Эту ночь Смыслов провёл беспокойно. Ему снилась странная страна, где властвуют дикие звери, а им прислуживают люди, ожесточённо дерущиеся из-за объедков, милостиво оставленных после пиршества хищников. В своих причудливых видениях он наблюдал отвратительную картину перевернутого мира с высоты, то взлетая в приятную синеву свободного бесконечного пространства, то с ужасом нёсся вниз, погружаясь в черноту бездонной ямы. И каждый раз, выныривая наверх к наполненному животворящим светом небу, он ощущал ни с чем несравнимое блаженство спасения от губительного мрака.

Утро не принесло облегчения. Он не знал, как ему следует поступить: трусливо отступить, или с беспечностью храбростью ринуться в накал ожесточённой схватки… Наконец, он отложил окончательное решение до встречи с Бубновым.

Приехав в отдел, Смыслов возле дежурной части столкнулся со Ступиной. Впервые после их ночного развлечения она сделала шаг к сближению и с нарочитой небрежностью заметила:

— Ты молодец, не проболтался о слабости женщины. Но и не похоже, что жаждешь загладить свою вину.

— Ну, почему же, просто выполняю святое желание застенчивой дамы сохранить тайну. Сама же приказала к тебе не подходить.

— Но ты не особенно похож на мужика, готового безропотно подчиняться женским капризам. Когда стремился овладеть моим телом, то буром пёр напропалую. А после полученного удовольствия даже не смотришь в мою сторону. Даже обидно!

— В вашей женской логике невозможно разобраться. То не приближайся, а теперь, упрекаешь в холодности. Хорошо, я постараюсь исправиться в ближайшие дни. А сейчас, извини, я спешу. Срочное дело появилось.

— Ладно, принимаю оправдания. Но учти, я не буду долго ждать твоего деятельного раскаяния.

Внезапно Ступина наклонилась и шёпотом произнесла:

— Прошла почти неделя, а я не могу забыть ту ночь. Так что особо не затягивай и не обмани моих ожиданий.

Ступина постаралась придать своему голосу проникновенные нотки искренней привязанности к сыщику. Но её глаза смотрели с холодным равнодушием, и Смыслов не позволил себе обмануться:

«Эта внешне привлекательная хищница искусно плетёт свою интригу. Но ко мне её интерес целиком построен на голом расчёте переезда в Москву. Ну, что же, посмотрим, кто выиграет эту схватку. Мне не привыкать».

И Смыслов переключил свои мысли на предстоящую встречу с тайным информатором Валова. Выйдя на улицу, он набрал номер телефона Бубнова. Голос в трубке звучал с сиплой хрипотой. Сразу стало понятно, что произнесение слов даются собеседнику с трудом. И сыщик поспешил представиться:

— Я майор Смыслов прибыл из Москвы на место Валова. Хотел бы встретиться с вами для конфиденциального разговора без лишних свидетелей.

— Я о вас наслышан. Давайте, подъезжайте ко мне домой через час. Я отправлю своих людей по срочным заданиям и буду один, за исключением сиделки, которая за мной ухаживает. Это вас устраивает?

— Вполне, я выезжаю к вам.

Квартира Бубнова занимала весь последний этаж. У него хватило денег скупить площадь у соседей и перестроить жильё в соответствии с собственным вкусом. Дверь Смыслову открыла женщина лет сорока в белом медицинском в халате. Внимательно рассмотрев посетителя, она провела его в дальнюю комнату, напоминающую привилегированную больничную палату для особо важных персон. Рядом с чисто заправленной кроватью стояло большое кресло, в котором покоилось тщедушное, подорванное болезнью тело хозяина. Остро пахло лекарствами, и на тумбочке лежали шприцы. Проследив за смущённой реакцией полного сил гостя, Бубнов слабо взмахнул рукой:

— Садитесь, Юрий Степанович! Вы всё верно поняли. Я смертельно болен, и жить мне по прогнозу медиков чуть больше месяца. Так что разговор у нас будет короткий, но предельно откровенный. Как вы на меня вышли?

— Проанализировал все заслуживающие внимания сведения, поступившие Валову за последний год. И во всех событиях, ставших известными полиции, знали только вы.

— Понятно. Как утверждают философы, всё сложное в этом мире просто, а простое сложно. Так что вас интересует?

— Вряд ли Валов мог вас сломать шантажом. Так, почему согласились на сотрудничество?

— Хороший вопрос. В предчувствии смерти людям свойственно пересматривать своё отношение к жизни. Вот и мне захотелось загладить грехи хоть в малой части.

