Легенда
Только имя и осталось. Астандо. Как звон ледяного колокола. Мне многого жаль было, и дома родного, и мамы с отцом, и ни с чем не сравнимой уверенности в собственном будущем. В настоящем, кстати, тоже.
Безопасности айнодорской не хватало. Благостности нашей. И спокойствия.
Но Астандо – это как рана. Незаживающая.
Ведь не первая любовь. Для других, для тех, кто со стороны смотрит, – не первая. А для меня?
Дома проще было. Жили от всей души, пели, любили, смеялись и плакали. Чувств не скрывали. Не от кого было скрывать и незачем.
Любовь – значит любовь. Это и была любовь.
Зрелая и осознанная. И впору уже было думать о том, чтобы освятить наш союз перед лицом Светлого Владыки. Не песни под звездным небом, не романтические свидания лунными ночами, не восторженные ожоги поцелуев – любовь. Все вместе и что-то еще, сверх. Свыше. От самой Двуликой, ею отданное-данное, подаренное каждому из людей, да не каждым открытое.
Только имя осталось.
Астандо.
А в эту ночь он мне приснился. И снова мы останавливали коней на опушке соснового леса. Снова к морю спускался пологий склон, а прозрачные, даже на вид теплые волны лениво ласкали берег. Я слышала свой голос, я тогдашняя, а я нынешняя кричала: «Не надо!»
Бесполезно кричала. Бессмысленно и беспомощно.
– Пойдем купаться!
– Иди. Я догоню. Коней только расседлаю.
Мягкая трава под ноги. Земля пружинит под ногами, подталкивает в босые пятки, не то бежишь, не то летишь, вниз или в небо? К морю. К ровному шуму. К шепчущему рокоту.
– Далеко не заплывай. – Голос за спиной.
Ха! Не бывает далеко для тех, кто вырос на берегу. Легенда из Замка Прибоя.
И обнимает море. Плещет в лицо, покачивает, толкает ласково в грудь.
Далеко не заплывай. Скажешь тоже, Астандо!
Я нынешняя хочу проснуться. Я не хочу видеть, знать не хочу, верить не хочу в то, что случится потом. Потом, когда морские волны вспенятся, закручиваясь в темный водоворот. Когда холодная сила, жестокая, безликая сила потянет в горько-соленое горло воронки.
Я хочу проснуться.
И я просыпаюсь. Чтобы увидеть каменистый берег и человека в черно-белых одеждах.
– Не вставай, дитя мое. Подожди братьев, они отнесут тебя в обитель.
Я просыпаюсь.
Легенда открыла глаза и какое-то время лежала молча. Смотрела на тяжелые лапы кедра, застящие утреннее небо. На небо смотрела.
Было зябко и хотелось плакать, но плакать удел слабых. А сны – это просто сны. И не важно, что приснился Астандо в первый раз за полтора десятка лет. Вообще ничего не важно. Главное, что она, Легенда, еще жива. А все другие, все другие погибли. Что сказал ей сотто перед тем, как наслать сонный дурман?
«Эфа умерла».
Что ж, Сорхе добилась, чего хотела. А Легенде пора возвращаться. Возвращаться, должно быть, легче.
Эльфийка потянулась и села, оглядываясь.
Лес шумел. Поверху шумел, качал косматыми кронами слаженно и ровно.
Птицы пели. По-утреннему. Звонко и до того нахально, словно никого, кроме них, в мире больше не было. Дымком тянуло.
Табачным.
Разом насторожившись, Легенда поднялась на ноги. Еще раз втянула воздух тонко вырезанными ноздрями. Да. Дымом определенно пахло. Бесшумно скользнув по слежавшейся хвое, эльфийка обошла толстенный ствол. Выглянула осторожно.
В двух шагах от нее, опираясь локтем на тощий рюкзак, возлежал, как дома на диване, длинный беловолосый парень. Уродливый до красивости. С красными, что характерно, бельмами вместо глаз.
Парень курил трубочку, один к одному любимая трубка Эфы. Щурился на солнышко. И чему-то своему улыбался.
– Утро доброе, – сказал он солнышку дружелюбно. И встал, словно ртуть перетекла. – Мы ведь почти не знакомы. Мое имя Эльрик. Когда я мужчина. В женском обличье – Тресса. А ты сядь, Легенда, сядь лучше. А то упадешь.
Он улыбался, скалился, клыки страшненькие показывая.
Эфа?
Нет, не Эфа. Это было когда-то Эфой, или Эфа когда-то была вот этим вот… Когда Юлиус с Квинтом чуть не повздорили из-за того, кто же на самом деле их найденыш. Женщина или мужчина? А оно – не женщина и не мужчина.
Оно… Да просто оно.
Легенда села. Не потому что ей посоветовали. Просто сидеть оказалось как-то надежнее.
– Мне сказали… или приснилось, что ты… что Эфа умерла.
Парень (оно?) кивнул почти радостно:
– Умерла. Это и к лучшему. Есть хочешь?
«Господи, карающий и дарящий, – взмолилась про себя эльфийка, – кто из нас спятил?»
Обращение к Творцу молитвенным канонам не соответствовало и, наверное, поэтому осталось без ответа.
– Понятненько, – пробормотал (да что же оно, в конце-то концов?) красноглазый юнец и тоже сел, скрестив по-исмански ноги. – В твоем мире шефанго не было. – Он затянулся глубоко. Прикрыл глаза. Выдохнул дым. Тонкие пальцы с когтями теребили-распушали кончик длинной косы. – Мне, наверное, следовало снова стать женщиной. Так было бы проще. Но, веришь, надоело. Пятнадцать навигаций в женском обличье. Не то чтобы тяжело, просто не принято у нас так. Драться, будучи женщиной, не принято.
Легенда молчала. Ничего она не понимала. Совсем.
Какие навигации? Что значит «снова стать женщиной»? Где Эфа? Откуда взялся этот… или все-таки это? И что делать дальше?
Впрочем, последнее решить было более или менее просто.
– Объясни мне все по порядку, – выговорила она. И порадовалась тому, что говорить получается. А казалось ведь, что все слова застряли где-то в горле, смешавшись от изумления в колючий комок. – Кто ты?
– Шефанго. Эльрик де Фокс. – Тяжелая пауза, слышно, как скрежещут страшные зубы об изгрызенный мундштук трубки. – Мой народ умеет менять пол, понимаешь? Под настроение. Сегодня женщина, завтра – мужчина. В этом нет ничего странного, нужно только привыкнуть.
Привыкнуть? Легенда поймала себя на том, что готова истерически хихикнуть.
Привыкнуть! Сегодня женщина. Завтра мужчина.
Ничего странного.
А голос у него… аж мурашки по коже. Щекочущие такие мураши… Господи, да что ж это происходит?! Еще не хватало растечься здесь, как масло под солнцем.
– Ты – Эфа?
– Нет. – Скомкал слово. Поморщился. Вздернулась верхняя губа, оскал – любой оборотень обзавидуется. – Нет. Но был Эфой.
– И можешь стать снова?
– Нет. – Все так же оборванно-зло. – Она умерла. Я могу стать женщиной, но не Эфой. Другой.
Легенда чуть не попросила: «Стань», но вовремя прикусила язык. Еще одна метаморфоза, и мозги у нее, пожалуй, вскипят. Нет уж, пусть будет мужчиной. И чем дольше, тем лучше. Вообще, чем меньше перемен, тем спокойней.
– Непонятно, но более-менее ясно. – Туманная фраза как нельзя лучше отвечала ситуации. – Что у нас на завтрак?
Парень – как бишь его? Ах да, Эльрик, тут же дотянулся до своего рюкзака и извлек завернутое в листья копченое мясо:
– Вот. А вот сухари. Вода. – Все из тех же глубин рюкзака он достал плоскую флягу.
– Замечательно. – Легенда кивнула и принялась за еду. – Во всяком случае, кем бы ни был этот Эльрик, ее он слушается. Чего Эфе недоставало, так это послушания.
Шефанго тем временем выбил трубку о плоский камень. Тщательно придавил искорки. И сидел молча, глядя… да кто ж его разберет, куда там глядят алые буркала? Есть не мешал, и ладно.
Покончив с мясом, эльфийка сделала последний глоток из фляги. Завинтила крышку. Протянула спутнику:
– Убери.
Тот молча сунул в рюкзак флягу и остатки сухарей.
– Тэмор и Йорик погибли? – полуутвердительно произнесла Легенда. – Мы остались вдвоем и, следовательно, должны вернуться в лагерь Сорхе. Дорога должна быть безопасной. Нас не ждут. Да и никому мы особо не нужны.
Шефанго кивал задумчиво, завязывал рюкзак. И когда эльфийка поднялась, бросив коротко: «Пора идти», – полыхнуло алым из глазниц:
– Нам в другую сторону.
Ничего себе, послушный мальчик! И голос бархатный девался куда-то, рыком вкрадчивым сменившись. Вкрадчивым, что верно, то верно. Но ведь рыком.
– Ты не понимаешь… Эльрик. – Господи, ну и имечко. Язык сломаешь. – Мы сделали все, что могли. Лучшие из нас погибли. Остается только вернуться. И попытаться снова.
– Лучшие не гибнут. – Он по-прежнему сидел на земле. Смотрел на нее снизу вверх. Хотя, по чести, не так уж и снизу. Многовато снисходительности в голосе для того, кто внизу. – Лучшие доходят до цели.
Романтик сопливый! Не-ет, Эфа хоть не дура была.
