Кирилл Крымов, голосуя, загадал: если из первых десяти машин ни одна не остановится, он плюнет на все и пойдет к метро пешком. Но шестая автомашина, резко затормозив, остановилась. За рулем сидела молодая женщина с гладко зачесанными волосами, собранными на затылке в пучок. Кирилл удивился: Надо же, не боится в столь позднее время на пустынном шоссе брать в попутчики мужчину. Отчаянная или просто ищет приключений?

Он быстро сел рядом с ней на переднее сиденье. Автомашина резко рванулась с места, и лишь после этого дама спросила:

— Куда?

Надо же, о деньгах ни слова! Странная дамочка.

Кирилл назвал адрес и добавил:

— Если вам далеко, то можно до ближайшего метро. Впрочем, смотрите сами, как вам удобно.

Женщина бросила на него сбоку внимательный взгляд, и, по-видимому, удовлетворенная внешним видом попутчика, прибавила скорость и, больше не отвлекаясь, стала следить за дорогой.

А что ей волноваться, — подумал Кирилл, — перед ней тридцатилетний мужик, смодной прической, неплохо одетый, явно не уголовник, с дипломатом в руке. Откуда ей знать, что в фешенебельном кейсе всего лишь радиодетали, хотя и дефицитные, а сам я, несмотря на свою респектабельную внешность, всего лишь инженер-конструктор, подрабатывающий ремонтом японских телевизоров.

Машина вывернула на широкую, ярко освещенную магистраль. Присмотревшись к своей спутнице, Кирилл увидел, что дама не так уж молода, как ему показалось сначала. Просто искусный макияж скрывал её истинный возраст, и лишь морщинистые кисти рук выдавали её. Прическа, длинные серьги с красными камнями, косметика подчеркивали её красоту. Такой дамой немудрено и увлечься. Зная цену своей внешности, она, правя одной рукой и прикуривая дорогую сигарету, со спокойной уверенностью позволяла рассматривать себя.

Если она ищет мужика в постель, то ей не повезло, — продолжал размышлять Кирилл. Он жене не изменял. Во-первых, в отличие от большинства приятелей он не испытывал в этом нужды, а во-вторых, жена и двое детей, забота о них, подработки не оставляли ему времени для плотских утех.

Последние два года он не пользовался такси и попутками по причине скромного семейного бюджета. Но сегодняшний день был исключительно тяжелым. Его пригласил владелец японской видеоаппаратуры, и, несмотря на позднее время, он согласился: была обещана большая сумма. После четырехчасовой возни со сложной системой он, вконец обессилев, решил-таки поймать машину, чтобы жена меньше волновалась и сам он успел выспаться.

Женщина то резко увеличивала скорость, то, наоборот, замедляла ход, сворачивая с основной магистрали и петляя по переулкам.

Может быть, она сокращает путь? — предположил Кирилл и, не будучи сам автомобилистом, доверился опыту водителя. Только однажды, когда они свернули с Садового кольца в противоположную от его дома сторону, он робко запротестовал. Но женщина пояснила: Заскочу в одно место за посылкой. Не волнуйся, я довезу тебя прямо до дома. Это Кириллу совсем не понравилось, но выхода не было — не вылезать же из машины посреди дороги.

Женщина вела машину классно, почти не следя за дорогой, и все время посматривала на часы, словно ей надо было прибыть в назначенный пункт, как курьерскому поезду: не позднее, но и не раньше назначенного срока. Отчего-то сделалось тревожно на душе, но отступать уже было поздно.

Свернув в очередной раз, машина остановилась у подъезда старинного четырехэтажного дома с лепными украшениями, изображавшими не то озлобленно оскалившихся бородатых людей, не то ухмыляющихся гривастых львов. Кирилл вырос недалеко от этого района, и кварталы старой Москвы всегда вызывали у него чувство тоски по ушедшей юности, по первой любви…

Остановив машину, женщина не сразу вышла из нее, а немного посидела в раздумье. Потом сказала:

— Обождите меня минут десять, я забегу к подруге, возьму подарок для дочери. — Она произнесла это ровным бесстрастным тоном, даже не повернув голову в сторону пассажира, отведя ему роль статиста, не имеющего в спектакле даже реплики, и, выйдя из машины, вошла в подъезд.

Кирилл стал смотреть по сторонам. Многое изменилось в старых московских переулках, особенно за последние годы. Кроме этого дома с лепными украшениями, уже ничто не напоминало о старине. Вокруг возвышались новые добротные дома из белого кирпича. Да, теперь солидные люди селятсятолько в престижных районах. Но как они терпят застекленную палатку с надписью Ночная торговля с 19.00 до 9.00, ведь, наверное, покупатели шумят? Хотя, возможно, вэто тихое место приезжают постоянные клиенты, старающиеся не привлекать к себе внимания. Вон и те, одетые в фирму два молодых парня, ведут себя тихо. Купили бутылку и идут себе спокойно… Поравнявшись с автомобилем, где сидел Кирилл, один из них — худощавый, в джинсовой куртке и белых брюках — остановился с незажженной сигаретой в зубах, похлопал себя по карманам и, наклонившись к открытому окошку, спросил:

— Огонька случайно не найдется?

