© Айгуль Иксанова, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

 

Необучаемые

В то утро Мелвис, против обыкновения, был сумрачным и понурым: его все-таки признали необучаемым. Это не означает, что на нем поставили крест, совсем нет, они еще долго будут биться с ним, пытаясь научить, но сам-то он заранее знал, что ничего не выйдет.

Мел слышал, как один из людей, высокий и крупный самец, сказал той, что поменьше:

– Да, прекрати! Не бывает необучаемых, просто он сложный, с характером! Но увидишь – пройдет время, и он сумеет! Через меня прошли сотни, и не было ни одного, чтоб не научился хотя бы самым простым штукам. Поверь, все получится! А на сегодня все, пусть отдыхает. Ему нужно время!

Маленькая человеческая самка что-то ответила, но Мел уже не слушал. Его отпустили, и он с готовностью поплыл прочь. Большие белые ворота были убраны, и ничто не мешало ему вернуться домой, в синие океанские глубины.

Мелвис был дельфином, и он был взрослым. Поэтому ему повезло: он помнил времена, когда дельфины еще жили свободным племенем по старым порядкам, подчиняясь инстинктам и своим собственным законам, существовавшим испокон веков.

Мел до сих пор помнил законы, ведь в прошлые времена каждый даже самый маленький дельфин знал их назубок, этому обучали сразу же, как только детеныши отказывались от молока и могли поймать первую рыбину. Они были простыми эти законы.

Дельфин должен жить в своем племени. Все дельфины – братья.

Дельфин должен быть свободным.

Дельфин должен сам ловить свою рыбу и не брать пищу у людей.

Дельфин должен держаться подальше от людей и от суши.

Дельфин должен поддерживать гармонию океана и соблюдать его правила.

Дельфин убивает лишь добычу.

Дельфины – мирные существа и не причиняют зла другим.

Так было прежде, но сейчас мир словно перевернулся с ног на голову, и все изменилось до неузнаваемости. Сейчас Мел с трудом мог вспомнить, как все началось. Момент, когда происходит трансформация, когда меняется сама жизнь, зачастую ничем не выделяется, он наступает просто и буднично: мимолетная секунда среди сотен и тысяч мгновений. И лишь много лет спустя, обернувшись назад, отчетливо видишь по-прежнему светящуюся, словно непогашенный кем-то костер, точку разрыва, незамеченный роковой перекресток, где все могло бы пойти иначе.

Однажды дельфин по имени Улисс, взявший себе имя в честь человеческого героя, проплывший вокруг света, в одном из своих многочисленных путешествий нарушил закон. Он принял рыбу у человека. И ему это понравилось. Самый сильный и знающий, Улисс, как все и ожидали, со временем возглавил племя, став его вожаком. У каждой стаи должен быть вожак. И тогда – он рассказал остальным, что Великие законы устарели. Хотя бы потому, что брать рыбу у человека куда проще и приятнее, чем ловить ее самому. Другими словами, Улисс открыл более эффективный способ рыбной ловли.

Один за другим соплеменники следовали его примеру. А за этим начались и нарушения оставшихся законов. Дельфины приблизились к суше и к человеку. Они перестали быть свободными.

А потом человек научил их убивать.

На берегу располагались лаборатории, в которых люди изучали поведение дельфинов, следили за ними с помощью специально установленных приборов и пытались договориться. Это начиналось всегда, как игра. Как дружба человека и дельфина. Потом их учили не бояться вражеских кораблей.

К плавнику прикреплялся специальный прибор, подплывая к судну противника, дельфин находил позицию, позволявшую распознавать волны передаваемых сигналов и радиограмм. Таким образом, они служили подводными разведчиками.

Иногда это был другой прибор, в нем устанавливался взрыватель, и тогда вражеский корабль взлетал на воздух. Дельфин, разумеется, погибал, но умереть при подобных обстоятельствах считалось большой честью. Люди вносили имена таких героев в подводный зал славы.

Самым страшным для Мела было то, что их обучали убивать других дельфинов. Тех, кто принадлежал к племени, подчиненному противнику людей. Противник людей жил на другом континенте. Собственно, это были такие же люди, поэтому Мел не мог понять, почему они воевали, но ведь не зря его называли необучаемым. Он помнил еще из детства, что другие дельфины – его братья, и никак не мог вспомнить момент, когда и почему они перестали ими быть?

Так сказали люди. Они сказали: дельфины другого моря – не ваши братья. Они враги, вам следует убивать их. Они хотят захватить ваши воды. Кроме того, разве вы не видите, они намного слабее и уродливее вас! Да они – и не настоящие дельфины вовсе. Вы превосходите их, а значит – именно ваше племя имеет право на продолжение рода. Вы – результат эволюции и естественного отбора. Они – ошибка природы. Их культура и законы намного примитивнее ваших. (Какая разница, думал Мел, у кого какие законы, если они все равно не соблюдаются?)

Очевидно, люди, живущие на другом континенте, сказали черным дельфинам, – тем, что обитали в их морях, – то же самое. Мел лично видел представителей черных – они были озлобленны и говорили о том, что светлые дельфины медленнее плавают, хуже охотятся и соображают, представляя собой вымирающий вид, который должен быть уничтожен.

А ведь раньше так никто не думал, вспоминал Мел. Мы встречались и были, правда, как братья! Мы могли вместе плыть через океан, и сильные помогали в пути слабым. Им было неважно, кому помогать, черным ли дельфинам, светлым ли. Они просто следовали древним законам. Почему теперь мы не можем следовать тем же правилам? Об этом Мел как-то спросил Улисса, в ответ на что и получил кличку Необучаемого.

Проблема Мела была в том, что он предан старым законам и, к тому же, слишком добр. Поэтому, как люди ни старались вот уже несколько лет, он никак не мог научиться убивать.

Дельфин убивает только добычу, эта мысль прочно засела в его памяти. Он слышал однажды, что человеческий самец предлагал попробовать вставить ему в мозг какие-то электроды и исправить память, но остальные его отговорили. Этот метод слишком плохо изучен, а каждый дельфин был на счету, особенно теперь, когда вот-вот начнется подводная война.

Люди подгоняли подопечных, торопились закончить свои уроки, и вот, сегодня они тоже назвали его необучаемым. Мел печально вздохнул. Клеймо необучаемого было страшным бедствием, это означало, что ему будет доставаться меньше рыбы, если вообще достанется хоть что-то. На совете племени никто не прислушается к его мнению, хотя и сами советы теперь были лишь номинальными. Все решал один Улисс. Так думали дельфины. А на самом деле – через него управляли люди.

Мел обернулся. Мимо, изящно покачивая хвостом, проплыла Альта. Ее гладкая серая кожа была почти белой, она сверкала на солнце, и блики двигались по ней в такт плавным движениями. Мел снова вздохнул: Альта была самой красивой самкой в племени. Кто-кто, а уж она-то никогда не обратит внимание на необучаемого! Ей больше нравятся герои, такие, как Доннис, или даже Аурис!

При мысли об Аурисе Мел вздрогнул. Тот был самым свирепым и жестоким среди дельфинов, работавших с людьми. На его счету уже десяток жизней черных собратьев, которых он поклялся истреблять до конца своих дней. Аурис считался героем, люди обожали его, они при жизни внесли его имя в зал славы! Конечно, Альта для таких, как он! Мел слышал, как она, хихикая, рассказывала подругами, будто краб-отшельник предсказал, что Аурис станет ее парой. Молодые самки часто плавали к крабу-отшельнику погадать на будущее.

В тот день Мелу было очень грустно, ведь он с детства влюблен в Альту, а она остается с ним неизменно добра и приветлива, но ее взгляды, как и взмахи хвоста, всегда направлены в другую сторону. Вот и сейчас, проплывая мимо, она остановилась и ласково улыбнулась.

– Привет, Мел! – произнесла она, – Как ты? Ты кажешься не таким, как обычно! Каким-то невеселым. Что стряслось?

Ну вот, ничего от нее не утаишь! Да он бы и не смог, даже если бы захотел, врать Мел тоже так и не научился.

– Привет, Альта! – грустно кивнул он. – Да, день не удался. Люди признали меня необучаемым сегодня.

– Тебя? Необучаемым? – Альта залилась веселым смехом. – Глупость, какая! Как ты можешь быть необучаемым, я помню, когда мы еще вместе учились у Дживаса, ты был одним из самых смышленых, мы все не поспевали за тобой!

– Старые законы давались мне лучше! – он вздохнул. – У меня не получается убивать.

Альта подплыла ближе и ласково погладила его плавником.

– Ничего, еще научишься, – тепло сказала она. – Они же плохие, Мел. Они наши враги.

– Учитель Дживас говорил, они наши братья, – попытался возразить Мел.

– Учитель Дживас мертв, – резко прервала Альта. – Они убили его. Черные дельфины. А рядом с телом оставили послание, выложив буквы из ракушек. «Он учил, хоть не имел права. Светлые слишком глупы, чтобы понимать законы». А сами-то даже написали с ошибками! Выродки! Разве это не жестокость, убить учителя?

Мел согласно кивнул. Несомненно, Альта была права. И люди правы. Она поплыла дальше, он с тоской взглянул ей вслед, а потом направился разыскивать Донниса. Доннис был его лучшим другом. Он превосходил Мела во всем: сильнее, быстрее, куда способнее! Он уже плавал с прибором-разведчиком на плавнике. Скоро, возможно, он начнет убивать черных дельфинов. Он умел стрелять небольшими пиками, привязанными к спине, знал, как заманивать врага в сети и в ловушки, как распылять отравленные вещества.

И раз уж завтра выдался выходной, они вполне могут провести его вместе. Доннис сочувственно похлопал друга плавником по спине, предложил дать Мелу парочку уроков по ведению морского боя, после чего они решили пока оставить неприятные темы и подумать, что делать завтра.

Дон предложил плыть в пещеры. Они играли там, когда были детьми, но с тех пор, как неподалеку от одной из них было обнаружено тело учителя Дживаса, Мелу было неприятно там появляться. Но он решил не отказывать другу, тем более, уже и сам соскучился по пещерам. Как весело они проводили там время в детстве! Пещеры были соединены между собой лабиринтами, и в гротах вполне можно было играть в прятки, что они и делали прежде.

Наутро Дон и Мел встретились на краю лагуны и направились к пещерам. Они поднялись на поверхность, туда, где небо распахнуло над волнами свой огромный голубой веер, отчего вода стала чернильно-синей. Мел давно не видел настолько красивого моря, оно поднималось и опускалось, будто дышало, как если бы океан был живым; он напоминал бесконечные крылья гигантской бабочки, отдыхавшей на земле после долгого полета.

По дороге они оживленно болтали: Мел не помнил ни одного дня, ни одного часу, чтобы им стало скучно друг с другом. Наверное, это и имелось в виду в законе: Дельфин дельфину – брат.

– Как думаешь, Дон, в законе ведь говорилось, что дельфин дельфину – брат…

– Они не братья нам, Мел, – решительно прервал его Дон. – Ты мне брат, а они – нет. Они убивают нас, разве не знаешь? Они отца моего взорвали. Черные хотят забрать наше море, наши лагуны, наши пещеры, потому что им мало своих. В то время как на самом деле, их вид должен быть уничтожен, как более слабый! Этому учит закон эволюции.

– Но раньше нас не учили такому закону!

– Зато учат теперь. Все приплыли! – Дон остановился у пещеры, а потом последовал внутрь, и Мел отправился за ним. Они опускались все глубже и глубже, пересекая узелки подводных тоннелей, пока, наконец, не остановились у входа в совсем крошечную пещеру. Они называли ее Секретной. Так повелось еще с детства, потому что никто больше не заплывал так далеко и не подозревал о ее существовании, даже Улисс, даже учитель Дживас. Кроме того, вход в нее был загорожен зубчатыми рифами, о которые нежную кожу дельфина можно легко поранить, поэтому никто не рисковал проверять, а что же там, за зубцами? Они с Доном всегда были самыми безрассудными.

А за зубцами была круглая, темная и уютная пещера. Иногда в своих мечтах Мел представлял, как однажды приведет сюда Альту и останется с ней наедине. Тогда он мог бы сказать ей о своих чувствах, тогда, возможно, они могли бы назваться парой. Но нет, Альте предсказал краб-отшельник, что ее парой будет Аурис, а старый краб никогда не ошибается. Мел даже Доннису стеснялся сказать, что однажды и сам ходил к крабу, спросить о будущем. Обычно так делали только самки. Но ему можно, ему все можно – он ведь необучаемый! А значит – дурак. Старый отшельник смерил его взглядом огромных круглых желтых глаз, повернутых в разные стороны, выслушал и быстро сказал:

– Белая Альта? Она не для тебя! Она будет с Аурисом.

– Но как же… – Мел вздохнул. – Мы дружим с малых лет. Я надеялся, она станет моей парой и у меня будет много-много детей…

Краб-отшельник снова внимательно оглядел его, и Мел поежился под пронзительным взглядом прозрачных золотистых глаз.

– У тебя будет много-много детей, больше, чем ты можешь вообразить! А она будет с Аурисом, – отрезал краб.

Мел решил, что пророчество – глупость, а краб – обманщик и жулик, ведь если Альта не станет его парой, то не будет у него никаких детей, другая ему не нужна! Он никогда не говорил ей о своих чувствах, но наверняка, она давно знает, сама догадалась. Альта была умной и по-женски хитрой, одна ее лукавая улыбка чего стоила! Она знала, что красива и умела пользоваться своей красотой. Даже люди называли ее: лучший экземпляр, и не хотели использовать в войне, предпочитая оставить для размножения. Люди любили эволюцию и естественный отбор. Ну что ж, вполне: Альта – лучшая самка, Аурис – лучший самец, после Улисса, конечно, но ведь тот уже слишком стар. У этих двоих будет отличное потомство. А вот у Мела потомства не будет, потому что его скоро пошлют взорвать какой-нибудь корабль. А даже если и не пошлют – какая нормальная самка захочет обратить внимание на необучаемого? Разве та, у которой у самой не все дома! Вроде старой Велмы…

– Дон, как думаешь, – предположил Мел, когда они заплыли в Секретную пещеру и удобно устроились в темноте, – А может, если я не могу убивать, они могли бы использовать меня, как санитара? Чтобы оказывать первую помощь пострадавшим братьям? Это я мог бы делать…

– Не говори глупости, – возразил Дон. – С чего ты взял, что ты необучаемый? Ты должен научиться – и ты научишься! Мог бы быть не хуже Ауриса, если бы захотел! Ты всегда был самый башковитый среди нас. Но ты же не хочешь… Я думаю, раз уж ты не сможешь убивать, люди сделают тебя новым учителем. Вместо Дживаса.

Мел расхохотался.

– Скажешь тоже! Как же я могу быть учителем, если я – необучаемый? Как могу учить, если сам не умею? – со смехом спросил он.

– Люди говорят, что обычно именно так и бывает, – серьезно ответил Дон. – Учат именно те, кто не умеют. Ладно, поплыли отсюда! Я хотел еще родителей повидать.

– А, здорово, правда, что кроме нас никто не знает про эту пещеру? – мечтательно сказал Мел.

Дон согласно кивнул.

– Это – наше убежище. Может, когда-то и пригодится. Поплыли, завтра серьезная тренировка, надо хорошо отдохнуть и поесть.

Подобная новость нисколько не обрадовала Мела. Он не любил все тренировки с людьми, там всегда приходилось что-то взрывать, прокалывать, разрезать и быть жестоким, а он этого не умел. Иногда он изо всех сил пытался разозлиться, но из этих попыток ничего не выходило.

– Поесть? – переспросил он. – А давай поймаем рыбы! Сами!

– Ты что? – Дон с осуждением взглянул на него. – Нам же запрещено ловить рыбу!

– Никто не узнает! И потом, вспомни, как мы малышами сбегали в эти пещеры! Это тоже было запрещено!

– Скажешь тоже! Сбежать в пещеру в детстве – одно, нарушить правила людей – совсем другое.

– А насколько рыба вкуснее, когда поймаешь ее сам, чем когда тебе ее дают люди! – Мел выбросил последний козырь. – Вспомни это чувство, когда догоняешь, когда преследуешь!

– Вот будешь преследовать черное племя – тогда и испытаешь его, – наставительно заметил Дон.

– Дельфин убивает только добычу. Только ради еды, Дон, ты разве забыл?

– Это ты забыл и никак не усвоишь, брат. Дельфин убивает. Все, точка. Ты понял?

Остаток дня Мел провел в печали и размышлениях над словами друга. В конце концов, раз черные дельфины убили даже учителя Дживаса, такого доброго и мирного, наверное, они, правда, не были братьями.

Но почему он должен становиться таким же, как они?

Наутро он приплыл на тренировку вовремя. Те, кто опаздывал, пропускали завтрак, поэтому опаздывать было не в их интересах. Мел получил свою порцию рыбы, отметив, что ему достались самые хилые и тощенькие рыбки, но лучше уж они, чем ничего.

Он быстро проглотил их и поплыл за остальными в бассейн. Вокруг, на мостиках, уже стояли люди в черных водонепроницаемых костюмах. И тот самый человеческий самец, с седыми волосами и крючковатым клювом, старший среди них. Они держали в руках рыбу и рации, чтобы общаться с дельфинами.

К своему неудовольствию Мел обнаружил зрителей по краям бассейна, среди них он увидел Альту. Обычно молодых дельфинов и самок, используемых для размножения, не приглашали на занятия. Видимо, от этой тренировки, и правда, ждут чего-то особенного. Ему стало страшно. В последнее время ему слишком часто становилось страшно, наверное, Аурис прав, Мел все-таки оказался трусом.

Начало тренировки было торжественным, потому что люди включили большой экран над водой, и показали какие-то сцены из сражений с черными дельфинами. В этих сценах черные всегда убивали светлых и делали это очень жестоко. Подобные сюжеты наглядно показывали – они не братья, мы должны их ненавидеть.

После этого в бассейн выпустили чучела черных дельфинов, и ученики должны были продемонстрировать приемы подводного боя: выброс пик, расставление сетей, взрыв, с этим все справились неплохо, даже Мел. Конечно, разве трудно бороться с чучелом? Краем глаза Мел увидел, как Альта довольно хлопала плавниками, очевидно, ей понравилось представление.

Также он заметил, как в перерыве Аурис принес ей вкусную, жирную рыбку, и она благосклонно приняла ее. Они поговорили, она мило улыбалась и наклоняла голову. Конечно, ведь краб-отшельник предсказал, что Аурис станет ее суженым. Но, неужели, ей нравятся такие? Жестокие и полные ярости? Наверное, да, всем современным самкам нравятся! Раньше было иначе, в прежние времена никто и не посмотрел бы на такого нарушителя законов, как Аурис! Его бы признали преступником и изгнали из племени. А теперь все стали такими же преступниками.

Перерыв заканчивался. Мел торопливо заглатывал последних рыбешек, спеша вернуться в бассейн. Он заметил, как Альта махнула ему плавником. Это ничего не значит, они же с детства дружат, к тому же, она, наверняка, догадывается о его чувствах! Он печально поплыл на тренировку, которая на сегодня была последней. Люди приказали всем дельфинам вернуться к краю и надеть пики, что те сделали достаточно проворно.

– Приготовиться к бою! – была команда.

Дельфины заняли стартовые позиции. Мел видел, как Аурис от нетерпения постукивал плавником по воде.

А в следующее мгновение створка ворот вдруг поднялась, и оттуда выплыл черный дельфин. Не чучело. Настоящий. Он был один.

– Вот ваш противник! Убейте его! – крикнул человеческий самец.

Мел замер: что происходит? Ученикам никогда не давали живого противника! Их не заставляли совершать настоящие убийства! Он не может, он не будет! Поэтому, когда его собратья бросились на врага, Мел остался на месте.

– Отставить! – крикнул вдруг человеческий самец в рацию. Дельфины, не доплыв до противника, замерли. – Все на место!

Они вернулись назад. Мел увидел страх, смешанный с облегчением, в глазах черного брата.

– Мел! – крикнул человеческий самец. – Да, ты! Выплыви вперед!

Мел, нехотя, подчинился.

– Почему ты остался на месте? – сурово спросил человек. – Команда была для всех!

– Нас много, а он один, – тихо ответил Мел. – И у него нет оружия. Это же несправедливо! Это убийство!

– Разумеется, это убийство! – согласился человек. – Мы здесь и учим вас убивать. Несправедливо, говоришь. Пусть будет иначе. Убей его один, если тебе не нужна помощь собратьев! Помни, это ваш враг! Сделай один раз – дальше будет легче!

– Но я не могу, я не умею… – начал Мел.

– Так учись! Готовь пику и к бою! Пошел!

Мел понуро поднял пику и направился к черному дельфину. Тот приготовился убегать. Мел пустился в погоню, однако делал он это достаточно вяло и ни разу не попытался применить оружие.

– Отставить! – скомандовал человек. – Мы не учим тебя плавать. Мы учим – сражаться!

В следующее мгновение на черного дельфина была наброшена сеть, лишив его возможности перемещаться.

– Вот теперь, ударь его! – снова приказал человек. – Докажи, что можешь быть обучаем!

– Но он же в сети… – попытался возразить Мел.

– Не сметь обсуждать приказы! Убей, я сказал, или останешься без рыбы на неделю!

– Мел, давай! – это крикнула Альта.

– Мел, давай! – громко подхватили другие дельфины.

Они подбадривали его громким клекотом и ударяли в такт хвостами по воде.

Мел собрал все свое мужество, поднял пику и направился к черному. Пока плыл, он вспоминал то, что знал о зверствах и злодеяниях, творимых дельфинами другого моря. Они враги, они убили Дживаса. И отца Дона. И многих-многих других! Он должен поразить врага, или останется без рыбы. Должен, или его всегда будут считать необучаемым и слабаком!

Мел приблизился и поднял пику. На миг его глаза встретились с глазами черного дельфина. И почему-то испуганный и покорный его взгляд напомнил Мелу глаза Дживаса.

– Дельфин убивает только добычу, – словно говорил этот взгляд. – Дельфин должен жить в гармонии. Дельфины – мирные существа. Все дельфины – братья.

Древние законы, как складная, волшебная песня снова зазвучали в его голове, и Мел окончательно понял, что он – необучаем.

– Не могу! – он опустил пику и повернулся к человеку.

– Он необучаем, я же говорила! – крикнула человеческая самка. В ее голосе Мелу послышалось ликование, она гордилась, что оказалась права.

– Позвольте, я его обучу! – подал вдруг голос Аурис.

– Попробуй! – благосклонно согласился человеческий самец в рацию.

Аурис, угрожающе опустив голову, приблизился к Мелу, поднимая пику.

– Защищайся, если сможешь! – приказал он, бросаясь в атаку. Он был сильнее и стремительнее, кроме того, Мел все равно не воспользовался бы оружием. Аурис наносил ему удары плавниками, головой, хвостом, Мел лишь безуспешно пытался загораживаться, пока все не поплыло перед глазами. И тогда Аурис поднял пику, – Мел навсегда запомнил ярость в глубине его глаз, – и вонзил ему в плавник. Вода в бассейне окрасилась кровью.

– Говорят, у трусов рыбья кровь, – прошептал Аурис, снова занося оружие.

– Хватит! Достаточно! – в мгновение ока Альта пересекла бассейн и загородила Мела. – Аурис, прекрати! Ты уже и так его научил, хватит! Он же наш брат!

Она подняла плавники. Люди с интересом наблюдали за происходящим, подобной сцены за все время работы с дельфинами им видеть не приходилось.

– Я еще ничему его не научил! – Аурис занес пику. – Пусть посмотрит, как надо бить!

И с этими словами он мощным движением метнул оружие, которое, с идеальной точностью миновав сеть, вонзилось в тело черного дельфина. Тот дернулся и мгновенно затих.

– Вот это был удар! – восхитился человеческий самец. – Аурис, двойная порция рыбы! Мел – без рыбы неделю. И да, ты – необучаем, я признаю! На занятия можешь не приходить. На сегодня все.

Дельфины поплыли к выходу, а люди подняли наверх клетку с телом убитого пленника. Альта осуждающе взглянула на Ауриса, обняла Мела плавником, помогая ему выбраться из бассейна. Вдвоем с Доном они дотащили Мела до его пещеры и положили на отмель. Альта принесла водорослей, которые, как ей казалось, могли остановить кровь, и покрыла ими рану. Потом они уплыли. И вокруг стало тихо.

Мел не знал, сколько времени он провел в темноте. Дни сменяли друг друга, но он не замечал этого. Он смотрел на стайки морских коньков, лениво покачивающихся среди водорослей, окружавших пещеру. Гирлянды коньков создавали естественный занавес, разделяя Мела и остальной мир. Все тело болело, рана в плавнике продолжала ныть. Но куда хуже было то, что происходящее вокруг потеряло смысл. Он не знал, зачем жить дальше. Вот если бы ему удалось изменить все, сделать дельфинов такими же, как раньше, отменить подводную войну, избавить племя от господства людей, вернуть старые законы! Но эти мечты несбыточны, даже более сильному дельфину такое не под силу, что уж говорить о необучаемом! Это слово словно молотком стучало в сознании, ни на секунду не позволяя забыть, кем он был. С грустью, Мел подумал, что теперь те, кого он называл братьями и любил, будут его сторониться, а может, и осыпать насмешками. А то и ударами, как Аурис. Он закрыл глаза и постарался уснуть. Его разбудил чей-то голос.

– Мел! Эй, Мел, ты слышишь меня? Мел, проснись!

Мел открыл глаза и приподнял голову, с трудом пытаясь понять, кто он, где он, и что происходит.

– Мел, проснись! – снова позвал голос шепотом, и только сейчас Мел понял, что голос принадлежал Доннису.

– Дон? – слабо спросил он. – Ты чего?

– Хорошо, что ты жив и можешь говорить! – в голосе послышалось волнение и радость. – Как ты?

– Плавник болит. Но жить буду.

– Отлично. Я принес тебе рыбы! Вот, поешь!

– Так нельзя же! Человек велел мне быть без рыбы неделю, – вспомнил Мел.

– Неделя уже прошла, ты был без сознания. Поешь, тебе станет лучше. Силы вернутся.

– Спасибо!

Дон подождал, пока его друг медленно проглотил несколько рыбешек.

– Ну как? – участливо спросил он.

– Уже лучше! – Мел постарался улыбнуться.

– Отлично! Скажи, ты можешь плыть? Сможешь доплыть до пещеры?

– Это зачем? – Мел насторожился.

– Нас там ждут. Тебя ждут.

– Кто?

– Другие дельфины.

Эта новость совсем не понравилась Мелу. Вот оно, началось, подумал он. Что они сделают? Захотят расправиться с ним? Будут издеваться? Тревога сжала его сердце, должно быть, он все-таки был трусом!

– Зачем я им понадобился?

– Не бойся, тебя никто не тронет, это друзья! – заверил Дон.

– Друзья? – Мел усмехнулся. – О чем ты, разве у необучаемого могут быть друзья!

– Конечно! Я же здесь, и я твой друг! Поплыли, если можешь! Это важно.

Мел снова вздохнул. Так он и знал! Какая-нибудь насмешка! Обидная шутка. Иначе зачем вызывать необучаемого в пещеру, да еще говорить, что это важно! Что ж, видимо, такова его судьба. Он постарался приподняться, а потом покорно последовал за Доном. Плавник еще побаливал, и каждый взмах давался с трудом. Они приблизились к пещерам, и только сейчас Мел заметил, что вокруг было темно. Океан подсвечивался планктоном, да где-то на дне тускло мерцали глубоководные рыбы.

– Дон, так ведь ночь! – шепотом сказал он. – Почему?

– Скоро узнаешь, – также шепотом ответил его друг. – Следуй за мной.

Они поплыли по лабиринту пещер, но не в сторону Секретной, а в противоположную, туда, где в самой глубине скрывался Большой Грот. Это была просторная пещера с округлыми стенами. Когда-то давно учитель Дживас проводил там лекции для самых маленьких дельфинов. Теперь она пустовала.

Едва глаза Мела привыкли к темноте, как он различил, что в пещере у стен расположились десятка два дельфинов. Среди них была Альта. Он чрезвычайно удивился. Зачем она здесь? Помимо нее было еще несколько самок, остальные – самцы боеспособного возраста.

– Здравствуйте, – преодолевая страх и стараясь, чтобы голос не дрожал, обратился к ним Мел.

– Здравствуй, Мел, – тут же ответили они хором, и в их голосах ему послышался интерес, но не угроза.

– Зачем вы позвали меня?

От стены отделился один из дельфинов, его звали Торис, он отличался живым умом и успехами в учебе.

– Мы хотели кое о чем рассказать тебе, – начал Торис. – Помнишь, когда черные дельфины убили учителя Дживаса? Помнишь ли другие случаи: когда они напали на маленьких дельфинят и перерезали их пиками? Помнишь, как была убита самка Улисса и его сын? А когда они отравили целую лагуну на севере?

Мел понял, что Торис перечисляет все самые ужасные и подлые преступления, совершенные черными дельфинами. Видимо, они решили обучить его по-своему: жуткими историями и увещеваниями пробудить в нем ненависть. Зачем, он ведь необучаем! Все бесполезно!

– Почему вы рассказываете мне это? – спросил Мел. – Я и так знаю.

– Ты ничего не знаешь, Мел, – прервал его Торис. – А вот нам удалось кое-что узнать. Это звучит ошеломляюще и чудовищно! В это невозможно поверить, но, к сожалению, у нас есть доказательства.

– И что же вы узнали? – тихо спросил Мел, почувствовав, как его сердце забилось от волнения.

– Мы узнали, – подала голос Альта, – Что черные дельфины не совершали этого. Они были невиновны, Мел.

– Но кто же тогда? – он не мог поверить своим ушам, не ослышался ли он!

– Люди. Это сделали люди.

– Люди? Но зачем? – Мел уже ничего не понимал. Как могли люди убивать своих дельфинов? Маленьких дельфинят? В это невозможно поверить! Или он, или другие в этой пещере сошли с ума!

– Помнишь, рядом с телом учителя Дживаса нашли надпись, – продолжила Альта, – Я еще сказала тебе, что черные даже писать грамотно не умеют?

Мел кивнул: он помнил каждое слово из тех, что когда-либо в жизни говорила ему Альта.

– Так вот, в надписи были ошибки, потому что ее выкладывали люди! Они всегда ошибаются, когда говорят с нами. И делают очень характерные ошибки!

– Это ваше единственное доказательство? – язвительно спросил Мел. Они что, за дурака его держат? Да, он, конечно, необучаемый, но не до такой же степени!

– Нет, не единственное, – вступил Торис. – Мы слышали разговор между людьми. Я слышал. Они обсуждали некоторые из убийств, которые планируют совершить в будущем. Как я понял, люди другого континента делают тоже самое: убивают своих дельфинов и говорят, что это делаем мы! Посылают им письма с угрозами от нашего имени! Отравляют лагуны и бухты, сваливая на нас!

– Торис, возможно, ты что-то неправильно понял, мы не всегда понимаем человеческую речь… – начал было Мел.

– Мы видели запись, – добавил вдруг Дон. – Торис выкрал запись. Там показана смерть учителя Дживаса и многое другое. А потом Велма вспомнила кое-что из прошлого. Ей вживляли электроды, чтобы она забыла. Но когда она увидела запись, то вспомнила: она выжила при отравлении лагуны. И она видела людей. У них были большие сосуды для распыления яда. Они были в защитных костюмах.

– Может, это были люди другого континента? – предположил Мел.

– Какого другого континента, опомнись! – воскликнула Альта, – Или твой разум пострадал в драке с Аурисом? Люди другого континента не имеют доступа в здешние моря, иначе им не нужно было бы воевать с нашими!

– Но тогда получается… Но зачем?!

Альта и Дон хором вздохнули.

– Еще немного и я сам поверю, что ты – необучаем, брат, – сказал Дон, наконец, – Разве ты не понимаешь? Они хотят, чтобы мы поверили, что черные – не наши сородичи. Что они враги, что они – заслуживают смерти.

– Они хотят начать подводную войну, Мел, только и всего, – подытожила Альта, а старая Велма согласно закивала головой. Вслед за ней закивали и другие дельфины.

– Получается, мы столько лет шли ложной дорогой, – продолжил Торис после паузы, дав Мелу время прийти в себя. – Получается, что напрасно верили людям. И еще, получается, что ты – единственный среди нас, кто остался верен законам прошлого. Единственный настоящий дельфин.

Мел прижал плавники к туловищу и несколько раз ударил хвостом, пытаясь сосредоточиться.

– Что же тогда делать? Что делать?! – пробормотал он взволнованно.

– Мы тут подумали, – Дон подал голос, – Создать нечто вроде тайного братства. Тех, кто знает, тех, кому мы доверяем. Потому что если люди нападут на наш след – нас просто уничтожат. Пошлют подрывать корабли во вражеское море и все.

– И что будет делать это братство? – недоуменно спросил Мел.

– Мы начнем тайную борьбу против господства людей. Мы подготовим революцию! – торжественно воскликнул Торис, – Вернем в моря прежнюю жизнь и прежние законы! В океане снова воцарится гармония и покой! Мир станет таким, каким был когда-то! А черные дельфины опять будут нашими родичами!

– Как мы назовем братство? – с волнением поинтересовался Мел.

– Мы подумали, – неуверенно начал Дон….

– Братство Необучаемых, – быстро закончила за него Альта.

– Но почему?! – Мел был искренне изумлен.

– Во-первых, это смешно звучит, – пояснила она, – Никто не будет воспринимать нас всерьез и бороться с нами. А во-вторых, тот, кто не научился следовать ложным законам – сохранил верность истинным. Разве же нет?

– А как мы будем бороться?

– Этого мы еще не знаем, но придумаем, – подал голос кто-то из дельфинов, остающихся у стены. – Для этого нам нужен вожак. Лидер!

– Наш лидер – Улисс!

– Улисс верен людям, – покачала головой Альта. – Это он привел нас к ним. Он первым предал законы. Нет, нам нужен совсем другой лидер! Новый.

– И кто же это будет? – спросил Мел.

– Самый умный и сильный среди нас, – пояснил Дон.

– И кто же?

– Да, ты, дурень! – он хлопнул Мела по спине плавником, – Ну, как можно быть таким непонятливым!

– Я?! – Мел чуть было не потерял дар речи от изумления. – Но я же трус! Я даже драться не умею! И я – необучаемый!

– Вот как раз поэтому! – перебил Торис. – Мы не верили тебе, Мел. Но теперь верим. Твой долг – повести нас к новой жизни. Помни, пока все следует держать в тайне. Мы притворимся, что живем, как раньше, но станем другими в душе.

После этого один за другим дельфины принесли клятву служить прежним законам до конца и пожертвовать всем, даже жизнью, если понадобится.

Потом они, по одному, разошлись, чтобы успеть до рассвета вернуться домой и не вызвать подозрений у соседей.

Мел возвращался в замешательстве. Нежданно-негаданно он из необучаемого дельфина, жалкого, всеми презираемого существа, превратился в лидера тайного братства, ведущего всех к новой жизни. Такого он никак не ожидал! Как не ждал и предательства людей! Над этим определенно стоило поломать голову не один день! Но главное – цель у них есть, теперь надо разработать стратегию, понять, что следует делать дальше! Сосредоточенный и напряженный, он вернулся домой, но заснуть не смог, однако, решил продолжать притворяться больным, чтобы дать себе время подумать. Его сердце согревала мысль о том, что он стал вожаком стаи, в которую входила и Альта, а значит, теперь у нее появится повод уважать его. А там, как знать, ведь Аурис был по другую сторону баррикад! Возможно, и краб-отшельник ошибается иногда! Мел прогнал эти мысли. У революционера не может быть своей жизни, его жизнь должна быть посвящена борьбе за общее дело, борьбе против господства людей.

Братство работало тайно. Дельфины собирали информацию, привлекали новых сообщников, достойных доверия, кроме того, устраивали мелкие вылазки: освобождали пленных черных дельфинов, резали сети, открывали ловушки и готовили большой проект по раскрытию черным братьям информации о коварстве людей, оставалось только собрать побольше доказательств, иначе, ослепленные ненавистью и враждой, черные не станут их слушать. Но потом, когда они снова станут настоящими братьями, когда объединятся, – вместе сумеют раз и навсегда избавиться от людей и остановить кровопролитную подводную войну!

Мел всегда удивлялся, зачем людям понадобилось море, ведь они не могут там жить, не умеют дышать под водой? Потом, от своих новых братьев, он узнал, что людей интересует даже не само море, а прибрежные шельфы. Говорят, они находят там что-то полезное для себя. Ради этого они готовы идти на другой континент и устраивать войну. Что уж говорить о жизни дельфина? Она для них ничего не стоит.

Начало секретной операции проходило гладко, и Мел радовался, что ему удалось стать таким хорошим лидером! Однако это продолжалось недолго: каким-то образом люди и другие дельфины узнали о тайном братстве. Хуже того, предположения Альты не оправдались: никто не отнесся к этому, как к нелепой шутке, члены организации были объявлены опасными преступниками, люди приказали открыть на них охоту. Теперь соблюдать инкогнито становилось гораздо сложнее.

Люди организовали карательные отряды, состоящие из наиболее воинственных и агрессивных дельфинов, куда входил, разумеется, и Аурис. Кроме того, всем дельфинам было дано распоряжение сообщать любую информацию, которая станет известна о революционной организации. Поговаривали, что за каждым установлена слежка, поэтому собратья почти лишились возможности встречаться и обсуждать дальнейшие планы. Но люди пошли еще дальше – вскоре они запретили дельфинам покидать свои жилища по ночам, назвав это опасным, кроме того, было запрещено собираться компанией больше трех, поэтому теперь о шумных праздниках, которые раньше устраивались, пришлось забыть. Это вызвало недовольство среди дельфинов, и они прониклись холодной враждебностью к Братству Необучаемых. Да и само это слово вызывало одно лишь презрение.

Каратели нацепили на плавники выданные людьми значки и теперь рыскали повсюду, осматривая каждый риф, в поисках убежища мятежников. Мела не удивляла подобная активность людей – началась подводная война, противник силен и внутренний враг был совершенно не нужен.

Он думал, как противостоять другим дельфинам, как защитить своих братьев. Его спасало то, что в отличие от других необучаемых, Мела, и правда, считали дурачком, как и старую Велму, поэтому им легко удавалось избегать подозрений. Вряд ли кто-то начнет подозревать и Альту, будущую подругу Ауриса. А вот Дон, Торис и другие, без сомнения находились под пристальным вниманием и в любую минуту могли пострадать. Все они были готовы, они поклялись, пожертвовать жизнью ради идей братства, но Мел предпочел бы обойтись без подобных жертв. Вместе с Доном они придумали систему паролей и тайный шифр, теперь, при желании, могли скрыть смысл своих разговоров от карателей и продолжать накапливать материалы для передачи черным братьям.

Мел впервые, со времен далекого детства, был, по-настоящему, счастлив. Он делал то, что считал правильным, никто больше не учил его убивать, сородичи относились к нему с уважением и почтением. Даже старый приятель Дон стал разговаривать с ним иначе, как если бы тот был учителем! Их отношения с Альтой тоже изменились. Теперь она подолгу просиживала в его доме, и однажды Мел решился-таки показать ей Секретную пещеру.

Они вместе проплыли по черному лабиринту, сбивая со следа увязавшихся за ними шпионов из карательного отряда, а потом, миновав зубцы, оказались в темноте маленького грота.

– Как здесь здорово! – с восторгом прошептала Альта. – И как тихо!

– Да, тут замечательно! – ответил он.

– Почему ты раньше не показывал мне это место? – спросила она с укором в голосе.

– А как бы я мог? Мы ведь общались не так много. Кто я, необучаемый дельфин – тупица! А кто ты – красавица, невеста Ауриса… Как бы я мог сказать тебе про свои чувства! Ой…

Мел понял, что проболтался и растерянно замолчал.

– Ну вот, – добавил он, – Я же говорил, что не гожусь для этой роли! Революционер не должен быть болтливым! В любом случае, теперь ты знаешь, так что, можешь смеяться, если хочешь.

– Я всегда знала, Мел, – тихо ответила Альта. Он не видел ее в темноте, но представлял себе так же хорошо, как если бы в пещере было абсолютно светло. – Почему я должна смеяться? Ты всегда нравился мне. И я бы выбрала тебя, среди других дельфинов. Но тут был этот краб-отшельник с его предсказанием… понимаешь?

– Что ты сказала?! – он не поверил ушам, – Ты бы выбрала меня? Но как? Но почему?

– А почему нет?

– Не знаю… ты самая красивая. Ты умная…

– Вот, наверное, поэтому! – Альта рассмеялась. – Ты был добрым, ты не хотел убивать, следовал старым законам. Мне ведь тоже были дороги старые законы, Мел. Но я поверила людям, а ты нет. Так кто из нас умнее?

– То есть… – он помедлил, – Ты хочешь сказать, что в будущем… Ты могла бы согласиться стать моей парой?

Альта улыбнулась, это он увидел даже в темноте.

– Я уже стала твоей парой. Разве ты не заметил?

– Нет, я имею в виду, по-настоящему!

– Конечно, по-настоящему!

Сердце Мела радостно забилось, на минуту ему показалось, что оно вот-вот разорвется от счастья, он хотел прямо сейчас приблизиться к Альте, но потом приказал себе остановиться и сказал:

– Нет, сейчас мы не можем. Слишком опасно. Что скажут остальные, когда узнают? Это вызовет подозрения! Поставит тебя под удар. Но как только война закончится, если мы оба будем живы… Мы придем сюда, в эту пещеру. У нас родятся прекрасные малыши, и мы уже никогда не расстанемся!

– Так и будет! – пообещала Альта.

Когда Мел проводил ее до дома, и они простились, он вдруг почувствовал, что восторг неудержимо рвется наружу, он был счастлив сейчас, как никогда прежде, и казался себе всесильным! Он стремительно заработал хвостом и полетел к поверхности моря. А достигнув ее, вдруг выпрыгнул, поднялся высоко над водой и, совершив в воздухе полный оборот, упал обратно вниз, поднимая фонтан белоснежных брызг. Лучше выразить свое счастье Мел не умел.

Дни стремительно убегали. Подводная война продолжалась, как продолжали свои поиски каратели. Тайное братство тоже вело подпольную войну, стараясь, по возможности, срывать планы людей и вставлять им палки в колеса.

По-прежнему, все дельфины, кроме признанного необучаемым Мела, посещали ежедневные тренировки и старательно выполняли приказы людей, чтобы не вызывать подозрений. Мелу же его необучаемость преподнесла еще один поистине бесценный подарок – люди перестали снабжать его рыбой, и ему, в виде исключения, было позволено самому добывать себе пищу. Он не знал, в чем причина этой внезапной людской доброты, скорее всего, они пока так и не придумали, как можно в своих интересах наиболее эффективно использовать этого не похожего на остальных дельфина, поэтому предпочитали оставить его в покое до лучших времен. Возможно, они захотят взять меня для экспериментов, или, все-таки, прикажут подорвать какую-нибудь вражескую лодку, думал сам Мел. Только бы успеть завершить начатое, только бы произошла революция, и все дельфины перешли на их сторону! А дальше – будь, что будет! Собственная смерть не пугала его, хотя, что и говорить, перспектива продолжить жизнь с Альтой, в водах океана, который вновь обретет гармонию, казалась ему чрезвычайно привлекательной.

Аурис не замечал перемен в поведении своей суженой, потому что был слишком уж увлечен поиском заговорщиков. Пока эти поиски оставались безрезультатными, карательные отряды по счастливой случайности все время ловили не тех и были вынуждены отпускать их на свободу, за неимением каких бы то ни было улик. Но мятежники понимали, что так не может продолжаться вечно, наступит день – и им придется снять маски и показать свои лица. Этого дня они одновременно ждали и боялись.

Теперь война велась во всех окрестных морях. То и дело было слышно о произошедших сражениях и крушениях больших и малых кораблей. Корабли ложились на дно, разбиваясь о рифы, и толпы любопытных, а иногда и жадных до добычи, подводных жителей приплывали к ним, высматривая, чем можно поживиться. Были тут и акулы, и дельфины, и большие глубинные спруты, и рыбы всех размеров и мастей. Внутри судов находили интересные предметы, а бывало и пищу, все это тут же забирали с собой те, кто успел предъявить право первенства, т. е. кто быстрее обнаруживал добычу, тот ее и забирал. Но большинство приплывали сюда просто поглазеть и послушать последние новости. Тут же распространялись слухи и сплетни, поэтому здесь появлялись и шпионы карателей.

Именно здесь Мел услышал, что люди другого континента и местные люди никак не могут поделить какую-то трубу, что-то вроде маленького тоннеля, идущего под морем. Эти трубы связывали континенты между собой, и теперь, когда они враждовали, было неясно, кто какой частью владел. По этим трубам передавалось топливо. Мел только один раз видел горящий танкер, разлившееся масляное пятно, и этого зрелища ему хватило на всю оставшуюся жизнь. Никогда больше он не испытывал подобного ужаса, как в тот момент, глядя на полыхавшее море. Это было противоестественно, ведь вода не должна гореть! Но она горела, и вокруг разливался невыносимый жар, от которого он бросился наутек, плыл так быстро, как только мог, и уже потом слышал, что многие обитатели моря погибли в том пожаре, а на его коже навсегда остались еле заметные рубцы. Что же будет, если загорятся сами трубы! Конечно, они глубоко под землей, под морем, успокаивал он себя, но при этом знал, что если вокруг начнут работать взрыватели, сохранность труб тоже окажется под угрозой. Тогда погибнет все – прекрасные лагуны, коралловые острова, голубые бухты, все, что дельфины считали своим домом и любили, будет уничтожено.

Здесь же он услышал про подводные лодки, замеченные не так давно в этих краях. Это были подводные лодки местных людей, но, значит, скоро появятся и лодки врага. От них невозможно уплыть или спастись. А еще труднее ее взорвать. Скорее бы эта война закончилась, скорее бы снова настал мир и стало тихо!

Люди тем временем провели несколько крупных морских баталий, тогда в воду падали снаряды и мины, которые потом специально обученные дельфины транспортировали в безопасное место – в хранилище, никто не знал, как туда проникнуть и сколько мин уже там находится. Несколько островов перешли под контроль людей с другого континента, и теперь вокруг них сновали весьма агрессивные черные дельфины. Мел понял, что это был шанс для них поговорить со своими братьями и постараться их переубедить.

Когда все необходимые доказательства были подготовлены, он решил провести тайное собрание братства, чтобы согласовать, кто и каким образом доставит информацию черным дельфинам.

В день перед собранием он решил предоставить себе выходной, теперь он сам был себе господином и выбирал, когда именно должны случаться его свободные от забот дни. В тот день они с Альтой уплыли далеко-далеко, за коралловые острова, куда, наверное, не заплывали местные дельфины, туда, где не было ни людей, ни карателей. Там они прыгали над водой, плавали на спине, выделывали невероятные веселые пируэты, а потом, отдыхая, лежали на отмели.

– Как было бы хорошо, если бы можно было остаться здесь навсегда! – сказала она мечтательно. – Никакой войны, никаких людей, ни преступлений, ни страха за свою жизнь! Мы могли бы быть так счастливы здесь, воспитывая наших детей.

– Да! – Мел блаженно закрыл глаза, – Это было бы чудесно.

– Так может останемся здесь? Нас никто не найдет. Рыбы предостаточно, мы сможем жить и без племени!

Мел улыбнулся и погладил ее серебристую спину плавником.

– Это было бы чудесно, – повторил он, – Но мы не можем.

– Почему?

– Потому что я лидер братства. Я отвечаю за моих дельфинов, за наше общее дело, за борьбу против людей. Разве ты забыла?

– Я ничего не забыла, я просто устала и хочу покоя.

– Здесь нет покоя, Альта, здесь только иллюзия. Прекрасная иллюзия. Скажи, разве мы смогли бы жить счастливо, зная, что там наши братья умирают? Ведь дельфин дельфину – брат, ты помнишь закон? Мы должны держаться вместе и жить в гармонии с океаном. А разве там царит гармония? Нет, Альта, там идет война. Погибают и люди, и дельфины. И мы должны остановить ее, кто, если не мы?

– Я не знаю, – Альта вздохнула. – Я просто хочу быть счастливой и растить своих детей.

– Они у нас обязательно будут! – пообещал Мел. – Но потом, после войны. Подожди. Вот закончится война…

– Поплыли, посмотрим на море? – предложила она.

– Поплыли, – радостно согласился Мел. Ведь у них выходной, почему бы им не посмотреть на море!

Они последовали за течением, туда, куда уже уплывали большие черепахи, на юг, там начинались высокие скалы, между которыми образовывались мощные водовороты, и поднимались суровые седые волны.

Они остановились на почтительном расстоянии, глядя на завораживающий водоворот, кружившийся, словно гигантская воронка, увлекая за собой вниз в океанские глубины тонны воды, а также все, что случайно в него попадало. Как-то Мел видел небольшую шлюпку, которую целиком затянуло в воду, а кто-то из дельфинов рассказывал, будто на севере видел огромную воронку, утащившую большой корабль. Мел сомневался, что это правда, но с другой стороны – это же море, а от моря можно ждать чего угодно!

Они поплыли дальше, глядя на высокие валы, накатывающие на берег и разбивающиеся о черные, гладкие от воды скалы.

– Как красиво! – восхитилась Альта. – На море можно смотреть бесконечно!

– Бесконечно! – эхом повторил Мел.

– Знаешь, о чем я подумала, – сказала она, вдруг став серьезной. – Я слышала, что люди тоже любят смотреть на море. Не все, но некоторые. Ведь людей очень много. Я уверена, не все такие, как те, что работают с нами. Наверняка, среди них есть другие. Есть добрые и хорошие, которые бы очень огорчились, узнав, что их собратья делают с нами. Наверняка, этих, хороших, больше. Почему же они не заступятся за нас? Почему не прекратят войну? Или они не слышали о том, что происходит?

– Ты не поверишь, но я сам недавно размышлял о том же, – задумчиво ответил Мел. – И я не знаю, почему. Возможно, хороших людей не бывает.

– Нет, бывают, – возразила Альта. – Я сама видела. Даже среди тех, кто к нам приходил, они были.

– Ну, может быть, их очень-очень мало, – предположил Мел. – А может, они, и правда, не знают, о том, что под водой идет война. Многие люди живут на суше, далеко от моря. Они даже никогда его не видели! Что им за дело до происходящего в море, которого они не видели, подумай сама?

– Возможно, ты прав, – печально ответила Альта. – Жаль, они могли бы нам помочь. Если бы могли рассказать…

– Как? Люди не понимают нашего языка. И среди нас нет никого, кто умел бы ходить по суше. Нет, Альта, наша война здесь, под водой! В море она началась, в море и закончится.

Она снова грустно вздохнула.

– Не печалься, сегодня у нас выходной! – напомнил Мел. – Мы должны веселиться и развлекаться! Поплыли дальше, еще много интересного!

Когда начало садиться солнце, на поверхности воды образовалась сияющая золотистая дорожка, и Альта с Мелом принялись прыгать по ней, словно хотели добраться до самого солнца.

– Было бы здорово дойти дотуда! Где море соединяется с землей! – мечтательно сказала она. – И достать до солнца!

– Может быть, однажды, – пообещал Мел. – Кто знает, как сложится!

– Краб-отшельник знает, он говорит, что все это просто кажется, что море никогда не соединяется с землей, а солнце – такое огромное, намного больше земли! И до него далеко-далеко!

– Ничего он не знает, твой краб-отшельник! – возмутился Мел.

