Во дворе, где жил Иван Кустов, все было по-прежнему. В одном палисадничке женщина стирала белье, в другом лысый мужчина в украинской рубашке, сидя у медного самовара, пил чай.

Ребята подошли к двери, где жил Иван, и постучались. Больше всего они боялись, что его нет дома.

- Кто там? - обрадовал их голос Ивана.

- Это мы, - сказал Закир.

- Подождите! - крикнул Иван из-за двери. - Подождите еще семнадцать минут.

Почему именно семнадцать, ребята не поняли, но уселись на корточках под деревом. Доберман бегал тут же, принюхиваясь и оглядывая все кругом. Видимо, он узнавал свой прежний двор.

Наконец вышел Иван.

- Привет! - сказал он свое обычное слово. - Значит, принесли обратно? Не понравился? В общем, кстати принесли. Тут один фотограф ателье открывает, и ему как раз такая бандура нужна. Четвертной обещал дать. Ну, мы по-братски поделим: половину вам, половину мне. Все будем с прибылью. Эта бандура для павильона вещь необходимая.

- Мы не потому… - сказал Садык.

- Ну, сами-то хоть сфотографировались? - спросил Иван.

- Конечно, - сказал Эсон. - Я их всех сфотографировал.

- Не ты, а он, - сказал Закир, указывая на Садыка. - Ты только под аппаратом стоял.

- Помню, помню, - заулыбался Иван, - вместо треноги. А кассету принесли? У меня как раз реактивы готовы. Я тут печатал кое-что, заодно и вашу пластинку проявить могу. Заходите, покажу, как это делается.

В комнате было совершенно темно. Окно было занавешено ватным одеялом, под потолком, укутанная в красные тряпки, еле светилась лампочка.

- Садитесь на кровать и привыкайте к темноте.

Казалось, привыкнуть к темноте невозможно, но постепенно ребята стали различать силуэт гитары на стене, сундук, на котором стояли две белые эмалированные ванночки. Иван сделал что-то с кассетой, вытащил оттуда пластинку и положил в одну из ванночек.

- Вот, - сказал он, - десять минут в одном растворе, в проявителе, десять минут - в другом, это закрепитель, или фиксаж. - Иван сидел на табуретке около сундука и легонько покачивал ванночку. - Посмотрим, что тут у вас получилось… Если хорошо получилось, значит, вам повезло, потому что с первого раза ни у кого не получается… Только, ребята, если уж продавать фотоаппарат, то для того, чтобы новый купить, я так считаю. Если мы прибыль от продажи разделим пополам, то вам приходится двенадцать с полтиной и пять рублей - семнадцать рублей. За семнадцать рублей можно отличный аппарат купить. Как вы думаете?

О семнадцати рублях ребята и мечтать не могли.

«За семнадцать рублей можно купить две пары бутсов и рубль еще останется», - думал Закир.

«За семнадцать рублей можно на всех купить эти крючки-кошки», - думал Эсон.

- А собаку вы тоже заберете? - спросил Рахим.

В это время Иван как раз вынул из ванночки пластинку и посмотрел ее на красный свет.

- Что-то у вас здесь непонятное, - сказал он и переложил пластинку в другую ванночку.

- А собаку вы тоже заберете?

- Добермана-то? Нет, зачем же. Я же вам ее подарил, а не продал.

- Нам один дяденька за Добермана десять рублей давал, - сказал Закир.

- Десять? - удивился Иван. - Что-то больно много. Ведь он даже не чистокровный. Он только наполовину доберман, а наполовину неизвестно кто. Я, ребята, против того, чтобы вы его продавали. По-моему, собак продавать нечестно, они вроде как люди. Подарить - другое дело, если в хорошие руки.

Садык во время всего этого разговора молчал. Он думал о том, что все на улице считают его отца убийцей, и о том, что отец так некстати уехал, а теперь еще приплели исчезновение Кудрата. Сначала он обиделся на ребят, что они ничего ему не рассказали, а теперь понимал, что и сам никогда бы не решился сказать Закиру, если бы что-нибудь такое говорили про его отца.