– И мы дойдем. В другой раз.
– Другого раза не будет. Мы шли на Цошэн, и мы дойдем туда.
– Да это же невозможно! – Легенда едва не сорвалась, в последний миг сменив крик на холодную убежденность. – Подумай, если у тебя есть чем думать. Взойти на Цошэн невозможно. Тем более вдвоем.
А он улыбнулся. Кретин малолетний, даром что ростом с колокольню. Улыбнулся и на ноги встал, и Легенда себя сразу маленькой почувствовала. Ма-ахонькой npocто. Странно, даже с Тэмором такого не было.
– Невозможного нет.
Могут ли буркалы алые смеяться? Под плесенью ресниц, в бельмах рубиновых насмешка неуместна.
Совсем.
– Оставайся здесь, если хочешь. В Лесу безопасно. Но не вздумай добираться до лагеря в одиночку.
Полупустой рюкзак заброшен на плечо. Поверх перекрестья сабель. Юкколь. И куфия кольцом охватывает лоб. Легкий поклон-издевка.
– Я вернусь, тогда и пойдем домой.
Да что он себе позволяет? Щенок! Она не девочка, чтоб ходить, держась за ручку!
Скрипнув раздраженно зубами, Легенда подхватила с земли собственный рюкзак. Наспех сунула туда оставленные Эльриком сухари. Удержала ругательство: заботливый, мать его так, как будто без него она, эльфийка, в Лесу с голоду пропадет. И пошла следом. Не торопясь, но и не отставая. Злость кипела, ключом била, ярость праведная.
И только где-то на окраинах сознания мерцало мглисто: «Дура! Господи, ну и дура! Ведь купили как маленькую. На слабо взяли».
А шефанго шел себе впереди и шел. И дела ему не было до ее, Легендиной, ярости, праведной там или не праведной. Ни до какой.
Эльрик де Фокс
Командор был бы, конечно, предпочтительнее, чем эта зеленоглазая красавица с замашками королевы-регентши. Да только выжила как раз она, а Янтарноокий, живая легенда, остался в Лесу, и я не знаю даже, жив он сейчас или все-таки мертв.
Вот вам и «слегка убит».
Впрочем, спутник из Легенды неплохой, когда нужно, она умеет быть «своим парнем», если не вспоминать о смерти Ивира. И о том, как маялся Йорик, чувствуя вину, которой не было на самом-то деле.
А как не вспоминать?
Появись сейчас какая тварь, я ведь в первую голову кинусь женщину защищать. Именно что защищать, напрочь позабыв о том, что женщина и сама за себя постоять может. Самое время сменить пол, да только вот тогда у Легенды точно паруса сорвет. Она и так на взводе.
Сколько ей лет, интересно?
О чем думаешь, конунг? До того ли тебе сейчас? Угу. Мне всегда «до того». Гиперсексуальность, мит перз. Юношеская. Самый, можно сказать, кульминационный момент оной. Сколько ж мне лет-то сейчас? Семнадцать? Нет. Шестнадцать. Еще веселее. Порядочные шефанго в этом возрасте уже весь обитаемый космос излазили и в необитаемый заглядывают. А я по лесу барражирую. С эльфийкой на буксире. Одержимый нездоровыми (хотя насчет нездоровых это я сгоряча) мыслями и желаниями.
Стыдно?
Ни капельки.
Кстати, страшно должно быть. Если эти мутные были первым, так сказать, сомнением, какие же остальные ожидаются? Но вместо страха все еще искрится дурацкий азарт. Он был бы уместен где-нибудь дома, в нормальной жизни, когда застегнут пояс силовой брони и от опасности отделяют надежные борта обещанного отцом эсминца. Да. А вместо шестнадцатилетнего убийцы, мирно прятавшегося под личиной потерявшей память девочки, должен быть все тот же шестнадцатилетний, только не убийца, а наивный рыцарь. Полный р-романтических бредней.
А еще злость. Вполне такая объяснимая злость на Вэйше эту, которая людей собирает. Для коллекции, надо полагать. И ломятся бедные вояки на Цошэн в поисках… уж не знаю, чего они там искали, но ведь шли же. А потом остаются у этой… даже не знаю, как назвать-то ее погаже. Скрашивают одинокие будни.
Ночью будет хуже. Ночью всегда хуже, это я еще по детским влюбленностям помню. Из темноты выходят самые неожиданные воспоминания. И самые странные чувства. В бытие Эфой имелась своя прелесть. У нее эмоции сводились к «красиво-некрасиво». У меня примерно тот же небогатый набор, да вот событий как-то больше наскребается.
Ладно. Всему свое время. И для Вэйше, кстати, тоже. Не посмотрю ведь, что женщина. Отрежу голову.
Для коллекции.
Когда-то надо начинать.
Отец утверждал, что коллекционировать головы – дурной тон. А вот у мамы была очень неплохая подборка. Одна другой краше. Висели в спальне рядами. И занавесочка. Я так понимаю, отец, когда в спальню мамину приходил, занавесочку эту задергивал. И то сказать, трофеи сохранились очень неплохо. Смотрели прямо как живые. С любовью такой.
Искренней.
* * *
Мысли меня не сказать чтоб угнетали. Дорога тоже. Легенда шла сзади и светилась от злости. Все как всегда. Злость у элъфийки, правда, направленность сменила. То она Йорика убить была готова, а сейчас сама не знала толком, на кого накинуться. Ничего. Если сотто не врали, в самом скором времени нам будет чем заняться и на ком гнев сорвать.
У меня – Вэйше.
У Легенды – все остальные страдальцы, каковые здесь роль «сомнений» выполняют.
Повеселимся.
* * *
Вверх, вверх и вверх. На ходу сняли стрелами двух птичек, породы непонятной, но с виду вполне съедобных. Вот подеремся, а там и пообедаем.
А по склону Цошэн даже дорога вилась. Мощеная. Хоть не желтым кирпичом, и на том спасибо. По этой дороге мы и топали себе, пока не стемнело. А к ночи, словно по заказу, набрели на пещерку.
Я эдаких удобных совпадений страсть как не люблю. Легенда посмотрела, глаза зеленые пощурила и тоже головой покачала:
– Лучше снаружи переночуем.
На том и порешили. И конечно же ночью, под дождиком нудным, меня осенило, что ежели пещера эта – грядущее второе сомнение, нам ее все равно не обойти. Уж лучше бы сразу туда отправились. А так промокли только.
* * *
Дорога закончилась тупиком. Просто уперлась в высокую, гладкую, словно отполированную скалу.
– Дерьмо, – искренне сказал Эльрик. Легенда только кивнула.
Постояли молча, глядя на уходящую вверх стену.
– Пещера сквозная, – сообщил шефанго, налюбовавшись.
– Второе, мать его, сомнение? – Эльфийка, и раньше не сдержанная на язык, после столкновения с мороками вообще плюнула на приличия.
– Надо полагать. Пойдем, что ж делать?
– Домой идти, – буркнула Легенда.
– Чтоб прийти домой, – спокойно напомнил ее спутник, – нам нужно добраться до Финроя. И победить в войне.
Легенда подавила желание дать ему пинка. Она столько раз успела похоронить себя за время похода, что даже страх смерти как-то приутих. Если уж угодно красноглазому мальчишке идти вперед, пусть идет. И она пойдет. Просто для того, чтобы не остаться в одиночестве. Один нигде не воин. Ни в поле, ни в Лесу. Ни, тем более, в джунглях.
– Здесь не опасно, – словно прочитав ее мысли, сообщил Эльрик. И первым вошел под тяжелые каменные своды.
Эльфийка только фыркнула презрительно. Догнала шефанго и пошла рядом, злорадно поглядывая, как высоченный альбинос сутулится под слишком низким потолком.
– Если малость кости стешутся, от тебя не убудет, – мурлыкнула она, – может, мозги от встряски работать начнут.
– Ты разве не знаешь? – Эльрик глянул сверху с искренним недоумением. И тут же сам себе напомнил:
– Ну да, у вас же в мире нету шефанго… Понимаешь, у нас мозги не в голове, а в позвоночнике.
Голос у него был искренним. Ему вообще повезло с голосом, этому чудовищу. Легенда надолго задумалась: врет? Или правду говорит?
– А в голове что? – спросила наконец. Язвительно, но в меру, вдруг не соврал.
– У кого что. – Де Фокс пожал плечами и пригнулся под особенно низким выступом. – Сначала кость. Потом, с возрастом, появляются металлические вкрапления. А вот у фченов… ну, у ученых наших, у них опилки.
– Врешь ведь!
– А как же, – легко согласился Эльрик. – Опилки, это мы для обидности придумали. На самом деле у них в черепах вакуум. Абсолютный. Они его в исследованиях используют, для сравнения с пробами из космоса.
Легенда поджала губы и предпочла замолчать. Разговор грозил стать совсем непонятным.
Узкий коридор раздался неожиданно, провалился вниз, неглубоко – меньше человеческого роста. Среднего роста обычного человека. Превратился в светлый, режуще-светлый после пещерного сумрака зал. И эльфийка ахнула. Зеленые глаза заблестели, то ли своим светом, то ли отражая блеск рассыпанных по полу, уложенных в сундуки, развешанных по стенам драгоценностей, оружия, роскошных одежд.
– Ничего себе «сомнение…» – Она осторожно пошла по залу, опасаясь наступить на какую-нибудь брошь или ожерелье. – Эльрик, ты это тоже видишь? Или здесь опять мороки?