– Он все знает!

– Если б знал, не сказал бы, что ты станешь парой Ауриса!

Альта смущенно засмеялась.

– Ну, иногда он ошибается. Но насчет солнца – точно нет.

Тем временем солнце склонилось к закату, и из воды вдруг вылетела серебристая стая летучих рыб, их было много, они напоминали горящие стрелы, пронзившие небо, одна за другой поднимались они над поверхностью моря, чтобы, описав плавную дугу, вернуться обратно в глубины океана.

– Белый батальон, – улыбнулась Альта, так здесь называли эту летучую эскадрилью маленьких существ, одним фактом своего существования доказывающих возможность чуда.

Поверхность воды стала алой, напомнив Мелу кровь, которая выступила из его плавника, когда туда вонзилась пика Ауриса.

– Уже поздно, надо возвращаться, – позвал он. – Поплыли назад, путь неблизкий! Они могут заподозрить нас в чем-нибудь!

– Это в чем же?

– Ну, например, что мы входим в Братство Необучаемых, – страшным голосом прошептал Мел.

– Ты, может и да, а я – точно нет! Все знают, что я хорошо училась, – парировала Альта и стрелой полетела прочь, а он пустился ее догонять.

Когда они вернулись к месту ночлега племени, уже стемнело. Они плыли под темной толщей воды, вдоль усеянного морскими звездами песчаного дна. Некоторые из звезд немного светились в темноте, совсем как те, по другую сторону моря.

Альта и Мел, стараясь добраться незамеченными, пробирались к выступу скалы, у которого жила Альта, когда кто-то преградил им дорогу. Мел почувствовал, что его сердце сжалось от ужаса – перед ним был Аурис, хуже того, на его плавнике прицеплен значок. Значит, это был Аурис – каратель!

Мел торопливо принялся придумывать оправдание своему позднему нахождению вне дома, но к его удивлению, объяснений не потребовалось, Аурис просто не замечал его! Все внимание сурового дельфина было приковано к красавице-невесте. Альта вдруг тоже неуловимо изменилась, она выступила вперед, закрывая Мела, во всем ее облике появилось нечто игривое и кокетливое.

– Здравствуй, Аурис! – проворковала она. – Что ты делаешь в столь поздний час возле моего жилища? Или ты ждал меня? Могу я надеяться?

– Здравствуй и ты, прекрасная Альта! – ответил он чуть напыщенно. – Нет, я оказался здесь случайно, но теперь чертовски рад, что морские тропы привели меня сюда! Ты чудесно выглядишь!

– Как и ты! Тебе идет этот значок!

– Какой? Ах, этот! Нам выдают его люди, чтобы подчеркнуть, что мы боремся с преступниками и заговорщиками.

– Ты такой смелый! – протянула Альта.

Мел готов был прямо на месте провалиться сквозь землю, туда, к тем самым людским трубам с топливом, а может и еще глубже, лишь бы не видеть и не слышать их разговора.

– Да уж, я смогу тебя защитить от кого захочешь, моя красавица! – ответил между тем Аурис. – Если вот он, например, начнет тебе досаждать!

Он кивнул в сторону Мела, и тот еще больше съежился и отплыл назад.

– Что он вообще рядом с тобой делает? Тебе не место в общество подобного сброда, ты же моя будущая пара!

– Так сказал краб-отшельник!

– Значит, так тому и быть! Так убрать его от тебя?

– Нет, нет, не нужно! – Альта взглянула на Мела, и в ее взгляде мелькнуло снисхождение. – Пусть плывет домой, он просто провожал меня. Тут же война, мне бывает страшно.

– Тебе не нужны такие провожатые!

– Но ты же занят, а Мел всегда свободен! Ему-то нечем заняться!

– Вот-вот, нечем заняться, потому что он необучаем! Ты слышал, что она сказала? – он повернулся к Мелу. – Давай, вали отсюда!

Мелу не хотелось оставлять Альту в обществе подобного типа, но она незаметно кивнула ему, он повернулся и понуро поплыл прочь. Он не может противостоять Аурису, если он хоть как-то проявит свою решительность – начнутся подозрения, каратели могут догадаться, что он не просто дельфин-дурачок. Это поставит под удар всю организацию революции. Мел вздохнул, он надеялся, что Альта, если понадобится, сможет за себя постоять.

– Скажи, Альта, чего же мы ждем? Может, ты могла бы стать моей парой уже сейчас? Разве я плохой самец? – чуть высокомерно спросил Аурис. – Мы могли бы жить вместе и обзавестись парочкой симпатичных малышей?

– Сейчас война, не время строить семью, время воевать, – кокетливо глядя на него, ответила Альта.

Теперь они кругами плавали вокруг друг друга, что у дельфинов было признаком ухаживания. Он коснулся ее хвоста своим, Альта на миг задержалась, а потом отплыла назад.

– Не стоит торопиться, мой каратель, – ласково ответила она. – Ты же знаешь, что предсказано крабом-отшельником, того не миновать! Мы будем парой, так или иначе! А сейчас, прости, уже поздно, я очень устала. Да и тебе следует отдохнуть!

– Зачем отдыхать, мы же молоды, я не хочу отдыхать! – Аурис направился к ней.

– Не сегодня, – она покачала головой. – Я очень устала, правда. Спокойной ночи, Аурис!

Альта махнула плавником, потом ударила хвостом и поплыла прочь. Аурис смотрел ей вслед. Он был счастлив и разочарован одновременно. Ничего, она сказала правду. Сейчас война, не время думать о любви! Но рано или поздно они будут вместе, такова их судьба. Он повернулся и поплыл дальше патрулировать просторы ночного моря, выискивая следы заговорщиков.

Альта подумала, что ей жаль. Аурис, действительно, был очень привлекательным дельфином, жаль, что он так жесток и глуп, если б он был другим!

На следующий день в Большом Гроте состоялась очередная встреча заговорщиков. Здесь они обсуждали свои планы, и Мел очень надеялся, что среди них не окажется предателей.

– Сегодня великий день! – обратился он к братьям, как всегда почтительно слушавшим его, – Мы собрали все доказательства, которые можем теперь донести до черных дельфинов, чтобы примирить два наших племени и жить так, как жили прежде. Мы напомним им, что дельфин дельфину – брат, так было испокон веков, до тех пор, пока не пришли люди! Они разрушили нашу дружбу, но теперь их влиянию пришел конец. Лоулис и Ярис!

Два молодых дельфина выплыли вперед.

– Я выбрал вас, – пояснил Мел, – Потому что вы оба отличаетесь быстротой и умом. Вы сумеете быстро добраться до наших черных собратьев и сумеете открыть им истину. Возьмите все необходимое и отправляйтесь немедленно! Как знать, может быть, уже через неделю между нашими племенами вновь наступит мир!

Его слова были встречены восторженными возгласами, а Лоулис и Ярис, совершили поклон, опустив голову вперед, и хором ответили:

– Это честь для нас, Мел!

Они отправились в путь, а тайные братья, как и прежде, соблюдая невероятную осторожность, разбрелись по домам. Долго это не продлится, рано или поздно, каратели их заметят. Но сейчас, пока можно еще было проводить собрания.

Мел и его друзья, затаив дыхание, с надеждой ждали возвращения своих гонцов. Но те задерживались. Что ж, видимо, черные дельфины отличались упрямством и, чтобы переубедить их, требовалось немало времени. Братство на период ожидания приостановило свою деятельность, чтобы не возбуждать напрасных подозрений и лишний раз не попадаться на глаза. Все шло своим чередом.

Однако дни бежали, Лоулис и Ярис не возвращались, от них не было никаких вестей, и Мел понял: что-то пошло не так. Они пытались найти своих посланцев – безрезультатно. Вероятно, те угодили в плен к черным дельфинам, или же пропали без вести. Океан велик и глубок, здесь возможно всякое. Особенно теперь, когда идет подводная война.

Мел приказал еще двоим посланникам отправиться в путь. Пусть первые два гонца не достигли цели, вероятно вторым улыбнется удача! Он снова выбрал молодых, быстрых и сильных, надеясь, что они сумеют выполнить свою миссию.

И опять потянулись томительные дни ожидания.

Однако на этот раз их посланники возвратились назад, в отличие от Лоулиса и Яриса. Но возвратились не так, как хотелось бы. Им вернули исполосованные пиками тела молодых дельфинов и приложили очередное враждебное послание, в котором каждая строчка дышала ненавистью. Мел содрогнулся, глядя на дело своих рук. Два молодых дельфина погибли. Возможно, предыдущих постигла та же участь. Но цель не достигнута, черные собратья презрели доказательства. Голос разума не был услышан.

– Что будем делать? – растерянно спросил его Доннис, и Мел спохватился. Он был вожаком в своем братстве, у него нет права медлить и сомневаться. Еще меньше у него прав бояться и проявлять слабость.

– Соберем всех, – тихо ответил он. – Мы должны принять общее решение.

Вечером братья, которых к настоящему моменту насчитывалось уже около пятидесяти, собрались в пещере. Каратели были заняты изучением тел погибших и похоронами, поэтому в этот день их надзор был ослаблен.

– Что будем делать, братья? – спросил Мел у собравшихся, – Вы все видели сами. Мне нечего добавить.

– Послушай, Мелвис, – ответил Торис, – Лично я видел достаточно. Черные дельфины нас ненавидят. Возможно, они были нашими родичами прежде, но все давно в прошлом. Они убьют каждого посланника, мы зря теряем силы.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю оставить эту безумную затею и сразиться с реальным врагом. С людьми. С карателями!

– Те, кого ты называешь карателями, наши братья, – напомнил Мел. – Другие дельфины. И что ты понимаешь под словом «сразиться»? Помни, Торис, дельфин убивает только добычу!

– Мел, каратели нам не братья! Они охотятся на нас, а когда найдут – уничтожат всех! Мы должны выйти и сразиться, только так мы очистим море от людей и их прихвостней! У нас нет выбора!

– Мы дали клятву, каждый в этой пещере дал клятву следовать старым законам! Великим законам!

– Мы так и сделаем. Мы нарушим закон единственный раз, потому что идет война! – послышались голоса.

– Улисс тоже нарушил закон единственный раз – и посмотрите, что из этого вышло! – перебил Мел. – Нет, братья, мы не будем нарушать законы! Вспомните, о чем мы договорились! Вспомните, для чего создали это общество! Мы хотели привлечь на свою сторону всех дельфинов, или почти всех. А потом уплыть, просто уплыть в другие моря, туда, где люди не доберутся до нас, туда, где снова станем свободными! Разве не этого мы хотим? Быть свободными и жить в мире! Мы не стремились воевать, мстить людям, карателям, черным дельфинам. Если вы хотите этого – вступите в другое братство. Здесь вам не место. Здесь мы чтим закон. Мы – мирные существа и не причиняем зло другим.

Воцарилось молчание.

– Чего ты хочешь? – спросил, наконец, Торис.

– Каждый из нас поклялся, что готов отдать все, что может, ради процветания нашей идеи. Так будем же следовать ей. Четверо отдали жизни, но нас еще пятьдесят! Мы должны снова направить гонцов к черным дельфинам, пусть теперь их будет не двое, а пятеро, семеро, я могу поплыть с вами, если нужно! Они должны нас услышать! Наши братья должны услышать и занять свое место рядом с нами, чтобы вместе, спина к спине, бороться против господства людей. Так должно быть и так будет!

– Я согласна плыть к черным дельфинам! – быстро сказала Альта. Несколько самок поддержали ее.

– Среди нас пока еще есть мужчины, чтобы брать на себя опасные предприятия! – возразил Доннис. – Мы найдем добровольцев. Я сам готов пойти с ними!

– Мел, Дон, вы нужны здесь, – возразил Торис. – Есть смельчаки, готовые плыть к черным дельфинам?

– Если только, чтобы оторвать их черные хвосты! – крикнул кто-то, раздались смешки.

Мел терпеливо ждал, пока его братья успокоятся. Наконец, пятерка молодых дельфинов, под руководством более опытного Элиуса, согласилась взять эту миссию на себя.

С тяжелым сердцем Мел отпустил их, понимая, что, вероятно, посылает на смерть. Он сам охотно поплыл бы с ними, но Торис сказал правду, братья верят в него, без него братство начнет терять силу, огонь, горящий сейчас в их сердцах, может угаснуть.

Они снова принялись ждать. То тут, то там происходили сражения, опять тонули большие корабли, вокруг них собирались толпы любопытных, новые морские обитатели приносили новые слухи. Время шло. Мел со страхом ждал, когда кто-то из карателей доставит страшный груз – мертвых посланников, но ничего не происходило.

Наконец, этот день он не забудет никогда, казалось, море стало ярче и солнечный свет проник даже в глубины океанских впадин, ему сообщили чудесную новость – группа Элиуса вернулась! Они не рискнули устраивать новое собрание и договорились встретиться у затонувшего корабля. Там толпились любопытные, вряд ли кого-то удивит, если и он появится там.

Мел проплывал мимо затонувших сокровищ, притворяясь, что с интересом разглядывает их, но на самом деле, разыскивал Элиуса.

– Смотри-ка, Необучаемый тоже приплыл! – сказал кто-то позади него.

– Конечно, его же люди не кормят, теперь он сам должен искать себе добычу. Ну что, Мел, нашел чем поживиться?

Мел обернулся.

– Пока ничего интересного, – вежливо ответил он, стараясь не замечать насмешек.

– Эй! Необучаемый! – крикнул кто-то, он посмотрел туда, откуда доносился голос, и увидел Элиуса.

– Пойдем, покажу, где много еды!

Мел изобразил благодарность и направился к нему. Вдвоем они проскользнули в трюм корабля. Тут было пустынно.

– Элиус, как я рад! – Мел приобнял брата. – Ты молодец, что вернулся!

– Я вернулся и с отличными новостями, мой друг! – ответил он. – Нам удалось сообщить черным дельфинам то, что ты просил. Но главное – нам удалось кое-что выяснить!

– И что же?

– Мы выяснили, что среди черных дельфинов действует такое же общество, как наше! Те, кто узнали цену людям. Те, кто хочет вернуться к прежним законам, к миру и свободе!

– Неужели? – Мел не помнил себя от радости, неужели, подобное возможно!

– Их лидера зовут Калпе. Он предлагает нам объединить усилия.

– Ты рассказал, каким принципам мы следуем? Он знает, что мы не приемлем войны и насилия?

– Да, я говорил с ним. Они разделяют наши ценности.

– Чудесно! Сколько их?

– Их больше, чем нас, несколько сотен, они существуют уже много лет! И все эти годы пытались прорваться к нам. Думаю, это они подбросили нам видео про смерть учителя Дживаса. Чтобы мы тоже увидели.

– Тот черный брат, – прошептал Мел. – Которого Аурис убил в бассейне… Он не был пленником, он сам пришел, чтобы рассказать!

– Вероятно, – согласился Элиус. – Теперь думай, ты же у нас главный. Поплыли назад, а то, как бы нас не хватились! И не забудь прихватить еды, ты же за ней сюда пришел!

Они нырнули на самое дно трюма, подняли две бочки с соленой рыбой и поплыли обратно, толкая их перед собой.

Весь день Мел думал, потрясенный услышанным. Он даже не пошел на встречу с Альтой, впрочем, это было лучше для нее же, не следует, чтобы их так часто видели вместе. Наконец, к вечеру он послал сообщение Торису. Торис – самый умный из дельфинов, посоветовавшись с ним, он, наверняка, придумает, что делать дальше! Торис куда умнее самого Мелвиса! Но, к его удивлению, Торис не ответил на зов. Наутро Мел послал ему новый, но снова ответом послужило молчание. Обеспокоенный, Мел отправился разыскивать товарища. Это оказалось не так уж трудно делать. Торис расположился в тени рифа на окраине лагуны. Он не шевелился, просто завис в воде и смотрел куда-то в пустоту. Его силуэт темнел на фоне голубеющего вдалеке за водной преградой неба.

– Торис, эй, Торис! – позвал его Мел приблизившись. Тот слабо повернул голову.

– Здравствуй, я посылал тебе зов два раза, почему ты не откликнулся? То, что я хочу тебе сказать, очень важно! Я говорил с Элиусом! Он рассказал мне, что у черных дельфинов существует такое же братство, как у нас, они хотят объединиться. Их больше сотни, вместе мы сможем многое! Я искал тебя, чтобы посоветоваться, как сделать лучше…

Несколько секунд Торис молчал, а потом безжизненным голосом произнес:

– Сюда идет «Святая Анна», большой военный корабль, он принадлежит людям другого континента. Там опасный груз, они могут попробовать атаковать наш берег.

– Ну, причем тут это! – Мел был искренне возмущен его непонятливостью, – Я говорил с тобой о нашем братстве, о нашем деле! Ты должен помочь мне совершить революцию, ты самый умный среди нас, разве ты забыл?

– Революцию теперь вы продолжите без меня, – все также безжизненно ответил Торис, – Надеюсь, у вас получится. Мел, они посылают меня взорвать корабль. Сегодня ночью. Я больше вам не помощник, братья.

– Что?! – не ослышался ли он? Ториса, его главного советчика! – Тебя?!

– Меня. Возможно, они узнали, что я в братстве. А может, просто случайность. Так или иначе, я должен это сделать. Защитить наши берега. Иначе они начнут подозревать меня и постепенно выйдут на всех вас. Я должен подчиниться приказу.

– Даже не думай! Мы что-нибудь придумаем! Обязательно что-нибудь придумаем!

– Например?

– Например, я знаю, где тебя можно спрятать.

– Ну и что? Тогда пошлют другого дельфина, и он погибнет. Ты хочешь, чтобы я до конца дней жил трусом и подлецом? Нет, Мел, жребий пал на меня, значит, такова судьба. Ничего уже не исправишь.

– Мы сможем это изменить!

– Как? Когда у тебя к плавнику привязан взрыватель – ничего уже не изменишь! – грустно усмехнулся Торис. – Если ты вздумаешь отклониться от курса и уплыть, люди взорвут его. Они всегда суровы с дезертирами.

– Хочешь, я поплыву вместо тебя? – предложил вдруг Мел. – Они не дорожат мной, они знают, что я необучаемый. Моя жизнь ничего не стоит для людей, они с радостью согласятся!

– Нет, – Торис покачал головой, – Ты нужен революции. Братья верят тебе, они пойдут только за тобой. Доведи дело до конца за нас обоих, хорошо?

Мел кивнул.

– Обещаю, – с тяжелым сердцем сказал он.

Вечером племя собралось проводить Ториса. Это был грустный день. Альта все время отворачивалась, пытаясь скрыть печаль, тоже самое делали и другие самки, особенно Дельфа, пара Ториса. У них еще не было потомства, поэтому провожать его было еще труднее.

– Ничего, Дельфа, ты красивая самка, ты найдешь хорошего самца, – утешал он ее. Но Дельфа оставалась грустна и безмолвна.

Мел и сам чувствовал, что его сердце сжимает тоска, в нем просыпалась почти ненависть к людям, жестоко и безжалостно забирающим Ториса. Но выбора не было. Торис прав, он должен подчиниться приказу. Мел лишь надеялся, что осталось недолго. Они соединятся с черными братьями и вместе что-нибудь придумают. Что-то, что позволит им закончить эту войну и положить конец господству людей на море.

– Торис, если ты готов, я тебя провожу, – подал голос Аурис. – Пора.

– Да, я готов, прощайте, братья! – он еще раз поклонился дельфинам, и они ответили ему прощальным горестным клекотом.

Торис повернулся и поплыл вслед за Аурисом.

– Твое имя внесут в подводный зал славы, даже если ты не сумеешь взорвать корабль, – сообщил Аурис, Торис лишь молча кивнул.

Они оказались в бассейне, где уже были люди. Один из них сделал Торису знак приблизиться. Тот подплыл к краю бассейна и, выскочив, оказался на холодном белом кафеле, который каждый дельфин в душе недолюбливал. Человеческая самка погладила его по голове, видимо, ей было грустно посылать его на смерть.

– Он был таким смышленым, – тихо сказала она.

– Поэтому мы и посылаем именно его, ты же знаешь. Это не простой корабль, нам нужен умный дельфин.

Они закрепили взрывающее устройство у него на плавнике, проверили, чтобы оно хорошо держалось, потом отпустили Ториса обратно в воду.

Человеческий самец взял рацию.

– Торис, теперь внимательно слушай меня! Во-первых, спасибо за твой подвиг! Он совершается во имя великой цели, ради защиты вашего моря, и мы тебя не забудем! Другие дельфины будут помнить о тебе вечно. А теперь слушай. «Святая Анна» войдет в наши воды уже через пару часов. Ты должен приблизиться к кораблю незаметно. У него крепкие борта, но внизу, там, где днище соединяется с кормой, перед винтами, он более уязвим. Ты должен подплыть туда и подать нам сигнал. Как только ты подашь сигнал – мы произведем взрыв. Если ты подашь сигнал слишком рано или слишком поздно – ты погибнешь, но корабль не пострадает. Твоя смерть станет напрасной, и нам придется посылать другого дельфина, может быть нескольких. В твоих силах их защитить. Просто сделай то, что должен. Ты все понял?

– Я понял. Я все сделаю, – ответил Торис.

– Молодец! Теперь плыви, пусть удача будет с тобой! Аурис, проводи его к выходу из лагуны!

Большие белые двери поднялись, и Торис последовал за Аурисом в море. В последний раз он оглянулся на любимый подводный город, на их рифы, пещеры, а потом поплыл дальше, туда, где начиналось открытое пространство водной стихии. У края лагуны Аурис остановился.

– Плыви на север. Сигнал будет вести тебя. В любом случае, ты не пройдешь мимо «Святой Анны», она огромна.

– Почему мы? – тихо спросил Торис. – У них же есть лодки, есть ракеты.

– На «Святой Анне» ждут лодок и ракет, они высматривают их. Тебя они не ждут, – просто ответил Аурис. – Прощай, мой брат! Ты был храбрым и умным. Я буду помнить тебя как героя. Знай, мало кто из нас переживет войну. Скорее всего, мы погибнем все.

– Тогда ради чего?

– Ради людей. Они сделали для нас так много!

Торис вздохнул.

– Скажи, Аурис… А ты сам бы смог? Смог бы взорвать себя?

Аурис нахмурился.

– Вот и узнаем однажды, – ответил он. – Я узнаю. Ты уже нет. Прощай.

Он обнял Ториса, похлопал его плавником, они ударили хвостами, на удачу, после чего Аурис направился обратно в лагуну, а Торис в открытое море.

Он плыл и плыл, вспоминая всю свою прошедшую, не такую уж долгую жизнь, вспоминая встречу с Дельфой и собрания братства, для которого, как ему казалось, он сделал достаточно. Он вспоминал и слова Ауриса, с грустью осознавая, что тот безгранично верит людям, жестоко обманывающим их, чтобы использовать в своих целях.

– На самом деле, им нет до нас никакого дела, – подумал Торис.

Сигнал вел его сквозь ночное море. Он надеялся, что однажды Мел и его друзья смогут положить этому конец. Что ни одного дельфина больше не пошлют на верную смерть. Хотелось бы верить, что так и будет.

Впереди над водой показалась черная тень, заслонившая луну. Это была «Святая Анна». Судно было настолько огромным, что оно казалось горой, медленно выступающей из темноты. Торису приходилось видеть китов, но ни один, даже самый крупный, не мог и близко сравниться с этим чудовищем. На миг суеверный страх охватил его, ужас при мысли о том, чтобы просто приблизиться к кораблю, парализовал Ториса. Но потом им овладела странная отвага. Если он, такой маленький, сможет расправиться с подобным гигантом, значит, он чего-то стоил! Значит, его жизнь не была напрасной!

Собрав всю свою храбрость, Торис решительно поплыл навстречу кораблю. Он слышал шум его двигателей, видел, как огромные винты разрезали воду, вспенивая ее, оставляя за собой целые полосы оглушенной рыбы. Он схватил одну рыбку и торопливо съел. Им не разрешалось охотиться самим, но на него законы уже не распространялись. Скоро он покинет этот мир и потому находится вне любых законов, кроме законов жизни и смерти. Ему удалось подстроиться под темп корабля и теперь он плыл рядом, а потом осторожно опустился под днище. Здесь ему снова стало страшно, над ним чернело темное железное тело крейсера. Торис замедлил ход, чтобы подобраться к корме. Шум стал громче. Винты были совсем рядом.

Нужно подобраться еще ближе, иначе взрыв может не причинить кораблю вреда. Торис с ужасом смотрел на приближавшиеся винты. Но с другой стороны – какая разница. Так или иначе, его жизнь подошла к концу. Может быть, он хотя бы успеет увидеть взрыв. Другие дельфины говорили, что это красиво. Один миг – и гигантский корабль взлетит на воздух. На это стоило посмотреть. Торис еще больше замедлил ход и развернулся. Гигантская лопасть винта рубанула его по хвосту, и кровь хлынула в воду, на миг пена вокруг винтов стала розовой. И тогда Торис, преодолевая боль подал сигнал. Перед тем, как люди ответили, вторая лопасть окончательно отрубила ему хвост, и он испугался, что еще секунда и, не сумев удержаться, он пойдет на дно. Но взрыв произошел мгновенно, и Торис даже успел увидеть и осознать его. Все вокруг стало огненно-оранжевым, фонтан воды поднялся в воздух, легко, словно игрушку, подбросив огромную громаду «Святой Анны», на один краткий миг короновав океан тиарой из белоснежной пены. А потом, разлетевшись на куски железа, «Святая Анна» опустилась вниз, и море поглотило ее.

– Скоро сюда приплывут дельфины, собирать мины и буксировать их в подводное хранилище, – подумал Торис. Это была его последняя мысль, затем все покрыл внезапно налетевший мрак.

Когда эта пелена развеялась, он вдруг понял, что там, по другую сторону бесконечного океана, между людьми и дельфинами нет никакой разницы, как нет разницы между племенами. И он пожалел, что живущие не знают об этом.

Наутро вездесущие рыбы донесли весть о гибели «Святой Анны». Люди ликовали. Всех дельфинов собрали в бассейне и по этому поводу всем, даже необучаемому Мелу, выдали двойную порцию отборнейшей форели, чем немного скрасили большинству горечь от утраты Ториса. Его имя тут же внесли в подводный зал славы, но Мел видел, что Дельфу это не утешало, она бы предпочла видеть рядом свою пару, а не его имя, высеченное на плите под водой.

– Кому нужны эти имена? – спросила она грустно.

– Кому нужны эти имена, – повторила Альта, когда они с Мелом прогуливались вечером по лагуне. В подводном городе был траур, в день, когда погибал один из братьев, никто не веселился.

– Я не знаю, – согласился Мел. – Может, людям? Все это как-то глупо. Торис, конечно, герой. Но он был нужен нам живым! Теперь его нет, и я не знаю, что делать дальше.

– Ты умный, ты придумаешь сам! – заверила его Альта. – А в чем твоя проблема?

Мел рассказал ей о том, что узнал от Элиуса, о черных братьях. Альта задумчиво слушала, не перебивая.

– Знаешь, – сказала она вдруг, – Если бы мне приказали плыть – взрывать корабль, я никогда бы не поплыла. Ни за что! Это так страшно, взорвать себя! У меня не хватило бы смелости!

Мел рассмеялся и обнял ее.

– Не волнуйся, тебе точно не придется этого делать! Ты же знаешь, люди выбрали тебя для размножения. Ты не будешь воевать.

– Хотелось бы верить, – согласилась она. – Но еще больше, я бы хотела, чтобы мы уже, наконец, победили, чтобы закончилась эта война, и дельфины снова стали свободными.

– И для этого нам нужны черные братья.

– А мы не знаем, как встретиться с ними… – печально закончила Альта.

Мел хотел было что-то добавить, но в этот момент увидел Дона, который плыл к ним, настолько быстро, что даже задыхался, не выдерживая подобной скорости.

– В чем дело? – удивился Мел. – Что случилось? Куда ты так торопишься?

– Да к вам же! – с трудом переводя дыхание, ответил Доннис.

– Да что произошло?! – прервала взволнованная Альта.

– Это нечто поразительное! Помнишь, тот подводный проигрыватель, который подбросили нам черные братья, чтобы мы смогли увидеть запись со смертью Дживаса и другие?

– Да, конечно, а что?

– Во-первых, Элиусу удалось его починить, он снова работает!

– Я давно это знаю, – ответил Мел, – Элиус нашел какие-то штуки на затонувших кораблях. Если это все, то мог бы так не торопиться, я смотрю, ты задыхаешься!

– Конечно же, нет! Я что похож на слабоумного? – возмутился Дон. – Дело в другом! Сегодня утром я был в бассейне, тренировался с людьми. Потом их срочно куда-то позвали, двери оставались открытыми. И мне удалось стащить у них запись, что лежала на краю бассейна! Мы можем ее посмотреть!

– Это что-то важное? – поинтересовался Мел.

– Я не знаю. А вдруг? Посмотрим, тогда и узнаем!

– В этом есть смысл, мне кажется, а Мел? – спросила Альта. – Вдруг, правда, важно?

– Поплыли, – Мел решительно направился в сторону Большого Грота.

– А если нас выследят? – снова спросила Альта.

– Ну и что? Нельзя собираться в стаи больше трех, а нас трое. И мы друзья с детства. Почему мы не можем отметить траур по Торису так, как хотим? Поплыли скорее!

Втроем они скоро достигли пещер, оглянулись, и, убедившись, что никто их не преследует, поплыли к Большому Гроту. По дороге, все трое, не сговариваясь, посмотрели в сторону Секретной пещеры, с некоторой грустью, ведь она была их убежищем, никто не знал о ней, кроме них.

В Большом Гроте Мел и Дон отодвинули тяжелый камень, скрывавший нишу, где был спрятан подводные проектор.

– Ты знаешь, как устанавливать эти записи? – спросил Дон.

– Я не знаю, но видел, как это делали люди, разберемся.

У Мела ушло много времени, чтобы, наконец, правильно установить запись и включить проектор.

– Вроде все, сейчас начнется!

Но проектор выдавал лишь голубоватое свечение, запись так и не пошла, пока Альта не догадалась, что ее надо как-то запустить. Еще несколько минут искали они кнопку. Наконец, пленка медленно двинулась, и, на плоской стене напротив, появилось изображение.

– Вот оно! – прошептал Доннис. Он волновался больше других, ведь это он принес запись, а вдруг она окажется совершенно никчемной!

На экране появилось изображение. Люди и дельфины. Они плавали вместе, люди улыбались и смеялись, дельфины тоже радовались. Потом пошли кадры, на которых маленькие человеческие дети катались на спинах дельфинов, обнимали их, на лицах сияли улыбки. Потом началось шоу. Мел знал, что раньше дельфины устраивали такие представления для людей. Их с детства обучали разным трюкам: прыгать через кольцо, играть с мячом, совершать прыжки в воздухе, выбираться на берег, катать людей. Это выглядело красиво и увлекательно, поэтому целые толпы занимали свои места вокруг бассейнов, чтобы посмотреть представление. Радостные и веселые, они кричали и аплодировали. Мел видел, что дельфинам тоже явно нравился этот процесс, они получали удовольствие от внимания публики, от своих прыжков, от похвалы тренера.

– Это было в прошлом, теперь они учат нас воевать, – с горечью подумал он.

Словно отвечая его мыслям, сюжет записи вдруг изменился, теперь показывали другие тренировки, на них дельфины сражались, выбрасывали пики, расставляли сети и убивали представителей другого племени. Был даже один кадр, в котором дельфин со взрывателем приближался к кораблю противника. Мел вспомнил Ториса, и его сердце сжалось. Раздался взрыв. Фонтан воды поднялся вверх, корабль и дельфин исчезли.

– Наш Торис, он тоже вот так, – тихо сказала Альта.

До этого в записи не было текста, только картинки, вереницей сменяющие друг друга и музыка, сначала веселая, потом тревожная.

А затем заговорил человек. Теперь его рассказ сопровождал картинки. Он говорил о том, что, когда-то прежде, дельфины жили вдали от человека. Они сами добывали пропитание. Но моря истощились, добывать рыбу становилось все труднее и труднее, начался голод. Картинки показывали исхудавших дельфинов. И тогда, опасаясь голодной смерти, дельфины пришли к людям и поселились рядом. Люди помогли, они накормили дельфинов, дали им столько рыбы, сколько требовалось. Они стали друзьями. Дельфины получали радость от общения с людьми, они многому у них научились. Ведь до этого среди дельфинов царили варварские законы, но с приходом людей животные переняли часть их обычаев, что подняло общество дельфинов на новый уровень. Снова пошли кадры с дельфиньим шоу.

А потом началась война. Черные дельфины напали на светлых, им тоже не хватало рыбы, они сражались за внимание людей. Они начали убивать и истребили бы светлых полностью, ведь они были жестоки и агрессивны, более примитивный, грубый, но и более хищный вид. И тогда люди встали на защиту светлых дельфинов. Они принесли мир и покой в их лагуны, отогнав черных особей. До прихода людей в мире дельфинов царили хаос и мрак, люди подарили им свет, они научили их правильным племенным иерархиям. Люди были их благодетелями. Человек стал другом дельфина, а дельфин – другом человека.

В благодарность за это светлые дельфины иногда помогают в подводных войнах людей, но происходит это нечасто, лишь когда требуется взорвать большой вражеский корабль, несущий смерть и разрушения человеческим городам. Тогда дельфины добровольно жертвуют собой, чтобы выразить свою признательность людям. Ведь те спасли их от голода и войны, просветили и помогли развитию их общества. Они обучают и тренируют их. Они несут добро, мир и защиту.

На этом пленка остановилась, очевидно, фильм закончился.

– Все это неправда! – с возмущением выдохнула Альта, – У нас никогда не было голода! Мы никогда не знали недостатка в рыбе, все было совсем-совсем не так! И у нас не было варварских законов! Мы не нуждались ни в какой защите! Мы были счастливы, свободны и счастливы! Мы жили в прекрасном мире, в гармонии с океаном, и подчинялись его правилам, о которых люди и понятия не имеют!

– Зато – вот ответ на твой вопрос, Альта, – усмехнулся Мел. – Ты спрашивала, почему другие люди, добрые и хорошие, не заступятся за нас. Вот поэтому. Люди используют эти записи, как оружие. Они показывают их тем, кто живет далеко от моря. Они не знают, как мы жили, и никогда не знали, поэтому верят таким картинкам. Они считают, что люди спасли нас и гордятся этим. Считают наших мучителей героями!

– В то время, как на самом деле, люди разрушили наш мир. Они заставляют нас убивать и посылают на смерть, как Ториса, – добавил Дон.

– Спасибо, брат! – Мел хлопнул его плавником, – Это лучшая запись. Но, к сожалению, хоть она и открыла глаза нам, больше она ничем не поможет.

– Почему? – удивился Дон.

– Потому, что если мы покажем ее другим дельфинам, они, не дай Бог, еще и поверят в этот бред! Они, и правда, будут считать людей благодетелями!

– Аурис на самом деле считает людей благодетелями, – подала голос Альта. – Он недавно так мне и сказал, его голос был искренним, он убежден в своей правоте.

– Вот видишь! И подобные картинки только еще больше убедят тех, кто не хочет верить нам, кто поддерживает людей.

– Тогда они просто слепцы! – с яростью произнес Дон.

– Пусть так. Ты был одним из них.

– Но теперь я вижу!

– Однажды увидят и они. Я надеюсь, – задумчиво произнес Мел. – А пока, спрячем запись и подумаем, что делать дальше.

Они положили запись рядом с проектором, вернули камень на место, после чего расположились на дне Грота, чтобы, наконец, обсудить то положение, в котором оказались.

Наконец, Мел принял решение.

– Я знаю, что делать, – заявил он. – Я сам вместе с Элиусом отправлюсь к черным дельфинам. Мое поведение не вызовет подозрений, ведь я считаюсь слабоумным. Мы сможем поговорить и выясним, может быть, у них есть какие-то планы.

– Это опасно, я боюсь за тебя! – Альта встревожилась не на шутку.

– Ничего, лидер не должен бояться, довольно я был трусом. Завтра же мы с Элиусом отправимся к ним.

Элиус, как и думал Мел, с радостью согласился, и на следующий день на рассвете, они вдвоем двинулись в другое море. Путь занимал несколько дней, Мел никогда не был в другом море. Он вообще не часто удалялся от лагуны, только, когда все племя дельфинов уходило с океанским течением. Мел любил подобные путешествия, его всегда что-то манило, он мечтал увидеть дальние края, обожал менять обстановку, но со временем, начинал неизбежно скучать по лагуне, по Секретной пещере, по родным рифам, и торопился как можно скорее вернуться. Наверное, именно поэтому Мел и не был в другом море. Но сейчас их звало дело, которое было важнее его привязанностей.

Они плыли и плыли, постепенно пейзаж вокруг менялся, вода становилась более плотной, в ней увеличивалось содержание соли, им все чаще приходилось подниматься на поверхность. Вода здесь была уже не такой синей, как в тех краях, где жили светлые, а казалась зеленоватой, темно-бирюзовой, но тоже бесконечно красивой. Кажется, морю не будет конца, оно необъятно, оно уходит за горизонт, а потом продолжается снова и снова до самого края Вселенной!

Они плыли молча, думая каждый о своем, и лишь изредка перекидывались какими-то фразами. Мел мечтал. Элиус сомневался. Элиус был уже не так молод. Он много повидал на своем веку, и ему в голову приходил вполне закономерный вопрос: если никто из дельфинов прежде не сумел положить конец господству людей, откуда у Мела уверенность, что у него получится? Мир изменился, к старому возврата нет. Без сомнения, он, Элиус, дал клятву умереть за идеи братства, и если понадобится, сдержит ее. Но вот жизнеспособны ли сами идеи? Что если десятки дельфинов погибнут напрасно, а революция не даст никаких результатов? Дельфины слишком разленились, им нравилось брать рыбу у людей, они привыкли жить у берегов, соседствовать с человеком! Возможно, новые дельфины уже не смогут бросить вызов дикой стихии океана, как делали раньше. Они стали домашними животными, утратили свободу и независимость. А вдруг они вовсе не хотят, чтобы их спасали?

Элиус не делился мыслями с Мелом, несомненно, их предводитель считал иначе, он верил в свою победу. И это правильно, нельзя стать лидером без веры в победу. Нельзя.

Через несколько дней они подплыли к узкому проливу, здесь начинался вход в другое море. Их встретили черные дельфины, и Мел почувствовал, как его сердце сжалось. Они считали их врагами, они могут убить их прямо сейчас, и тогда все закончится!

– Здравствуйте, братья! – обратился он к ним. – Меня зовут Мелвис, я здесь чтобы…

– Мы знаем, кто ты, – прервал его крупный черные дельфин. – Мы следили за вами и ждали вас. Мы служим Калпе. Вы в безопасности, не бойтесь. Плывите с нами, мы отведем вас к нему.

Мел почувствовал, как груз тревоги скатился с плеч, и уже без страха последовал за провожатыми. Ему все здесь казалось необычным, и он крутил головой, оглядываясь по сторонам, в отличие от Элиуса, который уже бывал в другом море во время предыдущей миссии.

– Хорошо, что мы обогнали остальных и первыми встретили вас, – произнес один из провожатых, – Иначе вам бы не поздоровилось. Светлых дельфинов здесь ненавидят и считают врагами.

– Да, я знаю, – Мел кивнул. – У нас ненавидят черных. Но не все. Мы – члены братства, знаем правду.

– Мы тоже. Калпе открыл нам глаза. Он наш вождь. Он тоже – Необучаемый, как и ты.

Мел поразился, что впервые в жизни, услышал, как это слово было произнесено почти с благоговением, а не с презрением. Быть Необучаемым среди дельфинов Калпе стало очень престижно. Он тихонько рассмеялся про себя – надо же, другое море, другие порядки! Вот Альта бы удивилась, если бы попала сюда, да и Доннис тоже!

Тем временем они опустились в большую пещеру, не такую глубокую, как у них на рифе, но куда более просторную. В полутьме он увидел черного дельфина редкого размера, тот был очень и очень маленьким для своего вида, а его взгляд – настолько пронзительным, что, казалось, дельфин видел каждого насквозь. Это и был Калпе.

– Я рад тебя приветствовать, Мел, – он подплыл ближе и хлопнул Мелвиса плавником, – Мы давно следим за тобой и твоими делами. Для нас ты герой!

– Как и ты для нас! Рад встрече, Калпе, – дружелюбно ответил Мел.

Калпе, по законам гостеприимства, предложил Мелу и Элиусу рыбы, а потом они перешли к обсуждению цели визита.

– Так зачем ты заплыл так далеко, Мелвис Необучаемый? – спросил Калпе.

– Мы здесь, потому что наши разведчики донесли, будто среди черных братьев есть сотни тех, кто разделяет наши убеждения! Кто готов бороться против людей, кто следует старым законам. Великим законам древности.

– Великие законы – единственное, чего стоит держаться и за что стоит бороться, – согласился Калпе.

– Я понимаю, что мы должны объединить наши силы в борьбе против общего врага, но не знаю, как это сделать. Наши люди жестоки! Они создали отряды карателей, которые с утра до ночи рыщут вокруг города, пытаясь поймать нас. Мы были вынуждены прекратить встречи и теперь лишь украдкой обмениваемся информацией, да и то зашифрованной. Но если мы приведем сотню черных дельфинов, то, уж точно, не останемся незамеченными!

– Ваши люди жестоки? – с усмешкой переспросил Калпе. – Почему же ваши! Ты не знаешь наших, Мел! У нас тоже есть отряды карателей, и их куда больше, чем у вас. Здесь действуют куда более жестко. Хуже того, наши люди хотят установить границу. Они хотят отгородить вход в море подводной стеной, и брать плату за пересечение этой черты. Да-да, не удивляйся, они уже приступили к возведению!

– Они хотят брать плату?

– Ну да. Рыбой или другими ресурсами.

– Но с кого?

– Да со всех. С акул, с дельфинов, с китов, с людей. Может быть, даже с рыб или птиц, откуда мне знать! Люди жадны…

– Но ведь это же какая-то чепуха! – Мел покачал головой. – В океане не может быть границ! У него нет хозяев, он – сам по себе!

– Да, но люди не знают морских законов, об этом я и говорю. Более того, у них возникла новая идея. Они вообразили, что территория моря принадлежит им. И раз уж дельфины живут здесь – они должны платить.

– А разве они не платят? Не отдают жизни, участвуя в подводных войнах?

– Разумеется. Но не все. В войнах участвует какой-то процент дельфинов, но остальные-то бездельничают, не так ли? Вот, например, мы с тобой! Мы же сейчас ничего не делаем! В смысле, не делаем для людей.

– И чего же они хотят?

– Они решили привлечь дельфинов, не задействованных в войнах: самок, стариков, необучаемых, – к сбору морского жемчуга. Дельфин ведь лучше справится с задачей, чем ныряющий за жемчугом человек!

– Собирать жемчуг? Но это же не наше дело… – Мелвис снова покачал головой. – Кажется, Калпе, ты прав! Наши люди не так уж и плохи, в сравнении с вашими! Они просто заставляют нас взрывать корабли, но хотя бы не возводят под водой стену!

– Ошибаешься! – Калпе хитро усмехнулся. – Им просто не пришло это в голову! Но как только они узнали, что наши собираются сделать границу – тут же с радостью подхватили эту идею! Как и насчет сбора жемчуга. Вот увидишь, скоро и до вас докатятся слухи о нововведениях. И в вашем море начнут строить стену, а тебя заставят в этом участвовать! И так будет, если не положить всему этому конец. Мы не можем больше ждать, Мелвис!

– Что ты предлагаешь? У вас есть план?

– У нас есть план.

– И каков он?

Калпе сделал несколько кругов по пещере, пытаясь сосредоточиться.

– Смотри, – произнес он, наконец. – У вас есть доказательства виновности людей в преступлениях. У нас они тоже есть. Наша трудность лишь в том, что мы не уверены, что нас послушают. Но мы должны рискнуть. Нам приходится скрываться, поэтому мы не можем выступить перед дельфинами открыто, не можем собрать их вместе, не вызвав подозрений. И уж тем более, не сможем свести вместе светлых и черных. Мы не сможем даже приблизиться к вашему племени, Начнется резня, а ваши каратели тут же вычислят братство и нас уничтожат.

– Все это я знаю, потому и зашел в тупик, – признался Мел. – Одни, без вас, мы слишком слабы, чтобы предстать перед дельфинами на глазах у карателей. Нас очень мало.

– Поэтому, наш план вот в чем. Мы поделимся с тобой деталями потом. Основная идея в следующем: мы соберем черных и светлых дельфинов вместе так, чтобы не вызвать никаких подозрений! Как тебе такая идея? И тогда мы прочтем им заранее заготовленную речь и представим доказательства. А дальше – придется положиться на их разум. Надеюсь, они пойдут за нами. Если нет – мы без сомнения будем уничтожены.

– Но как это сделать?

– Подумай сам! – Калпе снова лукаво взглянул на него. – Неужели, ничего не приходит в голову?

Мел только развел плавниками.

– Большое океанское течение! Когда оно придет, поплывут все! Акулы, черепахи, киты, дельфины, светлые, черные. Это не вызовет подозрений, ведь это – закон океана, так происходит тысячи лет. Мы будем там вместе. И найдем момент, когда сможем открыть братьям правду!

– Калпе, ты гений! – с восторгом воскликнул Мел.

– Стараюсь.

– Но когда оно придет?

– Уже скоро. Осталось подождать чуть больше месяца. Этого времени достаточно, чтобы написать речь, уточнить наши планы. Мы будем держать с вами связь, если вдруг что-то изменится, мы вас предупредим.

– Хорошо, спасибо!

Мел благодарно ударил его хвостом.

– Да, еще, Мелвис, – продолжил Калпе, – Ты хороший парень, но ты уж больно наивен для лидера. Скажи, скольким из своих братьев ты доверяешь?

– Всем, – без колебаний ответил Мел, – Всем пятидесяти.

– Неправильный ответ. Из них сорок девять могут быть достойны доверия, а последний – оказаться предателем.

– Но мы уже давно собираемся вместе, а каратели нас так и не нашли! Среди нас нет предателей! – Но могут появиться. Потому я прошу тебя, не ставь под угрозу наш общий план и жизни моих братьев. Выбери из своей команды нескольких человек, тех, в ком ты точно уверен, только они должны быть в курсе нашего плана. Для остальных – пусть это будет приятным сюрпризом!

Мел задумался. Несомненно, в словах Калпе была доля истины. Его болтливость, или же чья-то болтливость, может стоить братьям жизни и перечеркнуть весь их великий план.

– Хорошо, Калпе, – произнес он. – Я сделаю, как ты говоришь.

Они в знак договоренности ударили хвостами, разделили одну рыбу на двоих, после чего братья Калпе окольными путями проводили их до границы.

Здесь, к своему изумлению, Мел понял, что то, что он принял за огромные камни на дне пролива, было как раз основанием стены, которую уже заложили люди. Теперь она будет расти день ото дня, пока не загородит вход в море. Так будет, если Братство Необучаемых их не остановит. Теперь вся надежда лишь на дельфинов. Лишь на его товарищей.

Мел и Элиус плыли назад, размышляя о том, кого из дельфинов можно считать достойными доверия. Честно говоря, Мел считал таковыми всех, но Калпе сказал, должно быть лишь несколько.

Мел, Элиус, Альта, Дон, Велма. Уже пятеро. Если бы Торис был жив, мы бы включили и его. Мел продолжал перебирать в уме имена.

Когда, спустя несколько дней, они вернулись в город, встревоженная Альта встретила его на окраине.

– Слава богу, а то я уж было начала волноваться, что вас убили черные братья! – она взволнованно прижалась к нему.

– Ничего, все прошло отлично. Нас никто не заметил. А как у вас? Все спокойно? – он коснулся клювом ее головы.

– Все спокойно. Аурис несколько раз заходил ко мне. Все пытается уговорить меня начать жить вместе. Пока получается увильнуть, под разными предлогами. Последний раз пришлось соврать, что я больна. Сказала, что краб-отшельник предположил, что я буду болеть несколько месяцев!

– Ты молодец! – восхитился Мел, засмеявшись, – Я бы в жизни не додумался!

– Да, ты так и не научился хитрить! А что у вас? Как все прошло?

Мел подробно рассказал ей о встрече с Калпе, об их плане и о новостях, которые он узнал, находясь за морем. Альта была потрясена, когда услышала о постройке подводной стены.

– Океан не простит им этого! – сурово произнесла она.

– Океан не простит! – повторил Мел.

– И когда же мы отправимся в путь, когда приведем в исполнение наш план?

– Осталось больше месяца! Видишь, пока ты притворяешься больной, а потом уже не придется придумывать новые отговорки! Возможно, дельфины перейдут на нашу сторону – и тогда мы победим! Все вместе мы уйдем в дальние моря, туда, где люди нас не достанут!

– Хорошо бы!

– А может, они нам не поверят. Тогда нас убьют. В любом случае, стать парой Ауриса тебе не грозит.

– Он не такой уж плохой, – заметила Альта. – Просто заблуждается. Как и другие. Надеюсь, они все сумеют прислушаться к голосу разума.

– Я в это верю.

– Ой, что это я тебя держу здесь, – заволновалась вдруг она, – Ты, наверное, голоден и хочешь отдохнуть?

– Да, я бы не отказался от пищи, как и от отдыха.

– Пойдем, я тебя провожу.

По дороге они рассуждали, кому еще из дельфинов могут доверить свою тайну.

– Я думаю, Дельфу можно смело включить в список, – заявила Альта. – Она всегда отличалась отвагой, а после смерти Ториса у нее нет причин любить людей.

– Согласен. Кого еще?

Альта назвала еще несколько имен, некоторые вызвали у него сомнение, и он предпочел их исключить. В итоге, к моменту, когда они добрались до дома у них сформировался твердый список из десяти братьев, которых они планировали посвятить во все детали предстоящей революции.

– Надеюсь, мы не ошиблись и они окажутся достойны доверия, – тихо сказала Альта. – Только бы среди них не было предателей!

– Никогда нельзя быть уверенным в чем-то, – согласился Мел. – Но они – наши братья. Они не должны подвести нас!

Однако на всякий случай он решил снова собрать всех братьев вместе, пятьдесят дельфинов, чтобы посмотреть в глаза каждому, чтобы повторно принести клятву.

Как обычно соблюдая осторожность, чтобы незаметно проскочить через отряды карателей, – на это уходило теперь все больше времени, – поэтому в этот раз собрание началось на несколько часов позже запланированного, все братья собрались в Большом Гроте.

Мел выступил вперед.

– Я собрал вас здесь, чтобы напомнить, что наступили трудные времена. Скоро наша жизнь станет еще сложнее – мы узнали, что люди собираются построить в море границы. Мы уже не сможем беспрепятственно перемещаться по океану и окончательно лишимся той небольшой доли свободы, которая оставалась у нас до сих пор. Кроме того, они собираются использовать дельфинов, не занятых в войне, для добычи жемчуга. Вы хотите себе такой жизни?

– Нет! – хором ответили братья.

– Я хочу для вас свободы, справедливости, счастья и покоя. Хочу, чтобы окончилась эта бессмысленная война. Хочу, чтобы мы жили, как когда-то прежде, по старым законам, как учил учитель Дживас и многие другие до него. Стремитесь ли вы к этому?

– Да! – снова хором ответили они.

– Тогда подходите по одному, и перед лицом собратьев, клянитесь соблюдать Великие законы, клянитесь служить идеалам братства до самого конца! Знаю, мы уже делали это, но я хочу, чтобы вы вспомнили свои клятвы, чтобы повторили эти слова!

