Амели была не уверена, что старый маг решится участвовать в этой опасной авантюре: с его стороны требовалось всего лишь молчание — хотя бы до возвращения короля. И посвящать в свои планы Жюли она тоже была не намерена

— не стоит давать той ложных надежд.

Сначала нужно было выяснить, жив ли маленький Шарль. Ответ на этот вопрос наверняка знали его величество и герцог де Аркур, но как раз у них спросить об этом она не могла. Знала ли что-то графиня Шетарди? Возможно. То, что Жюли была возлюбленной короля, не было для нее тайной. Но Вирджиния, похоже, сожалела о своей откровенности — с тех пор она не приезжала во дворец и в ответ на приглашение Амели написала о плохом самочувствии.

Вряд ли де Аркур лично ездит в ту деревню, куда отправили Шарля — скорее, кто-то из его слуг привозит ему новости о здоровье ребенка. Возможно, оттуда ему присылают письма. Ах, если бы ей удалось подкупить кого-то из лакеев первого министра! Но надеяться на это было глупо. Хороший слуга никогда не предаст хозяина, наоборот, предупредит того об опасности.

Значит, она должна была пробраться в кабинет герцога сама. И постараться сделать это незаметно.

Она полдня просидела, листая книги по анагорийской магии — хотела разобраться в своем умении становиться невидимой. Но умение это оказалось столь редким, что на книжных страницах она нашла о подобном лишь одно упоминание, да и то было лишено какой бы то ни было практической составляющей.

Другие полдня она тренировалась перед зеркалом. Как и советовал ей де Тюренн, пыталась полностью сосредоточиться на своем желании. Иногда ей удавалось почувствовать внутри себя потоки магической энергии и направить его в нужное русло, и тогда ее отражение исчезало из зеркала, и она понимала, что у нее получилось!

Проблема была в том, что она не умела контролировать длительность таких превращений. Допустим, она смогла бы невидимой добраться до кабинета де Аркура. Но что, если она потеряет невидимость в самый важный момент?

Для начала она решила нанести визит герцогу самым обычным образом. Что может быть естественнее разговора с первым министром для той, которая хочет стать хорошей королевой? Она задаст несколько вопросов о внутренней и внешней политике. В конце концов, она даже не знает, сколько подданных у его величества.

Этот визит позволит ей выяснить, где находится кабинет де Аркура и как он охраняется.

Сказано — сделано. У торчавшего у ее дверей лакея она выяснила, как можно дойти до крыла, где находились апартаменты первого министра, и вежливо, но твердо оказалась от предложения проводить ее туда.

В длинных и широких коридорах ей встречались и подвизавшиеся при дворе дворяне не очень высоких рангов, и спешившие по делам слуги. Все почтительно приветствовали ее, и она отвечала приветливой улыбкой. В отсутствии его величества надзор за безопасностью во дворце был несколько ослаблен, и стражу она заметила лишь однажды.

Она уже почти добралась до нужного крыла, когда услышала чьи-то шаги за поворотом. Никто — ни охрана, ни придворные — не осмелились бы так громко и уверенно идти по паркету.

И прежде, чем Амели сообразила, что бояться ей нечего, паника уже прокралась в сердце. Она внутренне сжалась, трепеща от неприятной встречи.

Из-за угла вывернул де Аркур и снова, как когда-то в пещере, прошел мимо, не обратив на нее никакого внимания. Она, сама того не осознав, стала невидимой.

Герцог отходил всё дальше и дальше, а она пятилась в противоположную сторону, безуспешно пытаясь привести в норму дыхание. Только бы он не оглянулся! Только бы она не потеряла невидимость в столь неподходящий момент.

Она смотрела только на герцога и не заметила стоявший у стены канделябр. Она снесла его спиной, и тот с грохотом рухнул на пол.

Герцог резко обернулся. Амели бросилась за поворот. Этот коридор был уже, темнее, но таким же безлюдным, как и предыдущий. Она остановилась, прислушалась.

