Туман. Бледная дымка, неподвижно висящая над гладкой поверхностью воды. Порыв ветра и она исчезнет, растворится, в стылом воздухе осеннего утра… Ветра нет. Ни света, ни тьмы. Серое безмолвие, плотной пеленой предрассветного полумрака застилающее глаза. Какой маленький мир… Протяни вперед руку, и она скроется за его несуществующей границей. Кончики пальцев теряют четкие очертания, сливаются с туманом. Маленький бесконечный мир вечной осени, ничто посреди нигде. Может быть, это смерть? Туман. Сморщившийся, почерневший лист, соринка в глазу великана, медленно скользит в мутном зеркале озера, увлекаемый водоворотом подводных ключей. Парит в вечности полусна, серого мира остановившегося времени, границы между ночью и днем.

Полусон. Краткая передышка, бесконечно малый разрыв замкнутого круга безумия. Дыхание замедленно, веки налиты свинцом. Смерть?Быть может, нужно бороться? Попытаться что-то сделать. Уйти из этого места. Нужно встать, сделать шаг. Это же так просто.Зачем?… Конец оправдан и закономерен. Долги отданы. И может быть там, откуда не возвращаются, ждет покой. Свобода…

Легкое невесомое прикосновение исцеляющим холодком пробегает по пылающему, словно в горячке, лицу.

Ветер? Пусть это будет ветер, слабый и робкий, рождающийся на рассвете, он все равно будет сильнее тумана. Он прогонит его прочь и туман уступит, уйдет, растворится, утренней росой скатываясь по иголкам низких молодых сосенок, оседая на стеблях травы, на листьях папоротника. А потом взойдет солнце и тысячи тысяч капель, каждая из которых – целый мир, драгоценным ожерельем будут сверкать в его лучах…

"Ты вернешься?…»

Человек в потертой кожаной куртке и таких же штанах, сидящий на большом валуне, возле самой кромки воды, неподвижен и кажется спящим. Озеро ледяными ладонями касается его босых ступней. Вода у ног окрашена красным.Он не один. Семеро неподвижных тел на берегу навеки застыли в тех позах, в каких смерть настигла их. Семь человек. Они лежали в лужах собственной крови, сжимая оружие. Застывшие лица перекошены муками боли и ужаса. Пятеро возле большого, еще дымящегося кострища, один чуть далее, у самой кромки леса. Седьмой и последний лежал в воде, куда ему удалось забежать всего на пару шагов. Он лежал лицом вниз. Из спины его торчало копье.

…Сначала они приняли его за охотника. Он появился из темноты совершенно бесшумно, остановился и замер, наполовину скрытый ночью, на самой границе тьмы и слабого, отбрасываемого пляшущим пламенем костра, света…

"…Кто ты такой, ублюдок?!»

"Судья…»

– Напрасно ты убил их.

Он поднял голову. В нескольких шагах, от него, стоял человек в буром длинном плаще с рукавами и наброшенным на голову куколем , скрывающим лицо. Убийца невидящим взором посмотрел сквозь него, но ничего не ответил. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не заметил приближения человека. Чувства притупились. Клонило в сон.

Пришелец подошел к погасшему кострищу, сел на корягу. Человек у кромки воды равнодушно смотрел, как пришелец ворошит палкой угли, среди которых еще виднелись тускло-багровые огоньки.

– Ты не против, если я погреюсь у твоего костра? Утро сегодня холодное, – человек в плаще подбросил в костер немного дров, заготовленных еще нынешними покойниками, и стал раздувать тлеющие угли. Дым шел, но пламя заниматься не спешило.

Убийца молчал.

– Значит, таким будет начало, Игрок?

Что-то произошло. Мир изменялся. Туман сгущался, плотнел на глазах, превращаясь в вязкую серую массу, стирая детали окружающего пространства, как плоский кончик стила удаляет буквы с восковой таблички. Исчезло озеро, исчезли мертвые тела, коряги и сучья, костер. Остались лишь серые стены, заключившие маленький мирок в подобие темницы.