Кирилл полез было в карман, но в этот момент парень резко рванул дверцу, схватил его за отворот пиджака и выдернул из машины. Не удержавшись на ногах, Кирилл больно ударился коленкой об асфальт. Не успел он схватиться рукой за ушибленное место, как парень без видимого усилия вскинул вверх все его восемьдесят килограммов и, заставив выпрямиться, влепил справа короткий сильный удар в голову. Плохо воспринимая окружающее уплывающим сознанием и оседая от удара, Кирилл почувствовал, как второй парень подхватил его сзади и поволок под арку дома к какой-то машине. Кирилла затолкали на заднее сиденье. Первый, попросивший закурить, сел за руль, а второй, в остро пахнувшей кожей новой куртке, крепко зажал голову Кирилла локтем и, приставив к животу острое лезвие ножа, процедил: Не трепыхайся. Сиди тихо. Машина резко рванула с места.

Пригибаемый мощной рукой вниз, упираясь лицом в пушистую накидку переднего сиденья, Кирилл остро ощутил всю унизительность своего положения: его, молодого здорового мужика, похитили, как ребенка, да ещё везут, сволочи, в позе котенка, которого уткнули носом в собственное дерьмо.

Захотелось резко выпрямиться и головой ударить в лицо этого гада. Но острие ножа, царапая кожу живота, гасило порыв. Надо же так глупо вляпаться! Явно его с кем-то спутали: не из-за жалких же грошей на него напали, да они и карманы не проверили. Главное, чтобы поняли свою ошибку и отпустили, а то ещё убьют как нежелательного свидетеля.

Размышления Кирилла прервал визг тормозов. Его грубо вытащили из машины. Он успел лишь заметить густой кустарник, прикрывающий вход в подвал высокого дома. Его столкнули вниз по ступеням, и он едва удержался на ногах, больно ударившись плечом о бетонную стену.

Они ввалились в подвальное помещение. Тускло светила лампочка, где-то журчала вода. Его провели по узким лабиринтам подвала с низким потолком из темных железобетонных блоков. И вдруг он оказался в уютной комнате, напоминающей одновременно и жилую, и служебный кабинет, с мягким округлым диваном и двухтумбовым столом. В углу стояла полированная тумбочка с телефоном. Кирилла поразил низенький сервант с выстроенными в ряд бутылками с яркими импортными наклейками.

За столом восседал седой, лет под шестьдесят, холеный, начальственного вида невысокий полный человек. Кирилл его сразу окрестил про себя Барином. За спиной Барина на диване сидел хмурый парень почти двухметрового роста. Этот баскетболист на Кирилла даже не поднял глаз, уставившись в ковер, покрывающий цементный пол. Зато стоявший слева от Барина ненормальный тип с непропорционально большой головой и диким взглядом, острым лезвием ножа вычищающий грязь из-под ногтей, с явным интересом окинул фигуру своей потенциальной жертвы.

— Раздевайся! — И хотя команда Барина прозвучала довольно тихо и миролюбиво, Кирилл содрогнулся от предчувствия страшной беды. Первое, что пришло в голову: Может быть, почка или ещё какой донорский орган для богатого клиента понадобился?

— Ну что, ещё раз повторить?

— Зачем? — едва вымолвил Кирилл.

— Хочу посмотреть, на что моя любимая женушка польстилась, решив меня бросить ради тебя.

Кирилл облегченно вздохнул и хотел объяснить их ошибку. Но не успел — его опрокинули на ковер. Грубые руки выдернули из его брюк ремень и ловко связали сзади кисти рук. Он стоял на коленях и, подтягиваемый вверх за ремень, касался лбом шероховатой поверхности ковра.

Он вновь был жестоко унижен, но сейчас ему было не до уязвленной гордости. Ему надо было найти убедительные слова, способные остановить этих страшных людей. Но ничего путного не приходило в голову. Неожиданно для себя он выкрикнул:

— Я инженер-радиотехник!

И эти вроде бы не к месту сказанные слова вдруг возымели действие. Барин приостановил казнь:

— А ну-ка оставьте его! — Кирилл с трудом поднялся.

— Если это из-за той женщины, что вела машину, то она согласилась только подкинуть меня до дома на Новинский бульвар.

— А как вас на Самотеку занесло?

— Сказала, что ей надо заехать по делу, и просила меня немного подождать.

— Где она тебя подобрала и за сколько согласилась везти?

— Я голосовал в районе Пролетарской, а о цене не говорили.

— А о чем говорили?

— Да ни о чем. Она молчала всю дорогу, а я не специалист болтать с дамами. К тому же устал я здорово. Весь вечер провозился у одного клиента с телевизором.

— Ну что же, на Ленку это похоже. А ты москвич?

— Да, коренной — на Арбате вырос.

— А где именно? Я тоже арбатский.

— В Карманицком переулке.

— Скажи, а как раньше назывался магазин Консервы, напротив шашлычной?

— Восточные сладости.

— Верно, — повеселел Барин и подмигнул Кириллу, — вот я и земелю нашел.

Кирилл понял, что опасность миновала. Барин стал набирать номер телефона. Трубку сняли сразу.

— Анатолий, немедленно поднимись к Елене, от моего имени отбери у неё ключи от машины и дома и спустись вниз. Повторяю: всю связку ключей, любым способом. И тут же позвони мне. Даю тебе пять минут. Я в бункере.