Судя по всему, де Аркур повернул назад — его шаги приближались. А рядом не было ни одной открытой двери. Она, как кролик, металась из стороны в сторону. Она уже не сомневалась, что стала видимой. Обиднее всего было, что герцогу вот-вот станет известна ее тайна — та тайна, которую она не решилась открыть даже старому магу.

И вдруг деревянная панель на стене отодвинулась, и чья-то рука схватила Амели за локоть и втащила ее в небольшое помещение. Панель так же быстро и бесшумно задвинулась, и они оказались почти в полной темноте.

Всё та же рука увлекла ее дальше, и Амели вслед за молчаливым проводником вышла, наклонившись, в другую дверь, и долго шла по узким, темным и сырым коридорам. Она была так напугана, что почти не соображала, куда ее ведут.

Пришла в себя она только тогда, когда очередная низкая дверь впустила их в светлую и просторную королевскую гардеробную.

— Вы!!! — выдохнула она, изумленно глядя на Патрика Монтегю.

— К услугам вашего высочества! — низко поклонился церемониймейстер. — Надеюсь, я вас не сильно напугал?

Она, не зная, что сказать, только покачала головой.

— Мне показалось, вам нужна была моя помощь.

— Да, вы правы. Я… Мне…

— Вам не хотелось встречаться с его светлостью, — подсказал Монтегю. — Вполне могу понять вас, ваше высочество! Герцог де Аркур особой приятностью не отличается.

Она не возразила.

— Но, месье Монтегю, что это за тайные ходы, о которых не знает сам первый министр?

Церемониймейстер задумался — кажется, ему тоже не хотелось раскрывать свои секреты. И всё-таки сказал:

— Его светлость лишь недавно занимает это крыло дворца — раньше там были королевские покои. А у каждого короля были свои — маленькие и большие — тайны. Кто-то хотел иметь возможность незаметно выходить из дворца, кто-то желал, чтобы ему также незаметно приводили возлюбленных. Словом, о потайных ходах знают только короли, и его величество не считает нужным посвящать в эту тайну даже своего первого министра.

— А как же вы, месье Монтегю, — Амели нашла в себе силы улыбнуться. — Ведь вы — не король.

— Да, ваше высочество, но мои предки служили королевской семье на протяжении нескольких столетий. И их величества никогда не могли пожаловаться на нашу преданность. Дед нашего нынешнего короля в последние годы правления тяжело болел, но не хотел, чтобы об этом знали придворные, и мой дед, который был его поверенным во многих делах, каждый вечер тайно приводил лекаря в его покои. А иногда дед поручал эту работу мне.

Амели уже успокоилась.

— Благодарю вас, месье Монтегю! Ваша помощь пришлась весьма кстати.

Он снова поклонился:

— Рад был помочь вам, ваше высочество. Надеюсь, вы понимаете, что об этих ходах не должен узнать никто, в том числе и герцог де Аркур, — и вдруг подчеркнул:

— Особенно герцог де Аркур.

Амели, уже собиравшаяся, было, удалиться, заинтересовалась:

— Вы не любите герцога, месье Монтегю?

Церемониймейстер воинственно вскинул голову.

— Его мало кто любит, ваше высочество. Возможно, я пожалею о своей откровенности, но я все-таки скажу — многие его ненавидят!

— И вы, месье, в том числе? — уточнила она.

Он засмеялся:

— Кто я такой, ваше высочество, чтобы моя ненависть имела хоть какое-то значение? Но я не буду отрицать — я тоже считаю, что деятельность герцога де Аркура приближает Анагорию к гибели.

— Герцога? — тут же спросила Амели. — Не короля?

Монтегю смутился.

— Ни один подданный не имеет права сомневаться в правильности действий его величества.

— Разумеется, — согласилась она. — Но если вы считаете, что первый министр дает его величеству пагубные советы, то расскажите об этом мне — возможно, я сумею убедить его величество поступить по-другому.

Кажется, церемониймейстера позабавила ее наивность.