– Вижу. – Шефанго ступал след в след, направляясь к выходу из сокровищницы. – И он видит.
– Кто? – Легенда огляделась, бросив ладонь на рукоять сабли. Любой чужак здесь был скорее врагом, нежели другом.
– Он. – Эльрик поднял руку. С запястья его, свесившись, раскрывая крохотную пасть, шипела бесшумно темно-коричневая змейка. Подаренный сотто браслет. – Что-то там неладно.
Раздувая ноздри, парень скользнул через зал к второму коридору. Удержал Легенду, уже готовую драться. Эльфийка остановилась послушно, держала под наблюдением оба входа или выхода? А где-то на краю сознания скользило, почти неуловимо, чуть непристойное удовлетворение. Ей, Легенде, взрослой, по человеческим меркам так просто чудовищно взрослой, женщине, нравилось смотреть, как двигается этот беловолосый мальчишка. Гибкий и тонкий, как тростниковый стебель. Ей нравилось слышать его голос. Ей нравилось даже то, что сейчас он не позволил ей сунуться навстречу опасности, хотя это, последнее, должно было бы рассердить. Не в той они ситуации, где рыцарство уместно.
Впрочем, учитывая, что мужчины у нее не было уже полгода, ничего удивительного в этой тяге, пусть к мальчику, но к мальчику очень необычному, не наблюдалось.
– Понятно, – пробормотал Эльрик. И обернулся:
– Иди сюда. Только осторожно. Упаси нас боги здесь что-нибудь сдвинуть.
Второй коридор, выводящий к дневному свету, был чудовищно закопчен. Круглые отверстия в стенах и оплавленный камень говорили за себя. Объяснений не требовалось.
Второе «сомнение».
Только попытайся вынести что-нибудь из сокровищницы – превратишься в пепел, не успев сделать и шага по коридору.
– Я не удивлюсь, если с той стороны, ну, откуда мы вошли, проход загораживает какая-нибудь падающая плита. – Легенда обернулась. – Но проверять мы не будем.
– Не будем. – Шефанго кивнул. – Пойдем отсюда.
– А ты уверен, что оно не полыхнет? Просто так.
– Уверен.
– С чего бы вдруг?
Он пожал плечами. Легенда уже ожидала услышать: «В вашем мире нет шефанго», но Эльрик ограничился коротким:
– Шестое чувство. И пошел вперед.
– Интуиция никак? – Эльфийка догнала его и снова пошла рядом, приноравливаясь к широкому шагу спутника.
– Если бы. – Де Фокс вздохнул мечтательно. – Как бы я тогда жил! Увы, всего лишь предчувствие опасности. Смертельной.
– Это как?
– Ну, – он аккуратно перешагнул кучку полусгоревших костей на полу, – я знаю, если кто-то хочет меня убить. Или что-то. Я даже знаю обычно, кто этот «кто-то». А вот определять «что-то» – для этого не одну сотню лет прожить надо.
– Удобно, – оценила Легенда. – Хорошо так – всю жизнь в безопасности.
– Удобно, – согласился Эльрик. – Особенно для тех, кто поумнее и не скребет на хребет.
– А я тебе говорю, пойдем обратно.
– Пфе! – Шефанго сморщил нос и стал до боли похож на Эфу. На мгновение, но у Легенды сердце сжалось. Эфа. Вытесненная из тела наглым и не особо умным щенком. Разящая была намного симпатичнее этого…
Эльфийка вздохнула.
«Этот» был очень даже ничего. Хотя, конечно, совсем в ином смысле, чем Эфа.
Легенда
Во что ввязалась? Идиотка! А ведь послушников орденских учила когда-то: «Живой трус лучше мертвого героя». Сапожник без сапог. Наставник без мозгов.
Я себя ругала последними словами. А этот… шел себе на смерть и в ус не дул. Да у него усы и не растут еще, наверное.
Что же он сделал с Эфой?
А предчувствие опасности очень полезная штука. Жаль, у эльфов такого нет. Вот и повод тебе, дитя мое, задуматься, как говаривал отец-настоятель. У него всегда находился для меня повод задуматься. Жаль, не в прок пошла наука. И все-таки, если шестое чувство так же обязательно для этих шефанго, как для нас, эльфов, красота, в иных ситуациях я согласилась бы стать… Нет, пожалуй. Не согласилась бы. С таким личиком, как у Эфы, я бы скорее повесилась, чем на люди показалась.
Эльрик остановился так резко, что я едва на него не налетела. Ну что там еще? Ага. Шуршание камней по склону я и без шестого чувства услышу. Бежит кто-то. Торопится.
Луки мы с шефанго моим одновременно насторожили. А вот когда из-за камней вылезло то, что бежало… Стыдно сказать, но у меня руки опустились. Я таких свиней в жизни не встречала, даже среди людей, не говоря уж о животных. Тем более свиней говорящих. Хотя… среди людей говорящие попадались.
– Нарушители, – без энтузиазма заметило чудище. Одной пастью. Или рылом. Повернулось вокруг своей оси и обозрело нас другой парой глаз. Да-да. У него на заду… точнее, у него и зада как такового не было. Голова там была. И впереди голова. И клыки на обеих. И глаза недружелюбные. Четыре глаза.
Я в себя прийти попыталась. И почти сумела, но тут Эльрик заговорил. Много бы я дала за возможность этот его голос сохранить, как маги делают. Чтобы дать ему потом послушать. Елей с патокой! Почтение на грани обожествления. Того и гляди, падет на колени и поклоны бить начнет. Честно говоря, я решила, что шефанго от ужаса спятил.
А вот кабан, похоже, воспринял все как должное.
Эльрик заливался медоточиво:
– Простите нас, о могущественнейший из демонов, тот, что обликом подобен дикому кабану и имеет по мудрой голове сзади и спереди. Простите нам нашу дерзость, величайший из свинорылых! Не гневайтесь, грязнейший из валяющихся в лужах! Достойнейший из хрюкающих, лучший из кандидатов в холодцы, вкуснейший из бифштексов…
Даже я уж на что растерялась и то сообразила, что, пожалуй, парень увлекся. Кабанище же слушал и только глазками помаргивал. Сначала на одной голове. Потом на другой. И кивал в такт. Похрюкал на последнее восхваление и нижайшую просьбу о помиловании. Вздохнул и буркнул:
– Не могу. Убью я вас.
– Вы… и чего-то не можете?
Я не знаю, кто учил моего недоросля лицедействовать, но это был великий наставник. Кабана аж вскинуло.
– Бинфэн все может! – заявил он гордо.
– Так за чем дело стало?
Чудище задумалось. Во всяком случае, оно прикрыло глаза, все четыре, и достояло не двигаясь. Потом покачало клыками:
– Ладно. Прощаю. Убирайтесь отсюда.
– Уже. – Эльрик вежливо поклонился. – Только размеры ваши, почтеннейший, столь велики, что вы загородили нам путь.
– Я же сказал «убирайтесь», а не «проходите», – хрюкнула тварь. – На Цошэн вам нельзя. Сомнение я или не сомнение?
– Сомнение, конечно, – тут же согласился шефанго. И я поняла, что парня в таком возрасте нельзя держать на скудном походном пайке. Мясо ему нужно. – Но нам необходимо подняться на гору.
– Нельзя.
– Нам нельзя подняться? Или вам нельзя нас пропустить? Нам мешаете только вы. Следовательно, это вам кто-то смеет запрещать. Кто же этот могущественный? Неужели демон еще более сильный?
Я на месте Бинфэна, или как его там, давно порвала бы Эльрика в куски. Просто чтобы не издевался и не держал за дуру. Но Бинфэн-то как раз и был дурой. В смысле, дураком. Так что он хрюкнул и треснул копытом о камень.
Копыто, кстати, высекло искру.
– О, понимаю. – Шефанго сочувственно языком поцокал. – Вы приняли свои обязанности добровольно. Действительно, кто бы смог вас заставить? Но в таком случае, коль уж вы сам себе хозяин, почему бы вам не сделать для нас исключения?
– А зачем? – резонно спросил кабанище.
– А затем, – мягко сообщил Эльрик, – что только разумные способны устанавливать для себя правила. Сознавать долг. Это и отличает мудреца от дурака. Не правда ли, достойнейший?
– Ты, никак, с Ке-Хоу знаком? – с интересом спросил Бинфэн.
– Знаком.
– И что он говорил, правда это про правила или нет?
– Он и посоветовал мне обратиться к вашей мудрости.
– Отличает, говоришь, мудреца от дурака… – Демон вновь поскреб землю. На сей раз без злобы. А потом сказал со значением:
– Все верно. Отличает. Правила, значит, отличают. Меня от дурака. А вы-то тут при чем?
– Ну как же, уважаемый! Или вы запамятовали, что правило не станет правилом, пока нет из него исключений? Вот мы и станем тем исключением, которое окончательно закрепит ваше правило.
– Трудно с тобой, – заметил Бинфэн с оттенком уважения. – Ну, ладно. Если уж Ке-Хоу тебя не сожрал, а ко мне отправил… Значит, давай так. Я сейчас покручусь. Только вы глаза закройте. А потом скажете, какой головой я с вами беседовал. Угадаете – пройдете. Нет – пойдете обратно. Есть я вас, так уж и быть, не стану.
Я лихорадочно начала запоминать приметы той головы, которая говорила больше. Ухо одно надорвано. Рыло поцарапано слегка. Ага! Клык левый сколот. Сразу и не заметишь, но приглядеться…
– Но, мудрейший…
Опять этот шефанго. Что его на сей раз не устраивает?