Небольшая комната, погруженная в полумрак. Тусклый, рассеянный в пространстве свет, происхождение которого невозможно определить, позволяет взгляду выхватывать лишь контуры фигур. Поверхность стола, какие-то сиденья. Табуреты, стулья? Не важно.

Игрок сидел на холодном полу. Или на земле? Его одежда странно изменилась: она черная, обтягивает тело и лишена швов. Пришедший из тумана, напротив, остался в прежнем одеянии. Он сел за стол, на котором лежала открытая книга. Большой фолиант, в дорогом кожаном переплете. Книга была очень необычна, ее страницы удивительно разнообразно исполнены. Папирус, пергамент, шелк, бумага. Тысячи страниц, они никак не могли поместится в такой, пусть весьма не худенький переплет, но помещались. А символы, буквы? Сложные рисунки вначале, все упрощающиеся в дальнейшем, и наконец, алеф, бет, гимель. Альфа, бета, гамма. Арамейский, греческий, латынь…

– Мне кажется, вы все очень упрощаете, Игрок. Месть за женщину, как начало Игры…

Игрок хмыкнул:

– Переверните страницы к началу, и вы увидите, что практически все, что побуждало человека взять дубину и вдарить по черепу ближнего своего, имело причиной женщину. Что есть война там, в самом начале? Похищение скота и женщин. Нет, я не вижу здесь ничего иррационального. Вы полагаете, Историк, такое начало недостаточно эпичным?

– Ну почему же? Пирру, к примеру, было просто скучно, а в вашем случае…

Игрок улыбнулся.

– Про пиррову скуку все сочинил Плутарх. Сколько столетий меж ними? Вы так любите повторять всевозможные выдумки и заблуждения ваших коллег. Уже сами искренне верите в них? Так бывает от излишнего увлечения пропагандой.

– Вам виднее, – спокойно заметил Историк.

– Ах да, я забыл. Обгадишься сам, поспеши назвать засранцем другого. Прямое следствие всей вашей идеологии.

Историк поморщился.

– Сдается мне, что ваша нарочитая грубость – своеобразная защитная реакция. Никак не можете принять свое поражение.

– Я потерпел поражение? Ничего подобного. Вы сами в глубине души сознаете это, иначе не наведывались бы раз за разом в мою скромную обитель для проведения душеспасительных бесед. Вроде бы все идет по плану, ничего не мешает, ан нет, чего-то не хватает. Противник не желает признавать поражение. Да как же так? Ведь мы его практически растоптали, а он как будто даже не заметил! Обидно до слез, ничто не радует.

Историк не ответил. Повисла пауза. Ни единого звука, тишина, пронзительная, как звон натянутой струны.

– Сейчас вам было бы разумнее уйти. Не думаю, что я расположен к воспитательной беседе, – нарушил молчание Игрок.

– Оставить вас наедине с этой аферой? Ну уж нет, – Историк с мягким шелестом перевернул несколько страниц, – что вы задумали, Игрок?

Теперь молчал Игрок. Историк смотрел на него, тоже не говоря ни слова. Довольно долго. Потом сказал:

– Вы, как маленький ребенок. У вас разбили игрушку и вы, в отместку, сломаете песочный дворец, который построил ваш обидчик-одногодок. Даже в такой ситуации вами движет лишь месть. В ваших действиях никогда не было рационального зерна, лишь разрушение…

– Да, да, я воплощенное Зло…

– Не ерничайте.

– Тогда снимите эту лицемерную маску. Там я для вас – Разрушитель. А здесь зачем-то придумали политкорректное именование. Какое замечательное изобретение – политкорректность. Я бы даже сказал, эпическое, прорывное. А еще язык, вернее, "новояз". Вы, как никто другой сильны в терминологии. Все вещи нужно правильно назвать.

– В вас говорит банальная ревность. Ревность к успеху. Вас превзошли изящно, без грубых методов. Учитесь.

– Без грубых методов? Надо полагать, это я травил ядами неугодных?