Волнуется, — подумал Кирилл, наблюдая, как Барин, несмотря на холод от железобетонных стен, поминутно вытирает пот с лица. Заметив его взгляд, Барин пояснил:

— Моя жена Ленка — баба хитрющая. Ловко моим ребятам тебя подставила. Время хочет выиграть. Сумела все-таки любовника от нас спрятать. Я — человек деловой и при прежних и этих властях деньги делать умею. Сам понимаешь, мне не до нормальной семейной жизни. Сразу договорился с Ленкой по-честному: гуляешь — гуляй, но чтобы без огласки. Мое имя беречь надо: с рогоносцем солидные клиенты дела иметь не будут, хотя, в сущности, все мужики в одинаковом положении. Все было тихо, мирно. Меня, конечно, её похождения не очень-то радовали, но при моей занятости какую-то свободу я вынужден был ей давать. Но в последнем случае баба задурила — увлеклась серьезно.

Раздался телефонный звонок. Невидимый Анатолий сообщил, что ключи у него. Барин потребовал посчитать, сколько их на связке.

— Пять? — переспросил он. — Тогда я знаю, где она спрятала этого прощелыгу. Взгляни, нет ли желтого ключа с узкой длинной бородкой. Нет? Все ясно. Не давай ей никуда из дома высунуться. И машину отгони подальше.

— Там у неё в машине мой чемоданчик с дефицитной аппаратурой и запчастями, — попытался робко вмешаться в разговор Кирилл. Барин небрежно отмахнулся и положил трубку на рычаг.

— Не до тебя пока. Сиди тихо. Не мешай. — Он набросал на листочке, вырванном из блокнота, адрес и кивнул охранникам: — Ты, Зуб, и Колян срочно езжайте туда. Надо успеть его захватить. Они оторвались от вас в районе метро Автозаводская, и минут через двадцать она подсадила этого чудака, сбив вас с толку. Там рядом живет моя дочь с зятем, они сейчас в отпуске. Ключ от этой квартиры она и отдала ему, чтобы до утра отлежался. Телефон там отключен, и предупредить его она вряд ли сумеет. Гоните туда.

Ну так вот, — продолжил Барин, словно и не прерывался, — моя жена по-настоящему втюрилась. Сначала я не придавал этому значения, думал, перебесится, все же не восемнадцать лет, а пятый десяток. В общем, пустил дело на самотек, а зря. Сегодня позвонил домой, а телефоны, сам знаешь, какие у нас, — и подключился к её разговору с этим типом. Слышу: она решила с ним уехать насовсем, но не пустая. Видимо, часть украшений ему уже передала, он настаивал, чтобы она захватила с собой бриллиантовый браслет. Вещь старинная, уникальная. Мой подарок ей к десятилетию нашей свадьбы. И тогда он стоил недешево, а сегодня это целое состояние. Сегодня вечером они договорились встретиться. Еще он сказал, что из гостиницы его выперли. Значит, приезжий, да и говор у него не московский. Я у тебя об Арбате спросил, чтобы окончательно убедиться в подставе. Она ведь что сделала: заметив следящих за ней моих ребят, оторвалась от них, его высадила, а тебя подобрала. И браслет успела ему отдать. Надо же в её годы так голову потерять! Дура доверчивая. И ведь что удумала. Когда ребята их упустили, они испугались за свои шкуры. Подъехали к дому, а там моя точка: палатка торговая. Это — охрана. Воткрытую их не поставишь и в квартиру жить не пустишь. А так все на виду, и двое ребят, всегда находясь в комке, мой покой берегут. Когда вы подъехали, они тебя и захватили. Да разве Ленка привезла бы любовника прямо к дому? Я сразу засомневался… Мне нужен тот, и с браслетом, ох как нужен! Не могу я позволить, чтобы меня или мою жену, как последних лохов, обманули. Честь семьи соблюдать надо! Это в нашей среде дороже всего. А мои ребята — верные: давно со мной и молчать будут. На них надеяться можно.

А на меня? — с испугом подумал Кирилл. — Этот Барин так заботится о своей репутации, что лишний свидетель ему совсем ни к чему! Вряд ли он меня так просто отпустит. Да ещё и порассказал мне лишнее. Нет, положение опять становится опасным.

Барин, поняв ход мыслей пленника, явно наслаждался его замешательством.

— Вот что, Кирилл, сам понимаешь, я тебя пока отпустить не могу. А чтобы твоя семья зря не беспокоилась, давай мне свой номер телефона. Я позвоню, представлюсь твоим клиентом и предупрежу, что ты только что вышел от меня и будешь дома часа через полтора.

Кирилл заколебался. Конечно, жена перестанет волноваться, но зато Барин будет знать его домашний телефон, а этого ему совсем не хотелось. Но делать было нечего. Барин записал номер в свой блокнот и начал медленно, сверяясь с записью, крутить диск аппарата.

— Кого спросить-то?

— Анастасию Владимировну.

— Извините, мне Анастасию Владимировну, — произнес он интеллигентно и мягко. — Добрый вечер. Прошу прощения за столь поздний звонок, но выполняю просьбу вашего мужа. Он с моим телевизором провозился долго и только что побежал на метро. А меня попросил позвонить, что уже едет. Не беспокойтесь.

Выслушав слова благодарности, Барин положил трубку.

— Ну вот, все в порядке. Придется немного подождать. Расскажи-ка мне пока о себе, а то я все о своих делах треплюсь.

— А о чем рассказывать?

— Да все равно. Давай хоть биографию. Мне молча сидеть невмоготу.