– Ведь какую бы голову мы ни указали, вы, благодаря своей хитрости, все равно скажете, что мы ошиблись, не так ли?
– Ну ты прям… Умный какой, а! Почти как… нет, не как я, конечно. Но как Ке-Хоу, это уж точно.
Кабан вдруг подогнул все четыре ноги, бухнулся на пузо и тяжело перекатился на бок. Дорогу он по-прежнему загораживал, а перешагивать через него не хватило бы духу не только у меня, но даже у наглеца шефанго.
– Так редко умные попадаются, – доверительно вздохнул Бинфэн. – И тех я съедаю раньше, чем поговорить успеваем. Надоело.
– Да. – Эльрик поколебался, но присел рядом с тушей. Так близко от клыков, что мне стало не по себе. – Мудрецам подобает отшельничество, но иногда нужно поделиться с кем-то накопленной мудростью.
– Угу. Самка у тебя красивая. – Демон принялся чесать брюхо заскорузлым копытом. – Веришь, я жену четыре весны не видел.
А самка – это, видимо, я. Что ж, надо признать, так меня еще не называли. Ладно, простим. Во-первых, сделать я ничего не могу, а во-вторых, вполне допускаю мысль, что демоны, как и шефанго, просто не знают слова «женщина».
– Ну и шли бы себе к жене, – посоветовал Эльрик.
Блажен, кто верует. Если бы все было так просто… Надеюсь, мальчик знает, что делает, потому что мне совершенно ничего разумного в голову не приходит.
– А кто охранять будет? – Бинфэн покосился на меня. И снова вздохнул. Только пыль поднялась. – Жаль, что твоя самка – не демон.
– Жаль, – кивнул мой спутничек. И я настолько озадачилась этим ответом, что прослушала, о чем они там дальше шептались.
Что значит «жаль»? Почему это ему жаль, что я не демон? Можно подумать, шефанго… Стоп, Легенда. Стоп, стоп, стоп. Подумай головой, а не… гм… в общем, головой. Очень даже возможно, что шефанго и вправду демоны. Вид у них, прямо скажем, не человеческий. А ведь обычные существа, пусть и нелюди, тем не менее на людей и на эльфов похожи. Даже тролли. Даже орки. Мерзкие, но… свои, что ли. А эти – нет. С такими лицами, с такими глазами… Ведь и смотреть-то страшно не потому, что непривычно. Встречались уроды и погаже. Страшно, потому что… страшно. Из глубины души страх идет. Из естественного неприятия людьми демонов.
Но быть не может, чтобы Эльрик демоном оказался. Я скорее поверю, что сама от страха жуткие сказки придумываю. Быть-то не может, да только если мутных мороков вспомнить…
Ведь они его не взяли! Почему? Господи, карающий и дарящий, неужели оттого, что признали своим? И кабанище этот разговорился вдруг. А еще пещера. «Шестое чувство». Ведь и оно прекрасно вписывается.
И не хочу верить, но не верить не могу. Эльрик, Эльрик… Но зачем, скажи на милость, ты, всех сгубив, меня за собой тащишь?
Я едва вслух не спросила. Да тут Эльрик на ноги поднялся. И Бинфэн тоже.
Договорились, значит?
– Ну, коли я мертвый, стало быть, мне пора. Жену порадую. – Демон отошел с дороги, притерся жирным боком к стене. – А ты поаккуратней там. Змеерукого обойди. Мунсин скажи, что меня убил, они тебя сами пропустят. Бывай!
– Удачи.
Шефанго обернулся ко мне и мотнул головой: пора, мол.
Знает, что пойду. Потому что деваться мне некуда. А может ли он «шестым чувством» своим догадаться… мысли прочитать? что я знаю, кто он на самом деле?
А я знаю? Я просто боюсь. Всего боюсь, а сейчас начну бояться еще и Эльрика. Это плохо. Очень плохо. Но, с другой стороны, лучше зря испуга ться, чем смело погибнуть…
Зачем я ему нужна? Что он задумал? И что он будет делать потом, когда сделает то, что собирается?
* * *
Дальше шли молча. Путь вверх вообще не располагает к разговорам. Солнце обходило гору с юга. Дорога обвивала склон через север. Дурной знак, если верить хинданским сказкам. Хотя на Цошэн рассчитывать на что-то хорошее и так не приходилось.
Когда начало темнеть, остановились. Развели костер. Обыденность действий в сочетании со странной обстановкой навевала легкую тоску.
Эльрик закурил и откинулся на каменную стену, глядя в беззвездное пока небо.
– Кто такой Змеерукий? – без особого интереса спросила Легенда.
– Тварь.
– Что тварь, понятно. Кто он?
– Я же говорю, Тварь. – Шефанго пыхал трубкой. – Это… ну, вот есть люди, эльфы, орки. А есть Твари. Целевые создания. Обычно малофункциональные, но эффективные.
– Что?
– Змеерукий – идеальный охранник. Гуманоид, в принципе, но вместо рук у него действительно змеи. Они порождают других змей. А те, в свою очередь, совсем маленьких змеюшек. И все кусаются.
– Бред какой-то. – Легенда поежилась. – Как это порождают змей?
– Понятия не имею. – Эльрик пожал плечами. – Важно, что змеи кусаются. Между прочим, они ядовитые. Хвала богам, нас с тобой яды не берут. Но закусать и без ядов до смерти можно. Да, еще эта Тварь генерирует пологи…
– Что делает?
– Генерирует пологи. Ну, магический полог. Не знаешь, что ли?
– Ты расскажи, может, и знаю.
– Сложная система силовых потоков, образующая завесы с различным принципом действия, от уничтожения до затормаживания инородных тел, – скучным голосом произнес шефанго. – Магические пологи анизотропны. В отличие от силовых полей, они не поддаются сложному конфигурированию, а потому считаются малоэффективными и рекомендуются к освоению начинающим магам.
– Ты по-людски можешь объяснить? – холодно поинтересовалась Легенда.
– По-эльфийски могу. – Эльрик затянулся в последний раз и принялся выбивать трубку. – Эта Тварь вывешивает перед собой такую прозрачную стенку с дырками, на манер походной чернильницы. Оттуда вытекает. А туда – никак. И выпускает своих змеюшек, которые кусают противника до смерти. Доступно?
– Более чем. Значит, он может до нас дотянуться, а мы до него – нет?
– В том и прелесть полога, – глубокомысленно заметил шефанго, – что его обойти можно.
Сложные конфигурации недоступны. Так что сзади Тварь вполне уязвима. Но я надеюсь, что до драки не дойдет. Змеерукий от большого, надо полагать, ума кидается вообще на всех, без различия нашивок. Поэтому там в скалах сделан пролаз. Для обслуживающего персонала. Вот по нему мы и проскочим.
– Это тебе все кабан рассказал?
– Он, родимый. – Эльрик вздохнул и грустно заметил:
– Ни одной зверушки по дороге не попалось. Опять на ужин сухари с сушеным мясом. А в Бинфэне, не к ночи будь помянут, одной только вырезки – не в каждом слоне столько.
– Что ж ты его не пристрелил? – язвительно спросила эльфийка.
– Испугался, – честно сказал шефанго и полез в рюкзак. – Это ж демон. Его простое оружие не возьмет. А непростого у нас при себе не водится.
– Демон демону хвост не вырвет.
– Еще как вырвет. Ворон ворону всегда волк. Держи. – Он передал ей свернутую мясную ленту и два сухаря. – Ужинаем и спать.
– А караулить кто будет?
– Никто. – Эльрик повертел свой сухарь и сунул обратно. – На Цошэн случайных врагов не бывает. А сомнения по одному в день, не чаще. Так что спать можно спокойно. В обиду нас не дадут.
– Почему бы это?
Шефанго мерзко хихикнул, закутываясь в плащ:
– Им тут скучно. Каждый за наш счет поразвлечься рассчитывает.
Легенда и рада была бы не поверить, но спать после целого дня пути в гору хотелось страшно. Так что, когда прогорел костер и Эльрик сгреб в сторону еще тлеющие угли, эльфийка без раздумий постелила плащ на прогретые камни и заснула, лишь только легла.
А Эльрик вновь закурил трубку.
Дхис – Лучший-нырялыцик-в-листву шевельнулся и стек с запястья на землю. Шефанго следил за змеем, покусывая мундштук. Дхис сделал круг, замыкая внутри его крохотный лагерь, и вернулся обратно. Прополз по руке на плечо. Сунулся к лицу.
Эльрик осторожно, кончиками пальцев, погладил узкую голову. Руки уже начинали дрожать. Все верно. Сначала никакого желания есть. Потом дрожь. Потом станет холодно. А через два часа все пройдет и жизнь будет казаться не такой уж поганой шуткой богов.
«Боюсь, – произнес он молча, отвечая на невысказанный вопрос Дхиса. – Еще как боюсь. Горы этой. Демонов. Тем паче Вэйше, которая наверху поджидает. Всего боюсь. А что делать?»
Дхис не знал, что делать. Он просто ожерельем обернулся вокруг шеи Эльрика, и деревянная плоть его стала теплой. Утешал, как мог.
Шефанго погладил его еще раз, а потом лег подальше от Легенды. К сожалению, заснуть сразу у него не получилось. Страшно там или не страшно, а в шестнадцать лет красивая женщина, пусть даже поодаль, не способствует крепкому сну.
