Кетон пребывал в отвратительном настроении. Этот проклятый имперец перевернул все планы мага с ног на голову. Но, как это ни прискорбно, нужно признать, только он мог в данном случае помочь. Сейчас Тария после сеанса магии с этим молодчиком спала в соседней комнате. Сам Крайс, в отличие от девушки, выглядел лишь немного усталым и поспешил сразу откланяться, заявив, что придет утром. Уходя, он произнес, глядя магу в глаза:

– Мы верим в вас, уважаемый Кетон. Девушка действительно способна на многое. Так что будьте с ней поласковей. Вы же не хотите потерять Странника еще раз?

Эти слова, произнесенные надменным тоном, до сих пор звучали у мага в ушах. Приходиться терпеть. Кетон уныло посмотрел в окно, за которым стояла ночь, и плеснул себе в бокал еще вина.

– Поласковее, – пробормотал он себе под нос, передразнивая имперца. – Ты-то ласковый как никто. Проклятье!..

Жеманство Тарии в присутствии Крайса раздражало мага. Девчонка и так стала чувствовать себя слишком вольготно. Забыла, кому обязана своей честью и знаниями. Кетон прекрасно помнил ту юную глупышку, которая надеялась соблазнить богатого и знатного красавца, чтобы женить на себе. Только бедняжка выбрала не того парня. Дейтона поймать на девичьи прелести было абсолютно невозможно. Тарии крупно повезло, что жизнь свела ее с Кетоном, который успел ее вразумить. Немногим ее предшественницам улыбалась такая удача.

Но юная глупышка выросла и стала женщиной. Его женщиной. Кетон давно привык, что ученица прочно заняла место его постоянной любовницы. С Тарией было легко говорить обо всем и делиться самыми тайными желаниями и целями. Но после появления Странника девушка там, где должна была помогать, шаг за шагом ошибалась. Положившись на свою помощницу, Кетон упустил пришельца. Тария не просто не справилась, она сама спровоцировала уход Андрея. Да еще и заигрывает теперь с этим имперцем. Но как бы ни злился Кетон, ему, как и сказал Крайс, следовало быть поласковее с девчонкой. Потому что империя сделала на нее ставку, и проиграть на этот раз Кетон не имеет права.

Дверь хлопнула и на пороге появилась Тария. На ней был легкий халатик, почти прозрачный, под которым Кетон разглядел нежно-розовую ночную сорочку. В голове вихрем пронеслись самые разнузданные фантазии. И чего не хватало этому Страннику? Девушка была шикарна.

Она направилась к столу и опустилась на стул напротив мага. Тот молча достал из шкафа еще один бокал и налил девушке вина.

– Спасибо, – поблагодарила Тария и внимательно посмотрела на него.

– Послушай, Тария, – маг облизал губы, – ты извини меня за резкость, в последнее время столько всего навалилось… Все шло хорошо, и вот… настоящая катастрофа. Но ты всегда останешься моей любимой ученицей. У нас с тобой одна цель. И ты знаешь, что ради нее мы должны быть готовы на все.

Девушка изумленно смотрела на мага. Кетон прекрасно понимал ее. Он никогда так не разговаривал с ней…

– Знаю, – тихо произнесла она, – я виновата. Клянусь, я совершенно не ждала этого. Не понимаю, как это случилось… – Она расстроенно махнула рукой.

– Мы должны быть с тобой вместе. – Кетон внимательно посмотрел на нее. – Послушай, теперь мы ходим по лезвию. Я не могу доверять этому Крайсу, и тебе тоже не стоит этого делать.

– Империя, – задумчиво протянула Тария, – загадочное место и загадочные люди. Многое из того, что он говорил, я никогда еще не слышала. Он странный человек, сложный.

Кетон нахмурился:

– И что же он тебе говорил?

– Многое и ничего конкретного. Во всяком случае, об империи. Сыпал комплиментами. Типичный мужчина – лесть, вранье, страстные взгляды. Ты ему не нравишься, но, по крайней мере, он, по-моему, готов выполнять условия договора. Хотя, конечно, он не против избавиться от тебя.

– Избавиться? – Кетон задумчиво провел ладонью по подбородку.

– Не сейчас. Со временем.

– Ясно. Этого следовало ожидать. Догадаться было не трудно… Но он рассчитывал, что ты будешь сотрудничать, верно? Он полагает, что ты не станешь рассказывать мне о его планах?