— Боюсь, ваше высочество, советы герцога вполне согласуются с тем, что его величество хочет слышать.

— Послушайте, месье Монтегю, я никогда не любила играть в прятки. Если вы не готовы говорить со мной откровенно, то просто прекратим нашу беседу…

Тот всё еще колебался:

— Поймите, ваше высочество, это слишком опасная тема. Мне не хотелось бы говорить ничего такого, что может расстроить ваше высочество.

— Ах, перестаньте, месье Монтегю! Я еще плохо разбираюсь в делах Анагории, но очень хочу быть полезной нашему королевству.

— Не сомневаюсь, ваше высочество! — заверил ее Патрик.

Она так и ушла, не услышав от него ничего компрометирующего в адрес де Аркура. Но решила вернуться к разговору на ближайшей танцевальной репетиции.

Но когда на следующее утро она пришла в зал для танцев, то Патрика Монтегю там не оказалось. Заплаканная портниха, ушивавшая в талии ее свадебный наряд, сообщила, что месье Монтегю арестован по приказу его светлости герцога де Аркура.

Амели была так рассержена и одновременно напугана, что едва дождалась конца примерки. И сразу же потребовала, чтобы слуга проводил ее в кабинет первого министра.

Герцог встретил ее натянутой улыбкой.

— Рад приветствовать вас, ваше высочество! Что привело вас ко мне в столь ранний час?

Он, кажется, издевался!

— Ваша светлость, я только что узнала, что вчера по вашему приказу был арестован главный церемониймейстер двора.

Он не стал отрицать.

— Я хотела бы знать, что послужило основанием для ареста?

Он предложил ей свое кресло — самое удобное из всех, бывших в кабинете, — но она отказалась, вынуждая стоять и его.

— Могу я полюбопытствовать, чем вызван интерес вашего высочества к столь скромной персоне?

Этот вопрос граничил с наглостью, но Амели постаралась ответить спокойно:

— Эта скромная персона — главный церемониймейстер королевского двора! Не забывайте, ваша светлость, он — тоже дворянин!

Де Аркур снисходительно усмехнулся.

— Я помню об этом, ваше высочество! Но первый министр королевства может отдать приказ арестовать даже дворянина, если у него есть основания полагать, что тот совершил преступление.

— Вот как? — удивилась она. — И какое же преступление он совершил?

Де Аркур ответил громко и с вызовом:

— Он имел наглость за мной шпионить!

Она от неожиданности опустилась в кресло, рядом с которым стояла.

— Шпионить? За вами?

— Он пытался пробраться в мой кабинет — несомненно, чтобы похитить важные государственные документы. Надеюсь, это достаточное основание, ваше высочество?

Она судорожно пыталась привести в порядок мысли. Речь, конечно, шла об ее неудачном вчерашнем походе — вот только под подозрение попал совсем другой человек.

— Его задержали у вас в кабинете? — спросила она, прекрасно зная, что это не так.

— Нет, — признал герцог после секундного колебания. — Ему удалось скрыться.

— Значит, вы или ваши слуги видели его там? — не отступала она.

— Нет, — не стал врать де Аркур. — Но я уверен, что в моих покоях был именно он.

— Вы обладаете даром ясновидения? — восхитилась она.

— Нет, — герцог начал злиться. — Но у меня достаточно хороший нюх, чтобы различить аромат духов, которыми во дворце столь щедро пользуется только один человек — Патрик Монтегю.

— Не убедительно! — заявила она, надеясь, что де Аркур не заметит ее волнения. — Его духами мог воспользоваться кто угодно — чтобы бросить подозрение на ни в чём не повинного человека. Ну кто, позвольте спросить, будучи в здравом уме и собираясь похитить важные бумаги из вашего кабинета, стал бы поливать себя столь узнаваемым парфюмом?

Герцог испросил позволения присесть и опустился в соседнее кресло.

