Утро встретило хмурого Мишу головной болью. Точнее сказать, адской головной болью. Пытаясь собрать буквально трещащую по швам черепушку, парень медленно сел на кровати. И тут же почувствовал бедром чье‑то тепло. Аккуратно приподняв одеяло, он увидел сладко сопящую девушку. Несколько минут потребовалось, чтобы вспомнить, откуда она взялась и кто вообще такая. Сопротивляющаяся, затянутая белесой дымкой память лениво подкинула Медведю пару расплывчатых картинок вчерашнего вечера. Гулянка, гремящая музыка. Эта милашка, настойчиво тянущая его танцевать. А после — сладкая ночь. Опустив одеяло, парень сполз на край кровати и со стоном встал.

Пока Миша, покачиваясь, собирал разбросанную по полу одежду, дверь с грохотом распахнулась, вызвав в многострадальной голове очередную вспышку боли. На пороге появился так и пышущий энергией прапорщик.

— Косолапый, собирайся. Дело есть, — весело проговорил Чугун, но, заметив скривившуюся физиономию парня, сбавил тон. — О — о-о, малой, эк тебя придавило.

— Товарищ прапорщик, можно чуть — чуть потише? — пробормотал Миша, присаживаясь на кровать и пытаясь сфокусировать разбегающиеся глаза на прапоре.

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял, — выдав скороговорку, Чугун юркнул в коридор.

Спустя пару минут, наполненных для Медведя навязчивым пульсирующим гулом, прапорщик вновь появился в дверях. И с ходу сунул в руки парню деревянную кружку с каким‑то отваром, пахнущим травами.

— На вот, — усмехнулся он. — Похмелуху как рукой снимет. Проверено.

— Так я ж не пил, — простонал Медведь, но отвар послушно выхлебал в три глотка.

— Ага, печенькой отравился.

Стоило согревающему вареву прокатиться по пищеводу, как шум в голове Миши и впрямь начал стихать. Взгляд перестал плыть, а руки — трястись, словно у законченного алкоголика.

— Boot, чуешь, как силушка богатырская возвращается? — улыбнулся Чугун. — Ладно, пять минут тебе на сборы, и выступаем. Отец — батюшка уже ждет.

— А куда идем‑то?

— Местные попросили подсобить в сборе их чудодейственных цветочков. А нам и не сложно. Что мы, не мужики, в самом‑то деле?

Подготовка у педантичного Медведя заняла чуть больше десяти минут. Не получив от старшого конкретных указаний по экипировке, Миша собирался почти как на войну. А выйдя на улицу, с удивлением заметил, что остальные решили идти налегке.

— Ты куда так вырядился, терминатор сельского помола? — хохотнул не в меру веселый Чугун.

— Сказали — сопровождать, — спокойно проговорил Медведь, пожимая плечами. — Вот я и подумал…

— Ладно уже, времени нет, — буркнул Ермолов, кивая головой на переминающихся с ноги на ногу охотниц. — И так задержались.

Выйдя из деревни, отряд направился по проселочной дороге к ржевскому тракту. Освещенные ярким весенним солнцем, по обочинам тянулись огромные поля. На них, как пчелы, суетились селяне: кто‑то пахал землю, кто‑то выпалывал лишнюю траву, кто‑то занимался посевом. Медведь еще в деревне заметил отсутствие

Z5D

праздношатающегося народа. Все были при деле, все работали на общее благо.

Догнав сияющего, как начищенный таз, напарника, Миша толкнул его в плечо.

— Утро, — буркнул он в свойственной ему спокойной манере.

— Еще какое, косолапый! Еще какое, — Лис разве что не подпрыгивал от радости.

— Как ночь?

— Миха, эта деревенька — нечто! — поглядывая на бредущего впереди капитана, Саня заговорил тише. — Мы‑то вначале с мужиками даже скучать начали. Вы ж все гуляете, а нам в грузовике тухнуть. Но селяне и про нас не забыли. Хавчика подтащили, выпивки. Точнее, селянки, — парень хохотнул. — Какие девочки, ты бы их видел. Даже уламывать не пришлось.