– Думаю, да, – Тария улыбнулась, – но мы с тобой равноправные партнеры. Разве нет? У нас нет секретов друг от друга.

Что оставалось Кетону? Лишь согласиться. Он понимал, что зависит от этой девчонки. Но и он нужен ей. Хотелось надеяться, что эта неудача со Странником заставит ее быть более собранной. И научит следовать указаниями Кетона.

– И не переживай по поводу этого имперца, – добавила девушка. – Он думает, что держит меня на поводке, но совершает ошибку, которую делают все мужчины. Слишком уж самоуверен!

– Так какие у нас планы? – Маг проигнорировал прозрачный намек насчет мужчин.

– Он обещает, что уже завтра я отправлюсь к эльфам. По дороге придется останавливаться, чтобы создать заклинание. Это несложно, но, как я поняла, требует постоянной подпитки. Трудно сказать, сколько я смогу его держать, так что раньше времени прибегать к этой магии нет смысла.

– А Крайс?

– Он сказал, что будет ждать. Тем более если все получится, он хочет оставаться в тени. Зачем вызывать лишние подозрения у Андрея.

– Тебе надо выяснить, что он хочет на самом деле… я опасаюсь имперцев, – признался маг.

– Конечно, – кивнула Тария, – я сама им не доверяю. Но сейчас это наш шанс обрести Странника. В общем, наши планы не меняются. Я свяжусь с тобой. Цель – Храм.

– Храм, – согласился Кетон.

Уже десять дней я бесцельно маюсь в эльфийском замке. Временами даже начинает казаться, что путешествие с Кетоном было весьма неплохим. По крайней мере, я не испытывал недостатка в приключениях и новых эмоциях. А здесь…

Скука. Скука, которую скрашивает только Лионель, прилипший не хуже банного листа к моей полубожественной личности. Парень, раньше смотревший на меня исподлобья, теперь ходит за мной по пятам, без устали расспрашивая о моей прошлой жизни. Интересует его буквально все: от шнуровки ботинок до освоения космического пространства. Информацию паренек впитывает как губка.

Я в целом не против его общества, хотя предпочел бы компанию Эллины. Но эльфийка целыми днями пропадает где-то по своим эльфийским делам. Правда, каждую ночь как по расписанию она появляется на пороге моей комнаты. А утром исчезает, оставляя для меня остывший завтрак.

Это и приятно и обидно, но винить ее не приходится. Эллина слишком долго отсутствовала в городе, и теперь на нее свалилось огромное количество дел.

Первые дни после памятного представления меня эльфийскому обществу для встречи со мной выстраивались целые очереди именитых особ. На торжественном пиру в честь явления Странника в тот день мне не дали толком ни поесть, ни присесть. Я в ином свете увидел небезызвестную Маргариту из бессмертного булгаковского произведения, когда очередной эльф пожимал мне руку. Пальцев своих я почти не чувствовал и к концу вечера сомневался в том, что рука вообще будет работать.

Я проклял и эльфийское гостеприимство, и весь этот прием. Меня даже не очень порадовало знакомство с ошеломительно прекрасной матерью Эллины и с ее не менее великолепной соперницей. А псевдоженишка эльфийки я даже не запомнил в лицо, хотя Эллина показывала мне его дважды. С праздника меня увели в состоянии близком к обморочному.

Но, проснувшись следующим утром, я с ужасом узнал, что желающих пообщаться со мной так много, что для этого выделили специальное место. По счастью, эльфы догадались устроить его на свежем воздухе, в парке. Посетители были чрезвычайно вежливы и старались не сильно досаждать, так что за три дня я встретился почти со всеми жаждущими приобщиться к чуду. Боюсь, я их разочаровал, но тут уж, как говорится, чем богаты…

Все остальное время в гостях у эльфов я бродил в компании Леона по местному парку. Кстати, в нем была небольшая поляна, которая тоже, как я понял, являлась священной. Я даже выяснил, что именно священного в этом месте. Там росло одно-единственное дерево, привезенное некогда эльфами из Колыбели – леса, где некогда зародился этот народ. Ничем особенным примечательно оно не было, даже специального ограждения не предусматривалось.