Один за другим дельфины выходили вперед и произносили торжественную присягу. И каждому Мел смотрел в глаза, пытаясь разглядеть предателя, но ни в ком не увидел колебаний – все казались искренними и преданными. Возможно, даже великий Калпе ошибся, иногда бывают тайные братства без предателей, такие, где на любого можно положиться. Сам он без колебаний бы доверил свою жизнь любому из братьев.

После присяги они осторожно разбрелись по домам, радуясь, что в очередной раз обманули отряды карателей.

Тем временем подводная война перешла в новую стадию. Местным людям удалось откинуть людей другого континента с островов, которые снова перешли к законным обладателям. Поэтому сражения начались с утроенной яростью, все больше и больше дельфинов было задействовано в военных действиях, все чаще они погибали.

Приблизившись к недавно затонувшему кораблю, в поисках очередной порции слухов, Мел узнал сразу два. И каждый из них заставил его сердце замереть от ужаса. Сначала старый Гайос сообщил, что люди объявили глубокие впадины и море над ними территорией черных дельфинов. Но глубокие впадины всегда были водами светлых! Как такое может быть, это безумие, более того, непонятная несправедливость! Зачем это сделано? Никто из светлых никогда не признает этого!

– Они хотят нас окончательно поссорить, сделать так, чтобы примирение было невозможным! Ведь черные не захотят добровольно отдать новые территории, а светлые не уступят то, что принадлежало им с древних времен!

– В море нет границ и территорий, – ответил он вслух Гайосу. – А черные дельфины – наши братья.

– Они нам не братья! – Гайос махнул рукой, – Ты просто необучаемый, Мелвис.

– Дельфин дельфину – брат, – упрямо повторил Мел. – Так нас учили.

– И с тех пор ты не смог выучить ничего нового! Не зря говорят, что ты дурачок! – Гайос вздохнул. – Еще я узнал нечто более важное! Территории глубоких впадин просто ерунда в сравнении с моей второй новостью!

Мел протянул Гайосу еще одну рыбку, тот ни за что не хотел выдавать новости без закуски.

– Я узнал, что люди хотя закончить войну. Поэтому они готовят на море большой взрыв! Если это случится, то очень многие обитатели океана погибнут, но они заодно уничтожат и людей другого континента!

– Каким образом? – скептически поинтересовался Мел, – Даже я, необучаемый дурак, и то понимаю, что до другого континента далеко, туда ни один взрыв не дойдет!

– Вот, то-то и оно, что ты дурак, Мелвис! Да по подземным трубам, конечно! Там же идет горючее! Оно взорвется и побежит дальше, как по цепочке, туда, к другому континенту! А они не будут даже знать, о том, что море несет им огненный подарок!

– Но это невозможно! – Мел похолодел от ужаса, он помнил горящий океан и жар, исходивший от его поверхности. – Все вокруг будет гореть! Мы погибнем, другие погибнут!

– Люди позаботятся о нас! – глубокомысленно заметил Гайос. – Они всегда о нас заботятся!

– И когда это произойдет, когда планируется большой взрыв?

– Не знаю. Говорят, скоро. А уж когда – только люди знают. Они нам сообщат, не тревожься.

– Да, конечно, не о чем тревожиться, – Мел хлопнул Гайоса по плечу. – Спасибо за новости!

Удрученный, он поплыл прочь от затонувшего корабля, даже не заглянув в трюм. Вечером ожидались гонцы от Калпе. Надо послать ему через них зашифрованное сообщение. Пусть знают, что готовят люди. Если взрыв произойдет раньше, чем через месяц, то все их усилия напрасны. Они погибнут, так и не успев ничего предпринять. Мел задумался. Как же тяжело быть лидером!

Вечером в одной из пещер он встретился с черными дельфинами. Те передали ему сообщение. Новость, услышанная от Калпе, тоже потрясла его.

– Люди начали истреблять рыбу. Они применяют химические вещества и другие способы, чтобы уничтожить всю рыбу в окрестностях, – сообщал Калпе. – Скоро наступит голод. Делайте запасы тайком, чтобы продержаться до начала большого течения.

– Но зачем им понадобилось уничтожать рыбу? – удивился Мел, – Что за бессмысленная жестокость?

– Напротив, это весьма осмысленная жестокость, Мелвис Необучаемый, – с почтением произнес один из посланников. – Они хотят иметь доказательства того, что без них дельфины будут голодать, ведь лишь человек дает нам рыбу, чтобы мы не умерли от голода. Кроме того, они надеются, что таким образом удержат нас подле себя.

– Но зачем?

– Когда придет Большое течение, начнется миграция. Дельфины, следуя инстинктам, пойдут за течением в южные моря. Но если мы будем знать, что там нет рыбы – мы предпочтем остаться рядом с человеком, чтобы не умереть от голода, разве нет?

Мел вздохнул. Еще недавно он думал, что люди дождутся Большого течения, прежде чем устроить свой взрыв, потому что обитатели моря уйдут с течением, таким образом, они не пострадают и сохранят свои жизни. Но теперь он отчетливо понял, что людям нет вообще никакого дела до того, живы обитатели моря или мертвы. Их интересует лишь итог подводной войны. Они пытаются помешать морским жителям уплыть прочь и спасти свои жизни не намеренно, скорее всего, они просто не задумываются над этим. Им все равно. Они хотят привязать дельфинов к себе, чтобы иметь под рукой разведчиков и взрывателей. Люди не думают, что те погибнут во время взрыва. Они вообще о них не думают. Значит, остается надеяться лишь на судьбу и на Подводного бога! Пусть он поможет им, пусть сделает так, чтобы большой взрыв пришел после начала течения, когда все уйдут! Мел надеялся, что, узнав о взрыве, дельфины решат уйти, даже несмотря на отсутствие рыбы в океане, кроме того, он верил в силу инстинктов, его братья следовали им долгие годы, неужели они смогут так легко их предать ради какой-то рыбы!

Он передал зашифрованное послание Калпе, сообщив о готовящемся взрыве. Он просил того не поддаваться на провокации по вопросу глубоких впадин, а смотреть глубже.

«Глубже, чем глубокие впадины», – так он и сказал. Еще Мел просил своего союзника распространить любым способом информацию о взрыве среди дельфинов, сам он займется этим здесь. Они должны знать, какая судьба их ждет, если все-таки решат остаться.

Впрочем, его усилия не понадобились, слухи распространялись самостоятельно и достаточно быстро, казалось, им даже не требовались носители для перемещения. Они просто бежали вперед, от одного дельфина к другому, и скоро все обитатели подводного города были в курсе, что люди собираются устроить взрыв.

Информацию о том, что люди уничтожают рыбу Мел предпочел утаить даже от Альты, они должны быть готовы уйти с Большим течением, довериться океану!

Сам он верил ему, его силе и мощи, безграничным просторам и холодным глубинам. Его рифам и отмелям, проливам и бухтам, которые с детства знал и любил.

Мел запретил братству устраивать встречи, лишь иногда, они собирались вдесятером, с теми, кого они с Альтой сочли достойными доверия. Время шло. Месяц подходил к концу, до начала течения оставалась еще пара недель.

Точнее, оно уже пришло, но пока еще было слишком незначительным и слабым, но уже скоро наберет силу и тогда настанет час всему племени подниматься и следовать за ним! Дельфины прознали, что количество рыбы в морях снижается, но пока были решительно настроены подчиниться инстинктам. Инстинкт – это защита и безопасность. Он никогда не ошибается.

Как-то раз, десять дельфинов встретились на окраине. Они обсуждали последние приготовления. И в этот момент, как назло, проплывавший мимо Аурис, со своим товарищем-карателем, заметил их.

– Эй! – окрикнул Аурис, приблизившись, – Что это вы тут делаете на отшибе, могу я узнать? Или вы не знаете, что нельзя собираться в компании больше трех! А вас тут… раз, два, три, четыре… Да вас тут десять! Это нарушение!

– Перестань кричать и помоги лучше, тоже мне, герой нашелся! – сердито прервала его Альта. – Видишь, Велме плохо! Это иногда случается, после того, как ей вживляли электроды!

Словно подтверждая ее слова, Велма вдруг забилась в судорогах, да так натурально, что Мел вздрогнул.

– А почему вас так много? – снова с подозрением спросил Аурис.

– А она знаешь, какая сильная, когда у нее припадок, попробуй сам, удержи ее! – ответила Дельфа.

– Давай, помоги нам доставить ее домой! – попросила Альта. – Мы сами не справимся!

Аурис и его товарищ, нехотя, приблизились. Велма продолжала извиваться.

– Дельфин дельфину – брат, – напомнил Дон.

– Знаю, знаю, – отмахнулся Аурис. – Ладно, давай, потащили ее! Сожмите боками со всех сторон, чтобы не вырвалась и тащите!

Дельфины окружили Велму, которая постепенно затихла, и поволокли к городу. У ее дома, они, поблагодарив карателей, разбрелись.

Альта погладила Ауриса хвостом в знак признательности.

– Ты еще не вылечилась от своей болезни? – спросил Аурис с надеждой. Начинать отношения с больной самкой было рискованно, могли родиться слабые малыши, а он, Аурис, никогда бы не допустил, чтобы его потомство не было лучшим!

– Еще месяц, так сказал краб-отшельник, – ответила она.

– Но через месяц придет течение. Мы будем далеко отсюда.

– Какая нам разница где быть, лишь бы вместе, правда? – ласково спросила она. Мел поморщился и отвернулся.

Они с Доном были вынуждены оставить Альту флиртовать с Аурисом, а сами направились домой.

– Терпеть не могу, когда она так делает, – пробормотал он.

– Но она нас всех спасла сегодня, – заметил Дон. – Если бы не она, мы бы сейчас уже предстали перед людьми, как нарушители. Наверное, нас бы и послали подрывать подземные трубы!

– Подожди, может, еще пошлют!

– Не пошлют! Мел, через две недели придет Большая волна! Мы уйдем с течением, соединимся с черными братьями и откроем дельфинам глаза. Они последуют за нами, и мы уплывем навсегда! В далекие дали. На край земли! Туда, где люди нас не найдут!

– Ты прав, надеюсь, так и будет! – Мелвис кивнул. Только это и имело значение сейчас, а вовсе не то, чьей парой станет Альта, хотя при мысли об этом ему снова стало неприятно.

Оставшиеся две недели прошли спокойно. Дельфины готовились, но собирать им было нечего, в отличие от людей, они не имели вещей и лишь объясняли малышам, как вести себя, когда придет течение.

И вот оно пришло. Большая волна появилась внезапно, и вода стала холоднее, мимо проплывали тонны планктона, водорослей, проносились стаи рыб, сначала мелких, потом более крупных. Потом поплыли кальмары и спруты, темные каракатицы, скаты-хвостоколы и огромные манты, рогачи орляки, а потом последовали гигантские черепахи. За ними уходили акулы, они были мирными, не пытаясь нападать, потому что в Большом течении все шли вместе друг с другом, существовали одним племенем. Здесь не было друзей и врагов.

Дельфины ждали. Ждали, когда мимо поплывут черные собратья, чтобы последовать вместе по большому тракту океанского течения.

Мел поплыл им навстречу. Он хотел найти Калпе раньше других, чтобы узнать, все ли, по-прежнему, в порядке, все ли идет по плану.

Проплывая мимо дельфиньих семейств, он слышал, что матери говорили малышам:

– Вы не представляете, как огромен океан, как он велик! Всегда держитесь рядом, никогда не отплывайте в сторону, иначе потеряетесь! Если же вдруг вы потерялись – просто доверьтесь течению, оно донесет, куда нужно! Просто плывите по течению!

Но Мел упорно плыл против, борясь с волной, пытаясь добраться до черных дельфинов. Вот они показались вдали. Темные силуэты. Их сотни и тысячи! Как он найдет среди них Калпе, маленького и неприметного! Он замер, внимательно вглядываясь в проплывающие блестящие тела. Наконец, один из дельфинов вдруг заметил его. Отделившись от группы, он подплыл ближе, пристально посмотрев Мелу в глаза.

– Друг или враг? – быстро подумал Мел, но не успел решить.

– Ты ведь Мелвис Необучаемый? – спросил черный дельфин.

– Да, это я, – он согласно кивнул.

– Ты ищешь великого Калпе?

Мел снова кивнул.

– Следуй за мной!

Вдвоем они поплыли мимо черных стай, дельфин о чем-то спрашивал у своих собратьев, видимо, используя шифр, пока, наконец, не вытянул хвост вперед, указывая.

– Вон он, смотри! Прямо по курсу!

Мел взглянул туда, куда указывал его провожатый и, действительно, увидел Калпе. Он подплыл ближе. Лидер черных дельфинов сразу же заметил его и приблизился, он казался встревоженным.

– Мел, слава богу! – горячо произнес он, – Я ожидал, что ты поплывешь вперед, чтобы встретить нас, я надеялся! Я послал своего самого способного и шустрого брата, чтобы разыскал и привел тебя!

– Благодарю за помощь, Калпе, я тоже рад тебя видеть, – ответил Мел. – Поздравляю! Пришла Большая волна! Счастливой вам дороги! Счастливой нам дороги!

– Спасибо за поздравления! Но, Мел, не время радоваться. У нас проблемы.

– Да? Что же случилось? – Мел не на шутку встревожился. – Что происходит?!

– Мы планировали уплыть подальше, прежде чем раскроем нашим дельфинам правду. Но, к сожалению, придется сделать иначе. У нас нет времени уплывать. Мы должны будем собрать всех сегодня. Как только достигнем вашего города, вместо того, чтобы плыть дальше, мы вместе соберемся где-то. В пещере, в лагуне, где есть место. Где угодно. Только сложите там все доказательства. Мы откроем дельфинам правду и посмотрим, что делать дальше!

– Но почему? Это же против плана? – изумился Мел. – Зачем такие перемены?

– Потому что у нас появились новые сведения. Люди устроят большой взрыв уже сегодня. Мы не все равно не успеем уплыть. Мы все погибнем!

– Но мы, тем более, погибнем, если останемся!

– Мы хотя бы откроем им правду. А иначе – наши секреты умрут с нами. Великие законы умрут с нами. Дельфины так и не узнают, что люди не были нам друзьями. Ну, что скажешь, Мел? Или я не прав? Лучше умереть, зная правду, чем погибнуть в неведении. У нас нет выбора Мел, мы не успеем спасти племя, и Большое течение не поможет. Только бы успеть, хотя бы рассказать им!

Мел задумался. Калпе был прав, как и всегда.

– Что ж, я все понял. Тогда, как достигнете нашего города – плывите к западному краю лагуны. Мы сложим там доказательства, а я приведу наших дельфинов. Всех, жителей города.

– Даже Улисса?

– Даже Улисса.

– Как ты это организуешь?

– Это уж мое дело, – ответил Мел, попрощавшись с Калпе. У него не было времени задерживаться, ему нужно срочно вернуться назад, сообщить новости десяти верным братьям, сложить доказательства, собрать всех дельфинов, даже Улисса, на западе. Кроме того, он хотел найти хотя бы полчаса, чтобы побыть вдвоем с Альтой, возможно, потом у них уже не будет шанса!

Альту и Донниса он нашел в центре подводного города. Он сообщил им о происходящем, они разволновались, Мел боялся, что они не смогут взять себя в руки. Но уже довольно скоро все трое отправились оповещать остальных.

Наконец, когда все собрались вместе, Мел принялся распределять обязанности.

Пятерых дельфинов, под предводительством Элиуса он отправил собрать и перенести доказательства виновности людей в грот у западного края лагуны. Остальные должны были привести сюда как можно больше дельфинов. Альта должна была привести Ауриса и карателей.

Сам он вместе с Доном должен отправиться за Улиссом. Они с Альтой улучили минуту, чтобы остаться вдвоем на краю города.

– У нас нет времени, чтобы доплыть до Секретной пещеры, – с сожалением заметил он.

Она грустно улыбнулась.

– Я – твоя пара, Мел, какая разница! – ответила она. – Если сегодня ночью все пойдет не так – мы будем убиты. Тогда уже ничто не будет иметь значения. А если дельфины поверят нам – мы уплывем далеко-далеко, и будем вместе!

– Если удастся предотвратить взрыв, который устроят люди. Или – если получится не погибнуть.

Альта обняла его и прижалась к нему.

– Теперь уже все не важно! Только бы получилось! Только бы все прошло хорошо! Только бы люди не послали меня взрывать корабли, если все пройдет плохо! Я так боюсь взрывов, Мел!

На миг ему захотелось уплыть прямо сейчас, просто чтобы спасти ее от большого взрыва. Но он знал, что они не могут себе этого позволить. Да и Альта, предложи он ей уплыть сейчас, ни за что не согласится. Нет, она боец, такой же, как он. Она предана братству.

На миг они застыли, прижавшись друг к другу.

– Пойдем, – сказал он, наконец, с трудом отстранившись. – Я был бы готов провести так всю жизнь, но мы не можем. Надеюсь, у нас еще будет время. Иди за Аурисом. А я найду Донниса.

Альта печально кивнула, прошептала «Удачи» и поплыла на другой конец города. А Мел отправился разыскивать Дона. Это, как ни странно, оказалось делом крайне сложным.

– Куда он запропастился? – негодовал Мел. – Неужели, решил сбежать? Нет, невозможно, только не Дон, только не его лучший друг! Он был смелым и сильным, он не мог оказаться трусом!

Наконец, он разыскал Дона, тот выглядел запыхавшимся и явно торопился.

– Где ты был?! – набросился на него Мел, – Куда запропастился?

– Потом, потом! – отмахнулся Дон. – Мы должны заманить Улисса на западный край лагуны. Думаешь, это будет легко?

– Понятия не имею!

– Но ты, хотя бы, знаешь, как это сделать?

– Понятия не имею! – снова повторил Мел. – Для начала надо его найти.

– Думаю, он на площади, распинается перед дельфинами. Пытается убедить их остаться!

– Остаться? Но почему?

– Ему так велели люди.

– Поплыли! – кивнул Мел, понимающе.

Они направились на центральную площадь, где, действительно, оказалась толпа дельфинов, окружившая Улисса, который о чем-то торжественно вещал. Мел и Дон, расталкивая остальных, направились к нему, чтобы услышать, о чем тот говорит.

Приблизившись, Мел снова удивился, насколько Улисс отличался от всех других дельфинов, как он был не похож на маленького Калпе. Но и тот, и другой были лидерами. Только огромный, мощный Улисс являлся лидером, предавшим свой народ, а неказистый Калпе стал тем, кто смог повести за собой черных братьев, организовать сопротивление и восстание! Эту силу ему дал Великий закон, который Улисс забыл.

– Я знаю, наш народ веками следовал за Большим течением! Знаю, все вы с радостью и волнением ждали этого момента! Но теперь все изменилось. Там, на просторах океана – больше нет рыбы. Нам нечем питаться. Мои разведчики владеют информацией. Если мы пойдем за течением вдоль большого океанского тракта – у нас не будет пищи. Мы погибнем от голода. Наши дети погибнут. Но этого не будет! Потому что люди с нами! У них много рыбы, они смогут нас прокормить. Мои дельфины, я призываю вас остаться здесь! Проигнорируйте течение, не слушайте свои инстинкты, останьтесь здесь, останьтесь с людьми! Я – ваш вожак, послушайте меня!

В толпе послышался недовольный ропот, и Мел понял, что авторитет Улисса был уже не тот, что прежде.

– Как мы можем остаться здесь? – крикнул кто-то, – Люди ведь собираются устроить взрыв!

Улисс рассмеялся.

– Ну, какой взрыв, – ответил он, – Это все только пустые сплетни! Подумайте, разве стали бы люди, наши друзья, совершать такое? Они знают, что мы погибнем при взрыве, поэтому никогда не допустят этого! Успокойтесь, я лично слышал от них, что никакого взрыва не будет. Поэтому не поддавайтесь панике, оставайтесь в лагуне и будете в безопасности!

Племя снова ответило недоверчивым клекотом.

Да, несомненно, если бы он предложил им сделать что-то простое, обыденное, дельфины бы беспрекословно подчинились. Но он просил проигнорировать инстинкты. Не следовать Большому течению. Лишиться свободы, полностью доверить свои жизни и жизни молодого поколения дельфинов людям. К этому они не были готовы. Послышались возгласы протеста.

Возник спор, Улисс отстаивал свою позицию, кто-то ему возражал. Вот, они стоят сейчас здесь и теряют время! Драгоценные минуты убегают, а ведь каждая из них может спасти жизни сотням дельфинов! Мел беспомощно озирался. Оставалось всего каких-то два часа. Потом приплывет Калпе, соберутся дельфины, светлые и черные. Он должен выполнить задачу, должен привести лидера светлых дельфинов на собрание, чтобы на его глазах предъявить доказательства преступлений, совершенных людьми.

Мел не представлял, что ему делать. Внезапно толпа расступилась, пропустив вперед Юлиуса, могучего молодого дельфина, не уступающего размерами Улиссу.

– Улисс, я предлагаю решить спор поединком! – крикнул он. – Победишь ты, племя останется здесь. А если я – мы уйдем с океанским течением! Идет?

Несколько секунд Улисс колебался. Поединок был древней традицией, почти отмененной, никто не прибегал к этому уже много лет. С другой стороны – в молодости он побеждал во всех поединках, в которых участвовал. Почему бы не рискнуть?

– Поединок! Поединок! – скандировала толпа.

Мел и Дон напряженно ждали.

– Хорошо, – согласился Улисс. – Идет!

Толпа восторженно завопила. Победителем поединка признавался тот, кто сумеет выпрыгнуть из воды выше и дальше. Дельфины потянулись к поверхности.

Судья зачитали условия сделки. Участники заняли места. Мел замер, он не знал, за кого болеть. Победит Юлиус или Улисс, какая разница? Время убегает! Будет взрыв! Дельфины погибнут! Взволнованный и напряженный, он беспомощно озирался по сторонам в поисках шанса.

Судьи подал сигнал, соперники стремительно полетели вперед, одновременно оттолкнулись могучими хвостами, поднимая фонтаны брызг, и вылетели, словно ракеты, над закатной поверхностью океана. Их темные тела блеснули на солнце, они летели рядом, на одинаковой высоте, достигли верхней точки дуги, а потом пошли вниз, рядом, нос к носу. Они вошли в воду. И однако, всем было очевидно, что Юлиус на полголовы обошел своего противника. Улисс вошел в воду чуть раньше. Толпа завопила, они не останутся, Юлиус победил, они пойдут по течению!

Улисс печально кивнул. Он проиграл. Он больше не был самым сильным среди дельфинов. Он перестал быть лидером. Повисло молчание, возникла минутная заминка. И в эту секунду, сам не понимая, что он делает, Мел ринулся вперед и встал рядом с Улиссом.

– Братья! – крикнул он, – Братья! Я видел, как победил Юлиус. Мы все видели! Поединок решил за нас! Но на самом деле, Улисс прав. Мы должны остаться, там нет рыбы! Мы погибнем! Помимо этого нас ждут другие трудности! Люди перегородили море стенами, я сам их видел! Большое течение уже не то, что прежде! Оно приведет нас вовсе не в спокойные южные моря, но к ледникам и айсбергам, где мы погибнем!

– Что ты несешь, Необучаемый? – мрачно спросил Улисс.

– У меня есть доказательства! Я узнал от людей! Плывите за мной, плывите на западный край лагуны, и я покажу доказательства!

– Какие у него могут быть доказательства, он же дурак! – крикнул кто-то из толпы.

– У меня они есть! – ответил Мел. Внезапно Аурис подплыл к Улиссу, что-то шепнул ему в ухо.

Улисс замер, разглядывая Мела.

– Пожалуй, я выслушаю его! – произнес он, – И посмотрю доказательства! Мое племя, я проиграл, но пока вы все еще – мое племя! И я приказываю вам – за мной, к западному краю!

Успех превзошел все ожидания Мела, все складывалось чрезвычайно удачно! Да, он обманул, он сказал совершенную глупость, но сдержал обещание, данное Калпе – дельфины придут на западный край! Он, рядом с Доном, поплыл, указывая путь предводителю, за которым плыл Аурис. Позади следовали остальные. Мел радостно предвкушал, как сейчас они соберутся все вместе, светлые и черные, он расскажет им правду, представит доказательства, братья должны будут поверить! А дальше – они решат, что делать, как остановить большой взрыв, как спасти свои жизни! Если, конечно, успеют. А если нет – дельфины хотя бы будут все знать.

Они плыли и плыли, и Мел чувствовал себя почти абсолютно счастливым. То, за что он боролся столько лет, должно было вот-вот наступить. Тоже самое чувствовал и Доннис, он волновался, но испытывал радостное возбуждение. Скоро этот невыносимый груз спадет с их плеч. Братья Необучаемые снимут маски и покажут истинные лица!

Когда они достигли западного края, Мел с неудовольствием заметил, что они прибыли последними. По краям лагуны уже остановились остальные светлые дельфины. Черные заняли противоположную сторону. Калпе был среди них.

– Почему Аурис оказался на площади с Улиссом, он же должен был быть с Альтой? – некстати подумал вдруг Мел. – Почему и где Дон задержался?

Нехорошее предчувствие сжало сердце. Он отогнал его. Им грозила смерть, неудивительно, что ему страшно!

Наконец, все дельфины заняли свои места. Мел вышел на середину. Он сделал знак, и Калпе присоединился к нему, зависнув рядом.

– Мои братья, мои светлые братья, и мои черные братья! Я хочу сказать вам сейчас, потому что потом времени не будет, что мы должны держаться вместе. Мы не враги друг другу. Вы мне не верите. Но я докажу. Но начну я вот с чего. Я напомню вам то, о чем вы забыли. Я напомню вам законы. Великие морские законы.

Дельфин должен жить в своем племени. Все дельфины – братья.

Дельфин должен быть свободным.

Дельфин должен сам ловить свою рыбу и не брать пищу у людей.

Дельфин должен держаться подальше от людей и от суши.

Дельфин должен поддерживать гармонию океана и соблюдать его правила.

Дельфин убивает лишь добычу.

Дельфины – мирные существа и не причиняют зла другим.

Он замолчал. Никто не прерывал его.

– Вы знаете меня, как Мелвиса Необучаемого. Это так. Я один из братьев. Из тайного Братства Необучаемых. Это Калпе – лидер такого же братства среди черных дельфинов. Нас много. И сейчас мы покажем свои лица, расскажем то, что знаем, и вам решать, что будет дальше! Я расскажу вам о большом взрыве. О подводной войне, о том, что нас ждет, уже очень скоро! Братья, выйдете сюда, займите свое место рядом со мной, встанем плечом к плечу!

Один за другим, преодолевая страх, братья приближались к нему. Среди них он заметил Альту. Она была далеко от него. К ним присоединились и черные дельфины. Их было больше сотни.

Когда шум утих, Мел снова обратился к толпе.

– Вот они мы, – произнес он. – И теперь вам решать нашу судьбу. Но пока – я хочу, чтобы вы узнали то, что знаем мы! Мы знаем, что черные дельфины не совершали преступления, в которых их обвиняют! Мы знаем, что все они совершены людьми! Люди – не братья нам, они используют и убивают нас. И у нас есть доказательства!

Он хотел сказать что-то еще, но не успел. Ловко брошенная кем-то пика просвистела мимо, и вонзилась в спинной плавник одного из черных дельфинов. Мел в ужасе оглянулся. Мятежников со всех сторон окружали каратели, их были сотни, они вооружены! Неужели! Это была ловушка! Улисс знал, Аурис знал! Поэтому они так легко согласились приплыть сюда, на западный край! Они хотели уничтожить братство! А что если – взрыв был лишь западней, что они обмануты и люди, на самом деле, не собираются ничего взрывать?

– Каратели, ко мне! – это закричал Аурис. – Хватаете Необучаемых! Бейте их! Убивайте их!

К ним понеслись дельфины, которые забыли, что Необучаемые были им братьями. Какой-то черный дельфин своим телом загородил Мелвиса от летящей прямо в него пики. Но другая, верно брошенная, пробила тело Калпе, и маленький черный лидер пошел ко дну, а Мел метнулся за ним. Фонтаны крови скрывали их от преследователей. Вода стала мутной и непрозрачной. Мел опустился на дно рядом с черным лидером. Он понимал, что помощь его товарищу уже не нужна.

– Мел, когда меня не станет, – с трудом прохрипел Калпе, – Храни законы! Не забудь законы! Это главное, помни…

– Конечно, я клянусь, я никогда… – Мел не договорил, потому что понял, что Калпе его больше не слышит. Он поднял глаза и увидел стремительно приближающегося Ауриса, в компании двух других карателей. Аурис был готов нанести свой знаменитый смертельный удар.

Светлый хвост мелькнул перед глазами Мела, и в следующее мгновение Альта загородила его от нападающих. Аурис остановился. Пытаясь поразить Мела, он рисковал поранить свою суженую. Пусть она была предательницей, но оставалась самой красивой самкой, избранной людьми для размножения. Он опустил пику. Мел и Альта, воспользовались этой заминкой. В одно мгновение, они одновременно полетели к поверхности, выпрыгнули из воды, и прыжками понеслись прочь, подальше от этого места, а океанское течение помогало им.

Аурис, тяжело переводя дыхание, остановился. Заговорщики были или убиты, или схвачены. На свободе оставались лишь Мел и Альта.

Он опустил глаза. Внизу лежали доказательства, то, что собрали мятежники, чтобы уличить людей во лжи.

– Уведите Необучаемых и закройте их в бассейне, – приказал Аурис, – Пусть люди решают, как с ними быть! И уберите здесь все. Нет, этот хлам оставьте. Я посмотрю, что за ерунду они выискали!

Каратели, подчинившись своему командиру, принялись за уборку.

Альта и Мел скрылись за дальним рифом, они боялись пойти в Большой Грот или к Секретной пещере.

– Что нам делать, я боюсь? – Альта испуганно прижалась к нему, ожидая защиты и поддержки.

– Не бойся, все и так хуже некуда, – мрачно ответил Мел, погладив ее плавником.

– Мне кажется – надо уходить! Другого выхода нет! Скоро люди взорвут море, мы все погибнем!

– Альта, милая, если мы уйдем сейчас, погибнут наши друзья, наши братья! Мы не можем уйти! Кроме того, Улисс говорил, что взрыва не будет, возможно, так оно и есть! Я думаю, эти слухи были лишь ловушкой, чтобы заманить братство в западню. Нужно лишь успокоиться и подождать. Мы должны помочь тем, кто попал в плен!

– Их мы не спасем! Они обречены, так или иначе! Они заперты в бассейне. Наши доказательства у карателей. Калпе мертв.

– Калпе мертв, но мы – живы! – возразил Мел. – До взрыва еще есть время, еще целые сутки! Мы можем что-то сделать!

– Мы можем только уйти! Почему ты не понимаешь! – крикнула она.

– Потому что есть закон, Альта. Дельфин должен держаться племени. Наше племя здесь. Мы должны быть с ним.

– Значит, мы должны умереть с ними? Умереть, вместо того, чтобы уйти по течению? Ведь есть и другие законы, Мел! Есть закон океана, который говорит нам о том, что мы должны плыть, когда приходит Большое течение! Они не могут, они заперты в бассейне, но мы, мы можем плыть, и мы должны!

Мел покачал головой. Они продолжали спорить и сомневаться, а в минуты примирения просто пытались радоваться, что они – вдвоем, ведь это, возможно, была их последняя ночь. Она пришла незаметно, солнце скрылось за горизонтом, и все потонуло во тьме.

А после полуночи вдруг раздался плеск. Мел и Альта замерли, прислушиваясь.

– Показалось? – с волнением спросила она. – Наверное, нам показалось?

Мел кивнул.

– Да, мы просто боимся, скоро испугаемся собственной тени! Здесь никого нет!

Альта рассмеялась, но вдруг плеск повторился. На этот раз ошибки быть не могло, рядом, совсем рядом с ними кто-то плыл!

– Может быть, черепахи идут по течению? – прошептала она с надеждой. – Или крабы?

– Нет, это что-то большое! Дельфин или акула. Или человек. Нужно уходить.

– Куда? – Альта печально усмехнулась. – Они найдут нас везде. Мы можем лишь уплыть по течению. Если еще не слишком поздно!

Мелькнула темная тень, и они поняли, что уже поздно. Это был Аурис. Он заслонил собой выход из рифов, и теперь путь к отступлению был отрезан.

– Вот вы где… – произнес он.

Мел и Альта, испуганно прижавшись друг к другу, молчали.

– Альта, значит, ты с ним? – Аурис криво улыбнулся. – Не знал, что тебе нравятся необучаемые!

– Я тоже Необучаемая, – резко ответила она.

Воцарилось молчание. Мел и Аурис молча смотрели прямо в глаза друг другу. Наконец, Мел понял, что нервы не выдерживают.

– Ну! – произнес он, – Давай! Мы тут без оружия, а ты вооружен! Делай, за чем пришел! Только ее оставь. Она же самка, лучшая самка. Твоя суженая. Не трогай ее! Пусть она станет твоей парой!

Несколько секунд Аурис разглядывал его.

– Если бы я хотел убить тебя, я давно бы это сделал, ты не находишь? – сказал он вдруг. – Как ты правильно заметил, я вооружен, а ты нет. Хотя, будь ты и вооружен, это бы ничего не изменило.

– Тогда зачем ты пришел? Хочешь получить сведения? Мы ничего не скажем тебе! – быстро сказала Альта.

– Мне не нужны ваши сведения! Все, что вы знали, сложено на западном краю лагуны. И я это уже видел. Никакой другой ценной информации у вас нет.

– Тогда арестуй нас, если ты за этим! Или тебе нужна Альта? Но она – свободная самка, спроси ее сначала, хочет ли она быть с тобой!

– Мелвис, я начинаю думать, что ты, и правда, не очень умен! Разве ты видишь со мной отряд карателей? Как я буду один арестовывать вас? – Аурис рассмеялся.

– Тогда какого черта тебе здесь надо? – зло спросила Альта. – Говори и оставь нас в покое!

– А вот на это, не рассчитывай, красавица! – Аурис удобно расположился в воде и снова посмотрел Мелвису в глаза. Тот постарался не отвести взгляд.

– Я здесь, – продолжил он, наконец, – Потому что я посмотрел ваши доказательства. Потому что я видел то, что вы хотели показать. И я кое-что понял, Мелвис Необучаемый.

– Что же ты понял?

– Что люди лгали нам. Что они нам не братья. Что это все было враньем от первого до последнего слова! А ты был прав! Черт возьми, Мел, я чуть было не убил тебя тогда, в бассейне, а ты был прав! Ты говорил правду, а я ошибался! Я верил людям, а они предали меня, они подвели всех нас!

Аурис замолчал. Альта и Мелвис продолжали ждать, пока он снова заговорит, но он так больше ничего и не сказал.

– Так зачем ты здесь? – холодно спросил Мел.

– Я пришел, потому что нам надо подумать, что делать дальше, разве нет? Наши братья заперты в бассейне. Люди готовят взрыв. Идет подводная война. Сотни дельфинов погибли. Сегодня мы убили около сотни, Мел. Получается, что убили зря.… Но других еще можно спасти! И ты еще спрашиваешь, зачем я здесь?

– Только не говори, что ты пришел нам помочь? – в голосе Альты послышалась язвительность.

– Нет, – Аурис пропустил ее насмешку мимо ушей, оставшись серьезным. – Я пришел, чтобы присоединиться к Братству Необучаемых. Мелвис, отныне ты – и мой командир. Скажи нам, что делать. И мы сделаем.

Несколько секунд Альта и Мел оторопело смотрели на Ауриса, а потом хором рассмеялись.

– И ты хочешь, чтобы мы поверили тебе, Аурис? Может, мы и необучаемые, но не такие уж дураки! – сквозь смех проговорил Мел.

– А зачем я тогда здесь? Предположи, зачем? Если бы я хотел вас арестовать – я привел бы карателей. Если бы хотел убить – я бы это сделал. Я мог бы попытаться втереться к вам в доверие, чтобы что-то узнать, но что? До взрыва остаются несколько часов, какая к черту информация может быть мне нужна от вас? Или вы, правда, ничего не соображаете?!

Последние слова он прокричал с такой яростью, что Мел вздрогнул. Они с Альтой переглянулись. Неужели, Аурис поверил им? Значит, если даже он поверил, то и остальные братья тоже.… Если бы они только успели увидеть! Но уже слишком поздно!

– Почему не пришли остальные братья? Почему здесь только ты.

– Они не видели доказательства.

– Почему ты не показал им?

Аурис безнадежно покачал головой.

– Бесполезно! Они там сражаются. Светлые с черными, черные со светлыми. Их невозможно остановить, скоро, боюсь, от племени ничего не останется, они перебьют друг друга. Поэтому, я решил присоединиться к тебе, ты лучше знаешь, что делать!

Аурис медленно приблизился и вытянул хвост. Мелвис коснулся его хвоста своим.

– Значит, теперь нас трое! – тихо сказал он. – Добро пожаловать в братство, Аурис.

Альта тоже дотронулась до него хвостом, и впервые Аурис не почувствовал при этом радостного волнения. Сейчас их личные отношения не имели значения.

– Среди нас был предатель, – сказала вдруг Альта. – Среди десятерых, которым мы верили! Кто мог это сделать?

– Я знаю кто, – ответил Мел, чувствуя, как сжимается сердце. – Это Доннис. Это он.

– Не может быть!

– Я знаю. Он мой лучший друг, никто бы на него не подумал! Но когда мы искали Улисса, он вдруг уплыл куда-то. Я долго не мог его найти. Потом Дон вернулся, но не смог объяснить, куда уплывал. Я уверен, он предупредил Улисса и карателей. Это был он!

Аурис с сомнением покачал головой.

– Я видел Дельфу с Улиссом, – сказал он, – Дона я не видел. Дельфа стала самкой Улисса, после смерти Ториса, ты не знал?

– Так быстро! – и Мел, и Альта были изумлены.

– Так бывает на войне. Меняются симпатии, меняются приоритеты, – усмехнулся Аурис. – Но, послушайте, какая сейчас разница, кто предатель! Была ли это Дельфа, или Дон, или кто-то еще, разве это важно? Мы разберемся после, если переживем следующий день. А сейчас важно лишь одно – понять, что делать дальше!

– Я согласна с Аурисом, – подала голос Альта.

– Хорошо, – Мел кивнул. – И что же нам делать?

– Мне важно кто предатель, мне важно, был ли это Дон, – подумал он про себя.

– Вообще-то, мы ждали ответа от тебя, ты же лидер, – заметил Аурис.

– Я был плохим лидером. Моя миссия провалилась. И если честно, – Мел развел плавники в стороны, – У меня нет ни одной идеи! Вообще ни одной!

– У меня была идея. – сказала Альта. – Я предлагала уплыть по течению. Если другие дельфины погибнут – останемся только мы. И мы сможем продолжить наш род, в других морях, чтобы он не угас окончательно! Я могу быть вашей общей самкой, если хотите. У нас будут дети. Появится новое племя.

– Звучит сомнительно, – Аурис поморщился. – Прости, я не привык делить ни с кем своих самок, даже таких красивых. Я слишком хорош для этого! Но есть идея получше.

– И какая же? – Мел с надеждой взглянул на него. Ему тоже не нравилась идея с отплытием.

– Я знаю то, чего не знают другие дельфины, – начал Аурис. – А именно – где находится хранилище и как туда попасть.

– Ты имеешь в виду хранилище мин и ракет с затопленных кораблей?

– Именно.

– Но к чему нам это?

– Ну, какой же ты непонятливый! – воскликнул Аурис. – Мы можем его взорвать! И тогда – мы устроим взрыв куда больше того, что планировали люди! Огонь побежит по трубам, мы подорвем не только людей другого континента, но и наших людей! И все их станции! Мы навсегда освободимся от их господства! Сначала – мы выпустим дельфинов, дадим им шанс уплыть по течению, а после – устроим взрыв! Что скажите?

– Это гениально! – Альта захлопала в ладоши.

– А как ты хочешь подорвать хранилище? – подозрительно спросил Мел.

Аурис смерил его суровым, почти презрительным взглядом.

– Ты что, и правда, ничему не научился на тренировках? Нас же учили взрывать! Или ты не помнишь, как это надо делать?

– Надеть взрыватель? – уточнил Мел. – Тогда погибнешь ты сам!

– Разумеется, – кивнул Аурис. – Но, мне кажется, дело того стоит, а? Я бы погиб на этой войне так или иначе, но хотя бы – это будет не напрасно! Вот только – одному мне не справиться. Чтобы организовать взрыв такой силы, да еще и выпустить дельфинов – нужны двое. Я и ты. Мы оба. Альта останется здесь. Когда мы погибнем, она найдет себе пару среди уцелевших братьев. Ну, как вам план?

Альта печально покачала головой.

– План безупречен, ты всегда был смел и решителен, – произнесла она, наконец. – Но я не хочу терять вас обоих!

– Что ж, ты найдешь другого, ты самая красивая, у тебя не будет проблем, – ответил Аурис и погладил ее по хвосту. – А ты что скажешь, Мелвис? Ты тоже находишь мой план безупречным?

Воцарилось молчание.

– Нет, я считаю, что твой план никуда не годится, – признался, наконец, Мел.

– Почему? Или ты трусишь? Боишься умереть?

– Я не боюсь умереть, Аурис, я был готов прежде, готов и сейчас. Но подумай, что ты говоришь! Ведь если ты это сделаешь – погибнут люди! Много людей!

На миг он вспомнил маленькую человеческую самку, которая была добра к нему.

– Брось, люди враги и предатели! – отмахнулся Аурис. – Будь моя воля – я истребил бы их всех до единого! Они заслуживают смерти! Вспомни, что они сделали с учителем Дживасом, с Торисом, с остальными!

– Они заслуживают смерти! – горячо поддержала Альта. – Мел, я знаю, ты очень добрый, но только, пожалуйста, не вздумай сказать, что тебе их жаль!

Они вопросительно посмотрели на Мелвиса, который надолго задумался над ответом.

– Нет, – произнес он, наконец, подбирая каждое слово. – Не то, чтобы мне было их жаль… После всего, что они сделали, мне, конечно, не жаль их. Но… подумайте сами… Ведь если мы будем действовать, как они, в итоге – мы станем, как они. Чем же мы тогда лучше них?

– Брось, Мел, это глупо! – ласково проворковала Альта. – Это глупо даже для тебя! Люди ведут подводную войну. Они готовят большой взрыв. Мы можем их остановить, о чем тут думать?

– Остановить? Другим взрывом? Нет, Альта, это не выход! И потом, возможно, это был просто блеф. Я полагаю, люди не собираются никого взрывать, они просто хотели вывести братство Необучаемых на чистую воду, вот и все!

– А если это не так? – предположила Альта. – Это лишь твои догадки, Мел, мы не можем так рисковать!

– Мел, ты никудышный лидер! – Аурис начал терять терпение. – Ты что не можешь просто пойти со мной и взорвать все к чертям? Ты не хочешь спасти братьев, освободить свой народ?

– Аурис, Альта… Я понимаю, что, по-своему, вы правы. Вы, несомненно, правы. Но есть закон. Великий закон. Он гласит: Дельфины – мирные существа и не причиняют зла. Калпе перед смертью просил меня не забывать законы. И я поклялся. Я не могу нарушить клятву. Я не могу убивать людей. И потом, если вы освободите тех, кто заперт в бассейне, и они уплывут, то как же остальные? Те, кто на свободе?

– Этих ты уже не спасешь, – ответил Аурис. – Говорю же, они, наверное, уже перебили друг друга. Когда я уходил, битва была очень жаркой. И я не верю, что люди не хотят устроить взрыв, это поступок вполне в их духе!

Альта посмотрела ему в глаза и ласково потерлась головой об его голову.

– Мел, ты прав, конечно, так нас учил Дживас. Так гласит закон. Мы не собираемся нарушать законы, мы хотим вернуть им былую силу, восстановить их! Да, мы преступим закон. Но один раз. Всего один раз, ради великого дела. Ради спасения наших братьев. Ради революции. Ради того, чтобы навеки избавиться от людей и стать свободными. Жить в гармонии по правилам океана, разве не об этом ты всегда говорил нам? Даже если часть дельфинов погибнет при взрыве, мы избавим остальных от власти человека, разве это не прекрасно?

– Нельзя жить в гармонии, преступив закон. Даже один раз. Нельзя жить по правилам океана, нарушив их. Как же вы не понимаете! – Мел покачал головой. – Это дорога к гибели. Улисс сделал это один раз! Он никого не убивал! Не причинял зла! Он просто взял у человека рыбу! Просто взял рыбу! И что из этого вышло?

– Ты не можешь знать, что будет на этот раз!

– Мы не должны нарушать Великие законы, вот все, что я знаю.

– Достаточно, – прервал его Аурис. – Ответь: ты идешь со мной или нет?

– Если взрывать хранилище – мой ответ «нет»! – твердо сказал Мел.

Аурис вздохнул.

– Что ж, тогда весь план летит к чертям! Один я точно не смогу взорвать склад. Тогда нужно придумать что-то еще. Но что? У нас нет времени! Только один единственный выход, иначе наши братья погибнут, погибнут глупой, бессмысленной смертью!

– Этого не будет, Аурис! – Альта остановила его. – Я пойду с тобой. В конце концов, краб-отшельник предсказал, что мы будем парой. Все, что он говорил, сбывалось всегда, так будет и на этот раз. В нашем последнем деле – мы будем парой.

– Нет, Альта! – Мел и Аурис выкрикнули это хором.

– Ты же всегда больше всего боялась взрывов? – Мел сделал слабую попытку отговорить ее.

– Боялась, – холодно и твердо, чужим голосом, сказала она, – Но теперь не время бояться, Мел. Взрыв будет, так или иначе. И лишь от нас зависит, принесет ли он смерть или свободу.

– Мел, ты не можешь этого допустить! И я не могу! – умоляюще начал Аурис. – Мы не можем посылать ее на смерть! Она же самка! Она – наша пара! Ты говорил, что любишь ее! Ты не готов умереть вместо Альты? Чего же стоит твоя любовь! Мел, она должна жить!

– Она должна жить, я согласен с тобой! Откажитесь, прошу вас, откажитесь от этой безумной идеи и живите, живите оба! Уплывайте вдвоем, я останусь с братьями ждать взрыва, а вы уплывайте по течению! У вас будут чудесные малыши. Ты, Аурис, – лучший самец в племени. Ты, Альта – лучшая самка. Так плывите вдвоем, океан большой, вы найдете себе место, вы положите начало новому, лучшему племени дельфинов!

– То есть, ты готов умереть ради меня? – спросила Альта встревоженно.

Несколько секунд Мел помолчал, прежде чем ответить.

– Я готов умереть, ради тебя, Альта. Но не проси меня убивать людей и наших братьев ради тебя. Не проси меня нарушить закон. Этого я не сделаю, даже для тебя. Прости.

– Мелвис, ты не только необучаемый – ты еще и трус! – сквозь зубы процедил Аурис. – Ты был недостоин даже рядом с ней находиться, не то что быть ее парой!

– Пусть так, – Мел опустил голову.

– Он не трус, – тихо сказала Альта, повернувшись к нему, – Я понимаю тебя, Мел. Я знаю тебя, как никто. Если бы не твоя вера в законы – ты бы не выстоял против людей. Ты бы не смог противиться их тренировкам, ты не стал бы лидером братства, да и самого братства бы не было. Мы не в праве лишать тебя твоей веры. Уплывай. Тебе не место на войне. Если все пойдет хорошо – через несколько часов братья догонят тебя. Если никто не догнал – значит, что-то пошло не так! Прощай, Мел. Плывем, Аурис! Я готова.

– Удачи вам! – прошептал Мел.

Аурис и Альта, кивнув ему, развернулись и бок о бок поплыли к выходу из узкой, огороженной рифами бухты. Они плыли рядом, совсем как настоящая пара.

Мел с тоской смотрел им вслед. Его сердце сжималось от боли, он понимал, что видит сейчас Альту в последний раз, и что ничто уже никогда не будет таким, как прежде.

Только бы они передумали, только бы передумали, думал он. Только бы у них что-то сорвалось, и они оба остались живы! Мел молился всем океанским богам, пока еще была надежда, что Альта и Аурис уцелеют!

Он подождал еще немного, а потом медленно направился к выходу. Потом он повернулся и двинулся на юг, туда, где синие волны моря сливались с потоками большого океанского тракта.

Вот уже воды течения коснулись его, подхватили и понесли прочь. Мимо плыли мелкие рыбешки, рачки, водоросли. Мелькнули рыбы покрупнее. Показались акулы, за ними последовали скаты.

И лишь дельфинов не было. Мел с горечью подумал, что те, кто сейчас плывет с ним рядом, понятия не имеют о том, что им удалось избежать величайшей опасности – горящего моря.

Прошло около часа. И вдруг оглушительный грохот разорвал все вокруг. Море гигантским фонтаном поднялось вверх, потом завертелось воронкой, забурлило, точно огромный котел, и Мел понял, что произошел большой взрыв. Понял он также, что Альты и Ауриса уже нет в живых.

Грохот нарастал, не прекращался, напротив, лишь усиливался от минуты к минуте, а потом вдали море вспыхнуло разноцветным огнем, и, словно кипящая лава, языки пламени потекли по его поверхности. Морские обитатели с ужасом смотрели на происходящее, стремясь уплыть по течению, как можно дальше, спасаясь от испепеляющего жара, от вездесущего пламени.

Огонь, словно желтый луч, словно золотая звезда, возник из глубины, мгновенно сделав океан из лазурно-синего апельсиновым. Мел знал, что загорелись трубы. Значит, станции людей вот-вот взорвутся или уже взорваны. Через час, может, через два, другие дельфины, его братья, должны догнать его. Что он им скажет? Как объяснит, что послал на смерть свою любимую, и не смог умереть сам? Поймут ли его, поверят ли? Вряд ли, этому нет объяснений. Кто услышит, что он боялся не умирать, а убивать? Учитель Дживас бы понял. Но его давно уже нет в живых.

Время шло. Мел замедлил темп и отдалился от течения, чтобы его не несло так быстро. Прошло уже больше часа. Кто-то из дельфинов должен был уже догнать его! Но ни рядом, ни вдалеке, на горизонте, он не мог различить знакомых силуэтов.

Еще час спустя, Мел выплыл из течения и остановился. Он повис в воде и ждал, ждал. Ожидание становилось мучительным, и тревога начала перерастать в уверенность: что-то пошло не так.

Наконец, не выдержав, он развернулся и поплыл назад, преодолевая страх перед горящим морем. Ничего он не боялся так сильно, как огня, но Альта права, сейчас у них нет права бояться! Он плыл и плыл навстречу языкам пламени. Но пожар уже начал утихать, поэтому обходить очаги с каждой минутой становилось все проще.

Наконец, вдалеке показался подводный город, точнее то, что от него осталось: рифы были почти полностью уничтожены взрывом. Мел с грустью проплыл мимо места, которое некогда было его домом, и направился к бассейну.

Когда он приблизился, то перед его глазами предстала картина, способная потрясти и более храброе сердце: от бассейна ничего не осталось, людские станции наверху, тоже были уничтожены. Тела некоторых людей до сих пор плавали на поверхности. С некоторым удовлетворением он увидел среди них тело главного из человеческих самцов, с серебристыми волосами и крючковатым клювом.