- Ну, а сейчас пойдем на свет, - сказал Иван, - посмотрим, что вышло. - Он открыл дверь и, осторожно держа пластинку, предложил ребятам посмотреть.

На пластинке было большое светлое мохнатое пятно с коротенькими лучиками. Выше этого пятна были еще какие-то светлые полоски и пятнышки.

- Это солнце, что ли? - спросил Эсон.

- Это? - указывая на светлое пятно, сказал Иван. - Нет, это не солнце. Это на негативе оно светлое, а на бумаге темным получится.

- Как солнце, - сказал Эсон.

- Это твоя голова, - хмуро догадался Садык. - Я же тебе говорил - опусти голову.

- Я и опустил, - сказал Эсон.

- А нас там не видно? - спросил Закир.

- Вас, ребята, не видно, - ответил Иван. - Вот дерево тут есть… дувалы какие-то… а вас не видно. Но дерево хорошо получилось. Интересно, у вас задний план лучше получился. Навели плохо… - сказал Иван. - Конечно, снимок испорчен, но я все-таки отпечатаю для вас на память, как не надо снимать.

Иван снял с окна одеяло, пристроил пластинку на подоконнике. Ребята увидели, что в ведре на полу плавают мокрые фотокарточки. На всех была одна и та же девочка лет двух, со светлыми волосиками и темными глазами. На одной карточке она стояла с куклой в руках и смеялась, на другой - сидела на полу возле кровати и плакала, на третьей - играла в песочек.

- Сейчас мы сделаем, чтобы они блестели, - сказал Иван и прилепил мокрые фотокарточки на оконное стекло. - Вы не очень спешите? - спросил он, - А то негативу еще сохнуть надо. Давайте пока чаю попьем.

Ребята выпили чаю с леденцами. Потом Иван опять закрыл окно одеялом, плотно притворил дверь и стал делать что-то непонятное. В темноте он достал из черного пакета лист бумаги, положил его в деревянную рамку, сверху приложил к бумаге негатив, потом все это прижал к животу, вышел во двор, подержал рамку открытой, потом опять прижал ее к животу и вернулся в комнату. Бумагу он положил сначала в одну ванночку, потом в другую, потом бросил ее в ведро с водой и тогда открыл дверь и снял с окна одеяло.

- Все в порядке, - сказал он. - Что вышло, то вышло.

Садык очень боялся, что ребятам не понравится фотография - ведь ни один из них на ней не получился, - но ребятам фотография понравилась, особенно Эсону.

- О-о-о! - сказал он. - Какая у меня большая голова!

- А вот это тутовник! - обрадовался Рахим.

- А вот это бутылочный склад, - сказал Закир.

- Тут вот вдали какие-то люди получились, - сказал Иван. - Крышу они, что ли, чинят?

Садык внимательно всмотрелся в фотографию.

- Это не крышу… - сказал он.

- Это далеко, - согласился Эсон.

- Во всяком случае, - сказал Иван, - для первого раза неплохо. Дерево все получилось, каждый листочек видно. Задний план неплохо проработан.

- Я не думал, что так хорошо получится, - сказал Закир.

- В следующий раз ты обещал меня отдельно снять, - напомнил Садыку Эсон.

- Так что же, не будем аппарат продавать? - спросил Иван у Садыка.

- Дайте мне карточку, - вместо ответа попросил Садык. Он еще раз внимательно вгляделся.

Действительно, совсем маленькие на фотографии получились два человека. Один из них был виден весь, а у другого только плечи и голова. Оба держали в руках какой-то черный предмет.

Незаметно для себя Садык все больше приближался к открытой двери, к свету, пока наконец не оказался во дворе. Нет, конечно, эти люди не чинили крышу. Это была не крыша, это был дувал. Дувал… Неужели?..

- Ребята, - сказал Садык, заглянув в комнату, - я должен сейчас сбегать в одно место. Вы здесь без меня решайте - продавать, не продавать.