– О чем вы? Все мусолите легенду? Вот здесь написано, – Историк постучал длинными тонкими пальцами по раскрытой книге, – что яд был привезен в лошадином копыте, что "сила яда, добываемого в Македонии, такова, что он разрывает даже подковы, но копыто животного его выдерживает" . И добывают этот яд в источнике, который называют Стиксом. Воистину, серьезный исторический труд. И Арриан твердит о яде. Все, как заведенные, повторяют одну и ту же байку. Вот слова и материализуются.

– Да уж, отличный прием. Если не ошибаюсь, именно тогда внедренный. Не раньше? Кто там был первый, Аристобул или Онесикрит, с его басней об амазонках? Напомнить? Сей муж сочинил книгу о подвигах Александра Великого и, спустя десятилетия после смерти царя, читал ее сподвижнику покойного, Лисимаху. Когда дошло до описания встречи Александра с амазонками, Лисимах удивленно воскликнул: "А где же я был в это время?"

– Александр стал богом и автоматически получил подходящее богу прошлое. Так, знаете ли, часто происходит с богами, – невозмутимо заявил Историк, – не понимаю суть ваших претензий. Человеку свойственно вздыхать об утраченном Золотом Веке. Здесь вы найдете пищу на любой вкус для подобных грёз. "Ах, он мечтал создать Единое Царство. Один народ, один язык, один царь, один бог. Всеобщее благоденствие и просвещение. Покончено с национализмом и варварством. Все люди – братья. Ах, он великий полководец, сражался в первых рядах своих воинов, его тело покрыто десятками ран. Он гнался за мечтой, его никто не понимал, его подло отравили. Ах, проживи он дольше – все бы успел, и мы бы сейчас жили в Земном Раю". Романтика. Как-то само собой верится в такое. Что, лучше знать другое? Царь Александр Македонский почил от беспробудного пьянства, неумеренного обжорства и прочих излишеств, усугубивших малярию. И вовсе он не шептал слабеющими губами, что завещает царство наилучшему, красивым жестом отдавая перстень, а лишь мычал, пуская слюни, обливаясь потом, воняя мочой и дерьмом. Хотя, найдутся те, кому по вкусу это. На всех не угодишь. Столь оплакиваемый вами Александр был воплощением зла. Возьмем идею, эту вашу Махабхарату . Идея замечательная. Но как своротить такую гору за одну человеческую жизнь? Нужен завоеватель, безумный, который будет вести своих воинов на край света за несбыточной мечтой. Его нужно готовить с рождения, внушить ему эту мечту. И ревность к успехам других. Нужно подготовить почву – обученную армию, товарищей детских игр, которые станут опорой в зрелом возрасте. Он не сможет создать все это сам. Создаст другой, которого потом надо убрать, он не подходит для сумасшедшего рывка. А потом, когда все сделано, все подготовлено, все препятствия устранены, начать гнать свою марионетку по трупам во имя светлой цели. Вы хоть раз задумались, кого взрастили? Тиран, безумец, убийца! И это ваш строитель нового мира? Великий полководец? А какая у него была выдающаяся военная мысль!

Историк театрально выпрямился и процитировал:

– "…опасно приступать к этому делу: нельзя ведь вести войско через реку вытянутым строем: видно, как тут много глубоких мест, а сами берега, – ты видишь, как они высоки и обрывисты…"

Он выдержал паузу и продолжил:

– "…я переправлюсь: этого требует и слава македонцев, и мое пренебрежение к опасности…"

– Мы обсуждаем тактику? Он не был побежден, – спокойно ответил Игрок.

– Да уж, был везуч неимоверно.

– По-вашему, он смог дойти до Индии лишь на одном везении?

– Конечно, нет. Такое везение просто невозможно.

– Вы обвиняете меня в Нисхождении ?

Историк не ответил, лишь пристально смотрел в глаза собеседнику. Игрок подождал немного, потом сказал:

– Идея правильная, не правильный способ воплощения? Вы так решили, ведь вы – сама Истина. Вы никогда не заблуждаетесь. Вам никогда не хочется проверить варианты.