А на дне, тут и там, лежали мертвые дельфины. Альта и Аурис не успели или не смогли. Они взорвали людей, но не спасли братьев. Ни тех, кто был заперт в бассейне, ни тех, кто остался на свободе. Их жертва была напрасной.

Мел кружил над телами, в полной растерянности, не представляя, что делать дальше. Он один, единственный дельфин без племени, плавающий в этой красной от крови воде. Зачем ему жизнь? Кому теперь нужны законы, в которые он так верил? Он мечтал освободить своих братьев от господства людей. Что ж, он их освободил.

Внезапно, среди других светлых тел он различил Донниса. Его, лучшего друга, он узнал бы из тысячи!

Мел стремительно поплыл вниз, так быстро, как только мог, и уже совсем скоро опустился на песок рядом с ним. Доннис был еще жив.

Мел коснулся его плавником, и тот открыл глаза. И вдруг слабо улыбнулся.

– Мел! – прошептал он довольно, – Старина Мел! Как хорошо, что ты здесь!

– Дон! – Мел чувствовал, что задыхается от волнения и не может говорить, – Ты жив! Это чудо, ты жив! Я сейчас, я помогу тебе!

– Прекрати, не надо… – Дон говорил с трудом. – Мел! Пещера… Секретная пещера… Наша пещера!

– Да, она прекрасна, Дон, может, ты еще увидишь ее, если поправишься!

– Нет, Мел… Плыви туда! Плыви в пещеру… Секретная пещера…

– Зачем мне туда? – удивился Мел. – Взрыва больше не будет, не бойся! Все закончилось. Подводная война тоже закончилась. Люди развязали ее и сами погибли. Так бывает.

– Мел, ты думал, я предатель, да? – с трудом выговорил Дон, снова улыбнувшись, – Вот, как ты думал о лучшем друге!

– Нет, я так не думал…

– Думал, знаю, что думал… Ты считал, что я уплывал, чтобы предупредить Улисса! Но это не так… я не предатель, Мел. Я уплывал по важному делу. Потому что, – может я и не самый умный в племени, – но я всегда знал, что из ваших гениальных идей ни черта не получится! Не получилось у Калпе, не получилось ни у кого, и у тебя бы не вышло! Ты сам все поймешь, когда попадешь в пещеру…

Дон закрыл глаза.

– Дон, Дон, нет! Не оставляй меня! Ты не должен, ты мой лучший друг, я остаюсь один, разве не видишь! Альта умерла. Дживас умер. Элиус, Велма, все! Если ты бросишь меня одного, я сочту это предательством, Дон! Я скажу, что ты был предателем!

– Нет… не был… Секретная пещера… – прошептал Доннис вместо ответа.

Через несколько минут его не стало, и Мел понял, что остался один. Теперь он был братом без братства. Не осталось ни светлых, ни черных. Никого.

Безутешный, он не знал, сколько времени пробыл у тела Донниса. И лишь когда день в очередной раз сменил ночь, Мел вдруг очнулся и вспомнил о последней воле друга. Доплыть до Секретной пещеры. Это было его единственное, последнее задание. Последний долг, последний Великий закон. А ведь он думал, что Дон был предателем! А им оказалась Дельфа… Да и то, скорее всего, она просто сболтнула лишнее, вряд ли она намеренно рассказала Улиссу об их планах. Улисс был умен, ему достаточно намека, чтобы обо всем догадаться. Нельзя было доверять их сокровенные планы этой болтливой самке! Все приходит с опытом, печально подумал Мел.

Мел снова пересек подводный город и направился к выходу из лагуны. Он нырнул в лабиринт со страхом, потому что знал, что воспоминания нахлынут на него, словно Большая волна. Так и произошло. Каждый поворот, каждый тоннель вызывал в памяти картины детства, их шалости с Доном, их игры, и те минуты, которые он проводил здесь с Альтой. При мысли о ней, он снова почувствовал боль. У него не будет пары, не будет детей. Краб-отшельник ошибся. Ничего уже не будет. Пустота заполнила все вокруг. Море никогда не станет прежним. Все закончилось.

Уж лучше бы оставались люди, уж лучше бы все было, как прежде, с горечью подумал он. Цена свободы оказалась слишком высокой! Мел опустился еще глубже и вскоре оказался у входа в Секретную пещеру. Как ни странно, вход был закрыт большим тяжелым камнем.

– Неужели, Дон считал, что я могу его отодвинуть! Он хорошо обо мне подумал! – сказал Мел, обращаясь к самому себе, ведь больше было не к кому, а потом попытался сдвинуть валун.

Он пробовал снова и снова, наконец, камень слабо шевельнулся и откатился в сторону. Мел, почувствовав, как забилось сердце, медленно заплыл в темноту пещеры. На миг у него мелькнула мысль, что вдруг, откуда ни возьмись, здесь появится Альта! Он знал, что этого не может быть, но ведь случаются же чудеса!

Мел остановился и замер, пытаясь привыкнуть к полной темноте. Пока еще его глаза ничего не различали.

– Кто здесь? – пискнул вдруг чей-то тоненький голос, и Мел вздрогнул от неожиданности.

– Это я, – растерянно сказал он.

– Кто я? – продолжал настаивать голосок, – Я – это не ответ! Ты кто?

– Я – Мелвис, дельфин. А ты кто?

– У меня нет имени. У нас ни у кого еще нет имен. Но нас здесь много!

И в этот момент, глаза Мела, наконец, привыкли в темноте, и он различил несколько десятков маленьких дельфинят, малышей, еще только-только ставших самостоятельными. Он вскрикнул от неожиданности! Так вот зачем уплывал Дон! Вот, что он спрятал в пещере их детства! Он спрятал здесь будущее!

Мел выплыл из пещеры, и дельфинята, не спрашивая, последовали за ним.

– А где мама? – спросил один из них, когда они снова оказались в синей морской воде, куда проникал яркий солнечный свет.

Мел обернулся. Здесь были и светлые, и черные маленькие дельфины. Он не знал их родителей. А имен у них не было.

– Мамы больше нет, – ответил он. – Никого нет. Все уплыли. Остались только мы. Нам тоже надо уплывать.

– Мы поплывем за ними? – спросил другой дельфиненок.

– Нет. У нас другая дорога. Мы поплывем сами по себе. Только мы.

Дельфинята замерли и выстроились в шеренгу.

– Так нельзя! – сурово произнес один из них. – Если ты – взрослый, ты должен дать нам имена. И ты должен нас обучать! Или ты не знаешь правила? Мне мама так говорила!

Мел вздохнул. Он знал правила. Так и есть. Он должен дать имена этим малышам, раз этого не успели сделать родители.

– Ты будешь Доннис, – ответил он смелому малышу. – Ты – Аурис.

– Ты – Альта, – обратился он к самой симпатичной молоденькой самочке. – Ты – Калпе.

Дельфинята согласно кивали, пытаясь запомнить новые имена.

– Торис, Велма, Элиус, Ярис….

Мел продолжал и продолжал, вспоминая имена друзей, пока, наконец, все малыши не были названы. Он вздохнул: столько еще осталось имен, которым не хватило новых обладателей! Погибших было куда больше выживших. Ничего. Он прибережет их для новых поколений.

– Ну что, теперь поплыли, за мной? – он вопросительно взглянул на них. – Мы должны будем пойти вместе с Большим течением в южные моря. Туда, где много рыбы и где мы сможем себя прокормить! Держитесь поближе ко мне. Не отставайте и не теряйтесь! Рядом с нами поплывут другие жители моря, не обращайте на них внимания, никто вас не тронет. Если вдруг кто-то отстанет – плывите по течению, океан сам приведет вас, куда нужно. Понятно? Тогда поплыли!

Но дельфинята упорно продолжали стоять на месте.

– Ты что, совсем ничего не знаешь?! – с возмущением проговорил вдруг своим тоненьким голоском тот, кого он назвал Доном в честь лучшего друга. – Как мы можем с тобой плыть? Сначала ты должен стать нашим учителем! Ты должен нас обучить!

– Но чему вас учить? – растерянно переспросил Мел. – Я не знаю…

– И мы не знаем, но должен! – хором крикнули малыши, – Так мама сказала!

Мел задумался. Какая удивительная, парадоксальная, наиглупейшая ситуация! Он, единственный из всех дельфинов, признанный Необучаемым, тот, кто ничего так и не смог усвоить сам, – должен обучать этих малышей. Других наставников нет, положение безвыходно.

– Часто обучает именно тот, кто не умеет сам, у людей так всегда бывает, – вспомнились ему слова Донниса.

Чему же он может их научить? Малыши продолжали смотреть на него, и в их глазах читался немой вопрос. Они терпеливо ждали, когда начнется обучение. Мел вздохнул.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Слушайте и запоминайте. И никогда, слышите, никогда не нарушайте того, что я сейчас скажу. Ни при каких обстоятельствах. Никогда. Обещаете?

– Обещаем! – снова нестройным хором крикнули дельфинята.

– Отлично. Тогда поплыли. Плывите рядом, слушайте и запоминайте.

Дельфин должен жить в своем племени. Все дельфины – братья.

Дельфин должен быть свободным.

Дельфин должен сам ловить свою рыбу и не брать пищу у людей.

Дельфин должен держаться подальше от людей и от суши.

Дельфин должен поддерживать гармонию океана и соблюдать его правила.

Дельфин убивает лишь добычу.

Дельфины – мирные существа и не причиняют зла другим.

Малыши тоненькими голосами повторяли за ним слова Великого закона, одновременно работая плавниками и хвостами.

Совсем скоро Большое течение подхватило их и понесло Мела и его маленькое племя к южным морям.

Мимо, держась за спину плоской гигантской черепахи, проплывал краб-отшельник. На миг его глаза встретились с глазами дельфина.

– Он знал, он все знал с самого начала! – подумал вдруг Мел. – Он говорил, что Альта останется с Аурисом. А у него, Мела, и без нее будет много детей. Так и вышло. Теперь у него много детей, больше, чем у какого-либо дельфина со времен возникновения океана! И он только надеялся, что никого из них не коснется подводная война, и что никому из них не придет в голову однажды взять рыбу у человека.

– Запомните, рыба, пойманная вами, куда вкуснее чем та, которую вам дали. Это вкус свободы. Когда почувствуете его – не теряйте больше, – продолжил он свои объяснения.

– А если не получается поймать? – спросил кто-то.

– Значит, с тобой поделится племя. Помните, дельфин дельфину – брат. Это вечный закон.

– Что значит «вечный»?

– Значит – он будет всегда.

– Как океан?

– Как океан.

Дельфинята понимающе закивали. Океан был их мерой, они все сравнивали с ним. Мел вдруг подумал, что это правильно. Меньше, чем океан – значит, не имеет смысла. Подводная война была меньше, чем океан. Корабли людей и их трубы меньше, чем океан. Сами люди были меньше, чем океан.

Он и Дон, он и Альта, – вместе были больше, чем океан. Великий закон был больше, чем океан, а может и больше, чем сама земля. Как знать, может быть, и там, на суше, действует тот же закон, просто люди не знают об этом? Кто-то должен им рассказать. Кто-то, но не я. Дельфин должен держаться подальше от людей и от суши. Дельфин должен быть свободным.

Так думал Мел, а большой океанский тракт уводил их все дальше от подводного города и любимой лагуны, в которую они никогда уже не вернутся.

Там, наверху, бушевали грозы, поднимались к небесам могучие волны, а здесь, в глубине, было тихо и спокойно.

Они плыли далеко, туда, где у горизонта, море сливается с небом, к самому-самому солнцу. Краб-отшельник был прав насчет Альты, прав насчет детей, но насчет этого он точно ошибся!

Теперь Мел был абсолютно уверен, что когда солнце уходит за горизонт и спускается в море – до него можно доплыть.

 

Легенда о сарматах.

История одной монеты

 

Справа и слева высились горы. Зеленые их склоны становились все более крутыми, дороги вдруг сделались узкими, поэтому путешественникам пришлось оставить автомобили и пешком добираться до конной базы. Они долго шли по бесконечным тропам, пересекаемым узкими ущельями, через которые были перекинуты легкие мостики, пока не добрались до места назначения – небольшой огороженной площадки. Вдалеке виднелись домики и конюшни. Там им подобрали лошадей, достаточно смирных даже для начинающих наездников, и они двинулись дальше, вверх, одной колонной, в которой соблюдалась строгая иерархия: лошади шли одна за другой именно так, как привыкли, не пытаясь обогнать предшественника.

Они поднимались все выше, и дороги становились все уже, кроме того, после дождя они были размыты, копыта скользили по мокрым камням, и всадники крепко держались за седла вспотевшими от волнения руками: верховую езду по горам даже на хорошо обученных лошадях трудно назвать абсолютно безопасной.

– Смотрите, – вытянул руку проводник, он остановился, указывая вперед, туда, где в туманной дымке едва можно было различить что-то белеющее, – Это тот самый генеральский дом. Там ходят призраки.

– И что видят люди?

– Говорят, являются призраки генерала и его семьи. Они были расстреляны в гражданскую и не похоронены. Они ходят, шепчутся, что-то поют: по ночам лучше не приближаться к этому дому.

– А сам-то ты видел что-нибудь подобное?

Проводник неожиданно нахмурился.

– Может, и видел, – мрачновато сказал он. – Но об этом не говорят, и я не буду рассказывать. Поехали уже.

– Далеко еще? Нам встретятся другие дома?

– Дальше уже ничего нет. Только крепостные стены. И башня наверху.

– Сколько лет стенам? – спросил кто-то.

Проводник усмехнулся.

– Это к вам вопросы, – ответил он. Раздались смешки, и колонна двинулась дальше. Нещадно палило солнце, лошади вздрагивали и били хвостами, пытаясь отогнать назойливых мух. Потом за перевалом действительно показались крепостные стены, и всадники забыли о страхе и усталости, они поднялись в стременах, всматриваясь в древние руины. На вершине горы возвышалась старая, потемневшая от времени башня, на которой были закреплены прожектора, отмечавшие самую высокую точку горного хребта.

– Про эту башню тоже недоброе рассказывают, – снова нарушил молчание проводник.

– И что именно? – почти хором спросили его спутники.

– Говорят, много лет назад здесь держали пленницу. Она умерла от горя, и ее душа до сих пор бродит вокруг башни. Я сам видел девушку в белом платье, здесь, на дороге…

– А может, это была обыкновенная девушка?

– Которая ночью брела одна по горам? Да еще в платье?! Бог с тобой! – возмутился проводник.

– Ночью там страшно?

– Там даже днем страшно. Бродят волки, летают орлы. И очень тихо. На многие километры не встретить ни одного человека. А как подумаешь о привидениях, так еще хуже становится, – серьезно ответил проводник.

– А ну стой! – скомандовал он. – Дальше пешком.

Всадники спешились и, привязав лошадей, направились к стенам, расчищая себе дорогу – узкая тропка уже успела зарасти: люди добирались сюда нечасто. Сквозь древние камни стен пробивались мощные зеленые ростки – столь наглядное превосходство жизни над смертью. Однако это еще больше мешало идти, продвигаться вперед становилось все труднее. Наконец проводник сделал знак остановиться.

– Пришли, – довольно произнес он, бросая на землю тяжелый рюкзак.

Закипела работа, раздавались веселые голоса, радостные крики, смех, а сам проводник опустился на большой плоский камень и молча сидел, размышляя о чем-то своем, далеком от древних крепостных стен.

Потом солнце потемнело, опустилось к горизонту, и колонна направилась обратно, всадники возвращались в город, в гостиницу. Это был путь от древнего мира к привычному для них современному комфорту. И они не скрывали своей радости.

Здесь, на пологом, лесистом склоне остались лишь четверо, приехавшие издалека, смельчаки, безумные мечтатели, надеявшиеся найти то, что искали. Они развели костер и, когда совсем стемнело, сели вокруг, глядя на взлетающие к звездному небу искры. Над костром в котелке кипятилась вода для чая, а пока сидевшие вокруг довольствовались грузинским вином, разлитым в пластиковые стаканы.

Виктор, седеющий мужчина, с лицом, обгоревшим на южном солнце, довольно причмокнул, допив вино, и предложил:

– Еще по одной?

Не дожидаясь ответа, он разлил вино, и произнес тост:

– За успех экспедиции! Да здравствует благородная наука археология!

Его спутники горячо поддержали речь, а Саня, молоденький инструктор по верховой езде, сопровождавший археологов, наморщил нос, показывая, что этот тост не имеет к нему отношения.

– Ничего, еще пару лет и поедешь в Москву, будешь изучать историю, потом присоединишься к нам! Не век же тебе с лошадьми возиться! – утешил его Виктор, похлопав по плечу.

– Не хочу я в вашу Москву, – возразил Саня, было очевидно, что он сказал это просто так, и еще не определился со своим будущим. – Давайте другой тост.

Виктор снова разлил вино.

– Тогда за Северный Кавказ, за красоту окружающих нас гор!

Саня кивнул.

– Ночь в горах прекрасна! – продолжил Виктор и вдруг, хитро усмехнувшись, обратился к своей молодой миловидной спутнице, – Ну как, не страшно?

Дилара улыбнулась.

– А что, должно быть? – спросила она. – Где мы?

– Когда-то давно, много лет назад здесь было древнее кладбище сарматов. Ты сидишь на чьей-то могиле. Местные жители рассказывают множество историй о призраках. Слышала нашего проводника?

Дилара снова улыбнулась.

– Саня меня защитит, – ответила она.

Если бы не темнота, она увидела бы, что молоденький Саня покраснел и смутился, а впрочем, об этом она могла догадаться и в темноте. Работавшая в научном институте, всегда окруженная мужчинами, считавшими ее красавицей, Дилара, или Диля, как обычно называли ее, вскоре и сама поверила в свою красоту и обрела уверенность в собственных силах, зачастую более неотразимую, чем сама красота. Объективно ее внешность была далека от классических канонов, но внутренняя уверенность и некоторое очарование молодости, в сочетании со стройной фигурой и несколько экзотическими чертами лица, унаследованными от отца-башкира, позволяли выделить ее среди других девушек. А впрочем, в их институте почти не было других, молодые редко увлекались наукой настолько, чтобы посвящать этому жизнь.

– Анатолий, – обратилась она к своему третьему спутнику, молодому мужчине, чуть за тридцать, который молча сидел, глядя на огонь. – Расскажите про это кладбище? Что мы можем найти здесь?

Анатолий молча пожал плечами, но ничего не ответил. Дилара знала, что он всегда смущался ее присутствием, и его молчание позабавило ее.

– Анатолий! – протянула она.

Он кашлянул.

– Скифы и сарматы произошли от иранского народа, причем современная наука утверждает, что сарматы заняли место скифов. До наших дней дошли погребения скифов – огромных размеров курганы на юге страны, которые к великому сожалению, в большинстве своем разграблены и уже не представляют значительной исторической ценности. Сарматы были родственным скифам народом, который включал в себя многочисленные племена: аланов, роксаланов и многие другие. Современные жители Кавказа: осетины, ингуши, чеченцы, черкесы, – все они являются потомками славных сарматских воинов. Это сейчас здесь Кавказ, а много веков назад эта обширная территория называлась Сарматией, и горы носили название Сарматийских. На западе страна граничила с римской империей, поэтому для тех времен характерны многочисленные столкновения между римлянами и сарматами, которые в итоге привели к ослаблению обоих государств. Многие географические названия, сохранившиеся до наших дней, были заимствованы у сарматов, как то: Дон, Днестр, Дунай, – Анатолий замолчал, но Дилара сказала:

– Еще!

И он продолжил.

– Археологические материалы свидетельствуют о достаточно низком развитии культуры сарматов, почти все, что мы сможем найти в этих захоронениях, было сделано не самими сарматами, а получено ими как военные трофеи, как я уже сказал, они были кочевниками и воинами, а не ремесленниками. Мы сможем найти здесь вещи, имеющие римское и греческое происхождение, ну если нам повезет, конечно. Собственная бедность культуры сарматов приводила к их неизбежной ассимиляции с оседлыми племенами несарматского происхождения.

– И что конкретно мы сможем найти? – спросила Дилара, – Что из того, что может быть полезно для нашего исследования?

Осознано или неосознанно она подчеркнула слово «нашего».

– Скорее всего, керамику, – ответил Анатолий. – Сосуды, кувшины, кружки. В основном, как я уже сказал, изготовленные не сарматами, а местными кавказскими племенами. Возможно оружие, оно обязательно при погребении даже для женщин. Оружие занимало ведущее место в быту сарматских племен, они жили военными набегами, от похода до похода. Их оружие было весьма качественным, некоторые ножи мы могли бы использовать и сейчас.

– Серьезно? – заинтересовался Саня. – А что конкретно?

Анатолий пожал плечами.

– Мечи, кинжалы, ножи, ну и копья, стрелы, конечно. Железные наконечники.

– А украшения? – спросила Дилара.

– Тоже, – подтвердил Анатолий, – Браслеты, подвески, головные уборы. Их носили и женщины и мужчины. Это традиции, унаследованные еще от иранских предшественников. Но нашей целью является не только изучение сарматской культуры, а попытка выяснить, что же именно было у них своего, а что они заимствовали у кавказцев, римлян, иранцев, скифов…

– И кладбище – лучшее место для этого, – заметил Виктор.

– К сожалению, здесь, на Кавказе почти нет курганов, – согласился Анатолий, – поэтому наша задача сложна. Но будем надеяться, что нам повезет.

– Почему же, – возразила Дилара, – разве здесь нет катакомб, характерных для могил сарматов?

– Конкретно здесь – нет, к тому же они в большинстве своем изучены и разграблены. Катакомбы ближе к северу, это выдающиеся памятники, оставшиеся нам от сарматов. Но они не дают ответа на многие вопросы, поэтому мы здесь.

– Так сколько лет этим стенам? – поинтересовался Саня.

– Сложно сказать, – заметил Анатолий. – В идеале, нужна экспертиза. Сарматы появились здесь где-то за двести лет до рождества Христова. Но я думаю, что эти постройки относятся к началу нашей эры…

Воцарилось молчание. Потом Саня поднялся.

– Надо палатки поставить, – сказал он. – Поможете? И лошадей напоить!

– Лошади святое, – ответил Анатолий, и Дилара хихикнула, ей всегда казалось, что в его лице есть что-то лошадиное, может быть из-за очень крупных белых зубов и близко посаженных глаз.

Анатолий с готовностью поднялся и последовал за мальчиком в темноту. Дилара и Виктор остались у костра одни. Некоторое время они сидели молча, глядя на взлетающие искры.

– Как красиво, – сказала она, нарушив молчание.

Виктор кивнул. В эту минуту он думал вовсе не о красоте огня. Он думал о том, что его спутница еще слишком молода, еще слишком живы в ней идеалы, еще слишком мало значила для нее наука в сравнении с собственными чувствами и эмоциями. Она совсем не знает жизни, ей неведомо пока, где проходит невидимая грань между важным и ненужным. Как уговорить, как заставить ее принять их предложение? Как представить его в том выгодном свете, в бликах которого не видно движений совести?

Он осторожно кашлянул и сказал:

– Совсем как тогда, когда мы работали на Кипре. Это было еще до твоего прихода. Знаешь, там, за границей, совсем другой мир… Так не похожий на наш. Это странно, казалось бы, то же солнце, те же горы, то же море, – а все другое… Впрочем, ты сама скоро поймешь.

Дилара удивленно подняла на него глаза.

– С чего вы взяли? – спросила она.

Виктор пошевелил палкой раскаленные угли.

– После представления твоего научного исследования мы отправим тебя на стажировку в Грецию.

Дилара молчала, он выжидательно смотрел на нее.

– Почему меня? – спросила она, наконец, зная, что он хочет услышать этот вопрос.

– А кого же?

Дилара пожала плечами.

– Анатолий сделал для этой работы гораздо больше, если быть честной, – сказала она.

Виктор усмехнулся, он старался, чтобы его голос казался естественным, но фраза все равно прозвучала фальшиво.

– Ну, Дилечка, дорогая моя! Мало ли кто и что сделал! Анатолий редкий человек, он большой ученый, второго такого археолога не сыщешь, ну и что спрашивается? Как ты думаешь, у кого больше шансов представить наш институт зарубежным партнерам, у кого, как не у молодых, перспективных, красивых? Твое лицо – наша визитная карточка. К тому же ты способный ученый и тоже много сделала для работы.

Дилара вздохнула. Перспективные, красивые… Да, предложение было заманчивым, она всегда мечтала стажироваться за рубежом. После стажировки перед ней распахнутся совсем другие двери, открывающие путь к новым возможностям. Хотя Анатолий… С другой стороны, она же не сама предложила свою кандидатуру. Ее выбрали, почему она должна отказываться?

– А представь себе Грецию, – продолжал Виктор, – Ласковое бирюзовое море, прозрачное настолько, что и на глубине ты видишь дно, теплое солнце, спокойствие, словно застывшее в воздухе, цветущие деревья, зеленые горы, и кругом памятники старины, кругом история, каждый камень – часть мифа или легенды.

– Вы начальник отдела, Виктор Борисович, – сказала Диля. – Вам и решать.

– Вот и отлично! – он похлопал ее по плечу. – После экспедиции подкорректируете исследование, и начнем оформление. За успех!

Он протянул Диларе еще один стакан вина, потом обнял ее и расцеловал в обе щеки.

– Сейчас скажет, что я восточная принцесса! – пронеслось в голове у Дили.

– Красавица ты наша восточная! Принцесса! – восторженно выпалил Виктор.

И откуда у людей в таком возрасте столько эмоций, восторгов, думала Дилара, видимо, у мужчин душа с годами меньше изнашивается. Мне еще и тридцати нет, а я уже не могу чувствовать так, как раньше… Неужели это все? Неужели же я уже кончилась, как кончается лето и начинается осень? Неужели же вот так я смогу закрыть глаза и сказать себе, что все в порядке, забыть о роли Анатолия, принять предложенное и начать новую жизнь? Почему все и всегда так сложно? Она думала о том, что никогда, ни разу не испытывала того, что другие называют «покоем», что-то все время звало ее куда-то, мучило и терзало, держало в напряжении, не ослабевавшем ни на минуту.

Вернулись Саня и Анатолий. Они присели к костру.

– Ну, как наши палатки? – спросил Виктор.

– Порядок! – кивнул Саня. – Толь, ну что ты молчишь? Покажи, что нашел? Или себе забрать хочешь?

Дилара и Виктор повернулись к Анатолию и заметили радостный блеск в его глазах. Анатолий вытянул руку, на его ладони лежала золотая монета.

– Что это? – изумленно спросил Виктор.

– Древняя сарматская монета, золотая, – и отвечая на немой вопрос Дилары, добавил, – В земле нашел, когда колышки для палатки вкапывал.

– Можно посмотреть? – попросила она, и он протянул ей монету. Монета оказалась тяжелой, чистое золото, и почти совсем истершейся.

– Красота! – восхитилась Дилара, и Анатолий гордо улыбнулся, он был доволен, что сумел порадовать ее.

Виктор вытащил журнал и записал в него находку.

– Монету экспроприирую для исследования, уж извините! – сказал он, но Дилара спрятала руку за спину.

– Нет, Виктор Борисович! Позже заберете! Я же ее не украду! А пока, пусть она побудет с нами!

– Да зачем тебе эта монета? – удивился Виктор.

Дилара лукаво взглянула на Анатолия из-под длинных ресниц.

– Вот, говорят, что у нас Анатолий большой ученый… И книжки исторические пишет… Пусть он нам расскажет историю этой монеты. А мы послушаем, – сказала она. – Спать еще рано!

На лице Анатолия отразилась смесь изумления и смущения.

– Как я могу? – сказал он, – Я не знаю, с этой монетой могло произойти что угодно.

– А вы попытайтесь, – произнесла Дилара тоном, не терпевшим возражений, и он в ответ лишь обреченно вздохнул.

– Ладно, дайте монету, я попробую, – сказал он.

Дилара протянула ему монету, Анатолий долго разглядывал ее, глядя на блики огня, отражавшиеся на ее золотой поверхности.

– Что ж… Сказал Анатолий. – Я плохой рассказчик, пишу лучше, чем говорю. Но мне кажется, я знаю, что было с этой монетой…

Его спутники молча слушали, глядя на дрожащие языки пламени.

 

***

Давным-давно, задолго до начала нашей эры, воинственные племена скифов, люди сильные и прекрасные, смелые воины и опытные наездники, покинули земли Азии, и ведомые своим царем, отправились на запад, искать новые пастбища и новых врагов, которых они могли победить. Скифы шли, уничтожая все на своем пути, пока однажды не оказались в стране, где жили лишь прекрасные женщины, давшие завоевателям решительный отпор. Смелые воительницы превосходили скифских воинов в умении метать копья и стрелять из луков, но скифские всадники были лучшими наездниками. И однажды, когда сошлись в смертельном бою две армии, расступились тучи, и сошла на землю прекраснейшая из всех богинь – Афродита.

– Зачем вы воюете, – спросила она, – все вы поклоняетесь мне, так зачем же вам убивать друг друга?

И послушались ее воины, и остались они в этой стране, и взяли смелых воительниц в жены. И от брака между отважными скифами и неукротимыми амазонками родилось новое племя – сарматы, и не было равных им в силе и выносливости, в смелости и доблести…

Анатолий прервался.

– Виктор, это не надо записывать в журнал, – сказал он, – Я говорю здесь не об исторических фактах, которые, как вы знаете, отличаются, а рассказываю легенду.

– Неважно, нам нравится, – прервала Дилара. – Вы отличный рассказчик. Продолжайте, мы слушаем!

Анатолий улыбнулся и продолжил свой рассказ.

Королевство сарматов простиралось на Восток до Уральских гор и на Запад до реки Дунай, оно занимало степи Казахстана и узбекские пустыни. Но центр Сарматии был здесь, на юге России, у подножья Кавказских гор, до берегов реки Дон.

Как описывали древние историки, это было племя воинственное, свободное, непокорное, жестокое, и даже женщины участвовали в войне наравне с мужчинами. Сарматы жили кочевниками, завоевателями, убитых же хоронили они в степях, строили высокие курганы, сохранившиеся до наших дней. Однако здесь, на Кавказе, смешавшись с местными племенами, сарматы остановились, образовали поселения и даже перестали строить курганы – горы сами были местом, пригодным для погребения.

Наша история началась тогда, когда умер царь, которому подчинялись кавказские племена сарматов, и его место занял старший сын, Тасий, а младший брат Тасия, сарматский принц Алан, поклялся ему в вечной верности. Увидев искреннюю любовь между братьями, их мать, истинная воительница, дочь амазонок, приказала сделать эту золотую монету, с изображением профиля отца братьев и отдала Тасию.

– Смотри на эту монету и помни о братской любви, о любви к своему народу и к своим предкам, – сказала она, и с тех пор Тасий всегда носил эту монету с собой.

Тасий был царем, которого любили подданные, он был отличным полководцем и именно под его руководством были возведены эти крепостные стены, которые охраняли покой сарматов от многочисленных врагов. Особенно частыми были столкновения воинственных и смелых сарматов с римлянами, чья неуемная жажда наживы и стремление подчинить весь мир могущественной империи, гнали их все дальше на восток. Римляне обосновались на южных границах современной России, они чаще и чаще устраивали вооруженные набеги на крепости сарматов.

Однажды царь Тасий направил отряд, под предводительством своего брата Алана на западные границы сарматского королевства, где участились нападения германских племен. А когда Алан вернулся домой, то увидел разрушенные стены, сожженные дома, и не нашел он брата и матери: царь и царица были убиты жестокими врагами. Алан приказал готовить тела к погребению и, снимая одежду с тела убитого брата, обнаружил, что при нем не было заветной монеты: убийцы забрали ее. Тогда Алан поклялся, что не пожалеет жизни, но найдет того, кто взял эту монету, найдет, чтобы убить. Он принес жертву богам и дал страшную клятву на крови жертвенного животного:

– Я убью того, у кого будет монета, или же умру сам, – сказал он.

После этого он собрал отряд, чтобы пойти к римским поселениям, и, уничтожив их, найти убийцу брата и матери.

Убийцей же был Клодий, наместник римского императора на восточных землях, граничивших с Сарматией, и сейчас он вез в кармане своего платья золотую монету, чтобы преподнести ее в дар невесте, красавице Валерии, девушке из благородного рода, приходившегося родственным императорскому. По красоте и богатству ей не было равных на восточных поселениях, и лишь она одна годилась в жены Клодию. К тому же он искренне любил свою невесту, недаром, помимо монеты несколько лет назад привез ей еще один подарок: прекрасного черного скакуна с белой звездой во лбу, такого, какие жили только в восточных степях и каких нельзя найти в самом Риме.

Валерия тогда радостно улыбнулась жениху и сказала:

– Я назову его Скиф, по названию земли, откуда он пришел! – девушка ласково посмотрела на Клодия и, смутившись, поправила длинные золотые волосы.

Она не любила жениха, но знала, что ее доля – стать его женой, и ждала лета, когда была намечена их свадьба.

– Знай, что никто на этой земле не будет любить тебя так, как я, и как этот конь, – сказал ей на это Клодий, – Никогда и ни за что не оставляй его. Он – твой.

– Хорошо, – кивнула Валерия. – Я его не оставлю. Обещаю.

Словно понимая ее слова, Скиф коснулся мягкими губами ее ладоней, и она засмеялась.

И вот, вернувшийся после похода, Клодий вытащил из кармана золотую монету и протянул девушке.

– Вот, возьми. Я забрал это у наших врагов, это мой трофей.

– Какая красивая! – восхитилась Валерия. – Я всегда буду носить ее с собой!

Она долго разглядывала монету, а потом положила ее во внутренний карман, чтобы никогда не расставаться с ней, как некогда царь Тасий.

– Мы дождемся свадьбы, а потом я попрошу императора, чтобы он позволил нам вернуться в Рим. Здесь становится слишком опасно. Эти дикари норовят уничтожить наши города.

– Разве Рим не достаточно силен, чтобы справиться с какими-то дикарями? – с вызовом спросила Валерия.

– Ты не видела их. Они сражаются так, как если бы сам Марс руководил ими. И даже женщины дерутся и убивают наравне с мужчинами. Ты не поверишь, но девушка в этой варварской стране не может выйти замуж, пока ее рука не сразит первого врага!

– Не может быть! – изумилась Валерия, – Наши женщины совсем другие…

– Поэтому тебе не следует оставаться здесь. Мы скоро вернемся в Рим.

– Я боюсь за тебя! В битвах тебя могут убить!

В ответ Клодий лишь рассмеялся и показал ей красивый кинжал, висевший у него на поясе.

– Этот кинжал сразит любого врага! – сказал он. – Даже после моей смерти он отомстит за меня! Но не бойся. Я буду долго жить!

Валерия согласно кивнула, она должна будет слушаться мужа, хотя ей нравилась эта земля, нравились простые люди, ее любившие и восхищавшиеся ее красотой. Ей нравилось гулять с верным Скифом по бескрайним равнинам и скакать на нем быстрее ветра.

Однако Клодий был прав, говоря об опасном соседстве, ближе к лету, за несколько месяцев до свадьбы Валерии, гонцы принесли известие, что войско сарматов движется к границам империи и настроены эти всадники воинственно. Клодий возглавил войско, которое двинулось навстречу врагам, и послал в Рим за подмогой. Обе армии шли навстречу друг другу, и однажды сошлись в смертельной битве, в которой было множество убитых и раненых. И одним из убитых стал полководец Клодий, павший от удара брошенного рукой принца Алана копья. Алан склонился над поверженным, как делал это всегда, невзирая на битву, и проверил содержимое его карманов. Но не нашел золотой монеты и продолжил сражение, не зная, что уже отомстил за смерть матери и брата. Его внимание привлек красивый кинжал, который Клодий носил у пояса, и Алан забрал его себе, на память об убитом им знатном воине.

Мощный удар конницы сарматов отбросил римскую армию назад, почти к самым границам, и сарматы продолжили наступление.

– До каких пор мы будем продолжать наступление? – спрашивали уставшие воины.

– Пока не уничтожим их города, пока не найдем тех, кто убил наших родных, – отвечал Алан. И армия продолжила наступление.

Между тем, Валерия получила известие о гибели своего жениха и долго плакала, ведь она привыкла к нему, кроме того, раньше ее жизнь была определена, теперь же она мучилась в неизвестности. Совершенно очевидно, что более достойного жениха ей не найти, и девушка решила в ближайшее время вернуться назад в Рим. Родители убеждали ее отказаться от этого опасного путешествия, и она еще больше отдалилась от внешнего мира, целиком погрузившись в свое горе. Единственное существо, с кем делилась она переживаниями, был верный конь Скиф, который поводил ушами, когда она рассказывала, как если бы понимал человеческую речь, и в его грустноватых глазах светилось сочувствие к горю красавицы. Она же гладила бархатную морду коня и думала, что теперь, когда Клодия не стало, есть только одно существо, которое может любить ее – Скиф.

– Пусть будет так, – решила Валерия. – Я останусь здесь, я никогда не выйду замуж. Я буду жить воспоминаниями о своем женихе, а Скиф составит мне компанию.

Родители были удивлены ее нежеланием принимать новых сватов, они никогда не замечали в своей дочери любви к Клодию, но не настаивали, понимая, что ей нужно время, чтобы оправиться от пережитого.

Однако человеку не дано знать свою судьбу, и жизнь Валерии сложилась иначе, чем представляла себе красавица. Все переменилось в один из летних дней, когда она ехала по степи на своем коне, вдруг появилось облако пыли, оно быстро приближалось. Сначала Валерия подумала, что это римские гонцы, но потом стало ясно – римские всадники не могли двигаться так быстро, а значит, это были сарматы! Она развернула лошадь, но всадники были уже слишком близко, они заметили ее и теперь преследовали. Скиф был быстроног, но наездница из Рима не могла сравниться с рожденными от амазонок, чьи ноги никогда не покидали стремян, поэтому скоро всадники настигли девушку, один из них перекинул ее через седло, другой взял за поводья Скифа и они направились в лагерь с добычей. Туда, где их ждал предводитель.

– В чем дело? – спросил Алан, заметив довольные лица своих вернувшихся всадников. Один из них приблизился к нему.

– Принц, – сказал он, – Мы видим, что с тех пор как не стало нашего короля, ты не находишь себе места. Мы принесли тебе подарок, надеемся, он обрадует тебя.

И он подтолкнул испуганную Валерию вперед, туда, где стоял сарматский принц. Алан смотрел на девушку, как не похожа она была на сарматок, она была прекрасна как сама богиня Афродита! И неожиданно смелый принц почувствовал странную робость, он смог только лишь сделать знак своим людям, и они неслышно исчезли, оставив его одного с прекрасной пленницей.

– Кто ты? – спросил он.

– Меня зовут Валерия, я одна из самых знатных девушек в римской империи, и вы ответите за это похищение! – дерзко ответила она. – И это я должна спрашивать, кто ты, у кого я оказалась?

– Я Алан, принц Сарматии, – ответил он. – Ваши люди напали на нашу крепость, убили моего брата и мою мать и еще многих жителей. Мы здесь, чтобы отомстить за их смерть.

– Мстить слабой женщине не к лицу принцу, – усмехнулась Валерия.

– Я не сражаюсь с женщинами, – ответил он с досадой. – Ты свободна и можешь идти куда хочешь.

Валерия внимательно смотрела на него и чувствовала, что почему-то ей не хочется возвращаться назад, она знала, что ее поступки безрассудны и необъяснимы, это было нечто новое для нее, разумной и воспитанной девушки, но неожиданно для себя она ответила:

– Как я могу уйти, я же твой подарок.

Алан улыбнулся.

– Ты можешь остаться здесь. Мы будем добры к тебе. Но женщине не место на войне.

– Я слышала, ваши женщины сражаются вместе с мужчинами.

– Да, это так. Но ты из другого племени. Поэтому, возвращайся назад и скажи вашим людям, чтобы готовились к смерти.

Она кивнула.

– У тебя красивый конь.

– Мне подарил его жених, – ответила она. – Он сказал, что никто не будет любить меня, как этот конь. Сказал, чтобы я не оставляла его, что бы ни случилось!

– У тебя есть жених?

– Был. Ваши люди убили его. Теперь я осталась одна.

Алан посмотрел ей в глаза.

– Ты найдешь нового жениха. Ты богата и красива. А тот ушел в мир, где живут боги. Не надо грустить о нем. А коня не оставляй, он единственная ценность, твой жених был прав.

Валерия вскочила в седло и тронула поводья. Она ехала медленно, понимая, что произошло что-то, что навсегда изменит ее жизнь.

Вернувшись в город, девушка рассказала, о том, что совсем рядом находится армия сарматов, готовая уничтожить римские поселения. Римляне начали готовиться к обороне, а тем временем конницы сарматов сожгли несколько окрестных деревень и небольших поселений.

Валерия напряженно слушала все, что рассказывали в городе о войне, она хотела услышать хоть что-то о предводителе врага, принце Алане, услышать, что он мертв и ее покою ничто не угрожает, но каждый раз узнав, что он жив, радовалась, что пока еще смерть не пришла за ним.

Через несколько недель армия сарматов подошла вплотную к городу. К этому времени лучшие войны востока Римской империи собрали большое войско и почти не сомневались в победе. Они выступили против сарматов, но стремительный натиск их конницы уничтожил большую часть римской армии. Растерянные, римляне готовились к новой битве. Но и сарматы, уставшие от многодневных походов, от постоянной войны, хоронили убитых и теряли веру в победу.

Через много месяцев сражений оставшиеся в живых римляне вернулись в город с победой, сарматы были разбиты. Жители города праздновали – измученные осадой они радовались свободе.

Валерия же ощущала беспрестанную странную тревогу, она все время пыталась выяснить что-либо о судьбе сарматского принца и даже ходила в храм Афродиты просить богиню защитить его.

Через несколько дней девушка узнала, что принц и около десятка его воинов были взяты в плен и их держат в подземной темнице, где пленники ожидают казни. И действительно, с этого дня на городской площади каждый день казнили одного из сарматов. Некоторые из них удостоились чести умереть в бою, сражаясь со львами или другими пленниками. Принц Алан был последним. Ему было отказано в праве умереть с мечом в руке, и весь город собрался посмотреть на казнь врага.

Когда Валерия поднималась на трибуну, слезы застилали ей глаза, но вот она увидела осужденного и в один миг все переменилась, она поняла, что жизнь опять сложится не так, как она ожидала, в глазах принца она не увидела смерти.

Он словно искал кого-то взглядом, но не узнал Валерию, ее лицо было скрыто покрывалом.

Алан был прикован цепями к столбу в центре арены. Показались палачи. Новый наместник, брат погибшего Клодия, сидевший рядом с Валерией, поднялся.

– Слушайте меня, люди! – сказал он. – Сегодня мы покончим с нашим врагом, а после эта судьба постигнет и всю Сарматию! И Римская империя, великая империя, будет простираться на восток, до самого края мира!

Толпа ответила восторженным ревом. Наместник поморщился и сделал людям знак замолчать.

– Ты действительно принц? – обратился он к осужденному.

Алан молчал.

– Отвечай! – крикнул наместник.

– В моей стране не убивают властителей других государств, словно скотину, привязав к столбу, – ответил Алан. – Если ты действительно предводитель, развяжи мне руки, возьми оружие и спустись сюда!

– Как ты смеешь… – начал, было, наместник.

Толпа загудела, людям понравилась смелость осужденного.

– Что делать? – обратился наместник к своему советнику, отцу Валерии, сидевшему рядом с ним. – Люди не простят нам быстрой казни. Но я не хочу давать ему оружие.

Советник на секунду задумался.

– Мы не дадим ему оружие. Но мы продлим ему жизнь. Он действительно принц и заслуживает, чтобы его казнили согласно всем обычаям этой страны.

Наместник поднялся и позвал одного из своих лучших ораторов, огласить его волю.

Тот сильным и красивым голосом прочел текст древней молитвы богам, и Валерия поняла, что принца решили казнить согласно древним обычаям, она почувствовала шум в ушах, все потемнело, и словно в тумане она слушала длинную речь оратора, а перед ее глазами была зеленая степь, по которой стремительно скакал Скиф, словно летел по воздуху. Она очнулась лишь в ту секунду, когда оратор произнес:

– И если среди наших женщин королевской крови найдется невеста или вдова, что захочет взять тебя в мужья, боги сохранят твою жизнь.

Оратор сделал паузу. Воцарилась тишина, здесь было не много женщин королевской крови и вряд ли хоть одна из них захочет навлечь на себя ненависть сограждан, связав судьбу с врагом, осужденным на смерть.

Секунду Валерия колебалась, потом, понимая, что выбора нет, она поднялась, и прежде чем оратор продолжил свою речь, произнесла:

– Я согласна!

Ужас и изумление отразились на лицах наместника и ее родителей, но она не видела их, она стремительно спустилась вниз, на арену, туда, где стояли Алан и оратор.

– Если он согласен, конечно, – неуверенно добавила она.

– Мне милее наши девушки, – резко ответил принц. – Но спасибо за твою смелость и доброту.

Лицо Валерии побледнело от негодования, но покрывало скрыло его белизну.

– Открой лицо, неразумная, и докажи, что твоя кровь – кровь императора Рима, – сказал оратор.

Валерия откинула покрывало и ее взгляд встретился со взглядом сарматского принца.

– Ты? Что ты делаешь? – спросил он тихо, – Ты хочешь погубить себя?

– Одумайтесь, вы одна из самых знатных женщин страны! – прошептал оратор. – Вернитесь на трибуну.

Валерия покачала головой. Оратор обреченно повернулся к принцу.

– Согласен ли ты принять то, чего не достоин? – спросил он. – Но помни, ты станешь одним из нас!

– Эта женщина так смела, что смогла спуститься сюда, могу ли я не ответить тем же! Я согласен, – ответил Алан.

И через несколько дней состоялась церемония бракосочетания, после чего родители Валерии запретили дочери посещать дом, где она выросла. Валерия понимала, что богатые римляне будут обходить ее стороной, но она не горевала, ведь и прежде ее настоящим другом был лишь Скиф, он же остался с ней и теперь.

Вечером после церемонии молодые супруги остались одни. В своей комнате сарматский принц впервые поцеловал девушку, которую встретил в степи несколько месяцев назад и чью красоту он так и не смог забыть.

– Ты не только красива, но и смела, как амазонка, – сказал он. – Ты являлась мне во снах, после сражений.

Валерия улыбнулась.

– С тех пор, как убили моего жениха, я думала, что останусь одна. А потом боги послали мне тебя. И я поняла, что только тебе принадлежит моя жизнь. Я не могла поступить по-другому.

– Мы покинем этот город и вернемся в мою страну. Там ты будешь королевой.

– Но ведь ты должен стать римлянином! – возразила она.

– Это невозможно. Я сармат. А ты моя жена. И последуешь за мной в мою страну.

– Тем более, что Рим отвернулся от меня, – сказала Валерия.

Алан снял пояс, к которому был пристегнут меч и улыбнулся.

– Мне вернули оружие, – сказал он.

Валерия взглянула на меч, потом ее внимание привлек кинжал, она осторожно вынула его из ножен, и вдруг вскрикнула, узнав кинжал своего жениха.

– Откуда у тебя это? – тихо спросила она.

– Я снял его с воина, которого убил, – спокойно ответил он. – Это наш обычай.

Валерия отошла к окну, чувствуя, как подступают слезы. Алан молча ждал.

Наконец, она обернулась.

– Это был кинжал моего жениха, Клодия, – сказала она.

Алан опустился на кровать и закрыл лицо руками, потом поднял глаза, и сказал:

– Это война, Валерия. Римляне убили моих родных.

Она подошла ближе, села рядом, провела ладонью по его волосам.

– Я понимаю. Это в прошлом.

– Ты любила его?

Она отрицательно покачала головой.

– Я люблю тебя и Скифа. Но он был хорошим человеком.

– На войне нет хороших людей. Там есть враги.

– Почему так? Мы все люди. Почему мы убиваем? Почему сражаемся? Разве нам мало места?

– Воины ищут славы. Нам нужны победы. Смерть дана, чтобы мы ценили жизнь.

Он взял кинжал из рук Валерии, положил его рядом с поясом и снова поцеловал свою молодую жену. Она улыбнулась, вытерла слезы, потом его руки сняли с ее головы покрывало, развязали пояс, поддерживавший платье, он бросил его на пол, и вместе с поясом что-то тяжелое со звоном упало на каменные плиты.

– Что это было? – спросил Алан.

– Забудь, это всего лишь монета, – ответила Валерия.

– Откуда она?

– Я носила ее в кармане платья. Я сказала, что буду носить ее всегда.

– Она затеряется. Нужно найти ее! – он опустился, провел рукой по плитам и поднял золотую монету. На ней отражались языки пламени свечи. Золотое лицо отца смотрело на принца с сияющего круга.

Алан почувствовал, как ужас сковал его сердце. Он должен был умереть, а предпочел стать римлянином, и вот боги покарали его прежде, чем взошло солнце!

Он медленно поднялся.

– Откуда она у тебя? – спросил он.

– Ее подарил мне Клодий. Как Скифа. Он нашел ее где-то в Сарматии.

В глазах принца вспыхнул гнев.

– Где-то в Сарматии… – повторил он. – В кармане убитого царя Тасия! Вот где была эта монета! В кармане моего брата!

Валерия сжалась от ужаса, почему это случилось с ними, разве мало испытаний послали ей боги!

Алан взял кинжал Клодия, потом положил монету в карман и отошел к окну.

Он смотрел на звездное небо. Валерия молчала.

Наконец он вернулся назад и принялся надевать пояс.

– Куда ты? – испуганно спросила она, – Не уходи!

– Я не могу остаться.

– Послушай! – Валерия вскочила, – Мой жених убил твоего брата. Ты отомстил за его смерть. Все закончилось. Началась новая жизнь. Мы полюбили друг друга. Я твоя жена. Я последую за тобой. Ты не должен уходить сейчас! Ведь я не виновата ни в чем!

– Ты виновата в том, что родилась римлянкой, – ответил он. – А я в том, что твоя красота заслонила для меня весь мир. Поэтому боги наказывают нас. Ты свободна. У тебя больше нет мужа. Прощай.

Он вышел из комнаты, а Валерия упала на кровать и заплакала. Однако когда показались первые лучи солнца, она вытерла слезы и приняла решение. Она умылась, надела дорожное платье, завязала волосы, взяла нужные ей вещи и спустилась во двор, к конюшням, туда, где был Скиф. Она погладила его по морде, посмотрела в его умные понимающие глаза, и сказала:

– Мы должны догнать его, правда, Скиф? Мы поедем в Сарматию. Он ведь мой муж. Я должна быть с ним. И потом, без него в моей жизни нет смысла. Ты ведь понимаешь?

Конь тихонько заржал, казалось, он действительно понимал ее и, улыбнувшись, Валерия вывела его на улицу. Она незамеченная никем покинула город, в котором больше никого не интересовала ее судьба и отправилась на восток, туда, где начинались необъятные владения сарматов. Долгое время она ехала, не встречая ни души, потом увидела степи, покрытые белевшими человеческими костями, значит, не всех воинов смогли похоронить! Валерия чувствовала, как страх подбирается к ней, но она продолжала двигаться дальше и дальше, пока не покинула земли римлян и не въехала в горы.

Прошел не один день, и не два, и Валерия поняла, что она заблудилась в горах, она не знала, куда ей идти, и остановилась на берегу горной реки. Здесь была хотя бы вода, она ослабела от голода и мечтала найти дорогу, которая привела бы ее к человеческому жилищу. Как и прежде, с ней был лишь верный Скиф, который, не покинул свою хозяйку и, казалось бы, готов идти с ней на край земли. Они дождались рассвета на берегу источника, а потом продолжили путь через горы, по заросшим лесом склонам. Внезапно чьи-то голоса привлекли ее внимание, и Валерия увидела двух бродяг, бегущих к ней. Она вытащила кинжал из-за пояса и остановила лошадь.

