Амели забилась в уголок кареты, закрыла глаза. Ей вдруг всё стало безразлично. Она должна была пожертвовать своим счастьем ради интересов чужой для нее страны. Антуан или его дядя — какая разница? Она должна стать женой короля и действовать по его указке. Женщина бесправна всегда, даже, если она — ведьма.

Дверца кареты распахнулась, но вместо де Тюренна на противоположную лавку опустилась Жюли. Она поставила рядом с собой саквояж.

— Жюли? Но почему ты здесь? Ты должна быть в другой карете, рядом с сыном!

— Я остаюсь, ваше высочество, — сообщила женщина и развязала ленты шляпки. — Я несколько часов провела рядом с Шарлем. Это несказанное счастье! И я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы с его светлостью мне его подарили. Но я просто обязана хоть чем-то вам отплатить. Я еду в Дальние пещеры вместе с вами! Может быть, вам будет полезной и моя скромная помощь. Мой брат Эмильен служит там уже несколько лет. Уверена, он тоже не откажется вам помочь.

Амели шмыгнула носом. Спросила тихонько:

— А как же Шарль?

— Шарль с Гретой пока побудут в поместье герцога — их уже повез туда его слуга Паскуаль. Если я останусь с вами, де Аркур не заподозрит, что Шарль не утонул, а был похищен. Да, и вам всё равно нужна горничная.

С этим было трудно спорить. От переполнявшего Амели чувства благодарности она не могла произнести ни слова, поэтому просто пожала руку Жюли.

Во время остановки на полпути их карета пополнилась еще одним пассажиром — в противоположный от Амели угол сел не кто-нибудь, а его сиятельство граф д'Эстен.

— План меняется, ваше высочество, вам уже сообщили об этом? — осведомился он, даже не потрудившись снять шляпу.

— Вы уже получили свободу передвижений, ваше сиятельство? — ответила она вопросом на вопрос. — Да, мальчик остается в Анагории, но вы, граф, можете вернуться в Эстен. Герцог не откажется от своего слова.

— Я думал об этом, — кивнул он. — Мы думали вместе с мадемуазель Легран, и оба пришли к выводу, что стоит задержаться в этой неведомой нам стране — судя по всему, драгоценные камни здесь стоят так же мало, как у нас булыжники. Так почему бы нам не подзаработать? Его светлость рассказал нам кое-что о некоторых разногласиях внутри королевского семейства, и я подумал — почему бы не помочь дяде короля взойти на престол? Уверен — он достойно вознаградит своих сторонников.

— Вот как, граф? — холодно удивилась она. — Значит, вами движет корысть?

— Исключительно корысть, ваше высочество, — подтвердил он. — Мое обескровленное войной графство приносит слишком мало дохода. А здесь при хорошем раскладе я смогу стать министром у нового короля. Вы со мной не согласны? Или вы являетесь сторонницей короля нынешнего? Если так, то приведите аргументы, чтобы привлечь и меня на свою сторону. Насколько я понимаю, за одного из них вам придется выйти замуж.

— Выйдите вон, граф! — прошипела она, сраженная его бесцеремонностью.

Он вздохнул, но не шелохнулся.

— Послушайте, Амели, я — солдат, я не умею говорить красивых слов. Но если вы думаете, что я остался в этих мрачных пещерах ради того, чтобы отстаивать интересы каких-то особ королевской крови, то…

— А ради чего же вы остались, граф? — шепотом спросила она.

Он, наконец, снял шляпу, и даже в полумраке кареты она увидела решимость на его красивом лице.

— Ради вас, Амели! И не пытайтесь меня убедить, что вы не догадывались об этом. Но давайте говорить серьезно — вы сейчас невеста короля и скоро можете стать королевой. Что вместо этого могу предложить вам я? Бедный от военных поборов замок? Титул графини? Ха! Он не сможет заменить вам титул королевы.

— Вы могли бы предложить мне его раньше, — напомнила она. — Ах, да, не могли. Брак со мной стал бы для вас мезальянсом. Раньше вы не могли жениться на мне, потому что я была недостойна вас, а теперь — потому, что вы не достойны меня?

Он ухмыльнулся:

— Приблизительно так. Так что руку и сердце предложить вам не могу, и не просите. Жюли старательно делала вид, что ничего не слышит.

— А любовь? — еще тише спросила Амели.

— Она давно уже ваша, — так же тихо ответил граф.

Если бы они пробыли в карете вместе еще хотя бы несколько минут, Амели бросилась бы в его объятия, но приближались Дальние пещеры, и герцог благоразумно снова велел остановить лошадей, чтобы граф смог вернуться в карету для пленников.