– Терпение, Игрок, терпение! Ваша проверка одного из вариантов унесла множество жизней впустую. Ну, прожил бы Александр лет до семидесяти. В чем я лично сомневаюсь. Потом бы помер, и все ваше Единое царство сразу затрещало бы по швам. Как оно и случилось, только раньше. Ваша попытка вернуть все, как было, вылилась в сорокалетнюю грызню наследников, которые не смогли создать даже тени утраченного величия. И ведь вы еще несколько раз наступили на те же грабли. Например, на Востоке, с этим вашим рыжим дикарем, доителем кобыл, которому, кстати, сочинили не менее величественную биографию.

– Вашими стараниями.

– Вы наломали дров, надо же как-то исправлять.

– Исправили отлично. Сами-то помните, как все было до коррекции?

– Это важно?

Игрок рассмеялся.

– Да, действительно, какая разница. Зато монголам приятно, такую личность в соотечественники записали!

– Игрок, ваши регулярные попытки переписать Историю, вытаскивая на свет из пыльных сундуков щедро сдобренные фантазией бредни безвестных сумасшедших – пустая трата времени и сил…

– …так, значит, это я переписываю Историю? – всплеснул руками Игрок.

Историк проигнорировал эту, наполненную сарказмом реплику.

– …мир устал от вас. Мир хочет покоя и стабильности. Ему надоели ваши грандиозные реформы, революции и прочие встряски, порождаемые благим стремлением, сделать его лучше. Ваши идеи искусственны и нежизнеспособны. Что создали ваши греки и азиаты? Ничего устойчивого. К чему все усложнять, ведь идеал – простота. Нужна простая и понятная идея, доступная каждому, а самое главное – естественная. Оглянитесь вокруг, что хочет это животное, homo sapiens? Да то же, что и другие: жить. Жить, как можно дольше и лучше. Любой ценой!

– Выживает сильнейший?

– Да!

– Это не жизнь. Это именно выживание.

– Что есть "жизнь" в вашем понимании?

– Борьба. Прогресс.

– Прогресс? Да кто ж вам запрещает прогрессировать? Пожалуйста, изобретайте себе новые способы пошива особо прочных штанов. К чему забивать головы безумными социальными идеями? Той светлой цели, Единого царства, вполне возможно достичь без встряски.

– Без орд завоевателей?

– Конечно.

– А Рим нес диким варварам свет цивилизации?

– Именно.

– Нужно почаще об этом заявлять.

На лице Историка не дрогнул ни один мускул.

– Рим пал…

– …какая жалость.

– …но дерево пустило корни, принесло плоды и тысячи семян раскидало ветром по всему свету. Этот новый мир – произведение искусства, настоящий бриллиант. Зачем же вы затеваете новую игру сейчас? Смысл какой? Разве не вы хотели этого – "один народ, один язык, один Бог"?

– Это ведь не для всех, не так ли? На всех не хватит. Не могут все одинаково долго жить и столь же изобильно жрать. Значит, там, где наиболее вероятен успех, мы построим Рай Земной, а все остальные будут его спонсировать. В добровольно-принудительном порядке. Британская Империя отлично развила идею, а следующий кандидат в очереди на вершину пищевой цепочки настолько проникся римским наследием, что практически всю государственную машину поименовал на манер гордых квиритов . Сенаты, капитолии. И еще больше преуспел в кровососущей деятельности. Куда уж там прародителям. Мне очень не нравится такой финал. Это путь в Бездну.

– Упрямство безумца. Вы слишком долго просидели в Северной Евразии, среди таких же упертых дикарей. Свобода перемещения вам на пользу явно не идет.

– Она так теперь будет называться? Хотя, чему я удивляюсь… Упрямство, говорите? Скорее последовательность. Хочу убрать корень, из которого пророс сорняк, вся ваша Атлантическая цивилизация.

Историк рассмеялся.

– Рим? Рим был неоднократно взят варварами. Империя пала. Латынь – мертвый язык! И вы по-прежнему недовольны?

– Вы сами только что произнесли величественную тираду о корнях и семенах. Я продолжаю мыслить в рамках приведенной вами аналогии.

– Хорошо. Значит, мы больше не будем пытаться строить, как в случае с вашими марионетками из македонских гор, многие из которых потратили впустую по восемьдесят лет своей жизни. Мы будем разрушать чужое. Причем в зародыше, чтоб не пустило корни. Так?