Про дерево мне рассказала Эллина. В ее рассказе слышалось восхищение и благоговение. А вот Леон реагировал на чудо-дерево куда спокойнее. Мы много раз вместе сидели под его кроной, слушая, как ветер поет в листве. Признаться, я чувствовал в дереве некоторую поэзию. Когда даже легкий ветерок шевелил листву, оно, казалось, начинало играть таинственную мелодию. Во всяком случае, в других местах парка я ничего подобного не слышал. Лионель, как ни старался, не смог услышать ту мелодию, которую слышал я, хотя мы специально несколько раз приходили именно для этого. Но увы: я слышал, а он нет.

Возможно, все дело было в воображении, однако эльф уверенно твердил о моем особом даре. Мол, именно в этом и дело, что я, будучи Странником, могу слышать то, что для эльфов недоступно.

Чтобы порадовать Леона, я сделал ему свистульку из травинки. Мы такие делали в босоногом детстве. Как я и ожидал, парень пришел в восторг. И радостно свистел, смешно раздувая щеки.

В общем, я отдыхал и развлекал мальчишку – вот и все занятия. Негусто, учитывая мою особую значимость, о которой мне все уши прожужжали с момента моего появления в этом мире. Признаюсь, я так до конца и не понял, какова цель моего появления. Нет, то, что я могу обрести силу, я понимал, но в дальнейшем… Либо я всех завоюю, либо меня – как последнего Странника – прикончат. В общем, варианта, похоже, всего два, и оба они меня не очень прельщали…

Утром я проснулся как обычно в своей кровати и неожиданно обнаружил лежащую рядом эльфийку. Эллина задумчиво разглядывала меня. Я радостно улыбнулся ей. Несмотря на то что наши отношения перешли в тесный физический контакт, мы по-прежнему оставались друзьями. Эллина не требовала никаких признаний, как, впрочем, не признавалась в своих чувствах сама. Для меня это было непривычно, но, как ни странно, вполне устраивало. Обжигаться в отношениях с женщинами я больше не хотел.

Эллина сообщила, что сегодня меня ждет сюрприз.

– Если это еще одна встреча с эльфами, то прошу меня уволить, – стараясь говорить как можно более твердо, заявил я.

Она хитро прищурилась и пообещала, что эта встреча мне очень понравится. Я попробовал было отвертеться, но оказалось, что никаких отговорок эльфийка не приемлет.

После завтрака мы отправились в один из многочисленных парков. Пройдя немного вглубь, свернули несколько раз и оказались перед высокими коваными воротами. Эллина вытянула из-под воротника цепочку с ключом и открыла чуть скрипнувший замок. Я задумался, пытаясь вспомнить, видел ли у нее на шее этот ключ раньше. Пока я размышлял, мы зашли, и Эллина заперла ворота снова. Похоже, кроме нас, сюда никому входа не было.

Пройдя метров двести по довольно запущенной и густо заросшей кустарником аллее, мы вышли к небольшому склепу. По крайней мере, мне строение напомнило классический склеп из фильмов о вампирах. Разве что мы были не кладбище, да и солнце ярко светило.

Эллина снова достала ключ и, вставив в замочную скважину, что-то негромко прошептала. Затем повернула ключ дважды влево и глубоко вдавила. Дверь неслышно распахнулась. Мы вошли.

Внутри, как ни странно, было довольно просторно, но я уже успел привыкнуть к эльфийским фокусам с пространством. Мы очень долго шли по длинному коридору, тускло освещенному зеленоватыми светильниками. На мои вопросы Эллина предпочла отвечать загадочной улыбкой. Я смирился и послушно топал за ней. Так или иначе коридор должен куда-нибудь привести.

И он привел, закончившись совершенно неожиданно огромным залом. Трудно описать место, в котором я оказался. Это было похоже на овальную пещеру длиной в пару сотен метров. На стенах виднелись узоры и рисунки, явно сделанные эльфами, но при этом все равно оставалось впечатление, будто так и задумано природой. Эльфийские мастера чувствовали, как следует обрабатывать камень, придавая ему яркие краски и глубину. Стены уходили далеко вверх, сужаясь, но не смыкались куполом. Вверху оставалось широкое отверстие, через которое солнечный свет широким лучом падал в центр зала. И там стояла она.

Мне не требовалось подсказок, чтобы понять, кто она. Я с замирающим сердцем разглядывал мельчайшие складки ее одежды, тонкие ниточки вен на запястье, нежные ресницы. Ни один скульптор в моем мире никогда не сумел бы создать такого. Даже самые известные и прекрасные статуи в подметки не годились ей. Я знал это, я прекрасно понимал, почему это так.