– Кто вы и что вам нужно? – резко спросила она.

– Мы заблудились в горах, – ответили ей люди. – Мы были вынуждены покинуть наше племя.

– То есть вы воры и разбойники? – с презрением спросила Валерия.

– Не стоит так говорить, – сказал один. – Это наши горы. К тому же с нами наш принц. И он вернет нам наши дома за то, что мы спасли его! Если поправится, конечно!

– Алан?! – воскликнула Валерия, спрыгивая с коня. – Где он?! Я его жена, отведите меня к нему!

Разбойники переглянулись.

– Он все время говорил про жену, мы думали, это бред, – сказал один из них.

– Идемте.

Валерия последовала за ними, Скиф шел рядом. Они поднимались все выше и выше, а потом деревья расступились, и перед ними появилась башня, стоявшая на самой вершине горы. Они остановились у входа, Валерия вошла внутрь башни, в комнату, где на расстеленной на полу козьей шкуре лежал Алан. На его плече виднелись следы крови, он лежал неподвижно.

– Что с ним? – спросила Валерия.

– Его преследовал отряд римлян. Они бы убили его, если бы не мы. Но мы узнали нашего принца! – с гордостью сообщили разбойники.

Валерия приподняла полы платья, подошла ближе, опустилась на землю рядом с мужем и взяла его за руку. Он был без сознания.

– Он жив? – спросила она.

– Жив.

– Он приходил в себя?

– Да, иногда. Мы ухаживаем за ним.

– Я буду здесь. Я помогу вам, я знаю, как нужно лечить раненых, – сказала Валерия и улыбнулась. Потом, когда он очнется, возможно, он прогонит ее. Но она нашла то, что искала.

Валерия ухаживала за мужем, и через несколько дней жар спал, он пришел в себя и узнал жену, но не удивился ее приходу.

– Ты здесь? – только и спросил он.

– Я всегда буду рядом, – ответила она. – Мы в Сарматии. Я стану одной из вас.

Он молча кивнул. Принц был очень слаб, и хотя жара больше не было, силы не прибавлялись. Валерия, измученная и огорченная, вышла из башни, у подножья которой сидели бродяги, приютившие своих королей.

– Он не поправляется, – грустно сказала она. – Все так же слаб.

– Неудивительно! – ответил ей один из хозяев. – А скоро и мы станем такими же, как он! Ведь у нас совсем нет еды!

– Так пойдите и принесите еду! – приказала Валерия. – Почему вы сидите здесь без дела, в то время как ваш принц умирает!

– Мы далеко в горах, принцесса. Здесь нет еды. Здесь ходят разве что волки, которые сами не прочь использовать нас в качестве добычи.

– Так спуститесь вниз!

– Мы не знаем дороги, – возразили бродяги.

Валерия раздраженно покачала головой. Никогда еще ей не встречались такие непутевые люди. Но они спасли жизнь ее мужа.

– Что же делать? – спросила она. – Будем ждать, пока ваш принц умрет?

Бродяги переглянулись, потом, один из них, преодолев колебания, неуверенно сказал:

– Мы тут подумали, принцесса… Вот ваш конь… Он был бы очень кстати…

– Об этом не может быть и речи! – возмущенно прервала его Валерия. – Да мы скорее съедим тебя! Ты копыта моего коня не стоишь! Идите! Идите и ищите пищу! И не возвращайтесь без еды! – крикнула она.

Бродяги испуганно поднялись и скрылись в лесу, а она подошла к ручью, набрать воды.

Странно. Она почти ничего не ела в эти дни… Видимо сказалось волнение, но она не чувствовала голода. Что же делать? Эти разбойники правы. Без еды Алан может умереть, и все ее усилия будут напрасны. Но как у них повернулся язык предложить… Нет, она даже подумать об этом не может!

Валерия вернулась к башне, рядом с которой пасся Скиф. Он подошел и уткнулся ей в волосы, шевеля бархатными ноздрями, она радостно улыбнулась.

– Не волнуйся, – сказала она. – Все будет хорошо. Они принесут еды. Двое мужчин в горах всегда найдут пропитание!

Однако ее надежды не оправдались. Бродяги не смогли ничего раздобыть, это повторилось и на следующий день, Валерия все сильнее ощущала голод, который уже невозможно было утолить найденными в лесу ягодами. Но хуже всего было то, что силы покидали Алана, она понимала, что еще немного и она уже не сможет спасти его. Наконец девушка взяла кинжал и решительно пошла к выходу.

– Если вы, мужчины, не можете найти здесь какую-нибудь козу, может быть я, женщина, смогу сделать это? – произнесла она.

Весь день Валерия бродила по горам, но не смогла найти не только козу, но даже и рыбу в реке, птицу, фрукты и никаких признаков человеческого жилья. В отчаянии она вернулась назад. Алан спал. Валерия опустилась на пороге у входа в башню.

– Он приходил в себя? – спросила она.

– Почти нет, – ответили бродяги.

Один из них подошел и опустился рядом с ней.

– Послушай, принцесса, – сказал он, наконец, – Мы умираем здесь, умираем от голода. И вместе с нами наш принц. И все это из-за тебя. Если ты не образумишься, мы сами убьем твою лошадь и тебя вместе с ней и сбросим с обрыва. Принц подумает, что видел тебя в бреду…

Валерия не ответила. Она посмотрела на своего мужа. Жизнь покидала его. И другого шанса спасти его уже не будет. Но Скиф… Он был с ней столько лет. Он был ее единственным другом.

Она грустно усмехнулась.

– Почему мы хотим убить его, а не горную козу? Потому что не можем поймать козу… А Скиф не убегает. Он верит нам. Он верит мне. Он – твой. Так сказал мне Клодий. Он единственный, кто будет любить меня… Так вы предлагаете мне отплатить ему за его преданность?

– Мы понимаем тебя. Но разве ты видишь другой выход?

Валерия вздохнула.

– Нет, не вижу, – ответила она. – Только не сегодня. Подождем до утра. Вдруг, что-то изменится! Ложитесь спать!

Бродяги, удивленные ее согласием, отправились спать, предчувствуя сытный завтрак, а Валерия вышла из башни, подозвала Скифа и вместе с ним отправилась вниз по горной дороге. Ей показалось, что конь был не таким как обычно, возможно он предчувствовал что-то, или же ей просто так казалось?

Как просто было бы сейчас вскочить ему на спину и уехать прочь от этого проклятого места! А может быть так и следует поступить? Но там остался Алан… Он умирает. Она любит его. Хотя, разве может она лишить жизни того, кто ей так дорог, кого сам Алан назвал единственной ценностью, ради другого, который, возможно, не захочет ее знать? Валерия вздохнула. Она остановилась и поцеловала теплую лошадиную морду.

– Прости меня, – сказала она. – Помнишь, как мы с тобой гуляли в степи? Где-то там, за подземной рекой, по ту сторону, тоже есть степи. Мы встретимся там и погуляем еще.

Скиф посмотрел на нее своими грустными блестящими глазами, казалось, он говорил:

– Я все знаю, я понимаю твое горе. Но я не верю, что ты сможешь так поступить со мной. Ведь я доверяю тебе. Ты передумаешь, ты не сможешь!

Валерия направилась обратно и сидела у входа до тех пор, пока звезды не погасли. Скиф стоял рядом с ней. Он не боялся ее, или же просто его удерживали поводья?

Рано проснувшиеся от голода, бродяги вышли из башни, потягиваясь.

– Ну что, ты решила? – спросили они.

Валерия молча кивнула.

– Я уйду в лес, – сказала она. – Делайте все сами. Не забудьте про принца. Он нуждается больше вас.

– А ты? Тебе тоже нужно поесть.

Валерия покачала головой, и на секунду искорки ярости вспыхнули в ее глазах. Она подошла к Скифу, обняла его, потом, не поворачиваясь, пошла прочь. Он дернулся, пытаясь следовать за ней, но привязанный крепко, остался стоять на месте.

Пройдя метров сто, Валерия услышала его слабое ржание, она зажала уши и бросилась бежать.

Она вернулась к башне вечером. Бродяги спали. Ничто не свидетельствовало о том, что произошло здесь утром. Валерия села рядом с Аланом, и к ее удивлению он открыл глаза. Она молчала.

– Мне лучше, – сказал он. – Они сумели уговорить меня поесть. Это было что-то вкусное…

Валерия зажала ему рот рукой.

– Спи, – сказала она. – Тебе нельзя говорить.

Кругом, внутри и снаружи, была пустота, которая, она знала, уже ничем нельзя заполнить.

Прошло еще около недели, Алан окончательно поправился, настолько, что смог определить их местонахождение, и они все вместе отправились в обратный путь. Пешими. Валерия рассказала ему о том, что произошло со Скифом, и принц оценил ее жертву.

– Конь для сармата – больше, чем друг. Больше, чем родственник. Значит, ты и правда любишь меня, – сказал он. – Мы вернемся в город, и ты станешь нашей королевой.

Валерия слушала его слова как сквозь сон, лишающая рассудка любовь к мужу была теперь единственным, что осталось в ее жизни. Ради него она отдала все: родину, уважение родных, богатство и знатность, и любимого Скифа.

Через несколько недель они добрались до сарматских крепостей, где народ бурно радовался возвращению принца, которого уже много дней считали погибшим. Сарматы были удивлены женитьбой Алана на римлянке, но не оспаривали его решения. Римляне оставались врагами, но если эта женщина смогла полюбить принца, она была дочерью амазонок.

Поэтому Алан и Валерия во второй раз отметили свадьбу, теперь в городе сарматов.

– Как я смогу привыкнуть жить здесь? – спросила Валерия у мужа, когда они, наконец, остались одни, – Все совсем не так, как прежде!

– Ты привыкнешь, – ответил он. – Мои люди полюбят тебя. Глядя на твою красоту тебя нельзя не любить. Прошлое осталось в прошлом.

Он обнял свою жену.

– Надеюсь, эта ночь не будет похожа на прошлую, когда ты ушел и я плакала? – спросила она.

– Не будет… Если конечно, у тебя нет в кармане еще одной монеты или чего-то подобного.

Валерия засмеялась.

– Больше ничего нет. У меня нет в жизни больше ничего, кроме тебя.

– Значит, наши несчастья закончились, – сказал он.

Так в Сарматии началась новая жизнь. Валерия постепенно привыкала к этой стране, ее встречали приветливо и не напоминали, что она римлянка. Она даже считала, что впервые, действительно счастлива. Но, как известно, красота, так же, как и откровенное счастье, вызывает зависть. Некоторые сарматки завидовали Валерии, неожиданно занявшей королевское место, многие мужчины завидовали своему царю, которому удалось найти жену, обладавшую столь редкой красотой. Молодые супруги не замечали зависти и интриг, кипевших вокруг них, они были слишком счастливы. Их покой не смущали ни участившиеся набеги римлян, ни внутренние противоречия между племенами, ослаблявшие страну изнутри.

Но положение сарматов становилось все хуже, все труднее было для них удерживать границы своего царства, к тому же боги послали многострадальному народу новое несчастье: дрогнули горы, случилось землетрясение, сотни людей погибли, поселения сарматов были разрушены, они потеряли много скота, а за этим последовал голод. О чем думали и говорили люди, которые встречались на площадях? Они старались понять, за что боги послали им страдания, и ответ напрашивался сам собой: красавица-римлянка навлекла на них эти несчастья, ведь их царь женился на той, что происходила из враждебного племени людей, убивших Тасия. Народное недовольство нарастало, подобно неудержимой волне, однако ни Алан, ни Валерия, по-прежнему не замечали его. А соратники царя опускали глаза, уклоняясь от ответов на задаваемые им вопросы.

Но однажды, после очередного разрушительного набега римлян, которым удалось добраться почти до стен крепости, толпы недовольных окружили жилище царя.

Удивленный, Алан вышел к людям.

– Зачем вы пришли сюда и что вам нужно? – спросил он.

Из толпы вышел высокий и сильный сармат, один из воинов, наиболее прославивших себя в битвах. Он поклонился царю и сказал:

– Мы пришли сюда от имени всего народа Сарматии сказать тебе, что наша страна гибнет и ты один можешь спасти нас. Ты ведь наш царь, ты был отмечен богами и к тебе мы пришли за ответом.

– Какой ответ нужен вам?

– Почему удача отвернулась от нас? Почему голод и смерть поселились рядом?

Алан помолчал.

– Но я не знаю ответа на этот вопрос, – сказал он.

Толпа загудела.

– Эти люди хотят сказать, – продолжал воин, – Что ты знаешь ответ. Просто не хочешь увидеть его. Что ж. Если так, мы сами ответим на этот вопрос. Боги послали нам кару за то, что ты взял в жены и сделал нашей царицей ту, которая происходит из вражеского рода, рода убийц царя Тасия и твоей благородной матери.

– Кто вы такие, чтобы знать волю богов?! – на лице Алана отразился гнев, – Если вы потеряли смелость и разучились сражаться, виданное ли дело, винить во всем женщину? Воины вы или трусы? Идите и прогоните римлян и оставьте богов в покое!

Толпа снова загудела.

– Мы не пойдем сражаться, – ответил воин. – Потому что наш царь потерял голову, потому что красота этой женщины ослепила тебя. Римляне послали ее сюда с тем, чтобы разрушить нашу страну, с тем, чтобы принести тебе смерть. Мы не будем сражаться пока она здесь.

В толпе раздались возгласы одобрения.

– Чего вы хотите? – спросил Алан.

– Ты должен предать эту женщину смерти, – ответил воин. – Только так наша удача вернется к нам!

– Этого не будет!

– Тогда умри сам, как умирают смелые воины, – крикнул кто-то из толпы.

– Таково наше слово, – сказал воин. – Мы подождем до утра. Потом будет поздно, и римляне придут.

Алан отвернулся от толпы и прошел в свое жилище. Ночью он долго стоял у окна, пока к нему не вышла Валерия.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Они хотят твоей смерти, – ответил ей муж.

– Что ты будешь делать?

Вместо ответа Алан крепко обнял жену.

– Иди спать, – сказал он. – Утро покажет. Ничего не бойся.

Потом он вышел на улицу, и стоя под звездным небом, раздумывал о сложившейся ситуации. Конечно, он не может допустить ее смерти. Не Валерия виновна в том, что случилось с Сарматией, к тому же, он любит жену. Можно было бы бежать, прямо сейчас, подальше от гор, туда, где расстилаются степи. Где не будет римлян и сарматов, где они будут лишь вдвоем. Но нельзя убежать от себя и нельзя убежать от наказания. Кара богов настигнет тебя везде, где бы ты ни был. «Я убью того, у кого будет эта монета или же умру сам, клянусь в этом!». Полюбив Валерию, он решился забыть о своей клятве. Тем более что монета оказалась в кармане невиновного и исполнение не имело значения.

Но боги слышат лишь клятвы, они не задумываются над смыслом сказанного.

И сейчас ему напомнили о данном слове, колесо жизни совершило полный круг, и он вернулся туда, откуда ушел: он должен убить Валерию или умереть сам. И нет смысла бежать, потому что снова и снова они будут возвращаться к этому моменту, переживая наказание богов.

Алан вернулся в комнату к жене только перед рассветом. Она не сомкнула глаз, ожидая его решения, а когда он вошел, сказала:

– Жизнь без тебя мне не нужна. Если ты убьешь меня, то сделаешь лучше для нас обоих, – она протянула ему кинжал Клодия.

– Это невозможно, – ответил Алан. – Забудем об этом. Может, что-то изменится.

– Может, нападут римляне и спасут нас? – улыбнулась Валерия.

Но когда солнце поднялось, толпы сарматов начали стекаться к площади, на которой находился дом царя, чтобы услышать его решение. Воины и женщины, которые знали, что только кровью можно смыть прегрешения и вернуть удачу сарматам. Они звали своего царя, и наконец, Алан появился на пороге дома.

– Мы здесь, чтобы выслушать твой ответ! – сказал вчерашний оратор.

– Я вижу, – спокойно ответил тот. Он вынул из-за пояса кинжал Клодия и показал его толпе.

– Этот кинжал принадлежал тому, кто убил моего брата и мать. Я отомстил за их смерть. Но вы требуете новой мести. Требуете наказать невиновного, вам нужен кто-то, кем можно оправдать собственные неудачи. Но этого не будет. Никто не посмеет дотронуться до моей жены, пусть она возвращается в Рим, раз уж вы не позволили ей стать одной из нас.

– Это не поможет нам, царь! – возразил воин. – Богам нужна кровь. Ты знаешь об этом.

– Да будет так, – ответил Алан. – Наш род был проклят, пусть новые правители вернут удачу в Сарматию.

С этими словами он ударил себя кинжалом врага, который Клодий всегда пропитывал ядом, поэтому смерть пришла мгновенно. Римский полководец сказал правду – уже будучи мертвым, он смог поразить убийцу своим кинжалом.

Толпа заголосила, раздались рыдания, никто из них не ожидал, что их царь предпочтет сохранить жизнь этой чужеземке. Когда же на пороге показалась Валерия, никто не решился приблизиться к ней, если уж Алану ее жизнь была важнее своей, они не имели права отнимать ее.

Она опустилась на ступеньки возле тела мужа, и долго сидела рядом, пока не подошли те, кто забрал его для совершения обряда погребения. Тогда Валерия опустила руку в карман его одежды и вытащила оттуда золотую монету. Это было единственное, что она взяла с собой. Она встала и пошла, не зная, куда идет, знала она лишь, что не может вернуться в Рим и не может оставаться в Сарматии. Ей больше не было места на Земле.

Царя Алана похоронили на сарматском кладбище. Для него построили небольшой курган. О дальнейшей судьбе царицы Валерии мне говорить сложно.

Анатолий замолчал.

Воцарилась тишина.

– Ну, – нарушил ее Виктор, – интересная история. А в чем же мораль? А, Анатолий? У тебя всегда есть мораль, даже в научных исследованиях!

– Да, в чем мораль? – поддержала Дилара.

Анатолий задумался.

– Мораль… Есть и мораль…

Кровопролитные войны ослабили некогда могущественную римскую империю, занимавшую прежде все Средиземноморье, как ослабили они когда-то царство Александра Великого. Они привели к падению процветающего королевства Сарматии, которое простиралось почти по всей территории южной России. Погибли государства, разрушены их крепости. Что осталось от величия римлян? Руины амфитеатров и старинные термы. Что осталось от могучих сарматов? Высокие курганы и крепостные стены.

Давно уже нет в мире великих империй древности, никто сейчас точно не может сказать, как они жили и за что сражались. То, что имело значение для них, кажется пылью истории для современных жителей Земли. Там, где позволено было ступать лишь ноге императора, ходят толпы любопытных туристов, которые нахально фотографируют то, что было святым для людей прошлого. Они без зазрения совести заходят в темницы гладиаторов и дворцы королей, они ползут по недрам египетских пирамид, позируют на обломках Карфагена, разгуливают и смеются среди колонн Парфенона, загадывают желания на развалинах древнеиндийских храмов, отдыхают, сидя на жертвенных алтарях, бросают монетки в колодцы старинных замков, глазеют на кельи монастырей, в многовековой тишине которых то и дело раздаются их полифонические звонки. Многие слышать не слышали о сарматах, другие знают о скифах лишь по поэме Блока, а о древних римлянах по американским кинолентам. Власть и богатство этих империй, которые теперь интересны разве что историками, скрылись в потоках времени, став частицей человеческого прошлого.

Нет больше ни римлян, ни сарматов. Но осталась золотая монета. Которая, раз она была найдена здесь, на этом кладбище, говорит о том, что Валерия все-таки вернулась сюда в конце жизни, чтобы ее похоронили вместе с любимым супругом. И теперь жива их любовь, она сохранилась в этой монете, так же, как и в сердцах людей, живущих сейчас. Ведь на самом деле ничто не изменилось. Как и прежде люди рождаются и умирают, влюбляются и расстаются, ненавидят и грустят, мстят и прощают, и время, стирающее с лица земли города, остается невластным над человеческими чувствами, которые не умирают, а лишь переходят от одного к другому, от предков к потомкам, одинаковые для людей всех стран, всех времен и цивилизаций. И разве отличаются чувства царицы Валерии от чувств современной студентки из провинциального городка, разве хоть что-то изменили те две тысячи лет, которые их разделяют?

И мы верим Гомеру, мы читаем древние мифы и легенды, ведь то, о чем они рассказывают, понятно нам так же, как было понятно их современникам.

 

***

Анатолий снова замолчал.

– Очень интересная теория, – заметил Виктор. – Спасибо за прекрасный рассказ. Но время, господа. Завтра, как вы помните, нам предстоит работать. Поэтому лично я отправляюсь спать, а уж вы, как знаете.

Он поднялся, потянулся, зевнул и направился в свою палатку. Было слышно, как он долго шуршал, забираясь в спальный мешок, что вызвало смешок Сани.

– Ладно, пойду лошадей проверю и тоже спать! – Саня поднялся.

– Спокойной ночи, – сказала Дилара, после чего Саня скрылся в темноте.

Дилара и Анатолий молча сидели у костра. Говорить не хотелось, Анатолий устал от долгого рассказа, а Дилара задумчиво смотрела на огонь. Потом она нарушила молчание.

– Значит, Валерия все же вернулась на кладбище… – сказала она. – Я не знала, что у вас такая богатая фантазия….

– Это не фантазия. Это правда.

– Правда? – она подняла на него глаза. – И вы совсем ничего не знаете, о том, что случилось с ней дальше?

Анатолий пожал плечами.

– Немного. Знаю, что она прожила долгую, печальную жизнь, пролила море слез, исходила много земель. Была жрицей некоторых богов, в частности Афродиты, а потом вернулась сюда, где умерла и была похоронена. А потом, после смерти, прошла множество миров, загробных и реальных, чтобы найти того, кого искала. Но удача не сразу улыбнулась ей. Она была в мире мертвых, где течет река Стикс, и на небесах, где открыты ворота рая, была на других планетах и в других временах. Умирала, рождалась, искала. Пока однажды не вернулась сюда, на это кладбище, в образе прекрасной темноволосой девушки, сжала в своей маленькой ладони ту же монету и поняла, что наконец-то нашла того, кого искала несколько тысяч лет. Того, кто по-настоящему любил ее.

Дилара с изумлением взглянула на Анатолия, он смотрел ей прямо в глаза, никогда еще он не говорил с ней так откровенно.

– На что это вы намекаете? – не выдержала она, наконец. – Говорите прямо, без аллегорий. Вы же ученый, в конце концов!

– Почему вы не думаете, прекрасная Дилара, что когда-то много лет назад вы могли быть римской принцессой, которая недолго была королевой сарматского государства?

– С чего вы взяли?

– Не знаю. Вам идет эта монета.

Дилара засмеялась.

– Может быть… – она задумалась. – Когда вы рассказывали, мне казалось, будто бы я что-то вспоминаю. Я так отчетливо представляла себе все то, что было здесь прежде, эти римские поселения, сарматские крепости, этих сильных и красивых людей. А может, это просто фантазия, может, поэтому мы и стали изучать историю, потому что умеем представлять, воображать настолько ярко, словно и сами жили в ту эпоху…

Анатолий согласно кивнул.

– Для меня история – это все, – просто сказал он. Потом поднялся.

– Действительно, пора уже идти спать. Очень поздно, – он направился к тому краю поляны, где разместились палатки, но прежде, чем он успел покинуть освещенный пламенем круг, Дилара остановила его.

– Анатолий! – сказала она.

Он, не оборачиваясь, остановился.

– Если я правильно поняла, вы хотите сказать, что несколько тысяч лет назад вы были сарматским принцем Аланом? – в ее голосе послышалась улыбка.

– С чего вы это взяли? – удивленно спросил он.

Дилара растерялась.

– Мне показалось, вы только что сказали, что я – это новое воплощение принцессы Валерии. И я пришла сюда на это кладбище, чтобы встретить того, кого я искала. Того, кто меня любил. И мне показалось, что вы… В общем, я думала, что у вас ко мне что-то есть… Я поняла ваши слова как некоторое признание, – честно сказала она.

– Вы не ошиблись, – ответил Анатолий.

– Так как же тогда…

Он резко обернулся, и пламя костра осветило его лицо.

– А почему вы решили, что она искала сарматского принца? – спросил он.

Анатолий ушел, а Дилара еще долго сидела у костра одна.

Все лето продолжались археологические раскопки, были найдены интересные доказательства преемственности, которая наблюдалась в скифо-сарматской культуре, а также факты, свидетельствовавшие об определенной ассимиляции сарматов с народами древнего Кавказа.

Дилара и Анатолий работали вдохновенно, полностью погрузившись в этот процесс, поэтому они больше не вспоминали об истории, рассказанной в первый вечер у костра. Работа сблизила их, и они даже перешли на «ты», чего никогда не позволяли себе прежде. Когда же лето окончилось, интересные образцы были отправлены на экспертизу и наступила пора возвращаться к исследованию, надо отметить, в журнале Виктора было достаточно информации для полного раскрытия изучаемой проблемы. Ученые вернулись обратно в Москву, где в стенах научно-исследовательского института продолжили работу.

Потом вдруг, где-то за месяц до представления результатов, когда вся значимая работа была закончена, Анатолий вдруг неожиданно сорвался и уехал на Южный Урал. Это был необъяснимый поступок, но еще труднее было объяснить то, что он не оставил никаких контактов, не отвечал на телефонные звонки и лишь иногда пересылал результаты раскопок, но всегда не лично, а через посредников. Казалось, он всячески подчеркивал, что не хочет больше иметь с институтом ничего общего.

Дилара завершала исследование одна: остались организационные вопросы, и требовалась некоторая редактура.

Ближе к зиме работа была закончена, и Дилара собралась в отпуск, на несколько дней, в Прибалтику.

– Экскурсии по Таллинну, дорогая? – спросил ее Петр Иванович, самый старый сотрудник их отдела, возраст которого уже приближался к восьмидесятилетнему рубежу.

– Да, хочу отдохнуть. И потом меня всегда интересовали эти самые трубочисты, приносящие счастье, древние замки. Почему бы нет?

– Польша, Польша, вот куда нужно ехать! – отчаянно принялся спорить Петр Иванович. – Только Польша! Ты не представляешь себе, как прекрасен Краков, а какие там замки! А какие женщины!

– Вот это Дилечке не интересно, – вступился за нее Виктор, – Это по нашей части. И потом, почему обязательно Краков? Чем Таллинн, позвольте спросить, хуже Кракова?

– Это самый прекрасный город мира! – продолжал спорить старик, – А Варшава! Она была прекрасна даже разрушенная немцами в войну. Ничего вы не понимаете, милая, надо было посоветоваться!

– Так ведь в Краков я могу поехать и позже! – возразила Диля.

– И вообще, что вы к ней пристаете! Пусть едет куда хочет! – снова добавил Виктор.

Тогда Петр Иванович выбросил последний козырь, который должен был решить вопрос в пользу Кракова.

– Ты же знаешь, Диля, что поляки продолжают вести ожесточенные споры и мутят воду в научных кругах, утверждая, что являются единственными прямыми потомками сарматов!

– Вот уж увольте! – замахала вдруг руками Дилара. – Тогда я тем более поеду в Таллинн! Только на отдыхе мне не хватало сарматов! Я устала от них на работе!

– Действительно! – возмутился Виктор. – Зачем вы ей нервы мотаете перед представлением! Ей же отдохнуть нужно, развеяться! Никаких сарматов! Только эстонцы! Поезжай дорогая, найди там трубочиста, загадай желание, все как положено!

Дилара собрала сумку, выключила компьютер и оглядела рабочее место. Вроде бы все в порядке.

– Ну, я пошла, – сказала она. – До встречи дней через пять.

– Счастливой поездки! – буркнул Петр Иванович.

Выходя в коридор, Дилара услышала, как кто-то сказал:

– Да зачем ей эти полячки, и потом разве среди них есть такая красавица, как наша Дилечка!

– Ты ей уже сделал предложение?

– Да вот все никак… Докторскую допишу, вот тогда.

Дилара засмеялась. Она шла по коридору, когда Виктор догнал ее.

– Дилечка! Удачного отдыха! Только не задерживайся, помни, сразу после представления оформляем твою стажировку.

– Хорошо, – сказала она.

– Тем более, Толя сбежал. Нас даже совесть не должна мучить.

– Может, все-таки ему позвонить? – спросила она неуверенно.

– Так он же не отвечает на звонки. А у тебя есть его электронный адрес?

– Где-то был, – Дилара полезла в сумку, в дальний карман, где по ее мнению мог оказаться адрес.

– Так ты согласна? – спросил Виктор.

– Согласна, – хотела было ответить Дилара, но в этот момент ее рука сжала что-то холодное, что-то, что никак не должно было находиться в этом кармане. Вздрогнув, Дилара поняла, что это была золотая монета. Но как она здесь оказалась, неужели под впечатлением от находок она забыла отдать ее Виктору, а тот забыл спросить о ней?!

– Что ты молчишь? Согласна или нет?

– У меня отпуск, – ответила Дилара и на всякий случай улыбнулась, – Не хочу говорить о работе. Вернусь, вот и поговорим!

– Ладно, принцесса! – ответил Виктор, и Дилара побежала вниз к выходу из здания.

Дни в Таллинне пролетели быстро, но когда до окончания поездки оставалось всего двое суток, Дилара ощутила вдруг странное беспокойство, как если бы какая-то сила манила ее прочь из этого города. Об этом она и рассказала своему гиду.

– Заскучала? – спросил он и надолго задумался. – Ну, хочешь, можем тебе экскурсию в Литву сделать? Или в Польшу? За дополнительную плату, разумеется.

И Дилара вдруг поняла, что именно этих слов она и ждала.

– В Польшу, – решительно сказала она.

Там, в Варшаве, она отказалась от обзорной экскурсии по городу, которая у остальных туристов заняла целый день, и позвонила Янеку, своему коллеге, работавшему с ней на сарматских раскопках несколько лет назад. Он с радостью согласился встретиться, и они полдня провели в кафе одной из улиц города. Они пытались говорить о жизни, но разговор так или иначе снова и снова возвращался к сарматам.

– Кажется, мы не можем говорить ни о чем другом! – заметила Дилара.

– Сдаюсь, – засмеялся Янек. – Да, признаю, я трудоголик и мне стыдно! Рядом со мной такая красивая женщина, а я только и говорю, что о древних руинах.

– Почему, не только о руинах. Мы говорили о скифах, об амазонках и о многом, многом другом!

Янек усмехнулся.

– Но не говорили ни слова о том, о чем спрашивают все. Ни слова о том, о чем ты сама хочешь спросить…

Дилара смущенно опустила глаза. Да, это правда. Она позвонила ему не случайно. И вовсе не потому, что хотела увидеться с ним, и ей было немного неприятно от того, что он все понимал, да еще и так спокойно об этом говорил.

– Что ж… Ладно, – сказала она, – Давай поговорим и об этом. Ты знаешь, что сейчас все, кто изучают жизнь сарматов, ополчились на Польшу за ее необоснованные заявления о том, что поляки единственные прямые потомки сарматов. В прошлые времена это было уместно, но сейчас, в век науки и прогресса… Скажу честно, это ненаучно и сильно смахивает на расизм. Это политический инструмент, выгодный кому-то, чтобы посеять междоусобицу внутри страны. Я права?

– Совершенно не права! – горячо возразил Янек.

Дилара вздохнула.

– Значит, ты тоже попался на это? Тебе тоже приятно ощущать себя потомком великих сарматских воинов?

– Что значит, приятно ощущать? – возмутился ее собеседник. – Да я абсолютно уверен в том, что говорю!

– И на чем базируется твоя уверенность? Кроме заявлений польских аристократов прошлых веков, конечно?

Янек молчал.

– Так у вас есть какие-то конкретные доказательства?

– Это вопрос веры, – ответил он.

– Я так и знала! Ничего у вас нет. Зря я так рвалась сюда, – Дилара вздохнула.

Несколько минут они сидели молча. Потом принесли десерты, они выпили кофе и отправились бродить по улицам Варшавы. Они больше не говорили о сарматах, а потом Янек вдруг, остановившись, сказал:

– А вдруг у нас есть доказательства? Вдруг мы что-то нашли? Просто я не могу показать тебе… Это наша тайна. Тайна нашей науки. Может, мы просто пока не готовы обнародовать наши исследования!

Дилара замерла, она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Слушай, Янек, – сказала она. – Мне это важно. Я клянусь, что не стану говорить об этом. Это важно мне лично. Просто, для меня.

– Почему?

– Я не знаю. Я не могу этого объяснить. Мне с недавних пор кажется, что моя жизнь должна измениться. Мне кажется, что я нашла то, что искала очень долго. Понимаешь? Это не связано с работой, не связано с наукой. Наоборот… Ладно, – она взяла его под руку, – Расскажу тебе кое-что… Ты знаешь, что я собиралась стать певицей? Не знаешь? Так вот… Собиралась. И никто-никто из моих родных не сомневался, что стану. И когда я приехала в Москву, я приехала поступать в консерваторию.

– Не поступила? – спросил он.

– Не доехала. Я ехала на экзамен, а почему-то приехала в МГУ, на исторический. Не знаю, я никогда не могла этого объяснить, и никто не мог. А потом, когда я стала учиться и узнала о жизни сарматов, я вдруг поняла, что буду изучать именно это. И тоже не знала, почему. Потом я начала работать на раскопках. И вот этим летом, впервые, вдруг появилась какая-то маленькая ниточка, связующая меня с этой тайной. Словно приоткрылась дверь. И с тех пор я потеряла покой. Да, впрочем, его у меня никогда не было… Я поняла, что нашла что-то, но иногда мне кажется, что я просто схожу с ума. Понимаешь? И сейчас мне кажется, что ты мог бы мне помочь. Я не знаю, что вы нашли, но думаю, это может помочь!

Янек задумался.

– Сколько у тебя еще времени? – спросил он.

– Часа три, – ответила Дилара.

– Зайдем ко мне? Я покажу тебе то, что у нас есть.

Она радостно кивнула.

– Спасибо.

Через час они уже сидели в гостиной Янека, он разложил перед ней свитки, которые, несомненно, были написаны после сарматов, но в них рассказывалось о жизни этого вольного племени.

– Это было найдено здесь, в Польше! – взволнованно говорил Янек. – Но это еще не все. Смотри!

Он открыл шкатулку и вытащил несколько керамических осколков.

– Вот эти осколки относятся к сарматскому периоду. Они были найдены здесь, в Польше! Но скажи, скажи мне, как ученый, где на твой взгляд они были сделаны? Молчишь! А, так я и знал, что вы в России ничего не понимаете и получаете ученые степени просто так! Ты не знаешь, ты молчишь! А, тем не менее, они были сделаны на Кавказе! Посмотри на этот рисунок! Таким оружием пользовались сарматы только на Кавказе. А посмотри сюда! Это конская сбруя, ты видишь, как она изображена! Это было только у сарматов Предкавказья! Ты видишь?

Янек замолчал и с гордостью взглянул на Дилару.

Но она не смотрела на рисунки, которые он показывал ей. Она не слушала и не слышала его слов. Она смотрела только на тот осколок керамики, который держала в руках.

– Как давно вы нашли это? – спросила она.

– Недавно. В октябре, – ответил Янек. – Ты довольна?

Вместо ответа Дилара поднялась и поцеловала его.

– Вот теперь, я, наконец, знаю, что мне делать. Так просто. Я знала, что ты поможешь.

Они улыбнулись друг другу.

Вечером Дилара вернулась в Таллинн, а оттуда направилась обратно в Москву. После ее возвращения состоялось представление научного исследования, которое было принято с восторгом.

Тем сильнее было изумление Виктора, когда Дилара наотрез отказалась от оформления на стажировку.

– Я не хочу на стажировку, – сказала она. – Меня привлекают раскопки.

– А как же работа? И кто поедет?

– Пусть поедет тот, кто действительно достоин ехать, – ответила она.

 

***

Дилара вышла из вагона. Снег покрывал перрон, изо рта спешивших людей шел пар, видимо, было около пятнадцати градусов мороза. Водитель взял ее тяжелую сумку и пошел по перрону, туда, где находилась лестница, рядом с которой был припаркован его автомобиль.

– Мы заведемся, в такой мороз? – спросила Дилара.

– Наши уральские машины для мороза и созданы! – ответил водитель. – Не бойтесь, в секунду поедем!

В секунду не получилось, но уже через двадцать минут они покинули станцию и направились в город.

– А мы доедем до базы? – снова спросила Дилара, – Дороги не занесло?

– Есть немного, но мы доберемся. До темноты доедем! – пообещал водитель.

Они ехали молча, Дилара смотрела на покрытые снегом горные склоны.

– Такой длинный путь, – сказала она сама себе, – и скоро закончится…

– Разве это длинный, – возразил водитель, – Вот когда я работал дальнобойщиком, вот это были пути! От Москвы в Омск, в Красноярск, вот это дороги! А тут, подумаешь, несколько часов езды!

Дилара не ответила.

Когда стемнело, они подъехали к туристической базе – лагерю археологов. Дилару встретила пожилая женщина, хозяйка домика, где ей предстояло жить, Согревшись и поужинав, Дилара разобрала вещи, приняла душ, переоделась.

– Как вы думаете, еще не слишком поздно для визитов? – спросила она у хозяйки.

Та в ответ пожала плечами, и Дилара, надев дубленку и сапоги, вышла на улицу. Как известно, язык до Киева доведет, и она достаточно быстро нашла избу, в которой жил Анатолий. Он жил отдельно, как руководитель группы.

Она поднялась по заледеневшим ступеням, сжимая в руке золотую монету. Постучала в дверь. Никто не ответил.

– Можно? – крикнула Дилара и толкнула дверь. Дверь открылась, никто снова не ответил, и Дилара вошла в полутемный коридор, повесила дубленку на крючок, сняла сапоги и прошла в комнату. Там, при свете настольной лампы, работал Анатолий. Несколько секунд она смотрела на него.

– То есть, гостей не ждете? – спросила она.

Он вздрогнул от неожиданности, обернулся и замер, с ручкой в руке.

Она улыбнулась. Он протер глаза, как если бы думал, что зрение обманывает его.

– Диля? – спросил он.

Она кивнула.

– А почему ты не в Греции?

Дилара подошла и села на стул напротив него.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

Анатолий поморщился.

– Да я и не собирался. Я сюда уехал, на раскопках работать.

– Это не ответ, – возразила она. – Я хочу услышать настоящий ответ.

– Но это правда! – Анатолий опустил голову.

Дилара поднялась и прошлась по комнате.

– Хорошо. Раз наш прекрасный рассказчик не в состоянии сам объяснить, в чем дело, попробую я. Ты уехал, точнее, сбежал, потому что подозревал, что если ты останешься, кому-нибудь придет в голову отправить тебя на стажировку. А ты хотел этого избежать, так ведь?

Анатолий молчал, она подошла ближе.

– Ты отказался от работы, которую сделал, от возможности, о которой мечтал, из-за меня? Я ведь права? Ты решил, что я должна поехать?

Анатолий неловко пожал плечами.

– Наверное, да…

– Так вот. Твоя затея провалилась. Как видишь, я никуда не поехала.

Она осмотрелась.

– А почему я не вижу чемоданов? Ты что, еще не собрался?

Анатолий удивленно поднял голову.

– Куда?

– Как куда? В Грецию.

– С какой стати?

Дилара долго смотрела на него, и изумление сменялось на ее лице пониманием.

– Так ты не получал моего письма? – тихо спросила она.

– Нет, не получал.

Она опустилась на стул.

– Значит, я отказалась напрасно… И кто теперь поедет стажироваться? Я ведь ради тебя хотела… Чтобы ты поехал… Я тебе письмо написала… И электронное и бумажное…

Анатолий улыбнулся.

– Не судьба значит. Пусть Максимка поедет.

– Почему Максимка? – удивилась она.

– Его пошлют, он у нас самый красивый.

Дилара улыбнулась. Она теперь тоже не сомневалась, что пошлют Максима, его внешность действительно сильно смахивала на визитную карточку.

– Странно, – сказала она. – Говорят век Интернета, а письма не доходят… И почта плохо работает… Удивительно.

Анатолий кашлянул.

– Если честно, я просто не проверял почтовый ящик, – сказал он. – И на почту за письмом не пошел… Знал, но не пошел…

Дилара с возмущением вскочила.

– Ты поленился?! Или заработался?! – крикнула она.

– Ни то, ни другое, – честно признался он. – Побоялся.

– Чего?

– Того, что меня позовут в Грецию вместо тебя.

Потом они долго смеялись и никак не могли остановиться, причем, как только Дилара готова была успокоиться, Анатолий продолжал смеяться, от чего его стул трясся и отбивал ножками дробь по доскам деревянного пола, становилось еще смешнее, и они начинали сначала.

– Какие-то мы оба дураки, – сказала, наконец, Дилара, вытирая слезы.

– Да уж… Вряд ли мы многого добьемся в жизни, – согласился он.

– А какое это имеет значение? – сказала Дилара и продолжила:

Пройдут годы и века. Наши достижения потеряют значения. Наши дела превратятся в пыль. Как и мы сами. Все забудут наши имена. Забудут наши лица. Исчезнут города, где мы жили. Страны, языки, народы. Другие ученые будут изучать нас, и строить догадки о законах нашего мира. И, как и прежде, останется это…

Дилара подошла к Анатолию и вложила в его ладонь золотую монету с изображением профиля сарматского короля.

– Ты что украла ее? – глупо спросил он.

– Нет. Просто забыла отдать. Ладно, я пойду. Спокойной ночи.

Дилара вышла в коридор, надела сапоги и дубленку и вернулась в комнату.

– Я провожу тебя, – Анатолий поднялся.

– Не надо. Я рядом живу.

Она подошла к нему совсем близко.

– Как я могла украсть то, что принадлежит мне? – спросила она, – Это ведь моя монета, правда, Скиф?

Она поцеловала его и вышла на улицу.

Анатолий догнал ее, на нем были лишь брюки, футболка и тапочки, надетые на босу ногу.

– Я хотел спросить: и что же будет дальше? – крикнул он. – Что мы будем делать?

Дилара улыбнулась.

– Будем гулять по зеленым степям и золотым полям, как и было обещано. Если только ты не простудишься. Возвращайся домой, здесь холодно.

Он продолжал стоять, улыбаясь радостно и глупо.

– Не холодно, – возразил он.

– Домой! – приказала Дилара и направилась к себе, она была счастлива.

 

***

В своей комнате она опустилась на кровать и закрыла глаза. Она не думала о прошлом и не мечтала о будущем.

Она не размышляла о судьбах римлян и сарматов, и не радовалась своей вновь обретенной любви. Не сожалела о неудавшейся стажировке, и не гордилась успешной научной работой. Она не думала ни о Кавказских горах, ни о зеленых степях, ни о Таллинне, ни о Москве, ни о родном Урале.

Она вспоминала комнату в Кракове, где сидя на диване рядом с польским исследователем – приятелем Янеком, – держала в руках осколок керамического сосуда, на котором еще можно было различить рисунок:

Молодая женщина с длинными волосами, в одежде, которую носили жители древней Сарматии, с головным убором, свидетельствующим о принадлежности к королевской семье, вела за поводья шествовавшего за ней скакуна. Внизу, под рисунком виднелась почти стершаяся надпись, сделанная как это ни удивительно на латыни. Это было почти невозможным, ведь Янек сказал, что рисунок был сделан, – и это доказано, – самими сарматами, которые не использовали римскую письменность!

– Как же такое могло получиться?! – думала она.

На осколке керамического сосуда латинскими буквами было написано: Валерия.

 

Девушка из Бандры

Юлия и ее подруга Вероника, как обычно коротали вечер в открытом кафе, по улице бежали машины, и девушки старались, перекрикивая шум, поделиться последними новостями. Юлия хмурилась, она понимала, что все чаще Вероника лишь слушает ее бесконечные жалобы на недовольство собственной жизнью. Несомненно, решение уехать из страны было правильным – здесь ее ничто не держит, пока мы молоды, пока не связаны семейными узами, можем совершать безумные, безответственные поступки!

– Ты можешь четко назвать все, что тебя не устраивает? – спросила Вероника.

Юлия подняла руку, приготовившись загибать пальцы.

– Первое – это климат. Я всегда мечтала жить в жаркой стране. И чтобы там был океан, и красивые закаты, и никакого снега! Второе – сумасшедший темп. Мы живем в этом страшном городе, живем на бегу, и этот шум, даже сейчас я слышу тебя с трудом! А главное – как убого выглядит все вокруг, все серое, блеклое, взгляни! – Юлия вытянула руку, указывая на шестнадцатиэтажное здание, возвышавшееся в конце улицы, – Посмотри, как уродлив этот дом, просто бетонная коробка! Каждый день я хожу мимо него и ужасаюсь! А мне хочется ярких красок, таких, какие рисует мое воображение. Понимаешь? Я родилась для другого мира! И раз уж подвернулась возможность – почему бы и нет? Думаю, поездка в Индию станет тем самым спасительным мостиком, по которому можно перебраться в другую жизнь!

Вероника с сомнением покачала головой.

– Ты хоть представляешь себе, что такое Индия? – спросила она. – Это другой мир, другой менталитет, ты навсегда останешься там чужой, неужели не понимаешь?

Юлия усмехнулась.

– Я не так уж глупа, молода и легко обучаюсь новому. Уверяю, пройдет пара лет – и ты с трудом отличишь меня среди местных жителей!

– Этого никогда не будет. Ты навсегда останешься русской, такова наша национальная особенность, мы не сливаемся с другими народами, как масло, которое всплывает на поверхности воды, не растворяясь в ней.

Юлия задумалась.

– Предлагаю пари. Через два года ты приедешь ко мне в гости. Ты же частенько отдыхаешь в Индии. Если к тому моменту я не перестану быть русской – отдам тебе свой браслет, – Юлия показала на толстый серебряный браслет, который она носила не снимая.

– Слишком серьезная ставка! – засмеялась Вероника, – Он так дорог тебе!

– Я уверена в своей победе, – ответила Юлия.

– А что с меня? Я тоже уверена в победе! Пожалуй, готова поспорить на мой пейзаж с церковью, ты давно положила на него глаз!

– Отлично! – согласилась Юлия, – Наконец-то он будет моим! Хотя, полагаю, что как хорошая подруга, ты могла бы подарить его просто так.

– Нет уж! – возмутилась Вероника, – Пари есть пари. Молодой человек, разбейте, пожалуйста! – попросила она проходящего мимо официанта, – Смотри не потеряй браслет.

– У него прочная застежка, не волнуйся, – Юлия провела пальцем по массивному замку, – но ты рано беспокоишься, он вряд ли перейдет тебе.

С момента заключения пари прошел месяц. И вот сейчас, Юлия, сидя в самолете, с волнением смотрела на приближающуюся полоску берега – там, на островной гряде располагался Бомбей, огромный мегаполис, столица другого мира, где ей предстояло научиться жить.

Первое, что поразило ее – невыносимая жара, удушливый влажный воздух, который окутал девушку сразу же, как только она вышла из аэропорта, да, она любила жару, но, пожалуй, это было слишком! Что ж, видимо, с непривычки, ничего, дальше будет легче! Она подхватила чемодан и направилась к заказанному такси. К ее удивлению водитель привязал чемодан на крышу автомобиля.

– Если он упадет – там все мои вещи, – подумала Юлия.

Вскоре ее ждал очередной сюрприз – водитель не говорил по-английски, это было невероятно, Индия – бывшая колония, здесь все должны говорить на английском языке! Однако действительность опровергала ее представления, водитель не понимал ни единого слова, и упорно кричал что-то на хинди, ясно было лишь одно – он не знал, куда следует ехать, а объяснить она не могла. Юлия почувствовала, как ужас охватывает ее – если сейчас он откажется ехать, что она будет делать, одна, посреди огромного ночного города, не зная, куда идти! По улицам, несмотря на поздний час беспрерывно шли люди – она просто потеряется среди этой толпы, никто никогда не найдет ее, даже если будет искать!

Таксист, бормоча ругательства, то и дело останавливался, спрашивая дорогу у проходящих. Наконец, он, кажется, сориентировался, машина тронулась, Юлия немного расслабилась и принялась смотреть по сторонам. Непривычная атмосфера захватила ее – удушающий воздух, обшарпанные дома, грязные улицы, бесконечные автомобильные гудки, снующие между машинами небольшие повозки – моторикши, и мотоциклы, на которых уверенно ехали молодые индийцы, лавируя в общем потоке. И люди – кругом люди, некоторые, судя по всему, жили прямо на улицах, они расстелили листы картона и сидя на них, готовили на огне еду, здесь же, прямо на земле сидели, играли, спали дети.

Но удивительно, увиденное не вызывало ужаса, напротив, наполняло сердце восторгом и любопытством, Юлия с трудом сдерживала желание выпрыгнуть из машины и оказаться там, на этой темной улице, или броситься вслед за мотоциклами, крикнув: «Подождите, возьмите меня с собой!».

Такси остановилось у дверей пансиона, где ей предстояло жить. Юлию приятно удивило, что комната оказалась чистой и просторной, а персонал вежливым и услужливым, поклонение европейцам осталось здесь, как пережиток колониальных времен, и девушка призналась себе, что пережиток этот был на удивление приятным.

Она распаковала вещи, приняла душ, после чего протерла руки специальным спиртовым раствором – в Индии повсюду бактерии, можно серьезно заболеть, это главная угроза для иностранцев! После чего, Юлия включила вентилятор и уснула. Завтра ей предстояло выйти на работу.

Майя, Шалини, Суприя, Анандита, Рашми, девушки – коллеги окружили ее, она смотрела в их веселые, улыбающиеся лица, пытаясь запомнить имена, это казалось невыполнимым, а ее знакомили все с новыми и новыми сотрудниками. Они удивлялись ее одежде, ее цвету кожи, делали комплименты и все время смеялись.

– Нет-нет, – Юлия покачала головой. – Я не хочу быть иностранкой. Я хочу быть как вы. Есть ту же еду, носить ту же одежду, знать ваш язык.

– Но ты слишком белая, – улыбнулась красавица-Суприя.

– Я загорю на солнце и стану как вы, – ответила Юлия.

– Ну что ж, – заметила Рашми, – тогда приглашаем пообедать с нами. Заодно ты сможешь попробовать нашу еду.

Юлия с радостью согласилась. За обедом выяснилось, что индийская еда состоит в основном из удивительно вкусного, длинного и тонкого риса, к которому полагались различные добавки.

– Я выберу тебе что-то не слишком острое, – заметила Майя, накладывая в тарелку Юлии приправ и специй, – Вот это бобы, а это из молока, похоже на тофу, тебе должно понравиться!

Когда они, наконец, оказались за столом, Юлия, глядя на коллег, оторвала кусочек лепешки, обмакнула его в желтую приправу и положила в рот, а в следующую секунду слезы брызнули у нее из глаз, а горло перехватил удушающий кашель.

– Вы же сказали, что это не острое! – произнесла она, как только смогла говорить.

– Это не острое, – подтвердила Шалини. – То, что мы взяли себе, куда более острое. Но нам это нравится.

Юлия вздохнула. Ничего не поделаешь – придется привыкать.

– А можно воды? – попросила она.

Шалини указала на стоящий на столе кувшин.

Я не знаю, что это за вода, пронеслось в голове у девушки.