Кирилл пожал плечами. После пережитого страха собственная жизнь показалась ему очень уж обыденной и скучной. Он рассказал о школе, о мальчишеских шалостях, об учебе в институте, студенческой вольной жизни… Апотом и вспоминать нечего: работа, отпуск, работа, отпуск и сплошные семейные заботы последние десять лет. Барин занят был своими мыслями и почти не слушал его. Лишь когда Кирилл упомянул о жене и детях, проявил интерес:

— А ты своей жене часто изменял?

— Нет, ни разу. Даже в голову не приходило, — ответил Кирилл и с удивлением посмотрел на Барина, разразившегося диким хохотом.

— Ну ты даешь, Кирюха! В голову ему не приходило. Так разве это в голову приходит, а не в другое интересное место?

Отсмеявшись, уже серьезно произнес:

— За один этот искренний ответ надо оставить тебя в живых.

Кирилл похолодел: так, значит, он не принял ещё окончательного решения? И тут очень к месту зазвонил телефон. Барин нетерпеливо схватил трубку. По тому, как разгладились мышцы его лица, стало ясно, что новости хорошие.

— Везите его сюда! — приказал он и сел в кресло, потирая руки.

— Все пока складывается благополучно для меня, а следовательно, и для тебя, Кирюша. Успели вовремя: у него уже был куплен билет на самолет, на завтрашнее утро. Один. Хотел смыться с драгоценностями. Ну ничего, сейчас мы с ним за все посчитаемся.

Сидевший до этого молча поигрывающий ножом тип с радостной надеждой в голосе спросил:

— Будет работа?

— Подожди, пока не спеши. Мне его объяснения нужны. Если он Ленку любил, черт с ним, а если только из-за побрякушек дурил ей голову!.. — Глаза Барина зловеще сверкнули.

Кирилл подумал: Странная психология — обиделся, что его жену, которую он без ума любит, затащили в постель не ради её женских прелестей, а из-за корысти. Уязвлен в лучших чувствах. И ещё как уязвлен! Не завидую я этому мужику. Хотя и мне самому не позавидуешь.

Барин вновь забегал нервно по бункеру. Вдали скрипнули железные двери, и он замер, как охотничий пес, почуявший добычу. В отсек втолкнули смуглого мужчину, лет тридцати пяти, с беспокойно бегающими глазами. Сразу определив главного здесь, он, избегая его прямого взгляда, уставился в пол. Барин испытывал явное наслаждение от предвкушения острых ощущений.

— Ну? — Голос Барина прозвучал почти ласково, но Смуглый вздрогнул, как от удара хлыстом, и решил играть в откровенность.

— Я же не знал, что знаменитый Туз её муж и что за ним стоят такие серьезные люди. Так, думал, жена торгаша какого-нибудь. Ну и решил пощипать немного.

— А под каким предлогом цацки у неё вытягивал: для бедной больной матери?

— Да нет, под картежную игру. Мне действительно не везло последний месяц. Кольцо и серьги она мне для уплаты проигрыша дала. Яей сказал, что под ножом хожу. Врал, конечно. Проигрыш был, но не так, чтобы… Вобщем, выкрутился и драгоценности её сохранил. Все вам вернул.

— А браслет как выманил?

— Так это она сама уехать со мной захотела. Я и сказал, что для собственного дела нужен начальный капитал.

— А почему её не взял с собой, лишь один билет купил?

Смуглый благоразумно промолчал: и так все ясно.

— И что она в таком, как ты, нашла? В постели половой гигант, что ли?

Смуглый пожал плечами.

— Как и все. Ничего сверхъестественного. Дамочка избалованная, надоело, видимо, мужиками повелевать, захотелось, чтобы хозяин у неё был. Пошли с ней в ресторан, какой-то пижон пригласил её танцевать, так я его послал подальше, а ей, чтобы призывные улыбки не расточала, под столом по коленке двинул: раз со мной пришла, не зыряй по сторонам. Вижу, ей это понравилось. Говорила: Вот тебе, как мужчине, я действительно нужна, а мужу все равно, с кем путаюсь, лишь бы рядом оказалась, когда ему надо.

Смуглый, увлекшись, не заметил, как исказилось лицо Туза. Последнее он явно не должен был говорить. Теперь хозяин уж точно затаил зло: нашел о чем откровенничать.

Кирилл взглянул на большеголового типа: тот даже вспотел в предчувствии серьезной работы. А он явно невменяемый, — подумал Кирилл. — Очевидно, хозяин и держит его для таких случаев: чувствуется, ему одно удовольствие принимать участие в страшных делах.

Туз, прерывисто дыша, с трудом выдавил из себя:

— Она была уверена, что ты возьмешь её с собой?..

— Да. Я ведь сказал, что отъезд через неделю, а пока мне надо где-то перекантоваться. Она и дала ключи от квартиры родственников. Мы там с ней пару раз бывали.

И вновь лицо Туза дернулось, словно ему влепили пощечину.

А Смуглый продолжал, по глупости решив, что именно заверения в отсутствии желания увезти с собою жену Туза спасут его.

— Сегодня, заметив слежку, я придумал трюк с подсадкой голосующего пассажира, а сам, взяв ключ, смылся. Думал на той квартире до утра отсидеться, а потом улететь. Да не успел. А жаль. Найти меня не смогли бы. Я ей Георгием представился, а настоящего имени и адреса она не знала. Но не повезло!

— Да ещё как не повезло! — Голос Туза сорвался на фальцет. — Давайте, ребята.