* * *
Встречи со Змееруким ожидали с самого утра. Оттого и утро показалось сумрачным. Туманным. Даже холодная вода не освежила, а лишь добавила хмурой сырости.
Умывшись и перекусив наскоро, пошли.
Дорога, каменистая, неровная, неохотно ложилась под ноги. И холодало, похоже, с каждым шагом. Небо стало низким. Эльрик на ходу плотнее зашнуровал безрукавку.
Потом появился ветер. Все время, пока шли по Цошэн, он не давал о себе знать, а теперь вот словно проснулся. Зевнул с подвыванием, загребая полными горстями каменную крошку. Швырнул ее навстречу. Рванул незаправленные концы юкколя. Эльрик плотнее закрыл лицо. Обернулся к Легенде. Эльфийка шла опустив голову. Губы сердито сжаты. Капюшон ее плаща дергало ветром, норовило сорвать.
– Иди! – рыкнула она на де Фокса. – Не путайся под ногами.
Эльрик пожал плечами и пошел, как и было велено.
Там, где на бурой каменной стене неведомая сила проплавила три узкие косые борозды, шефанго остановился. Поразмыслил, осторожно касаясь камня кончиками пальцев.
– Что еще? – недовольно спросила Леген да. – Опять демоны?
– Нет. – Эльрик вздохнул и погрузил руку в скалу по локоть. – Нам сюда. Пойдем.
Он шагнул вперед, на глазах у эльфийки входя в стену, то ли углубляясь в скалу, то ли растворяясь в камне. Обернулся. Протянул руку:
– Пойдем, не бойся. Это иллюзия.
– Не ври. – Легенда не спешила подойти. – Я видела, как ты прикасался к камню.
– Это особая иллюзия. – Эльрик вышел из скалы. – Попробуй сама, ну… Главное, помни, что камня здесь нет. Попробуй.
– И не подумаю. – Эльфийка еще и отступила на шаг. – Я не демон. Я не пройду здесь. Завязну в камне, как муравей в смоле.
– Я тоже не демон, но ведь не вязну же. Пойдем.
– Нет.
– О боги, – грустно вздохнул шефанго и сел, спиной опираясь на камень, из которого только что вышел.
Время шло.
Легенда стояла. Эльрик сидел. Лицо закрыто концом юкколя. Одни глаза светятся дурным алым огнем. Потом шефанго обхватил колени руками. Опустил голову и задремал.
– Нашел время. – Легенда зло огляделась.
– Я бы тебя силой туда проволок, – проворчал Эльрик, не открывая глаз, – да только, если ты не поверишь в то, что пройти можно, мы вместе в камне завязнем.
– И что делать?
– Ты у меня спрашиваешь: «что делать»? – Де Фокс разом проснулся. – Я ж тебе говорю: пойдем.
– Нет. Этот вариант отпадает.
– Одежда и оружие, между прочим, тоже не застревают. – Эльрик посмотрел на Легенду как-то очень уж пристально. А потом глянул ей за спину, глаза его расширились…
Она присела, оборачиваясь, уходя от предполагаемого удара, одним движением выхватывая из ножен саблю и скручивая тело для броска… И стало темно.
* * *
В темноте был хруст тяжелых шагов по битому камню. Был странный запах, не человека и не зверя. Было… Было страшно неудобно, но в голове гудело, и не вдруг Легенда поняла, что ее несут, без всякого почтения перекинув через плечо. Кинжал, затаенный в рукаве, скользнул в ладонь сам… Тут же неведомая сила подхватила, развернула, утвердила ногами на полу, прижала руки.
– С ума сошла, – глухо возмутились сверху, – ножом-то зачем?
– Эльрик?
– Нет. Икбер-сарр.
Она подняла взгляд и дернулась – в полной темноте глаза шефанго светились огнем. Белым. Но тут же страх сменился обидой и злостью.
– Как ты мог?
– По башке тебе двинуть? Да с легкостью. Вам, эльфам, дашь раза – вы и валитесь.
– Как ты… Скотина.
– Не кричи. Еще рухнет что-нибудь. Ты темноты не боишься?
– Мразь.
– Легенда, – сумрачно поинтересовался де Фокс, – ты меня с Йориком не путаешь?
– Ты ударил меня. Сзади. Я же верила тебе, ублюдок.
– Очень зря. – В темноте не видно было, но, кажется, шефанго пожал плечами. – Я тебе никогда не верил. Это не повод ругаться. Пойдем, выход уже близко.
– Никогда не верил? – задумчиво переспросила Легенда. – Ну что ж, пойдем. О факелах ты, конечно, не подумал.
– Нет. Да тут не заблудишься. Шагай за мной. Если яма какая, я тебе скажу.
– А если я тебя в спину кинжалом?
– Не успеешь, – легко ответил Эльрик. И пошел вперед.
Странно, когда белые огни-глаза погасли, Легенде не стало спокойнее. Скорее, наоборот. Она прибавила шагу и пошла след в след заде Фоксом, время от времени касаясь пальцами рюкзака на спине шефанго.
Возвращение в лагерь сейчас казалось небывалой и недостижимой мечтой.
Легенда
Наверное, я устала. Нет, слово «наверное» излишне. Я устала. Слишком много всего произошло за несколько таких коротких дней.
Коротких. Господи, карающий и дарящий, да они бесконечными были, эти дни.
Хорошо быть молодым. Когда глаза распахнуты, уши навострены и весь ты открыт для новых впечатлений. Когда все непонятное и удивительное радует, а не пугает.
Молодые и гибнут чаще.
А я… Я устала. Я срываюсь. Я уже не владею своими эмоциями. Мне страшно. К тому моменту, как показался выход из жуткого черного туннеля, я уже почти всерьез жалела, что Эльрик и дальше не тащит меня на себе. Идти не было сил. Совсем. Одна мысль о том, что над головой невозможная тяжесть скалы, лишала остатков мужества.
Легенда Кансар. Бали Кансар. Докатилась. Дожила.
Но я ведь эльф! Я эльф, и темные пещеры, тяжелые камни, беспросветность подземелий не для меня.
Не хочу больше. Не могу больше. Мне уже вообще ничего не надо.
Я умею убивать людей. И нелюдей тоже умею. Но я не знаю ничего о демонах. И о Тварях. И о том, что делать с ними. Как от них спасаться. А здесь нет людей. Здесь только Твари и демоны. И спутник, которому я не верю. Спутник, который не верит мне. Светлый Владыка, подумать только, что два дня назад я умела увидеть в этом… в этом существе мужчину. Или мальчика. Или и то и другое, но главное, что я видела в нем человека. Я ему верила. Настолько, насколько я вообще могу кому-то верить.
Что теперь делать?
Не знаю я. Не знаю. Мне нужно думать, нужно решать, нужно… Нужно. Нужно. Нужно. Не хочу. И не могу.
Мы были командой поневоле. Командой смертников, а это как-то роднит даже извечных врагов. Потом нас осталось двое. И Эфу убил этот… это существо. И я уже не могу ни вернуться назад, ни идти вперед. Хотя бы здесь выбрать. А что выбирать? Ясно же: надо идти.
* * *
С одной стороны скала. С другой – обрыв. Дорога жмется к гладкостесанной каменной стене. И стоят посреди дороги ворота.
Красивые.
Каменные. С искусной резьбой, с яшмовыми и малахитовыми накладками.
– А вот и Мунсин, – удовлетворенно сообщил Эльрик.
Легенда подошла. Безучастно остановилась рядом. Молча и равнодушно рассматривала резьбу.
В изысканных узорах, в вычурном сплетении виноградных лоз и цветов шиповника можно было, при желании, узреть человеческие силуэты. Правда, толстые, заплывшие жирком фигуры людей плохо сочетались с веселым изяществом рисунка.
– Добрый день. – Шефанго когтем поскреб каменные створки. – Вам привет от Бинфэна.
И когда рябью пошла резьба, поморгать захотелось, дабы прогнать наваждение. Фигуры толстячков обрели плоть. Твердо встали на землю узорными туфлями. Вытерли руки о штанины широченных шальвар. Все синхронно, словно специально нарабатывали слаженность движений.
Может, кстати, и нарабатывали.
– Ну, привет так привет, – хором проскрипели скучные голоса. – Передали. Теперь валите отсюда.
– Посмертный привет, – спокойно сообщил Эльрик. – Очень просил Бинфэн перед тем, как сдохнуть, чтобы хоть вас мы живыми отпустили.
– Врешь, – без особой уверенности и уж подавно без прежней скуки заявили Мунсин. – Врешь ты все, смертный.
– Бессмертный, с вашего позволения. Равно как и моя достойная спутница. А Бинфэн, помирая, просил еще сказать вам, чтобы проигрыш давешний, ну, тот, помните?
– Это когда он нас в «камень и пергамент» обул? – уныло спросили Мунсин.
– Точно-точно. Так вот, проигрыш этот он вас настоятельно просил супруге… в смысле, вдове его передать. Вы уж не забудьте.
– Ведь и вправду прибили Бинфэна, – неожиданно в одиночку произнес правый демон. – Иначе б он сам за долгом явился.
– Прибили, – озадаченно подтвердил второй. – Как бы и нас тоже того… не того. Чего хотите-то? – спросили уже опять хором.
– Пройти хотим, – дружелюбно Элърик. – Двери откройте.
Демоны на глазах повеселели. Похоже, ожидали требований непомерных.
Каменные двери распахнулись без скрипа. Дорога за ними была гладкой. Без осточертевшей крошки.