— Ваши слова вполне убедительны, ваше высочество. И я обязательно приму их к сведению, когда буду разбираться в этой истории. Но до тех пор Монтегю будет оставаться в темнице.

Она вздохнула и поднялась. Он вынужден был сделать то же самое.

— Знаете, ваша светлость, я и раньше подозревала, что вы настроены против нашего с его величеством брака, а сейчас лишний раз в этом убедилась.

— Что вы такое говорите? — от изумления он даже забыл прибавить «ваше высочество».

Она обмахнулась веером и пояснила:

— Что же тут непонятного, ваша светлость? Церемония бракосочетания должна состояться в ближайшее время, а вы препятствуете ее подготовке. Кто еще, кроме главного церемониймейстера двора, может подготовить и провести ее на должном уровне?

— Уверяю, у меня и в мыслях не было…

Но она не дала ему договорить.

— Сегодня не состоялась важная репетиция. А я до сих пор не знаю и половины того, что мы с его величеством должны делать на церемонии. Уверена, что и вы этого не знаете. Или вам доводилось бывать на королевской свадьбе? А может быть, вы подскажете человека, который знает тонкости ее проведения так же хорошо, как месье Монтегю?

Глаза герцога метали молнии, но в словах это не отразилось.

— Я понял вас, ваше высочество! Признаю, что этот момент я не учел. Но чтобы вы не думали, ваше высочество, что я пытаюсь помешать заключению брака между вами и его величеством, я разрешу месье Монтегю проводить репетиции, но приходить на них он будет под охраной. Надеюсь, такой вариант, ваше высочество, вы не сочтете недопустимым?

— Благодарю вас, ваша светлость! — она изобразила улыбку на губах.

На следующую репетицию Патрик Монтегю пришел несколько потрепанным. Платье его было помято, а волосы требовали расчески и завивки. Но он был здоров и бодр.

Он одобрил работу портнихи и ювелира, дал указания музыкантам.

Поговорить с ним Амели смогла только во время танца — благо, тот был медленным и продолжительным.

— Простите, месье Монтегю, что я струсила и не призналась герцогу, что это я, а не вы, пыталась за ним шпионить. Но не беспокойтесь — я наберусь смелости и…

— Ни в коем случае, ваше высочество! — воскликнул он несколько громче, чем следовало, и стражник от дверей внимательно на них посмотрел. — Это я боялся, ваше высочество, что вы проговоритесь! Не делайте этого, прошу вас! Вы сможете сделать для Анагории гораздо больше, чем я — мятежник-одиночка. Там, в камере, я жалел лишь о том, что был с вами недостаточно откровенен.

Они разошлись ненадолго, поклонились друг другу, потом снова сошлись рука к руке.

— Ваше высочество, я полагаю, что его величество проводит в Дальних пещерах слишком рискованные эксперименты. Он пытается обрести силу, к которой он не готов.

Справедливости ради Амели возразила:

— Он делает это в интересах страны. Он всего лишь хочет вывести анагорийцев из пещер.

Но Патрик едва заметно покачал головой.

— До недавнего времени я думал так же, как вы, ваше высочество. Но сейчас я уверен, что это не так. Незадолго до вашего появления в Анагории, во дворец приезжали послы с равнин — из Лабрадении, с которой у нашей страны была давние торговые связи.

— Это Лабрадения загнала вас в пещеры?

— Нет, ваше высочество, той страной была Кариния. Именно против Каринии сейчас и предложили объединиться лабраденийцы. Они полагают, что вместе мы сможем победить врага. Послов доставили во дворец с завязанными глазами — чтобы они не разведали каких-нибудь наших тайн. Они думают, что мы по-прежнему сильны.

— А это не так?

— Ах, ваше высочество, я не застал те времена, когда члены королевской семьи могли легко и надолго превращаться в драконов — я читал о них в книгах и слышал от дедушки, который их слышал от своего дедушки, а тот — от своего.

— Я тоже читала об этом. Но что же поделать? Наверно, долгое пребывание в пещерах сказалось на их способности превращаться в дракона.