— Я заметил, — ответил Медведь, поправляя на плече разгрузку.

Лицо Саши вытянулось.

— Да ладно, — улыбнулся он. — И тебя вниманием не обошли? Кто на такую угрюмую рожу повелся‑то?

— Рыжий, — буркнул Миша, с укором глядя на напарника.

Тот примирительно поднял руки.

— Шуткую, косолапый. Просто шуткую. Ну, рассказывай!

Медведь изогнул бровь и вновь принялся внимательно осматривать местность. Поняв, что ничего не добьется от молчаливого напарника, парень в свойственной ему эмоциональной манере принялся делиться собственными впечатлениями. Миша уже давно привык, что Лиса тянуло похвастаться амурными достижениями. И если похождения рыжего не доставляли неприятностей, что, к слову, случалось не раз и не два, то он не был против. И относился к странностям друга по принципу — «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы по вене не пускало».

Оглядев шагающий впереди отряд, Миша заметил, что в их составе не хватает одного человека.

— Саня, погодь, — перебил он излияния напарника. — Где Вика?

— Вот умеешь ты настроение похерить, — моментально накуксившись, буркнул Лис. — Я ее со вчерашнего вечера не видел.

— Нехорошо это.

Оставшийся путь парни прошли в молчании. А идти оказалось и вправду недалеко — меньше часа по асфальтированной дороге и несколько минут после поворота на проселочную.

— За поворотом будет городок. Там цветы и растут, — рассказывала по дороге Олеся, сопровождавшая отряд северян. — Старшие рассказывают, что в Зеленогорском — так он раньше назывался — до войны химический завод стоял. Лекарства производил. Но оставшись без присмотра, совсем развалился. Местные почти все разбежались: кто‑то к нам примкнул, кто‑то дальше по трассе ушел, лучшей жизни искать. А те, что остались — померли все. От заражения.

Заметив, как напрягся Ермолов, девушка тут же замахала руками.

— Да вы не переживайте, сейчас там уже чисто, — Олеся улыбнулась. — Вот ведь смех — не рвани завод, на его месте не выросли бы цветы. И мы все рано или поздно умерли бы от лучевой болезни.

— Так не ходите в город. Проблем‑то! — выдал Чугун.

— Не получится, — лицо девушки стало серьезным. — Пахать землю мы, может, и научились, а вот лечить болезни народными методами — нет. Да и кроме лекарств отряды добытчиков приносят много всяких полезностей.

Впереди показались развалины поселения. Засыпанные нанесенной землей, заросшие увядшей травой, они лишь при тщательном рассмотрении напоминали остатки домов. Разлагающийся труп цивилизации. А за нерукотворными курганами тянулось бескрайнее море колышущихся от ветра цветов. Днем их бутоны свернулись, пряча полупрозрачные лепестки от жалящего солнца. Но Ермолов уже видел в деревне, как преображаются цветы ночью. Стоит зайти дневному светилу, и сморщенные крохотные бутоны раскрывались, распространяя вокруг себя сладкий аромат. Казалось, будто напитавшись лунными лучами, лиловые лепестки начинали излучать собственный мягкий свет. Это зрелище сложно было передать словами, оно напоминало ожившую иллюстрацию детской сказки.

— Ну вот, пришли, — проговорила Олеся. — Надо собрать побольше цветов и принести в деревню. Вечером вернутся добытчики.

Макс проводил отряд до ворот деревни и под предлогом плохого самочувствия вернулся обратно в избу. Ермолов, хоть и выглядел недовольным, неволить парня не стал, — здоровье солдат важнее мелких уступок местным. И потому питерцу было особенно неловко обманывать командира.

Еще во время побудки и сборов Макс заметил, что бойцы отряда ведут себя откровенно странно. Несмотря на то, что вчера они придерживались «сухого закона», непонятным похмельем на утро мучились все без исключения. А после некоего отвара, принесенного улыбчивой селянкой, как по мановению волшебной палочки почувствовали себя свежо. Сам Макс от «лекарства» попытался вежливо отказаться, и его сильно смутила настойчивость девушки. Но отвар он так и не выпил — незаметно вылил его в окно. Потому до сих пор мучился головной болью, что, впрочем, не мешало ему связно мыслить.