– Может быть, есть бутилированная вода? – осторожно поинтересовалась она.

Шалини беспомощно оглянулась.

– Вряд ли. Но ты можешь взять чай.

Юлия радостно кивнула. Чай это как раз то, что надо!

Однако, к ее изумлению, вместо ароматного напитка, который принято считать индийским, ей принесли крошечную чашку чая с молоком, оказавшегося на вкус просто отвратительным – сладким и чересчур разбавленным, даже чайный запах и тот отсутствовал!

– Что это? – с ужасом спросила Юлия.

– Это индийский чай, – пояснила Шалини. – Он отличается от европейского, мы готовим чай иначе – варим листья в молоке и добавляем сахар. Индийцы любят сладкое.

Она улыбнулась, Юлия беспомощно улыбнулась в ответ и, закрыв глаза, залпом осушила чашку. Больше она никогда не закажет здесь чай, это уж точно!

Когда они выходили из столовой, ее спутники столпились у большого чана, зачерпнули какие-то семена и, положив их в рот, принялись тщательно разжевывать.

– Хочешь? – предложила Шалини.

– Что это? – поинтересовалась Юлия.

– Для свежести дыхания.

Юлия осторожно попробовала несколько семечек – это оказался анис! Девушка, будучи в целом непривередливой в еде, с детства не переносила вкуса аниса, и ей стоило огромных трудов не выплюнуть семена, она сдержалась и снова постаралась улыбнуться. Здесь все было слишком непривычно, как сможет она стать своей в этой стране?

Вечером новые друзья сопровождали ее в прогулке на пляж. Юлию поразило количество людей на пляже, никто не купался, никто не смотрел на море, но при этом на берегу в прямом смысле слова – яблоку негде упасть!

– Я хочу кусочек манго, – заметила Рашми, и тут же приобрела тонко нарезанные куски у женщины, которая резала их прямо здесь, сидя на земле. Рашми угостила всех присутствующих, они откусывали маленькие кусочки, пока очередь не дошла до Юлии. К этому моменту, девушка уже поняла, что в присутствии коллег ей лучше не протирать руки спиртом – они вряд ли разделят ее представления о гигиене. Сжавшись от ужаса, представляя количество смертельных микробов, облепивших манго, она взяла протянутый кусок, откусила – и застыла, пораженная странным вкусом – он же соленый!

– Конечно, – засмеялась Рашми, – манго едят соленым, а как же иначе!

Юлия кивнула – хорошо, значит, манго едят соленым.

А в следующую минуту их окружили странно одетые люди, очевидно, они приехали из какой-то дальней провинции, Юлия уже знала, как велико в Индии различие между округами – каждая нация имеет свой язык, традиции, религию.

Они протягивали к ней руки и фотоаппараты, девушка растерянно попятилась.

– Простите, я не хочу ничего покупать, мне не нужны фотографии, – бормотала она.

Ее спутники вдруг весело засмеялись.

– Да нет же! – заметила Анандита, – они хотят сфотографироваться с тобой!

– Зачем? – удивилась Юлия.

– Они никогда прежде не видели иностранцев, ты выглядишь необычно для них!

Юлия улыбнулась и в течение получаса, как заправская звезда, позировала перед объективами фотокамер, а когда застенчивые жители провинций, поблагодарив, удалились, недовольно заметила:

– С этим нужно заканчивать! Мне нужно купить такую же одежду, как у вас!

– Завтра мы отведем тебя в магазин, – согласилась помочь Суприя.

На следующий день, девушки поймали кэб, без кондиционера, он стоил дешевле, но поездка в нем была настоящим испытанием. Особенно в пробках. Завидев Юлию, многочисленные нищие облепляли машину, протягивая длинные, худые, обтянутые кожей руки. В растерянности, Юлия вытаскивала деньги, которые отдавала этим людям, но они не уходили, напротив, их просьбы становились все настойчивее. К удивлению девушки, ее спутницы никак не реагировали на нищих.

– Что мне делать в такой ситуации? – спросила она у Шалини, старшей и самой рассудительной из девушек.

– Просто закрой окно, – ответила та.

– Но как? Им не на что есть, у них нет жилья… – Юлия задавала все новые вопросы.

– Мы не поощряем этих людей, – пояснила Шалини. – Они не хотят работать, не отпускают своих детей в школы, ведь заниматься попрошайничеством куда проще. Таким образом, мы боремся с нищетой.

– Но как же…

– Если ты хочешь помочь – идешь в храм, там ты можешь оставить деньги, на которые для этих людей организуют обед.

Юлия покачала головой.

– Почему они живут в трущобах? – спросила она.

– Недвижимость здесь очень дорогая. Даже работая, люди не могут позволить себе купить дом. Многие зарабатывают меньше ста долларов в месяц и живут на эти деньги всей семьей, конечно, они не могут даже снимать квартиру.

Юлия кивнула. Больше всего поражало спокойствие, с которым ее спутницы говорили о нищете, рассуждали о трущобах, казалось, они полностью противопоставляли себя их обитателям, забыв о том, что те – тоже люди, ничем, в собственности, не отличавшиеся от счастливчиков, получивших образование и занимавших престижные должности. Кастовое общество никуда не исчезло, оно прочно закрепилось в сознании народа, иначе здесь не миновать революции! – подумала Юлия. Как знать сможет ли она стать такой же, сможет ли смириться с подобным неравенством, ведь ее воспитывали совершенно иначе!

Девушка вздохнула. До прибытия сюда, она подозревала, что Индия – другая планета. В действительности, Индия оказалась дальше, много-много дальше.

Кэб остановился возле магазина.

– Держи сумку, – заметила Анандита, – в толпе могут оказаться люди, которые захотят тебя обокрасть.

Юлия послушно прижала сумку к себе и проследовала в магазин. Она замерла, пораженная великолепием тканей, сотни метров разноцветной материи раскинутой на прилавках – как можно что-то здесь выбрать, когда разбегаются глаза?

Продавцы суетились вокруг нее, предлагая новые и новые варианты – юбки отсутствовали, костюм индийской женщины составляли туники и шальвары – узкие и длинные брюки, и надо заметить, почти все они не подходили для Юлии – комплекцией она отличалась от приземистых и широких в бедрах индианок.

Наконец, несколько костюмов подошли, их упаковали, когда Шалини вдруг сказала:

– Но для официальных вечеров тебе потребуется сари!

Юлия улыбнулась, надеть сари было ее мечтой!

Но уже через несколько секунд она поняла, как легкомысленна была эта мечта – надеть сари без помощи не представлялось возможным – ведь сари, по сути лишь кусок длинной узкой материи, который, обматывая вокруг себя и закалывая в нужных местах, индийская женщина превращает в красивый наряд, к чему Юлия оказалась совершенно неспособна: она исколола себя булавками, и все равно имела вид крайне нелепый, сари постоянно падало с плеч и предательски норовило расстегнуться.

– Не все сразу, – успокаивали ее подруги, – все получится!

Наконец, когда измученная, Юлия покинула магазин, возникла новая проблема – все проезжавшие такси оказались занятыми.

И девушки бежали за каждым кэбом, Юлия пыталась остановить машины, но даже свободные таксисты, выслушав ее, бросали: «нет» и отъезжали.

– Так вы никогда не уедете, – заметила Майя, качая головой, от чего ее толстая черная коса, смешно затанцевала по спине, – просто открываете дверь, запрыгиваете внутрь и говорите «Бандра». А ну! Быстрее!

Девушки открыли дверь и запрыгнули на сидение. Бандра – район, где поселилась Юлия, был одним из самых престижных в Бомбее, здесь находились главные магазины, здесь было спокойно и безопасно, что никак не освобождало от назойливых нищих на улицах.

– Зачем это делать? – поинтересовалась Юлия.

– Слишком много людей, много желающих уехать, иначе такси не поймать, – пояснила Суприя.

Юлия кивнула. На следующий день она опоздала на важнейшую деловую встречу из-за проклятого сари – материя, оборачиваясь вокруг ее фигуры, представляла собой все, что угодно, но только не традиционную праздничную одежду, и когда Юлия, наконец, оказалась в офисе, услышала, как по-доброму посмеиваются коллеги, видимо, она все-таки что-то сделала не так! Во время переговоров сари упало-таки с плеч, заставив ее испуганно подхватить разваливавшуюся на глазах конструкцию, она не могла больше думать о работе, все ее мысли были сосредоточенны на поддержании злосчастного наряда, иначе она рисковала оказаться в крайне щекотливом положении!

Но время шло. Юлии все чаще приходилось ездить в порт Бомбея, работа заключалась в инспектировании грузов, перевозимых клиентами ее компании на трансокеанских танкерах. Юлию перестала удивлять грязная серая вода, и толпы людей на прилегающих к порту территориях, впрочем, люди здесь были повсюду. Она научилась не закрывать глаза, проезжая мимо трущоб, но предпочитала пользоваться кондиционированным кэбом, пока однажды, опаздывая, не села в моторикшу. Она пристегнулась, небольшой трехколесный мотоцикл тронулся, и Юлия почувствовала необыкновенный восторг – ветер развевал ее волосы, она хваталась за ручки, чтобы не вылететь на крутых поворотах, отовсюду неслись автомобильные гудки – это был городской транспорт, но напоминал захватывающий аттракцион, и девушка не могла сдержать улыбки, ее глаза сияли от счастья, и отныне она старалась пользоваться услугами рикши как можно чаще. Она уже не прижимала к груди сумку, опасаясь, что кто-то вырвет ее прямо из рук, не вцеплялась в поручни, а просто смотрела по сторонам, ведь рикша ехал медленнее, чем такси, а значит – была возможность получше рассмотреть город.

По вечерам новые друзья частенько приглашали Юлию в рестораны, все разговоры в основном сводились к работе, а также к обсуждению крикета – самого любимого спорта индийцев. Юлия пыталась понять правила, но это оказалось не так-то легко, она выяснила, что самый короткий матч продолжается пять часов, в то время, как обычные матчи длятся несколько дней. Индийцы следили за ними с не проходящим интересом, капитаны национальных команд были для них кумирами, как и звезды Болливуда, игравшие в знаменитых индийских фильмах. Каждую неделю Юлия посещала кинотеатр – здесь принято не пропускать новые фильмы, но, как и крикет, индийские фильмы оставались для нее загадкой. Хорошие съемки, красивые актеры, танцы и одинаковые сюжеты. Это интересно посмотреть один-два раза, но каждую неделю?

Однако когда начались соревнования, Юлия все-таки упросила друзей взять ее с собой на стадион.

– Пусть я ничего не понимаю в крикете, но я должна разобраться! – упрямо твердила она.

И вот они оказались на стадионе. Неужели ей раньше казалось, что на улицах много народу? Нет, это она просто не знала, что такое много народу! Вот сейчас, на стадионе, невозможно протолкнуться, и все кричат, яростно болеют за своих кумиров, глаза горят, на лицах – восторг, тревога, азарт, при этом на поле – никакой динамики, ситуация почти не меняется час за часом, меняется только счет, но как начисляются очки Юлия не понимает. Она начинает от скуки разглядывать стадион, кое-где возникают столкновения и даже драки, появляется полиция, они разнимают дерущихся, успокаивают ревущую толпу, в какой-то момент Юлии начинает казаться, что ее вот-вот раздавят, и она вцепляется в руку Санджея, приятеля из соседнего отдела, который мужественно вызвался сопровождать ее на стадион. Она уже знала, что подвиг Санджея небескорыстен, каждый раз, когда он идет с Юлией по улице, все мужчины провожают его завистливыми взглядами, иностранки считаются здесь красавицами, и пройтись по улице с белой женщиной невероятно престижно. Вот и сейчас, многие, отвлекаясь от происходящего на поле, украдкой разглядывают Юлию, но ненавязчиво, осторожно, боясь оскорбить. Природная деликатность индийцев ей очень нравилась, также, как и их простодушие, искренность и удивительное гостеприимство, с которым они встречали ее.

– Я никогда больше не пойду на матч, – заметила Юлия, когда они с Санджеем выбирались со стадиона.

– Но все индийцы любят крикет, – возразил он. – В этом году мы выиграли кубок мира! Мы знаем имена всех игроков, как иначе ты сможешь поддерживать беседу?

– Я могу смотреть матчи по телевизору, – обреченно вздохнула Юлия.

Однако и ей удалось удивить своих новых друзей. Как-то на праздники они отправились в Кералу, южный штат, и спутники Юлии были поражены, во-первых, купальным костюмом, в котором она появилась на пляже, оказалось, индийские женщины всегда купались только в одежде. Но огромная толпа, которая тут же собралась, посмотреть на ее купальник изумилась еще больше – Юлия умела плавать, она держалась на воде, как рыба, в то время, как индийцы просто стояли, чуть зайдя в море. Умение плавать, казалось им чем-то сверхъестественным, они смотрели на девушку, как на воплощение богини, спустившейся на землю.

Когда она вышла из воды, кто-то протянул ей кусочек соленого манго, и Юлия вдруг вспомнила, что она уже давно-давно не протирала руки спиртом – она попросту забыла об этом.

Время летело. Два года истекали, приближался приезд Вероники. Точнее, она уже приехала и отдыхала на Гоа, а по истечении отпуска, должна была на три дня остановиться у Юлии в Бомбее. Обе они помнили про заключенное пари, и Юлия тихо улыбалась сама себе, празднуя в душе свою победу.

Теперь она – жительница Бомбея. Как проходит ее день?

Рано утром, Юлия просыпается, включает вентилятор (ведь у нее нет кондиционера), выпивает чашку сваренного в молоке чая. Потом стремительно оборачивается длинным куском материи, ловко превращая непослушную ткань в обычное сари, и отправляется на работу. Нищие, сидящие на тротуарах, кивают ей, они не пытаются просить денег, зная, что она не одобряет их образ жизни, и таким способом борется с нищетой в стране. Ведь она ничем не отличается от других девушек из Бандры. В обед, она вместе с коллегами идет в столовую, где спокойно ест все подряд, посмеиваясь над европейцами, которым местные блюда кажутся острыми. Она наливает воду из кувшина, как и остальные, а на выходе бросает в рот горсть аниса, чтобы освежить дыхание. Раз в неделю она ходит в кинотеатр, а выходные проводит на пляже, покупая еду у сидящих на земле торговцев. Она есть соленое манго, а еще посещает матчи по крикету, ей известны имена и биографии всех игроков, она знает правила, и азартно болеет за команду города. Она совершенно уверена, что в этом году Индия снова выиграет кубок мира, ведь они лидируют по очкам. А, выходя со стадиона, она, обгоняя остальных, подбегает к свободному такси, распахивает дверцу, и, запрыгивая на сидение, громко произносит «Бандра!», после чего вступает в разговор с таксистом: она говорит на хинди, а значит – они могут обсудить крикет!

– Боже! Ты выглядишь, как настоящая индианка! – воскликнула Вероника, обнимая ее. – Дай-ка я на тебя посмотрю! Батюшки, сари! И ты красишь волосы хной! И такая загорелая, да тебя не отличить от них!

Юлия улыбнулась.

– Ты привезла мою картину? – поинтересовалась она.

– Я привезла своего мужа, – ответила Вероника. – Знакомься, это Вадим.

Юлия протянула руку Вадиму.

– Вы, действительно, настоящая индианка, – заметил он. – Картина в чемодане.

– Мы еще не слышали, как ты говоришь на хинди! – возразила Вероника.

– Еще услышите. Я договорилась для вас об индивидуальном туре по Бомбею. У вас будет гид, здесь есть что посмотреть.

– А ты?

– Я поеду с вами. Не поверите, я за два года так и не посмотрела город. Дом– работа– кафе с друзьями – дом, вот мой обычный маршрут. Еще стадион и кинотеатр, да магазины.

– А ты не нашла мужа? – поинтересовалась Вероника уже в такси.

– Претендентов так много, что я теряюсь, – засмеялась Юлия. – Здесь намного больше мужчин, женщин не хватает, а спрос на иностранок просто огромный. Но я пока не готова к серьезным отношениям, я слишком долго пыталась адаптироваться, это отнимало все мои силы.

Вероника оглядывала улицы Бомбея, мелькавшие за окном, а потом поморщилась:

– Как же раздражают эти постоянные гудки! Скажи мне, ты счастлива? Ты рада, что уехала?

Юлия уверенно кивнула.

– Мне здесь нравится, как и обещала, я стала своей в этом городе, так что – не всегда масло не смешивается с водой! Остановите, пожалуйста, – обратилась она к таксисту на хинди.

Вечером Юлия выбирала место, где она повесит картину, хотя Вероника, как скупой рыцарь, упорно отказывалась выдать ей честно выигранный пейзаж до момента отъезда. Что ж – она подождет, ведь победа важнее приза! Долгий путь пройден, и она все-таки добилась цели! Теперь она – девушка из Бандры! А скоро выйдет замуж за какого-нибудь красивого и успешного мужчину и станет хорошей индийской женой, как и остальные местные женщины.

В прекрасном настроении Юлия отправилась на экскурсию. Они посмотрели здание вокзала, посетили Ворота в Индию – пожалуй, самый известный из монументов, ставший визитной карточкой Бомбея. Побывали в парке и на пляжах, где снимаются болливудские фильмы, посмотрели на резиденции актеров, посетили музей принца Уэльского. Экскурсия подходила к концу, когда гид остановил их у здания университета, по праву считавшегося одним из самых красивых в Бомбее. Вадим и Вероника с восхищением разглядывали здание.

– Справа от университета возвышается здание бомбейской биржи, – гид вытянул руку, указывая. Вероника и ее муж лишь мельком взглянули – и снова отвернулись к университету.

А Юлия, вдруг застыла на месте, ее взгляд был прикован к зданию биржи, она забыла о гиде, университете, экскурсии и своих друзьях.

Это здание было обычной, ничем непримечательной высоткой, неудивительно, что оно не привлекло внимание ее спутников. В принципе, его можно было бы даже назвать уродливым.

Юлия продолжала смотреть на здание, чувствуя, как странная сила сжимает горло, глаза защипало, и девушка запрокинула голову, чтобы не дать слезам скатиться по щеке.

На несколько минут она задумалась, а потом расстегнула массивную застежку браслета и молча протянула его Веронике.

Вероника с недоумением взяла браслет. Юлия в задумчивости направилась к машине. Перед тем, как открыть дверь она обернулась.

– Как тебе кажется, эта биржа, она ведь похожа на ту шестнадцатиэтажку, перед твоим домом, правда? – спросила она.

Вероника чуть грустно улыбнулась и обняла ее за плечи.

– Я же говорила – это свойство нации, и ты не можешь изменить это. Никто из нас не может, – ответила она.

Юлия кивнула и села в машину.

– Носи мой браслет и не потеряй его, – сказала она, – А я куплю себе другой здесь, на память об Индии.

 

Встреча

 

Подул свежий ветерок, и по зеркальной глади канала пробежала мелкая рябь. Был теплый майский вечер, и люди, спешившие с работы домой, уже не казались такими сумрачными и усталыми, как зимой. И все же они, как и всегда, торопились: пробегали мимо канала, с пластиковыми пакетами и кожаными портфелями в руках, переходили через мостик и спешили дальше, не останавливаясь взглядом ни на молодой зеленой листве, ни на скамейках, на которых, обнявшись, сидели влюбленные парочки. На одной из этих скамеек, задумчиво устремив взгляд на воду, сидела молодая девушка, лет восемнадцати. Ветер развевал завитки ее каштановых волос и подол черной коротенькой юбочки. Из-под черной же ажурной кофточки выглядывала розовая футболка. Надо сказать, по сравнению с проходящими, она была одета как-то странно, пожалуй, даже, нелепо. Хотя, впрочем, это, конечно же, не имеет никакого значения.

Ровно в шесть сорок пять на берегу канала появилась женщина в темном кашемировом пальто. Она неуверенно остановилась, огляделась не растерянно, а скорее испуганно, помедлила, а потом подошла и села рядом с девушкой, но на другой край скамьи.

Если бы в этот момент кто-нибудь из проходящих мимо обратил бы внимание на эту странную пару, он был бы поражен потрясающим сходством женщины и девушки. Они были похожи, как мать и дочь, даже больше – чертами лица, потерявшими былую красоту, женщина удивительно напоминала девушку. Но в то же время, трудно было представить себе более непохожих людей: девушка была молода и красива; женщине можно было дать на первый взгляд около шестидесяти пяти, но если присмотреться, становилось ясно, что она старше, и время давно уже стерло следы ее былой прелести.

На лице девушки читалась одухотворенность, оно светилось внутренним, неземным светом, ее глаза сияли, и, если бы проходивший мимо поэт или художник увидел ее, он непременно застыл бы как вкопанный, глядя на эту воплощенную радость, богиню юности и любви.

«Перед тобою Афродита!» – именно эти строки пришли бы ему на ум, едва он взглянул на девушку.

Во всем облике женщины, напротив, не было ни малейшего намека на радостную оживленность, ее глаза, потухшие и безжизненные, устало глядели на мир, как будто все лучшее: чувства, эмоции, надежды, – оставили ее.

Но прохожие проходили, не глядя на скамью: они были слишком заняты своими собственными проблемами, чтобы интересоваться чужими.

Была и еще одна причина, по которой проходившие люди не обращали внимания на сидящих на берегу канала, – они могли видеть женщину, девушку они не видели.

Минуту женщина и девушка сидели молча, потом одновременно повернули головы, посмотрели друг на друга и снова, отвернувшись, продолжали смотреть на прозрачную воду канала.

Наконец девушка нарушила молчание.

– Ты все-таки пришла, – тихо сказала она.

– Да. Здравствуй, – глухо и отрывисто сказала женщина. Казалось, ей стоило немалых усилий заговорить, голос ее срывался, – А ты все еще сидишь здесь?

– Как видишь.

– Он не придет, – женщина сочувственно покачала головой.

– Я знаю, – просто ответила девушка.

Снова воцарилось молчание.

– Как ты жила в эти годы? – спросила девушка несколько минут спустя.

Женщина пожала плечами.

– Ничего, нормально. Муж умер год назад, вот я и пришла.

– Так значит, ты была замужем. – Девушка улыбнулась, – Я не знала. А дети?

– Дочка, она работает врачом, и двое внуков, мальчику двадцать, девочке восемнадцать. Уже студенты.

– Поздравляю.

Они снова замолчали.

– Он тоже умер, знаешь? – спросила женщина.

– Знаю, я почувствовала. Давно уже. Лет десять прошло. Вы еще встречались потом?

– Один раз видела его в метро. Он не узнал меня.

– Как это было? – вдруг, заинтересовавшись, спросила девушка.

– Как всегда, – ответила с болью в голосе женщина, – Я сожалела о том, что произошло.

Она повернулась к девушке и схватила ее за руку.

– Зачем ты оставила меня?! – крикнула она, со страстностью, неожиданной в ней.

– Так было нужно, – спокойно ответила девушка, – по-другому было нельзя.

Женщина вздохнула.

– Мне было плохо без тебя. Очень плохо, и самое ужасное, что ничего нельзя было вернуть. И я боялась встретить тебя снова. Я никогда не приходила больше на этот канал с тех пор. Так и не смогла найти в себе силы вернуться сюда. Прошло уже больше пятидесяти лет, – женщина усмехнулась, – Я постарела, а ты все не меняешься.

– 50 лет, – задумчиво повторила девушка, как будто не услышав смешка своей соседки.

 

***

Красивая и молодая, Лиза пришла на берег канала, где она должна была встретиться с человеком, которого любила всем сердцем и на которого возлагала свои надежды о будущем счастье. Она была полна любви и радости. Мечты переполняли ее сердце, воздушные замки казались воплотившимися в жизнь, и жизнь эта была прекрасна. Прохожие обращали внимание на ее сияющее лицо: старушки улыбались и кивали ей, молодые люди с надеждой заглядывали в глаза, а потом провожали долгим взглядом, женщины рассматривали ее с явным интересом.

Те десять минут ожидания, которые она провела, сидя на скамейке на берегу канала, стали самыми счастливыми для нее. Все, что было потом, а было многое, невозможно сравнить с этими бесценными минутами. Если бы время остановилось тогда, если бы эти мгновения длились бесконечно! Ее хрустальная мечта, переливаясь в лучах майского солнца, сверкала всеми своими гранями, и будущее, озаренное этим светом, казалось необыкновенным и сулило стать вереницей радостных, безоблачных дней.

А потом сказка закончилась, и, застыв на несколько секунд в воздухе, прекрасная мечта разлетелась вдребезги, столкнувшись с несокрушимой стеной реальности. Он не пришел, и Лиза поняла, что все это было важно для нее одной.

И это было страшно, потому что этого нельзя было изменить. Прождав еще полчаса, Лиза встала со скамейки и направилась домой. Однако лучшая ее часть, ее можно назвать как угодно, Душа, Вера, Любовь, – у нее так много имен! – осталась там – она продолжала сидеть, сияющая и прекрасная, воплощая то, что утратила сама Лиза. Испуганная, Лиза вернулась к скамейке.

– Ты остаешься? – с волнением спросила она, – А как же я? Что я буду делать без тебя?

– Сейчас тебе будет лучше без меня, – ответила ей другая Лиза, вдруг ставшая мудрой и рассудительной, повзрослевшая в считанные мгновения, – Если я останусь с тобой ты не перенесешь этого. Слишком больно, когда рушится все, во что ты веришь, что было смыслом твоей жизни. Уж лучше не чувствовать ничего. Или ты станешь жестче, грубее, или не выживешь. Другого выхода нет. Я остаюсь. И потом я должна ждать здесь. Пусть он не придет никогда, я буду ждать. Под дождем и снегом, в жару и в мороз. Просто у меня уже нет сил встать. Мы не можем быть вместе. Ты утратила способность любить и возможно когда-нибудь еще скажешь мне спасибо за это!

– А если нет? Ведь, значит, я уже никогда больше не буду так счастлива, как сегодня!

– Но и так больно тебе уже тоже никогда не будет.

– Ты вернешься ко мне когда-нибудь? – слеза скатилась по щеке Лизы.

– Да обещаю, – сидящая на скамейке девушка протянула ей руку и улыбнулась, – Я обязательно вернусь к тебе. Не знаю когда, но я вернусь.

Они помолчали, держась за руки, потом Лиза выдернула руку и пошла прочь. Обернувшись на выходе из парка, она увидела, как девушка на скамейке, еще недавно бывшая частью ее самой, освещенная светом заходящего солнца (или это был другой свет?) сидит, положив ногу на ногу, не спуская глаз с зеркальной глади канала, и ждет того, кто не придет никогда.

Когда Лиза шла домой, прохожие уже не обращали на нее внимания. Она больше не выделялась среди них, она стала такой же, как все.

 

***

– Почему ты не сдержала обещания, почему не вернулась? – спросила женщина.

– Еще сдержу, я вернусь. Но пока не время.

– А когда будет время? Когда я умру? – женщина грустно улыбнулась.

– Может быть, – тихо ответила девушка, – но мы снова будем вместе, я обещаю тебе.

– Зачем ты сидишь здесь, чего ты ждешь?! – голос женщины сорвался, и она горько зарыдала.

– А куда мне идти?! – крикнула девушка, – Здесь всюду смерть, вон, посмотри!

Она вытянула руку, указывая куда-то.

– Здесь кругом мертвые воспоминания, – продолжала она, – кругом призраки надежд, а вон, под ногами, осколки твоей мечты. Она была и моей, между прочим, и даже больше чем твоей! Но ты уже не можешь увидеть этого.

Женщина снова схватила ее за руку:

– Вернись ко мне, пожалуйста, еще не поздно, – умоляюще заговорила она, – Я тоже хочу увидеть то, что видишь ты! Ты даже не представляешь себе, как это ужасно – жить без души.

– Но ведь живут же другие. Почти все люди так живут.

– Это не жизнь. Нет, не жизнь! Это существование, – горячо возразила женщина. – Так нельзя! Вот когда мы были вместе, когда ты была со мной, тогда и только тогда я и жила.

– Тебе повезло, ты родилась в отличие от большинства со способностью чувствовать и понимать, но мир… Он груб и жесток. Человек, у которого такая душа как у тебя, незащищен, он может или лишиться ее, или умереть.

– Но неужели нет выхода?

– Почему, есть. Если бы на его месте был другой… Нам с тобой просто не повезло… Везет в жизни вообще редко.

– Что же делать?

– Тебе – жить, мне – ждать. Это не вечно. Ничто не вечно. Ни счастье, ни несчастье. И, согласись, иногда это даже хорошо.

Лиза взглянула на часы.

– Мне пора, – вздохнула она, – я встречаюсь сейчас с дочкой. Идем покупать ей туфли.

Она торопливо вытерла слезы и поднялась.

– Пока! – девушка улыбнулась, – Еще увидимся. Приходи, если хочешь. Меня всегда можно найти здесь.

Лиза грустно кивнула.

– Пока.

Она повернулась и медленно пошла к выходу.

Словно пелена тумана окутала ее, и она шла, не разбирая дороги, не замечая ни машин, проносящихся мимо, ни людей, поглядывающих на нее с некоторым удивлением.

– Бабушка! – окликнули ее.

Лиза обернулась.

Ее внучка стояла перед ней в новом пальто и симпатичном синем беретике.

– А где мама? – удивленно спросила Лиза, – Мы же идем за туфлями?

– Ее вызвали в больницу, она прислала меня. У нас же один размер, да и вкус одинаковый. Знаешь, бабуля, я сейчас тебе кое-что расскажу… – и, взяв Лизу под руку, она улыбнулась ей со счастливым и заговорщическим видом.

Лиза подняла голову, очнулась вдруг от воспоминаний и посмотрела на нее, как если бы видела впервые.

Ее внучка. По-другому одетая, блондинка с удлиненным «каре», с большими карими глазами, выше ростом.

Но это было она. Еще красивее, чем раньше, еще счастливее. Глаза сияют от радости, надежды и мечты снова переполняют ее. Она сдержала обещание. Она вернулась.

– Но хорошо ли это? – испуганно подумала Лиза. – А вдруг ей будет так же больно, как было мне?

При мысли об этом Лиза почувствовала, как, несмотря на теплый весенний вечер, легкий холодок пробежал по ее спине.

«Нам с тобой просто не повезло, везет в жизни вообще редко!» – услышала она, как сквозь сон.

– Ну, пойдем же! – внучка нетерпеливо потянула ее за рукав, и они зашагали вниз по улице, к центру прекрасной майской Москвы, белой от цветения вишен.

– Эх, и красавица твоя внучка, бабуля! – проходя мимо, заметила какая-то женщина.

Лиза улыбнулась в ответ, и на несколько мгновений отблески огня ушедшей юности, вспыхнули в ее глазах. Она обернулась и посмотрела на берег канала, туда, где она оставляла свое прошлое.

Скамейка была пуста.

 

Точка над i

 

Вчера я залпом выпила два бокала белого вина, а потом еще столько же шампанского. Вино было плохим, музыка громкой, а праздник утомительным, поэтому до кровати я добиралась уже в полусне, в полусне бросила одежду на стул и кажется, почти бессознательно завела будильник. Или же все-таки забыла? Наверняка, забыла, проверить бы! Но сознание было туманным, а руки отказывались выполнять его приказы…

Я сразу же заснула, и мне снились странные сны.

 

***

Мне снилось мое прошлое. Теперь, когда мне так много лет и моя жизнь подошла к своему окончанию, я оглядываюсь назад и снова, пусть только во сне, переживаю свои воспоминания. И думаю: моя жизнь сложилась вот так… Нет, не подумайте, что плохо, она прошла хорошо, я могу сказать, что в целом довольна ею. Но могла бы она сложиться иначе? Возможно… Ведь есть же моменты, поворотные точки, когда все, все вокруг останавливается, выбирая направление для нового развития…

Вот я иду поступать в институт… Но почему-то прохожу мимо, и, подумав, что шансов поступить сюда у меня все равно нет, иду в другой… Там появляются друзья – люди, без которых я уже не представляю своей жизни. И все-таки, если бы я не прошла тогда мимо… Если бы рискнула, выиграла и училась здесь, все было бы иначе? Я никогда не узнаю этого…

Вот я сижу на ослепительно белом стуле в туристическом агентстве… Я хочу поехать в Италию, или в Испанию… Куда-нибудь на юг… Но билетов нет. Есть Венгрия… Минуту я думаю… Что ж… Все-таки заслуженный отпуск… Пусть будет Венгрия.

Осенний Будапешт… Солнечный ноябрь… В нашей группе – три семейные пары с детьми, один не перестающий курить, внешне дышащий на ладан, но полный скрытых сил старик и тринадцать – тринадцать! – вполне миловидных девушек. И один молодой мужчина – наш экскурсовод, он же владелец туристического агентства, он же русский эмигрант, он же интеллектуал—историк, кандидат наук, ну и… просто красавец. Не знаю, насчет спорта и комсомола, но возможно и спортсмен тоже. Двенадцать миловидных девушек отчаянно пытаются привлечь его внимание. Я сижу на последнем сидении автобуса, уставшая, апатичная, и злюсь. Злюсь на них, на себя, на него, на судьбу… Думаю, почему, почему я не обладаю внешностью Бриджит Бардо или хотя бы обаянием Челентано! Злюсь, чувствую странный азарт, и дальше… Белые начинают и выигрывают… Двенадцати девушкам достаются перешептывания и сплетни, а мне долгий, неискренне красивый, чуть скучноватый роман, закончившийся, но сохраненный памятью…

А если бы были билеты в Испанию, что тогда? Этого я никогда не узнаю…

Или вечер в казино… Когда играешь в покер, не видишь карты. Ты полагаешься на интуицию и говоришь – «я пас». Потом карты вскрывают, и ты вскрикиваешь от радости, или сдерживаешь слезы обиды, проклиная свою нерешительность… Жизнь – не карточная игра. Здесь другие правила, они строже и жестче. Здесь ты говоришь – «я пас», но никогда не увидишь, какие карты были сданы… Так ведь лучше проиграть, но узнать, чем не знать вовсе?!

Сейчас я думаю, что лучше совершить поступок и жалеть о нем, чем сожалеть о том, что так и осталось несделанным… Упущенные возможности… Сколько их было в моей жизни! А были ли они? И этого я тоже не узнаю… И вот теперь, во сне – я вижу один день, прекрасный день, а за ним вечер, ночь – редкие мгновения, когда все вокруг: время, место, люди, да и звезды на небе, – сходится в одну точку и останавливается, прежде чем двинуться дальше.

Я была в очередной командировке. Я сидела в баре в холле отеля, допивала чай и собиралась подняться в номер – был выходной, суббота. Звонок моего телефона нарушил планы. Звонил разгневанный клиент, требовавший документы – ему нужна была оригинальная печать нашей компании, почему не годилась электронная версия я так и не поняла. Битый час я пыталась убедить его в своей правоте, он заводился, срывался на крик, и, наконец, в полном отчаянии я, сказав, что перезвоню, прервала связь и задумалась. Оставить его без документов значило нанести нашим заказчикам многотысячные убытки, что могло существенно отразиться на имидже компании. Но ехать куда-то в выходной день, в чужой стране, через горы – я очень боюсь серпантинных дорог – и везти ему совершенно ненужную печать, это было выше моих сил…

Я смотрела в пустую чашку и в голову не приходила ни одна разумная мысль. В это время в холле появился один из коллег – мы мало пересекались по работе, его не слишком-то касались мои проблемы, но… он поинтересовался, чем вызвано мое странное состояние, а потом просто сказал:

– Ну что ж, поехали, отвезем ему бумаги. Не оставлю же я тебя в такой ситуации.

Я быстро собралась, и мы поехали. Он довольно-таки хорошо справлялся с серпантином, я почти забыла о своем страхе, хотя обычно бываю рада покритиковать любого водителя – привычка, выработанная с детства: никто не умеет водить машину так, как папа – это я запомнила навсегда.

Мы слушали музыку и разговаривали… Говорили о многом, да почти обо всем – что-то вроде дружеского обмена мнениями, как ни странно, нам всегда было легко общаться, наверное, потому что мы понимали друг друга, нас волновали, в общем-то, одни и те же проблемы. Дорога заняла несколько часов. Начало смеркаться, потом стемнело, в небе появилась луна, по ее белому кругу бежали темные облака. А потом пошел дождь. Погода в горах переменчива, все случается словно внезапно – дождь начался неожиданно, ниоткуда, и я не помню, что бы еще хоть раз в жизни я видела нечто подобное. Это был настоящий тропический ливень, огромные капли с грохотом падали на крышу машины, придорожные канавы заливало водой, и скоро дорога исчезла за сплошной стеной белого тумана. Ехать дальше было нельзя. По счастью, мы успели спуститься с горы в небольшой городишко, в котором оказалась одна гостиница, где можно было переждать несколько часов. До ворчливого клиента оставалось еще чуть более сотни километров. Мы выскочили из машины, вбежали в гостиницу, но за эти десять секунд успели промокнуть до нитки, как если бы нас окатили из ведра.

Мы вошли в холл и направились к стойке. Мой спутник сказал, что нам нужны номера.

– Номеров нет, – ответил странный маленький человечек, выполнявший, видимо, функции ночного портье.

– Может, найдется один номер? – спросила я. – Нам только переждать дождь.

– Номеров нет, – снова повторил человечек.

– Но послушайте, вы же видите, что мы совсем промокли, на улице дождь, здесь нет других гостиниц, а ехать в такую погоду нельзя…

– Номеров нет, – упорствовал человечек, ставший вдруг похожим на злого гнома из детских сказок.

Мой спутник начал выходить из себя. Я почувствовала, что ему, обычно такому спокойному, с трудом удается сдержаться.

– Ладно. У вас нет номеров. Но у вас должен быть ресторан! Мы переждем дождь и поедем дальше.

– Ресторан есть, – злорадно улыбнулся гном. – Открытый. На балконе. Милости прошу…

Мы переглянулись. Нам ничего не оставалось, как последовать по лестнице за маленьким портье, краем глаза я увидела симпатичный штурвал, прикрепленный к стене холла. Здесь была милая и уютная обстановка, это успокаивало. Мы вышли на широкий балкон, козырек которого в принципе защищал от дождя, и заняли столик. Человечек принес меню и надолго скрылся.

– Странный отель, – сказала я. – Все номера заняты, но не видно ни одного человека… Может из-за погоды?

Мой коллега согласно кивнул и снова углубился в меню.

А что это я его так – коллега, да коллега, – да никакой он мне не коллега! То есть, работаем-то мы, конечно, вместе… Только для меня он не просто коллега… Он человек, с которым бы я хотела… А чего бы я хотела? Наверное – ехать по ночной горной дороге, а потом оказаться в ресторане-балконе странного отеля, окутанного пеленой дождя. Оказаться в тот самый момент, когда все вокруг, в том числе и звезды на небе, словно шахматные фигуры, занимают единственно верное положение, когда судьба протягивает тебе карту – и ты можешь взять ее или сказать – «я пас». Возможно, все это – разгневанный клиент, горы, дождь, странный портье, – не случайно, возможно, это мой шанс поговорить с ним, поставить точки над i, преодолеть границу, которая нас разделяет и…

– Этот отель напоминает мне отели из произведений Агаты Кристи… – говорю я вдруг непонятно зачем. – Так и кажется, что сейчас здесь случится страшное преступление.

Он согласно кивает и добавляет:

– Или произойдет нечто романтичное…

Злой гном приносит нашу еду, я напоминаю ему про чай, и он, недовольно ворча, удаляется.

– Так о чем мы говорили?– мой спутник пытается вернуться к начатой теме романтики.

– Об Агате Кристи. Тебе, кстати, она нравится? Я вот больше люблю рассказы о Шерлоке Холмсе, – уклоняюсь я.

Я делаю это неожиданно для себя самой, но с редкой для меня стремительностью… Почему? Я боюсь? Да. Я боюсь. Я не знаю, разделяет ли он мое отношение. Он никак не проявляет их и при людях ведет себя со мной совершенно обычно.… Да, что я говорю, почему при людях.… И наедине он тоже ведет себя совершенно обычно. Но мне почему-то кажется, что я все-таки нравлюсь ему. Иначе зачем он поехал сюда, не только же из чувства гуманности, ему, в общем-то, присущего? Да, я ни в чем не уверена. И я отклоняю руку судьбы и говорю, что я – пас. Точка пройдена. Момент упущен. Шанс не стучится дважды, но… впереди еще несколько часов, еще есть время, еще идет дождь, и звезды на небе, вздыхая, возвращаются на исходную позицию, чтобы дать мне возможность переиграть все с начала.

Гном-портье приносит чай, удаляется, его шаркающие шаги затихают, и воцаряется тишина, нарушаемая лишь шумом дождя.

Тема Агаты Кристи исчерпана, и я говорю:

– Хорошо, что чай такой горячий… Здесь так холодно…

– Знаешь, – говорит он, – Иногда происходит столько неприятностей сразу, что ты думаешь: возможно, все это – разгневанный клиент, горы, дождь, странный портье, – не случайно, возможно, это шанс, который нам для чего-то был дан…

Он внимательно смотрит на меня, ожидая ответа. Он сказал то, о чем я только что думала сама. Это случайность или совпадение?

Я молчу. Я снова отчетливо вижу карту, в руках судьбы. И думаю:

– Мы так много общались раньше. Почему я ни разу ничего не сказала о своем отношении к нему? Ведь я знаю, что сам он человек сдержанный, ему нравится спокойный ход событий, он не любит форсировать, ускорять, приближать … Но я, ведь я другая! Я импульсивная и эмоциональная, да, я боюсь, но когда хочу чего-то, то забываю о страхе… Ведь я из тех, кто может идти к своей мечте даже под пулями, под бомбами, гранатами и черт знает под чем еще и не замечать их… Наверное, потому что я очень не хочу показаться навязчивой… Я всегда холодею от одной мысли показаться кому-то слишком навязчивой… Мне бывает трудно набрать номер телефона, а набрав, обязательно спрошу: «я не сильно отвлекаю?» Возможно дело в этом…

И я отвечаю:

– Да понятное дело, все в мире не случайно… Я верю в судьбу, вот однажды у меня был такой случай…

И я рассказываю абсолютно не нужный случай, потом он тоже рассказывает совершенно не уместный случай, а потом мы молчим, придумывая, о чем бы еще поговорить… Потому что не говорим о том, что хотели бы сказать… А я бы хотела сказать, что не так дорожу своей карьерой, как думают мои сослуживцы. И что для меня возможность работать в этой фирме, куда с таким трудом пытаются пробиться многие, не уж так важна – с тех пор, как я встретила его, я стала не такой независимой и самодостаточной, какой была прежде. И впервые за всю мою непутевую жизнь мне понравился по-настоящему достойный человек. Да, я действительно считаю его таким. Это странно, почти невероятно, но недремлющий внутренний голос, всегда решительно и безоговорочно осуждавший все мои поступки, впервые одобрительно молчит!

Но я не говорю ни слова… Пауза затягивается.

Возможно, дело не только в страхе, думаю я. Дело еще и во времени. Мне не хватало решительности начать этот разговор раньше. Зачем – ведь впереди еще столько месяцев! Мне не хватает решительности начать этот разговор сейчас. Зачем – ведь впереди еще целых два часа! И я снова заявляю, почти с гордостью, и, конечно же, с облегчением, что я – пас!

Дождь неожиданно заканчивается, облака исчезают, и на небе появляются звезды, яркие, какие бывают только в горах. Они перемигиваются, вздыхают, недовольно шепчутся и снова возвращаются к исходной позиции, чтобы дать мне возможность еще раз исправить неудавшийся дубль.

– Дождь закончился, – говорю я, – но нам нужно дождаться счета… Неизвестно, когда появится этот гном.

– Ты его так прозвала? – он смеется, – А он правда похож на гнома… Знаешь, а я не хочу никуда торопиться, все равно, спешить уже поздно… Наш клиент уже спит…

– Если не отравился собственным ядом, – добавляю я.

– Да. Поэтому, торопиться нам некуда. Здесь так тихо, спокойно, можно смотреть на эти яркие звезды и разговаривать… Кстати, мне очень нравится с тобой общаться. У тебя на все есть свое мнение.

– Мне тоже нравится с тобой общаться. И тоже не хочется никуда торопиться, – говорю я.

Звезды радостно подмигивают, рука судьбы приближается. Я делаю глубокий вдох, потом останавливаюсь: так, мы же только что решили, что никуда не спешим. Зачем торопиться?

– Ты говорила, что веришь в судьбу? Тебе кажется, что есть вещи, которые неизбежны?

Я киваю:

– Мне кажется, что в жизни мало что зависит от наших желаний. Есть написанная пьеса, в которой мы исполняем свои роли. Как говорится, весь мир – театр… И хотим мы того, или нет – то, что неизбежно, обязательно произойдет, как не сопротивляйся. Поэтому наши сомнения, иногда даже мучения, колебания – они, в общем-то, напрасны. Есть вещи, не зависящие от нашей воли, тогда нам не за что себя винить. Это нужно просто принять. Иногда я даже чувствую их приближение. Что-то вроде интуиции.

– Скажешь что-нибудь из последних предчувствий?

Мы смотрим друг на друга. Я пытаюсь правильно построить ключевую фразу. Я хочу сказать, что сейчас все не так, как тогда, в Будапеште, не так, как было много раз прежде, здесь нет двенадцати девушек, которых нужно переиграть, здесь вообще никого нет, даже гном и тот куда-то пропал!

Здесь никого нет. Здесь только мы вдвоем. Только мы вдвоем. И я хочу спросить, можно ли, чтобы так и было? Вот она эта фраза. Вот я ее придумала. Но я медлю. Одну секунду, другую…

И появляется гном – он идет, подняв над головой белый флаг – наш счет.

Время начинает двигаться, созвездия вновь разбегаются к разным концам Вселенной, успев на прощанье сказать друг другу, что более глупой особы, чем я, им не встречалось…

– Вы правы, непроходимая тупость, – вторит им ветер, – Безнадежный случай, абсолютно безнадежный.

– Мы несколько раз дали им шанс, – говорит яркая звездочка, – и не наша вина, что они его упустили. Мне кажется, наша совесть должна быть совершенно спокойна, и мы можем разойтись, наконец, по домам… И все же она удивительно глупа!

Да я и не спорю… Глупа и труслива. Нерешительна, беспомощна и неисправима. Полна сомнений и неуверенности в себе.

Мы спускаемся к машине. Я утешаю себя тем, что нам ехать еще сто километров. Сто километров вдвоем! Я успею сказать что угодно! Да за это время можно прочесть наизусть всего Пушкина! Я все успею!

Но я понимаю, что это самообман, поворотная точка пройдена, возврата нет, я не использовала свой шанс и уже никогда не узнаю, что же за карта была в руке судьбы.

Мы благополучно передали документы, а на обратном пути взяли двух попутчиков, ребят из нашей же фирмы, поэтому поговорить не удалось. Потом закончилась командировка, начались рабочие будни, мы редко виделись, а затем наши дороги разошлись. И никогда больше в моей жизни не было момента, который мог бы изменить ее настолько же сильно, как та дождливая ночь. Я не знаю, было бы мне лучше или хуже. Но все чаще и чаще я думаю о том шансе, который лишь моя трусость не позволила мне принять.

Моя и его дороги долго шли параллельно. Параллельные прямые не пересекаются. Это неправда. Они пересекались, несколько раз, в тех самых точках невозврата, которые определяют твою дальнейшую жизнь. Потом они разошлись.

Если бы я могла вернуть время назад! Габриэль Гарсия Маркес говорил: «всегда говори то, что чувствуешь, и делай то, что думаешь… Если бы я знал, что это последние минуты, когда я тебя вижу, я бы сказал „я люблю тебя“ и не считал бы, по глупости, что ты это уже знаешь».

И я могла сказать. Но это осталось в прошлом. Моя жизнь прошла, она позади, а впереди лишь холодная бесконечность и сожаление об упущенных возможностях. Но ведь говорят, говорят же, что если мечтать о чем-то сильно, страстно, если искренне верить, то, о чем ты просишь, непременно исполнится! Если это правда, то пусть судьба даст мне еще один шанс, пусть время повернет вспять, пусть снова вернется прошлое и на этот раз я заставлю свой страх замолчать, смогу открыть протянутую карту и испытать радость или сожаление. Я знаю, что это невозможно, но пусть это сбудется!

 

***

Будильник прозвонил. Значит, я все-таки, не забыла его завести.

Я проснулась. Я дома. Я в своей комнате. Я снова молода, а значит жизнь, которая только что была пройдена и почти завершена, опять оказалась передо мной – она убегает вперед темной, неизвестной дорогой, мои шансы еще ждут меня, и момент, когда пересекутся параллельные прямые еще впереди… И не важно, когда он придет, хоть сейчас, я приму его с благодарностью, ведь завтрашний день – тот, что никогда не наступит.

Так зачем же нам ждать – темная дорога может оборваться в любой момент, она может, резко повернув, развести нас в разные стороны…

И я буду жалеть об этом, возможно, всю жизнь, как в том странном сне…

 

***

Вот бывает же, приснится всякая чепуха после праздничных банкетов – фуршетов…

Никогда нельзя смешивать напитки. Тем более, на корпоративной вечеринке. Тем более, зная, что завтра – понедельник.

 

Белый тигр

 

Джейк Браун медленно потягивал сок через соломинку, сидя за круглым белым столиком в кафе с прозаическим названием «У Тома», и время от времени нетерпеливо поглядывал на часы. Наконец в дверях появился Фрэнк. Он помахал Джейку и направился к его столику, лавируя между выходящими посетителями. Джейк отметил с неудовольствием, что Фрэнк был не один, его сопровождала какая-то ярко накрашенная, легкомысленная на вид девчонка.

– Ах, да! Это же его жена, – вспомнил он, – Как там ее звали? Диана? Линда?

Он напряг память, но вспомнить имени так и не смог.

– Привет, старик! – Фрэнк энергично пожал ему руку.

Джейк лениво кивнул ему и женщине.

– Это Аманда, вы уже встречались, – сказал Фрэнк, отодвигая стул.

Аманда приветливо кивнула Джейку, тряхнув короткими золотистыми волосами, и улыбнулась наивной, детской улыбкой.

– Вот пустышка, – подумал Джейк, но улыбнулся в ответ, – Лет тридцать, небось, уже по земле топает, а выглядит на двадцать с небольшим. Потому что мыслей никаких нет. У женщин так всегда.

– Как настроение, Фрэнк? – спросил он.

– Не знаю, что и сказать… – Фрэнк потер затылок, – Мандраж.

– Аналогично, – согласился Джейк.

Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент, хозяин заведения, Том, вышел из-за стойки и подошел к их столику.

– Принесла нелегкая, – пробормотал Джейк, и в его голосе послышались нотки агрессии.

– Фрэнк, познакомься, это Том, – неохотно сказал он.

Фрэнк пожал хозяину руку, после чего тот бесцеремонно уселся рядом с ними.

– Он что, тоже боксер? – с интересом спросил Фрэнк, очевидно намекая на огромные кулаки Тома.

– Нет, слава Богу, – засмеялся Джейк, эта мысль показалась ему нелепой, – Том не имеет никакого отношения к боксу, так знает что-то от меня…

– Так вы друзья? – вступила в разговор Аманда.

– Я бы так не сказал, – раздраженно ответил Том.

– Да уж… Скорее просто знакомые, – добавил Джейк.

– Настоящая женщина. Лишь бы ляпнуть что-то. А к месту или нет – для них не важно, – подумал он про себя.

– Ладно, вернемся к делу, – Фрэнк начинал терять терпение, – Ты решил участвовать?

