Автор этой книги – игумения Феофила (Лепешинская) – является настоятельницей Богородично-Рождественской девичьей пустыни в селе Барятино Калужской области. Находится монастырь в 10 минутах езды от г. Кондрово. В области несколько сел с названием Барятино, и паломники часто ошибаются адресом. Зато благодаря этой путанице батюшка и прихожане из дальнего Барятино, куда все уезжают, узнали о монастыре и подружились с его насельницами.

Главное украшение и средоточие всей жизни села Барятино – каменный храм Рождества Пресвятой Богородицы. Как у всех старинных храмов, у него есть своя прекрасная история. Первостроитель – Александр Адрианович Позняков (1746–03.04.1793), генерал-майор, кавалер ордена Святого Георгия, сподвижник великого Суворова. Достраивала храм после безвременной кончины мужа вдова Анна Васильевна Познякова, урожденная Олсуфьева.

Храм крепко пострадал при безбожной власти, закрывшей его в 1937 году, и во время немецко-фашистской оккупации, когда был приспособлен под конюшню и хранение зерна. После открытия в 50-е годы долго был единственным действующим на территории от Медыни до Калуги. Главная святыня – местночтимая чудотворная икона Божией Матери «Ломовская».

3 апреля 1993 года по благословению архиепископа (ныне митрополита) Калужского и Боровского Климента в село Барятино прибыли пять сестер из Свято-Никольского Черноостровского женского монастыря, где матушка Феофила была в то время рядовой инокиней и по решению игумении Николаи (Ильиной) поехала в Барятино старшей сестрой. М. Феофила и м. Николая вместе подвизались в Шамордино.

Через два года скит получил статус монастыря, а монахиня Феофила (Лепешинская) назначена его настоятельницей. Число насельниц, в первое время не превышавшее пяти-семи человек, со временем росло. Сейчас в обители живёт около тридцати человек.

За 24 года монастырь пережил много трудностей, главная из которых – пожар 2007 года. Сгорело всё, в том числе большая библиотека. Сёстры остались, в чём успели выбежать на улицу. С тех пор их жизнь навсегда поделилась на «допожарную» и «послепожарную». Одна из достопримечательностей обители – кошки, сейчас их здесь около шестидесяти, а бывает и больше. Сестры не могут оставить подброшенных животных на погибель, ухаживают, лечат и кормят, несмотря на финансовые тяготы монастыря.

Над сгоревшим корпусом реял российский флаг, и сестер часто спрашивали, зачем его вывесили, ведь Церковь отделена от государства. Отвечали просто: «Мы – граждане России, любим земное отечество, свой народ и молимся о нём. Надеемся, что наша маленькая пустынька станет частичкой той России, которую мы в прошлом веке потеряли и теперь обретаем вновь».

На монастырском сайте «Киновия» в 2013 году опубликованы несколько бесед с игуменией Феофилой и старшими сестрами. Вот фрагмент интервью с м. Феофилой.

* * *

«Не сразу, но вскоре мне досталась отдельная келья (это о жизни в Малоярославце – прим. ред.), я ощутила совершенный комфорт, осознав сладость монашества, потому что стала молиться, будто бы забрезжило осуществление той цели, которая увела меня из мира. Поэтому весть о назначении старшей в Барятино ужаснула, начальствование никогда не казалось мне привлекательным, и первая мысль явилась – бежать. До духовника быстро добраться возможности не представлялось, а знакомый священник, которому я поплакалась, сказал: «Конечно, если хочешь молиться Богу, не ходи» (теперь он начисто не помнит этих слов).

Но сверлила и другая мысль, дерзкая и, как выявилось после, самонадеянная: а не попытаться ли? Нельзя ли исключить начальствование, т. е. неравенство, окрики, принуждения, наказания, словом, устроить монашеское общежитие на основах, за неимением соответствующего женского аналога, братолюбия? О чём просила Бога в те дни, не помню, скорей всего, захватил хаос всяческих размышлений, главным образом практических: что брать с собой, как выживать посреди пустыни – воображалась именно пустыня, деревни мы не знали и на её помощь не рассчитывали, на дворе голодные девяностые годы, в Москве действовали какие-то талоны, а здесь благодаря усилиям владыки Климента монастыри получали гуманитарную помощь. Но Барятино в монастырях не числилось.

– Первые впечатления от Барятина? Первая поставленная цель? Или жизнь шла спонтанно, управляли обстоятельства?

– Первые впечатления – когда мы приехали на осмотр вдвоем с м. Николаей – сплошь отрицательные: лес далеко, никакой такой природной красоты, впрочем, стояла ранняя весна, деревья голые, к храму вела разбитая проселочная дорога, в глубоких ямах, слегка присыпанных щебенкой, туалет, понятно, на улице, дом приходской вроде и большой, но келий всего три, две из них довольно большие, в одной трапезная, в другой устроены нары для ночующих после всенощной, третья, поменьше, предназначалась для священника; какое-то подобие уюта создавали бревенчатые стены, хорошо смотрелась баня, но в общем тоска, пожилые женщины, здесь обитающие, хотя и мечтали, по слухам, о монастыре, и жили, как в общине, группируясь вокруг служившего здесь много лет иеромонаха Аркадия, тогда уже возведенного во епископа, встретили нас не больно-то приветливо.