Первым делом питерец попытался найти Вику. Он облазил всю деревню, но девушку отыскать так и не смог. Успокоив себя тем, что внимательная охотница также почувствовала неладное и теперь изображает из себя агента 007, стараясь добыть информацию, парень решил поговорить с местными. Смутное беспокойство за девушку он всеми силами гнал прочь.

На глаза Максу попался старичок, плетущий корзины на крыльце домика. Присев рядом с ним на ступеньку, парень изобразил самую доверительную из всего своего арсенала улыбку.

— Здравствуй, отец.

— И тебе не хворать, сынок, — старик улыбнулся и, отложив в сторону незаконченную корзину, с прищуром посмотрел на питерца. — Чет я тебя раньше не встречал. Новенький?

— Да уж не старенький.

Мужчина забулькал, как вскипевший чайник, и, сипло закашлявшись, схватился за грудь. Макс легонько постучал его по спине.

— Отец, ты так совсем копыта откинешь, если будешь на холоде морозиться, — озадаченно сказал он. — Может, в дом тебя отвести?

— Не надо меня в дом, — прокряхтел мужик. — Мне и тут хорошо. Солнышко греет.

Питерец с сомнением посмотрел на по — весеннему холодное небесное светило.

— Тебя как звать‑то, малец? — проговорил старик, отдышавшись.

— Максом.

— Максим, значит, — он улыбнулся. — Красивое имя, сильное. А я Иван, по батюшке — Васильевич.

— Что, как в фильме? — ухмыльнулся парень. Этот простой и добродушный старик ему определенно нравился.

— Дык, а то ж! — Иван, тихо посмеиваясь, вернул на колени плетенье. — Так вот, Максимка, от тепла мне уж лучше не станет. Старость, задери ее коза. Да и эта, как ее, радюяция.

Мужичок с самым серьезным лицом поднял в воздух сухенький палец. Макс лишь покачал головой.

— Смотрю, и вас война стороной не обошла.

Стоило парню произнести эти слова, как старик замер и выронил из рук корзинку.

— Якая такая война?

— Ядерная, — медленно проговорил питерец.

Лицо Ивана Васильевича начало вытягиваться. Но, заметив замешательство парня, он вдруг вновь глухо рассмеялся, давясь кашлем.

— Вот насмешил, вот спасибо, — бормотал старик, хлопая опешившего Макса по плечу. — Война! Ядерная! Это ж надо!

Успокоившись, мужичок смахнул с глаз выступившие слезы. И широко улыбнулся, сверкнув единственным оставшимся зубом.

— Только, Максимка, ты при остальных так не шути. Глядишь, не поймут.

— Отец, а радиация тогда откуда в городе? — спросил парень, осознавая, что он чего‑то серьезно не понимает.

— Так‑то история ста — а-а — рая, вот почти, как я! — Иван хлопнул себя ладонью в грудь. — Хош, могу рассказать.

— Даже не представляешь, насколько хочу, — глухо проговорил Макс.

История и правда оказалась стара, как мир. И причинами ей были, как всегда, человеческая глупость и общее раздолбайство, так свойственное русскому народу. По словам старика, два десятка лет назад в Вышнем Волочке встала колонна механиков, гнавших машины с севера. Уж чем — чем, а своими пробками, на фоне которых Москва казалась раем для автомобилистов, город славился всегда. Что именно тогда произошло и почему поднялась такая паника, дед уже и не помнил, ссылаясь на возраст. Но факт остается фактом: грузовик с оборудованием так и забыли на дороге. В машине той перевозили аппараты для проверки качества сварки в трубах — рентгенографические кроулеры АРГО-3. Еще по молодости Иван Васильевич работал с подобными на газопроводах. Машинки вроде бы и нехитрые, да с сюрпризом — рентгеном. При правильном использовании и своевременном обслуживании абсолютно безопасным. Но у русского человека любопытство всегда опережает мысли, а если оно идет еще и в паре с криворукостью, то лучше сразу завернуться в белую простыню и мирно ползти в сторону кладбища. Вот, один из бесхозных аппаратов утащил на стекольный завод местный алкаш. И дернул его рогатый механизм разобрать да посмотреть, что в нем да как работает. Взорвать он ничего не взорвал, а вот местность загадил. Жаль, что заметили это не сразу, — только после второго десятка трупов. Тогда‑то народ из города и ломанулся. Мужики из отрядов добытчиков поговаривают, что оставшиеся без присмотра приборы со временем тоже дали течь. Вот и получили они себе на голову Чернобыль в миниатюре.

