Синяя птица

Много существует рассказов, правдивых и не очень, которые посвящены синей птице, много историй сложено про нее, много старинных преданий знают люди, и многие искатели приключений отправлялись на поиски в надежде увидеть ее — вестницу удачи и счастья. Расскажем и мы одну из этих легенд.

Эта история произошла далеко-далеко, в одной жаркой стране, где солнце круглый год не переставало согревать землю своими лучами, в стране прекрасной и, конечно же, сказочной, где в те времена жили высокие и красивые люди. Они были веселы и довольны, с радостью работали и так же радостно устраивали шумные праздники. Правил той прекрасной страной мудрый король, который и сам был немного волшебником. По крайней мере, он умел совершать добрые маленькие чудеса. Король любил свою страну и гордился своим народом, но его главной гордостью, его надеждой и отрадой была единственная горячо любимая им дочь — принцесса Ранеда. Пока она была маленькой девочкой, сам король и его придворные не могли нарадоваться на милую и жизнерадостную наследницу престола; ее звонкий смех то и дело раздавался в галереях дворца, в саду, где она играла, в городе, куда она выезжала показаться своим подданным, но с годами, когда принцесса превратилась во взрослую девушку, ее поведение стало беспокоить и огорчать не только отца, но и всех окружающих, которые, как уже было сказано, искренне любили ее.

Принцесса Ранеда, на первый взгляд, ничем не отличалась от жителей своей страны: такая же высокая, смуглая, черноволосая, стройная как тополь. Но достаточно было поговорить с ней хоть пять минут, чтобы понять: она отличалась от других людей, не пела и не смеялась, была молчалива и серьезна, а иногда даже печальна, и казалось, всеобщее веселье не имело к ней ни малейшего отношения. Разумеется, принцесса принимала участие в праздниках, как и было положено ей по статусу, она приветливо улыбалась всем, но взгляд ее оставался серьезным и печальным.

Ее отец, обеспокоенный постоянным плохим настроением дочери, постепенно смирился с этой странностью принцессы, но что он мог поделать? Ведь на все его вопросы о причинах ее грусти принцесса лишь молча улыбалась и отвечала, что с ней все в порядке.

Однако и терпению короля пришел конец, когда, достигнув двадцатилетнего возраста, принцесса Ранеда наотрез отказалась выходить замуж за кого-либо из принцев соседних государств, сыновей достойных и благородных правителей, которые присылали своих сватов, да и за кого бы то ни было вообще.

— Замужество меня не интересует. Любовь тоже. Я никого не люблю и никогда не полюблю. Я не хочу иметь семью, не хочу детей. Не хочу быть королевой какой-нибудь страны, — заявила она отцу.

— А чего же ты хочешь?! — в голосе короля послышалась ярость.

Он прошелся по комнате, где жила его дочь, и окинул взглядом полки, которые были заставлены книгами. Чего только здесь не было! Книги новые и старые, веселые сказки и труды философов, книги на разных языках!

— Ты хочешь всю жизнь сидеть здесь и читать свои книжки, да?! — негодуя, спросил он.

Принцесса отрицательно покачала головой.

— Книги рассказали мне о многом, — ответила она, — из них я узнала, как живут люди в других странах, как жили они в прежние времена, и возможно, как будут жить потом. Узнала, как устроен наш мир, как складываются отношения между государствами. Но в них я не смогла найти главного. Я не смогла найти ответа на вопрос: зачем все это? Зачем мы живем? Утром мы просыпаемся и в течение дня совершаем разные поступки, работаем, отдыхаем, смеемся и печалимся, а вечером снова ложимся спать, чтобы наутро опять проснуться. Зачем? Кому все это нужно? В чем смысл нашей жизни? И что значит настоящее счастье? Я каждый день задаю себе разные вопросы, спрашиваю, почему все происходит так, а не иначе, но не могу получить ответ.

— И чего же ты хочешь?

— Я хочу найти его. Это цель моей жизни.

— Но как? — с изумлением спросил отец. — Как ты рассчитываешь сделать это?

Ранеда повернулась к нему, в ее глазах сверкнуло волнение и восторг.

— Несколько ночей назад мне приснился сон. Но он был очень реальный, все было как будто бы наяву, как видение… Я шла вдоль берега незнакомой реки и увидела старушку, которая сидела со спицами в руках, маленькую, совсем сморщенную. «Я знаю, что ты ищешь, — сказала она мне. — Только здесь этого нет».

Я очень удивилась. Откуда она может это знать?

«И что же я ищу?» — спросила я с любопытством.

«Ты ищешь ответы на свои вопросы. Ищешь смысл жизни. Ищешь настоящее счастье».

Я была потрясена и ничего не смогла сказать от изумления.

«Далеко отсюда, — продолжила старушка, — за морями, за океанами, живет синяя птица. Эта птица знает ответы на все вопросы. В ней самой заключен смысл, который ты так хочешь понять. В ней тот покой и счастье, которые ты хочешь обрести. Найди эту птицу, и все станет тебе понятно».

«Как же мне найти ее?!» — спросила я с волнением, но старушка вдруг начала медленно таять в воздухе.

«Пожалуйста, подождите! Не исчезайте! — попросила я. — Мне очень нужно увидеть эту птицу! Скажите, где мне искать ее?!»

«Если плыть по реке, то она приведет тебя к морю. Если переплыть море, то снова будет земля. Если уйти от берега, то появятся горы. Если подняться на гору, то снова увидишь море. И так снова и снова. Где-нибудь на этом долгом пути и встретится тебе синяя птица. Надо только не терять надежды. И помни, она живет за высокой-высокой стеной! Тебе придется потрудиться, чтобы перебраться через нее». И старушка растаяла в воздухе.

— Таков был мой сон, папа. И я знаю, что буду несчастна, если не выполню того, что она сказала. Мне нужно найти синюю птицу! Помоги мне! Отпусти меня, дай людей и корабль и еще что-нибудь из твоих магических штучек. Пожалуйста!

Ранеда с такой мольбой посмотрела отцу в глаза, что он понял: спорить с ней бесполезно. Как и любой отец, он не мог прямо отказать своей дочери. Но в его взгляде мелькнул хитрый огонек.

— Хорошо, дочка, — ответил король, — будь по-твоему! Хоть я и не верю в твою синюю птицу и никогда не слышал о ее существовании, поезжай и ищи ее. Найдешь — хорошо. Нет — вернешься домой. Я всегда буду рад принять тебя снова. Здесь тебе всегда рады. Я дам тебе людей, и корабль, и денег, и всего, что ты пожелаешь. Что же касается магии, то нужно владеть ею, уметь правильно использовать магические предметы, поэтому я могу дать тебе лишь вот это. — Он надел дочери на руку тяжелый браслет из потемневшего золота с большим черным камнем, вделанным в металл. — Стоит тебе дотронуться до этого камня — и ты превратишься в золотой дождь, мгновенно окажешься в том месте, где ты хочешь быть, и снова станешь собою. Но помни, браслет можно использовать только два раза! Всего два!

— Но, папа, — воскликнула принцесса, — значит, я могу прямо сейчас оказаться там, где живет синяя птица!

Отец покачал головой.

— Нет, ты должна точно знать, куда ты хочешь попасть. Знать место. А где живет синяя птица, мы не знаем. Придется сначала разыскать ее.

— Хорошо! — принцесса кивнула головой. — Я готова хоть всю жизнь провести в поиске, лишь бы найти ее. Спасибо тебе, папа! — и она со слезами на глазах обняла отца.

Король сдержал свое слово и дал дочери то, что она просила, а именно: корабль, людей и все необходимое, что могло пригодиться в дороге. В течение двух недель велась подготовка к путешествию, по всей стране было объявлено об отъезде принцессы, и за день до отправления был устроен пышный праздник. Со всех концов страны прибыли в столицу люди, чтобы проводить ее.

И вот наконец Ранеда отправилась в путь.

Много дней плыли они по реке, и принцесса с интересом смотрела по сторонам, ее взгляду открывались новые, неведомые места. Их страна давно осталась позади, а река все тянулась и тянулась вперед, и казалось, ей не будет конца. Ранеда и не подозревала, что мир настолько велик! Но вот вдалеке показалось море, и принцессу потрясли его бескрайние просторы, могучие волны, его вольная свободная сила, способная в одно мгновение потопить их прекрасный корабль. Нигде не встретилась им синяя птица, но принцесса решила про себя, что браслетом она воспользуется лишь для того, чтобы перебраться через стену, за которой прячется птица, а второй раз — чтобы вернуться обратно.

Прошло время, много времени, и показалась вдали полоска берега. Позади осталось и море. Выйдя на берег, принцесса затосковала. Поездка представлялась ей легкой и приятной, в действительности же все оказалось куда труднее. И это только начало! Сколько стран ей еще предстоит проехать! Да она толком и сама не знает, где искать эту птицу. И существует ли она вообще? Может, это действительно был лишь сон? Ранеда пошла вдоль берега и, утомившись, прилегла в тени большого раскидистого дерева, а через несколько мгновений уснула. Все поплыло перед ее глазами, и тут словно какая-то сила подхватила ее, подняла в воздух, закружила и понесла куда-то. Принцесса улыбнулась во сне. Она так устала!

Когда Ранеда открыла глаза, было ясное утро. Солнечные лучи ослепили ее на одно мгновение, и она, радостно улыбнувшись новому дню, потянулась и села на кровати. Обычная печаль уже давно оставила Ранеду, как только принцесса тронулась в путь — она забыла о ней, ведь разве может грустить тот, кто идет за своей мечтой?

Боже! Где это она? Куда она попала?! Принцесса огляделась по сторонам. Она ведь уснула под деревом, на мягкой траве, а теперь почему-то проснулась в небольшой комнате, светлой и красивой, обставленной с чисто восточной роскошью. Она сидела на кровати, застеленной тончайшим бельем, на ней была надета красивая белая ночная рубашка.

Ранеда вскочила, подбежала к окну и распахнула его.

Аромат цветов и пение птиц наполнили комнату. За окном находился прекрасный сад, вдали принцесса увидела небольшой водопад с перекинутым через него мостиком, а прямо под ее окном из фонтана в виде огромной золотой рыбы струилась прозрачная вода.

В этот момент из-за ширмы, отгораживающей один из углов комнаты, бесшумно появился сказочный джинн.

Ранеда сразу же поняла, что это именно джинн, так точно он соответствовал волшебным сказкам, которые она читала.

Джинн низко поклонился ей.

— Здравствуйте, — кивнула ему принцесса. — Могу я узнать, где и почему я нахожусь?

— Рад приветствовать вас, принцесса Ранеда! Вы находитесь в стране, которой управляет мой господин, король Амин. Он великий правитель, смелый воин, молод и хорош собой, а сколько у него в казне золота, серебра и драгоценностей! — джинн закатил глаза к потолку и развел руками. — Не счесть. — произнес он и хитро взглянул на принцессу.

— Замечательно, — голос Ранеды остался по-прежнему суровым. — Но почему я здесь? И где мои люди?

— Ваши люди остались там, где они и были, с ними все хорошо, а вот почему вы здесь — это вам объяснит мой господин. Подождите его возвращения. Он отправился на охоту. Не угодно ли вам пока одеться и осмотреть дворец? Или, может быть, вы прикажете подать завтрак?

— Нет. Я бы хотела привести себя в порядок и осмотреть дворец. И сад. Завтрак пока можно отложить.

Джинн послушно кивнул и скрылся за портьерой. В то же мгновение вошла служанка и, поклонившись принцессе, помогла ей одеться и причесаться. После этого снова появился джинн, и они вместе отправились осматривать дворец. Роскошь и великолепие, царившие здесь, поразили принцессу. Даже в покоях отца она не видела ничего подобного: кругом было золото, бархат и шелк, расписные потолки, огромные зеркала, мебель из драгоценных пород дерева.

— Я в восхищении, — ответила Ранеда на вопрос джинна, как ей понравился дворец, когда, закончив осмотр, они остановились посреди огромного мраморного зала, с лестницей, ведущей куда-то вверх, и высокими колоннами, украшенными великолепной лепниной.

— Можете передать вашему господину, что у него отличный вкус! — добавила она.

— Рад слышать это, принцесса Ранеда, — услышала она мужской голос.

Ранеда стремительно обернулась.

Король Амин стоял позади нее.

Он еще не снял своего охотничьего наряда, но в нем он выглядел еще лучше, его появление в этом костюме было еще эффектнее, и — принцесса не могла не признать этого — еще романтичнее. Ранеда с восхищением смотрела на красивое лицо хозяина дворца, успев отметить умный и проницательный взгляд, мужественные черты, а главное — то, что внешне он был очень похож на жителей ее страны. Так же как сама принцесса, как и ее отец, он был высоким и смуглым. В общем, Амин ей положительно нравился. От волнения принцесса даже забыла поклониться.

И лишь после того, как король приветствовал ее, к ней вернулся дар речи.

— Спасибо вам за тот радушный прием, который вы оказали мне в вашем прекрасном дворце! — ответила она. — Но все-таки я хотела бы знать, каким образом я очутилась здесь и почему вы пригласили меня?

— Пойдемте в сад, принцесса, и я все вам расскажу.

Ранеда и король вышли в сад и пошли по усыпанной гравием дорожке.

— Такова была воля вашего отца, — пояснил он. — Я попросил вашей руки, и он дал мне свое согласие. Более того, он приказал, чтобы мой слуга — джинн забрал вас с того берега моря и доставил в мою страну.

— Что вы говорите? — Ранеда изумленно взглянула на него. — Значит ли это, что я должна стать вашей женой?!

— Получается, что так. Такова воля вашего отца и мое горячее желание. Я видел ваши портреты и мечтал, чтобы вы стали моей женой. А теперь, увидев вас, хочу этого еще больше!

— Но это невозможно! — воскликнула с досадой принцесса. — Я не могу стать вашей женой! Да и ничьей не могу! Я должна искать синюю птицу. И потом, я не хочу оставаться здесь!

— Ваш отец предупредил меня обо всем, поэтому я решил так: либо вы согласитесь провести здесь ровно месяц в качестве моей гостьи, по окончании которого вы лучше узнаете меня и, возможно, полюбите. Если же нет — вы свободны. Мой джинн доставит вас туда, откуда забрал. Иначе вам придется остаться здесь навсегда. Вы будете моей пленницей. Выбирайте.

— Но это нечестно! — попыталась возмутиться принцесса.

— Почему нечестно? Соглашайтесь. Вам нужно отдохнуть после долгого пути. Восстановить силы. Вам будет оказан королевский прием — такой, какого вы заслуживаете. Если же потом вы все же захотите уйти — путь будет свободен.

И Ранеде не оставалось ничего, как только согласиться, ведь, в сущности, у нее не было выбора — Амин и отец перехитрили ее!

Этот чудесный месяц пролетел как одно мгновение. Ранеда и король проводили вместе все время, они ездили на охоту, на верховые прогулки, гуляли по прекрасному саду и разговаривали. Каждый день Ранеда не уставала восхищаться тем, как много знает повелитель страны, которую за этот месяц она сумела узнать и полюбить. Ее восхищали сила и смелость, которую он проявлял на охоте, и его мудрость в управлении государством. Ей нравилось и его почтительное отношение к ней. Он искренне интересовался ее мнением, часто находил его разумным или же указывал на ошибки. Ранеде нравилась и роскошь, окружавшая ее, и щедрость, с которой Амин преподносил принцессе подарки. Она была очень счастлива здесь и с грустью думала о предстоящем отъезде. Может быть, она бы даже захотела остаться, но мысль о синей птице непрестанно преследовала ее.

— Ну так как? Что ты надумала, Ранеда? — спросил ее Амин, поднявшись утром последнего дня в ее комнату. В его голосе звучало волнение, хотя он и старался его скрыть — ему очень не хотелось отпускать принцессу.

Ранеда грустно улыбнулась.

— Спасибо за прекрасный прием, — ответила она. — Я успела привыкнуть к вашей стране и полюбить ее. Все время, проведенное здесь, я буду вспоминать как чудесный сон. Но моя цель, смысл моей жизни — найти синюю птицу. Это для меня важнее всего. Поэтому я не могу остаться. Прости меня.

— Значит, ты так и не полюбила меня? — огорченно спросил король.

— Нет, — Ранеда покачала головой. — Я не знаю, что такое любовь. И не хочу знать! Спасибо за все. Но теперь я должна идти. Мне нужно найти синюю птицу.

— А я люблю тебя, Ранеда. Раньше я любил лишь твою красоту, а теперь, узнав, какая ты, полюбил тебя еще больше! Твой отец не просил меня отпускать тебя через месяц, он хотел, чтобы ты осталась здесь навсегда. Это я решил сделать так, чтобы все было по твоей воле. Но теперь — я не могу отпустить тебя. Моя жизнь без тебя пуста. Тебе придется остаться со мной.

— Но как! Я что, пленница?! Ты же обещал отпустить меня! Сделай это — или я уйду сама! — глаза девушки загорелись от возмущения.

— Ты не сможешь уйти сама. Из этой страны нельзя уйти. Только мой джинн может помочь тебе вернуться, но я приказал ему не делать этого, и он не нарушит приказа.

— Нет, — Ранеда улыбнулась. — Я все равно уйду. Мне нужно искать синюю птицу.

Амин внимательно посмотрел на нее.

— Ты не найдешь птицу, — сказал он.

— Почему? — с волнением спросила принцесса. — Ты знаешь, где она? Да?!

Она подбежала к нему и схватила его за руку.

— Скажи мне! — потребовала Ранеда. — Где она?

Король покачал головой:

— Не могу. Только ты сама можешь прийти к ней. Это — единственный путь.

Ранеда опустила глаза и промолчала.

— Может быть, ты все-таки вернешься? — спросил он. — Если вернешься, подойди к калитке сада и скажи, что любишь меня. Конечно, если почувствуешь это, а иначе не приходи.

— Я не приду, — ответила принцесса. Она предпочла быть с ним откровенной — он не заслуживал обмана.

— Я приготовлю сюрприз к твоему приходу, — пообещал король.

— Не надо, — Ранеда улыбнулась. — Мне ничего не нужно. Я не вернусь. Спасибо за все. Привет джинну. И прощай!

Принцесса дотронулась рукой до камня на браслете, в тот же миг обернулась она золотым дождем и растаяла в воздухе. Через несколько секунд она оказалась под тем самым деревом, где уснула месяц назад.

Ранеда огляделась по сторонам. Дул холодный ветер, с деревьев уже облетали листья. За время ее отсутствия погода сильно изменилась. Ее корабля и команды не было нигде. Она была совершенно одна.

Испуганная Ранеда в отчаянии закрыла лицо руками. Что делать теперь? Она ведь собиралась использовать браслет для того, чтобы перебраться через стену, но теперь? Браслет будет действовать только еще один раз. Всего один! Ладно. Она переберется через стену и увидит птицу. А что будет дальше — неважно. Возможно, птица научит ее, как вернуться назад. А может быть, она и не захочет никуда возвращаться, после того как узнает смысл жизни и ей откроются высшие истины!

Но сейчас надо идти. Ей нельзя сдаваться. Ведь именно поэтому она покинула прекрасную страну и ее короля, поэтому оставила отца и родину. Теперь она потеряла даже тех, кто сопровождал ее. Она осталась одна.