– Удачи, – пожелали Мунсин, прямо-таки лучась от радости, что все обошлось. – Легкой вам смерти.
– И вам того же! – бросил Эльрик, проходя в ворота. Легенда держалась бок о бок с ним. Демонов не удостоила даже взглядом.
– Которые это были? – вполголоса спросила она, когда каменные двери скрылись за многими поворотами.
– Которые?
– Ну по счету?
– Пятый и шестой. – Эльрик отбросил концы юкколя за спину. Подставил лицо солнцу и холодному ветру. – Не скучай. Дальше веселее будет.
* * *
Он почти ничего не ел. Легенда устроила ревизию припасам и поняла, что спутник ее пищей, похоже, пренебрегает. Чем же он кормится?
«Да уж находит чем». – Эльфийка поежилась зябко. От холода надежно защищал плащ и стеганый кафтан. А вот от знобкого страха одежда не спасала.
Вода закипела. Легенда бросила в котелок порцию трав и сняла его с огня.
– Ты проснулась? – приятно удивился Эльрик, появляясь из-за камней. – И даже чай сделала. – Он улыбнулся. – А мы добыли завтрак.
– Кто «мы»?
– Дхис и я. – Шефанго поднял руки, демонстрируя двух блестящих рыбин. Чешуя их все еще играла разноцветными искрами. Браслет, коему полагалось быть деревянным, свисал с левого запястья, безвольно болтаясь в такт раскачивающимся рыбам. – Не побрезгуешь сырой съесть? Сырая вкуснее.
– Не побрезгую. – Легенда достала соль. – Он у тебя, значит, еще и рыбу ловит?
– Он еще и поет, – загадочно ответил Эльрик, подходя к костерку. – Если и дальше будет так холодно, я перестану умываться. Умеешь чистить рыбу?
– А ты не умеешь?
– Я просто ни разу не встречал женщины, – шефанго достал нож и взялся за дело, – которая умела бы чистить рыбу. А может, они просто не признавались.
– И Эфа?
– Ни даже я – Тресса. – Он передал Легенде вычищенную тушку. Поймал недоуменный взгляд.
– Ну, вымыть-то ты ее сможешь?
– Ты – Тресса? – переспросила эльфийка. – Это еще что такое?
– Моя женская сущность. – Эльрик умудрился счистить чешую за какие-то секунды. Еще миг, и он вытащил из рыбьего брюха потроха. – Ну, раз не ушла еще, вымой и эту тоже. – Шефанго отдал вторую рыбину. Взял крышку котелка с чешуей и потрохами и вывалил все это подальше от лагеря.
Легенда сидела, держа в каждой руке по рыбе, и размышляла. Почему-то, когда неведомая ей женская ипостась Эльрика обрела имя, двуполость спутника стала казаться ей чем-то совсем странным. Шефанго вернулся. Вздохнул. Забрал рыбу и ушел обратно к ручью.
«Да, кстати, – вспомнила Легенда, – надо ведь и мне умыться».
Когда она вернулась, рыба ждала ее уже распластанная на ломти и посоленная. А Эльрик с Дхисом воевали из-за хвоста второй, полусъеденной. Легенда не поняла, чем обоим приглянулся именно хвост, но спрашивать не стала. В конце концов, это было не самое странное в шефанго. Расспрашивать же о самом странном не было ни решимости, ни желания.
* * *
И снова они шли. Вперед и вверх. Эльфийка пряталась от холодного ветра за спиной своего спутника, а Эльрик улыбался, когда особо сильные порывы толкали в грудь, дергали юкколь, словно пытаясь сорвать. Ветер был почти такой, как дома. В горах. Очередное сомнение поджидало впереди, но до него еще нужно было дойти. И даже страх отступил куда-то. Днем вообще было не так страшно, как ночью. Может быть, оттого, что перед Легендой приходилось прикидываться. В конце концов, она боялась куда больше.
А потом Дхис шевельнулся и сжал запястье, предупреждая об опасности.
Странно. Сам Эльрик не чувствовал ничего угрожающего. Голоса он услышал лишь через несколько минут.
Голоса.
Так же, как мутные мороки гам у подножия Цошэн, они не казались реальными. Миражи. Иллюзия звука. Видение беседы. Шефанго вздрогнул и остановился. Встревоженный голос Легенды вплелся в диалог невидимых еще тварей, и реальность на мгновение пошла трещинами.
– Что случилось?
Он молча поднял руку: молчи. Слушай.
И не вдруг понял, что эльфийке слышать не дано. Что это Дхис дал ему возможность услышать чужой разговор. Так же, как при встрече с мороками, дал возможность увидеть чужие иллюзии.
– Двое идут сюда, брат мой.
– Да. Женщина и мужчина. Нам с тобой достанется по целой душе. Кого ты предпочтешь?
– Женщину. Я давно не пробовал женщин.
– Ты сладкоежка, брат мой. Но почему они остановились?
– Боятся, – не слово, а скорее довольное урчание. – Что-то чувствуют. Им некуда деться отсюда. Наберись терпения, брат.
– Я голоден.
– Я тоже. Тем приятнее будет трапеза.
«Боги. – Эльрик закрыл глаза, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. – Это-то что за твари?» Он чувствовал Легенду за спиной. Чувствовал, что она тоже боится. И что ей страшно еще и оттого, что страшно ему. Это было хуже всего.
– Пойдем. – Голос прозвучал хрипло, и эльфийка вздрогнула. – Нам нужно пройти. Всего лишь пройти. Они нас видят, но не могут дотянуться. Мы проскочим мимо. Быстро. И там, дальше, они опять не смогут дотянуться до нас.
– Кто «они»? – спокойно, как-то очень уж спокойно спросила Легенда.
– Не знаю. – Эльрик взялся было за мечи, но опустил руки. – Знаю только, что мы должны пройти там. Я должен. Ты, если не хочешь, можешь…
– Остаться здесь? – оборвала его эльфийка. – Или вернуться назад, пройдя мимо всех этих демонов?
– Они не тронут…
– Тебя. Но не меня.
– Тогда пойдем Не отставай от меня, ладно? Иди вперед. Что бы ни случилось, просто иди вперед.
– Есть, командир. А если ты отстанешь?
– Я же сказал: что бы ни случилось.
Он слышал смех. Смех, который не могла услышать Легенда. Страх и злость перемешались и застывали сейчас, превращая душу в колючий ледяной ком.
– Пойдем, – выдохнул коротко.
Несколько шагов. А потом навалилось. Болью отдалось в черепе. Белыми звездами перед глазами. Что-то вгрызалось в него. Медленно. Неотвратимо. И чужие голоса грохотали, били по барабанным перепонкам, гремели снаружи и изнутри:
– Как странно, брат! Это тоже женщина… Нет, мужчина.
– Не ешь все. Оставь мне. Попробовать.
– Там еще что-то. Что-то интересное. Вкусное. Темное…
И ударило быстро. В глубину, в самую суть, в то, что было им, Эльриком де Фоксом, наследным конунгом Империи Анго… Как нож. Как тонкий стилет…
Кажется, он кричал. От боли? От страха? От звериной ярости?
Кажется…
* * *
Легенда стонала, сжимая голову руками. Она шла. Все еще шла, но вот куда? Душу ее раскрывали, расчленяли, разделывали, пластали на тонкие, прозрачные ломти. Это было больно. Так больно…
«Сорхе… – мелькнуло, угасая и вспыхивая снова. – Сорхе умела это…
Всплывало из сияющего водоворота, чтобы исчезнуть: весенний лес, громада белокаменного города, спальня в доме родителей, старые игрушки и свежие цветы, глаза подруг и лица мужчин, крики птиц, грохот некованых копыт, зеленая степь, черное небо, тонкая мелодия флейты…
Что-то пожирало. Неспешно, но с грязным чавканьем, истекая липкой слюной, пожирало… ее.
– Брат! Брат, это… – Жало стилета ударило и полыхнуло плавясь.
Это было больно и… странно. Потому что изнутри рос, разливался, накатывался волной поток холода. Ледяного холода.
– …это пустота. Это Пустота… Помоги мне. Брат! Оно… убивает меня. Помоги мне! Помоги мне. Ест меня… Помоги… оно ест ме…
Крохотная, сжавшаяся в комок фигурка Легенды. Схватить ее и бежать. Бежать вперед. Пока тот, второй, не догнал. Пока первый не ударил снова. Пока…
Голос, всего один голос, еще кричал что-то за спиной. Звал брата. И удивление в нем сменялось тревогой, затем страхом, а потом ужас звенел в каждом слове, в каждом звуке. Ужас, который лишь подхлестывал, заставляя бежать еще быстрее.
Что-то пожрало пожирателя. Меньше всего Эльрику хотелось встретиться с этим «чем-то». Пусть лучше оно, чем бы оно ни было, отвлечется на того, который остался.
И он бежал, пока мог бежать. А потом шел. Долго. До темноты. И только когда первые звезды глянули с высокого неба, остановился. Усадил Легенду на расстеленный плащ. Она молчала. Смотрела куда-то в пустоту остановившимся взглядом. Эльрик осторожно взял ее руки. Ледяные ладони. Маленькие. Крохотные в его руках.
Жалость и нежность мешались с насмешкой. Смеялся над собой. Над кем тут еще смеяться?
И грел дыханием тонкие пальчики. Гладил золотые, легкие как облако волосы. Осторожно, такая нежная была у нее кожа, что боялся оцарапать огрубелыми своими ладонями, отогревал лицо. Застывшее. Белое. И счастлив был, когда кровь прилила к загорелым щекам. И руки потеплели. Когда слезы прорвали запруды век и потекли. И замершая фигурка словно сломалась, прижалась, обхватив руками шею.