— Значит, вы сами проявили инициативу, и вышли на честного полицейского?

— Совершенно правильно. Взамен я не получал ничего. Да, у меня и так всё было.

— И с вашей помощью Валов подобрался к важным персонам?

— Да в гибели Валова есть и моя вина. Надо было предвидеть, что узнав об опасности, они не остановятся ни перед чем. А я не придержал сыщика. И его поспешили остановить.

— А как Валова заставили покончить с собой?

— Всё очень просто. К нему в дом пришли серьёзные люди, предложили взять большие деньги и прекратить копаться в их делах, назвав своего источника. Он отказался. Тогда они разложили перед ним фотоснимки его Варвары, на которых зафиксировано, как она выходит из школы, делает покупки, и вечерами гуляет. Сказали, что её похитят и отдадут на потеху братве, если он не выпьет фальшивую водку на метиловом спирте.

— А почему просто не убили?

— Они хотели, чтобы смерть сыщика выглядела как несчастный случай. Большой бизнес требует тишины.

— И он согласился?

— Сильная любовь до добра не доводит. Человека ждёт горькое разочарование либо смерть. Выбор невелик.

Хозяин натужно закашлялся, и еле слышно произнёс:

— Я устал. Пора наш разговор заканчивать. Прошлое мы обсудили. Теперь перейдём к будущему. Вы желаете продолжить дело Валова или после сказанного мною благоразумно развернётесь и уйдёте?

— По крайней мере, я попытаюсь.

— Тогда достаньте вон из той тумбочки папку с собранными мною материалами, способными упрятать за решётку всех уважаемых в городе высокопоставленных людей.

Смыслов послушно выполнил указание. На толстой канцелярской папке с жёлтыми завязками была наклеена полоска бумаги, на которой виднелась избранная хозяином в качестве эпиграфа надпись: «Что проку обезьяне, если её принимают за льва?»

Уловив направление его взгляда, Бубнов пояснил:

— Этой старинной восточной мудростью я руководствовался при сборе этих материалов. Здесь имена, схемы незаконных сделок и номера зарубежных счетов. Сами потом разберётесь. А дочитав до конца, найдёте выстраданное лично мною продолжение этого мудрого изречения. Меня за передачу вам этой папки не вините. Вы сами согласились её взять. А теперь идите. Пусть сиделка зайдёт. Мне пора делать очередной укол. С Богом!

Смыслов взял папку и направился к выходу. Он понимал, что взвалил на себя тяжёлый груз ответственности перед самоотверженно погибшим Валовым и ожидающим скорой смерти раскаявшимся мафиози.

Опасаясь слежки, Смыслов долго петлял по улицам города, к которому всё больше привыкал. Ему уже не казались примитивными короткие расстояния и преобладание невысоких домов. Он даже находил приятным отсутствие «пробок», и его перестало раздражать надоедливое позвякивание раскачивающихся на рельсах трамваев. Убедившись в отсутствии слежки, он приехал к себе в квартиру. Бегло просмотрев содержимое папки, сыщик убедился в ценности полученных материалов. Добравшись до конца папки, он прочёл сочинённое Бубновым продолжение восточной мудрости: «Но самое трудное для человека это понять, кем он является на самом деле: обезьяной или львом».

Смыслову было некогда разбираться и вникать в глубину смысла последнего напутствия смертельно больного человека. Сейчас сыщика беспокоила собственная безопасность. Он понимал, что став обладателем опасной папки, будет безжалостно приговорён к уничтожению. У него не было напрасной надежды на сохранение в тайне визита к известному мафиози:

«Сиделка видела меня в лицо, и меня уже, наверное, ищут. Единственная гарантия моей безопасности только сохранность этой папки. Здесь в квартире и в служебном кабинете её легко найдут. Есть одно место в городе, пригодное для сокрытия опасных материалов. Это музей».

На первый взгляд невероятная идея всё больше привлекала Сыщика. Наконец, он придумал, как её осуществить. Сев в машину и, постоянно проверяясь, поехал к двухэтажному зданию музея. Остановился недалеко от входа. И как только очередная группа экскурсантов вошла в музей, он засёк время.

Выждав десять минут, он посчитал, что осмотр первого зала закончен и проскочил следом в полуоткрытую дверь. Из дальней смежной комнаты доносился громкий хорошо поставленный голос Софьи. И Смыслов быстро пробежал глазами по обстановке дореволюционного быта в поисках возможного тайника. Медлить было нельзя, и он, недолго раздумывая, подскочил к портрету именитого купца и спрятал папку между толстой позолоченной рамой и покрытой масляной краской стеной.