Ранеда поднялась и тронулась в путь. Куда она идет, она не знала, и брела просто так — куда глаза глядят.

Шло время. Много дорог миновала принцесса, одежда ее давно износилась, она похудела и ослабла, ведь питаться ей приходилось лишь тем, что давала природа, — дикими фруктами, ягодами и орехами. Стало еще холоднее, промозглый осенний ветер вздымал полы ее платья и пронизывал до костей, дождь нещадно поливал ее, мокрые ветви деревьев хлестали по лицу. Но не эти трудности пугали принцессу, нет. Все больше с каждым днем тосковала она по прекрасной стране, которую покинула, и об оставленном ею короле Амине. Находясь все время наедине со своим сердцем и разговаривая с ним, Ранеда поняла, что и она полюбила доброго короля, и хотела бы вернуться к нему, хотела бы сказать то, о чем он просил. Но назад дороги нет. Попасть в ту страну никак нельзя. Так что принцесса запретила себе думать об этом и грустить, ведь грусть — не лучший помощник в пути! Но еще больше, чем тоска по покинутому королю, ее мучила тревога: она шла уже много недель, может быть, даже много месяцев, но нигде не встречала она синюю птицу.

«Может быть, птицы не существует, — думала принцесса, — и я напрасно отказалась от собственного счастья?»

Сомнения терзали ее, на душе было неспокойно, но Ранеда твердо решила не сдаваться. Она будет искать синюю птицу, даже если на это уйдет вся ее жизнь.

И вот однажды несказанно уставшая и измученная принцесса вышла из леса, спустилась с холма, и перед ее глазами раскинулась широкая гладь реки. Ранеда спустилась к воде, умыла лицо и руки, присев на берегу, оглядела свои огрубевшие руки и стертые в кровь ноги. Сколько же стран прошла она в своих поисках? Ранеда горько вздохнула.

Немного отдохнув, она с трудом поднялась и побрела вдоль берега. Когда стемнело, прилегла тут же, на берегу, и постаралась уснуть, хотя с реки немилосердно дул ветер.

Наутро, едва рассвело, Ранеда вновь пустилась в дорогу. Ей приходилось то подниматься на холм, то спускаться, дорога была вся в рытвинах, и принцесса несколько раз спотыкалась и однажды даже упала, но встала, отряхнула платье и снова продолжила свой путь. Взобравшись на очередной, самый высокий холм, она, пораженная, застыла на месте.

Высокая, уходящая чуть ли не в небеса, стена предстала перед ее глазами. Ранеда направилась к ней: казалось, стена — вот она, совсем рядом, но сколько бы ни шла принцесса, стена так и не приближалась.

Солнце уже начало садиться, когда наконец Ранеда все-таки дошла до стены и увидела маленькую старушку со спицами в руках, которая что-то вязала.

Старушка приветливо улыбнулась Ранеде.

— Ну вот и ты! — радостно сказала она. — Я ждала тебя!

— Да, наконец-то, — улыбнулась в ответ принцесса.

Старушка вытянула руку и спицей указала на сплошную стену.

— Видишь? Как ты думаешь перебраться туда, по другую сторону? — поинтересовалась она.

— Там нигде нет двери? Или разлома, или лестницы? — спросила Ранеда.

Старушка отрицательно покачала головой.

— Но, может, стена где-то заканчивается? Или хотя бы становится ниже?

— Нет. Она уходит в бесконечность.

— В мире нет ничего бесконечного, — возразила принцесса.

— Пусть так. Но стена тянется так далеко, что всей твоей жизни не хватит, чтобы обойти ее. Всей твоей жизни, — повторила старушка.

— Тогда мне остается только один путь, — Ранеда поднесла руку к браслету. Однако тут же одернула ее.

— А птица точно находится там? — спросила она у старушки.

— Не знаю, — старушка равнодушно пожала плечами. — Может, да, а может, и нет. Этого никто не сможет тебе сказать.

— Птицы не существует, да? — спросила вдруг Ранеда в испуге. Неужели она проделала весь этот путь напрасно?

— Она существует! — уверенно ответила старушка. — Но вот там ли она? Этого я не знаю.

— Мне остается только проверить. Скорее всего, она все-таки там — за стеной.

— Подумай, ты сильно рискуешь! — старушка подняла руку с зажатой в ней спицей. — Ведь даже если птица там, ты можешь воспользоваться браслетом всего один раз! Как же тогда ты вернешься к своему Амину? Ты ведь любишь его, правда?

Принцесса грустно кивнула головой.

— Люблю. Но я не могу вернуться туда. Мне надо найти синюю птицу. Иначе я так и не получу ответа на свои вопросы. Не узнаю, зачем живу на этом свете.

— А надо ли тебе это? — спросила старушка. — Подумай над этим. И пойми, что именно тебе нужно на самом деле. Может быть, тебе и не нужна эта птица? Так ли уж необходимо знать, в чем смысл жизни, для того чтобы жить?

Ранеда молчала. Колебания отражались на ее лице.

— Я так долго шла сюда, чтобы увидеть ее. Я перенесла столько трудностей. Оставила родную страну и своего отца. И я не могу уйти, не достигнув своей цели! Я должна встретить синюю птицу, — сказала она твердо. — Прощайте, я пойду.

Принцесса подошла к стене.

Старушка внимательно следила за ней.

Девушка все медлила.

Там ли птица? А вдруг там ее нет? И потом — что скажет ей синяя птица? И умеет ли она говорить? Будет ли сказанное что-либо значить для нее? Ранеда вспомнила лицо короля Амина, вспомнила печаль, застывшую в его глазах, в тот момент, когда она исчезала. Что значит тот путь, который она прошла, по сравнению с болью, которую она причинила Амину? Что значит смысл жизни и ее вопросы по сравнению с его любовью? Как может она предать его?! Ведь он был так добр к ней! Она не должна снова заставлять его страдать!

Принцесса снова вернулась к старухе.

— Вы были правы, — сказала она. — Я не могу идти за синей птицей. Я должна вернуться в страну Амина. Потому что понимание смысла жизни не принесет мне покоя, если я буду знать, что покинула любимого человека. Ведь он уверен, что я вернусь, он будет ждать меня! Я не хочу, чтобы его ожидание было напрасным, пусть лучше напрасным окажется пройденный мною путь! Раньше я думала только о себе и о синей птице, но теперь я поняла: счастье короля Амина стало важнее для меня, чем мое собственное!

Она положила руку на браслет и в следующую секунду превратилась в золотой дождь.

— Как знать, может быть, ты поступаешь правильно, — то были последние слова старухи, которые Ранеда услышала. — Бог тебе судья!

И в следующую минуту принцесса очутилась у калитки, ведущей в дворцовый сад, у той самой калитки, о которой сказал ей король, перед тем как она решила покинуть его.

Принцесса почувствовала, что счастье заполняет ее сердце. Она снова здесь! Она вернулась! И теперь уже не уйдет никуда. Теперь они будут вместе!

Ранеда открыла калитку и быстро пошла по тенистой аллее сада в сторону дворца. И все-таки печаль омрачала ее светлую радость. Она ведь так и не нашла синюю птицу, не получила ответов на свои вопросы. Теперь она не поймет, в чем смысл жизни, не увидит абсолютных истин, не узнает, что значит настоящее, безоблачное счастье. Она потеряла все, к чему шла так долго. Что ж, сейчас уже поздно жалеть об этом!

Ранеда подошла к двери, ведущей из сада во внутренние покои дворца.

— Амин! — позвала она. — Я вернулась! Я люблю тебя! — добавила она.

— Я иду, Ранеда! — ответил ей его голос, обрадованный, но не удивленный. — Я знал, что ты вернешься, и у меня есть сюрприз для тебя. Как я и обещал.

Дверь распахнулась, и Амин, одетый в праздничную белую, расшитую серебром одежду, вышел в сад приветствовать принцессу.

На его плече сидела синяя птица.

Потеряв дар речи от изумления, Ранеда застыла на месте и не шевелясь смотрела на нее.

— Разве ты не знала, что любовь никогда не приходит одна? — спросил Амин. — Разве не знала, что, пожертвовав своим счастьем ради счастья другого, обретаешь истинный смысл жизни? Разве не знала, что не нужно ходить за моря-океаны, чтобы найти его? Ведь он всегда рядом, с тобой, надо лишь постараться увидеть его!

Синяя птица посмотрела принцессе прямо в глаза и вдруг затянула протяжную трель, мелодичную и прекрасную, пропеть которую могла только она одна, и весь мир замер, слушая эту волшебную песню, которая лишь однажды звучит для каждого из нас.

Ранеда улыбнулась. Ее сон сбылся.

Она нашла синюю птицу и получила ответ на свои вопросы.

 

Северная звезда

Было это очень давно, когда еще не было ни автомобилей, ни самолетов, когда люди, чтобы добраться из одной страны в другую, использовали парусные галеры, когда еще существовали короли и королевы, принцы и принцессы. То есть они, конечно, и сейчас существуют, но лишь формально — как дань прошлому. А наша история произошла в те времена, когда все они были самыми что ни на есть настоящими.

Эта история произошла в далеком северном королевстве; будущей Норвегии. В стране прекрасных северных гор и холодного моря, где длинные узкие фьорды врезаются в скалистые берега, как языки пламени — в бумажные листы. Где с гор бурными потоками сбегают прозрачные реки и седые водопады с шумом обрушиваются с высоты, образуя завесу сверкающих брызг.

В те времена страной правил благородный король Олаф. Он был мудр и справедлив, за что подданные любили его и восхищались им. Во всем королевстве трудно было найти другого человека, кого так бы уважали и любили, как его. Но ведь на то он и король — люди должны почитать своего правителя. Возможно, был только один человек, который пользовался любовью и восхищением норвежцев наравне с королем. И даже чуточку больше.

То была его дочь — принцесса Дагни. Чуть холодноватая северная красота и горячее, совсем не северное сердце этой девятнадцатилетней девушки снискали всеобщее обожание и, надо сказать, абсолютно заслуженное. Дагни словно стала символом своей страны, с кожей, белой как снег, который покрывает норвежскую землю большую часть года, с глазами, серыми и глубокими, как воды фьорда, стройная и прямая, как пики горных вершин, с длинными волнистыми волосами цвета лучей полуночного солнца.

Да, да, именно полуночного, ибо лишь в этой стране, да еще в Финляндии можно увидеть это чудо природы. Короткими «белыми» ночами солнце не уходит за горизонт, напротив, светит даже ярче, нежели днем, озаряя сияющие ледяные склоны. Легкие светлые волосы Дагни напоминали лучи этого солнца. Возможно, оно проникло в ее волосы, когда девушка подолгу смотрела на него со своего балкона. Ведь согласитесь, трудно уснуть, когда продолжает светить солнце.

Итак, страна любила ее. И Дагни тоже любила свое родное королевство.

Она любила зимой смотреть на скованные льдом моря и ждать, когда же наконец придет лето, солнце растопит ледяные глыбы и на их месте снова заплещутся воды моря. Дагни любила летом нырять в воды фьордов, которые даже в самые жаркие дни оставались холодными. Из окна замка, расположенного над отвесным обрывом скалы, она часто смотрела на рассекающих серое небо чаек, любовалась северным сиянием и думала, что нигде в мире нет подобной красоты.

Возможно некоторым рай представляется в виде южного тропического острова с пальмами, окруженного теплым ласковым морем. Но красота сказочных островков, вытянутых вдоль скалистых берегов, покрытых зеленым лесом, на севере Скандинавии не может сравниться ни с какими экзотическими чудесами юга! И хотя Дагни никогда не покидала пределов своей северной страны, она всем сердцем верила, что в лесах на островах живут эльфы и тролли, что они скрывают там груды золота, а по ночам зажигают серу и приветствуют проплывающие корабли.

У девушки было все, что может желать человек, явившийся в этот мир: любимые родители, любящие подданные, достойная жизнь, счастливая юность, спокойная северная красота ее страны.

Но в один прекрасный день жизнь Дагни вдруг изменилась. В порту из далекого Испанского королевства пришвартовалось судно с белоснежными парусами. Корабль проделал долгий путь, преодолел морские штормы, чередующиеся со штилями, и вот наконец добрался до северного города. Целью плавания была, разумеется, торговля с викингами. Среди испанских купцов находился и молодой принц, и поэтому гостям нетрудно было добиться аудиенции у короля Олафа.

Дагни знала о прибытии принца и с утра была почему-то необычайно взволнована — ведь он и купцы явились совсем из другого мира, где нет ни дворцов, ни снега, ни белых ночей… Принцесса была на редкость любознательна, она любила слушать рассказы о дальних странах и узнавать обо всем новом и удивительном. Когда гости вместе с испанским принцем прибыли в замок ее отца, она притаилась на верхней галерее парадной залы, чтобы своими глазами увидеть их и услышать, что они будут рассказывать королю Олафу. И вот наконец в залу вошли иноземные торговцы. Дагни с интересом смотрела на их необычные яркие одежды, на богатые заморские дары, которые подносили они ее отцу. Но еще больше заинтересовала ее их необычная внешность, смуглая кожа, черные вьющиеся волосы, темные глаза. К тому же и ростом они были ниже обитателей ее страны. Она знала также, что где-то среди них находится принц этой далекой страны и все пыталась разгадать, кто же из этих темноволосых чужеземцев и есть принц.

И как раз в этот самый момент глашатай объявил о его прибытии.

Едва только испанский принц появился в зале и поклонился королю, как Дагни почувствовала: спокойной жизни пришел конец. Да-да, ее тихая размеренная жизнь переменилась именно с того мгновения, как она взглянула на этого чужестранца. Он был гораздо выше своих подданных, движения его отличались необычайной грацией, какой не было в движениях соотечественников Дагни. Никогда еще не видела она более красивого мужчины. Ей казалось, что лишь впервые поняла она силу и значение человеческой красоты. Все в принце — его оливковая кожа, сверкающие черные глаза, завораживающий приятный голос — восхищало ее и поражало воображение. Дагни забыла о времени, она не слышала, о чем говорил принц с ее отцом и на каком языке. Она просто не отрывала от него взора.

— Принцесса! Ваше высочество, принцесса Дагни! — услышала она вдруг.

Дагни обернулась. Ее звала старая кормилица.

— Ваш отец просит вас поскорее одеться в свое лучшее платье и спуститься к гостям. Идемте же скорее, принцесса, он просил поторопиться!

Дагни кивнула и, с сожалением покинув свое пристанище, отправилась следом за кормилицей. Камеристка и служанка нарядили ее в платье голубого щелка, красиво причесали золотые волосы. И Дагни, осознав, что сейчас она будет представлена прекрасному испанскому принцу, почувствовала, что слабеет от ужаса. Что она сможет сказать ему? Они ведь даже не поймут друг друга. И потом, кто она по сравнению с ним? Дагни даже забыла, что она тоже принцесса и тоже красива. Она чувствовала то, что чувствует самая обыкновенная девушка, когда прекрасное чувство влюбленности впервые врывается в ее сердце, а именно: страх и волнение.

Дагни спустилась по лестнице и направилась к трапезной зале, где в честь гостей уже были накрыты столы.

— Принцесса Дагни! — объявил глашатай, и тяжелые двери залы распахнулись пред нею. Войдя в трапезную залу, ярко освещенную сотнями зажженных свечей, Дагни увидела короля и королеву во главе огромного стола, а рядом с ними сидел испанский принц. По левую руку от короля Олафа восседали гости, по правую — виднейшие люди Норвежского королевства.

Все присутствующие обернулись и посмотрели на вошедшую Дагни. Перед тем как окончательно смутиться и опустить глаза, она заметила, что для нее оставлено свободное место между ее отцом и прибывшим принцем.

Принц же, пораженный ее необыкновенной северной красотой и золотыми волосами, не сводил с нее зачарованных глаз. Она казалась ему похожей на фею или богиню, сошедшую сюда прямо с небес. Как же отличалась эта принцесса от жгучих, темпераментных андалузок, арагонок и кастильских девушек! И хотя принцу и принцессе удалось обменяться лишь несколькими фразами через посредников в виде переводчика и ее отца, это не помешало испанцу к концу своего пребывания в Норвегии попросить руки Дагни у ее отца и получить его согласие. Мудрый Олаф любил свою дочь, он непременно должен был узнать, как она относится к испанцу. Дагни была на седьмом небе от счастья.

Итак, принц покинул Норвегию, увозя с собой сердце прекрасной принцессы и оставив обещание вернуться ровно через год, чтобы сыграть свадьбу. Родители Дагни дали согласие с условием, что свадьба должна состояться здесь, в Норвегии, ведь потом они не скоро увидят свою дочь снова. А может быть, не увидят вообще.

Весь следующий год для Дагни пролетел как одно мгновение. Каждый день она подолгу смотрела на застывшее, скованное льдами море и ждала того дня, когда растает лед и к берегам ее родины снова прибудет корабль из далекой южной страны. Тем временем лучшие портные королевства шили свадебный наряд, лучшие повара продумывали рецепты свадебных блюд. Мать давала Дагни последние наставления, которые могли бы понадобиться ей в будущем.

Итак, год пролетел, и вот вдали наконец-то показались белоснежные паруса. Народ встретил корабль на пристани, люди забросали дорожку до замка цветами. Они радовались, глядя на счастливое лицо принца, и говорили, как прекрасна эта пара. Но, несмотря на радость, в их словах можно было почувствовать и грусть. Им жалко было отдавать в чужие страны свою принцессу, которая была для них дороже всех сокровищ земли. Старики говорили даже, что без Дагни королевство придет в упадок. Сама же Дагни пыталась как следует проститься с любимой родиной, но прощания не получалось: слишком уж занимала ее мысли предстоящая свадьба и подготовка к отплытию на родину жениха.

Но вот остались позади и свадебная церемония, и счастливые слезы, застывшие в глазах ее родителей, и восторженные крики толпы — все скрылось в туманной дали вместе с уходящим за горизонт скалистым берегом. Для Дагни наступило долгое морское путешествие, которое длилось почти три месяца. Она впервые узнала, что океан настолько велик, что в открытом море волны могут быть необыкновенно опасны, а главное — к концу второго месяца она узнала, что в мире бывает очень жарко, что солнце может не просто тихо светить, как в ее родной северной стране, а жечь, так что невыносимо оставаться под его палящими лучами. Весь следующий месяц она чувствовала себя очень плохо, ей трудно было приспособиться к такой небывалой жаре. Но постепенно ее молодость и здоровье взяли верх над южным климатом, и когда корабль пристал к берегам Испании, сияющая золотоволосая северянка стояла на палубе рядом с мужем и приветствовала толпу, встречавшую их. Она уже понимала их язык, понимала, что они кричали, хотя самой ей пока было трудно ответить.

Испанцев поразила необыкновенная красота их новой принцессы. Они слышали, что где-то далеко, на севере, живут женщины с волосами цвета солнечных лучей, но считали это сказками, так же как и рассказы о морских русалках. Но вот одна из них стояла перед ними, она была прекраснее, чем могло нарисовать их воображение, и на минуту все крики на пристани смолкли, а потом возобновились с новой силой. Люди кричали, свистели и бросали в воздух косынки и шляпы, приветствуя принцессу. И Дагни поняла, что и здесь, в этой новой стране, ее будут любить так же, как любили на родине, и она не будет чувствовать себя одинокой.

Так началась ее новая жизнь.