Но когда я вошла в храм… снаружи он смотрелся обшарпанным, а внутри ещё беднее: купол выкрашен прямо по кирпичу серой масляной краской, а стены грязно-розовой, по периметру начертаны неровные коричневые кресты. И поразительно – что-то было в этом храме совсем необыкновенное, он дышал и излучал удивительную притягательную силу, словно говорил со мной. Вот первый момент, когда мне подумалось: может, изгнание из Малого не только воля игумении, но и воля Божия?

Как все нормальные церковные люди, мы понимали зависимость нашего положения от интенсивности молитвы, поэтому главной целью, по приезде впятером в Барятино, поставили ежедневное уставное богослужение по-монастырски, хотя священник первое время служил только воскресную литургию с субботней всенощной. Кроме того, нужно было готовить обед, мыть посуду, стирать, убирать дом. Как только потеплело, начали сажать огород, появились куры, корова. Как со всем управлялись, не понимаю сейчас, конечно, работали буквально до упаду. Интересно, что в отсутствие мобильников и, в сущности, телефона (он был, но сельский, мало куда удавалось дозвониться), нас как-то находили, приезжали люди, не только местные прихожане, но и москвичи, помогали нам и продуктами, и трудами.

‹…›

Точно не помню, сколько лет, но не менее десяти, я мирилась с действительностью на единственной утешительной мысли: уйду, убегу. Я то ли по природе, то ли по усвоению дохристианской своей жизни, закоренелый пессимист и легко впадала в отчаяние. Сестры первоначальные казались «жестоковыйными», меня съедало одиночество: не с кем слова молвить, да и во мне, в моих, скажем, знаниях и кое-каком христианском опыте никто вроде не нуждался, вопросов никто не задавал, о перспективах я мечтать не умею. Короче, удержалась только благодаря духовнику, который на мои вопли отвечал: «Ну, еще немножко потерпи, там видно будет». Одна подруга моя, игумения, успокоила меня однажды, ответив на мои жалобы: «Все умрём». А в какой-то момент, не помню, на десятом или пятнадцатом году, вдруг озарило: это же мои детки, Господом приведенные, как можно их бросить, кто придет вместо меня, вдруг станет их обижать…

‹…›

– В нашем монастыре кто-нибудь получает епитимии?

В «Плаче…» есть примеры, но ни одного из нашей жизни. Из нашей знаю один, когда послушница заслуженно получила пяток земных поклонов за незакрытую дверцу машины на дороге в Москву. Помню, что даже обрадовалась, вот и у меня начинается настоящая монашеская жизнь: епитимия, поклоны…

– По ряду причин не решаюсь наказывать, назначать епитимьи, «раздевать», ссылать на коровник и т. п. Потом, злостных нарушений устава и дисциплины не наблюдаю, разве по немощи, нездоровью, а в сестрах не вижу таких пороков, которые можно уврачевать, карая. Меня заслуженно упрекают в мягкотелости, но обычно требуют строгости для других, а сами не выносят и легких замечаний. В общем, руководитель из меня плохой получился, чего и следовало ожидать… Я чрезвычайно отчетливо понимаю, почти воочию вижу, как держит нас Господь в Своей длани, иначе всех бы давно разметало из монастыря.

‹…›

– Какое самое большое испытание пережито в монастыре, и что Вас более всего утешает, когда тяжело?

– Самое большое испытание – конечно, пожар 2007 года. Ну представить только, стоишь и смотришь, как полыхает всё нажитое за четырнадцать лет; не вещи, душа сгорала «между строк» вместе с бедным деревянным домом, который строился по частям так долго, а исчез за двадцать минут. Что могло нас тогда утешить, кроме участия наших друзей, которые привезли нам посуду, постельное белье, еду, когда дом еще горел! Но навалились заботы – и спасли: пришлось бегать, просить помощи, покупать всё необходимое, как-то расселяться, принимать «жертвователей» целыми днями и вечерами, в сущности, не удалось даже поплакать путём. Потом вторая беда, оттеснившая первую на задворки – тяжёлая болезнь одной из сестер. Вот так и спасает Господь от малодушия и от бури.

– Если бы появилась возможность прожить эти 20 лет заново, переписать набело, что бы Вы убрали как ненужное или ошибочное?

– О да, кое-что хотелось бы вычеркнуть; думаю, все ошибки совершались из-за моих грехов: своеволия, беспечности, самонадеянности, поспешности, нерадения… можно продолжать, переписав всю исповедь. Храмлем на оба колена; одно радостно, что Господь, несмотря на всё, не оставляет нас, более того, всё хорошее, что есть в монастыре, созидает и хранит Он и только Он».

Источник: Аще не Господь созиждет дом… // Раздел «Монастырь». Подраздел «20-летие обители». Официальный сайт Богородице-Рождественской девичьей пустыни в селе Барятино. 2013. [Электронный ресурс] http://www.feofila.ru/index.php?go=Pages&in=view&id=254

Контакты монастыря

Адрес для писем: 249833, Калужская обл., г. Кондрово, а/я 4. Игумении Феофиле.

Сайт: www.feofila.ru

E-mail:

Контактные телефоны

Приёмная:

+7 (920) 881–33–33,

+7 (920) 883–55–55.

Благочинная:

+7 (920) 889–57–82.

Реквизиты для пожертвований

Получатель: Богородично-Рождественская девичья пустынь

ИНН: 4004008713

КПП: 400401001

Расчетный счет: 40703810622200100092

Банк получателя: Калужское отделение № 8608 ПАО Сбербанк г. Калуга

Корреспондентский счет: 30101810100000000612

БИК: 042908612

ОКПО: 44375623

ОКОНХ: 98700

Назначение платежа: «Пожертвование на уставную деятельность монастыря».