Смуглый, поняв, что ему предстоит, дико закричал:

— Пощадите! Я ведь не знал, с кем связался! За мной ведь тоже люди стоят серьезные. Спросите Паленого — он за меня марку держит.

Хозяин повернулся и вопросительно посмотрел на молчаливого Баскетболиста. Тот, продолжая изучать узор на ковре, равнодушно пояснил:

— Паленый — кидала средней руки. За ним человек тридцать будет, но серьезных неприятностей нам не причинит. Да и за этого червяка вряд ли пожелает вступиться.

Туз злорадно повернулся к обидчику:

— Слышал, сука? Разговор окончен.

Услышанный приговор поверг Смуглого в ужас. Он пронзительно завыл, не в состоянии даже двинуться между двумя боевиками.

— Заклеить ему рот пластырем? — спросил большеголовый.

— Не надо. — Туз был неприятно возбужден. — Для меня его вопли — музыка.

Кирилл похолодел, представив, что ему сейчас придется увидеть. Но тут хозяин вспомнил о нем:

— Тебя, Кирилл, сейчас отвезут домой. По дороге свой чемоданчик с деталями захватишь. — Он кивнул парню в кожаной куртке: — Доставь, Колян, по назначению. — Заметив его вопросительный взгляд, сказал: — Он мне с его профессией скоро понадобится. А болтать не будет: не самоубийца же он и не палач своей семьи. Не так ли?

Кирилл через силу заставил себя кивнуть. Тревога сжала его сердце, к горлу подкатил ком. Сопровождаемый боевиком, он почти бежал по мрачному лабиринту подвала к железной двери, подальше от пронзительного, почти женского крика боли и отчаяния. Казалось, ужас заполнял все уголки подвала, проникая в его собственный мозг и сердце. Скорее, скорее отсюда!

Железная дверь скрипнула, выпуская их, иКирилл со вздохом облегчения окунулся в мир тишины.

Следующие два дня Кирилл старался убедить себя в том, что Туз со своими боевиками лишь попугают того парня и отпустят и что он, Кирилл, опасаясь за свою семью, поступил абсолютно правильно, не сообщив в милицию о случившемся. Да и почему он, собственно, должен рисковать из-за какого-то мелкого мошенника?

Но в среду вечером по телевизору в Хронике происшествий показали труп, обнаруженный на городской свалке. Репортер сообщил: Неопознанный мужчина 30–35 лет был убит, по-видимому, на сексуальной почве. Всех, кто что-либо знает о личности этого человека, просим позвонить по телефонам…

Кирилл, схватив авторучку, принялся записывать их на краю газеты. С экрана обнадежили: Анонимность гарантируется.

Кирилл возбужденно заходил по комнате:

— Значит, они все-таки прикончили беднягу.

Жена, ничего не спрашивая, с тревогой смотрела на него. Одолев нерешительность, он шагнул к телефону и стал набирать номер. Но после трех цифр, словно обжегшись, бросил трубку на рычаг. И тут же по нервам ударил внезапно прорвавшийся телефонный звонок. Не дожидаясь повторного сигнала, Кирилл схватил трубку и, услышав знакомый барственно требовательный голос, понял, что пропал.

— Кирилл, вы мне срочно нужны. Машину за вами я уже выслал. Через пятнадцать минут выходите. Водитель будет ждать вас у подъезда. Кстати, захватите с собою ваш чемоданчик для ремонта телеаппаратуры.

Обращение на вы и подчеркнуто уважительный тон не могли обмануть Кирилла: это был жесткий приказ.

Он начал собираться. Тяжелые мысли лезли в голову. А что, если они решили убрать меня, как опасного свидетеля? Но это они могут сделать в любой момент и в любом месте. И даже лучше, если это произойдет вдали от дома, не на глазах у семьи.

Жена, бледная, наблюдала за его сборами — сердце женщины всегда чует беду. Не в силах что-либо объяснить, Кирилл был ей благодарен за молчание. Захотелось подойти и поцеловать жену на прощание, но он сдержался, чтобы излишне её не волновать: у них в доме не было принято открыто проявлять свои чувства.

Спустившись вниз, Кирилл увидел за рулем автомашины все того же боевика в кожаной куртке. Они не поздоровались. Кирилл сел на заднее сиденье, и машина тронулась с места. Приехали довольно быстро к знакомому дому с лепными украшениями. Возле коммерческой палатки стояли человек пять покупателей. Вылезая из машины, боевик приветственно махнул рукой в кожаной перчатке, и один из продавцов кивнул, давая знак, видимо, что их ждут и они могут пройти. Поднялись на второй этаж, сопровождающий позвонил условным сигналом. Их разглядели в глазок и лишь потом впустили. Хозяин был приветлив.

— Рад видеть вас в своем доме. Жены нет — горюет на даче. А мы тут по-холостяцки закусим.

Кирилл бросил взгляд на холостяцкий стол, ломившийся от невиданных им бутылок с яркими этикетками. Живет же, сволочь! Наверное, каждый день так жрет. Зависть и ненависть всколыхнулись в его душе. Вошел охранник — Баскетболист. Если бы не страх за свою жизнь, Кирилл бы наверняка расхохотался: на этом здоровенном двухметровом мужике нелепо выглядел передник. В руках он нес две дымящиеся миски с душистым бульоном. Привезший Кирилла боевик по знаку хозяина развернулся и вышел из квартиры, осторожно щелкнув замком.