Все в этой стране поражало ее. Ночью она с удивлением замечала, что звезды здесь гораздо ярче, а ночи темнее. Как прекрасно было бархатное небо, усеянное мириадами сверкающих, похожих на брильянты, звезд! А какие здесь были цветы! Как благоухали белые облака цветущих апельсиновых деревьев! В ее стране не было ничего такого! И солнце, и море, в котором можно купаться всегда, а не только несколько раз в году. Прекрасные дворцы, построенные в мавританском стиле, роскошь, совершенно не присущая северным замкам, — все это поражало и восхищало ее. Ее восхищали и люди — жизнерадостные, поющие, танцующие, смеющиеся, так не похожие на спокойных и молчаливых норвежцев. Ей определенно нравилась эта страна и ее новые подданные. Но главное — Дагни с каждым днем все больше любила своего мужа, и с каждой минутой он казался ей все красивее и умнее. Они понимали друг друга почти без слов, каждая мысль, которая приходила в голову Дагни, посещала и ее мужа, и наоборот. Выросшие в разных странах, воспитанные в разных культурных традициях, они одинаково смотрели на многие вещи.

Жизнь Дагни превратилась в прекрасную сказку, и она уже думала, что все это ей приснилось: это великолепие, эти яркие краски, серенады под окнами, звонкий смех, доносящийся с улиц, и улыбка ее любимого мужа, которая словно преображала его лицо всякий раз, когда он видел ее.

* * *

Так прошло два года. У Дагни пока не было детей, но она не грустила из-за этого. В ее стране женщины рожали детей и позже, а она была еще так молода. Поэтому почти все свое время она посвящала тому, чтобы получше узнать Испанию, побольше увидеть и услышать, и, если это возможно, сделать жизнь народа легче и лучше. Она была все так же счастлива в семейной жизни, и день пролетал за днем, ничего не меняя и не принося ни горестей, ни бед.

А потом все вдруг изменилось. Хотя Дагни все так же любила мужа, а он все так же любил ее. Народ не мог нарадоваться на прекрасную принцессу, а Испания раскрывала пред нею все новые и новые тайны. Но печаль, неожиданно омрачившая ее лицо, не сходила с него, и ничто было не в силах развеять ее, потому что Дагни не знала причин этой печали. Она пыталась развлечься, но развлечения не помогали ей. Она пыталась подумать и понять, что же так огорчало ее, но, сколько она ни думала, никакого повода для огорчения найти так и не могла. И она ходила по дворцовым садам молчаливая и печальная как тень, ни с кем не делясь своими размышлениями. Принц видел, что его прекрасная жена чем-то огорчена, и часто спрашивал ее, в чем дело. Она только пожимала плечами и молча качала головой, не понимая, что же так гнетет ее, что за тоска сжимает ее сердце.

Однажды, когда Дагни снова вышла в сад, она увидела, что ворота открыты, и задумчиво прошла сквозь них, спустилась по дорожке и пошла вперед, пока дорога не привела ее к берегу моря. Она вошла в воду, разделась и искупалась, а потом сидела на берегу и долго смотрела на бегущие волны. Потом Дагни легла на песок и стала смотреть в синее безоблачное небо над ее головой. Она уже начала засыпать, как вдруг ее внимание привлек крик пролетающих в вышине чаек. Они покружились над ней, и тут белое перо с одной из них упало с неба прямо на ладонь Дагни.

«Какое белое и красивое! Прямо как снег!» — подумала она.

Снег! Боже мой, снег! Так вот чего ей не хватало все это время! Вот почему была она так грустна и печальна! В этот момент Дагни поняла все, и мучительная тоска по родине сжала ее сердце. Неужели же она не увидит больше сверкающих на солнце водопадов, ледяная вода которых каскадом обрушивается с гор? Неужели не искупается она больше в холодной заводи одного из фьордов, не услышит ночью, как море с пушечным громом ударяется о прибрежные скалы?!

Но как? Она не может вернуться домой. Она должна быть здесь. Здесь теперь ее место. И потом здесь живет человек, которого она любит. Она не может расстаться с ним. Нет. Ей придется раз и навсегда оставить мечту о возвращении на родину. При этой мысли сердце ее снова болезненно сжалось и заныло. Вздохнув, Дагни направилась прочь от морского берега.

Жизнь потекла, как и прежде, но с тех пор мысль о родине ни на секунду не оставляла ее. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, она не могла думать ни о чем другом. Воспоминания преследовали ее и не давали ей спокойно жить. Ее ничто не радовало, ничто не веселило. Сердце бедной принцессы навсегда лишилось покоя, а вместе с ним — и счастья.

И вот однажды, стоя вечером на балконе и глядя на расстилающееся перед ней море, Дагни поняла, что ее терпению наступил предел.

— Нет! — неожиданно громко сказала она сама себе на родном языке (как долго она уже не говорила на нем ни слова!). — Я больше не могу так! Я должна вернуться — или умру. Мне нет жизни здесь. Да, я хочу видеть солнце. Но не то солнце, которое светит ярко и сжигает все своими лучами, и даже летом прячется за горизонт с наступлением вечера. Я хочу видеть солнце, которое светит неясным, чуть мутноватым светом и не сходит с небес даже в полночь! Я хочу купаться в море, но не в этом синем заливе, где вода как парное молоко! Я хочу видеть родное море с седыми волнами, которое зимою сковывают льды, которое постоянно покрыто рябью от набегающего ветра! Я снова хочу видеть светловолосых людей, которые говорят на моем родном языке, и слышать родные песни, и видеть своих родителей! Я не могу больше оставаться здесь, даже если мое сердце разорвется на части, когда я покину эти места и того, кого я так люблю!

Так говорила Дагни, стоя на балконе, но только ветер мог слышать ее. И прошло еще много времени, но никто не мог помочь бедной принцессе. Она с каждым днем становилась все печальнее, тоска по родине не покидала ее сердце.

Но ветер, услышавший ее слова, не забыл их. Несколько месяцев спустя Дагни узнала о существовании ведьмы, которая могла помочь ей. И вот поздно ночью, переодевшись в простую одежду, Дагни вышла из дворца и отправилась на окраину города, где жила та самая ведьма.

— Я могу помочь тебе, — сказала колдунья, выслушав просьбу Дагни. — Но ты… ты твердо решила?

Дагни кивнула.

— Тогда слушай. Я дам тебе одно снадобье, — с этими словами ведьма достала с заставленной склянками полки одну из них и подала ее принцессе. — Как только ты выпьешь это, ты обернешься морской птицей. Тебе придется одной лететь через океан. И ты можешь погибнуть: ведь лететь далеко. Но если ты не боишься, то просто выпей это.

— Но куда же я полечу? — спросила Дагни. — Я же не знаю пути, куда надо лететь.

— Ты знаешь Северную звезду? Смотри на нее и лети прямо к ней.

— А днем? И потом — я ведь даже не умею летать! Что мне делать?!

— Слушай свое сердце. Оно знает, куда лететь. Оно всегда знает, что делать. Надо только услышать его. Сердце приведет тебя к твоему дому…

— Но как… как это сделать?

Колдуья повернулась к Дагни спиной.

— Я все сказала, теперь иди, — ворчливо сказала она, и сколько Дагни ни звала ее, колдунья так и не обернулась.

Дагни вышла из ее дома. Сомнения одолевали ее. Если она останется здесь, она хотя бы будет на своем месте, рядом с любимым мужем. Быть может, отказаться от этого?

Дагни посмотрела на пузырек — выбросить его и все.

— Нет. Нельзя, — сказал вдруг кто-то тихо. — Нельзя.

И Дагни поняла: это говорило ее сердце, которое звало ее обратно на родину.

Мы не знаем, как прощалась принцесса со своим мужем, скажем только, что уже ни один человек не будет так важен для нее. Однако стоило ей выйти на балкон, как увидела она Северную звезду и не раздумывая выпила содержимое пузырька. Тут же обернулась она белой морской чайкой и полетела туда, куда звала ее мерцающая Северная звезда.

Много дней и ночей летела Дагни. Она боролась с ветром, и с голодом, и с холодом, и с непроглядной тьмой. Ее сердце молчало, и она постоянно сбивалась с пути. Встречный ветер относил ее назад, другие птицы не принимали ее в свои стаи. (Конечно, они-то понимали, что никакая это не чайка, а заколдованная принцесса.) Но она вновь находила дорогу и упорно летела на север. Как бы сильно ни дул ветер, как бы ни напрягал он все свои силы, решимость Дагни была сильнее. Как бы ни завывал он над морем, как бы высоко ни вздымал волны, он не заглушал для нее голос родины, который неустанно звал ее вперед.

И вот наконец вдали показались родные берега. Едва только Дагни добралась до королевского замка, она вновь обернулась прекрасной принцессой. Она почувствовала, как при виде сурового моря, при виде родного замка и знакомой земли слезы навернулись ей на глаза. Дагни затопила волна счастья, когда она обняла отца и мать. Придворные, а также все подданные, были тоже счастливы, когда они увидели любимую принцессу, живую, невредимую, чудесным образом появившуюся во дворце. В честь Дагни был устроен праздник, какого еще не видела эта суровая страна. И никто не спросил ее, почему она вдруг вернулась, но все верили, что она никогда больше не исчезнет вновь. Все поклялись себе хранить молчание об этой истории.

И лишь седые водопады Норвегии все еще рассказывают ее, и до сих пор можно услышать эту сказку в шуме старых сосен. Прислушайтесь внимательно — и вы обязательно услышите. Ведь они говорят на языке, понятном всем.

А что же наш испанский принц?

Не обнаружив утром своей красавицы жены, он отправился искать ее. Но ни во дворце, ни в саду, ни в городе не смог он найти ее. Принц был печален. Грустный и молчаливый, бродил он по дворцу и нигде не находил покоя.

Испугались его придворные и стали приглашать к нему разных врачей, но никто не мог помочь ему. И вот однажды тайно было решено привести во дворец колдунью. Ту самую, которая помогла Дагни.

— Кто ты и почему думаешь, что можешь помочь мне? — спросил принц у ведьмы, когда та переступила порог дворца.

— Мой принц, я знаю, что могу помочь. Вы ищете вашу жену, и я знаю, где найти ее.

— Где?! Где?! Скажи мне! — принц вскочил.

— Она вернулась на север, домой. Она долго тосковала по своей родине, а потом вернулась туда. Если хотите, могу помочь вам отправиться вслед за ней. Вот, возьмите, — и колдунья протянула ему такой же пузырек, какой давала и Дагни. — Выпейте это и станете птицей. Вы сможете летать, полетите на север и найдете там свою жену. Сердце подскажет вам, куда лететь.

— Давай скорее! — принц выхватил пузырек из рук колдуньи, открыл его и поднес к губам.

— Подождите! Снадобье подействует, если пить его в полночь. Надо ждать еще час, — остановила его ведьма.

О, как медленно тянулся этот час! Принц вышел на балкон и, стоя там, глядел на звезды, думал о чем-то.

Ровно в полночь колдунья протянула пузырек.

— Время! — сказала она.

Принц взял волшебное зелье из ее рук.

— А как же я найду ее? Как перелечу через океан? Ведь это далеко, а я никогда не летал.

— Сердце подскажет вам, мой принц. Оно подскажет, куда лететь и что делать. Вы только слушайте его.

Принц молча стоял несколько минут, а потом вернул пузырек ведьме.

— Нет, — сказал он задумчиво, — если мне может помочь только сердце, то мне лучше остаться здесь. Потому что сердце мое принадлежит этой земле. Я не смогу взять его с собою.

— Что вы хотите сказать? — удивилась ведьма.

— Я хочу сказать, что даже если я преодолею путь через океан, не погибну на его просторах, пересеку бескрайние равнины и высокие горы, я не смогу привезти Дагни сюда. Она не может жить здесь. Она не вернется больше. Ее родина ей дороже, чем я и моя любовь. Я не боюсь тех препятствий, что встретятся мне на пути, но я боюсь тех, которые ждут меня дальше. Их нельзя преодолеть.

— Вы правы, принц. Придется остаться там. Другого выхода нет. Ведь вы любите ее, не так ли? — спросила ведьма.

Принц покачал головой.

— Ее любовь дорога мне, но моя страна мне дороже. Здесь я родился, и здесь меня похоронят рядом с моими предками. Там, на севере, ужасно холодно, иное дело здесь. Здесь так красиво и хорошо. Не стоило жениться на Дагни, я только испортил жизнь нам обоим.

Принц сокрушенно вздохнул, а колдунья кивнула в знак согласия и тихо покинула дворец, унося заветное снадобье с собой.

Проходили годы. Испанский принц и норвежская принцесса продолжали жить в разлуке. Но никто из них так и не связал себя какими-либо узами снова, оба они были одиноки. Оба любили и оба страдали. Но они также знали, что покой души важнее всего остального, поэтому они не могли быть вместе. Так распорядилась жизнь. Так было лучше для всех, и они смирились со своей судьбой. И даже были счастливы.

Присутствие человека, даже самого любимого, не сможет заменить твоих привычек, образа жизни, эта любовь не убьет ни любви к родителям, ни любви к друзьям, ни любви к местам, где ты родился и вырос.

А что до его отсутствия… Ведь если ты действительно любишь кого-то, то он всегда с тобой. Так что принц и Дагни были всегда вместе, несмотря на моря и горы, разделявшие их.

Что такое километры водной пустыни в сравнении с истинной любовью? Что значат самые высокие горы в сравнении с вечностью?

Прибой на испанском побережье тоже может рассказать вам свою версию этой истории. Она, конечно, будет отличаться от версии норвежских водопадов и от этой нашей версии. В них вообще мало общего. И лишь в одном сошлись все: Дагни и любимый ею принц, не видя друг друга и мечтая о встрече, были гораздо счастливее тех, кто видит друг друга каждую неделю, каждый день, каждый час, но не умеет ценить эти встречи, кто не ждет их со смешанным чувством радости и страха, от которого хочется кричать, смеяться, совершать необдуманные поступки. Всех тех, в ком обыденность чувств вытеснила все остальное, и тех, кто верил в чудеса лишь в ранней молодости, а с годами забыл их язык и разучился их видеть.

Если бы они задумались над этим, то наверняка сказали бы так: «Чушь! Нам-то гораздо лучше. Мы живем спокойно и не переживаем ни о чем. Мы видим друг друга. Мы ничего не ждем, ни о чем не мечтаем. У нас и без того проблем хватает! И потом, мы не верим в любовь на расстоянии, как не верим и в вечную любовь. Все чувства с годами угасают. Это просто мечта, мираж. Если бы они встретились снова, то поняли бы, что их любви давно уже нет. И у нас ее тоже нет, но зато — мы вместе».

Но они не задумываются, им просто некогда сделать это: они все торопятся куда-то, все гонятся за счастьем и с каждым новым шагом уходят от него все дальше; они бегут за ним, не разбирая дороги, пока однажды не остановятся, со смутной тревогой понимая, что давно уже потеряли из виду его следы.

 

Сокровище

Давным-давно, когда мир еще не знал слов «прогресс» и «техника», когда люди еще только делали робкие попытки подчинить себе природу, а на месте современных портовых городов были маленькие рыбацкие деревушки, в одной из них, что на южном побережье Средиземного моря, в Андалусии, и произошла эта история.

Эта деревушка ничем не отличалась от соседних — там так же пахло морем и рыбой, так же на невысоких заборах сушились развешанные сети, а рядом лежали перевернутые днищем вверх лодки, так же рыбаки на рассвете уходили в море и могли не возвращаться сутками и даже неделями. И так же как и в других деревнях, подруги рыбаков, их жены и невесты, подолгу стояли, глядя на темнеющее вечернее море, ожидая, что вот-вот у самого горизонта покажется маленькая черная точка. Некоторые из них подурнели, стоя изо дня в день на морском берегу, их лица были обветренны и кожа их огрубела, глаза стали хуже видеть от постоянного напряжения, морщинки — следы постоянной тревоги — покрыли их лбы и щеки. Другие же, совсем еще молоденькие, с живыми миловидными лицами, еще не узнали губительного влияния времени и оставались красивыми той красотой, которую может подарить только юность.

Среди молодых девушек, населявших южное побережье Средиземного моря, не было ни одной, которая могла бы сравниться красотой с Росалиндой — дочерью одного местного рыбака. Росалинда — а это мелодичное имя означает не что иное, как «прекрасная роза», — была стройна и грациозна, и одного взгляда ее черных глаз было достаточно, чтобы какой-нибудь несчастный юноша навсегда лишился покоя. Ее длинные темно-каштановые волосы, выгорев на жарком южном солнце, сделались медно-рыжими и окружали ее лицо огненным ореолом, делая девушку еще прекраснее.

Молодые мужчины, не связанные узами брака, решались попытать счастья, предлагая ей руку и сердце, но все получали решительный отказ. Слава о красоте девушки разнеслась далеко за пределы деревни, и скоро из других сел провинции стали съезжаться сюда молодые рыбаки и крестьяне — посвататься к Росалинде. Но гордая и высокомерная красавица была непреклонна. И оставалась прекрасной, и морщины не трогали ее лица, ибо незачем ей было простаивать часами на берегу моря, напряженно вглядываясь в его бесконечные, изменчивые, как душа человека, просторы. Она никого не ждала, никого не любила и никого не боялась потерять.

Среди рыбаков, влюбленных в Росалинду, был и некий Пепе — или, как называли его в деревне, Пепе-русалка. Молодой и сильный, он мог бы, конечно, и наказать насмешников, давших ему такое «женское» прозвище, но рыбак был слишком миролюбив и молча переносил обиду. Высокий и красивый парень вовсе не был похож на загадочную обитательницу морских глубин, а прозвище он получил за то, что однажды вечером, после захода солнца, вытащив на берег лодку и распутывая сети, увидел Росалинду, что купалась неподалеку. Пораженный красотой девушки, Пепе принял ее за морскую принцессу, о чем наутро и рассказал друзьям-рыбакам. Вся деревня хохотала над наивностью бедного Пепе, и с тех пор это слово будто прилепилось к нему, оно преследовало его так же неотступно, как и образ Росалинды. Будучи красивым и удачливым в море, Пепе вполне мог бы рассчитывать на благосклонность возлюбленной, если бы не одно обстоятельство: юноша был, можно сказать, самым бедным рыбаком во всей деревне. Родители Пепе умерли, когда он был еще ребенком, а его уловов едва-едва хватало на то, чтобы прокормить себя и купить необходимые рыболовные снасти. Обычно в море ему везло и благодаря находчивости и природной силе он привозил рыбы больше, чем его товарищи, но правильно распорядиться ею, продать подороже он так и не научился; все время раздавал большую часть пойманной рыбы за бесценок вдовам тех рыбаков, кто так и не вернулся с моря, оставляя себе ровно столько, сколько необходимо, чтобы выжить. Жители деревни считали его добрым малым, возможно, немного глуповатым: ну какому человеку придет в голову раздавать свою рыбу, когда у тебя самого нет лишней рубашки? Но девушек привлекали его сила и красота, открытая душа и веселый нрав, они считали его достойным женихом и, приветливо улыбаясь ему, бросали на рыбака обжигающие взгляды. Однако Пепе никого не замечал, кроме своей прекрасной русалки — Росалинды. Несколько лет любовался он ею издалека, не смея заговорить, и лишь здоровался с ней, встречая на берегу или на узких деревенских улицах. И всякий раз она окидывала его насмешливым взглядом, и душа обычно такого смелого рыбака уходила в пятки. Но со временем, когда сваты стали заявляться к девушке все чаще и чаще, он тоже решился испытать свою судьбу. Пепе, парень, который не боялся самых грозных штормов и ураганов, нырял за устрицами на дно моря, кишащего акулами; человек, готовый прийти на помощь другу, в какую бы страшную беду тот ни попал, — так вот, Пепе неделю раздумывал: пойти — не пойти к девушке, чтобы просить ее руки. Волнение и страх терзали его душу. И все-таки он отважился переступить порог дома красавицы, но Росалинда даже не дослушала его — она залилась звонким смехом и долго-долго не могла остановиться.