– Именно так.

Игрок поднялся и сел за стол. Они сидели друг напротив друга, почти не двигаясь и не отрывая взгляд от глаз собеседника.

– Что ж, сыграем, – кивнул Историк, – какие возможности вам представляются? Начнем сначала. Затравим Волчицу в ее логове. Кто первый? Галлы?

– Нет, пусть Волчицу спасут гуси .

– Скорее, не гуси, а Марк Камилл. Зря. Лично я не вижу более удобного случая. Единственный раз квириты оказались на грани полного уничтожения. Кто мог бы еще подобное сотворить? Италики? Тарент и прочие греки-колонисты? Я полагаю, это невозможно. Силы практически равны. Вы согласны?

– Вполне. События во время того нашествия галлов, когда они смогли взять Вечный Город, и так развивались по худшему для римлян сценарию. Что тут переиграешь? Выйдет только в пользу римлян. Камилл не отправляется в изгнание или возвращается из него раньше. Марк Фурий слишком яркая личность, чтобы остаться в стороне, а его вмешательство в любом случае принесет римлянам победу.

– Убедительно. Кто дальше? Пирр?

– Возможно.

– Не смешите.

– Dico te, Pyrre, vincere posse, Romanos , – сказал Игрок.

– Обычная двусмыслица оракула, зависящая от интонации, – хмыкнул Историк, – не первая и не последняя из уст осторожных лжепророков.

– Тем не менее, он бил их так, как никто прежде.

– Но потерял большую часть лучших войск. Влез в сицилийскую авантюру и был разбит римлянами в итоге. Я думаю, – Историк приблизил лицо к Игроку и произнес вполголоса, – ему банально не хватило мяса. Где вы его возьмете?

– Кто ищет, тот всегда найдет. Но я не стану связываться с Пирром.

Историк улыбнулся. От его настороженного внимания не укрылся наигранно-безразличный тон, сопровождавший эти слова.

– Значит, все же согласны, что шансов у него нет? Кто у нас следующий? Ну, тут к гадалке не ходить – Ганнибал. Великий полководец – не чета Пирру.

– "…Ганнибал утверждал, что опытом и талантом Пирр превосходил вообще всех полководцев, второе место отводил Сципиону, а третье – себе…" – процитировал Игрок.

– Какая скромность.

– Скромность. А еще Тразименское озеро, Треббия, Канны, гибель нескольких консульских армий. Рим на грани катастрофы.

– Но после Канн Ганнибал на Рим не идет. Подтолкнете его? Интересно, как?

– Никак.

– Почему? – удивленно поднял бровь Историк, – это ваш единственный шанс.

– Этот единственный шанс отсвечивает неопределенным исходом.

– Договоритесь с ненавидящими Рим царями. Союз с Филиппом V Македонским и Антиохом Великим способен…

– Только не с Антиохом. Не тот характер. К тому же он занят, ведет войну с Египтом, довольно неудачно, за несколько дней до победы Ганнибала при Тразименском озере, проиграл битву при Рафии. Не до того ему сейчас. А Филипп и так дружит с Ганнибалом, да вот только ему не дают развернуться этолийцы, которые дружат с Римом.

– Ну, знаете, – воскликнул Историк, – я что-то вас совсем не понимаю. Та партия, которую вы собираетесь начать, в моих глазах совсем бесперспективна. Уж если вы отвергли Ганнибала. Да тот же Пирр имел побольше шансов на успех!

– Вот это я и собираюсь проверить. Кто что имел. Перед началом партии. Вам самому не любопытно? Ваши подопечные отлично потрудились. Изложенное здесь, – Игрок перевернул несколько страниц, – настолько путано, что истину придется выискивать буквально, днем с огнем. Я собираюсь сделать это. А уж потом прикидывать все шансы.

Историк молчал, внимательно глядя в глаза собеседнику.

"…Кто ты такой, ублюдок?!"

"Судья…"

– Ну что, вы принимаете мой вызов?

– Да, умеете заинтриговать. Только мне кажется, Игрок, вы открыли книгу не на той странице. Начать следует раньше. Немного раньше…