– Да. Решил. Пятьсот тысяч на дороге не валяются. Да и престиж. Сам понимаешь…

– Это не обычный поединок, – Фрэнк предостерегающе поднял палец, – Учти, что ты всего лишь любитель.

– Не важно, – Джейк начинал кипятиться, его пальцы нервно теребили золотистую соломинку, – Я буду участвовать. Конечно, тайские бойцы всегда были лучше нас, но настало время показать, что мы – лучшие из лучших!

– Вы не лучшие, – неожиданно и дерзко вмешался Том, – Джейк, ты даже не профессионал. Ты любитель!

– Я не любитель, а Большой любитель, – ответил Джейк, – А это разные вещи. И потом, не лезь в это дело, Том! Тебя это абсолютно не касается. Занимайся своими коктейлями.

– И правда, Томми, – обратился к хозяину Фрэнк, – Не стоит тебе вмешиваться, поверь!

Он лукаво подмигнул хозяину.

– Бокс – грязная и жестокая игра, – возразил Том, почесав свою обритую наголо голову, – Меня не тянет туда. Кстати, ты ведь Фрэнк Корн? Чемпион Европы? Так?

Фрэнк кивнул головой.

– Рассчитываю стать чемпионом мира. После того как побью Ноя.

– Ноя? Ты имеешь в виду Ной Гучая? Чемпиона? – Том с сомнением покачал головой, – Я видел его по телевизору. Он сражается как Бог. Это ясно даже мне.

– Да… – протянул Джейк. – Европейские бойцы не могут сравниться с тайцами. Может им, и правда помогают их древние Боги?

– Я знаю одного американца, который мог бы победить Ноя, да и остальных тоже. Но, к сожалению, он уже мертв, – задумчиво произнес Фрэнк.

– Ты имеешь в виду Пита?

– Кого? – переспросил Том.

– Пит Прайс, по прозвищу Белый тигр. Единственный белый, который достиг совершенства в Муай Тай. Настоящего совершенства. Я же рассказывал тебе про него.

– Больно я помню, что ты мне рассказывал, – Том с презрением отвернулся, – Если уж даже он отдал Богу душу, то вам нечего соваться в это дело. Помяните мое слово.

Том громко отодвинул стул и вернулся за стойку.

– Дурак! – Джейк зло сплюнул в пепельницу, – Настоящий дурак.

Аманда вдруг засмеялась, что окончательно вывело его из себя. Надо же засмеяться так не вовремя!

– Ладно. – Джейк поднялся, – У нас есть еще два дня. Увидимся завтра на тренировке. И кстати, никакой выпивки, никаких девочек.

Фрэнк кивнул и обнял жену за плечи.

– До завтра, Джейк!

– Счастливо! – Аманда махнула ему рукой.

Джейк развернулся и направился к выходу из заведения, случайно встретился глазами с Томом и, не выдержав, показал ему кулак.

– Когда-нибудь я все-таки начищу ему физиономию, и наплевать, что он всего лишь владелец кафе, а не боксер, – подумал он, выходя из заведения.

Том смерил его презрительным взглядом и отвернулся.

– Они не жалуют друг друга, правда? – спросил Фрэнк Аманду.

– Мне так не показалось, – улыбнулась она, – Напротив, по-моему, они любят друг друга. Просто не могут выразить это.

Фрэнк был мужчиной в полном смысле этого слова, мужчиной на сто процентов, поэтому, не поняв того, что сказала жена, он лишь с усмешкой пожал плечами, как если бы говорил «Д-у-у-урочка!», но даже не подумал возразить, бросил на стол пачку купюр, после чего вместе с супругой покинул заведение.

– Давай вернемся домой пораньше, – сказал он, – мне нужно отдохнуть перед тренировкой.

– Ладно, – кивнула головой Аманда.

– Фрэнки, – она потянула его за рукав, – Я боюсь за тебя. А вдруг что-то случится? Вы с Джейком переоцениваете себя!

– Ничего не случится. Все будет хорошо. Не волнуйся. Главное – не бояться противника. Подумаешь, какой-то узкоглазый! Мы победим, вот увидишь, – заверил он жену.

– Надеюсь, – вздохнула Аманда.

До матча с Гучаем оставалось только два дня. Этот матч не входил в турнирную таблицу чемпионатов, это был так называемый неофициальный матч, проводящийся теневыми воротилами спортивного бизнеса, и целью его, конечно же, были деньги. И Джейк, и Фрэнк понимали это. Они оба знали, что никому из организаторов нет дела до них, их волнуют только большие ставки тотализатора, и ничего больше. И, тем не менее, они собирались пойти на это, и не ради гонорара – пятьсот тысяч долларов каждому, а скорее ради шанса, который не стучится в дверь дважды. Для Фрэнка этот матч означал титул неофициального чемпиона мира по Муай Тай – тайскому боксу, в случае победы, разумеется. Для Джейка – возможность сразиться с профессионалом и самому выйти на профессиональный уровень. В официальных матчах он участвовать не мог, но здесь никого не интересовало, профессионал ты или любитель, главное – чтобы ты умел драться, а Джейк умел. Он был прирожденным бойцом – выносливым, сильным и решительным, на тренировках он чувствовал, что еще немного, и возможно он сумеет оставить позади даже Фрэнка – лучшего «белого» в боксе.

Джейк приобщился к боевым искусствам еще в раннем детстве. Сначала его привлекали китайские единоборства, и только ближе к двадцати годам он увлекся Муай Тай, помимо тренировок с учителем и отработки ударов, Джейк часами просматривал записи поединков, пытаясь разгадать, в чем же заключается секрет успеха тайских бойцов и недостатки европейцев. Он скептически относился к европейским и американским боксерам, однако, Белый тигр сумел покорить и его. Высокий и сильный, с татуировкой изображающей тигра в прыжке на левом плече, Пит Прайс не только великолепно владел техникой Муай Тай, но и словно чувствовал душу бокса, как если бы сумел подчинить себе неподвластные человеку силы природы и управлять ими. За все годы выступлений на ринге Белый тигр не потерпел ни одного поражения, снискал фантастическую популярность среди болельщиков, тысячи профессионалов и любителей стремились подражать ему, но были лишь жалкими подобиями великого боксера.

– Интересно, сумел бы он победить Ноя Гучая? – думал Джейк, – Наверное, сумел бы. И почему он погиб?

Точнее, Пит не погиб. Он пропал без вести, где-то в Центральной Африке. Почему это должно было случиться именно с ним?

Джейк вытер лицо полотенцем и направился в раздевалку. Еще не открыв дверь, он услышал звонок сотового телефона, вошел и взял телефон с гладкой, полированной поверхности стола.

– Алло, Джейк? Это Фрэнк. У нас ЧП! Майк сломал ногу. Что мы будем делать? – голос Фрэнка звучал взволнованно.

О Господи! Ведь все шло так хорошо! Только этого им не хватало! Майк был третьим членом команды, кем теперь заменить его? Сумасшедших больше нет. Никто не согласится выступить против Ноя Гучая, даже за пятьсот тысяч. Всем дорога жизнь.

Несколько секунд Джейк молча соображал.

– Ну что ж, – ответил он, наконец, – придется нам драться вдвоем. Другого-то выхода все равно нет. Возьмем с собой ребят. Может быть, кто-то загорится в процессе. В конце концов, мы и вдвоем сделаем его, Фрэнк, он ведь один, черт его возьми! Подумаешь, один какой-то таец. Ну и что, что чемпион! Не раскисай, старина!

– Я знал, что ты так скажешь, хотя можно еще отказаться. Еще не поздно. Может не стоит совать голову в петлю?

– И не думай об этом, – ответил Джейк и отключил телефон.

Да, веселый предстоит матч! Остаться бы в живых, уже не до денег. Но тщеславие не позволяло ему отступить. Да и Фрэнк не отступит, даже если останется один. В этом Джейк был уверен.

Под вечер он снова пришел в кафе, как если бы какая-то невидимая сила тянула его сюда. Фрэнк и Аманда опоздали на полчаса, и ему пришлось потягивать колу в компании Тома. Тот спокойно наливал себе виски, и, выпивая бокал за бокалом, не упускал случая поддеть приятеля.

– Ну что, боксер? Пришлось отказаться от спиртного? Спортсмен? – Том ехидно улыбнулся и закурил сигарету.

Джейк только злобно хмыкнул, почувствовав желание немедленно двинуть кулаком по этой бритой голове. Потом он обязательно сделает это, но не сейчас, нельзя давать выход агрессии перед боем. Ведь все дело в злости!

Когда подошел Фрэнк, он немного успокоился, может быть от приветливой улыбки Аманды.

– Не волнуйся парень, – Фрэнк хлопнул Джейка по спине, – Завтра мы покажем этому тайцу, где раки зимуют. Том, придешь поболеть за нас?

– И не подумаю. Какое мне дело? – Том сердито выдохнул дым, – У меня в кафе дел полно. Надо налог платить. Пять тысяч. Завтра последний срок, потом проценты пойдут. А я в такие расходы влетел! Не представляю, где деньги брать.

– Да ладно тебе! – изумился Фрэнк, – Не хочешь поболеть за товарища? Такое же раз в жизни бывает!

– Я думаю, вам стоит прикрыть эту лавочку, ребята, – сказал Том, – вы ничего не сможете сделать против тайца.

– Это мы еще посмотрим! Тут никто не спрашивал твоего мнения, – возмутился Джейк.

– Да мне-то что? – Том равнодушно пожал плечами, – Ну прибьет он вас, не моя печаль. Охота расстаться с жизнью – дело ваше. Тому парню, который сломал ногу, повезло. Смотрите, как бы вам не сломали шею!

Джейк всерьез разозлился. Только этого не хватало! Говорить под руку прямо перед таким матчем!

– Заткнись, идиот! – злобно пробормотал он. – Думаешь, мне нужна твоя рожа на трибуне? Если ты не придешь, нам будет только лучше, одним….

Джейк хотел выругаться, но присутствие Аманды остановило его, и он смущенно замолчал.

Женщина улыбнулась и опустила глаза.

– Джейк, если вы так не любите Тома, то почему приходите в этот бар каждый день? – спросила она.

Джейк пожал плечами. Глупый вопрос.

– Привычка, – ответил он, – Сам этот лысый меня совершенно не интересует. Хотя и к нему я уже, наверное, привык. Он меня раздражает. Ужасно раздражает.

Затушив сигарету, Том поднялся и направился к стойке. Весь его вид выражал презрение к Джейку и ему подобным.

– Том, старина, не обижайся! – крикнул вслед Фрэнк, – Но ты ведь и, правда, ничего не смыслишь в боксе. Джейк тебя правильно осадил.

Том резко обернулся.

– Я понимаю только то, что ваш бокс – жестокая игра. Одни набивают свои кошельки – другие, дураки вроде вас, лупят друг друга кулаками и отдают им свои жизни. Грязные, кровавые деньги, бессмысленные бои, смерть и жестокость. Вот что такое ваш бокс. Нет ничего в этом мире, что заставило бы меня драться вот так вот, на ринге, как вы.

– Даже чтобы помочь другу? – спросила Аманда.

– У меня нет друзей.

– А как же Джейк? Я думала, он ваш друг.

Том презрительно улыбнулся, но во взгляде, который он бросил на женщину, мелькнуло любопытство.

– Что вы понимаете в мужской дружбе, мадам? – усмехнулся он и скрылся за стойкой.

– Ладно, хватит слушать этот бред, – Джейк встал, – Надо выспаться получше. Счастливо вам ребятки.

– Куда это ты так заторопился? – Фрэнк удивленно поднял брови.

– Да мне еще надо в банк успеть до закрытия. Деньги перевести. Не знаете, сколько времени займет перевод?

– Это зависит от суммы. Сколько? – спросила Аманда.

Джейк пожал плечами.

– Несколько тысяч долларов.

Насмешка вспыхнула в глазах женщины, и она опустила ресницы.

– Думаю, деньги придут уже завтра, – ответила она.

Джейк пожал Фрэнку руку, кивнул Аманде и покинул бар.

Выпив еще по стаканчику, Аманда и Фрэнк тоже направились домой.

– Ты иди, я тебя догоню, – сказала она мужу, когда они проходили мимо стойки.

Фрэнк согласно кивнул.

– До встречи, Том, – Аманда остановилась около хозяина заведения, который, опершись локтем на стойку, исподлобья смотрел на нее.

Том махнул ей рукой.

– Скажите, вам не все равно побьют ли Джейка и Фрэнка, ведь нет? – спросила она, – Для вас имеет значение, выиграют ли они, правда?

С равнодушным видом Том достал сигарету.

– Мне все равно, – спокойно ответил он.

– Но вы все-таки придете поболеть за них? Им так нужна поддержка….

– Нет, – решительно отрезал он.

– Понятно. Значит, я ошиблась, – Аманда пристально посмотрела ему в глаза, – До свидания.

И она последовала за мужем.

Однако когда на следующий день Аманда заняла место на трибуне, села и расправила широкую юбку своего белого платья, она подняла глаза и увидела Тома.

Его высокая мускулистая фигура, словно утес, возвышалась над ней, но лицо было в тени, и она не сразу узнала его.

– Можно сесть рядом с вами? – спросил он.

– Конечно! – Аманда радостно улыбнулась – Спасибо, что все-таки пришли! Так много народу собралось!

Том молча кивнул.

В это время у ринга появились Фрэнк и Джейк, оба готовые к бою и одетые в традиционную экипировку бойцов Муай Тай.

Джейк внимательно оглядел трибуны.

– Смотри, старик, сколько наших ребят пришло поболеть за нас! Может кто-нибудь и захочет присоединиться. Хотя надеюсь, что этого не понадобится. Черт! – рука Джейка замерла в воздухе, – А это еще что такое? Что там делает эта лысая обезьяна?!

– Полегче, Джейк, он же пришел поболеть за нас, – Фрэнк попытался остановить приятеля, но было уже поздно.

– Эй, Том! Я же сказал, что не хочу видеть тебя здесь! Давай, проваливай поскорей, а не то я сам выставлю тебя отсюда, – закричал он.

Том не ответил и только сделал Джейку неприличный жест рукой.

– Скотина! Я ему сейчас устрою… – Джейк решительно направился к Тому.

– Прекрати, ты расходуешь энергию перед боем, – Фрэнк придержал его за локоть, – Сейчас начнется матч.

– Да. Правда. – Джейк глубоко вздохнул, – Я волнуюсь, старик. Правда, волнуюсь. Вот и сорвался на этого кретина. Он меня раздражает.

– Все будет ОК.

Фрэнк сжал руку друга.

– Пошли, сейчас начнут. А вот и он. Смотри.

У противоположного конца ринга появился тайский чемпион. Широкоплечий и мускулистый, он в то же время отличался удивительной пластикой, и двигался грациозно и легко, подобно кошке. Его лицо выражало настороженное самодовольство, именно так, настороженное. Потому что, несмотря на восхищение собственной персоной, Ной Гучай был слишком умен, чтобы не принимать противника в расчет или недооценивать его силы.

Раздались звуки цимбалов и барабанов и бойцы начали ритуальный танец рам Муай, являющийся неотъемлемой частью каждого поединка, танца помогающего сосредоточиться и сконцентрироваться, поблагодарить мысленно учителей и обратиться к богам, а также и просто размять конечности перед решительной схваткой на ринге.

После исполнения танца участники пожали руки и произнесли слова клятвы, гарантирующие, что они не нарушат этикета:

«Я буду сильным и чистым, буду всегда поступать честно, всегда следить за своим поведением. Я буду стараться совершать добрые поступки, отзывающиеся в сердцах других людей. Я буду повиноваться своим наставникам и верен своей нации. Мы все, ученики и учителя будем едины в своих целях и помыслах и всегда будем помогать друг другу.»

Глядя на эти мирные церемонии, невозможно было поверить, что через несколько минут бойцы сойдутся в жестоком поединке, но именно этого и ожидала собравшаяся на трибунах толпа. Ставки были сделаны. Все ждали исхода боя. Фрэнк шел первым. За ним следовал Джейк.

Бойцы вышли на ринг, удары барабанов стали быстрее и ритмичнее, наконец, судья дал знак к началу боя.

Фрэнк не успел даже сориентироваться, настолько таец оказался стремителен и ловок. Он нанес противнику серию молниеносных ударов, и по окончании двух трехминутных раундов, Фрэнк отошел к своему углу ринга для отдыха, и вытер поданным ему полотенцем кровь, стекавшую из рассеченной ударом локтя брови.

– Джейк, боюсь это напрасная затея. За два раунда мне удалось нанести ему только один удар. Я так и не перешел в наступление, – с трудом переводя дыхание, сказал он, – Уходи пока не поздно. Откажись от участия.

– Что ты несешь! – Джейк с негодованием ударил друга в плечо, – Что еще за упаднический настрой? У тебя все в порядке! Вставай. Посмотри на них!

Джейк указал пальцем на ревущие трибуны.

– Смотри, сколько народу болеет за тебя! Там твоя жена. Иди! Не подводи ее.

Фрэнк кивнул и поднялся. Он еще раз вытер лицо полотенцем и бросил его на стул. Перерыв был окончен.

Во время третьего раунда чемпион, который, казалось, не только не устал, но даже вошел во вкус нанес ему сокрушительный удар в голову, Фрэнк почувствовал, что у него темнеет в глазах, и в следующее мгновение противник перешел в активное наступление. Удары коленями, и кулаками, затянутыми в перчатки сыпались один за другим, и один раз Фрэнк не сумел среагировать вовремя. Удар ногой пришелся прямо в солнечное сплетение, а последовавший за ним удар локтем в лобную и височную зоны черепа довершил дело.

– 4, 5, 6, 7 – считал судья, но Фрэнк никак не мог подняться.

Не поднялся он и на счет 10. Судья поднял руку Ноя Гучая, провозгласив его победителем, в то время как Фрэнку помогали встать, чтобы увести его с ринга.

Единственной его мыслью в этот момент была мысль о смерти. Мысль о поражении и 500000 долларов уже не волновала его.

Аманда вскочила со скамьи и, взволнованная, кинулась вслед за мужем. Том с бесстрастным выражением лица остался сидеть на месте.

Аманда вернулась лишь к началу следующего раунда.

– С ним все в порядке, – сказала она, – Слава Богу, жить будет. Жизненно важные органы не были повреждены.

– Вы так спокойны, – усмехнулся Том.

– Я привыкла, – грустно ответила женщина, поправив выбившиеся волосы, – Столько раз собиралась уйти от него из-за этого бокса. Но так и не смогла. Я только не хочу иметь детей. Не хочу, чтобы они последовали по его стопам.

– Понимаю.

– Как там Джейк?

Том молча кивнул в сторону ринга, где как раз в этот момент появился Джейк. Том хохотнул – лицо боксера выражало мрачную решимость.

– В конце концов, может быть то, что Фрэнк был профессионалом, помешало ему. Он действует слишком стандартно. Здесь нужна неожиданность. Возможно, я сумею сделать это, – думал Джейк.

В то, что таец устал, он не верил, напротив, он еще больше воодушевился, словно вобрал в себя силу поверженного врага. Джейк закрыл глаза. Надо сосредоточиться. Жаль, что он не Белый тигр. Будь здесь Пит, показал бы он этому Ною. Перед глазами Джейка встала зловеще-наглая улыбка противника. На один миг ему стало жутко. Но он прогнал страх, открыл глаза и вышел на середину ринга. Соперники пожали руки.

Заиграла музыка. Начался первый раунд. Для Джейка бой был коротким и молниеносным, он не успел даже опомниться, как таец оказался слишком близко, нанося удар за ударом, от которых не было возможности увернуться. Толпа на трибунах ревела от восторга, страсти накалялись. Джейк собрал все силы и попробовал атаковать противника, но вдруг, что-то словно сломалось внутри него, и неожиданно он осознал, что не стоило принимать участие в поединке, что Том был прав, предостерегая его. Это была лишь секунда промедления. Джейк спохватился. Но было уже поздно. Сокрушительный удар ногой в прыжке пришелся куда-то в область позвоночного столба, от дикой боли Джейк потерял сознание и как подкошенный рухнул на пол. Когда он открыл глаза, его уже положили на носилки, судья давно уже отсчитал десять секунд. Матч был завершен. Победа осталась за тайцем. С этим ничего не поделаешь. Он получит полтора миллиона долларов, по пятьсот за каждого побежденного бойца, как и было обещано. Хотя деньги уже не волновали Джейка. Он попробовал шевельнуться, но боль пронзила все тело, и сознание снова покинуло его.

– Боже мой! Что теперь будет? – Аманда испуганно посмотрела на Тома, – Как он там?

Том ничего не ответил.

Крики на трибунах не утихали, только звуки музыки стали казаться Аманде зловещими. У нее было нехорошее предчувствие перед этим матчем. Зачем они пошли против чемпиона мира? Зачем? Разве так уж нужны были эти деньги? Она закрыла лицо руками.

Голос судьи вывел ее из задумчивости.

– Дамы и господа! Прошу тишины. Внимание, пожалуйста! Внимание! – повторил он,– Только что мы стали свидетелями блестящей победы чемпиона мира по Муай Тай Ноя Гучая над двумя нашими бойцами. Но по условиям данного матча, чтобы быть признанным абсолютным победителем Ной Гучай должен победить троих. Однако в последний момент один из участников был вынужден отказаться из-за полученной травмы. Сейчас я обращаюсь к присутствующим на трибуне соратникам наших боксеров. Есть ли желающие сразиться с чемпионом и оспорить его победу? Предупреждаю, еще есть время. У нашей команды еще есть шанс. Самый последний шанс!

В зале воцарилась тишина. Судья медленно обвел глазами сидевших на скамье боксеров.

– Есть ли желающие? – спросил он, но лишь тишина была ему ответом.

– В последний раз я задаю этот вопрос, или я буду вынужден признать тайского боксера победителем сегодняшнего матча. Есть ли желающие?

Боксеры продолжали сидеть молча. Судья снова обвел глазами зал.

Том поднялся и сделал несколько шагов вперед.

– Я бы хотел попробовать свои силы, – сказал он.

Судья с удивлением взглянул на него, ведь тот сидел в стороне от боксеров, среди простых зрителей.

– Подойдите сюда. Вы профессионал или любитель? – поинтересовался он.

– Я не люблю бокс, так что, скорее профессионал, – Том вплотную подошел к нему.

– Хорошо. Вы готовы выступить против Ноя Гучая и заменить одного из членов команды?

– Да.

– Ваше имя?

– Пит Прайс.

Глухой рокот прокатился по залу, потом толпа засвистела, и в стоящего рядом с судьей Тома полетели пустые пластиковые бутылки из—под воды. Кто-то кинул горящий сигаретный окурок, он упал на пол и задымил. Том придавил его ногой.

– Как вы сказали? – язвительно переспросил судья, – Это настоящее имя или псевдоним?

– Это мое настоящее имя.

– Удивительно, я почему-то никогда не слышал про полного тезку легендарного боксера среди профессионалов! – он с улыбкой покачал головой, – Повторите еще раз ваше имя.

– Пит Прайс. Прозвище Белый тигр, – с этими словами Том стянул футболку.

На его плече красовалось изображение тигра в прыжке.

Гул в зале нарастал. Изумленные зрители вставали со своих мест, чтобы лучше видеть происходящее.

– Позвольте, но Пит Прайс погиб в Центральной Африке! И выглядел он, кстати, совсем иначе, может быть вы объясните… – растерянно начал было судья.

– Мне сделали несколько пластических операций. И я чуть было не погиб. Но это не важно, – прервал его Том, – Важно то, что я уже несколько лет как ушел из бокса, и не собираюсь возвращаться. Только сегодня. Это исключение из правил.

– Можете ли вы удостоверить вашу личность? – попросил судья, – Как вы докажете, что вы – действительно тот самый Прайс?

Том поднял сжатые в кулаки руки, напряг мускулы и мышцы заиграли на его груди и спине.

– Вот мои документы, – ответил он. – А поединок послужит лучшим доказательством.

– Вы давно не тренировались…

– Я не проиграл ни одного боя.

– Все же не стоит…

– Стоит. На этот раз стоит, – спокойно возразил боксер.

– Хорошо, – судья согласно кивнул, – Дамы и господа! Сейчас вы станете свидетелями сенсационного матча, самого выдающегося за всю историю бокса! Этот человек называет себя Белым тигром и хочет сразиться с чемпионом мира. Позволим ему это доказать! Даю вам пятнадцать минут, чтобы одеться и размяться. Потом мы начнем.

Толпа ответила восторженным ревом, и последние слова судье пришлось выкрикивать.

Пит Прайс не стал тратить время на исполнение ритуальных танцев и медитацию, он размашистым шагом вышел на ринг, сунул в рот капу и крепко пожал руку противнику. В глазах тайца загорелся новый, невиданный ранее огонь, его зрачки как маленькие дробинки обстреляли соперника. Да. Если это тот самый воин, тот, кто сумел превзойти даже жителей Таиланда в искусстве Муай Тай, то сами боги послали ему этот шанс, этот небесный дар – возможность сразиться с Белым тигром. Сразиться и победить.

Но уже самое начало матча показало, что схватка будет необычной, с ловкостью неожиданной в его несколько громоздкой фигуре, Белый тигр бросился в атаку, демонстрируя блестящую технику финтов, чередуя уклоны с ударами. Это действительно был бой восьмируких, как часто называют тайский бокс, и Белый тигр оправдывал это название, нанося круговые удары то кулаками, то локтем, то используя технику ближнего боя – удары коленями на нижнем уровне. Ной Гучай никогда еще не сталкивался с подобным противником, который словно предугадывал каждое его движение, настолько ловко блокировал он руками и голенью все выпады тайского боксера.

В течение первого перерыва, вытирая пот и кровь, заливающие лица, оба боксера уже знали, что эта решающая схватка – схватка между непревзойденными мастерами.

Трибуны пульсировали, как одно огромное сердце, выталкивающее вместо крови новые и новые взрывы эмоций и азарта, не осталось ни одного сидящего, даже самые спокойные зрители вскочили на скамейки и громко приветствовали легендарного бойца. В том, что перед ними Белый тигр – феноменальный боксер, не растерявший своих навыков за годы отсутствия поединков – боксер от бога, человек, достигший абсолютного совершенства в своем деле, не сомневался уже никто. Сначала они настороженно восприняли появление этого самозванца покусившегося на святыни – имя, с благоговением повторяемое всеми почитателями Муай Тай, и татуировку в виде тигра на плече. Но это был он, только он был способен противостоять тайскому чемпиону, не позволив тому нанести ни одного сокрушительного удара.

Толпа ждала, что же произойдет во втором, третьем, пятом раунде, ждала исхода матча, ведь не только ставки, но и национальная гордость, спортивный азарт, желание победить – все было поставлено на карту. Мгновенно даже люди далекие от бокса, и оказавшиеся на матче случайно превратились в фанатов, скандировавших «Пит! Мы с тобой!»

Но оба боксера знали, что не третьего, ни тем более, последующих раундов не будет. Все свои силы они вложат во второй раунд, последнюю и решающую схватку.

Судья подал сигнал к началу. Несколько секунд оба стояли, не двигаясь, потом медленно пошли на сближение. Таец решительно бросился на противника и нанес несколько ударов коленом и стопой, но что-то в его поведении сказало Питу, что он потерял главное – уверенность в себе, а значит наполовину побежден. Успешный выпад вдохновил чемпиона на новую серию ударов, но Белый тигр применил блокировку и нанес противнику удар локтем по диагонали снизу-вверх. Удар был сокрушителен по своей силе, но пришелся в плечо, и лишь на секунду вывел тайца из строя, и все же он дал Питу преимущество. Он еще раз ударил локтем, и на этот раз попал в голову соперника. Таец упал лицом вниз, и поднялся только на восьмой секунде. В его глазах больше не было былого огня. Теперь в них горела злоба и желание разрушать, добиться своей цели, во что бы то ни стало. Противники сошлись еще раз, и новая схватка завершилась падением Ной Гучая, на этот раз он встал, шатаясь, но на вопрос судьи, не желает ли он прекратить поединок ответил отрицательно. У него еще были силы. Он еще может победить. До конца второго раунда оставалось всего сорок секунд. Пит повернулся к трибуне, и увидел сияющее лицо Аманды, махавшей ему чем-то белым. Позднее он понял, что она снял верх платья, и стояла в одной маечке. Белый флаг. Но это не означает поражения. Это белый цвет. Цвет добра и справедливости. Это Белый тигр.

Ной Гучай медленно направился к противнику, и нанес несколько ударов, что позволило ему приблизиться настолько близко, чтобы осуществить один из самых распространенных приемов – захват головы противника и удары коленом. «Если это произойдет, то схватка затянется и тогда третий раунд неминуем!» – подумал в это мгновение практически каждый болельщик, но в последний миг Белый тигр стремительно ушел в сторону, и отскочил вправо. Ной Гучай обернулся, словно потерял соперника из виду, и именно тогда Белый тигр выполнил самый красивый прием Муай Тай, удающийся далеко не в каждом сражении, – удар коленом и локтем в прыжке. Зрители затаили дыхание. Голова тайского борца откинулась назад, на несколько мгновений он замер, что дало возможность Питу нанести еще несколько ударов. Но Белый тигр неподвижно стоял на месте и смотрел на противника. Он не использовал своего преимущества. Ни звука не доносилось с трибун. Ной Гучай упал. В полной тишине судья отсчитал десять секунд, и также в полной тишине поднял вверх руку победителя.

Зрители молчали.

– Пит Прайс! – закричал судья, закричал не своим голосом, так громко, как только позволяли его возможности, и в следующее мгновение, словно громовые раскаты, крики и аплодисменты болельщиков наполнили зал. Аманда, подбрасывая вверх топ от платья, визжала от восторга, толпа продолжала скандировать имя легендарного героя, чудом вернувшегося на ринг, в то время как сам герой тихо говорил судье, о том, что он хотел бы поделить призовой фонд в полтора миллиона долларов между Джейком, Фрэнком и благотворительными организациями.

Он не успел договорить, обезумевшая толпа фанатов подхватила его и принялась качать на руках, а потом с триумфом вынесла из зала. Глядя на эту картину, Аманда плакала от счастья. В прочем, плакала она достаточно часто.

 

***

Через несколько дней Пит Прайс, Белый тигр, снова называющий себя Томом, пришел с корзинкой фруктов в руках больницу, где с серьезной травмой позвоночника лежал Джейк. Джейк знал, что на ринг ему больше не выйти и следует благодарить Бога, если он хотя бы сможет вести полноценную жизнь – жизнь обычного человека. Со слезами радости счастья на глазах он уже несколько часов разглядывал белый потолок больничной палаты, благодаря судьбу за то, что ему выпало быть в одной команде с легендарным боксером, да что там – быть его другом! Правда, прежде они не очень жаловали друг друга, но теперь все должно измениться. Обязательно должно!

– Можно? – Том приоткрыл дверь палаты.

– Пит! – Радостно выкрикнул больной, – Заходи! Конечно же, заходи.

– Меня зовут Том, – резко оборвал Джейка боксер.

– Да, но…

– Никаких но! Пит Прайс погиб в Африке. Меня зовут Том. Усвоил?!

Джейк прикрыл глаза в знак согласия.

Том подошел и присел на стул рядом с кроватью.

– Вот тебе фрукты принес, – сказал он, – Ешь, поправляйся.

– Спасибо. И спасибо за деньги. Они мне теперь пригодятся. На лечение, да и так я вряд ли смогу зарабатывать много.

– Отлично. Ты не вернешься на ринг. Займись чем-нибудь нормальным. Купи себе ферму, например. Или магазин. Или кафе, как я.

– Почему? – спросил Джейк.

– Что «Почему?»

– Ты знаешь.

– Потому что, мне не нужны эти деньги. Они ваши.

– Нет, я спрашиваю, почему ты оставил карьеру, ушел в зените своей славы, почему покинул ринг?

– Хочешь знать, любопытный калека? – пробормотал Том, – Ладно. Скажу. Сначала я ушел, потому что считал, что надо уходить именно в зените славы, чтобы тебя запомнили таким. Я много ездил, и везде видел одно – насилие, насилие, насилие. Люди уничтожали друг друга. Деньги и кровь. Кровь и деньги. И много смертей. И я подумал, а чем мы лучше? Мы делаем тоже самое. Мы уродуем жизнь. А потом я был в саванне. Столкнулся со львом. Лев и тигр – это было забавное зрелище. Я был без оружия. Но ведь ты знаешь – тайский бокс – оружие, которое всегда с тобой. Лев здорово меня потрепал, пластическим хирургам пришлось поработать. А его шкура до сих пор лежит у меня дома перед кроватью. Думаю: женюсь, и дети будут играть на ней. Только все что-то никак. Кафе отнимает много времени. Да и всякие идиоты, вроде тебя. После схватки со львом я был на волосок от смерти. Тогда и понял, что такое жизнь. Моя и других. Бесценный подарок, которого я не ценил. Я купил кафе, а остальные деньги отдал в фонд борьбы со СПИДом.

– Ясно, – кивнул Джейк, – Значит, Белый тигр не будет больше драться? Ты не вернешься?

– Нет, не вернусь.

– Но ведь все было так удачно! Это было возвращение героя. Триумфальное шествие. Слава. Деньги. У тебя будет все. Ты уже вошел в историю, так задержись в ней! Почему ты не хочешь? Почему?!

– Потому что я ненавижу бокс и все, что с ним связано – ринг, поединки, орущие трибуны, тебя. Ненавижу.

– Так не бывает, – Джейк сделал попытку покачать головой, – Человек не может ненавидеть свой талант. Ведь это дар Бога и он влечет с непреодолимой силой. Мы не можем отказаться от него и не в состоянии ему противостоять. Ты не можешь ненавидеть все это.

– Значит, могу, – спокойно резюмировал Том.

– Тогда почему ты вернулся? Почему выступил за нашу команду? Ведь теперь все знают, кто ты! Ты пожертвовал своей безвестностью, своей спокойной жизнью, переступил через свои принципы. Зачем ты это сделал? Почему?

– Да что ты заладил «почему, да почему»! – разозлился вдруг бывший Белый тигр.

– Почему? – упорствовал Джейк.

Несколько секунд Том молчал.

– Да потому, что я люблю все это! Ринг, поединки, трибуны. Тебя люблю, дурака, – ответил он, наконец.

Джейк улыбнулся ему улыбкой победителя, но Том, казалось, не заметил насмешки, мелькнувшей в его взгляде.

– Хоть ты и щенок, – добавил он, – И еще та девчонка, жена Фрэнка… Которая махала своей кофтой… Она мне, кстати, сказала после матча, что это ты перевел мне деньги. Мне позвонили из банка, и я никак не мог понять, кто это сделал. Это самый глупый поступок, который только можно вообразить.

Джейк снова усмехнулся в ответ.

Том помолчал.

– Ну ладно. Идти мне надо.

Он поднялся.

– Я еще зайду. Может быть. Поправляйся.

Он направился к двери.

– Том! – окликнул его Джейк, когда он был уже у самого выхода.

– А что девчонка-то? Что ты хотел сказать?

Том лукаво улыбнулся.

– Она оказалась умной, да? Гораздо умнее, чем мы с тобой. Она знает любовь. И дружбу знает. А на первый взгляд – так, глупышка, дурочка. Она словно видит души людей. Видит и меня, и тебя. Насквозь.

Джейк понимающе кивнул. И как он раньше не заметил этого? Как не понял сам? Видно его мозговая деятельность все же пострадала от постоянных ударов по голове.

– Как ты думаешь, почему так получается? – спросил он, – Почему мы не видели этого?

Том поднял указательный палец к верху и произнес первую в своей жизни философскую фразу.

– Умный человек – как хороший боксер. Скрывает свои силы до нужного момента, чтобы застать врага врасплох. Почему Ной победил тебя? Потому что ты недооценил противника. И ее ты недооценил. А ведь она была права! Все время была права…

Он комично постучал пальцем по своей обритой голове.

– Мысль – это оружие, которое всегда с тобой, – добавил он, выходя из палаты, заставив Джейка скорчиться от душившего его смеха.

Смех причинял ему сильную боль, но он никак не мог остановиться

– Вот мерзавец, и тут мне напакостил! – пробормотал Джейк, – Первое, что я сделаю, как только выйду отсюда, начищу-таки ему физиономию! И плевать мне, что он великий боксер.

 

Северная звезда

 

Было это давно, когда еще не было ни автомобилей, ни самолетов, когда люди, чтобы добраться из одной страны в другую, использовали парусные галеры, когда еще существовали короли и королевы, принцы и принцессы. То есть они, конечно, и сейчас существуют, но лишь формально – как дань прошлому. А наша история произошла в те времена, когда все они были самыми что ни на есть настоящими.

Эта история произошла в далеком северном королевстве; будущей Норвегии. В стране прекрасных северных гор и холодного моря, где длинные узкие фьорды врезаются в скалистые берега, как языки пламени – в бумажные листы. Где с гор бурными потоками сбегают прозрачные реки и седые водопады с шумом обрушиваются с высоты, образуя завесу сверкающих брызг.

В те времена страной правил благородный король Олаф. Он был мудр и справедлив, за что подданные любили его и восхищались им. Во всем королевстве трудно было найти другого человека, кого так бы уважали и любили, как его. Но ведь на то он и король – люди должны почитать своего правителя. Возможно, был только один человек, который пользовался любовью и восхищением норвежцев наравне с королем. И даже чуточку больше.

То была его дочь – принцесса Дагни. Чуть холодноватая северная красота и горячее, совсем не северное сердце этой девятнадцатилетней девушки снискали всеобщее обожание и, надо сказать, абсолютно заслуженное. Дагни словно стала символом своей страны, с кожей, белой как снег, который покрывает норвежскую землю большую часть года, с глазами, серыми и глубокими, как воды фьорда, стройная и прямая, как пики горных вершин, с длинными волнистыми волосами цвета лучей полуночного солнца.

Да, да, именно полуночного, ибо лишь в этой стране, да еще в Финляндии можно увидеть это чудо природы. Короткими «белыми» ночами солнце не уходит за горизонт, напротив, светит даже ярче, нежели днем, озаряя сияющие ледяные склоны. Легкие светлые волосы Дагни напоминали лучи этого солнца, возможно, оно проникло в ее волосы, когда девушка подолгу смотрела на него со своего балкона. Ведь согласитесь, трудно уснуть, продолжает светить солнце.

Итак, страна любила ее. И Дагни тоже любила свое родное королевство.

Она любила зимой смотреть на скованные льдом моря и ждать, когда же, наконец, придет лето, солнце растопит ледяные глыбы и на их месте снова заплещутся воды моря. Дагни любила летом нырять в воды фьордов, которые даже в самые жаркие дни оставались холодными. Из окна замка, расположенного над отвесным обрывом скалы, она часто смотрела на рассекающих серое небо чаек, любовалась северным сиянием и думала, что нигде в мире нет подобной красоты.

Возможно, некоторым рай представляется в виде южного тропического острова с пальмами, окруженного теплым ласковым морем. Но красота сказочных островков, вытянутых вдоль скалистых берегов, покрытых зеленым лесом, на севере Скандинавии, не может сравниться ни с какими экзотическими чудесами юга! И хотя Дагни никогда не покидала пределов своей северной страны, она всем сердцем верила, что в лесах на островах живут эльфы и тролли, что они скрывают там груды золота, а по ночам зажигают серу и приветствуют проплывающие корабли.

У девушки было все, что может желать человек, явившийся в этот мир: любимые родители, любящие подданные, достойная жизнь, счастливая юность, спокойная северная красота ее страны.

Но в один прекрасный день жизнь Дагни вдруг изменилась. В порту из далекого Испанского королевства пришвартовалось судно с белоснежными парусами. Корабль проделал долгий путь, преодолел морские штормы, чередующиеся со штилями, и вот, наконец, добрался северного города. Целью плавания была, разумеется, торговля с викингами. Среди испанских купцов находился и молодой принц, и поэтому гостям нетрудно было добиться аудиенции у короля Олафа.

Дагни знала о прибытии принца и с утра была почему-то необычайно взволнована – ведь он и купцы явились совсем из другого мира, где нет ни дворцов, ни снега, ни белых ночей… Принцесса была на редкость любознательна, она любила слушать рассказы о дальних странах и узнавать обо всем новом и удивительном. Когда гости вместе с испанским принцем прибыли в замок ее отца, она притаилась на верхней галерее парадной залы, чтобы своими глазами увидеть их и услышать, что они будут рассказывать королю Олафу. И вот в залу вошли иноземные торговцы. Дагни с интересом смотрела на их необычные яркие одежды, на богатые заморские дары, которые подносили они ее отцу. Но еще больше заинтересовала ее их необычная внешность, смуглая кожа, черные вьющиеся волосы, темные глаза. К тому же и ростом они были ниже обитателей ее страны. Она знала также, что где-то среди них находится принц этой далекой страны и все пыталась разгадать, кто же из этих темноволосых чужеземцев и есть принц.

И как раз в этот самый момент глашатай объявил о его прибытии.

Едва только испанский принц появился в зале и поклонился королю, как Дагни почувствовала: спокойной жизни пришел конец. Да-да, ее тихая размеренная жизнь переменилась именно с того мгновения, как она взглянула на этого чужестранца. Он был гораздо выше своих подданных, движения его отличались необычайной грацией, какой не было в движениях соотечественников Дагни. Никогда еще не видела она более красивого мужчину. Ей казалось, что лишь впервые поняла она силу и значение человеческой красоты. Все в принце: его оливковая кожа, сверкающие черные глаза, завораживающий приятный голос, – все восхищало ее и поражало воображение. Дагни забыла о времени, она не слышала, о чем говорил принц с ее отцом и на каком языке. Она просто не отрывала взора от него.

– Принцесса! Ваше высочество, принцесса Дагни! – услышала она вдруг.

Дагни обернулась. Ее звала старая кормилица.

– Ваш отец просит вас поскорее одеться в свое лучшее платье и спуститься к гостям. Идемте же скорее, принцесса, он просил поторопиться!

Дагни кивнула и, с сожалением покинув свое пристанище, отправилась следом за кормилицей. Камеристка и служанка нарядили ее в платье голубого щелка, красиво причесали золотые волосы. И Дагни, осознав, что сейчас она будет представлена прекрасному испанскому принцу и почувствовала, что слабеет от ужаса. Что она сможет сказать ему? Они ведь даже не поймут друг друга. И потом, кто она по сравнению с ним? Дагни даже забыла, что она тоже – принцесса и тоже – красива. Она чувствовала то, что чувствует самая обыкновенная девушка, когда прекрасное чувство влюбленности впервые ворвалось в ее сердце, а именно – страх и волнение.

Дагни спустилась по лестнице и направилась к трапезной зале, где в честь гостей уже были накрыты столы.

– Принцесса Дагни! – объявил глашатай, и тяжелые двери залы распахнулись пред нею. Войдя в трапезную залу, ярко освещенную сотнями зажженных свечей, Дагни увидела короля и королеву во главе огромного стола, а рядом с ними сидел испанский принц. По левую руку от короля Олафа восседали гости, по правую – виднейшие люди Норвежского королевства.

Все присутствующие обернулись и посмотрели на вошедшую Дагни. Перед тем как окончательно смутиться и опустить глаза, она заметила, что для нее оставлено свободное место между ее отцом и прибывшим принцем.

Принц же, пораженный ее необыкновенной северной красотой и золотыми волосами, не сводил с нее зачарованных глаз. Она казалась ему похожей на фею или богиню, сошедшую сюда прямо с небес. Как же отличалась эта принцесса от жгучих, темпераментных андалузок, арагонок и кастильских девушек! И хотя принцу и принцессе удалось обменяться лишь несколькими фразами через посредников в виде переводчика и ее отца, это не помешало испанцу к концу своего пребывания в Норвегии попросить руки Дагни у ее отца и получить его согласие. Мудрый Олаф любил свою дочь, он непременно должен был узнать, как она относится к испанцу. Дагни была на седьмом небе от счастья.

Итак, принц покинул Норвегию, увозя с собой сердце прекрасной принцессы и оставив обещание вернуться ровно через год, чтобы сыграть свадьбу. Родители Дагни дали согласие с условием, что свадьба должна состояться здесь, в Норвегии, ведь потом они не скоро увидят свою дочь снова. А может быть, не увидят вообще.

Весь следующий год для Дагни пролетел как одно мгновение. Каждый день она подолгу смотрела на застывшее, скованное льдами море и ждала того дня, когда растает лед и к берегам ее родины снова прибудет корабль из далекой южной страны. Тем временем лучшие портные королевства шили свадебный наряд, лучшие повара продумывали рецепты свадебных блюд. Мать давала Дагни последние наставления, которые могли бы понадобиться ей в будущем.

Итак, год пролетел, и вот вдали наконец-то показались белоснежные паруса. Народ встретил корабль на пристани, люди забросали дорожку до замка цветами. Они радовались, глядя на счастливое лицо принца, и говорили, как прекрасна эта пара. Но, несмотря на радость, в их словах можно было почувствовать и грусть, им жалко было отдавать в чужие страны свою принцессу, которая была для них дороже всех сокровищ земли. Старики говорили даже, что без Дагни королевство придет в упадок.. Сама же Дагни пыталась как следует проститься с любимой родиной, но прощания не получалось: слишком уж занимала ее мысли предстоящая свадьба и подготовка к отплытию на родину жениха.

Но вот остались позади и свадебная церемония, и счастливые слезы, застывшие в глазах ее родителей, и восторженные крики толпы – все скрылось в туманной дали вместе с уходящим за горизонт скалистым берегом. Для Дагни наступило долгое морское путешествие, которое длилось почти три месяца. Она впервые узнала, что океан настолько велик, что в открытом море волны могут быть необыкновенно опасны, а главное – к концу второго месяца она узнала, что в мире бывает очень жарко, что солнце может не просто тихо светить, как в ее родной северной стране, а жечь, так что невыносимо оставаться под его палящими лучами. Весь следующий месяц она чувствовала себя очень плохо, ей трудно было приспособиться к такой небывалой жаре. Но постепенно ее молодость и здоровье взяли верх над южным климатом, и когда корабль пристал к берегам Испании, сияющая золотоволосая северянка стояла на палубе рядом с мужем и приветствовала толпу, встречавшую их. Она уже понимала их язык, понимала, что они кричали, хотя самой ей пока было трудно ответить.

Испанцев поразила необыкновенная красота их новой принцессы. Они слышали, что где-то далеко, на севере, живут женщины с волосами цвета солнечных лучей, но считали это сказками, так же как и рассказы о морских русалках. Но вот одна из них стояла перед ними, она была прекраснее, чем могло нарисовать их воображение, и на минуту все крики на пристани смолкли, а потом возобновились с новой силой. Люди кричали, свистели и бросали в воздух косынки и шляпы, приветствуя принцессу. И Дагни поняла, что и здесь, в этой новой стране, ее будут любить так же, как любили в Норвегии, и она не будет чувствовать себя одинокой.

Так началась ее новая жизнь.

Все в этой стране поражало ее. Ночью она с удивлением замечала, что звезды здесь гораздо ярче, а ночи темнее. Как прекрасно было бархатное небо, усеянное мириадами сверкающих, похожих на брильянты, звезд! А какие здесь были цветы! Как благоухали белые облака цветущих апельсиновых деревьев! В ее стране не было ничего такого! И солнце, и море, в котором можно купаться всегда, а не только несколько раз в году. Прекрасные дворцы, построенные в мавританском стиле, роскошь, совершенно не присущая северным замкам – все это поражало и восхищало ее. Ее восхищали и люди, жизнерадостные, поющие, танцующие, смеющиеся, так не похожие на спокойных и молчаливых норвежцев. Ей определенно нравилась эта страна и ее новые подданные. Но главное – Дагни с каждым днем все больше любила своего мужа, и с каждой минутой он казался ей все красивее и умнее. Они понимали друг друга почти без слов, каждая мысль, которая приходила в голову Дагни, посещала и ее мужа, и наоборот. Выросшие в разных странах, воспитанные в разных культурных традициях, они одинаково смотрели на многие вещи.

Итак, жизнь Дагни превратилась в прекрасную сказку, и она уже думала, что все это ей приснилось: это великолепие, эти яркие краски, серенады под окнами, звонкий смех, доносящийся с улиц, и улыбка ее любимого мужа, которая словно преображала его лицо всякий раз, когда он видел ее.

 

***

Так прошло два года. У Дагни пока не было детей, но она не грустила из-за этого. В ее стране женщины рожали детей и позже, а она была еще так молода. Поэтому почти все свое время она посвящала тому, чтобы получше узнать Испанию, побольше увидеть и услышать, и, если это возможно, сделать жизнь народа легче и лучше. Она была все так же счастлива в семейной жизни, и день пролетал за днем, ничего не меняя и не принося ни горестей, ни бед.

А потом все вдруг изменилось. Хотя Дагни все так же любила мужа, а он все так же любил ее. Народ не мог нарадоваться на прекрасную принцессу, а Испания раскрывала пред нею все новые и новые тайны. Но печаль, неожиданно омрачившая ее лицо, не сходила с него, и ничто было не в силах развеять ее, потому что Дагни не знала причин этой печали. Она пыталась развлечься, но развлечения не помогали ей. Она пыталась подумать и понять, что же так огорчало ее, но, сколько она ни думала, никакого повода для огорчения найти так и не могла. И она ходила по дворцовым садам молчаливая и печальная, как тень, ни с кем не делясь своими размышлениями. Принц видел, что его прекрасная жена чем-то огорчена, и часто спрашивал ее, в чем дело. Она только пожимала плечами и молча качала головой, не понимая, что же так гнетет ее, что за тоска сжимает ее сердце.

Однажды, когда Дагни снова вышла в сад, она увидела, что ворота открыты, задумчиво прошла сквозь них, спустилась по дорожке и пошла вперед, пока дорога не привела ее к берегу моря. Она вошла в воду, разделась и искупалась, а потом сидела на берегу и долго смотрела на бегущие волны. Потом Дагни легла на песок и стала смотреть в синее безоблачное небо над ее головой. Она уже начала засыпать, как вдруг ее внимание привлек крик пролетающих в вышине чаек. Они покружились над ней, и тут белое перо с одной из них упало с неба прямо на ладонь Дагни.

«Какое белое и красивое! Прямо как снег!» – подумала она.

Снег! Боже мой, снег! Так вот чего ей не хватало все это время! Вот почему была она так грустна и печальна! В этот момент Дагни поняла все, и мучительная тоска по родине сжала ее сердце. Неужели же она не увидит больше сверкающих на солнце водопадов, ледяная вода которых каскадом обрушивается с гор? Неужели не искупается она больше в холодной заводи одного из фьордов, не услышит ночью, как море с пушечным громом ударяется о прибрежные скалы?!

Но как? Она не может вернуться домой. Она должна быть здесь. Здесь теперь ее место. И потом здесь живет человек, которого она любит. Она не может расстаться с ним. Нет. Ей придется раз и навсегда оставить мечту о возвращении на родину. При этой мысли сердце ее снова болезненно сжалось и заныло. Вздохнув, Дагни направилась прочь от морского берега.

Жизнь потекла, как и прежде, но с тех пор мысль о родине ни на секунду не оставляла ее. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, она не могла думать ни о чем другом. Воспоминания преследовали ее и не давали ей спокойно жить. Ее ничто не радовало, ничто не веселило. Сердце бедной принцессы навсегда лишилось покоя, а вместе с ним – и счастья.

И вот однажды, стоя вечером на балконе и глядя на расстилающееся перед ней море, Дагни поняла, что ее терпению наступил предел.