— Ты с ума сошел! — сказала она наконец, устав от смеха. — Я и ты… Да это же просто смешно!

И гордая красавица удалилась, и на другой день все девушки деревни смеялись ему вслед и показывали на него пальцами — так забавно передразнивала Росалинда влюбленного рыбака.

Глубоко оскорбленный Пепе стал замкнутым, сторонился соседей, но любовь к жестокой девушке осталась в его сердце; даже в море он не мог забыть о ней, что же говорить о долгих ночах, которые он проводил в своей бедной одинокой хижине?

Жизнь в деревушке шла своим чередом, и Пепе все так же выходил в море, а каждую субботу отправлялся в город — продать рыбу и устриц. И та суббота, которая полностью изменила его жизнь, начиналась так же, как обычно. Шумный базар оглушил его, цыгане, арабы, крестьяне, циркачи, богатые горожане, с важным видом шествовавшие вдоль прилавков — все смешалось в его голове — Пепе так и не мог привыкнуть к городскому шуму. Поэтому не было ничего удивительного, что он опять, как всегда, уступил свой свежий товар вдвое дешевле, лишь бы поскорее покинуть базар, да к тому же проворный цыганенок вытащил у него половину полученных денег. Грустный и усталый рыбак собрал свои корзины, чтоб вернуться домой. И тут чьи-то крики привлекли его внимание. На углу ряда, там, где почти не было покупателей, двое молодых парней сгребли с прилавка, за которым торговал какой-то старик, весь товар, и, словно не замечая его протестующих возгласов, стали удаляться, посмеиваясь. Старик выскочил из-за прилавка и повис на плече одного из воров, но тот грубо стряхнул его, а вдобавок еще толкнул несчастного, да так сильно, что старик упал, ударившись головой о лавку.

— Эй! А ну прекрати! — крикнул Пепе, решительно направился к ним, захватив прислоненную к одному из лотков палку.

Старик приподнялся на локте и, пытаясь встать, с надеждой глядел на своего защитника. Его обидчики также уставились на Пепе с неподдельным интересом, хотя в их глазах мелькнула тревога — они и не рассчитывали, что придется подраться, но не отступать же теперь!

— А ну верните ему то, что украли! — скомандовал рыбак. — Да побыстрее! Я повторять не буду!

— А кто ты такой, чтобы приказывать нам? — прищурившись, воскликнул один из воров. Был он повыше ростом, да и постарше. Он сделал несколько шагов навстречу смелому рыбаку.

— Меня зовут Пепе, если вам это интересно, и я слов на ветер не бросаю!

— Что ж, Пепе, покажи-ка нам, на что ты способен, — ухмыльнулся верзила. И Пепе, размахнувшись, ударил его палкой.

Удар был нанесен с такой быстротой и силой, что противник Пепе опомниться не успел, упал ничком на пыльную землю, да так и остался лежать. Его напарник быстро ретировался, никак не проявив себя в схватке. Она окончилась так же быстро, как и началась, и когда Пепе поднял глаза, он не увидел уже никого, кроме старика, что торопливо собирал свой рассыпавшийся по земле товар.

Пепе нагнулся, чтобы помочь ему.

— Спасибо тебе, рыбак, — сказал наконец старик скрипучим голосом. — Ну и денек выдался сегодня… — Он тяжело вздохнул.

— С вами все в порядке? — спросил Пепе.

— Плечо что-то ломит, видно, упал неудачно. Да и голова болит, но это ничего, пройдет… Ты добрый парень, помоги-ка мне донести все это до дома, — попросил он.

Пепе не смог отказать несчастному старику, впрочем, он вообще никогда и никому не отказывал в помощи. Взвалив на плечи тяжелый мешок, рыбак отправился за ним.

Они покинули рынок и направились к северной окраине города.

— Скоро праздники, — сказал наконец старик, — как собираешься их справлять? Наверное, у вас в деревне это проходит весело?

Пепе покачал головой и грустно усмехнулся.

— Не хочешь праздника? — забеспокоился старик. — Почему?

Пепе пожал плечами.

— Плохо, плохо, такой молодой — и не хочешь праздника, — старик потряс бородой. — Какая-нибудь девушка? — спросил он чуть погодя.

— Откуда вы знаете? — изумился Пепе.

Старик засмеялся приглушенным смехом.

— Эх, мальчик, посмотри на мои волосы, — он вздохнул. — Совсем седые. И борода тоже. Я не один десяток лет живу на свете. Знаю, что только из-за девушки может страдать такой парень, как ты. И в чем же дело?

— Я беден, — просто ответил Пепе, — у меня нет денег.

Старик понимающе кивнул и вдруг неожиданно сказал:

— Мне осталось жить чуть более года, — и умолк.

Молча они дошли до его маленького домика, старик поблагодарил Пепе за помощь и взял у рыбака свой мешок.

— Меня зовут дон Гонсало, — представился он, прощаясь, — до встречи, Пепе, может быть, скоро увидимся.

— До встречи, — растерянно ответил рыбак, вовсе не надеясь увидеться со стариком вновь.

Однако через пару месяцев дон Гонсало действительно прислал за Пепе мальчишку, и тот сообщил рыбаку, что старик желает его видеть. Думая, будто тот совсем разболелся и ему нужна помощь, Пепе бросил свои дела и отправился с мальчиком в город. Но, к его величайшему изумлению, старик находился в добром здравии и хорошем расположении духа.

— А, Пепе! — радостно приветствовал он рыбака, когда тот появился на пороге его скромной небольшой комнаты. — Заходи! Рад тебя видеть!

Старик угостил рыбака вином, после чего принес откуда-то из чулана старую шкатулку красного дерева, потемневшую от времени, а Пепе терялся в догадках, для чего его позвали сюда.

Сдув с крышки толстый слой пыли и закашлявшись, дон Гонсало открыл ее и достал пожелтевший от времени лист бумаги.

— Смотри, — он поманил пальцем рыбака.

Склонившись над листком, Пепе увидел, что это самодельная карта, на которой крестиками было отмечено семь точек.

— Это точная копия карты, принадлежавшей одному из легендарных разбойников, — пояснил старик, — ей уже больше ста лет. Вот тут крестами отмечены замки, и в одном из них спрятаны сокровища. Много золота и драгоценных камней! Один из замков на севере Испании, один в Португалии, два во Франции, один в Британии, один в Дании и один далеко, в горах Скандинавии. Я все собирался сам отправиться за сокровищами, но карта слишком поздно попала ко мне. Стар я уже. Вот отдаю ее тебе, — и дон Гонсало протянул ему листок. — Ищи сокровища и женись на своей красавице. Тем более что жить мне осталось всего год.

Пепе не стал спрашивать, почему старик так уверен в этом, но на то он и был «Пепе-русалкой», чтобы уже давно понять: дон Гонсало — не простой старик, а маг или чародей.

Поблагодарив старика за карту и получив подробные наставления, Пепе вернулся домой и, спрятав карту, сразу же отправился искать Росалинду. Он увидел девушку, когда она, сидя на крыльце своего дома, расчесывала длинные волосы, рыжие, словно языки пламени.

— Привет, русалка! — насмешливо поздоровалась она.

— Здравствуй, Росалинда! — серьезно ответил ей Пепе. — Я пришел поговорить с тобой.

— Надеюсь, не о замужестве? — она кокетливо вздернула брови.

— Да. О замужестве, — ответил рыбак. — У меня есть древняя карта. Там указано, где спрятаны сокровища. Когда я найду их, я стану богаче всех людей в деревне и в городе. У меня будет больше денег, чем у нашего мэра! Ты станешь моей женой, когда я найду сокровища?

Росалинда расхохоталась.

— Да ты совсем спятил! То ты видишь русалок, то находишь старинные карты… Пепе, ты живешь в выдуманном мире! Оглянись вокруг…

— Обещаю, что найду сокровища. Я буду богат. Так ты выйдешь за меня?

— Сначала найди сокровища. Смотри, без них не возвращайся! — Росалинда поднялась, бросила на него презрительный взгляд и скрылась в доме.

Пепе отправился к себе, слегка огорченный ее ответом. Слегка — потому что ничего другого он и не ожидал. Он поспешил собрать свои нехитрые пожитки, чтобы поскорее уехать и не слышать насмешек соседей, которым Росалинда уж точно сообщит о его новой безумной затее. Зажиточному рыбаку Хосе, который давно хотел купить у него лодку, он ее продал, а заодно и свой старый домик, и хотя выручил не так уж много, но на первое время ему хватит — он уже привык обходиться без денег.

Покинув деревню, ни с кем не попрощавшись, Пепе решил напоследок повидаться с доном Гонсало и получить его благословение. Рыбак знал, что больше не увидит старика, ведь, по его собственным словам, жить тому оставалось всего год.

— Главное — не сдаваться, — сказал ему на прощанье старик, — тогда ты обязательно найдешь то, что ищешь.

И Пепе отправился на поиски сокровищ. Через месяц в старом замке, находящемся на севере Испании, он тщательно осмотрел все потайные места, о которых говорил ему старик, обшарил каждый угол, перевернул каждый камень, но сокровищ там не было. Тогда он отправился в Португалию, затем во Францию, потом добрался и до Британских островов, однако всюду его преследовала неудача. Много времени потратил Пепе, ведь у него не было денег, и ему приходилось подрабатывать то рыбаком, то грузчиком в порту, то садовником в богатых домах. Он даже торговал в магазине, правда, не проявил особых талантов в этом хитроумном деле, и его вежливо выпроводили вон. Он претерпел множество невзгод и лишений, небо служило ему крышей, вдобавок на месяц он угодил в тюрьму за бродяжничество, познал голод и холод, подхватил какую-то неведомую болезнь, отчего все тело его покрылось сыпью, и исхудал так, что у него уже не было сил подняться с постели, если так можно было назвать тоненькую соломенную подстилку, на которой он спал.

Прошел год, дон Гонсало умер; направляясь в Данию на небольшом рыбацком судне, Пепе вдруг сердцем почувствовал это — словно холодок пробежал по его спине, и он явственно вспомнил старика, и понял, что того больше нет. Пепе снял с головы шапку, и долго стоял на палубе, глядя на серые волны холодного северного моря, думая о доне Гонсало и его последнем напутствии.

В Дании ему пришлось еще труднее, нежели в других странах — там он хотя бы приблизительно мог понять, что говорили ему люди, их язык был похож на его родной. Но в Скандинавии он не понимал ровным счетом ничего, и найти работу стало несравненно сложнее. И все-таки ему удалось добраться до развалин старинного замка, где, как и во всех предыдущих случаях, Пепе надеялся отыскать сокровища. И вот, сидя на холодном каменном полу, здесь, в Дании, он в очередной раз испытал разочарование. Ему опять придется быть сильным. Опять придется работать и искать, искать и работать. Только мысль о Росалинде поддерживала его в такие горестные минуты. Он боялся, что она уже вышла замуж, не дождавшись его возвращения, но в душе знал, что девушка слишком любит и ценит себя, чтобы так легко кому-то доверить свою судьбу. Вот когда он вернется, когда он будет богат… Они будут красивой парой, они очень подходят друг другу! И потом — ведь остался всего один замок. Сокровища наверняка находятся там. Нужно только добраться туда.

Три месяца провел в Дании Пепе, привык и к холодному ветру, и к промозглой сырости, но главное — он научился понимать язык этих людей и говорить короткие простые фразы. Он научился даже немного читать на их языке, хотя буквы слегка отличались от тех, которые он видел у себя на родине.

С помощью капитана-датчанина, честного и доброго малого, корабль которого Пепе разгружал в порту, бывший рыбак, а теперь искатель приключений пересек Балтийское море и добрался до Швеции, где ему предстоял долгий путь на север, через озера и горы — туда, где находились руины последнего замка. Этот неблизкий путь занял еще несколько месяцев, и Пепе уже совсем выбился из сил и пал духом, когда в предрассветной мгле увидел белоснежные вершины горного хребта, на одном из склонов которого и высился старый замок, не до конца разрушенный временем.

Отдохнув несколько дней на берегу серебристой реки, в прозрачной воде которой плескалась форель величиной в человеческую руку, Пепе отправился в горы. С каждым днем, с каждым часом идти становилось все труднее, все труднее становилось дышать, ледяной воздух обжигал лицо, замерзшие ноги с трудом передвигались по снежному насту и скользкому льду. Там, внизу, уже наступила весна, здесь же, в горах, была вечная зима. К вечеру поднялся ветер, началась пурга. Стемнело, и Пепе понял, что обречен на верную гибель, снежный буран занесет его, суждено ему, видно, замерзнуть здесь, в этой снежной стране. Только сильная воля и любовь заставляли его подыматься и продолжать путь. Но когда рыбак совсем уж было потерял надежду, вдалеке он увидел мерцающий огонек, приветливо светивший из-за выступа горы. Собрав последние силы, он направился туда и примерно через час поднялся на занесенные снегом ступеньки небольшого домика. Пепе громко постучал, боясь, что из-за завываний ветра его никто не услышит, но, к его удивлению, дверь тотчас же распахнулась, и на пороге появилась высокая девушка в просторном черном платье. Длинные волосы, белые, как у всех шведок, струились по ее плечам, широко распахнутые голубые глаза доверчиво смотрели на него.

Пепе не мог говорить от холода и усталости, взгляд же его умолял о помощи.

Девушка так же молча сделала ему знак войти, и рыбак прошел в дом. Повеяло теплом растопленного очага, весело и жарко потрескивали поленья, и Пепе понял, что он спасен.

— Раздевайся и садись за стол, — тихо сказала девушка, подала ему тарелку с дымящимся супом и кружку с чем-то покрепче воды — это он понял по запаху.

Он ел, чувствуя, как холод покидает его окоченевшие внутренности, а девушка молча смотрела на него.

— Меня зовут Пепе, — наконец нарушил он молчание, отодвинув тарелку и поблагодарив хозяйку кивком головы.

— А меня — Хельга, — представилась девушка.

— А где все остальные? — спросил Пепе.

— Я одна, — ответила она.

Пепе кивнул.

— Я тоже.

Девушка улыбнулась.

Пепе присел у очага, Хельга же молча постелила ему на деревянной кровати, и, не дожидаясь слов благодарности, отправилась спать в другую комнату: в домике их было две.

На другой день Пепе решил отправиться дальше, но пурга все не утихала. Ветер по-прежнему поднимал вихри снежной пыли, и ничего не было видно дальше вытянутой руки.

— Куда ты пойдешь? Там же буран! Ты пропадешь в горах! Заблудишься! Оставайся, покуда не распогодится, — сказала Хельга, и благодарный Пепе, с ужасом думавший о перспективе замерзнуть средь занесенных снегом скал, с радостью согласился.

За обедом они разговорились, и Пепе, несмотря на то что плохо знал шведский язык, сумел рассказать ей, куда и зачем он идет, поведал о доне Гонсало, о сокровищах и, конечно же, о Росалинде. Устав от одиночества и испытывая желание общаться, он в порыве откровенности рассказал ей даже про историю о русалке и про свое смешное прозвище, но Хельга на удивление спокойно отнеслась к этой истории, даже не улыбнулась, а лишь серьезно сказала: «А что? Хорошее слово — русалка…»

Эта девушка положительно нравилась ему.

— Знаешь, — объявила она вечером, — ты не сможешь добраться до замка один! Дорога сильно петляет в горах, а после такой метели ее и вовсе не будет видно. Я пойду с тобой и помогу тебе отыскать замок.

— Спасибо! — Пепе так и просиял. — А то я уж и правда начал бояться, что не найду дороги. Я отдам тебе за это четверть своих сокровищ.

Пепе был не жаден и охотно предложил бы девушке и половину, но боялся, что другой половины окажется недостаточно, чтобы жениться на Росалинде.

— Не надо, — улыбнулась Хельга, — зачем мне твои сокровища? Ложись спать, завтра рано вставать, метель улеглась.

На другое утро они тронулись в путь, с трудом пробираясь по глубоким сугробам. Хельга оказалась проворнее, но зато она быстрее уставала. До замка было далековато, но если б горы не были так занесены снегом, они добрались бы туда быстрее. Приходилось то и дело останавливаться, плутать, сворачивать с пути, обходя опасные места. Один раз их чуть было не накрыла лавина, но сверкающий снежный поток обошел охотников за сокровищами стороной, судьба отвела от Пепе и его спутницы верную гибель. Когда же наконец они добрались до замка, у них просто не осталось сил на поиски сокровищ. Хельга и Пепе развели костер, и лишь поев и отогревшись, начали искать, но через некоторое время Пепе с горечью понял, что все их усилия напрасны.

— Боже мой! — сидя на снегу, Пепе обхватил голову руками. — Здесь их тоже нет! Выходит, старик обманул меня!

— Прекрати, Пепе, — уставшая и замерзшая, Хельга не теряла присутствия духа, — давай поищем еще раз!

— Мы ищем уже несколько часов! Мы осмотрели все тайники! Мы передвинули каждый камень! Их здесь нет!

— Успокойся! Мы найдем их! — оборвала его она.

— Тебе легко говорить, — Пепе почувствовал раздражение. — Это не ты бросила теплую родную страну, друзей, любимую девушку, не ты продала свой дом и отправилась за тридевять земель искать неведомо что! Не ты работала в чужих странах, жила в нищете, не ты сидела в тюрьме! Не ты испытывала разочарование каждый раз, когда тайник оказывался пустым! Зачем, зачем он обманул меня?!

— Старик был колдун, — возразила Хельга, — и не тебе судить о том, что хорошо, а что плохо. Если он сделал так, значит так надо. Верь ему!

— Он обманул меня! — повторил в отчаянии Пепе.

— Давай поищем еще, — настаивала девушка.

Пепе подчинился, и еще долго они снова и снова просматривали все укромные местечки, где разбойники могли оставить награбленное, разгребая камни закоченевшими руками.

Наконец, испив сполна горечь и разочарования, они пустились в обратный путь. Он был еще сложнее, ведь навалилась усталость, кроме того, исчез ориентир — светлая мечта, которая поддерживала их дух.

Через пару дней они достигли домика Хельги. Хотя благополучным их возвращение назвать было трудно, Пепе, так и не привыкший окончательно к северным холодам, простудился и несколько дней пролежал в жару: очевидно сказалось и то, что силы его были подорваны горьким разочарованием и утратой всякой надежды.

Хельга преданно ухаживала за своим новым другом, поила его отваром из целебных трав. И однажды Пепе сказал:

— Мне жаль, Хельга, что я ничем не могу отблагодарить за то добро, которое ты мне сделала. Если бы я нашел сокровища, то четверть бы отдал тебе. Но сейчас… Сейчас мне нечего дать тебе.