Туз приветливо пригласил к столу:

— Это надо есть, пока горячее и жир не успел застыть. Сначала покушаем, а потом уж выпьем по рюмашке, а не так, как принято у нас на Руси: все наоборот.

Хозяин взял одну из бутылок.

— Угощу вас на свой вкус. В этом напитке градусов достаточно, но пьется легко, сразу и не почувствуешь. Дело у меня к вам важное. Требует ювелирной точности и ясной головы. Потому и пропустим лишь граммов по двадцать пять, а уж потом свое наверстаем.

Что ещё за дело? — тревожно подумал Кирилл. — Этот боров ничего доброго никому делать не будет. Но промолчал, послушно вслед за хозяином глотнул острого жирного варева и затем медленно выпил из тоненькой стопочки белесовато-коричневую жидкость, приятно пахнущую ванилином.

Туз вздохнул.

— Я, Кирилл, больше одной рюмки в день обычно не пью: здоровье свое берегу. Слишком много вокруг меня людей кормится. И от моего здоровья и благополучия зависит их успех в жизни. Я правду говорю? — Он внезапно повернулся к Баскетболисту. Тот согласно кивнул и сделал это неторопливо, сохраняя достоинство, лишь чуть склонив голову с идеальным пробором.

Хозяин, довольный, рассмеялся.

— Вот видишь, он согласен. Этот медведь кого хочешь за меня заломает. А моя задача — вести дела по-умному, чтобы ему никого ломать не надо было. И он, об этом зная, тоже меня ценит, как и я его. Ивообще все, кто оказывает мне услуги, знают, что я их в беде не оставлю и всегда помогу, если человек в этом будет нуждаться. Да ты и сам сможешь вэтом убедиться, если сделаешь одно дело.

— Какое?

— Не спеши! Сначала поесть надо, а потом уж дело. Помнишь, как в сказке говорил Иванушка: ты меня сначала напои, накорми, в бане попарь, а уж потом к делу перейдем. Уменя норма в одну рюмку установлена, но с тобой ещё одну ради особого случая выпью. Атост сразу сборный будет за многое: за встречу, за начало дружбы, за взаимное доверие и успех в деле, ради которого собрались.

Последние слова он произнес со скрытым значением, сделав на них ударение. Жидкость вновь приятно освежила горло: да, такой напиток стоит особого внимания. Минут пятнадцать ели молча. Баскетболист в переднике услужливо уносил на кухню пустую посуду и подавал новые блюда. Кирилл, нервничая, глотал деликатесы, почти не разжевывая. Ахозяин не торопился, священнодействовал, откусывал понемногу и, полузакрыв глаза, перекатывал пищу по языку, жевал тщательно и проглатывал, словно прислушивался к своим ощущениям, прослеживая, как пища проходит весь путь от глотки до желудка.

Гурман. Кирилл почувствовал острую неприязнь к Тузу. Но блюда были хороши. Да и когда ещё такое придется попробовать! ИКирилл набивал себя всевозможными яствами, пока не понял, что больше съесть ничего уже не сможет.

Чутко уловив этот момент, хозяин положил вилку с ножом.

— Кто хорошо ест, тот хорошо работает. Не зря раньше в деревнях в работники брали по аппетиту. Так что у меня есть все основания полагать, что вы работать сможете.

Он неторопливо поднялся, закурил сигарету и кивнул Баскетболисту. Тот вышел и вернулся, держа в могучих руках компактный японский телевизор.

Неужели ему нужен всего лишь ремонт аппаратуры?

Кирилл с профессиональным интересом принялся рассматривать новую модель. Изображение было великолепным, он с недоумением повернулся к Тузу.

— Но ведь это совсем новый аппарат и работает великолепно.

— Вот именно, — оживился хозяин, — в этом-то все дело. Один мой знакомый давно мечтал иметь такую модель и никакую другую. Я ему решил помочь. Эту штуку ему завтра утром вручат. Но не от моего имени: он меня терпеть не может. Так вот, твоя задача состоит в том, чтобы в этот телевизор впаять одну маленькую детальку.

Хозяин вновь кивнул, и Баскетболист, уже снявший передник, вышел в соседнюю комнату и вернулся, осторожно держа на ладони небольшую плоскую коробочку.

Кирилл запротестовал:

— Но это же невозможно. Это нельзя назвать деталькой. Для такого миниатюрного аппарата это большое инородное тело. В этой модели все пригнано и нет даже миллиметра свободного.

— За трудность задания я и плачу большие деньги. Разве этого недостаточно? — Огорошенный Кирилл только крутанул головой. Ахозяин продолжил: — Я не специалист. Тебе виднее. Что-нибудь отсоедини, вытащи, свяжи напрямую, но аппаратура должна работать хотя бы три дня с помещенной внутрь этой штуковиной.

— А что это такое?

— Видишь ли, как ты и сам уже понял, этот человек — мой враг. И я должен знать его планы. Эта штука — радиопрослушивающее устройство. Завтра у него соберутся в доме мои недруги и будут строить планы против меня. Потому мы и спешим сегодня с этим подарком.

Кому ты голову морочишь, — подумал Кирилл. — Мне, специалисту по радиотехнике, ясно, что эта штука рванет в нужный момент так, что вряд ли кто в радиусе двадцати пяти метров уцелеет. Но надо притвориться олухом, немного покопаться и сделать вид, что ничего не получается. Не становиться же соучастником преступления.