– Нет! – неожиданно громко сказала она сама себе на родном языке, (как долго она уже не говорила на нем ни слова!) – Я больше не могу так! Я должна вернуться – или умру. Мне нет жизни здесь. Да, я хочу видеть солнце. Но не то солнце, которое светит ярко и сжигает все своими лучами, и даже летом прячется за горизонт с наступлением вечера. Я хочу видеть солнце, которое светит неясным, чуть мутноватым светом и не сходит с небес даже в полночь! Я хочу купаться в море, но не в этом синем заливе, где вода как парное молоко! Я хочу видеть родное море с седыми волнами, которое зимою сковывают льды, которое постоянно покрыто рябью от набегающего ветра! Я снова хочу видеть светловолосых людей, которые говорят на моем родном языке, и слышать родные песни, и видеть своих родителей! Я не могу больше оставаться здесь, даже если мое сердце разорвется на части, когда я покину эти места и того, кого я так люблю!

Так говорила Дагни, стоя на балконе, но только ветер мог слышать ее. И прошло еще много времени, но никто не мог помочь бедной принцессе. Она с каждым днем становилась все печальнее, тоска по родине не покидала ее сердце.

Но ветер, услышавший ее слова, не забыл их. Несколько месяцев спустя Дагни узнала о существовании ведьмы, которая могла помочь ей. И вот поздно ночью, переодевшись в простую одежду, Дагни вышла из дворца и отправилась на окраину города, где жила та самая ведьма.

– Я могу помочь тебе, – сказала колдунья, выслушав просьбу Дагни. – Но ты… ты твердо решила?

Дагни кивнула.

– Тогда слушай. Я дам тебе одно снадобье, – с этими словами ведьма достала с заставленной склянками полки одну из них и подала ее принцессе. – Как только ты выпьешь это, ты обернешься морской птицей. Тебе придется одной лететь через океан. И ты можешь погибнуть: ведь лететь далеко. Но если ты не боишься, то просто выпей это.

– Но куда же я полечу? – спросила Дагни. – Я же не знаю пути, куда надо лететь.

– Ты знаешь Северную звезду? Смотри на нее и лети прямо к ней.

– А днем? И потом – я ведь даже не умею летать! Что мне делать?!

– Слушай свое сердце. Оно знает, куда лететь. Оно всегда знает, что делать. Надо только услышать его. Сердце приведет тебя к твоему дому…

– Но как… как это сделать?

Колдунья повернулась к Дагни спиной.

– Я все сказала, теперь иди, – ворчливо сказала она, – и сколько Дагни ни звала ее, колдунья так и не обернулась.

Дагни вышла из ее дома. Сомнения одолевали ее. Если она останется здесь, она хотя бы будет на своем месте, рядом с любимым мужем. Быть может, отказаться от этого?

Дагни посмотрела на пузырек – выбросить его, и все.

– Нет. Нельзя, – сказал вдруг кто-то тихо. – Нельзя.

И Дагни поняла: это говорило ее сердце, которое звало ее обратно на родину.

Мы не знаем, как прощалась принцесса со своим мужем, скажем только, что уже ни один человек не будет так важен для нее. Однако стоило ей выйти на балкон, увидела она Северную звезду, и не раздумывая, выпила содержимое пузырька. Тут же обернулась она белой морской чайкой и полетела туда, куда звала ее мерцающая Северная звезда.

Много дней и ночей летела Дагни. Она боролась с ветром, и с голодом, и с холодом, и с непроглядной тьмой. Ее сердце молчало, и она постоянно сбивалась с пути. Встречный ветер относил ее назад, другие птицы не принимали ее в свои стаи. (Конечно, они-то понимали, что никакая это не чайка, а заколдованная принцесса.) Но она упорно летела на север. Как бы сильно ни дул ветер, как бы ни напрягал он все свои силы, решимость Дагни была сильнее. Как бы ни завывал он над морем, как бы высоко ни вздымал волны, он не заглушал для нее голос родины, который неустанно звал ее вперед.

И вот, наконец, вдали показались родные берега. Едва только Дагни добралась до королевского замка, она вновь обернулась прекрасной принцессой. Она почувствовала, как при виде сурового моря, при виде родного замка и знакомой земли слезы навернулись ей на глаза. Дагни, затопила волна счастья, когда она обняла отца и мать. Придворные, а также все подданные, были тоже счастливы, когда они увидели любимую принцессу, живую, невредимую, чудесным образом появившуюся во дворце. В честь Дагни был устроен праздник, какого еще не видела эта суровая страна. И никто не спросил ее, почему она вдруг вернулась, но все верили, что она никогда больше не исчезнет вновь. Все поклялись себе хранить молчание об этой истории.

И лишь седые водопады Норвегии все еще рассказывают ее, и до сих пор можно услышать эту сказку в шуме старых сосен. Прислушайтесь внимательно – и вы обязательно услышите. Ведь они говорят на языке, понятном всем.

А что же наш испанский принц?

Не обнаружив утром своей красавицы жены, он отправился искать ее. Но ни во дворце, ни в саду, ни в городе не смог он найти ее. Принц был печален. Грустный и молчаливый, бродил он по дворцу и нигде не находил покоя.

Испугались его придворные и стали приглашать к нему разных врачей, но никто не мог помочь ему. И вот однажды тайно было решено привести во дворец колдунью. Ту самую, которая помогла Дагни.

– Кто ты и почему думаешь, что можешь помочь мне? – спросил принц у ведьмы, когда та переступила порог дворца.

– Мой принц, я знаю, что могу помочь. Вы ищете вашу жену, и я знаю, где найти ее.

– Где?! Где?! Скажи мне! – принц вскочил.

– Она вернулась на север, домой. Она долго тосковала по своей родине, а потом вернулась туда.

Если хотите, могу помочь вам отправиться вслед за ней. Вот, возьмите, – и колдунья протянула ему такой же пузырек, какой давала и Дагни. – Выпейте это и станете птицей. Вы сможете летать, полетите на север и найдете там свою жену. Сердце подскажет вам, куда лететь.

– Давай скорее! – принц выхватил пузырек из рук колдуньи, открыл его и поднес к губам.

– Подождите! Снадобье подействует, если пить его в полночь. Надо ждать еще час, – остановила его ведьма.

О, как медленно тянулся этот час! Принц вышел на балкон и, стоя там, глядел на звезды, думал о чем-то.

Ровно в полночь колдунья протянула пузырек.

– Время! – сказала она.

Принц взял волшебное зелье из ее рук.

– А как же я найду ее? Как перелечу через океан? Ведь это далеко, а я никогда не летал.

– Сердце подскажет вам, мой принц. Оно подскажет, куда лететь и что делать. Вы только слушайте его.

Принц молча стоял несколько минут, а потом вернул пузырек ведьме.

– Нет, – сказал он задумчиво, – если мне может помочь только сердце, то мне лучше остаться здесь. Потому что сердце мое принадлежит этой земле. Я не смогу взять его с собою.

– Что вы хотите сказать? – удивилась ведьма.

– Я хочу сказать, что даже если я преодолею путь через океан, не погибну на его просторах, пересеку бескрайние равнины и высокие горы, я не смогу привезти Дагни сюда. Она не может жить здесь. Она не вернется больше. Ее родина ей дороже, чем я и моя любовь. Я не боюсь тех препятствий, что встретятся мне на пути, но я боюсь тех, которые ждут меня дальше. Их нельзя преодолеть.

– Вы правы, принц. Придется остаться там. Другого выхода нет. Ведь вы любите ее, не так ли? – спросила ведьма.

Принц покачал головой.

– Ее любовь дорога мне, но моя страна мне дороже. Здесь я родился, и здесь меня похоронят рядом с моими предками. Там, на севере, ужасно холодно, иное дело здесь. Здесь так красиво и хорошо. Не стоило жениться на Дагни, я только испортил жизнь нам обоим.

Принц сокрушенно вздохнул, а колдунья кивнула в знак согласия и тихо покинула дворец, унося заветное снадобье с собой.

Проходили годы. Испанский принц и норвежская принцесса продолжали жить в разлуке. Но никто из них так и не связал себя какими-либо узами снова, оба они были одиноки. Оба любили и оба страдали. Но они также знали, что покой души важнее всего остального, поэтому они не могли быть вместе. Так распорядилась жизнь. Так было лучше для всех, и они смирились со своей судьбой. И даже были счастливы.

Присутствие человека, даже самого любимого, не сможет заменить твоих привычек, образа жизни, эта любовь не убьет ни любви к родителям, ни любви к друзьям, ни любви к местам, где ты родился и вырос.

А что до его отсутствия… Ведь если ты действительно любишь кого-то, то он всегда с тобой. Так что принц и Дагни были всегда вместе, несмотря на моря и горы, разделявшие их.

Что такое километры водной пустыни в сравнении с истинной любовью? Что значат самые высокие горы в сравнении с вечностью?

Прибой на испанском побережье тоже может рассказать вам свою версию этой истории. Она, конечно, будет отличаться от версии норвежских водопадов и от этой нашей версии. В них вообще мало общего. И лишь в одном сошлись все: Дагни и любимый ею принц, не видя друг друга и мечтая о встрече, были гораздо счастливее тех, кто видит друг друга каждую неделю, каждый день, каждый час, но не умеет ценить эти встречи, кто не ждет их со смешанным чувством радости и страха, от которого хочется кричать, смеяться, совершать необдуманные поступки. Всех тех, в ком обыденность чувств вытеснила все остальное, и тех, кто верил в чудеса лишь в ранней молодости, а с годами забыл их язык и разучился их видеть.

Если бы они задумались над этим, то наверняка сказали бы так: «Чушь! Нам-то гораздо лучше. Мы живем спокойно и не переживаем ни о чем. Мы видим друг друга. Мы ничего не ждем, ни о чем не мечтаем. У нас и без того проблем хватает! И потом, мы не верим в любовь на расстоянии, как не верим и в вечную любовь. Все чувства с годами угасают. Это просто мечта, мираж. Если бы они встретились снова, то поняли бы, что их любви давно уже нет. И у нас ее тоже нет, но зато – мы вместе».

Но они не задумываются, им просто некогда сделать это: они все торопятся куда-то, все гонятся за счастьем и с каждым новым шагом уходят от него все дальше; они бегут за ним, не разбирая дороги, пока однажды не остановятся, со смутной тревогой понимая, что давно уже потеряли из виду его следы.

 

Сокровище

Давным-давно, когда мир еще не знал слов «прогресс» и «техника», когда люди еще только делали робкие попытки подчинить себе природу, а на месте современных портовых городов были маленькие рыбацкие деревушки, в одной из них, что на южном побережье Средиземного моря, в Андалусии, и произошла эта история.

Эта деревушка ничем не отличалась от соседних – там так же пахло морем и рыбой, так же на невысоких заборах сушились развешанные сети, а рядом лежали перевернутые днищем вверх лодки, так же рыбаки на рассвете уходили в море и могли не возвращаться сутками и даже неделями. И так же как и в других деревнях, подруги рыбаков, их жены и невесты, подолгу стояли, глядя на темнеющее вечернее море, ожидая, что вот-вот у самого горизонта покажется маленькая черная точка. Некоторые из них подурнели, стоя изо дня в день на морском берегу, их лица были обветренны и кожа их огрубела, глаза стали хуже видеть от постоянного напряжения, морщинки – следы постоянной тревоги – покрыли их лбы и щеки. Другие же, совсем еще молоденькие, с живыми миловидными лицами, еще не узнали губительного влияния времени и оставались красивыми той красотой, которую может подарить только юность.

Среди молодых девушек, населявших южное побережье Средиземного моря, не было ни одной, которая могла бы сравниться красотой с Росалиндой – дочерью одного местного рыбака. Росалинда – а это мелодичное имя означает не что иное, как «прекрасная роза», – была стройна и грациозна, и одного взгляда ее черных глаз было достаточно, чтобы какой-нибудь несчастный юноша навсегда лишился покоя. Ее длинные темно-каштановые волосы, выгорев на жарком южном солнце, сделались медно-рыжими и окружали ее лицо огненным ореолом, делая девушку еще прекраснее.

Молодые мужчины, не связанные узами брака, решались попытать счастья, предлагая ей руку и сердце, но все получали решительный отказ. Слава о красоте девушки разнеслась далеко за пределы деревни, и скоро из других сел провинции стали съезжаться сюда молодые рыбаки и крестьяне – посвататься к Росалинде. Но гордая и высокомерная красавица была непреклонна. И оставалась прекрасной, и морщины не трогали ее лица, ибо незачем ей было простаивать часами на берегу моря, напряженно вглядываясь в его бесконечные, изменчивые, как душа человека, просторы. Она никого не ждала, никого не любила и никого не боялась потерять.

Среди рыбаков, влюбленных в Росалинду, был и некий Пепе – или, как называли его в деревне, Пепе-русалка. Молодой и сильный, он мог бы, конечно, и наказать насмешников, давших ему такое «женское» прозвище, но рыбак был слишком миролюбив и молча переносил обиду. Высокий и красивый парень вовсе не был похож на загадочную обитательницу морских глубин, а прозвище он получил за то, что однажды вечером, после захода солнца, вытащив на берег лодку и распутывая сети, увидел Росалинду, что купалась неподалеку. Пораженный красотой девушки, Пепе принял ее за морскую принцессу, о чем наутро и рассказал друзьям-рыбакам. Вся деревня хохотала над наивностью бедного Пепе, и с тех пор это слово будто прилепилось к нему, оно преследовало его так же неотступно, как и образ Росалинды. Будучи красивым и удачливым в море, Пепе вполне мог бы рассчитывать на благосклонность возлюбленной, если бы не одно обстоятельство: юноша был, можно сказать, самым бедным рыбаком во всей деревне. Родители Пепе умерли, когда он был еще ребенком, а его уловов едва-едва хватало на то, чтобы прокормить себя и купить необходимые рыболовные снасти. Обычно в море ему везло, и благодаря находчивости и природной силе он привозил рыбы больше, чем его товарищи, но правильно распорядиться ею, продать подороже он так и не научился; все время раздавал большую часть пойманной рыбы за бесценок вдовам тех рыбаков, кто так и не вернулся с моря, оставляя себе ровно столько, сколько необходимо, чтобы выжить. Жители деревни считали его добрым малым, возможно, немного глуповатым: ну какому человеку придет в голову раздавать свою рыбу, когда у тебя самого нет лишней рубашки? Но девушек привлекала его сила и красота, открытая душа и веселый нрав, они считали его достойным женихом и, приветливо улыбаясь ему, бросали на рыбака обжигающие взгляды. Однако Пепе никого не замечал, кроме своей прекрасной русалки – Росалинды. Несколько лет любовался он ею издалека, не смея заговорить, и лишь здоровался с ней, встречая на берегу или на узких деревенских улицах. И всякий раз она окидывала его насмешливым взглядом, и душа обычно такого смелого рыбака уходила в пятки. Но со временем, когда сваты стали заявляться к девушке все чаще и чаще, он тоже решился испытать свою судьбу. Пепе, парень, который не боялся самых грозных штормов и ураганов, нырял за устрицами на дно моря, кишащего акулами; человек, готовый прийти на помощь другу, в какую бы страшную беду тот ни попал, – так вот, Пепе неделю раздумывал: пойти – не пойти к девушке, чтоб опросить ее руки. Волнение и страх терзали его душу. И все-таки он отважился переступить порог дома красавицы, но Росалинда даже не дослушала его – она залилась звонким смехом и долго-долго не могла остановиться.

– Ты с ума сошел! – сказала она, наконец, устав от смеха. – Я и ты… Да это же просто смешно!

И гордая красавица удалилась, и на другой день все девушки деревни смеялись ему вслед и показывали на него пальцами – так забавно передразнивала Росалинда влюбленного рыбака.

Глубоко оскорбленный, Пепе стал замкнутым, сторонился соседей, но любовь к жестокой девушке осталась в его сердце; даже в море он не мог забыть о ней, что же говорить о долгих ночах, которые он проводил в своей бедной одинокой хижине?

Жизнь в деревушке шла своим чередом, и Пепе все так же выходил в море, а каждую субботу отправлялся в город – продать рыбу и устриц. И та суббота, которая полностью изменила его жизнь, начиналась так же, как обычно. Шумный базар оглушил его, цыгане, арабы, крестьяне, циркачи, богатые горожане, с важным видом шествовавшие вдоль прилавков – все смешалось в его голове – Пепе так и не мог привыкнуть к городскому шуму. Поэтому не было ничего удивительного, что он опять, как всегда, уступил свой свежий товар вдвое дешевле, лишь бы поскорее покинуть базар, да к тому же проворный цыганенок вытащил у него половину полученных денег. Грустный и усталый, собрал рыбак свои корзины, чтоб вернуться домой, – и тут чьи-то крики привлекли его внимание. На углу ряда, там, где почти не было покупателей, двое молодых парней сгребли с прилавка, за которым торговал какой-то старик, весь товар, и, словно не замечая его протестующих возгласов, стали удаляться, посмеиваясь. Старик выскочил из-за прилавка и повис на плече одного из воров, но тот грубо стряхнул его, а вдобавок еще толкнул несчастного, да так сильно, что старик упал, ударившись головой о лавку.

– Эй! А ну прекрати! – крикнул Пепе, решительно направился к ним, захватив прислоненную к одному из лотков палку.

Старик приподнялся на локте и, пытаясь встать, с надеждой глядел на своего защитника. Его обидчики также уставились на Пепе с неподдельным интересом, хотя в их глазах мелькнула тревога – они и не рассчитывали, что придется подраться, но не отступать же теперь!

– А ну верните ему то, что украли! – скомандовал рыбак. – Да побыстрее! Я повторять не буду!

– А кто ты такой, чтобы приказывать нам? – прищурившись, воскликнул один из воров. Был он повыше ростом, да и постарше. Он сделал несколько шагов навстречу смелому рыбаку.

– Меня зовут Пепе, если вам это интересно, и я слов на ветер не бросаю!

– Что ж, Пепе, покажи-ка нам, на что ты способен, – ухмыльнулся верзила. И Пепе, размахнувшись, ударил его палкой.

Удар был нанесен с такой быстротой и силой, что противник Пепе опомниться не успел, упал ничком на пыльную землю, да так и остался лежать. Его напарник быстро ретировался, никак не проявив себя в схватке. Она окончилась так же быстро, как и началась, и когда Пепе поднял глаза, он не увидел уже никого, кроме старика, что торопливо собирал свой рассыпавшийся по земле товар.

Пепе нагнулся, чтобы помочь ему.

– Спасибо тебе, рыбак, – сказал, наконец, старик скрипучим голосом. – Ну и денек выдался сегодня… – Он тяжело вздохнул.

– С вами все в порядке? – спросил Пепе.

– Плечо что-то ломит, видно, упал неудачно. Да и голова болит, но это ничего, пройдет… Ты добрый парень, помоги-ка мне донести все это до дома, – попросил он.

Пепе не смог отказать несчастному старику, впрочем, он вообще никогда и никому не отказывал в помощи. Взвалив на плечи тяжелый мешок, рыбак отправился за ним.

Они покинули рынок и направились к северной окраине города.

– Скоро праздники, – сказал старик, – как собираешься их справлять? Наверное, у вас в деревне это проходит весело?

Пепе покачал головой и грустно усмехнулся.

– Не хочешь праздника? – забеспокоился старик. – Почему?

Пепе пожал плечами.

– Плохо, плохо, такой молодой – и не хочешь праздника, – старик потряс бородой. – Какая-нибудь девушка? – спросил он чуть погодя.

– Откуда вы знаете? – изумился Пепе.

Старик засмеялся приглушенным смехом.

– Эх, мальчик, посмотри на мои волосы, – он вздохнул. – Совсем седые. И борода тоже. Я не один десяток лет живу на свете. Знаю, что только из-за девушки может страдать такой парень, как ты. И в чем же дело?

– Я беден, – просто ответил Пепе, – у меня нет денег.

Старик понимающе кивнул и вдруг неожиданно сказал:

– Мне осталось жить чуть более года, – и умолк.

Молча они дошли до его маленького домика, старик поблагодарил Пепе за помощь и взял у рыбака свой мешок.

– Меня зовут дон Гонсало, – представился он, прощаясь, – до встречи, Пепе, может быть, скоро увидимся.

– До встречи, – растерянно ответил рыбак, вовсе не надеясь увидеться со стариком вновь.

Однако через пару месяцев дон Гонсало действительно прислал за Пепе мальчишку, и тот сообщил рыбаку, что старик желает его видеть. Думая, будто тот совсем разболелся и ему нужна помощь, Пепе бросил свои дела и отправился с мальчиком в город. Но, к его величайшему изумлению, старик находился в добром здравии и хорошем расположении духа.

– А, Пепе! – радостно приветствовал он рыбака, когда тот появился на пороге его скромной небольшой комнаты. – Заходи! Рад тебя видеть!

Старик угостил рыбака вином, после чего принес откуда-то из чулана старую шкатулку красного дерева, потемневшую от времени, а Пепе терялся в догадках, для чего его позвали сюда.

Сдув с крышки толстый слой пыли и закашлявшись, дон Гонсало открыл ее и достал пожелтевший от времени лист бумаги.

– Смотри, – он поманил пальцем рыбака.

Склонившись над листком, Пепе увидел, что это самодельная карта, на которой крестиками было отмечено семь точек.

– Это точная копия карты, принадлежавшей одному из легендарных разбойников, – пояснил старик, – ей уже больше ста лет. Вот тут крестами отмечены замки, и в одном из них спрятаны сокровища. Много золота и драгоценных камней! Один из замков на севере Испании, один в Португалии, два во Франции, один в Британии, один в Дании и один далеко, в горах Скандинавии. Я все собирался сам отправиться за сокровищами, но карта слишком поздно попала ко мне. Стар я уже. Вот отдаю ее тебе, – и дон Гонсало протянул ему листок. – Ищи сокровища и женись на своей красавице. Тем более что жить мне осталось всего год.

Пепе не стал спрашивать, почему старик так уверен в этом, но на то он и был «Пепе-русалкой», чтобы уже давно понять: дон Гонсало – не простой старик, а маг или чародей.

Поблагодарив старика за карту и получив подробные наставления, Пепе вернулся домой и, спрятав карту, сразу же отправился искать Росалинду. Он увидел девушку, когда она, сидя на крыльце своего дома, расчесывала длинные волосы, рыжие, словно языки пламени.

– Привет, русалка! – насмешливо поздоровалась она.

– Здравствуй, Росалинда! – серьезно ответил ей Пепе. – Я пришел поговорить с тобой.

– Надеюсь, не о замужестве? – она кокетливо вздернула брови.

– Да. О замужестве, – ответил рыбак. – У меня есть древняя карта. Там указано, где спрятаны сокровища. Когда я найду их, я стану богаче всех людей в деревне и в городе. У меня будет больше денег, чем у нашего мэра! Ты станешь моей женой, когда я найду сокровища?

Росалинда расхохоталась.

– Да ты совсем спятил! То ты видишь русалок, то находишь старинные карты… Пепе, ты живешь в выдуманном мире! Оглянись вокруг…

– Обещаю, что найду сокровища. Я буду богат. Так ты выйдешь за меня?

– Сначала найди сокровища. Смотри, без них не возвращайся! – Росалинда поднялась, бросила на него презрительный взгляд и скрылась в доме.

Пепе отправился к себе, слегка огорченный ее ответом. Слегка – потому что ничего другого он и не ожидал. Он поспешил собрать свои нехитрые пожитки, чтобы поскорее уехать и не слышать насмешек соседей, которым Росалинда уж точно сообщит о его новой безумной затее. Зажиточному рыбаку Хосе, который давно хотел купить у него лодку, он ее продал, а заодно и свой старый домик, и хотя выручил не так уж много, но на первое время ему хватит – он уже привык обходиться без денег.

Покинув деревню, ни с кем не попрощавшись, Пепе решил напоследок повидаться с доном Гонсало и получить его благословение. Рыбак знал, что больше не увидит старика, ведь, по его собственным словам, жить тому оставалось всего год.

– Главное – не сдаваться, – сказал ему на прощанье старик, – тогда ты обязательно найдешь то, что ищешь.

И Пепе отправился на поиски сокровищ. Через месяц в старом замке, находящемся на севере Испании, он тщательно осмотрел все потайные места, о которых говорил ему старик, обшарил каждый угол, перевернул каждый камень, но сокровищ там не было. Тогда он отправился в Португалию, затем во Францию, потом добрался и до Британских островов, однако всюду его преследовала неудача. Много времени потратил Пепе, ведь у него не было денег, и ему приходилось подрабатывать то рыбаком, то грузчиком в порту, то садовником в богатых домах. Он даже торговал в магазине, правда, не проявил особых талантов в этом хитроумном деле, и его вежливо выпроводили вон. Он претерпел множество невзгод и лишений, небо служило ему крышей, вдобавок на месяц он угодил в тюрьму за бродяжничество, познал голод и холод, подхватил какую-то неведомую болезнь, отчего все тело его покрылось сыпью, и исхудал так, что у него уже не было сил подняться с постели, если так можно было назвать тоненькую соломенную подстилку, на которой он спал.

Прошел год, дон Гонсало умер; направляясь в Данию на небольшом рыбацком судне, Пепе вдруг сердцем почувствовал это – словно холодок пробежал по его спине, и он явственно вспомнил старика, и понял, что того больше нет. Пепе снял с головы шапку, и долго стоял на палубе, глядя на серые волны холодного северного моря, думая о доне Гонсало и его последнем напутствии.

В Дании ему пришлось еще труднее, нежели в других странах – там он хотя бы приблизительно мог понять, что говорили ему люди, их язык был похож на его родной. Но в Скандинавии он не понимал ровным счетом ничего, и найти работу стало несравненно сложнее. И все-таки ему удалось добраться до развалин старинного замка, где, как и во всех предыдущих случаях, Пепе надеялся отыскать сокровища. И вот, сидя на холодном каменном полу, здесь, в Дании, он в очередной раз испытал разочарование. Ему опять придется быть сильным. Опять придется работать и искать, искать и работать. Только мысль о Росалинде поддерживала его в такие горестные минуты. Он боялся, что она уже вышла замуж, не дождавшись его возвращения, но в душе знал, что девушка слишком любит и ценит себя, чтобы так легко кому-то доверить свою судьбу. Вот когда он вернется, когда он будет богат… Они будут красивой парой, они очень подходят друг другу! И потом – ведь остался всего один замок. Сокровища наверняка находятся там. Нужно только добраться туда.

Три месяца провел в Дании Пепе, привык и к холодному ветру, и к промозглой сырости, но главное – он научился понимать язык этих людей и говорить короткие простые фразы. Он научился даже немного читать на их языке, хотя буквы слегка отличались от тех, которые он видел у себя на родине.

С помощью капитана-датчанина, честного и доброго малого, корабль которого Пепе разгружал в порту, бывший рыбак, а теперь искатель приключений пересек Балтийское море и добрался до Швеции, где ему предстоял долгий путь на север, через озера и горы – туда, где находились руины последнего замка. Этот неблизкий путь занял еще несколько месяцев, и Пепе уже совсем выбился из сил и пал духом, когда в предрассветной мгле увидел белоснежные вершины горного хребта, на одном из склонов которого и высился старый замок, не до конца разрушенный временем.

Отдохнув несколько дней на берегу серебристой реки, в прозрачной воде которой плескалась форель величиной в человеческую руку, отправился Пепе в горы. С каждым днем, с каждым часом идти становилось все труднее, все труднее становилось дышать, ледяной воздух обжигал лицо, замерзшие ноги с трудом передвигались по снежному насту и скользкому льду. Там, внизу, уже наступила весна, здесь же, в горах, была вечная зима. К вечеру поднялся ветер, началась пурга. Стемнело, и Пепе понял, что обречен на верную гибель, снежный буран занесет его, суждено ему, видно, замерзнуть здесь, в этой снежной стране. Только сильная воля и любовь заставляли его подыматься и продолжать путь. Но когда рыбак совсем уж было потерял надежду, вдалеке он увидел мерцающий огонек, приветливо светивший из-за выступа горы. Собрав последние силы, он направился туда и примерно через час поднялся на занесенные снегом ступеньки небольшого домика. Пепе громко постучал, боясь, что из-за завываний ветра его никто не услышит, но, к его удивлению, дверь тотчас же распахнулась, и на пороге появилась высокая девушка в просторном черном платье. Длинные волосы, белые, как у всех шведок, струились по ее плечам, широко распахнутые голубые глаза доверчиво смотрели на него.

Пепе не мог говорить от холода и усталости, взгляд же его умолял о помощи.

Девушка так же молча сделала ему знак войти, и рыбак прошел в дом. Повеяло теплом растопленного очага, весело и жарко потрескивали поленья, и Пепе понял, что он спасен.

– Раздевайся и садись за стол, – тихо сказала девушка, подала ему тарелку с дымящимся супом и кружку с чем-то покрепче воды – это он понял по запаху.

Он ел, чувствуя, как холод покидает его окоченевшие внутренности, а девушка молча смотрела на него.

– Меня зовут Пепе, – наконец нарушил он молчание, отодвинув тарелку и поблагодарив хозяйку кивком головы.

– А меня – Хельга, – представилась девушка.

– А где все остальные? – спросил Пепе.

– Я одна, – ответила она.

Пепе кивнул.

– Я тоже.

Девушка улыбнулась.

Пепе присел у очага, Хельга же постелила ему на деревянной кровати, и, не дожидаясь слов благодарности, отправилась спать в другую комнату: в домике их было две.

На другой день Пепе решил отправиться дальше, но пурга всё не утихала. Ветер по-прежнему поднимал вихри снежной пыли, и ничего не было видно дальше вытянутой руки.

– Куда ты пойдешь? Там же буран! Ты пропадешь в горах! Заблудишься! Оставайся, покуда не распогодится, – сказала Хельга, и благодарный Пепе, с ужасом думавший о перспективе замерзнуть средь занесенных снегом скал, с радостью согласился.

За обедом они разговорились, и Пепе, несмотря на то что плохо знал шведский язык, сумел рассказать ей, куда и зачем он идет, поведал о доне Гонсало, о сокровищах и, конечно же, о Росалинде. Устав от одиночества и испытывая желание общаться, он в порыве откровенности рассказал ей даже про историю о русалке и про свое смешное прозвище, но Хельга на удивление спокойно отнеслась к этой истории, даже не улыбнулась, а лишь серьезно сказала: «А что? Хорошее слово – русалка…»

Эта девушка положительно нравилась ему.

– Знаешь, – объявила она вечером, – ты не сможешь добраться до замка один! Дорога сильно петляет в горах, а после такой метели ее и вовсе не будет видно. Я пойду с тобой и помогу тебе отыскать замок.

– Спасибо! – Пепе так и просиял. – А то я уж и правда начал бояться, что не найду дороги. Я отдам тебе за это четверть своих сокровищ.

Пепе был не жаден и охотно предложил бы девушке и половину, но боялся, что другой половины окажется недостаточно, чтобы жениться на Росалинде.

– Не надо, – улыбнулась Хельга, – зачем мне твои сокровища? Ложись спать, завтра рано вставать, метель улеглась.

На другое утро они тронулись в путь, с трудом пробираясь по глубоким сугробам. Хельга оказалась проворнее, но зато она быстрее уставала. До замка было далековато, но если б горы не были так занесены снегом, они добрались бы туда быстрее. Приходилось то и дело останавливаться, плутать, сворачивать с пути, обходя опасные места. Один раз их чуть было не накрыла лавина, но сверкающий снежный поток обошел охотников за сокровищами стороной, судьба отвела от Пепе и его спутницы верную гибель. Когда же, наконец, они добрались до замка, у них просто не осталось сил на поиски сокровищ. Хельга и Пепе развели костер, и лишь поев и отогревшись, начали искать, но через некоторое время Пепе с горечью понял, что все их усилия напрасны.

– Боже мой! – сидя на снегу, Пепе обхватил голову руками. – Здесь их тоже нет! Выходит, старик обманул меня!

– Прекрати, Пепе, – уставшая и замерзшая, Хельга не теряла присутствия духа, – давай поищем еще раз!

– Мы ищем уже несколько часов! Мы осмотрели все тайники! Мы передвинули каждый камень! Их здесь нет!

– Успокойся! Мы найдем их! – оборвала его она.

– Тебе легко говорить, – Пепе почувствовал раздражение. – Это не ты бросила теплую родную страну, друзей, любимую девушку, не ты продала свой дом и отправилась за тридевять земель искать неведомо что! Не ты работала в чужих странах, жила в нищете, не ты сидела в тюрьме! Не ты испытывала разочарование каждый раз, когда тайник оказывался пустым! Зачем, зачем он обманул меня?!

– Старик был колдун, – возразила Хельга, – и не тебе судить о том, что хорошо, а что плохо. Если он сделал так, значит так надо. Верь ему!

– Он обманул меня! – повторил в отчаянии Пепе.

– Давай поищем еще, – настаивала девушка.

Пепе подчинился, и еще долго они снова и снова просматривали все укромные местечки, где разбойники могли оставить награбленное, разгребая камни закоченевшими руками.

Наконец, испив сполна горечь и разочарования, они пустились в обратный путь. Он был еще сложнее, ведь навалилась усталость, кроме того, исчез ориентир – светлая мечта, которая поддерживала их дух.

Через пару дней они достигли домика Хельги. Хотя благополучным их возвращение назвать было трудно, Пепе, так и не привыкший окончательно к северным холодам, простудился и несколько дней пролежал в жару: очевидно, сказалось и то, что силы его были подорваны горьким разочарованием и утратой всякой надежды.

Хельга преданно ухаживала за своим новым другом, поила его отваром из целебных трав. И однажды Пепе сказал:

– Мне жаль, Хельга, что я ничем не могу отблагодарить за то добро, которое ты мне сделала. Если бы я нашел сокровища, то четверть бы отдал тебе. Но сейчас… Сейчас мне нечего дать тебе.

Хельга улыбнулась.

– Не надо мне твоих сокровищ, – сказала она, – а отблагодарить меня ты можешь. Не бросай меня здесь одну, возьми меня с собой! У меня есть деньги, оставленные отцом, их не так уж много, но на корабле мы сможем добраться до Британии, а если очень повезет, то может быть и до Франции. Возьми меня с собой! – попросила она.

– Как же я могу? – удивился Пепе. – Да еще и твои деньги! И потом, что тебе делать в Испании? Твоя родина здесь. Да и дома у меня нет. Куда же я тебя привезу?

– Это неважно. Просто возьми меня с собой, – продолжала упрашивать Хельга.

– Но как же? Ты понимаешь, ведь для того, чтобы добраться до моей деревни на берегу моря, нам нужно будет пересечь две страны? Придется много работать…

– Я не боюсь работы. Мне страшно остаться здесь одной, – призналась девушка.

– Но ты же раньше не боялась жить здесь одна? – еще больше удивился Пепе.

– Тогда я ведь не знала тебя, – Хельга опустила глаза. – Я полюбила тебя, Пепе, и не смогу больше жить, как прежде. И потом, ведь теперь ты все равно не сможешь жениться на Росалинде….

– Ну, вот еще! Теперь она предлагает мне жениться на ней», – подумал рыбак про себя, а вслух сказал:

– Я не знаю, Хельга. Я же ничего не смогу тебе дать. У меня нет ни дома, ни денег. И даже любовь я не могу тебе дать – она принадлежит Росалинде до конца моих дней.

– Хорошо, если ты не хочешь жениться на мне, просто возьми меня с собой – ну как сестру. Ты ведь один! Пожалуйста! Я только хочу следовать за тобою. Все остальное для меня не важно! – горячо сказала она, и в глазах ее заблестели слезы.

Пепе с детства не мог никому отказать, кроме того, он вспомнил, как просто Хельга отнеслась к его истории с русалкой, и поэтому дня через два, отдохнув и набравшись сил, он взвалил на плечи мешок с вещами Хельги, и они отправились на юг. Спускаясь с гор и ощущая тяжесть ее мешка на плечах, Пепе горько усмехался. Надо же! А он-то мечтал, что его плечи будут отяжелять сокровища! А там какие-то тряпки… Как же несправедлива жизнь! Зачем старик так посмеялся над ним?!

Эта мысль преследовала Пепе на протяжении их пути до Стокгольма, а потом и до Бретани. Затем ее сменили другие: нужно было думать о поиске работы, и о том как им выжить дальше. Почти полгода добирались они до его родного Средиземноморья, и снова пришлось перенести Пепе все тяжести и невзгоды предыдущего пути, но теперь ему было легче, ведь он был не один, Хельга неизменно помогала ему. Ее мужество и благородство восхищали рыбака, и он незаметно привязался к девушке. Она никогда ни о чем его не просила, работала наравне с ним, поддерживала в трудную минуту. Пепе даже начал сожалеть, что его сердце принадлежит другой. Но с этим уж ничего не поделаешь. Любовь есть любовь. Так распорядилась судьба.

Но Пепе не только претерпел множество лишений, этот путь закалил его, сделал сильнее, позволил увидеть другие страны и открыть для себя много неизведанного, освоить новые ремесла, а главное – узнать новых людей и научиться у них мудрости, знаниям, перенять их богатый опыт, накопленный за долгие годы жизни.

Когда на горизонте показались стены родного города, того самого, где судьба свела его с доном Гонсало, Пепе не выдержал, и слезы сами покатились из его глаз. То были слезы счастья, но в то же время в них выражалась и его тоска по Росалинде, и постигшее его разочарование, и разрушенные мечты, и все те трудности, которые он, поддерживаемый своей надеждой, переносил, стиснув зубы.

И Хельга, глядя, как плачет этот сильный мужчина, который вытерпел столько горя, ни разу не пожаловавшись на свою судьбу, тоже заплакала: ведь даже холодная скандинавская натура не выдержит подобной картины.

Наконец Пепе и Хельга вошли в город. Побродив по улицам, они отправились в тратторию, где перекусили и отдохнули, скрывшись от палящего солнца.

– Святая Мадонна! Да это никак Пепе! – раздался вдруг рядом чей-то голос.

Пепе обернулся.

Это был тот самый рыбак Хосе, который два года назад купил у него лодку и дом.

Пепе вскочил и радостно обнял приятеля.

– Где ж тебя носило, русалка? – спросил Хосе, и впервые Пепе не обиделся на это прозвище.

– То здесь, то там. Я столько стран объездил! Ну как, – спросил Пепе, замирая от волнения, – Росалинда не вышла замуж?

– Да нет пока, тебя дожидается, – хохотнул Хосе. – Она все такая же надменная. Так что вряд ли когда-нибудь выйдет. Слушай, совсем забыл, год назад тебя искал судья! Очень настойчиво искал, говорит: – Увидите Пепе, приведите ко мне обязательно. Когда бы ни увидели». Так вот…

– Это еще зачем? – удивился Пепе, – Что ж я такого натворил?

– Не знаю. Сам узнаешь. Пойдем-ка со мной!

Пепе сделал Хельге знак, она поднялась и последовала за ними. За те несколько месяцев, что они знали друг друга, Хельга сумела освоить испанский язык, которому ее учил Пепе, тем более, пока они работали на севере Испании, сделать это было не так уж сложно. Она поняла, о чем говорили мужчины, и не на шутку разволновалась.

Зачем судья искал Пепе, что ему от него надо?

Они подошли к дому судьи. Аккуратно одетый, вышколенный дворецкий отворил ворота и, проводив их во внутренний дворик, попросил подождать. Однако ждать пришлось недолго, и через несколько минут судья сам спустился к ним. Он приветствовал Пепе, потребовал его документы, и когда убедился, что это тот самый человек, который ему нужен, сказал следующее:

– Могу обрадовать тебя, Пепе, тебе полагается наследство! Большое наследство, оставленное неким доном Гонсало. Ты будешь богат. Очень богат. Даже богаче нашего мэра, – добавил он шепотом. – Так что прими мои поздравления!

– Что?! – Пепе не мог поверить своим ушам. Он будет богат!

– Правда, есть одно «но»… – заметил судья. – последняя воля умирающего была такова: он позвал меня, попросил разыскать тебя и передать в твое пользование все его деньги, а также оформить на тебя большой дом, да что там дом – это целый особняк! Дворец, который находится в центре города. Но только с одним условием. Я задам тебе вопрос. Какой, мне сказал сам Гонсало. Если ты дашь на него правильный ответ, скажешь то, что хотел услышать старик, – все это твое. Если же нет – будет другой наследник. Так что иди за мной. Ты грамоту знаешь?

Пепе кивнул, нервно сжал руки и последовал за судьей. У порога он обернулся к Хельге.

– Подожди меня здесь, – сказал он. – Да, Хельга, если я правильно отвечу на вопрос, то четверть сокровищ твоя. Помни об этом!

– Не надо мне твоих сокровищ, – снова повторила Хельга и ободряюще улыбнулась ему.

Пепе улыбнулся в ответ и вдруг понял: как же ему повезло, что он нашел ее, что встретил и привез сюда из далеких заснеженных Скандинавских гор!

Сбежав с крыльца, он крепко обнял девушку – сейчас ему, как никогда, была нужна ее поддержка. Несколько секунд они простояли, обнявшись, а потом Пепе помчался догонять судью. Он волновался, очень волновался. Так долго шел он к этому сокровищу, и теперь лишь от правильного ответа на один вопрос, зависит, получит ли он его! Станет ли он богат…

Пепе вошел в комнату судьи нищим рыбаком, а вышел самым богатым человеком города, богатым и счастливым, потому что он добился того, к чему стремился долгие годы. Его не волновал вопрос, откуда у старика все это. На то он и чародей. Не волновал его больше и вопрос: зачем было гнать его на край земли, если сокровище все время было здесь, и Гонсало знал об этом. Сейчас Пепе был счастлив, а счастливые быстро забывают о трудностях; так странник, добравшись до родного дома и отдохнув, забывает о тяжелом пути, который пришлось преодолеть.

Среди золотых монет и драгоценностей, переданных ему судьей, было прекрасное кольцо тончайшей ювелирной работы, с огромным бриллиантом, вделанным в изысканную оправу. Пепе хотел было преподнести его Росалинде – как подарок в связи с его возвращением, но потом подумал, что честнее будет отдать его Хельге, ведь она так много выстрадала вместе с ним.

– Я богат, Хельга! – крикнул он, спускаясь с крыльца.

Подойдя к ней, он надел кольцо ей на палец.

– Это твое. И не только это. Ты тоже богата. Мы – богаты!

Но Хельга отнюдь не обрадовалась этой новости, она лишь улыбнулась, чтобы не обидеть Пепе, и почувствовала, что счастлива за него. Но самой ей вдруг стало грустно и тяжело, сокровище камнем легло на сердце, ведь теперь ничто не препятствует свадьбе Пепе и Росалинды! Девушка так надеялась, что пройдет время – и ей удастся растопить лед его души, что он полюбит ее. Но сейчас она поняла, что этим мечтам не суждено было сбыться. Хельга сняла кольцо и вернула его Пепе.

– Нет, – сказала она, – Я не могу его взять. И мне ничего не надо. Лишь бы знать, что ты счастлив…

Она хотела спросить Пепе, что за вопрос задал ему судья, но, опечалившись, совсем забыла об этом. Первым делом они отправились смотреть свой новый дом. Судья действительно не преувеличивал – это был настоящий дворец, один из самых лучших домов в городе!

Весть о возвращении Пепе и полученном им богатстве быстро разнеслась по округе, у ворот его дома собиралась толпа любопытных, которым интересно было поглазеть на этого счастливчика, и на девушку с золотыми волосами, невиданными в Испании. Белая кожа Хельги под лучами палящего южного солнца уже приобрела янтарный оттенок, похожий на смуглую кожу местных жителей, но ее голубые глаза от загара стали лишь ярче, а выгоревшие под солнечными лучами волосы – еще белее, красота девушки заблистала на этой земле новыми красками, и она привлекала не меньше внимания, чем роскошный особняк Пепе.

Прослышала о его успехах и Росалинда и каждый день ожидала прибытия своего жениха. Она уже решила, что примет его предложение, и даже начала говорить друзьям, что Пепе всегда казался ей очень милым и умным, но все-таки думала немного поломаться и заставить его помучиться. Один день сменял другой, но Пепе не торопился приезжать в родную деревню повидать гордую красавицу. Девушка думала, что он обставляет новый дом, готовится к их будущей свадьбе, и ждала своего часа. Отчасти так оно и было. Пепе действительно занимался обустройством дома, покупкой одежды для себя и для Хельги и даже купил свадебный костюм. Хельга не могла не заметить это, и со дня на день с волнением ждала, когда же, наконец, Пепе отправиться к Росалинде, но он все тянул и тянул время, а Хельга не решалась задать ему мучивший ее вопрос.

Прошло два месяца, и сердце Росалинды не выдержало. Ее самолюбие было уязвлено, кроме того, она поняла, что может лишиться Пепе и его денег в придачу, а уж этого она допустить не могла. Каждую ночь Росалинда представляла себя, как она будет жить в самом красивом доме в городе, у нее будет лучший экипаж, лучшие наряды и драгоценности! Она будет устраивать приемы и званые вечера. А Пепе? Ну что Пепе? В конце концов, он красив, а что до того, что он дурачок, так ведь это не важно. Главное – он богатый дурак! А это совсем другое дело. Поэтому в один прекрасный день Росалинда, усмирив свою гордость, лично появилась у ворот особняка Пепе. Ее встретила служанка, приветливо поклонилась гостье и проводила в холл. Через несколько минут и сам Пепе спустился к ней.

Росалинда вскрикнула от удивления. Если бы она встретила его на улице, то ни за что бы не узнала, так не походил этот элегантный сеньор на того рыбака, Пепе-«русалку», которого девушка знала прежде!

– Так вот ты каким стал, Пепе, – Росалинда прищурилась и метнула на него свой самый убийственный взгляд, который должен был перевернуть его душу и воспламенить страсть, если бы вдруг она стала угасать.

– Здравствуй, Росалинда! – спокойно сказал Пепе, внимательно глядя на ту, ради которой пустился в свое опасное путешествие, ради которой столько раз рисковал жизнью. Она была по-прежнему красива, даже стала еще лучше, ведь она постаралась, надела свое самое лучшее платье, красиво причесала волосы!

– Позволь поздравить тебя с успехом! – ласково улыбнулась Росалинда. – Ты так изменился, тебя и не узнать! Сейчас ты вовсе не тот, каким был раньше.

– Спасибо. А ты все такая же, как и прежде.

Росалинда кокетливо улыбнулась, не понимая его иронии.

– Почему ты не едешь к нам в деревню? Загордился?

– Нет, – Пепе покачал головой, – я обязательно приеду, просто я был очень занят. Столько хлопот с этим домом…

– Вот я и решила сама навестить тебя. К тому же у меня дела в городе. А заодно и спросить… – Росалинда помедлила и снова лукаво посмотрела на него, – собираешься ли ты выполнять то обещание, которое дал мне?

Пепе улыбнулся.

– Так я уже выполнил его, Росалинда! Я обещал найти сокровище – и нашел. Я обещал стать богаче мэра – и стал! Я выполнил свое обещание.

– Другое… – Росалинда вплотную приблизилась к нему, – помнишь?

Пепе молчал.

– Ты ведь обещал жениться на мне, когда найдешь сокровища, разве нет?

– Не помню, чтоб ты просила меня жениться на тебе…

– Да, этого не было! – она засмеялась.

– Так как же я мог обещать это? Я этого не обещал. Я просто очень хотел на тебе жениться. Очень. Только теперь больше не хочу, – добавил он.

– Почему? – растерявшись, Росалинда не знала, что и подумать. – Разве я изменилась?

– Нет. В этом-то все и дело. Но изменился я. Я встретил другую девушку. И она красивее тебя. Красивее, потому что она добра и честна. Ей не нужны мои деньги. И она знает, что такое любовь, а ты так и не сумела узнать этого… Подожди минутку.

Пепе позвонил и попросил служанку позвать Хельгу.

Через несколько минут двери распахнулись, и Хельга вошла в гостиную.

Увидев Росалинду, она побледнела и застыла на месте. Она сразу поняла, что это за красавица в белом платье стоит рядом с Пепе. Побледнев, Хельга схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. То, чего она так боялась, произошло! Сейчас эта девушка или же он сам попросят ее уйти из этого дома и оставить Пепе навсегда!

– Вот эта девушка, Росалинда, и как видишь, я сказал правду, она действительно красивее тебя. Или, может быть, мне просто так кажется, потому что я люблю ее! Во всяком случае, я собираюсь жениться на той, которая любит меня, а не мои внезапно появившиеся деньги.

Услышав эти слова, Хельга засветилась от счастья, ее глаза загорелись радостным блеском, румянец появился на щеках – и в ту же минуту она стала красивее Росалинды и любой другой девушки на свете, ведь счастье – лишнее украшение.

Не сказав ни слова, Росалинда покинула особняк, и больше никогда не возвращалась туда, а через несколько месяцев вышла замуж за богатого торговца и уехала на север страны.

– Прости меня, Хельга, за этот спектакль, прости, пожалуйста, – сказал Пепе, после того как Росалинда ушла. – Я знаю, тебе нелегко пришлось в эти месяцы, но я сделал это не только из мести. И совсем не для того, чтобы сбить с нее спесь. Просто долгие годы я думал, что люблю Росалинду, а увидев, понял, что это не так. Я понял, что даже не знаю ее, а люблю лишь тот образ, который навоображал себе, когда принял ее за русалку. Ты ведь помнишь ту историю? И я также понял, что полюбил тебя. Но я был не уверен, я хотел проверить, увидеть вас вместе, рядом, чтобы знать наверняка…

– А теперь ты знаешь? – спросила она.

Пепе кивнул.

Подойдя к Хельге, он достал из кармана кольцо с бриллиантом, которое девушка вернула ему.

– Оно твое, – снова сказал он, – но теперь уже не как твоя доля сокровищ. Носи его как моя невеста, как моя будущая жена.

– Хорошо, – прошептала Хельга и надела кольцо.

– Я оставлю тебя ненадолго, ладно? – Пепе направился к выходу. – Хочу распорядиться насчет нашей свадьбы. Мы могли бы пожениться в конце недели. Как ты думаешь?

Хельга согласно кивнула.

– Жаль, умер дон Гонсало, он был бы превосходным посаженым отцом, – добавил Пепе.

И тут Хельга, впервые за все эти месяцы, полные тревог и ожиданий, вспомнила старика, того, кому она обязана своим счастьем, того, кто внезапно ворвался в ее жизнь, словно осветив ее серые будни солнечным лучом. Но ведь на то он и был магом! Чем еще, кроме магии, можно объяснить, что в тот день началась метель, что Пепе попал именно к ней? Ведь он мог навсегда остаться в Испании, и она никогда бы не встретила его! Благодарность старому волшебнику переполняла ее сердце.

– Подожди, Пепе! – крикнула она. – Я хотела спросить тебя, но все время забывала…

Пепе снова обернулся к своей невесте.

– Что за вопрос задал тебе судья? Вопрос, который так волновал дона Гонсало?

– Ах да! Вопрос! – Пепе улыбнулся. – Этот вопрос звучал так: «В поисках сокровища ты отправился далеко на Север. Ты преодолел много препятствий, перенес множество горестей и лишений. Ты прошел сотни дорог и пересек несколько морей. Нашел ли ты там свое сокровище?»

Хельга посмотрела ему в глаза.

– И что же ты ответил? – Хельга с волнением посмотрела ему в глаза.

– Да. Я сказал только: «Да».

Лицо девушки осветилось счастливой улыбкой.

– Уже тогда он знал все это, – тихо, словно обращаясь к самому себе, добавил Пепе.

– Конечно, – согласилась с ним Хельга. – Ведь на то он и чародей.