Легенда плакала. И это было правильно. Ей нужно было плакать. Если плачет – значит жива. Значит, не сожрали душу, не опустошили, не уничтожили.
Она плакала.
«Астандо…» – звала иногда, словно звенели ледяные колокольца. Но Астандо, кем бы он ни был, был далеко. И Эльрик укачивал-убаюкивал эльфийку на руках. Укачивал. И ненавидел… Он сам не знал толком, кого ненавидел. Тех… или то, что заставляет женщин, красивых, хрупких и нежных женщин брать в руки оружие. То, что делает их из возлюбленных бойцами. То, что толкает их, призванных дарить жизнь, на путь отнимающих жизни.
Он шептал древние, как мир, его родной мир, заговоры, отгоняющие страх. Заговоры, дарующие сон и спокойствие. Старые, памятные еще с детства, не те, что говорили и говорят над детьми матери на Анго, а те, что знают эльфы. Разными словами можно взывать к одним и тем же добрым, хранящим Силам.
– Душного ужаса сгинет угар, – тихо продолжила Легенда И вытерла слезы о его плечо – Ты знаешь это, да? Откуда?
– Солнце взойдет, и ручей зажурчит, – улыбнулся Эльрик.
– Зелень лужайки тронут лучи. – Эльфийка по-прежнему сидела, обхватив его шею. Но не плакала. Уже не плакала. – Утро настанет растает туман… Боги, Эльрик, я слышала это так давно.
– Ночь – это правда, страхи – обман, – закончил он, машинально перейдя на орочий язык. Единственный раз, когда слышал он этот наговор, он слышал его от орка, старого-старого отцовского приятеля. И сейчас, прогоняя страхи Легенды, Эльрик переводил. С орочьего на эльфийский… А когда понял, что эльфийка пришла в себя, на радостях позабыл о переводе.
Легенда дернулась, оттолкнула его и сама подалась назад. Зеленые глаза блеснули знакомым холодом.
– Что это были за твари?
– Не знаю. – Эльрик пожал плечами. Усталость навалилась такая, словно за все эти дни он не спал ни минуты. – Какие-то пожиратели душ.
– Спасибо, – коротко бросила Легенда.
– Пожалуйста. За что?
– За то, что вытащил.
– На моем месте так поступил бы каждый, – безразлично пробормотал шефанго. – Или как там положено говорить?
– Где?
– Да в книжках с моралью. Ладно. Не важно. – Он встал со скрипом и отправился за сушняком. Благо, что на склонах Цошэн мертвых деревьев торчало превеликое множество. Легенда развязала рюкзак с припасами. Каждый занимался своим делом. Вечерний распорядок был привычен до зевоты.
– У нас говорят: «Свет – это правда, страхи – обман», – сказала эльфийка, когда костер уже горел и закипала вода в котелке. Вопреки обыкновению, этим вечером они не ограничились водой из фляжек. Холодало, если и не с каждым шагом, то уж с каждой милей точно. – «Ночь – это правда» из орочьих заговоров.
– Так ведь и заговор ночной. А эльфы, насколько я знаю, ничего не имеют против ночи.
– Ну, сложилось так… – Легенда потянулась к мешочку с травами и взвилась на ноги, брезгливо стряхивая что-то с сапога. – Крыса!
– М-мит перз, – с чувством произнес Эльрик, убирая нож. – Ты меня специально пугаешь?
– Правда, крыса. – Эльфийка обошла костер, внимательно глядя под ноги. – Только странная.
– Это сонный сурок. – Шефанго зевнул. – Нет, два сонных сурка. Три… Четвертый. Какого кракена?
Толстые короткошерстные зверьки выходили к костру и, останавливаясь, садились на жирные гузки. За четвертым появился пятый. А за пятым – Дхис, вытанцовывающий что-то на последней трети себя. Сурки покачивались в такт.
Легенда сдавленно булькнула и села на землю.
– Эльрик, – она закусила губу, чтобы не смеяться, – Эльрик, он же тебя подкармливает. Он же… Господи, карающий и дарящий! Ты посмотри, что вытворяет твоя дареная змея!
– Это змей. Он что думает, я буду сворачивать им шеи?
– А почему нет?
– Так не охотятся.
– А тебе никто и не предлагает охотиться. Тебе еду привели. Считай, к столу подали. Перестань глупить и помоги мне готовить.
Уже скоро от котелка пошел одуряющий запах. Потом в готовый бульон накрошили сухарей, превратив варево в жидкую кашицу. И ели из котелка, потому как мисками пренебрегли, Легенда и Эльрик с Дхисом. Змей старательно выволакивал с ложки куски нежного мяса, которые невозможно было удержать навесу, валился с ними на землю, утянутый весом, и там расправлялся с добычей быстро, но без лишней жадности.
– Ты безобразно мало ешь, – заметила Легенда, вычерпав треть котелка. – Почему вдруг?
– Я мало ем?!
– Утром ты просыпаешься раньше и уверяешь меня, что позавтракал, пока я спала. Вечером ложишься позже. И я даже не спрашиваю, знаю: ты будешь врать, то ужинал, когда я заснула. Рыбу сегодня утром почти целиком слопала твоя… твой змей. Но вы устроили это дурацкое представление с перетягиванием хвоста, и я на это отвлеклась. Сейчас ты опять кормишь Дхиса… На самом деле, я не о том. – Эльфийка отложила ложку и уставилась на Эльрика задумчгвым взглядом. – Меня не интересует, что ты ешь не самом деле. Но мне хотелось бы знать, кто ты!
– Вроде представлялся, – напомнил де Фокс, вылавливая для Дхиса еще кусочек.
– Представлялся. И даже уверял меня позавчера в том, что ты не демон.
– Не демон.
– Может быть. Тогда я не поверила.
– Ничего удивительного, – без особого удивления откликнулся Эльрик. – Нас часто принимают за демонов. Ну, они тоже симпатяги. Клыки там, глаза, манеры опять же.
– Не ерничай.
– Я не демон.
– Знаешь, может быть, я поверю в это… Если ты сумеешь внятно объяснить, как получилось, что мы без потерь миновали шесть из девяти препятствий на этой поганой горе? Это при том, что нас уверяли: взойти на Цошэн невозможно! Ты хоть помнишь, что нам говорили в лагере?
– Чго невозможного нет, – глуховато ответил де Фокс. – Я не знаю, что говорили тебе.
– Ты можешь сколько угодно обижаться, это ничего не изменит. Эльрик, ты сам должен понимать… Ладно, объявить Эфу предсказанным воином – это была идея Сорхе, и здесь ты чист. Но дальше…
– Вообще-то это была идея Йорика. Дхис, куда ты полез весь в жире! Иди мыться!
– Как Йорика? – Легенда машинально подняла змея и перенесла к миске с водой. – Нет, ты просто не все знаешь. На самом деле, это Сорхе уверила его в том, что Эфа – тот самый. Вернее, та самая.
– Сорхе так Сорхе. – Эльрик достал трубку. – Какая, к акулам, разница? В чем я, по твоему мнению, нечист?
– Во всем прочем. – Эльфийка задумчиво загнула мизинец. – Во-первых, ты убил Эфу и занял ее тело, на что способны только демоны.
Глаза у шефанго, и без того большие, стали просто огромными.
– Во-вторых, ты с ходу раскусил ловушку в пещере.
– Но…
– Не перебивай меня, будь любезен. В-третьих, ты договорился с тем демоном-кабаном. В-четвертых, спокойно прошел сквозь скалу, да еще и меня пронес. В-пятых, убедил этих… ну, на воротах, пропустить нас. В-шестых, с легкостью миновал пожирателей душ. В-седьмых, ты, судя по всему, обходишься без человеческой пищи. Я сравниваю с Эфой и могу тебя уверить, она съедала куда больше. Да, и как итог… Ты не боишься. Ты здесь свой, как бы ни пытался ты сделать вид, что чувствуешь себя неуютно.
Эльрик забыл про трубку. Сидел молча, потирая пальцами узкий подбородок. Смотрел на Легенду.
Дхис вернулся мокрый и полез на свое место на запястье.
– Я не демон, – как-то потерянно пробормотал шефанго. Помотал головой. – Боги, бред какой. Я не демон. И… я не убивал Эфу. Она умерла сама. Понимаешь… – Он выдохнул и улегся на спину, глядя в холодное небо. – Как объяснить-то? Ну, просто память вернулась. Эфа, она не помнила ничего, потому и стала Эфой. А я… То, что она делала, идет вразрез со всеми нашими законами и правилами. А потом она вспомнила. Она не хотела вспоминать. И даже говорила тебе об этом, помнишь?
– Говорила, – кивнула Легенда. – Хочешь сказать, что это она заняла твое тело? Точнее, что ты превратился в Эфу, когда потерял память?
– Отвратительно, – констатировал Эльрик. – Да. Так оно и было. И, честно говоря, мне не хотелось бы лишний раз вспоминать эту… Тварь.
– Да по сравнению с тобой, малыш, Эфа была ангелом.
– Как ты меня назвала?!
– Малыш. Или ты предпочитаешь «мальчик»?
– Ясно. Первый признак взросления: не обижаться на глупые шутки. Что ты там еще вспоминала? Пещеру? Легенда, вот только не ври, что ты сама не поняла бы, в чем там дело.