— Странно только, почему в округе деревни повымерли, — задумчиво протянул Иван, почесывая седую бороду. — Ну да, может, в большие города потянулись. К цювилизации, задери ее коза.

Попрощавшись с улыбчивым стариком, Макс угрюмо потопал в сторону предоставленного им домика. В гудящей голове творился полный сумбур. «Все страныпе и странице! Все чудесатее и чу — десатее!» — как сказала бы героиня небезызвестной книжки. В солнечной деревушке определенно творилось что‑то, не слишком пока парню понятное. И капитан определенно должен был об этом узнать.

Но за весь день Максу так и не удалось выловить Ермолова. Он, будто специально, постоянно уходил из‑под самого носа парня. Или, вернее сказать, его уводили. Чтобы не вызвать лишние подозрения, питерцу пришлось пойти на вечернюю трапезу, где он с удивлением обнаружил отряд в полном составе. Никто не остался стеречь грузовик и вещи, — а это выходило уже за все возможные рамки разумного.

А вот кого Макс не увидел, так это Вику. Девушка как будто сквозь землю провалилась. Нехорошие предчувствия никак не желали покидать питерца.

* * *

— Капитан… Ермолов… — навязчивый голос проникал в уши, вызывая в голове вспышки боли. — Капитан, да очнитесь вы, вашу макаронину!

Макс с новой силой потряс сонного командира за плечи. Не добившись никакой реакции, кроме бессвязного мычания, он наплевал на субординацию и с размаху ударил капитана по щеке. Голова Ермолова дернулась, глаза тут же распахнулись.

— Какого хрена, — простонал командир, прижав одну руку к горящему лицу.

А второй потянулся к тумбочке в поисках кружки со спасительным отваром. Голова, как и всегда по утрам, болела просто непереносимо. Но стоило ему нащупать деревянный бок, как питерец шустро перехватил его руку.

— Э — э, нет. Это мы уже проходили.

Отобрав у командира кружку, Макс быстро прошел к окну, распахнул его и вылил содержимое на улицу. Воровато осмотревшись, аккуратно прикрыл ставни. Болеющий Ермолов буравил его взглядом с возрастающим раздражением. В голове капитана крутилась всего пара мыслей: первая — придушить наглого младшего, вторая — скорее найти свежую порцию отвара. Причем вторая была в явном приоритете — черепушка грозила разлететься по швам.

— Не смотрите на меня волком, — проговорил Макс, не делая попытки приблизиться к кровати капитана. — Сами виноваты, что так легко подсели.

— О чем ты, Макс? — простонал Ермолов, стараясь руками удержать разваливающуюся голову. — Прекрати чудить, и так башка раскалывается.

— Знаю, хотя мне и полегче было.

Порывшись в кармане, питерец достал полупустой блистер и выдавил на ладонь две небольшие таблетки. Взяв с прикроватной тумбочки флягу с чистой водой, протянул их командиру.

— Вот, выпейте.

— Что это? — пробормотал мужчина, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Лекарство, — Макс улыбнулся как можно более убедительней. — Оно поможет, обещаю.

Недоверчиво глянув на питерца, Ермолов все же принял таблетки и проглотил их, ополовинив при этом фляжку. Первые минут двадцать ничего не происходило; под непрекращающиеся стоны и ругань командира Макс нервно поглядывал на часы. Время уходило, а мужчина все еще оставался в невменяемом состоянии. С таким командиром не повоюешь. А действовать надо было максимально быстро.

Но наконец с невнятным возгласом Ермолов подорвался с кровати и вынесся в коридор, громко топая ногами. Вернувшись, он выглядел темнее тучи, хотя взгляд уже был вполне осмысленным.