Она была живой. Мраморной и живой. Я даже не мог заставить себя прикоснуться к ней, боясь почувствовать живое биение сердца или ее дыхание. У меня слезы стояли в глазах, настолько потрясла меня красота эльфийской королевы.

– Она прекрасна, – раздался негромкий мужской голос откуда-то справа, и я испуганно вздрогнул. Высокий эльф вышел из тени и пересек зал, подойдя ко мне. – Эльфийский народ стал забывать, но кое-кто помнит.

Голос у него был густой, приятный. Ему не требовалось представляться, я его легко узнал, несмотря на то что раньше мы не встречались. Но уж больно характерные у него были черты лица. Да и манера одеваться схожая. Правда, длинные темные волосы, заплетенные в две косы, меня немного смутили. Но, видимо, это была дань странной местной моде. Так или иначе, сын определенно пошел в отца.

Я заметил неподдельную радость в глазах эльфийки, увидевшей брата. Похоже, она и впрямь его обожает.

– Это мой брат, – произнесла эльфийка, – эллай Ксантерилл.

– Первая встреча эльфов со Странником была трагична, – продолжил Ксантерилл, медленно обходя вокруг статуи. – Первый Странник был загадочным и своевольным. Эльфы долго не могли заполучить ее, она как обычная статуя стояла на городской площади в столице империи, созданной Странником. Он никому не позволял к ней прикоснуться. У королевы не осталось наследника, и ее трон перешел к племяннику. Много столетий спустя потомок королевы встретил второго Странника. И вызвал на бой. Призрак королевы не давал ему покоя, так говорят, – эльф медленно провел пальцем по щеке статуи, – хотя, возможно, он просто хотел доказать себе что-то. Так или иначе, вторая встреча эльфов со Странником закончилась смертью короля. Снова. – Он еще раз медленно обошел статую. – И снова у короля не было преемника. Тогда трон перешел к его сестре. Королева скоро нашла мужа, у них родился сын, и вдруг она при весьма странных обстоятельствах умерла.

– При каких обстоятельствах? – неожиданно для самого себя перебил я, рассказ о судьбе эльфов и Странников меня заворожил.

Ксантерилл задумчиво окинул меня взглядом:

– Ее отравили. Но виновного не нашли. Трон перешел к ее мужу, который должен был править до совершеннолетия сына. Но он не справился с возложенной на него ответственностью. И тогда появился первый Совет. Совет должен был лишь помогать королю до того момента, когда юный принц взойдет на трон. К несчастью, так же как и его отец, юноша не желал быть ответственным за свой народ. Не дожидаясь совершеннолетия, он покинул эльфов и отправился к людям. Тогда следом стали уходить многие. Жажда приключений… – Эльф погладил мраморную щеку королевы и помолчал, глядя на статую. – Несчастливую цепь событий прервал третий Странник, – наконец заговорил он, – появившись прямиком на главной площади эльфийского города. Он всю свою жизнь был верным другом эльфийского народа. А один из старейшин Совета называл Странника братом. С тех пор прошло много столетий, и другие Странники приходили в этот мир. Эльфы всегда были рядом со Странниками, были те дружелюбны к нашему народу или нет. Так уж повелось.

– Почему никто не рассказывал мне этого раньше? – полушепотом спросил я, совершенно растерянный.

– Возможно, вы просто не спрашивали, – чуть заметно улыбнулся Ксантерилл. – Но скорее дело в том, что никто не знает этого. Люди, увлеченные бесконечными войнами, давно потеряли нити своей истории. Эльфы же забыли ее, потеряв себя.

– Почему? – выдохнул я.

– Гордыня. Слишком много человеческого перенял мой народ. Хотя люди полагают, что это исконное эльфийское свойство. Порой я думаю, что они правы. Эльфы покинули свой дом, чтобы найти что-то особенное. Но в мире людей этого нет. Все самое прекрасное они оставили в Колыбели. Теперь их сердца рвутся обратно, но…

– Это я слышал: вам нельзя возвращаться. А кто запрещает?

– Колыбель, – тяжело вздохнула рядом Эллина.

– Как это?

– Ни один эльф не способен переступить невидимую черту, проведенную лесом, – тихо ответил эльф.

– То есть эльфы просто приходят туда, но не могут зайти? Вроде невидимой стены, что ли?