Хельга улыбнулась.

— Не надо мне твоих сокровищ, — сказала она, — а отблагодарить меня ты можешь. Не бросай меня здесь одну, возьми меня с собой! У меня есть деньги, оставленные отцом, их не так уж много, но на корабле мы сможем добраться до Британии, а если очень повезет, то может быть и до Франции. Возьми меня с собой! — попросила она.

— Как же я могу? — удивился Пепе. — Да еще и твои деньги! И потом, что тебе делать в Испании? Твоя родина здесь. Да и дома у меня нет. Куда же я тебя привезу?

— Это неважно. Просто возьми меня с собой, — продолжала упрашивать Хельга.

— Но как же? Ты понимаешь, ведь для того, чтобы добраться до моей деревни на берегу моря, нам нужно будет пересечь две страны? Придется много работать…

— Я не боюсь работы. Мне страшно остаться здесь одной, — призналась девушка.

— Но ты же раньше не боялась жить здесь одна? — еще больше удивился Пепе.

— Тогда я ведь не знала тебя, — Хельга опустила глаза. — Я полюбила тебя, Пепе, и не смогу больше жить, как прежде. И потом, ведь теперь ты все равно не сможешь жениться на Росалинде…

«Ну вот еще! Теперь она предлагает мне жениться на ней», — подумал рыбак про себя, а вслух сказал:

— Я не знаю, Хельга. Я же ничего не смогу тебе дать. У меня нет ни дома, ни денег. И даже любовь я не могу тебе дать — она принадлежит Росалинде до конца моих дней.

— Хорошо, если ты не хочешь жениться на мне, просто возьми меня с собой — ну как сестру. Ты ведь один! Пожалуйста! Я только хочу следовать за тобою. Все остальное для меня не важно! — горячо сказала она, и в глазах ее заблестели слезы.

Пепе с детства не мог никому отказать. Кроме того, он вспомнил, как просто Хельга отнеслась к его истории с русалкой, и поэтому дня через два, отдохнув и набравшись сил, он взвалил на плечи мешок с вещами Хельги, и они отправились на юг. Спускаясь с гор и ощущая тяжесть ее мешка на плечах, Пепе горько усмехался. Надо же! А он-то мечтал, что его плечи будут отяжелять сокровища! А там какие-то тряпки… Как же несправедлива жизнь! Зачем старик так посмеялся над ним?!

Эта мысль преследовала Пепе на протяжении их пути до Стокгольма, а потом и до Бретани. Затем ее сменили другие: нужно было думать о поиске работы, и о том как им выжить дальше. Почти полгода добирались они до его родного Средиземноморья, и снова пришлось перенести Пепе все тяжести и невзгоды предыдущего пути, но теперь ему было легче, ведь он был не один, Хельга неизменно помогала ему. Ее мужество и благородство восхищали рыбака, и он незаметно привязался к девушке. Она никогда ни о чем его не просила, работала наравне с ним, поддерживала в трудную минуту. Пепе даже начал сожалеть, что его сердце принадлежит другой. Но с этим уж ничего не поделаешь. Любовь есть любовь. Так распорядилась судьба.

Но Пепе не только претерпел множество лишений, этот путь закалил его, сделал сильнее, позволил увидеть другие страны и открыть для себя много неизведанного, освоить новые ремесла, а главное — узнать новых людей и научиться у них мудрости, знаниям, перенять их богатый опыт, накопленный за долгие годы жизни.

Когда на горизонте показались стены родного города, того самого, где судьба свела его с доном Гонсало, Пепе не выдержал, и слезы сами покатились из его глаз. То были слезы счастья, но в то же время в них выражалась и его тоска по Росалинде, и постигшее его разочарование, и разрушенные мечты, и все те трудности, которые он, поддерживаемый своей надеждой, переносил стиснув зубы.

И Хельга, глядя, как плачет этот сильный мужчина, который вытерпел столько горя, ни разу не пожаловавшись на свою судьбу, тоже заплакала: ведь даже холодная скандинавская натура не выдержит подобной картины.

Наконец Пепе и Хельга вошли в город. Побродив по улицам, они отправились в таверну, где перекусили и отдохнули, скрывшись от палящего солнца.

— Святая Мадонна! Да это никак Пепе! — раздался вдруг рядом чей-то голос.

Пепе обернулся.

Это был тот самый рыбак Хосе, который два года назад купил у него лодку и дом.

Пепе вскочил и радостно обнял приятеля.

— Где ж тебя носило, русалка? — спросил Хосе, и впервые Пепе не обиделся на это прозвище.

— То здесь, то там. Я столько стран объездил! Ну как, — спросил Пепе, замирая от волнения, — Росалинда не вышла замуж?

— Да нет пока, тебя дожидается, — хохотнул Хосе. — Она все такая же надменная. Так что вряд ли когда-нибудь выйдет. Слушай, совсем забыл, год назад тебя искал судья! Очень настойчиво искал, говорит: «Увидите Пепе, приведите ко мне обязательно. Когда бы ни увидели». Так вот…

— Это еще зачем? — удивился Пепе. — Что ж я такого натворил?

— Не знаю. Сам узнаешь. Пойдем-ка со мной!

Пепе сделал Хельге знак, она поднялась и последовала за ними. За те несколько месяцев, что они знали друг друга, Хельга сумела освоить испанский язык, которому ее учил Пепе, тем более пока они работали на севере Испании, сделать это было не так уж сложно. Она поняла, о чем говорили мужчины, и не на шутку разволновалась.

Зачем судья искал Пепе, что ему от него надо?

Они подошли к дому судьи. Аккуратно одетый, вышколенный дворецкий отворил ворота и, проводив их во внутренний дворик, попросил подождать. Однако ждать пришлось недолго, и через несколько минут судья сам спустился к ним. Он приветствовал Пепе, потребовал его документы, и когда убедился, что это тот самый человек, который ему нужен, сказал следующее:

— Могу обрадовать тебя, Пепе, тебе полагается наследство! Большое наследство, оставленное неким доном Гонсало. Ты будешь богат. Очень богат. Даже богаче нашего мэра, — добавил он шепотом. — Так что прими мои поздравления!

— Что?! — Пепе не мог поверить своим ушам. Он будет богат!

— Правда, есть одно «но»… — заметил судья. — Последняя воля умирающего была такова: он позвал меня, попросил разыскать тебя и передать в твое пользование все его деньги, а также оформить на тебя большой дом, да что там дом — это целый особняк! Дворец, который находится в центре города. Но только с одним условием. Я задам тебе вопрос. Какой, мне сказал сам Гонсало. Если ты дашь на него правильный ответ, скажешь то, что хотел услышать старик, — все это твое. Если же нет — будет другой наследник. Так что иди за мной. Ты грамоту знаешь?

Пепе кивнул, нервно сжал руки и последовал за судьей. У порога он обернулся к Хельге.

— Подожди меня здесь, — сказал он. — Да, Хельга, если я правильно отвечу на вопрос, то четверть сокровищ твоя. Помни об этом!

— Не надо мне твоих сокровищ, — снова повторила Хельга и ободряюще улыбнулась ему.

Пепе улыбнулся в ответ и вдруг понял: как же ему повезло, что он нашел ее, что встретил и привез сюда из далеких заснеженных Скандинавских гор!

Сбежав с крыльца, он крепко обнял девушку — сейчас ему, как никогда, была нужна ее поддержка. Несколько секунд они простояли обнявшись, а потом Пепе помчался догонять судью. Он волновался, очень волновался. Так долго шел он к этому сокровищу, и теперь лишь от правильного ответа на один вопрос, зависит, получит ли он его! Станет ли он богат…

Пепе вошел в комнату судьи нищим рыбаком, а вышел самым богатым человеком города, богатым и счастливым, потому что он добился того, к чему стремился долгие годы. Его не волновал вопрос, откуда у старика все это. На то он и чародей. Не волновал его больше и вопрос: зачем было гнать его на край земли, если сокровище все время было здесь и Гонсало знал об этом. Сейчас Пепе был счастлив, а счастливые быстро забывают о трудностях; так странник, добравшись до родного дома и отдохнув, забывает о тяжелом пути, который пришлось преодолеть.

Среди золотых монет и драгоценностей, переданных ему судьей было прекрасное кольцо тончайшей ювелирной работы с огромным бриллиантом, вделанным в изысканную оправу. Пепе хотел было преподнести его Росалинде — как подарок в связи с его возвращением, но потом подумал, что честнее будет отдать его Хельге, ведь она так много выстрадала вместе с ним.

— Я богат, Хельга! — крикнул он, спускаясь с крыльца.

Подойдя к ней, он надел кольцо ей на палец.

— Это твое. И не только это. Ты тоже богата. Мы — богаты!

Но Хельга отнюдь не обрадовалась этой новости. Она лишь улыбнулась, чтобы не обидеть Пепе, и почувствовала, что счастлива за него. Но самой ей вдруг стало грустно и тяжело, сокровище камнем легло на сердце, ведь теперь ничто не препятствует свадьбе Пепе и Росалинды! Девушка так надеялась, что пройдет время — и ей удастся растопить лед его души, что он полюбит ее. Но сейчас она поняла, что этим мечтам не суждено было сбыться. Хельга сняла кольцо и вернула его Пепе.

— Нет, — сказала она. — Я не могу его взять. И мне ничего не надо. Лишь бы знать, что ты счастлив…

Она хотела спросить Пепе, что за вопрос задал ему судья, но, опечалившись, совсем забыла об этом. Первым делом они отправились смотреть свой новый дом. Судья действительно не преувеличивал — это был настоящий дворец, один из самых лучших домов в городе!

Весть о возвращении Пепе и полученном им богатстве быстро разнеслась по округе. У ворот его дома собиралась толпа любопытных, которым интересно было поглазеть на этого счастливчика и на девушку с золотыми волосами, невиданными в Испании. Белая кожа Хельги под лучами палящего южного солнца уже приобрела янтарный оттенок, похожий на смуглую кожу местных жителей, но ее голубые глаза от загара стали лишь ярче, а выгоревшие под солнечными лучами волосы — еще белее. Красота девушки заблистала на этой земле новыми красками, и она привлекала не меньше внимания, чем роскошный особняк Пепе.

Прослышала о его успехах и Росалинда и каждый день ожидала прибытия своего жениха. Она уже решила, что примет его предложение, и даже начала говорить друзьям, что Пепе всегда казался ей очень милым и умным, но все-таки думала немного поломаться и заставить его помучиться. Один день сменял другой, но Пепе не торопился приезжать в родную деревню повидать гордую красавицу. Девушка думала, что он обставляет новый дом, готовится к их будущей свадьбе, и ждала своего часа. Отчасти так оно и было. Пепе действительно занимался обустройством дома, покупкой одежды для себя и для Хельги и даже купил свадебный костюм. Хельга не могла не заметить это и со дня на день с волнением ждала, когда же наконец Пепе отправится к Росалинде, но он все тянул и тянул время, а Хельга не решалась задать ему мучивший ее вопрос.

Прошло два месяца, и сердце Росалинды не выдержало. Ее самолюбие было уязвлено, кроме того, она поняла, что может лишиться Пепе и его денег в придачу, а уж этого она допустить не могла. Каждую ночь Росалинда представляла себе, как она будет жить в самом красивом доме в городе, у нее будет лучший экипаж, лучшие наряды и драгоценности! Она будет устраивать приемы и званые вечера. А Пепе? Ну что Пепе? В конце концов он красив, а что до того, что он дурачок, так ведь это не важно. Главное — он богатый дурак! А это совсем другое дело. Поэтому в один прекрасный день Росалинда, усмирив свою гордость, появилась у ворот особняка Пепе. Ее встретила служанка, приветливо поклонилась гостье и проводила в дом. Через несколько минут и сам Пепе спустился к ней.

Росалинда вскрикнула от удивления. Если бы она встретила его на улице, то ни за что бы не узнала — так не походил этот элегантный сеньор на того рыбака, Пепе-«русалку», которого девушка знала прежде!

— Так вот ты каким стал, Пепе, — Росалинда прищурилась и метнула на него свой самый убийственный взгляд, который должен был перевернуть его душу и воспламенить страсть, если бы вдруг она стала угасать.

— Здравствуй, Росалинда! — спокойно сказал Пепе, внимательно глядя на ту, ради которой пустился в свое опасное путешествие, ради которой столько раз рисковал жизнью. Она была по-прежнему красива, даже стала еще лучше, ведь она постаралась, надела свое самое лучшее платье, красиво причесала волосы!

— Позволь поздравить тебя с успехом! — ласково улыбнулась Росалинда. — Ты так изменился, тебя и не узнать! Сейчас ты вовсе не тот, каким был раньше.

— Спасибо. А ты все такая же, как и прежде.

Росалинда кокетливо улыбнулась, не понимая его иронии.

— Почему ты не едешь к нам в деревню? Загордился?

— Нет, — Пепе покачал головой, — я обязательно приеду, просто я был очень занят. Столько хлопот с этим домом…

— Вот я и решила сама навестить тебя. К тому же у меня дела в городе. А заодно и спросить… — Росалинда помедлила и снова лукаво посмотрела на него, — собираешься ли ты выполнять то обещание, которое дал мне?

Пепе улыбнулся.

— Так я уже выполнил его, Росалинда! Я обещал найти сокровище — и нашел. Я обещал стать богаче мэра — и стал! Я выполнил свое обещание.

— Другое… — Росалинда вплотную приблизилась к нему, — помнишь?

Пепе молчал.

— Ты ведь обещал жениться на мне, когда найдешь сокровища, разве нет?

— Не помню, чтоб ты просила меня жениться на тебе…

— Да, этого не было! — она засмеялась.

— Так как же я мог обещать это? Я этого не обещал. Я просто очень хотел на тебе жениться. Очень. Только теперь больше не хочу, — добавил он.

— Почему? — растерявшись, Росалинда не знала, что и подумать. — Разве я изменилась?

— Нет. В этом-то все и дело. Но изменился я. Я встретил другую девушку. И она красивее тебя. Красивее, потому что она добра и честна. Ей не нужны мои деньги. И она знает, что такое любовь, а ты так и не сумела узнать этого… Подожди минутку.

Пепе позвонил и попросил служанку позвать Хельгу.

Через несколько минут двери распахнулись, и Хельга вошла в гостиную.

Увидев Росалинду, она застыла на месте. Она сразу поняла, что это за красавица в белом платье стоит рядом с Пепе. Побледнев, Хельга схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. То, чего она так боялась, произошло! Сейчас эта девушка или же он сам попросят ее уйти из этого дома и оставить Пепе навсегда!

— Вот эта девушка, Росалинда, и, как видишь, я сказал правду, она действительно красивее тебя. Или, может быть, мне просто так кажется, потому что я люблю ее! Во всяком случае, я собираюсь жениться на той, которая любит меня, а не мои внезапно появившиеся деньги.

Услышав эти слова, Хельга засветилась от счастья, ее глаза загорелись радостным блеском, румянец появился на щеках — и в ту же минуту она действительно стала красивее Росалинды и любой другой девушки на свете, ведь счастье — лучшее украшение.

Не сказав ни слова, Росалинда покинула особняк и больше никогда не возвращалась туда, а через несколько месяцев вышла замуж за богатого торговца и уехала на север страны.

— Прости меня, Хельга, за этот спектакль, прости, пожалуйста, — сказал Пепе, после того как Росалинда ушла. — Я знаю, тебе нелегко пришлось в эти месяцы, но я сделал это не только из мести. И совсем не для того, чтобы сбить с нее спесь. Просто долгие годы я думал, что люблю Росалинду, а увидев, понял, что это не так. Я понял, что даже не знаю ее, а люблю лишь тот образ, который навоображал себе, когда принял ее за русалку. Ты ведь помнишь ту историю? И я также понял, что полюбил тебя. Но я не был уверен, я хотел проверить, увидеть вас вместе, рядом, чтобы знать наверняка…

— А теперь ты знаешь? — спросила она.

Пепе кивнул.

Подойдя к Хельге, он достал из кармана кольцо с бриллиантом, которое девушка вернула ему.

— Оно твое, — снова сказал он, — но теперь уже не как твоя доля сокровищ. Носи его как моя невеста, как моя будущая жена.

— Хорошо, — прошептала Хельга и надела кольцо.

— Я оставлю тебя ненадолго, ладно? — Пепе направился к выходу. — Хочу распорядиться насчет нашей свадьбы. Мы могли бы пожениться в конце недели. Как ты думаешь?

Хельга согласно кивнула.

— Жаль, умер дон Гонсало, он был бы превосходным посаженым отцом, — добавил Пепе.

И тут Хельга, впервые за все эти месяцы, полные тревог и ожиданий, вспомнила старика, того, кому она обязана своим счастьем, того, кто внезапно ворвался в ее жизнь, словно осветив ее серые будни солнечным лучом. Но ведь на то он и был магом! Чем еще, кроме магии, можно объяснить, что в тот день началась метель, что Пепе попал именно к ней? Ведь он мог навсегда остаться в Испании, и она никогда бы не встретила его! Благодарность к старому волшебнику переполняла ее сердце.

— Подожди, Пепе! — крикнула она. — Я хотела спросить тебя, но все время забывала…

Пепе снова обернулся к своей невесте.

— Что за вопрос задал тебе судья? Вопрос, который так волновал дона Гонсало?

— Ах да! Вопрос! — Пепе улыбнулся. — Этот вопрос звучал так: «В поисках сокровища ты отправился далеко на Север. Ты преодолел много препятствий, перенес множество горестей и лишений. Ты прошел сотни дорог и пересек несколько морей. Нашел ли ты там сокровище?»

— И что же ты ответил? — Хельга с волнением посмотрела ему в глаза.

— Да. Я сказал только: «Да».

Лицо девушки осветилось счастливой улыбкой.

— Уже тогда он знал все это, — тихо, словно обращаясь к самому себе, добавил Пепе.

— Конечно, — согласилась с ним Хельга. — Ведь на то он и чародей.

 

Бриллиант

Ишам медленно брел по пустыне. Солнце палило нещадно, но он не замечал этого, как не замечал и мучительной жажды, и того, что ноги его давно уже были стерты в кровь сандалиями из дешевой кожи. Сердце его распирало от счастья, оно казалось таким большим, что не помещалось в груди и готово было рваться наружу, чтобы возвестить всему миру о великой радости: Ишам нашел то, что искал все эти годы. Он купил, истратив свое пусть и незначительное состояние, сотни древних карт, почти все из них оказались поддельными, он прошел километры по пустыне, прибиваясь к проходящим караванам, он облазил десятки гробниц древних фараонов, рискуя навлечь на себя проклятие богов, — и вот наконец он нашел его!

В заплечном мешке Ишама лежала покрытая потемневшим от времени золотом коробочка с изображением сокола на крышке, внутри которой находился огромный бриллиант — один из самых крупных камней, украшавших когда-либо перстни и головные уборы египетских властителей. Этому камню не было цены, и Ишам знал это. Он рассчитывал продать камень, как только доберется до города, а получив деньги, надеялся попасть в Марокко, а оттуда — в Испанию. Потом он отправится на Север. От одного торговца Ишам слышал, что где-то далеко есть страны, где нет палящего солнца, где с неба сыплется белый пух и живут прекрасные женщины с волосами цвета солнца. И теперь он увидит все это своими глазами. Ему не придется больше работать помощником в лавках, где хозяева оскорбляли и унижали его, не придется считать деньги и думать, будет ли у него завтра кусок лепешки. Он будет свободен. Богат и свободен. Город уже близко. Скоро он навсегда простится с той жизнью, которую вел прежде!