Все понимающий и заранее предугадывающий хозяин недобро усмехнулся:

— Не вздумай только сказать, Кирюша, что у тебя не получается. Теперь такого просто не может быть. У тебя один выход: сделать все как надо и уйти невредимым. Да и у нас тоже нет выбора: ты слишком много узнал за последние дни, и мне очень не хотелось бы портить наши отношения и все время подозревать, что ты можешь позвонить по номеру телефона, объявленному по телевидению. Не так ли? Так что без привязки тебя к нашему общему делу просто не обойтись. Ты это сам должен понимать. Вот и хирург, мне многим обязанный, теперь со мной до конца жизни будет. И ты пойми меня правильно. Кстати, выполнив задание, сделаешь благое дело — освободишь этот грешный мир от ещё одного негодяя. Даже худшего, чем я, а это, сам понимаешь, для меня личная обида, а потому нетерпимо и должно быть пресечено.

Он невесело посмеялся своей мрачной шутке.

Кирилл похолодел. Выхода нет. Надо что-то придумать. А задача технически действительно сложная: в японскую аппаратуру эту штуку незаметно вмонтировать почти невозможно. А вдруг и вправду не получится? — Он даже взмок от такой возможности и принялся за дело. Настенные часы гулко отбивали каждые пятнадцать минут. — Сколько уже прошло времени?

Кирилл старался не отвлекаться, весь с головой уйдя в решение задачи. Туз ходил из угла в угол, а Баскетболист сидел, как Будда, невозмутимо уставившись в пространство над головой Кирилла.

Наконец Кирилл нашел решение. Он провозился почти три часа. Но теперь все позади. Сюрприз кому-то обеспечен.

Хозяин вопросительно взглянул на Баскетболиста. Тот, казалось бы, ничего не замечающий, обронил, словно в пустоту:

— Порядок. Все сработано как надо.

Хозяин весело похвалил:

— Молодец, Кирилл: подарок к бою готов. Теперь можешь и выпить, и закусить.

Но Кирилл замотал головой.

— Спасибо. Я сыт. Да и дома меня заждались. Уже двенадцатый час.

Туз понимающе кивнул.

— Ну что же, я не буду тебя задерживать. Время близится к двенадцати. Сейчас заедут за сувениром. И тебе ни к чему их видеть, и они не должны знать моих специалистов. — И сказал Баскетболисту: — Расплатись.

Тот неторопливо поднялся, вышел в соседнюю комнату, откуда ранее вынес коробочку с секретом, и, вернувшись, разложил перед Кириллом веер из зеленоватых купюр. Обычно, получая деньги за хорошо проделанную работу, Кирилл прикидывал, какие возможности они предоставляют ему и его семье, но сейчас он чувствовал лишь страх. Слишком уж неравный обмен: пусть и за крупную сумму, но ему пришлось соучаствовать в убийстве, рисковать свободой и именем честного человека, да ещё попасть в опасную зависимость от этого негодяя. Хорошо еще, что он не хирург, как тот, в подвале, и ему лично не пришлось пачкать руки в крови. Но это слабое утешение: заложенный им заряд способен погубить не одну жизнь. Что тут говорить о сумме: добровольно он бы и за миллион зеленых не согласился на такое.

Дрожащей от нервного напряжения рукой Кирилл собрал разложенные веером купюры, и пачка оказалась удивительно тонкой. И это ещё более усугубило его разочарование и убедило в ничтожности совершенной помимо его воли сделки.

Кирилл направился к выходу.

— Эй! — Туз был теперь подчеркнуто холоден и официален. — Надеюсь, понятно, что ты можешь делать в твоем новом положении и чего тебе категорически нельзя. Но не горюй! Теперь ты в моей команде. Держи мою визитку: по пустякам не беспокой, а в случае беды — обращайся, я оказанных мне услуг не забываю. И главное — забудь номер телефона, объявленного по телевидению. Надеюсь, тебе после сегодняшнего ремонта японской аппаратуры сделать это будет легче.

Он больше всего боится этого звонка, поскольку сам лично участвовал в убийстве. Обычно это наверняка делали лишь по его поручению. Потому и меня втянул в этот ремонт, — догадался Кирилл.

В ответ он кивнул: а что говорить, когда ясно, что теперь и сам по макушку в дерьме вместе с этими подонками.

— Ну вот и хорошо! Сейчас тебя отвезут домой. Машина ждет у подъезда. — Дверь за Кириллом закрылась, и он начал спускаться вниз. Туз вздохнул. Надо было бы его убрать ещё тогда, вместе с той гнидой. Но я проявил слабину: с Арбата парень — это для меня больше чем земляк. Вслух сказал: — Предупреди Коляна, что надо сделать.

Баскетболист вытащил из кармана портативную милицейскую рацию и нажал на кнопку вызова. Услышав ответ, дал команду:

— Он выходит. Отвезешь и в течение часа осуществишь внешний контроль за его домом. Имеешь право принимать любые решения. Действуй по обстановке. Все.

— Понятно. — Колян дал отбой.

Спустившись вниз и сев в машину, Кирилл устало закрыл глаза, весь отдавшись плавному покачиванию летящей на высокой скорости по пустынным улицам машины.