— Что за отраву ты мне дал? — глухо проговорил капитан, присаживаясь на кровать.

Движения его были медленными, будто он боялся расплескать содержимое черепной коробки.

— Фуросемид5, — ухмыльнулся парень. — Простите, товарищ командир, полоскать вас будет еще пару часов. Да и голова все равно трещать не перестанет. Но на плавное снятие вас с наркоты у нас просто нет времени.

— Подожди, — Ермолов сглотнул вязкую слюну. — Еще раз и помедленней. С какой наркоты?

— С местной травы, — Макс вновь протянул командиру фляжку. — Той самой чудодейственной дряни, что якобы спасает от радиации. А на деле просто помогает местному управленцу держать людей на коротком поводке.

— Так, подожди, — капитан снова унесся по коридору.

Со вздохом Макс снял с подоконника две полные бутылки с водой и побрел за Ермоловым. Подобную процедуру он проводил уже в шестой раз и по опыту знал, что проще не отходить далеко от нужника. Иначе разговора банально не получится.

Капитана парень нашел быстро — тот стоял в коридоре, устало прислонившись плечом к стене.

— Давайте здесь поговорим, — Макс опустился на пол и пододвинул бутыли. — Пока вас хоть немного не отпустит, мы все равно не сможем действовать. Иначе вы посередь всего дела в штаны напрудите.

— Легче на поворотах, малец, — проговорил Ермолов, сползая на пол и хватаясь за емкость с водой. — Выкладывай. Только проще.

— Как скажете, — ухмыльнулся питерец. — Но сначала ответьте: сколько мы здесь, по — вашему?

— Дня три… — неуверенно протянул капитан, пытаясь вспомнить, что происходило за это время.

— Если бы. Мы застряли в этой чертовой деревне уже почти на две недели.

* * *

— Я практически сразу понял, что не все чисто. Но, каюсь, мне потребовалось несколько дней, чтобы разобраться, в чем именно подвох. Додумайся я раньше, все не зашло бы так далеко… Да, товарищ командир, я подожду. Чем быстрее вы придете в себя, тем лучше. Закончили? Отлично. Так вот, весь фокус в местных волшебных цветочках. На деле это — банальная наркота. Она дарит человеку ощущение эйфории и постепенно глушит волю и способность связно мыслить. Вы находились под ее воздействием, потому вам не казалось странным поведение местных. Только в самый первый вечер, помните? Когда вы дали распоряжение парням остаться в грузовике? Смутно? Ничего, это пройдет. Как только мозги окончательно прояснятся, вы сможете сами собрать мозаику. А пока просто слушайте.

Первые сомнения начали мучить меня на следующее же утро после нашего прибытия. Была ли причина в моей личной непереносимости наркоты или в том, что я ушел раньше остальных с пирушки, — не знаю. Хотя наиболее вероятно, что меня спасла Вика, сама того не зная. Как? Да еще когда горло мне залечивала. Ее же организм в разы сильнее, чем у обычного человека. Хотя это вы и без меня знаете. Короче, когда вы за цветочками с Олесей ушли, я по деревне погулял. С народом пообщался. И заметил странность — практически половина местных была уверена, что никакой ядерной войны вообще не произошло! Как они объясняли фон в городе и мутировавшую живность? Да по — разному. Но я склонен верить одному дедку, Ивану Васильевичу. Он рассказывал про раскуроченные рентгеновские аппараты… Нет, не смеюсь, его на полном серье — зе так зовут! Не в том дело. Подробности позже расскажу, если интересно будет. Конечно, подожду, перестаньте спрашивать.

Так вот, я еще тогда попытался вас выловить, но местные охотницы во главе с начальником поселения постоянно держали вас с Чугуном при себе. А так как на руках у меня были лишь смутные подозрения, я решил для начала разведать побольше, раз уж вы оказались вне зоны доступа. К счастью, я обучен тихому шагу и прочим прибабахам разведчика. Да и управленцы в деревне те еще… Конспираторы.