На крышке коробки было написано: «Да постигнет проклятье богов того, кто возьмет камень, принадлежащий великому Гору, и да встретит он свою смерть».

Но этого Ишам не знал. Он не умел читать древние письмена, и поэтому шел, напевая веселую песенку, не замечая удушающей жары, шел к своей мечте, которая должна была вот-вот осуществиться.

* * *

— Боже мой, — только и сумел выдохнуть старый ювелир, глядя на камень, лежащий у него на ладони. — Да ему цены нет! — Он откашлялся.

— Точнее, я имел в виду, сколько ты за него хочешь? — деловито поправился он, пытаясь сдержать свое изумление.

— Я не знаю, — пожал плечами счастливый обладатель сокровища.

В лавке было темно и прохладно, несмотря на невыносимый зной снаружи, казалось, солнце неспособно было пробиться сюда. Комнатка была так тесна, что Ишам с трудом мог повернуться, чтобы не задеть стоящие повсюду медные кувшины, серебряные подносы и хрустальные вазы — он чувствовал себя здесь неуютно.

— Пятьдесят тысяч, — предложил ювелир.

Цена, конечно, не соответствовала стоимости камня, и Ишам покачал головой.

— Хорошо. Сто тысяч, но больше я уже предложить не могу, — ювелир переглянулся со своим помощником, юношей лет двадцати, с жадностью глядевшим ка камень.

— Я не знаю, — снова повторил Ишам. — Я должен подумать.

Ювелир открыл рот, хотел что-то возразить, но Ишам взял камень и, повернувшись, вышел из лавки. Нет. Он должен подумать, поспрашивать в других местах. Он не может отдать камень слишком дешево. Бриллиант так тяжело достался ему!

— Что ты думаешь, Давид? — тихо спросил ювелир, едва лишь за Ишамом закрылась дверь.

— А что тут думать, хозяин! — пылко воскликнул Давид. — Нельзя упускать его. Вдруг он продаст камень кому-то другому или потеряет его! Надо действовать!

— Ты предлагаешь отобрать у него камень? — осторожно спросил старик. — Я тоже думал об этом. Да простит меня Аллах! Но я уже стар, годы напоминают о себе. Одному мне не справиться. Что скажешь, если ты поможешь мне? Я отдам тебе треть денег, которые мы выручим за камень. Мы не можем потерять его! Это же настоящее сокровище! Подумай, Давид, мы будем самыми богатыми людьми в стране!

Давид резко поднялся со стула.

— Да что вы меня убеждаете, хозяин? Я же согласен. Уже стемнело. — Давид быстро набросил на плечи куртку из овечьей кожи. — Идемте, надо найти его.

Владелец лавки последовал за ним, его ладони вспотели от волнения. Он чуть было не споткнулся о порог, но вовремя схватился за дверной косяк и поспешил за помощником, идущим по темной улице.

Через полчаса они наткнулись на Ишама, торопливо удалявшегося прочь от центра города, где находились все ювелирные лавки, и последовали за ним.

Ишам свернул в темный переулок бедного квартала, и тут Давид окликнул его.

— Эй! Подожди!

Ишам с опаской обернулся.

— Это я, Давид! Мы хотели поговорить с тобой!

Ишам остановился, и оба — ювелир с помощником — приблизились к нему.

— Послушай, Ишам, — ласково начал старый ювелир. — Мы подумали, и решили, что сто тысяч — смешная цена для этого камня. Мы предлагаем тебе пятьсот. Камень еще у тебя? Ты еще не продал его?

— Нет. Он у меня. — У Ишама перехватило дыхание и даже голос изменился, когда он услышал про пятьсот тысяч.

— Договорились, — старик с явным облегчением вздохнул, и в этот момент Давид, выхватив из-за пазухи кинжал, по рукоять вонзил его в сердце несчастного араба. Исполнилось проклятье богов. Ишам тяжело осел на землю, а старый ювелир и его помощник принялись быстро обыскивать его нехитрые пожитки.

— Вот он! — наконец прошептал старик и дрожащими руками схватил коробку.

Несколько секунд они смотрели на нее, не в силах отвести глаз.

— Пойдем. Мы должны уйти! — наконец произнес ювелир, сунув коробку в карман своего широкого плаща.

Да постигнет проклятье богов того, кто возьмет камень, принадлежащий великому Гору, и да встретит он свою смерть.

Двое мужчин быстрым шагом направились к выходу из города, оставив лежать на земле неподвижное тело первого владельца бриллианта. Первого, кто не был фараоном, наместником Бога на земле.

* * *

Солнце стояло в зените. Два верблюда неспешно продвигались средь песков вперед, в то время, как подгонявшие их хозяева надеялись добраться до заветной цели — Марокко — как можно скорее.

— Становится слишком жарко. Пора остановиться и отдохнуть, продолжим путь после захода солнца, — сказал Давид, обращаясь к своему хозяину. Ювелир кивнул.

— Я уже стар, мне не под силу такие путешествия, — усмехнувшись, произнес он, слезая с верблюда, опустившегося на колени.

Давид понимающе кивнул и протянул хозяину кувшин с водой. Ювелир отпил воды и с блаженным видом откинулся на спину, прижавшись к теплому боку верблюда.

— Я посплю немного, — сказал он.

Давид молча наблюдал, как хозяин расстелил свой плащ на земле и прилег на него.

Сон старика был легким и спокойным, а потом ему привиделся Давид, который вонзал кинжал в сердце Ишама, Давид, глаза которого горели от алчности, руки которого дрожали от желания получить этот бриллиант. Больше он ничего не видел. Видение растаяло, и старый ювелир продолжал спать крепко и спокойно, так крепко, что не заметил Давида, склонившегося над ним с ножом в руке. Его смерть была скорой и мгновенной, он так и не успел осознать, что произошло, а Давид, быстро вытащив из кармана мертвеца коробку с бриллиантом, поднял верблюдов и тронулся в путь, торопясь уйти подальше от этого проклятого места.

Он не сожалел о своем хозяине. В конце концов тот вполне мог бы поступить точно так же. И скорее всего собирался так поступить, едва они добрались бы до Марокко. Просто здесь, в пустыне, ему были нужны молодость и сила Давида, а потом он просто избавился бы от своего помощника. Вряд ли он стал применять кинжал. Ему нравились яды. Но это неважно. Сейчас хозяин мертв, а он, Давид, богат, может быть, даже богаче, чем какой-нибудь шейх или царь! Теперь у него будет все. Вот только бы добраться до Марокко и благополучно продать камень. Только бы добраться туда! Давид не подозревал о проклятье, висевшем над камнем, о проклятье, тяготеющем над любым крупным алмазом, блеск которого вынуждает людей идти на убийства и воровство, поступать против совести, оставляя за собой разрушенные жизни. Огромная сила — сила денег, заключенная в этих сверкающих гранях, мгновенно подчиняет себе волю самого сильного из нас, заставляя совершать немыслимые преступления ради обладания этим сокровищем. И Давид тоже думал лишь о том, что сделает он, как только ему удастся продать бриллиант.

* * *

— Розанна! Розанна! Ты что, спишь, черт тебя возьми?! — крикнул Пако и приподнял ткань, прикрывавшую вход в фургон.

Он правил лошадьми, его младший брат Луис, которому едва исполнилось семнадцать, сидел рядом с ним.

Пако заглянул в фургон.

Розанна приподнялась с матраца и посмотрела на него сонными глазами.

— Чего тебе? — спросила она грубоватым голосом.

— Мы сейчас остановимся. Жарко. Приготовь нам чего-нибудь! Иначе подохну с голоду!

Розанна кивнула и потерла глаза. Фургон остановился и, в то время как Пако и Луис поили лошадей, она занялась приготовлением обеда. Обедом назвать это было трудно, но Розанна то и дело отвлекалась, и у нее ушло около получаса, чтобы приготовить пищу.

Ей было двадцать два года. Прошло уже пять лет с тех пор, как она, оставшись одна в этом мире, покинула родной дом, вернее то, что осталось от него после пожара. За это время она исколесила всю Северную Африку, пустыня стала ее родным домом, она узнала многое о людях, особенно о мужчинах, женщины в этих краях встречались не часто. Кто только не попадался на ее пути, и то, как они обращались с ней, наводило на мысль, что все они, начиная с пьяницы-отца, готового продать ее первому встречному за несколько бутылок рома, не стоили и доброго слова. Они не оставили у нее ни одного мало-мальски доброго воспоминания. И вот сейчас она опять ехала куда-то, куда — она не знала, исполняя роль кухарки и по совместительству подружки Пако. Он и его брат занимались тем, что грабили проходящие караваны, на эти деньги они и существовали. Рассчитывали скопить немного, чтобы отправиться на юг, работать на золотоносных жилах или алмазных копях. Мечта разбогатеть не оставляла братьев. Мечтала об этом и Розанна. Нет, она не хотела бы стать женой Пако, даже если бы он был богат как султан. Она хотела бы иметь много денег, чтобы никогда больше не видеть его, не видеть пристальных взглядов, которыми одаривал ее Луис, откровенно завидуя, что у Пако есть подружка.

Розанна не единожды слышала, как он просил Пако одолжить ее ему, но тот всякий раз решительно отказывал. Пако был собственником во всем, что касалось его женщин. Хотя бы за это Розанна могла быть ему благодарна. Тщедушный Луис, с тонкими чертами лица и кривым, будто перебитым носом, вызывал в ней волну отвращения, однако ей попадались и более неприятные типы. Чего стоил хотя бы один из хозяев каравана, плешивый старикашка, от которого все время несло перегаром и табаком! Нет, когда она будет богатой, она не подпустит к себе никого! Или, может быть, она выйдет замуж за принца. Но он должен быть настоящим принцем — красивым, добрым, нежным и внимательным. И у них будут дети. И свой большой дом. И никто больше не сможет ударить ее. Никто и никогда. Хотя, конечно, с ее внешностью и ее прошлым она вряд ли понравится принцу. Очень худенькая, с неправильными чертами лица — небольшими глазами и сильно вздернутым носиком — она не была красавицей. Ее трудно было бы даже назвать хорошенькой, если бы не грива белых кудряшек, обрамлявших ее лицо и волной спадавших ей на спину, унаследованных ею от матери-немки.

— Скоро ты? — проходя мимо, Пако отвесил ей подзатыльник, чем вывел девушку из состояния задумчивости. Розанна так привыкла к подобному обращению, что не обратила на это никакого внимания.

— Уже готово, — Розанна быстро вскочила. — Все готово, — повторила она.

— Давай скорее, есть хочется, — Луис подскочил к ней, уселся в тени фургона на песок, где он не был таким горячим, и с жадностью накинулся на еду.

Поев, братья забрались в фургон и крепко заснули: сказывались бессонные ночи. Розанне спать не хотелось. Она вообще спала мало. Случалось, ей было достаточно и трех часов в сутки, чтобы выспаться и восстановить свои силы. Она сидела рядом с лошадьми и смотрела на бескрайние пески, расстилавшиеся насколько хватало глаз.

Внезапно девушка насторожилась. Где-то вдалеке, у самого горизонта, она различила какую-то точку. Розанна пригляделась: точка увеличивалась. Кто-то приближался к ним. Человек. Медлить дольше было нельзя. Розанна встала и пошла к фургону.

— Пако, Пако, проснись! — она потрясла приятеля за плечо.

— В чем дело? — он окинул ее пустым, ничего не выражающим взглядом.

— Сюда кто-то идет! — сказала Розанна.

Пако приподнялся на локте.

— Кто идет? Сколько их?

— Он один. Это какой-то мужчина.

— Сейчас разберемся. Вставай. У нас гости, — Пако толкнул Луиса и достал свой карабин.

Они вышли из фургона и увидели мужчину в светлом плаще, который приближался к ним. Их разделяло около ста метров.

— Не стреляйте! — крикнул мужчина на арабском языке, который понимали все трое.

Пако опустил карабин.

Мужчина приблизился к ним. Он оказался молодым и высоким.

— Кто ты такой и что тебе нужно? — резко спросил Пако.

— Я иду через пустыню. Я один и не вооружен, — ответил тот. — Мне нужно добраться до границы.

— Почему ты идешь пешком? — спросил Пако.

— У меня ушли верблюды. Мы остановились в оазисе милях в двадцати отсюда. Я спал. Возможно, кто-то увел их. Слава Аллаху, вещи остались при мне, — на его лице появилось жалкое подобие улыбки. — Позвольте мне добраться с вами до границы, а?

— Вещи, говоришь, при тебе? — Пако ощерился в звериной улыбке. — Давай посмотрим, что у тебя за вещи, может, и довезем тебя, — добавил он.

— У меня ничего нет, я беден, — тихо произнес путник, опустив голову.

— Мы только проверим, — улыбнулся Пако и снова поднял карабин.

— Только не стреляйте! — испуганно крикнул мужчина.

— Что-то ты слишком нервничаешь. Что у тебя там?

Луис стоял, переминаясь с ноги на ногу, словно собака, ожидающая команды хозяина, не отрывая глаз от пришедшего. Это был Давид.

— В этом мешке моя еда, — мужчина поднял руку с мешком. — У меня больше ничего нет.

— Мне кажется, ты хочешь надуть нас, парень. Ты мне не нравишься. — Пако передернул затвор.

Сначала стрелять, а потом разбираться — это был его принцип.

Розанне показалось, что выстрел прозвучал всего лишь легким хлопком. Она отвернулась, а Луис кинулся к телу мужчины, лежащему на песке, и выдернул у него из рук мешок.

— Что там, братишка? — лениво спросил Пако. — Только не говори, будто я зря убил этого недоноска!

— Тут еда и какая-то коробка, — Луис протянул ее брату. — На ней что-то написано.

— Да плевать мне, что там написано, — Пако рассмеялся. — Главное, что там — внутри.

Он взял у брата коробку и раскрыл ее. Словно молния сверкнула в воздухе, и яркая вспышка на мгновение ослепила их. Огромный бриллиант сиял в лучах полуденного солнца, и Пако даже зажмурился от его яркого блеска.

— Господи! — только и смог произнести он.

Все трое смотрели на камень как зачарованные.

— Этот подонок хотел обмануть нас! — Пако сплюнул на землю и выпустил в уже мертвое тело Давида еще одну пулю. — Поехали скорее! К вечеру доберемся до гор, пересечем их и дней через десять выйдем к морю. Теперь наконец-то мы вернемся в Испанию!

И тут нервы его не выдержали, и всегда такой спокойный и невозмутимый Пако закричал так громко, как только хватало сил:

— Мы богаты! Мы очень, очень богаты! Я богат! — И его голос эхом разнесся по пустыне.

«Он и правда богат», — подумала Розанна и горестно вздохнула.

Они быстро собрали вещи и, оставив Давида на растерзанье стервятников, тронулись в путь.

Прошло пять дней. Гористый пейзаж Атласа с его каменистыми склонами сменил песчаную пустыню, и Розанна обрадовалась этому. Горы казались ей живописнее и привлекательнее бескрайних желтых равнин, от которых так устали ее глаза за последние годы.

«Интересно, сколько же человек убил этот подлец, — думала Розанна, сидя на подножке фургона и глядя на дорогу. — У него не дрогнула рука! Он же не знал, что там будет камень. Он убил просто так. Зато теперь — он богат. Где справедливость?»

Но даже за все камни Земли она не останется с ним. Розанне вообще казалось, что в мире был лишь один хороший человек — ее брат. Других она пока не встречала. Брат был старше ее на шесть лет. Когда ему исполнилось двадцать, он ушел в солдаты, а через два года погиб. Еще через год, когда Розанне исполнилось семнадцать, отец напился и уснул, опрокинув свечу. Сам он погиб при пожаре, дом сгорел дотла, и Розанна осталась без крыши над головой и без семьи. Но до тех пор пока брат жил с ними, они много времени проводили вместе, часто играли, бегали наперегонки и плавали в озере. Тогда они жили прямо на берегу. Любимым развлечением Розанны было кидать в озеро камни и смотреть, как гладкая, словно стекло, водная поверхность покрывается сеткой разбегающихся кругов. Но еще больше ей нравилось соревноваться с братом — кто бросит камень дальше. У нее неплохо получалось, и, бывало, она даже опережала его. В такие дни он сердился: как же так, ведь он старше и он мужчина! Розанна почти не помнила подробностей этих игр. Запомнила она только, как однажды, перед тем как покинуть дом, брат стоял с нею на берегу озера. Он наклонился и поднял небольшой плоский камень.

— Смотри! — сказал он.

Размахнувшись, брат выпрямил руку, и камень полетел вперед, будто птица, будто он и вправду умел летать. Он летел и летел, пока почти не скрылся из виду, а затем, описав ровную дугу, с громким плеском ушел под воду.

Никогда еще Розанна не видела такого красивого броска. Несколько секунд они стояли молча, замерев от восхищения.

— Ты никогда не сможешь сделать лучший бросок! — сказал наконец брат и пошел прочь. — Но все-таки попробуй! Я верю в тебя! — вдруг добавил он, обернувшись.

Это были его последние слова. Во всяком случае последние, которые она запомнила. С тех пор Розанна неоднократно пыталась сделать это. Пыталась затмить успех брата, но всякий раз — безуспешно. Будто чего-то не хватало в ее бросках, не было той странной красоты, которую наблюдала она, когда серый камень, долетев до горизонта, вошел в воду — и круги побежали по озерной глади. Но ее брату уже никогда не суждено бросить камень лучше. А у нее — у нее еще есть шанс. Правда, она уже начинала сомневаться и потеряла веру в себя. То, что удалось тогда брату, было почти невозможно превзойти. Тем не менее она часто мечтала об этом. Но еще чаще Розанна мечтала о том, как она наконец разбогатеет, как будет жить в большом просторном доме и у нее будет много красивых платьев и украшений.

— Эй, Розанна! — позвал ее Пако. — Иди сюда, дура! Где ты там?!

Девушка вошла в фургон и вопросительно посмотрела на него.

— Дай воды! — приказал он. — Меня что-то лихорадит. Видно, это от счастья. Бывает и такое.

Розанна молча протянула ему кувшин, потом подошла и дотронулась до его лба.

— Боже, Пако, да ты весь горишь! У тебя жар! Ты что, болен? — испуганно спросила она.

— Я здоров, — грубо отрезал он. — Посплю, к утру буду как новый.

Пако откинулся на войлочное одеяло и закрыл глаза.

Однако к утру ему стало хуже. Температура поднялась еще выше, его сильно знобило, Пако не приходил в себя и уже не узнавал ни Розанну, ни брата.

— Что мы будем делать? — спросила Розанна Луиса. — Я боюсь, он умрет у нас на руках. Ему нужен доктор! Надо постараться к вечеру добраться до какого-нибудь города.

Луис не ответил, он молча сидел на полу, пристально глядя на своего брата.

— Пако! — наконец позвал он.

Тот не откликнулся.

Луис потряс его за плечо. Безрезультатно.

Еще несколько секунд он сидел неподвижно, затем быстро вскочил и взял брата за руки.