– Нет, не стена. Просто тот, кто войдет, перестанет быть.

– Умрет на месте? – растерялся я.

– Перестанет быть, – упрямо повторила Эллина.

– Ну и порядки тут у вас, – только и смог выдать я.

– Столетиями эльфам не удавалось приблизиться к Страннику. К примеру, ваш предшественник так ненавидел мой народ, что уничтожил всю семью прапрадеда Эллины. Тот, что был до него, эльфов не презирал, но и помогать не спешил. И мы рады, что Странник наконец стал нашим гостем.

– Помогать? В чем? – напрягся я. – Я уже говорил Эллине и повторюсь, я не хочу быть Странником. Мне не нужна вся эта магия или сила. И я не собираюсь идти в этот ваш Храм. С меня достаточно того, что было в городе…

– Эллина рассказала, но, возможно, вы расскажете об этом случае подробнее, – некстати перебил меня эльф.

Я нахмурился. Вспоминать о своей ошибке мне хотелось меньше всего.

– Я полагаю, что могу помочь. Магия эльфов разительно отличается от того, что делают люди. Как роза отличается от клинка.

Меня несколько озадачило такое халтурное сравнение. В конце концов, эльф мог бы придумать что-то более оригинальное. Но я промолчал.

– Андрей пользовался «ветвями», – вмешалась в разговор Эллина, как всегда чуждая условностей.

– Расскажите, – настойчиво попросил темноволосый, и я тяжело вздохнул.

– Я был немного… расстроен…

– Из-за Тарии, – опять вмешалась Эллина с совершенно неуместными пояснениями.

Я поморщился и сухо пояснил:

– Мне показалось, что если брать самую тоненькую ниточку, то большой беды не будет.

Эльф кивнул:

– В целом так и должно было быть.

– Ну, видимо, я перестарался, – развел я руками, – я брал самую тоненькую и прозрачненькую.

– Прозрачненькую? – настороженно переспросил эльф, брови его сложились домиком, и лицо приобрело слегка испуганное выражение.

– Ну да, прозрачную.

– Белую, – сказал он, и отчего-то мне показалось, что это не вопрос, а утверждение.

– Ну да, она была не такая яркая и…

– Белая, – в очередной раз перебила меня Эллина, – это высшая ветвь. Ее энергия сильнее, и пользоваться ею может не каждый.

– Удивительно, что вы ее смогли заметить, – задумчиво произнес эльф.

– Удивительно, что он еще жив! – воскликнула Эллина.

Я внимательно посмотрел на нее – она действительно выглядела взволнованной.

– Эль права, – глядя куда-то вдаль, произнес Ксантерилл, – разрыв белой ветви должен был вызвать большой резонанс.

– Еще бы! – пробурчал я.

– Нет, не вокруг, а внутри вас. Чтобы выжить в такой энергетической пробоине, вам нужно было вложить немало силы. Очень много силы. С трудом представляю себе такой запас.

– Я помогала, – нахмурилась Эллина.

– Даже трех твоих резервов не хватило бы, – отмахнулся эльф.

– Да, вытянуло все за мгновения, – согласилась девушка.

– Но я же жив, – разозлился я, потому что совершенно потерял нить их рассуждений. Судя по разговору, выходило, что я не должен был выжить.

– Я могу назвать это чудом, – легко улыбнулся мой собеседник.

– А я не могу вечно ждать чуда. Повезло один раз, не значит, что повезет еще. Так что в эти игры пусть теперь играют другие.

– Но вы Странник. Так или иначе – ваша цель Храм.

– Зачем мне это?

– Милосердие, – тихо отозвался эльф. – Вы прибыли в этот мир, чтобы принести в него гармонию, укрепить равновесие, не допустить разрушения. Чтобы помочь и… пожалеть. Мой народ многие века скитается, точно бродяга. Мало кто может это признать, но эльфы нуждаются в жалости. И если вы не захотите помочь, мой народ будет ждать еще пять, а то и десять столетий. Как знать, возможно, скоро и ждать будет некому. Трудно скрывать, но, боюсь, всем уже известно, что эльфийская кровь не становится сильнее…

Я озадаченно посмотрел на эльфа. Попытка вызвать во мне жалость показалась мне слегка наигранной, да и жалости как таковой к этому типу я не испытывал. Определенно эльфы не выглядели несчастными. Прекрасный город, прекрасная жизнь – лично мне казалось, что у них тут просто благодать.