- Ты скоро вернешься? - спросил Закир.

- Не знаю! - уже на бегу крикнул Садык.

Он очень спешил. Он бежал по улицам Ташкента, держа на вытянутой ладони мокрую фотографию. Он даже не догадался сесть в трамвай, а все бежал и бежал. Вот наконец и улица Оружейников. По переулку Садык выбежал на пустырь. Фотография высохла и покоробилась.

«Так… здесь я поставил ребят, - начал размышлять Садык, - здесь стоял фотоаппарат, сначала на земле, потом я поставил его на Эсона. Эсон приподнялся, головой он заслонил нижнюю часть снимка, а на верхней… надо проверить, надо проверить…»

Садык сел на землю и положил фотографию на колени. «Значит, вот дерево… вот один дувал… вот крыша бутылочного склада… Так и есть. Эти двое, эти два маленьких человечка, два крохотных черных силуэта вовсе не чинят крышу. Они перелезают через дувал. И в руках у них, конечно, ящик Махкам-ака. И дувал этот отгораживает дворик махалинской комиссии от пустого двора, где Кудрат видел сапоги возле сарая».

О том, что фотографировались они в день, когда был убит Махкам-ака, Садыку не нужно было вспоминать, он помнил весь этот день до мельчайших подробностей.

Два человека перелезают через дувал. В его сознании сразу возникла прочная цепочка фактов. Они убили, перелезли, взломали замок, не нашли печати и выбросили ящик на свалку. Они… Вначале Садык не думал, кто - они.

Надо сейчас же побежать к милиционеру Исе и рассказать. Он, наверно, и не знает, что делается у него во дворе… Нет, к милиционеру он не побежит и, уж конечно, не пойдет к Таджибекову - ведь они считают, что это его отец убил председателя. Надо пойти в милицию.

Садык сунул покоробившуюся фотографию за пазуху и побежал в милицию. В дежурке сидели два милиционера и пили чай.

- Тебе чего, мальчик?

- Я хотел спросить, кто здесь сыщик, который занимается убийством на улице Оружейников, - сказал Садык.

- Это дело учителя Касыма? - спросил один из милиционеров.

- Нет, - сказал Садык, - об убийстве Махкам-ака.

- Ну да, - сказал милиционер, - дело учителя Касыма. - Его ведет следователь Акбарходжаев. Он только недавно ушел, приходи завтра.

Садык помчался домой. Он чувствовал себя виноватым перед матерью, потому что сказал дома, что уходит на час, а вот уже вечер.

Во дворе было пусто. Садык вошел в комнату. Мать кормила грудью младшую девочку и плакала.

- Мама, - сказал Садык, - вы меня извините, я не хотел так долго.

- Господи, - вздохнула мать, - в такой день, в такой день ты где-то бегаешь!

Еще по дороге домой Садык решил, что попросит у матери разрешения немедленно пойти за отцом в Кум-кишлак, но сейчас не решился об этом заговорить.

- В такой день! - продолжала мать. - Ко мне приходила соседка, она говорит, что…

Дильбар оторвалась от груди и заплакала.

«Неужели и мама об этом знает!» - с ужасом подумал Садык.

- К соседям приходили милиционер Иса и следователь, - опять заговорила она, - они считают, что это твой отец убил нашего председателя.

- Это неправда! - сказал Садык.

- Они все так говорят.

- Это неправда! - Садык топнул ногой. - Он никого не мог убить.

- Конечно, не он убил, - сказала мать, - но все говорят, что он убил. Если бы ты пришел раньше, я послала бы тебя к отцу. Но сейчас уже вечер, через час будет темно.

- Все равно я пойду, - сказал Садык.

Сначала мать спорила, но потом согласилась. В таком деле нельзя терять ни минуты.

Садык поужинал, взял на дорогу лепешку и в быстро сгущающихся сумерках вышел на пустынную улицу. Он знал, какой дорогой идти в Кум-кишлак. Нужно пересечь весь новый город, пройти мимо кавалерийского училища и там… Ну, там он спросит.