– Ты понял раньше.
– У меня шесть чувств. На одно больше, чем у тебя. А хваленая женская интуиция работает, только когда дело идет к постели. Бинфэн и привратники – это просто классика убивалки наоборот.
– Что?
– Есть такие игры. – Эльрик перевернулся на бок, оперся на локоть и начал разглядывать Легенду. – Ну, вроде живых картинок. Там нужно убивать всех, кого ты видишь. А есть другие. Поумнее. Там нужно договариваться.
– Цошэн не игра.
– Боги! Легенда, ну ты же умная. Ты же очень умная. Для женщины. Ну подумай, был у нас шанс справиться с Бинфэном в бою?
– Нет. Но…
– Он что, сразу на нас накинулся?
– Нет…
– Он начал разговаривать. Так?
– С тобой.
– С нами. Просто я ответил первый. Ты думаешь, мне не было страшно? Еще как было. М-мать. Кто бы мне сказал, что я буду уверять женщину, да еще красивую женщину, в том, что боюсь. Но я действительно боюсь… боялся. Тогда.
А драться я боялся еще больше, чем разговаривать. Понимаешь?
– Предположим.
– Как пройти сквозь скалу, меня научил Бинфэн. И что сказать Мунсин, тоже он посоветовал.
– С чего вдруг этот демон…
– Да с ним же никто здесь отродясь не разговаривал! – Эльрик рывком поднялся. – Ты пойми. Все, кто шел… Это ведь мы от большого ума через Злой Лес поперлись. Другие обходили. Все, кто шел, пытались его убить. Так или иначе. Ты его видела? У него же оба рыла в шрамах, клыки сколоты, уши рваные. Свои с ним общались, а все другие бить кидались. И тут мы. Да он просто обалдел от такой наглости, понимаешь?
– Наглости?
– Это поначалу он думал, что мы его от страха хвалим. А потом, вроде как ты, за своего меня принял.
– Сядь, – попросила Легенда, – Длинный ты очень. А пожиратели как же?
– Не знаю. – Эльрик сел и уставился на трубку, которую все еще держал в руке. – Не знаю. Правда. Там что-то пришло и напугало их так, что они забыли о нас. Ну я и сбежал оттуда.
– Еще и меня унес.
– Ты предпочла бы остаться?! Зеш. Извини. Мне просто до сих пор страшно. Я слышал, как он… один из них… их двое было. Он кричал. Боги, как он кричал. Он пытался меня сожрать. Да. Но если бы я знал, как спасти его от того ужаса… Все, что угодно, лишь бы не слушать его криков.
– Ты слышал их?
Эльрик молча набивал трубку. Крошки табака сыпались на землю.
– Значит, ты тоже боишься, – констатировала Легенда.
– Иногда, – коротко бросил шефанго.
– И все-таки мы идем. Мы поднимаемся. Забавно будет, если твое безумие станет правдой.
– Какое еще безумие?
– Ну, уверенность в том, что ты дойдешь до Финроя.
– Он нужен мне.
– Память вернулась, и ты тоже захотел домой?
– Без Финроя Сорхе не захочет даже выслушать меня. А так… Может быть, она сменит гнев на милость.
– Начал наконец-то понимать, что к чему?
– Что понимать? Богиня невзлюбила Йорика. Уж не знаю за что. Он погиб. Почти погиб. Но в ее власти вернуть ему жизнь.
Легенда присвистнула и покачала головой:
– Вот это финт! А мне казалось, она небольшого ума.
– Она и есть небольшого, – рыкнул Эльрик, – додуматься же надо было – отправить на верную смерть лучших своих людей.
– Ничего-то ты не понимаешь. – Эльфийка улыбнулась загадочно и задумчиво. – Она его любит, этого твоего орка.
– Угу. – Шефанго раскурил трубку. – Это видно… Что?!
– Дошло наконец-то! – рассмеялась Легенда. – Я уж думала, ты никогда не поймешь. Да, представь себе, до появления Эфы Сорхе и Йорик… Ну, в общем, у них все было хорошо.
– Откуда ты знаешь?
– Да уж знаю. И не только я. Весь лагерь был в курсе. Собственно, это и не скрывалось никак. Только ты, святая простота, пребывал в неведении. Ну, не ты, конечно, а Эфа. Не суть важно. А вот когда Йорик запал на… гм… как бы это сказать-то? Ну, в общем, на Эфу он и запал. Тогда Сорхе и начала нервничать. Дальше – больше. От любви до ненависти, сам знаешь.
– Мит перз.
– А ты… в смысле, Эфа, она ведь даже не подозревала о том, что сотник в нее влюблен, да? Эльрик помотал головой:
– Она умерла раньше. Я знал. Узнал. Уже после того, как Йорик погиб. Она не знала даже о том, что сама влюбилась.
– Совсем весело, – озадаченно произнесла эльфийка. – А она-то с чего? В орка! Это же… они же животные.
– Ну, Сорхе ведь что-то нашла.
– Сорхе – богиня плодородия, ей все равно. Не орк, так медведь какой-нибудь. Она кого угодно может использовать.
– И любить?
– М-да. – Легенда вздохнула. – Я, честно говоря, так и не поняла до конца. Четыре раза в году, если верить Сорхе, она уматывала кого-нибудь до смерти своей любовью. Причем ей действительно было безразлично, человек это или животное. Главное, чтобы мужчина. Ну, самец. Это как-то связано с жизнью леса и с жизнью самой богини. А Йорик… Он у нее был вроде как на каждый день. Знаешь, я видела, как она переживала, когда Эфа… Когда поняла, что теряет своего сотника. Кажется, она и вправду его любила. Ведь бывает же такое, правда?
Шефанго молча пожал плечами. Все услышанное нужно было осмыслить. Пересмотреть. Осознать и по возможности разложить по полочкам, дабы выстроились все факты и фактики в складную картинку. Они и выстраивались, только…
– Ты считаешь, что Сорхе умнее, чем казалась?
– Ах да. – Эльфийка кивнула. – Если предположить, что богам дано предвидеть, ну, хоть немножко предвидеть, Сорхе могла знать, чем закончится наш поход. Да, она выманила оборотней на нашу дорогу, но если она знала, что мы пойдем по болотам, значит, оборотни были отправлены на заведомо ложный путь.
– Она могла просто прикрыть нас.
– Могла. Но вдруг бы Финрой решил, что это нечестно. Дальше ты сам догадаешься?
– Рассказывай.
– Ну, все очень просто. Сорхе знает, что все погибнут. Но знает также, что Йорик будет последним. Что его убьют в Злом Лесу. Что ты… что Эфа решит спасти его и дойдет до Финроя, чего бы ей это ни стоило. Таким образом, богиня получает все сразу. Помощь в войне. И своего орка, которого она милостиво согласится вернуть к жизни. Как ты думаешь, обязанный ей спасением Йорик и дальше будет поглядывать на некую шефанго?
Выгнувшееся над Цошэн небо слушало тяжелую тишину. Клубы табачного дыма тянулись к костру и терялись над огнем. Молчала Легенда. Молчал Эльрик. Глядели задумчиво на пляшущие языки пламени.
– Добра от этого не будет, – констатировал де Фокс.
– Не будет, – согласилась Легенда. – Но, знаешь, в такой ситуации женщины склонны хвататься за любую возможность. Обычно они этим портят все окончательно. Если бы только чужой опыт мог чему-то научить. Давай спать, Эльрик. Денек сегодня был – врагу не пожелаешь.
– Да. Спать надо.
* * *
Шефанго заснул сразу. А Легенда лежала, положив голову ему на плечо, и пыталась разобраться в себе самой. Недоверие к жутковатому спутнику исчезло. Не то чтобы она безоговорочно поверила всем его объяснениям. Нет. Легкость, с какой Эльрик договаривался с демонами, оставалась подозрительной, но… Верить хотелось, а это само по себе чего-нибудь да стоило.
Эльфийка разглядывала лицо спящего. Даже во сне напряженное. Красивое по-своему, но очень по-своему. Тонкое и резкое. Сейчас шефанго не казался страшным. Точнее, сейчас он не пугал до озноба. Просто не верилось, что эта серая демоническая маска может быть живой. А неживое не страшно.
Легенда улыбнулась чуть грустно.
Мальчик. Совсем мальчик. Самоуверенное нахальство слетело с него сегодня. В шестнадцать лет мальчишки любят казаться самыми-самыми, а загляни поглубже, что там? Ребенок. И зачастую ребенок испуганный.
Нет, Эльрик ребенком не был. Ни в коем случае. Самостоятельное и весьма опасное существо, из детства он вышел, казалось, очень давно. И все-таки… все-таки недоверие к нему, раздражительность, насмешливая злость сменились чуть грустной, почти материнской ласковостью. Как мало нужно женщине, чтобы отнестись вот так вот к любому мужчине. На несколько секунд увидеть его без маски.
Легенда вздохнула. Покровительственная нежность наполняла ее, чуть щемило сердце… Алые глаза открылись. Глянули в упор.
– Ты чего не спишь? – мягко прошелестел низкий голос. – Холодно?
Шефанго, как ребенка, укутал ее плащом, прижал к себе покрепче, осторожно поцеловал в лоб:
– Спи. Завтра еще идти.
– Вот тебе и мальчик! А сон навалился, будто только этого и ждал. Легенда соскользнула в мягкую темноту и, засыпая, успела еще усмехнуться. Она и сама не знала, над кем смеется. Может, над шефанго. А может, над собой.