– Дети. У нас становится все меньше детей, – прошептала Эллина. – Те, кто рождается… Понимаешь, раньше считали, что кровь эльфов сильнее и все полукровки наследуют способности эльфийского народа. Поэтому и люди никогда не признают детей смешанных кровей. Многие века было принято, что любой, в ком есть хоть капля эльфийской крови, называется эльфом.

– Но правда в другом, – мрачно подхватил Ксантерилл. – Потеряв связь со своей родиной, эльфы потеряли и нечто важное. Трудно сказать что. Теперь многие видят, но все еще боятся признать: эльфийская кровь ослабела. Сегодня даже полукровки не могут иметь детей. Даже от человека.

– Почему? – окончательно запутался я.

– Раньше дети были благословением. Милостью, которую давал Лес тем, кто истинно любил. После мой народ стал жить по закону людей, чьи дети появляются на свет не во благо, а по воле случая. Это казалось проще и удобнее. Но, очевидно, мы что-то упустили.

– Нарушили вековой ход вещей, – вздохнула Эллина, и я внимательно посмотрел на нее. Она и впрямь казалась расстроенной.

– Эллина, – осторожно спросил я, – ты действительно думаешь, что это так?

– Поверь, ошибки не может быть.

Я задумался. Возможно, связь с тем местом, где они родились, была важна для этих людей… то есть эльфов. В конце концов, тут везде действует магия и прочие странности. Может, и на деторождение это как-то влияет. Вот только одного моего сострадания, кажется, было недостаточно.

– Ну а я-то что могу? – вздохнул я, понимая, что, идя на этот разговор, эльфы уже наверняка придумали какой-то план.

– Странник может идти, куда сочтет нужным. Никто не способен помешать ему. Даже в Колыбель. Если бы вы могли говорить с Лесом…

– Меня бы сочли психом… – грустно закончил я. – Мне ведь никак не отвертеться от этого Храма, верно?

Эллина бодро кивнула, ее брат пожал плечами.

– Мне это не нравится, но, наверное, я должен как-то помочь. Только без магии, пожалуйста. Схожу в Храм, обрету, как вы говорите, силу и пойду поговорю с деревьями. Если получится – договорюсь, если нет – не обессудьте.

Эльф ехидно ухмыльнулся:

– Магия – это просто. Забудьте людские методы, люди не способны видеть суть вещей. Их магия жестока и требует большой энергии. Разумеется, сами они не способны ее создать и тянут силу из окружающего мира. Агрессия и разрушение – вот основа их магии. Но эльфы учились магии у природы, которая привыкла созидать. Кому, как не Страннику, понять это. Вы пришелец, чужой в этом мире. Пользоваться его энергией было бы крайне необдуманно.

Я хмыкнул.

– Да и какой смысл тянуть чуждую энергию, когда сам Странник – источник величайшей силы. Просто почувствуйте это в себе. Представьте, что вы – сосуд, полный чудесной влаги. Возьмите одну каплю и мысленно положите ее на ладонь. Из этой капли вы можете создать что угодно.

Я попытался провернуть то, о чем говорил эльф. Не вышло. Я даже умудрился поверить в то, что я большая чашка с водой. Возможно, водичка была во мне не очень свежей. Я пожал плечами:

– Не судьба.

– Попробуй еще раз, прошу, – повисла на моей руке Эллина.

Мне было жалко ей отказывать. Ее брат еще раз медленно начал рассказывать, что делать:

– Осторожно положите каплю на ладонь и представьте что-то небольшое, что-то очень простое.

Я сосредоточенно запыхтел, стараясь придумать что-нибудь маленькое. Сперва на ум пришла мышь, но потом мне подумалось, что живой объект – это уж точно не простой предмет. А потом я подумал, что, наверное, не стоит так много думать. Некоторое время я старательно пытался не думать ни о чем, но зачем-то вспомнил, что и Кетон меня учил ни о чем не думать. Короче, я окончательно запутался в мыслях.

Но это мне и помогло. Я разозлился. На себя и на весь окружающий мир. И решил, что раз уж я достаю из себя воображаемую каплю, то пусть она станет материальной. Чего уж проще. Тщательно зажмурившись, я изо всех сил представлял себе воду на ладони.

К действительности меня вернул легкий вскрик Эллины. Я открыл глаза. У меня в руке лежал крохотный кусочек льда.