— Конечно, ваше высочество, так оно и есть! — с жаром поддержал Патрик. — Но существует средство, которое может многократно эти способности увеличить.

— Средство? — опешила Амели.

— Да, ваше высочество! — воскликнул Патрик. — Это — отвар из цветков и плодов каштана.

— Так просто? — не поверила Амели.

— Конечно, нужна еще вода из магического источника.

Они снова разошлись в танце.

— Но, месье, если рецепт так прост, то думаю, что его величество пьет отвар каждый день. Если, конечно, в Анагорию привозят каштаны.

— Не привозят, ваше высочество, — сказал Монтегю. — В том-то и дело, что не привозят.

Амели так растерялась, что споткнулась и едва не упала — церемониймейстер успел поддержать ее.

— Может быть, его величество не знает о свойствах этого отвара? — никакой другой версии предложить она не могла.

— Знает, — коротко возразил Патрик.

— Вы лично ему об этом говорили? — уточнила она. — Я понимаю, что его величество должен сам знать об этом лучше других, но за давностью лет этот рецепт мог забыться.

— Вы правы, ваше высочество, — грустно согласился Монтегю. — Точно так же думал и мой хороший знакомый (чей род тоже долго и преданно служил королевской семье и был посвящен по многие ее тайны), когда решил напомнить сей рецепт королю. Домой после аудиенции у его величества он не вернулся. Поэтому простите великодушно, ваше высочество, но на повторение этого подвига я не решился.

— Но почему? — не понимала Амели. — Разве не в интересах его величества восстановить своей прежний дар? Разве это не позволит Анагории вернуться на равнины?

— В том-то и дело, ваше высочество! — поддержал Патрик. — Я случайно услышал недавний разговор с послами Лабрадении и был уверен, что его величество будет рад такому союзу. Но его величество не проявил к нему ни малейшего интереса.

И снова она пыталась оправдать Антуана:

— Может быть, потому, что Анагория сейчас не готова к войне?

— Ах, ваше высочество, — простонал Монтегю, — Боюсь, Кариния подготовится к войне гораздо раньше. До тех пор, пока его величество будет думать лишь о том, как укрепить свою власть в Анагории, страна будет слабеть и слабеть.

Музыка смолка, и разговор пришлось прекратить. Церемониймейстер в сопровождении стражи отправился в темницу.

Амели вернулась в свои комнаты усталая и обескураженная. И твёрдо решила — если им с де Тюренном удастся найти маленького Шарля и устроить им с Жюли побег из Анагории, она сбежит вместе с ними. Туда — во Францию, где светит солнце и идет дождь. Где лавандовые луга. Где нет драконов…

29. Старая сказка

— Ваше высочество, я отправила в починку каше колье с рубинами — из него выпал один из камней. Ювелир был очень напуган, просил прощения за свою оплошность и умолял не предавать это дело огласке. Я взяла на себя смелость это ему пообещать от вашего имени, ваше высочество. Он еще молодой и недостаточно опытный, но он будет стараться, ваше высочество, чтобы в дальнейшем таких промахов не допускать.

Амели улыбнулась:

— Вы поступили совершенно правильно, Жюли! У вас доброе сердце.

Завивавшая ее волосы горничная всплеснула руками:

— Это вы добры, ваше высочество! Любая другая на вашем месте уже прогнала бы меня из дворца. Вы не представляете, как я вам благодарна. Я сейчас так нуждаюсь в этом жалованье. Моя сестренка скоро вырастет, я выдам ее замуж и тогда уже не буду так зависеть от места при дворе.

Амели внимательно на нее посмотрела, пытаясь угадать, нет ли тайного смысла в ее словах. И на всякий случай предупредила:

— Надеюсь, вы будете благоразумны, Жюли? Не принимайте поспешных решений. Теперь уже горничная бросила на нее пронзительный взгляд.