— Быстро, помоги мне! — приказал он Розанне.

Вдвоем они с трудом вытащили Пако из фургона.

— Что ты хочешь сделать? — удивленно спросила Розанна, глядя, как Луис забрасывает вещи в фургон.

— Боюсь, мой братец все равно не доживет до вечера, — спокойно ответил он.

— Что это значит, Луис? Что ты хочешь сказать? — Розанна почуяла неладное.

— Оставим его здесь, — так же спокойно продолжал Луис. — Довольно он покомандовал тобой и мной, не так ли?

— Ты что серьезно?! — Розанна не верила своим ушам. — Да ты с ума сошел! Я его здесь не оставлю!

— Да ладно, — ухмыльнулся Луис, глядя ей прямо в глаза. — Только не говори, что ты любила его. Я ведь всегда подозревал, что мой братишка не нравился тебе!

— Конечно, я не любила его! — Розанна с возмущением посмотрела на Луиса. — Твой брат негодяй! Настоящий подонок! Но бросить его здесь больного — это уж слишком! Он же твой брат! Я бы никогда не бросила своего брата, Луис.

— Брат… Да он даже никогда не давал мне подойти к тебе и денег не давал. Он только и знал, что приказывать мне. Но теперь… Ладно, поехали, забирайся в фургон.

— Это все из-за камня? — тихо спросила Розанна.

— А ты думаешь, он бы честно поделился со мной и с тобой? Да он бы все себе забрал, это же гад настоящий! — Луис схватил ее за руку.

Тут Пако тихо застонал.

— Отпусти меня! — Розанна вырвалась. — Я не поеду! Пусть я лучше останусь здесь.

— Прекрати. Он же все равно умрет. А я женюсь на тебе. Я буду очень богат, Розанна. Очень богат. У тебя будет все, что ты захочешь.

Розанна с презрительной улыбкой глядела на юнца.

— Луис, ты еще слишком мал, чтобы жениться, — насмешливо сказала она.

Ярость сверкнула в его глазах, и он грубо схватил ее за плечи.

— Ты поедешь со мной! — заорал он злобно и с силой швырнув Розанну в фургон, так что она упала на пол и ударилась головой о сундук с вещами, вскочил на подножку и дернул за поводья.

— Попытаешься сбежать — пристрелю, — обернувшись, бросил он женщине сквозь зубы. Она не ответила.

Поздним вечером они остановились на ночлег. Розанна вышла из фургона и бросила одеяло на землю. Ночь была прохладной, и она поежилась. Она долго не могла заснуть и лежала, глядя в звездное небо, завернувшись в старенькое одеяло.

«Где-то там, в пустыне, лежит сейчас Пако, — думала она. — Жив ли он или уже отправился на тот свет? Да простит ему Бог его грехи!»

Девушка зашептала слова молитвы.

— Розанна! Эй, Розанна! — услышала она.

Это Луис звал ее.

— Что тебе? — спросила Розанна, притворяясь сонной.

— Иди сюда! — позвал он.

— Зачем? Я уже сплю, — Розанна еще плотнее завернулась в одеяло.

— Ты забыла? Ты ведь теперь моя невеста! Братца больше нет с нами, — Луис хихикнул.

— Отстань, Луис. Я же сказала, ты еще мал для женитьбы.

Ни за что она и близко не подпустила бы к себе этого братоубийцу!

— Послушай! Ты ведь потом пожалеешь! У меня много денег. Ты будешь богатой. Ты хочешь быть богатой?

— Спи, — Розанна, казалось, не слышала вопроса.

— Не хочешь, дело твое! — в голосе Луиса прозвучала обида. — Теперь я могу найти себе любую девчонку. Любая с радостью пойдет со мной! У меня будут красивые подружки, а ты умрешь в нищете, так и знай!.. Дура курносая, — пробормотал он, погружаясь в сон.

Через некоторое время Розанна услышала его ровное дыхание. Он спал.

Очевидно, Луис настолько уверовал в свое могущество, что считал себя чуть ли не владыкой мира, и поэтому оставил ее в покое. Пока. Розанна встала. Накинув одеяло на плечи, она подошла к Луису. Несколько секунд она смотрела, как тот спит. Сейчас он абсолютно беззащитен. Розанна посмотрела на карабин, лежащий рядом с ним. Один выстрел. Жизнь одного человека — человека, убившего собственного брата. Человека, недостойного жить. Одно мгновение, и она будет богата и свободна. Розанна присела рядом с Луисом. Никогда больше она не узнает горя и нужды. Ей не придется бродить по пустыне в обществе воров и убийц. Один выстрел. Всего один. Розанна подняла глаза к небу. Ей снова вспомнился брат, и она забыла про Луиса. Она снова вернулась в детство. Его последние слова. Его прекрасный бросок. Брат был единственным человеком в мире, любившим ее. Но и он тоже ее оставил. Воспоминания преследовали девушку. Может, если бы ей удалось выполнить обещание, которое она дала себе, удалось превзойти брата, она бы успокоилась. Что ж, возможно, когда-нибудь это произойдет.

Розанна вздохнула и, в последний раз взглянув на Луиса, вернулась на свое место и легла. Почти сразу же она уснула. Сегодня ночью ей не снился отец. Не снились ей ни брат, ни родной дом. Не видела она также Пако или Луиса. Ей снился огромный бриллиант, искрящийся в лучах жаркого солнца, бриллиант, лежавший на ее ладони, и сон этот был так ярок и красочен, как если бы все это произошло на самом деле, как если бы то был не сон, а реальность!

* * *

Через несколько дней они добрались до Сеуты. Розанна с интересом оглядывалась по сторонам. Как давно она не видела городов! Пустыня, пески, верблюды — вот все, что было перед ее глазами последние несколько месяцев. Город еще спал. Узкие грязные улочки были безлюдны. Фургон медленно катился по ним, попадая колесами в выбоины, отчего Розанна подпрыгивала и иногда ударялась головой.

Наконец-то они добрались сюда! Сеута была единственным местом, кроме Мелильи на территории Марокко, которое теперь принадлежало испанцам. Восьмивековое господство арабов в Испании окончилось в 1492 году, когда последний султан Гранады Боабдиль передал испанцам ключи от города. Местные жители, что, в общем, неудивительно, ненавидели европейцев, во всяком случае их трудно было бы назвать гостеприимными. Чужестранцы сильно рисковали, путешествуя по Марокко, но такие, как Пако и Луис, привыкли к опасности. Привыкла к ней и Розанна. Даже здесь, в испанском городе, они не могли быть абсолютно спокойны за свою жизнь. Скорее наоборот. Луис вполне был достоин виселицы. Или по меньшей мере тюрьмы.

— Смотри-ка ты, кто к нам пожаловал! — неожиданно услышала она.

Розанна приподняла ткань, заменявшую дверь, и увидела, что фургон остановился. Рядом с лошадьми стояли какие-то люди. Это были мужчины, очевидно бродяги, местные нищие, и выражение их лиц не понравилось Розанне. Она не слышала, о чем говорил с ними Луис, но, повинуясь какому-то мгновенному импульсу, тихонько спрыгнула с задней подножки фургона и юркнула за угол дома. Отсюда Розанна могла если не видеть, то слышать происходящее.

Луис и нищие говорили по-арабски. Они спорили, кричали, Розанна не могла разобрать слов, но в голосе Луиса слышалась угроза. Очевидно, он схватился за карабин. Раздался выстрел, затем глухой удар — очевидно, чье-то тело рухнуло на землю. Потом раздался еще один удар и протяжный, затихающий стон.

— Неужели этот мерзавец опять кого-то убил? — Розанна осторожно выглянула из-за угла.

Луис лежал на дороге, из его груди торчал нож с длинным и узким лезвием. Его карабин, теперь бесполезный, валялся рядом.

— Посмотрим, что у него в фургоне! — сказал один из бродяг. — А потом надо уходить, пока не пришли солдаты. Давайте скорее!

Они бросились к фургону и вытащили мешки, в которых были вещи братьев и награбленные ими деньги. Внезапно один из бродяг восторженно вскрикнул и прищелкнул языком. Нищие нашли монеты. Остальные, вскочив, кинулись к тому счастливцу, которому удалось найти увесистый кошелек Пако. Один из грабителей, молодой парень в рваной одежде, покрытый словно въевшейся в него грязью, также бросился к ним, боясь лишиться своей законной доли добычи, и отшвырнул в сторону свою находку — маленькую потемневшую коробочку со странной надписью на крышке. Упав на землю, шкатулка от удара раскрылась, и огромный сверкающий камень выпал из нее, подкатившись прямо к ногам Розанны. Не веря своим глазам, она быстро наклонилась и схватила его. Потом она подняла голову. Бродяги были слишком заняты дележом добычи, чтобы заметить что-либо. Кроме того, они даже и не подозревали о ее существовании! Розанна сунула руку с зажатым в ней сокровищем в карман своего старого платья и, повернувшись, быстро пошла по кривой улочке Сеуты. На ней было старое платье, она шла босиком. У нее не было дома. Но сейчас она, несомненно, была самой богатой девушкой в городе. Да что там в городе — на всем побережье Северной Африки!

* * *

Розанна поднялась на палубу корабля.

— Чего тебе, крошка? — спросил ее капитан, старый испанец, сидевший на стуле с трубкой во рту.

— Мне нужно в Испанию, — сказала ему Розанна. — Возьмете меня?

— Заплатишь? — капитан смерил ее высокомерным взглядом, оглядев ее босые ноги, покрытые дорожной пылью.

Розанна вытащила из кармана деньги. Это было все, что она успела стянуть у Пако еще при его жизни.

— Этого хватит? — спросила она.

Капитан кивнул.

— Вполне. Через два часа выйдем в море, — предупредил он.

— Хорошо, я скоро! — Розанна быстро сбежала вниз, на деревянный причал.

— Если не придешь вовремя, уплыву без тебя! — крикнул ей вслед испанец.

Все это время Розанна бесцельно бродила по городу, уличные торговцы хватали ее за руки, но она отвечала им такими словами, которых те не слышали даже от приезжих моряков. Розанна многое повидала в жизни и многому научилась. Эти два часа, последние два часа, связывавшие ее с прошлым, показались ей вечностью. Ни за что она больше не вернется в Африку! Теперь ее ждет Европа. И Европа встретит ее распростертыми объятиями. Сама по себе Розанна не стоила ничего. Никому не было дела до ее жизни. Но маленький камушек около пятидесяти карат весом, полностью менял ситуацию. Рядом с ним Розанна становилась значительной персоной и могла ожидать уважительного отношения к себе. Какие родители были бы не рады сделать ее своей невесткой? Все эти мамаши будут сражаться за нее, ее прежняя жизнь будет названа путешествием, из дурнушки она превратится в красавицу, ее назовут милой и доброй, ее манеры сочтут очаровательными! Так размышляла Розанна, гуляя по улицам Сеуты.

Наконец подошло время отплытия.

Розана вернулась к стоящему у причала старенькому бригу, потрепанному морскими ветрами.

— Можно подняться? — спросила она.

— Смотря как ты будешь себя вести, красотка! — крикнул ей один из матросов. — Составишь мне компанию?

— На себя посмотри сначала, — отпарировала она, взбираясь по трапу.

— Не приставай к сеньорите, Гонсало! — крикнул откуда-то сверху капитан.

Под шутки и свист матросов Розанна поднялась на палубу и, сопровождаемая их пристальными взглядами, спустилась вниз, подальше от пронизывающего ветра. И вот наконец она ощутила легкий толчок. Корабль отчалил от берега и направился к берегам Испании, увозя ее к новой жизни.

* * *

Было уже далеко за полночь, когда Розанна снова поднялась на палубу и подошла к борту корабля. Она была одна. Розанна долго смотрела на темную гладь воды, потом подняла голову и посмотрела на черный бархат неба, усеянного сверкающими звездами. Потом она разжала руку. Самая яркая из них лежала сейчас на ее ладони. Сон исполнился. Огромный бриллиант сверкал и переливался, и его магическая красота зачаровывала.

Глядя на камень, Розанна думала о том, как он прекрасен, и о том, какую силу несет он в себе. Он был способен подчинить себе любого человека, сделать его своим рабом, потому что одного этого камня было довольно для осуществления всех, даже самых невероятных желаний. Розанна думала о доме, который она купит себе. О том, что ей никогда больше не придется зарабатывать на жизнь, ей не придется думать, как прокормить детей. Все забудут о ее прошлом. Ее будут уважать. Ею будут восхищаться. У нее будут самые красивые платья в Испании, и все кабальеро упадут к ее ногам. И еще она думала о кровавой истории этого камня. Она видела только Пако и того парня, которого он застрелил в пустыне. А сколько их было прежде? Кто еще отдал душу дьяволу ради того, чтобы владеть этим камнем? Вдруг она тоже присоединится к ним? Нет. С нею такого не случится. Она слишком многому научилась, чтобы умереть из-за какого-то бриллианта! Она благополучно продаст его и получит деньги. Много денег. Она будет богата. Но что потом? Что станет с его последующими владельцами? Сколько еще жизней будет сломано из-за него? Блеск алмаза и красная кровь. Они всегда идут рядом, они стали неразлучными спутниками. Розанна снова сжала руку в кулак.

Ее камень, только ее! Всю жизнь она мечтала о деньгах. Она не хотела больше ни от кого зависеть. Ее не будут больше оскорблять, ругать, бить, передавать из рук в руки, как будто она вещь. Отныне она сама себе хозяйка. Бог дал ей шанс осуществить свою мечту. Правда, была у нее и другая мечта, совсем детская, совсем глупая. Но какое это имеет значение теперь? Теперь, когда у нее есть все, чего она могла пожелать? Вернее, будет все. И все же выбор мучил ее. Розанна снова вспомнила своего брата. Он был бы рад за нее. Ну почему так всегда? Почему мы должны выбирать?

Розанна снова разжала ладонь и взглянула на камень. Хотя о каком выборе может идти речь? Все и так ясно. Деньги — вот единственный способ порвать с прошлым. Деньги и этот роковой камень, имеющий над людьми такую странную власть. А все остальные мечты — просто глупость. И при чем тут ее прошлое? При чем тут ее брат?

И все-таки она колебалась.

Огромный бриллиант лежал у нее на ладони, в свете луны он излучал голубое волшебное сияние.

— Как же ты прекрасен! — с восхищением прошептала Розанна.

Еще несколько секунд она смотрела на камень, словно пытаясь разгадать его тайну, познать, в чем же заключалась та могущественная сила, которая непреодолимо влекла к нему сотни людей еще со времен царствования фараонов, а возможно, и с сотворения мира. Ее мечта снова пронеслась перед ней, как в калейдоскопе сменяющих друг друга картинок: вот она в роскошном платье выходит из дорогого экипажа, а вот ее дворец с фонтанами в саду. А вот рядом бегают ее дети, муж стоит рядом с ней и держит ее за руку. Возможно, он граф. Нет, лучше герцог. Но главное, как он красив, с какой любовью он смотрит на нее! И всюду золото, всюду сверкающая, манящая роскошь, блеск который затмевает страшные воспоминания. И высокая витая ограда, окружающая ее дворец, которая навсегда проведет черту между нею и ее темным прошлым.

В следующую секунду, печально вздохнув, Розанна отвела руку назад, размахнулась и резко, насколько позволяли ее силы, выбросила кисть вперед. Затем она разжала пальцы, и бриллиант, в последний раз сверкнув всеми гранями в свете бортовых огней, отчего сноп ослепительных искр прорезал ночную темноту, описал в воздухе ровную дугу и навсегда скрылся в темных водах Средиземного моря. Отныне он не принадлежал людям. Его победное шествие по Земле было завершено. Он утратил свою власть, лишился своей страшной силы и уже никогда больше не потревожит ничье воображение.

Розанна склонилась над бортом.

— Прощай! — сказала она. — Ты больше не будешь приносить людям беды и несчастья. Ты больше не будешь сеять в мире зло. Ты не достанешься никому. Никто больше не закричит от радости, увидев тебя. Ничья кровь не прольется ради тебя. Поверь, ты не стоил этого. Что хорошего ты принес? Ничего. Только смерти, только ненависть, только страдания.

Розанна подняла голову к небу. Она нисколько не сожалела о своем поступке. И глядя на тысячи сияющих в черном небе маленьких бриллиантов-звезд, она улыбнулась. Ради всех денег мира она не смогла бы предать память человека, который действительно любил ее, человека, столько значившего в ее жизни. Единственного человека, для которого что-то значила она сама.

— Ну вот я и выиграла, братишка! — сказала она. — Ты ведь слышишь меня? Ты никогда бы не сделал лучшего броска, правда?

Еще несколько минут она ждала, но никто не ответил ей, никто, кроме звездного неба, которое своим молчаливым величием свидетельствовало о том, что никто в истории человечества еще не совершал броска лучше, не совершал броска значительнее, разрушив собственную чудесную мечту и сохранив жизни десяткам, а может, и сотням других людей. Никто не совершал и, возможно, не совершит никогда.

Розанна пересекла палубу и направилась вниз по шаткому трапу. Бог дал ей шанс покончить с прошлым, но она упустила его. Каждый шаг приближал ее к прежним дням, полным невзгод и разочарований, к бедности и лишениям, которые станут ее спутниками до конца дней.

Однако теперь она была счастлива, в душе девушки воцарился покой, ведь если бы только брат видел ее сейчас, он мог бы гордиться своей сестрой!

Розанна улыбнулась и, не в силах совладать со своей радостью, прижала руки к груди. Она сдержала обещание!

Магический камень, навсегда исчезнувший в темной морской пучине, в течение стольких лет приносивший людям лишь горе и страдания, навлекавший проклятье древних богов на каждого своего владельца, — в благодарность за подаренную свободу исполнил ее мечту.

 

Рожденная морской пеной

Она стояла на берегу сняв туфли, и набежавшая волна уже успела намочить подол ее развевающейся на ветру темно-синей юбки.

Что она здесь делает? Она бы и не смогла точно ответить, как занесло ее на этот остров, который находился так далеко от ее родного дома, от знакомых людей, от ее любимой работы.

Она приехала сюда, следуя настоятельным советам подруги и послушавшись увещеваний родных, потому что так и не сумела оправиться от недавних событий. Недавних? На самом деле прошло уже более полугода, но для нее они все еще были и, возможно, навсегда останутся недавними.

Друзья считали, что дальнее путешествие пойдет ей на пользу и развеет слишком уж затянувшуюся депрессию. Морской воздух, спокойная жизнь, смена обстановки — все это как нельзя лучше залечивает душевные раны, стирая из памяти болезненные воспоминания.

Но у нее самой были другие планы относительно этого острова. Она не думала ни о пользе морского воздуха, ни о развлечениях, ни о новых знакомствах. Она приехала сюда только потому, что остров был очень далеко от ее родины и как нельзя более подходил для осуществления ее намерений.