Их встретил герцог де Аркур. Старый маг, едва выйдя из кареты, потребовал аудиенцию у короля.

— Его величество отдыхает, — сообщил первый министр. — Опыты были весьма трудными, и ему нужно восстановить силы. Вы тоже пробыли в дороге всю ночь. Вас проводят в ваши апартаменты. Его величество примет вас, ваша светлость, после обеда.

— Я настаиваю, чтобы его величество принял нас всех сразу, — герцог де Тюренн заметно волновался.

— Вы настаиваете? — изумился де Аркур. — Не забывайтесь, ваша светлость! Его величество сам решит, кого он изволит принять.

— Да-да, разумеется, — не стал спорить маг. — Но передайте его величеству, что я обращаюсь с такой просьбой исключительно в силу сложившихся обстоятельств. Выслушать всех нас — в интересах его величества.

Де Аркур еще не почувствовал угрозы. Он знал, что главный королевский маг не одобряет магических опытов и был уверен, что разговор пойдет именно об этом.

— Я передам его величеству, — снисходительно кивнул он.

Добравшись до своих апартаментов, Амели переоделась — простое легкое платье гораздо больше подходило к тем маневрам, которые она собиралась осуществить. Разгуливать по узким пещерным коридорам в пышной юбке, расшитой драгоценными камнями, было бы слишком неудобно.

Она хотела найти пещеру, в которой держали дракона. Сделать это было трудно — здесь было слишком много коридоров, и потому она попросила Жюли попробовать отыскать Эмильена — ее брат, который провел здесь несколько лет, уж точно знал, куда им следует идти. Не случайно служба в Дальних пещерах была окутана такой секретностью.

Жюли отправилась выполнять поручение, а сама Амели, привычно сунув в карман зеркальце, не без некоторых усилий, но стала невидимой и выскользнула из комнаты.

Она двигалась тихонько, стараясь запомнить каждый поворот, чтобы быть в состоянии вернуться обратно. В соседней пещере перед красивым, хоть и небольшим домом, увидела герцога де Аркура. Напряглась. Но тот прошел мимо нее.

Наличие стражи перед домом навело ее на мысль, что внутри находится сам король. Она не собиралась разговаривать сейчас с его величеством, но вдруг ужасно захотелось посмотреть, чем он занят. Загадочные опыты, которыми он тут занимался, подогревали ее любопытство.

«Заморозить» стражу у крыльца и пройти внутрь было делом двух минут. Дом был роскошен — огромные светильники под потолком, картины на стенах, мягкие ковры на полу. Внутри дома стражи не было — должно быть, опыты так выматывали Антуана, что в свободное от них время он предпочитал полную уединенность. Двери всех комнат были распахнуты — его величество не стал бы утруждать себя, чтобы открывать и закрывать их всякий раз, когда он ходит по дому.

Амели заглянула в одну комнату, во вторую, в третью. Антуана она обнаружила в пятой.

Его величество сидел за столом, буравя взглядом огромную толстую книгу. И во взгляде этом было столько неприкрытой ненависти, что Амели стало страшно.

Она впервые по-настоящему испугалась Антуана и осознала, на какой отчаянный шаг почти решилась. Но отступать уже было поздно.

Она боялась, что он почувствует ее присутствие — во дворце говорили, что он проницателен и очень чуток. Но то ли у ее магии была хорошая защита, то ли его величество был слишком увлечен своими мыслями, но в ее сторону он даже не посмотрел.

Он вдруг гневно сжал кулаки и одной рукой ударил по раскрытой странице. Это было так неожиданно и странно, что Амели вздрогнула. А Антуан резко поднялся и вышел из комнаты.

Амели осторожно, стараясь не задеть ненароком какой-нибудь предмет и не наделать шума, приблизилась к столу. Книга была очень старой, в кожаном переплете, инкрустированном крупными изумрудами, с толстыми страницами. Вот только страницы эти были пусты.

Его величество вернулся так же внезапно, как и ушел, и если бы Амели была видимой, он застал бы ее прямо у стола. Но когда Антуан переступил порог, она успела ретироваться в угол комнаты, и он опять ничего не заметил.

Он подошел к столу, снова гневно заглянул в книгу, быстро, едва не разрывая, принялся листать страницы, потом захлопнул ее. Он спрятал книгу в тайник в стене за большой картиной и после этого снова покинул комнату.

Сомневаться не приходилось — это была та самая самописная «Подлинная история Анагории», о которой говорил де Тюренн. Не удивительно, что Амели не смогла увидеть в ней ни слова.

Но главным было другое — кажется, его величество тоже не мог ее читать!