— Ах, ваше высочество, если бы вы знали, сколько раз на дню я призываю себя к спокойствию! Я напоминаю себе, что от моего молчания зависит благополучие сестры, а возможно, и брата. Иногда я даже пытаюсь убедить себя, что герцог де Аркур соврал, и на самом деле мой Шарль жив и здоров.

Амели напряглась при этих словах.

— Скажите, ваше высочество, ведь такое могло быть, правда? — слёзы текли по лицу Жюли, капали на белый передник. — Он мог соврать, чтобы я не пыталась найти моего мальчика. Ах, если бы это было так, я бы даже простила ему эту ложь! Ваше высочество, умоляю, помогите мне выяснить правду!

Женщина, плача, опустилась на колени, и Амели покраснела и растерялась.

— Встаньте, Жюли, слышите! Я попробую что-нибудь разузнать, но обещать ничего не могу. Вы же понимаете, как опасны могут быть такие расспросы.

— Да, да, конечно! — Жюли торопливо закивала головой. — Герцог де Аркур не должен догадаться, что вы хоть что-то знаете об этом! Он — страшный человек, ваше высочество, он пойдет на всё, чтобы сохранить тайну его величества.

— Я уверена, герцог де Тюренн что-нибудь придумает.

— О, да! — просияла Жюли, но тут же сникла. — Хотя я давно уже не верю в сказки, ваше высочество.

И столько грусти было в ее голосе, что Амели не смогла не спросить:

— А раньше? Раньше вы верили в сказки?

Жюли вытерла слёзы и снова взяла в руки расческу и щипцы для завивки.

— Да, ваше высочество! Я думаю, все девочки верят в красивые сказки. Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне об огромном заколдованном драконе, что в пещере ждет девушку, которая сможет полюбить его и расколдовать.

Робкая улыбка пробежала по бледным губам горничной. А у Амели бешено заколотилось сердце.

— И чем же заканчивалась эта сказка?

— Девушка приходила-таки к дракону, и он от ее любви превращался в прекрасного принца. Ах, ваше высочество, как хорошо быть ребенком! В детстве никто не понимает, что на самом деле так не бывает. Впрочем, некоторые, даже повзрослев, остаются такими же дурочками, как и в детстве.

— Вы о себе, Жюли?

— Не смейтесь, ваше высочество, но когда его величество обратил на меня внимание, я подумала, что сказка начинает сбываться наяву. Я понимала, что не ровня ему, но в сказках принцы часто женятся на нищенках, разве не так? И в деревне, и во дворце я слышала немало нелестного об его величестве, но убедила себя, что это — напускное. Я придумала себе, что его величество заколдован, закован кем-то в броню равнодушия и тщеславия. Но если кто-то расколдует его… Тогда, возможно, он станет настоящим…

— И вы полюбили его?

Жюли смутилась:

— Да, но, наверно, моя любовь не была достаточно сильной. А потом, когда он отобрал у меня Шарля, она и вовсе прошла. Остались только боль, обида, ненависть. Хотя иногда мне даже жаль его величество — он не принадлежит самому себе, он вынужден играть роль, которую для него написали другие.

Она говорила так серьезно, так весомо, что Амели стало не по себе. Жюли заметила это:

— Ах, ну какая же я дура, ваше высочество! Я не должна рассуждать в вашем присутствии об его величестве! Простите меня! Я уверена, брак с вами сделает его величество добрее, и вы будете любить друг друга и сделаете много хорошего для Анагории.

Должно быть, у Амели дрогнуло лицо, потому что горничная испугалась:

— Ах, ваше высочество, я сказала что-то не то?

— Нет, всё в порядке, Жюли! Только если ты думаешь, что кого-то можно полюбить из чувства долга или по обязанности, то ты ошибаешься. Супруги, конечно, должны любить друг друга, но, к сожалению, так бывает отнюдь не всегда.

— Но, ваше величество, если ваше сердце свободно…

Амели сделала неопределенный жест рукой и отвернулась. Горничная догадалась.

— Ах, ваше высочество, неужели вы уже в кого-то влюблены?