Оказалось, что Алексей Борисович в прошлом — обычный учитель биологии. Ничем не примечательная личность, типичная серая мышка, которую шпыняли все, кому не лень. И как у всех мышек, в душе у него роились ненависть на пару с наполеоновскими планами. Но двадцать лет назад привычный мир рухнул; казалось бы, ему представился шанс показать себя во всей красе и занять положенное, по его мнению, место в новой иерархии. Ан нет: перебравшись в деревеньку, он остался все тем же ничтожеством, к которому изредка обращались за советами по специальности. И так и сгнить бы ему неизвестным героем, вот только фортуна все‑таки повернулась к нему положенным местом, а не жопой, как обычно. На третью зиму в Зеленогорском рванул завод ферментных препаратов, а по весне на его развалинах выросли эти самые цветочки. Ваш тезка довольно быстро смекнул, какой подарок приплыл в его

потные ладошки. И максимально быстро развернул масштабные действия. Уже через пару месяцев ему удалось свергнуть прошлого старосту, которым, к слову, был тот самый дедок, про которого я уже говорил. Да, как в фильме, Иван Васильевич сменил профессию. В данном случае — на корзинщика. Лучше пейте побольше. Что‑то вы непривычно разговорчивый, товарищ командир.

Подсадив на наркоту всех селян, Алексей смог управлять ими, как марионетками. И вроде бы все счастливы — рабы послушно вкалывают, староста — жиреет. Только бесплатно можно лишь розгами по причинному месту. За остальное — деньги вперед. Вот и в этой истории, плата не заставила себя долго ждать. Вскоре местные начали вымирать. А чем меньше рабочих — тем скуднее ужин у Алексея, чему тот, естественно, был не слишком рад. И тогда нашему горе — биологу пришел в голову очередной потрясающий план… Снять девушек посмазливее с наркоты, собрать из них отряды охотниц да и отправить гулять по округе в поисках новых жителей. С выведением из наркозависимости Алексей уже сталкивался — все‑таки управлять деревней в одиночку оказалось не так просто, и ему потребовались адекватные сообщники. Они же помогли натаскать местных валькирий по военной части. А уж уговорить красавиц на темные делишки — стало последней в списке проблемой. Не все же такие сообразительные, как Вика.

Да, именно потому, что нас надо было взять живыми, дальше подрыва грузовика охотницы не зашли. Да и сам подрыв по большей части нужен был только для того, чтобы выкурить нас из машины. Дальше в ход пошли бабьи чары. Точно, товарищ командир, мы повелись, как последние духи. Только теперь‑то зачем голову пеплом посыпать? Все равно уже накосячили, осталось только выкручиваться.

В общем, разузнав все, я сразу пошел к вам. Но вы к тому моменту уже конкретно сидели на этой наркоте. И тогда я решил для начала снять с травы парней. Что? А, да, все остальные уже готовы и ждут, пока вы оклемаетесь. Почему сразу с вас не начал? Вы уж простите, товарищ командир, но так‑то вы — мужик в возрасте. Экспериментировать на вашем организме — значило бы подвергать вас большой опасности. А я все‑таки — далеко не медик. И в таблет-

2ED

ках не слишком разбираюсь. Что из аптечки старосты упер по — тихо — му, тому и радуюсь. Фрунзик вон уже пал жертвой моих экспериментов — два дня с толчка слезть не мог. Ну откуда мне было знать, что начальник поселения от переедания мучается запорами? Тяжелая доля сытого человека, мне его даже жалко. Правда, очень редко.

Сняв парней, я принялся было за Вику, но с ней творилось что‑то совсем неладное. Она стала совершенно апатичной, мир не воспринимала, только улыбалась. Хотя я был уверен, что она‑то точно не попала под влияние наркотика. А потом ее забрали охотницы. Собственно, поэтому я сейчас так вас и мучаю, а не вывожу постепенно, как того же прапора. Проблема в том, что утром ее хотят казнить. За что? Да за то, что суточную повинность не выполняет. Лежит целыми днями да в потолок пялится. Вот Алексей и решил, что не нужен ему лишний рот, хоть и столь миловидный.

Потому давайте, товарищ командир, приводите голову в порядок. Надо спасать мою красавицу. Что? Почему мою? Капитан, ну что вы как маленький, честное слово.