Теперь мне конец. Он не отвяжется и будет постоянно меня использовать, пока не окажусь в тюрьме или сами не уберут как опасного свидетеля. Какую же ошибку я совершил, не сообщив сразу в милицию о всей этой банде из подвала. Обрадовался, дурак, что сам уцелел, а теперь в ещё более безвыходном положении оказался. Если завтра заряд рванет, то пути мне назад уже не будет. Надо найти выход ещё сегодня и предотвратить этот взрыв. Опасно, конечно, но лучше погибнуть, чем гнить по их милости в тюрьме. Надо придумать, как выдать этих гадов, а самому остаться в стороне. Прежде всего, звонить буду не из дома, телефон могут прослушать, а из автомата. Кратко скажу, кто организовал убийство, дам его адрес и предупрежу о готовящемся взрыве — и все, брошу трубку. Пусть сами думают, как взять преступников. А Туз, может быть, на меня и не подумает: решит, что провал случаен или кто-то из своих предал.

План был готов, и, приняв решение, Кирилл сразу успокоился. Машина приближалась к его дому, и скоро надо будет действовать быстро и четко.

Выйдя из машины, Кирилл вошел в подъезд, прислушался к шуму отъезжающей машины и, решив из осторожности выждать, поднялся к себе в квартиру.

Жена ещё не ложилась спать и сидела одетая.

— Наконец-то, а то я места себе не нахожу, на сердце так тревожно!

— Ничего, Настя, со мной пока все в порядке. Ядействительно попал в ужасную историю, но выбираться из неё буду сам. Ты мне здесь не помощница. Может, все и обойдется.

Настя всхлипнула и схватилась руками за горло, словно хотела снять с шеи перехватывающий дыхание обруч.

Кирилл хотел было выйти поскорее на улицу и позвонить, но внезапно остановился, пораженный догадкой: если Туза и его людей схватят, то они могут назвать следователю и его имя как их сообщника. Вряд ли он тогда сможет оправдаться. Даже доказательств о том, что именно он позвонил и сообщил обо всем в милицию, у него не будет.

С минуту поразмыслив, он решил подстраховаться: отправить на Петровку, 38 письмо по почте. Не подписывая, разумеется. А в случае, если его задержат вместе с бандой, он сошлется на свое заявление, и по почерку легко установят, что именно он сообщил об убийстве и предупредил о готовящемся взрыве. Это был спасительный выход, и Кирилл быстро вышел в соседнюю комнату. Взял из стола конверт и лист бумаги и торопливо написал: В связи с сегодняшним объявлением по телевидению добровольно сообщаю, что убитым является приезжий картежник, называвший себя Георгием, хотя это имя не настоящее. А убили его за связь с женой главаря преступной шайки, визитная карточка которого прилагается. Его кличка Туз. А ещё сообщаю, что по указанию этого человека вмонтировано взрывное устройство в японский телевизор, предназначенный для подарка его врагу. И новое убийство может произойти в любой момент в ближайшие несколько суток.

Кирилл ещё хотел приписать сведения о каких-либо деталях, но решил, что тогда его самого легко вычислят бандиты или милиция, поставил точку, свернул листок вчетверо, вложил в конверт, заклеил его и надписал: Петровка, 38. Управление внутренних дел Москвы. Уголовный розыск.

Затем, положив письмо в карман пиджака и взяв обрывок газеты с записанным телефоном милиции, вошел в комнату к жене. Постоял в нерешительности с минуту, не зная, что сказать. Жена всхлипнула, и он, внезапно рассердившись, нарочито грубо сказал:

— Подожди хоронить-то, может быть, и пронесет грозу мимо. — И быстро вышел из квартиры, осторожно прикрыв дверь, чтобы щелкнувший замок не разбудил детей. В подъезде посмотрел на часы: прошло уже более получаса, как его подвезли к дому, и он счел возможным не таясь выйти на улицу.

Томившийся от безделья Колян, поставив машину за углом, укрывшись от ветра за колонной соседнего дома, проклинал и своего шефа, и этого интеллигента с дипломатом, из-за которого в первом часу ночи приходилось здесь торчать. А мне ещё надо через весь город тащиться, машину на место ставить. Да и куда этот малахольный денется?

Услышав глухой стук двери подъезда, он вгляделся в неясную в темноте фигуру человека, вышедшего на улицу, и внезапно почувствовал, как сердце затрепетало, словно накрытая сетью ловца птица. Будь все проклято! Идти на мокрое дело мне совсем ни к чему.

Но приказ шефа был однозначен. Теперь лишь надо убедиться, что этот тип действительно решил болтануть лишнее. Боевик достал браунинг, снял его с предохранителя и незаметно двинулся вслед за Кириллом, свернувшим за угол к телефонам-автоматам. Стараясь ступать незаметно вслед за ним, Колян лишь на несколько секунд потерял его из виду. Но как раз в этот момент Кирилл успел опустить письмо в висящий на железных столбиках почтовый ящик и вошел в телефонную будку.

Сняв трубку, начал набирать номер, записанный на клочке газетной бумаги. Колян подкрался и, присев сбоку будки, внимательно прислушался. Дождавшись ответа, Кирилл сказал:

— Я по поводу убитого, что сегодня по телевизору показывали.

— Кто вы?

И это был последний вопрос, услышанный им в жизни, на который он никогда уже не ответит.

Пуля пробила череп, и сползающее по фанерной стенке телефонной будки тело уже не слышало ни звука выстрела, ни торопливых шагов убегающего прочь Коляна.

В браунинге оставалось ещё четыре патрона.