Она ответила не сразу. Но ответила:

— Да, Жюли, как видишь, мой сказочный принц тоже не ответил мне взаимностью. Хотя мне казалось, что он тоже ко мне не безразличен, он не сказал и не сделал ничего, чтобы подтвердить мои подозрения.

— Он был настоящим принцем? — почему-то шепотом спросила Жюли.

Амели покачала головой:

— Нет, он был всего лишь графом.

Вечером она нанесла визит герцогу де Тюренну. После некоторых раздумий она всё-таки передала ему свой разговор с главным церемониймейстером.

Маг долго сидел за столом без движения, опустив седую голову на сомкнутые руки.

— Я знаю месье Монтегю как честного человека, но поверить в то, что он сказал, слишком трудно! Его величество не мог отказаться от союза с Лабраденией! Одни мы не сможем справиться с врагом, а вот вместе — как знать… И зачем в таком случае его величеству опыты с магией в Дальних пещерах?

Ответ на этот вопрос Амели могла предложить:

— Ваша светлость, но вы же сами говорили, что у его величества есть враги и внутри Анагории. Возможно, он хочет усилить свою магию, что справиться именно с ними.

— Ох, ваше высочество, я слишком стар, чтобы играть в эти игры. На место главного мага королевства давно уже метят другие. Нет-нет, ваше высочество, не разубеждайте меня — я выступлю перед Советом и удалюсь в провинцию.

Амели забеспокоилась:

— Ваша светлость, не забывайте, прежде чем вы выступите перед советом, мы должны помочь Жюли. Я заметила, что герцог де Аркур каждую неделю ездит в Дальние пещеры к его величеству. Думаю, можно пробраться в его кабинет, пока он отсутствует. Да, ваша светлость, есть еще один вопрос, который я хотела вам задать. Но сначала я должна рассказать небольшую историю. Несколько месяцев назад, когда я еще была в своем мире, на пустынной улице ко мне пристал незнакомый мужчина. Я испугалась и взмахнула рукой, чтобы его оттолкнуть. А он вдруг застыл, как изваяние! Он так и не двинулся с места, пока я не ушла. Как вы думаете, ваша светлость, это как-то связано с магией?

Де Тюренн уже довольно потирал руки:

— Конечно, дитя мое! Уверен, это еще одна сторона вашего магического дара. Ах, ваше высочество, ваши умения нужно развивать каждый день! Если то, что вы только что описали, вам удастся повторить, это сильно упростит наш поход в кабинет герцога де Аркура. Если мне не изменяет память, в случаях, подобных тому, о котором вы рассказали, после того, как человек выходит из этого состояния, он не может вспомнить того, что ему предшествовало!

— Значит, слуги герцога и не вспомнят, что мы ходили в его кабинет! — обрадовалась и Амели. — Это было действительно удобно. Да, ваша светлость, позвольте еще полюбопытствовать, все ли товары можно ввозить в Анагорию, или есть какие-то запреты? И можно ли привезти товар тайно?

Старик не сразу переключился с магических вопросов на торговые, но ответил обстоятельно:

— Конечно, ваше высочество, есть целый список товаров, которые нельзя ввозить в страну — огнестрельное оружие (сами понимаете, его использование в пещерах может вызвать обрушение горы), яды, диких животных. Что же касается другого вашего вопроса, то ответ на него тоже «да», хотя торговцев на границе и досматривают. Таможенные пошлины в Анагории велики, и каждый торговец норовит хоть что-нибудь провезти тайком. А среди солдат, работающих на таможне, тоже есть те, кто не прочь получить мзду от торговцев. А почему вы спросили, ваше высочество? Хотите получить что-то тайное? Если речь не о ядах и не об оружии, буду рад вам помочь — есть у меня и среди торговцев, и на таможне надежные люди. Речь идет о чём-то необычном?

— Нет, ваша светлость, — как можно беспечнее улыбнулась Амели. — Я всего лишь хочу купить каштаны.