* * *

Абриль родилась в Аргентине, недалеко от Буэнос-Айреса. Ее родители были состоятельными людьми, которые обожали своих детей и дали им возможность получить блестящее образование и беспечно прожить дни своей юности, безоблачной и ничем не омраченной. Однако ей всегда хотелось добиться чего-то самой. Жизнь представлялась ей чем-то большим, чем просто выйти замуж и растить детей, как мать. Поэтому, окончив университет, она открыла свою юридическую контору, дела в которой благодаря ее руководству пошли настолько успешно, что фирма непрерывно расширялась, и к двадцати пяти годам Абриль уже управляла одной из самых крупных юридических компаний в городе. Работа захватила ее целиком: она была погружена в дела с утра до вечера; смешно сказать, ей даже приходилось оставаться ночевать в офисе, когда она засиживалась допоздна и возвращаться домой не имело смысла. Редкие часы отдыха она посвящала общению с родными и друзьями, а также занятиям теннисом. Абриль обожала теннис.

Глядя на эту стройную невысокую девушку в белой теннисной юбочке, со светлыми волосами, завязанными в хвостик, огромными серыми глазами и курносым носиком, невозможно было поверить, что именно на ней лежит основная часть работы крупной компании, так не соответствовал ее романтически-юный облик привычному имиджу бизнес-леди.

И все-таки именно такой она и была. Она любила работу и считала себя трудоголиком. Ее мысли все время были заняты деловыми проблемами, если только, конечно, она не играла в теннис. Особенно Абриль любила играть в теннис с братом — он играл лучше, и ей всегда было к чему стремиться. Какое счастье она испытывала, когда — кстати, очень редко, — ей удавалось обыграть его! Она была тщеславна, ей нравилось покорять вершину за вершиной: всегда вперед и вверх — без этого жизнь казалась лишенной всякого смысла.

Несомненно, она родилась в рубашке: любящая семья, прекрасные друзья, успешная карьера, одаренность и внешняя привлекательность — всем этим судьба щедро наделила ее. Абриль никогда не приходилось сталкиваться с более серьезными трудностями, чем увеличение доли конкурентов на рынке юридических услуг. Ей всегда удавалось найти выход из любого сложного положения, ведь безвыходных ситуаций не бывает. «Если есть вход, значит, есть и выход», — считала она.

Правда, иногда они могут совпадать…

Что же касается личной жизни, то и здесь ей не приходилось терпеть неудач. Она не знала, что такое напрасные ожидания, крушение надежд или потеря веры в себя. Она всегда мечтала о том, чтобы любили ее — ей хотелось быть принимающей стороной. И ее любили. Но время шло, и однажды Абриль поняла, что ей надоели люди, относившиеся к ней лучше, чем она относилась к ним. Ей надоело, что всех знакомых мужчин она воспринимает как мальчиков, независимо от их реального возраста. Именно как мальчиков, что-то вроде королевских пажей, всегда готовых исполнить ее просьбы, она принимала все решения, они же безропотно повиновались. Никого из них она не воспринимала всерьез, и никогда еще ей не встречался человек, который смог бы снять с ее плеч такую тяжелую, невыносимо тяжелую ношу ответственности за происходящее вокруг. Она не могла никому доверить ее, ибо всегда была уверена, что сделает все лучше, чем кто-либо другой.

Ничто не менялось. Жизнь превратилась в гладкую ровную пустыню, в которой не на чем было остановить взгляд, негде было укрыться от палящего солнца.

И вот тут-то и появился он. Появился совершенно неожиданно, он подошел к ней прямо на улице, когда она возвращалась с теннисного корта с ракеткой в руках. Он не представился, просто заговорил с ней, проводил до дома, и только поднявшись в квартиру, Абриль поняла, что знает его. Она часто видела его на различных приемах, устраиваемых представителями бизнес-элиты. Он был одним из самых успешных предпринимателей в стране. Богатый, молодой, красивый — он стал излюбленным героем светской хроники и пределом мечтаний всех родителей незамужних дочерей.

Вместе они составили идеальную пару, сразу же став любимцами репортеров и мишенью охотников за сенсациями.

Красивые, преуспевающие и знаменитые — они просто не могли пройти мимо друг друга. Судьба должна была столкнуть их, и вот она это сделала. Без шума и суеты, не в банкетном зале или за бизнес-ланчем, а на тенистой улице, когда уже почти село солнце и когда Абриль меньше всего ожидала перемен.

Они стали встречаться, и девушка поняла, как сильно изменилась ее жизнь. Все произошло как-то очень быстро, возможно, она была чересчур импульсивна, но она просто вручила ему свою судьбу, позволила ему принимать все решения. Она полюбила ту музыку, которую любил он, сменила теннис на гольф, заключила несколько контрактов, руководствуясь его советами, и даже сделала градуировку волос, потому что ему так больше нравилось. Кроме того, Абриль научилась готовить и всякий раз придумывала все новые и новые рецепты, пытаясь поразить его воображение. Надо сказать, ей это удавалось. Она стала меньше уделять внимания работе, переложив основные обязанности на вице-президента фирмы, и больше времени теперь проводила в тренажерных залах и салонах красоты. И еще она стала счастливее. Ей нравилось, что они вместе ездили на море по выходным, что гуляли по улицам ночного города, сидели в ресторанах, нравилось читать про себя заметки в газетах, где вовсю обсуждалась их предстоящая свадьба. О свадьбе, правда, пока еще никто не говорил, но Абриль частенько подумывала об этом, и перспектива замужества не пугала ее. Она чувствовала, что действительно хочет провести всю свою жизнь рядом с этим человеком, что она не станет замечать других и жалеть о своей утраченной свободе.

Казалось, он был влюблен в нее еще сильнее. Почему? Прежде всего их знакомство произошло именно по его инициативе, и когда Абриль не выказала энтузиазма по поводу продолжения и развития отношений, он проявил удивительную настойчивость, окружив ее заботой и вниманием, создав вокруг нее атмосферу любви и романтики, к которой девушка быстро привыкла и от которой теперь ни за что бы не отказалась. Она знала, что многие девушки хотели бы оказаться на ее месте, и любила, гуляя с ним по улицам, ловить их завистливые взгляды. Ее детство и юность были прекрасны, но дальнейшая жизнь оказалась еще чудеснее, она превзошла все ожидания. Жизнь удалась!

Что же произошло потом? Этого она не знала, да и не знал никто. Словно кто-то черной пеленой закрыл светлую дорожку, расстилавшуюся перед ней, и теперь она брела в тумане, не зная, куда и зачем идет.

В один прекрасный — или нет, совсем даже не прекрасный — день он просто не пришел домой. Абриль всю ночь просидела в кресле, ожидая его, но он так и не явился. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Она звонила ему на работу, обзвонила всех друзей и родных, больницы, морги, аэропорты, но так и не смогла ничего узнать. Она сходила с ума от страха и отчаяния, не представляя, что же могло случиться. Он исчез, как если бы попал в Бермудский треугольник или его похитили инопланетяне.

Причина же оказалась куда прозаичнее. Он прислал ей короткое сообщение, что уехал по делам в Америку, просил не волноваться и прозрачно намекал на то, что их отношения уже не те, что пора сделать передышку, отдохнуть друг от друга, чтобы не прийти к окончательному разрыву. Такие передышки нужны всем, кто хочет сохранить свои отношения на долгие годы. Тем не менее он даже не сообщил, когда собирается вернуться, а ласковые слова не могли скрыть истину, которую он в принципе и не собирался скрывать — ей больше не было места в его жизни.

Но так все становилось даже сложнее. Бермудский треугольник, инопланетян, оборотней и призраков она бы поняла, несмотря на то что всю жизнь была реалисткой и смотрела на мир без розовых очков. Но это? Как можно понять это?!

Он ушел, не имея на то никаких видимых причин, ушел, так ничего ей и не объяснив! Абриль снова и снова пыталась понять, уж не совершила ли она какой-либо ошибки, но ничего так и не приходило ей на ум.

Простить его она уже не могла. Даже если бы он вернулся с вразумительными объяснениями и неопровержимыми доказательствами своей невиновности, даже если бы сказал ей, что по-прежнему любит, и попросил бы прощения, она уже не смогла бы переступить через себя, через свою гордость. Именно гордость была причиной ее страданий, и Абриль никогда бы не приняла человека, который так унизил и обманул ее.

Если бы она, перешагнув через свою гордость, стала бы инициатором этих отношений, если бы она давила на него, уговаривала, пыталась привязать к себе, а он вот так — по-английски — ушел, она бы поняла.

Но ведь он сам хотел этого! Не она, а он уговаривал ее, часами ждал, сидя в машине, пока она освободится, лишь для того, чтобы подвезти до дома! Он посылал ей огромные букеты орхидей, часы и браслеты с выгравированными на них признаниями в любви, устраивал романтические вечера. Однажды он нанял на несколько дней яхту и отвез ее в Рио, когда там проходил карнавал. Зачем было делать все это? Разве мало девушек, с которыми можно было бы обойтись гораздо меньшими тратами? Зачем было брать на себя все ее проблемы, становиться незаменимым человеком в ее жизни, выдавать себя за того, о ком она втайне мечтала и так надеялась, что нашла. Зачем? Чтобы потом вот так сбежать, даже не попрощавшись?!

Снова и снова она пыталась найти ответы на эти вопросы, но не находила их. Оставаясь физически здоровой, Абриль потеряла вкус к жизни. Она побледнела, похудела, забросила работу и перестала следить за собой. Ни родители, ни друзья не могли утешить ее, и даже приглашенный отцом психоаналитик оказался бессилен помочь. Раньше, читая книги про несчастную любовь или слушая рассказы своих подруг, она никак не могла понять: в чем же, собственно, заключается причина невыносимых страданий? Ну, расстались, и хорошо. Переключись на что-нибудь, отвлекись, забудь, найди кого-то другого! В чем дело? Разве стоит портить себе жизнь из-за таких мелочей?

Но теперь она наконец поняла то, о чем так долго слышала от других, но к чему не имела доступа сама. Легко сказать посоветовать — отвлекись, когда для тебя свет клином сошелся в одной точке и только все, связанное с ним, имеет значение, а остальное лишено смысла и кажется серым и пустым. Дни казались мрачными и холодными, у нее словно выбили из-под ног тот островок, на котором она твердо стояла посреди стремительного потока событий, проносившихся мимо и бессильных ей повредить. Теперь же она оказалась в самом центре этого вихря без опоры, лишенная соломинки, за которую могла бы ухватиться, не зная, что же ей делать дальше. Она все время искала выход, продумывала возможные варианты развития событий: «А что, если…», или же «если вдруг…». Потом, спохватившись, понимала, что «если» быть не может. Ничто не изменится. Все так, как оно есть, и так все и останется.

Постоянную боль, преследовавшую ее, Абриль пыталась заглушить развлечениями, переменой мест, работой, но ничто не помогало. Как часто ей приходилось оставаться в стороне от веселой компании, чтобы скрыть душившие ее слезы! Постепенно она поняла, что начинает меняться сама. Она стала замкнутой, она стала ненавидеть сначала мужчин, потом вообще всех окружавших ее людей, свою фирму, теннис, себя — словом, весь мир. Долго так продолжаться не могло. Абриль чувствовала, как любая чужая радость словно кинжалом вонзается в сердце, в то время как ее саму ничто не могло обрадовать и развеселить.

Корабль ее жизни потерпел крушение и теперь медленно, но верно шел ко дну, и никакая сила уже не могла удержать его на поверхности.

Именно тогда она стала задумываться о смерти как о самом простом и верном способе избавиться от своих страданий. Она думала об этом так часто, что эта мысль перестала пугать ее. Многие считают самоубийц храбрыми людьми, ведь не у каждого хватит сил и смелости побороть свой самый сильный инстинкт — инстинкт самосохранения, веками заставляющий людей бороться за жизнь, — и переступить этот запретный порог. Но так считают лишь те, кто не познал настоящих страданий, кто не знает, насколько ничтожен страх перед смертью в сравнении с той болью, которую приходится нести внутри, от которой нельзя скрыться, которая терзает душу, не отпуская ни днем ни ночью. Испытавшие это знают, что те, кто выбрал самоубийство, не смельчаки, а всего лишь слабые люди, люди, которые не вынесли посланного им испытания, не стали дожидаться рассвета и предпочли выйти из игры, не дойдя до финала.

Абриль отнесла бы себя к ним, если бы не мысль о родителях, о том, что будет с ними, узнай они, что их дочь совершила самоубийство. Она представляла себе их лица и чувствовала, что она должна жить — должна жить ради них, даже если очень не хочется.

И тут подруга посоветовала ей отправиться на Кипр. Нати была романтичной дурочкой и верила в легенду об Афродите, богине красоты, дающей женщине уверенность в своей привлекательности и счастье в любви. Абриль сначала и слышать не хотела о поездке. Она еще не сошла с ума, чтобы поверить в этот бред! Но потом, рассудив здраво, вдруг поняла, что лучшей возможности для осуществления своих планов ей уже не представится.

Прежде всего она настояла на том, чтобы ехать одной, мотивируя это тем, что ей нужно побыть в одиночестве. Она быстро собрала чемодан, купила билет и, прилетев на остров, целыми днями бродила по берегу, выбирая место, где она расстанется с жизнью.

* * *

Абриль снова посмотрела на море. Она никогда особенно не любила его. Просто решила посмотреть на него в последний раз. Солнце уже начинало садиться, ветер крепчал, и волны с угрожающим гулом бились о берег.

«Пора!» — решила она.

— Эй, красавица! — услышала Абриль и обернулась.

Молодой человек, сидевший в моторной лодке, махал ей рукой.

— Хочешь, прокачу? — с улыбкой спросил он.

Абриль бросила на него такой ледяной презрительный взгляд, что тот был готов провалиться сквозь землю от смущения. Он торопливо включил мотор, и лодка вскоре исчезла вдалеке, оставив за собою легкий след.

Абриль улыбнулась сама себе.

«Не иначе как Бог решил мне послать последнюю надежду на спасение», — подумала она, гордясь тем, что так решительно отвергла ее.

Абриль приподняла юбку и стала взбираться на волнорез, уходящий далеко в море, конца его почти не было видно.

Она пошла вперед, береговая полоса осталась позади, и теперь она шла по камням, выступающим из кипящего, волнующегося моря, навстречу своей судьбе.

Дойдя до конца волнореза, она остановилась.

Вокруг не было никого.

Сколько туристов тонет здесь каждый год? Пусть она станет одной из них. Сейчас она была далеко от родителей. Они не увидят ее мертвой. Возможно, и тела не найдут, тогда они будут продолжать верить в ее возвращение. Или пусть думают, что она утонула. Это все же лучше, чем считать, что дочь покончила с собой, особенно для таких глубоко религиозных людей, какими были ее родители.

Она смотрела на море, свое последнее пристанище.

— вспомнились ей слова из стихотворения ее любимой поэтессы Альфонсины Сторни.

Огромный седой вал с пушечным громом ударил в край волнореза, рассыпавшись дождем серебряных брызг.

— Ну что, Афродита, — печально спросила Абриль, — где твоя обещанная красота? Где обещанное счастье? Мир ужасен, и жить в нем не стоит, поэтому я и решила уйти. Я не хочу больше страдать, и что бы там ни говорили легенды, ты бессильна помочь мне. Не так ли? Или я не права? Докажи мне это! Если ты сможешь, конечно! Докажи, что жизнь стоит того, чтобы прожить ее! Только вряд ли тебе это удастся… — добавила она тише.

«Ведь не выплывет же Он сейчас из моря с трезубцем в руке, и не проснусь же я, и не пойму, что это был лишь длинный, кошмарный сон», — подумала девушка.

Нет, все боги Вселенной не смогут спасти ее сейчас. Вокруг никого нет, никто не помешает ее намерениям, а сама она уже не отступит. Она не видит причин для этого. Ей нечего терять.

— Так как же, богиня красоты? — снова позвала Абриль. — Ты сдаешься? Умываешь руки, не можешь ничего изменить?

Но лишь плеск волн был ей ответом.

— В мире нет ни любви, ни красоты, так о какой богине может идти речь?! — грустно усмехнулась она.

Прощаясь с жизнью, Абриль огляделась по сторонам.

Исчезавшие в голубой дымке горы окаймляли темно-бирюзовую поверхность моря, на которой то и дело появлялись белоснежные барашки. На одной из гор рядом с берегом она различила старый маяк. Солнце, склонившееся к горизонту, отражалось на бесконечной морской глади, образовав золотую дорожку, которая, покачиваясь на волнах, переливалась танцевавшими по воде искорками. Огромные зеленые волны поднимались над водной поверхностью и ударялись о камни, рассыпаясь на солнце фонтаном сверкающих осколков, и на несколько мгновений в воздухе повисала разноцветная радуга, не как обычно, за горизонтом, а прямо рядом, над волной, — и казалось, что до нее можно дотронуться рукой.

Абриль застыла, пораженная великолепием открывшейся картины. Словно пелена упала с ее глаз, позволяя ей увидеть то, чего она никогда не видела прежде. Она и раньше могла видеть море, но не замечала, насколько оно прекрасно, не замечала магической силы его влекущей глубины, не понимала, насколько же чудесен мир, окружавший ее.

Она смотрела тысячи раз, но видела все это впервые.

В эту минуту Абриль поняла одну удивительно простую истину — истину, простую настолько, что девушке не приходило в голову заметить ее. Ведь все это время она продолжала считать, что до определенного момента ее жизнь была прекрасна, а потом превратилась в кошмарный сон. В этом и заключалась ее ошибка! Жизнь не может быть прекрасна только потому, что тебе всегда и все удается, точно так же, как она не может вдруг стать кошмаром, если твои планы рушатся и нет шансов исправить положение.

Жизнь прекрасна изначально. Прекрасна по определению. Она не может стать лучше, чем она уже есть.

Волны разбиваются о скалы, облака бегут по небу, солнце скрывается за горизонтом, уступая место звездам, потому что так должно быть. И это прекрасно. Никто не пытается что-то изменить или же выразить свое недовольство. Но и наши страдания тоже прекрасны потому, что все происходит так, как должно происходить. Зная произведение лишь по отрывкам, нельзя понять его смысла и судить, что плохо, а что хорошо.

Случившееся с ней произошло лишь потому, что только так и могло быть, и не стоит искать этому объяснений.

Абриль огляделась вокруг. Красота присутствовала во всем — в каждом изгибе волны, в каждой сверкнувшей на солнце серебряной точке, все было отражением образа прекрасной богини, откликнувшейся на ее призыв. Вернее, она всегда была рядом. Любовь и красота всегда с нами, их можно не заметить, только если не хочешь замечать.

Сияющие блики солнца танцевали по воде, и, глядя на них, Абриль почувствовала биение жизни, почувствовала, как светлая сила заполняет ее, обещая, что все будет хорошо. Отныне и навсегда.

Набежавшая волна окатила девушку с ног до головы, и, стряхивая с одежды клочья морской пены, она почувствовала, что рождается заново на этом острове, подобно великой богине, вышедшей здесь на берег из морской пены много веков назад.

Она повернулась и медленно направилась к берегу.

Абриль не знала, что ждет ее завтра. Но теперь она была уверена, что никакие события не смогут больше принести в ее жизнь красоту и счастье, потому что сама жизнь есть уже настоящее счастье и воплощенная красота.

И какими бы сокрушительными ни были волны горя и неудач, которые обрушатся на нее, она верила: ударив, они разлетятся сверкающими на солнце каскадами брызг, а она, словно камни волнорезов, останется стоять, чтоб наутро вновь улыбнуться спокойному морю, а затем радостно встретить новую, неизбежную бурю. Ведь бури и непогоды — неотъемлемая часть нашей жизни, а значит они тоже прекрасны.