Затем поспешно отошёл прочь, и оглянулся. Как и прошлый раз ему почудилось, что пожилой бородатый торговец смотрит сочувственно на тайные манипуляции живущего после него через сто лет сыщика уголовной полиции. В хитром прищуре купца явно читалось горькое осознание, что со временем люди так и не научились жить в справедливости и мире.

Смыслов резко развернулся и пошёл в смежную комнату, откуда раздавался голос Софьи. Ему нужно было оправдание своего появления в музее на случай, если за ним всё-таки следили. Увидев Софью, он замахал рукой, прося на минуту отвлечься от ознакомления с экспонатами. И директриса, извинившись, прервала свой рассказ и отошла с ним в сторону. Смыслов заговорщицким шёпотом спросил:

— Ты сегодня меня примешь в гости? Я здорово по тебе соскучился.

— Вот уж неожиданное предложение. К сожалению, вечер у меня занят. Ко мне в гости надо записываться заранее как на экскурсию. Пожалуй, на следующей неделе смогу уделить тебе время. Только предупреди заранее.

И Софья, насмешливо взглянув на расстроенное лицо сыщика, вернулась к туристам.

Смыслов вышел на улицу с обидой на полученный отказ:

«Это надо же! Я успел в этом городе завести двух любовниц. И обеим на меня реально наплевать. Никаких нежных чувств они явно не испытывают, и использовали меня примитивно как сексуальную игрушку из магазина для взрослых. Ну, и мне они тоже, в сущности, безразличны. Что нам мужикам надо? Отметился и в сторону».

Эта незатейливая мысль несколько успокоила Смыслова. Но осадок от нанесённой обиды, всё же, остался. И стараясь сохранить в тайне своё посещение музея, он поспешил уехать подальше от места, где спрятал папку с секретами важных и уважаемых в городе людей.

Прошло два дня. Смыслов уже начал себя успокаивать, что передача ему опасных материалов прошла незамеченной. Но его насторожило сообщение в местных газетах о безвременной кончине известного бизнесмена и филантропа Бубнова. Тут же по городу поползла молва, что тот не стал ждать естественной смерти и застрелился. Сыщик предположил, что Бубнова заставили принять столь роковое решение, и ему следует ждать неприятностей.

Вечером, после возвращения домой Смыслов обнаружил следы грубо проведённого напоказ обыска. Люди, проникшие в его квартиру, даже не пытались скрыть своё незаконное проникновение в его жилище. Собирая разбросанные в беспорядке вещи, сыщик не сомневался, что искали именно переданную ему Бубновым папку.

На следующее утро на работе Смыслов заметил беспорядок в хранящихся в сейфе документах. Сомнений больше не было: началась активная охота за переданными ему материалами. Внезапно позвонила Ступина и пригласила зайти к ней. Едва он вошёл в кабинет, она набросилась на него с упрёками:

— Вчера в моей квартире кто-то провёл негласный обыск. Я сегодня помчалась к высокому начальству. И один из моих бывших поклонников мне намекнул, что эта неприятность из-за тебя. Где ты прокололся, я не знаю. Но они будут трясти всех связанных с тобою людей. Мне неприятности не нужны. Забудь всё, что между нами было. А теперь лучше позаботься о своей судьбе, а то вместо возвращения в Москву поедешь в Сибирь.

Смыслов вышел от Ступиной в смятении. Он понимал, что начинает подставлять под удар близких ему людей. Успокаивало лишь то, что Софья не знала о спрятанной в её музее папке.

Вернувшись в свой кабинет, сыщик заметил напряжённость в бросаемых в его сторону взглядах Конева и Крюкова и понял, что их уже тоже вызывали и расспрашивали о его делах:

«Интересно, что им наплели? Скорее всего, они теперь вновь принимают меня за отъявленного коррупционера. Постараюсь в ближайшие дни их к своим делам не привлекать, чтобы не подставить».

Но намерения избавить коллег от подозрений в участии в его делах были нарушены ближе к вечеру. Агент Глазков по телефону срывающимся от волнения голосом сообщил:

— В дачном посёлке «Малиновка» сегодня вечером произойдёт вооружённое нападение на загородный коттедж по адресу Речная улица дом 9. Грабителей будет не менее четырёх человек. Всё больше говорить не могу.

Услышав звуки отбоя, Смыслов сообщил Коневу и Крюкову о поступившей информации. Затем быстро пробежал по соседним кабинетам. Но других сыщиков на месте не было. И он вынужденно предложил:

— Слушайте, ребята. Нам придётся втроём ехать и устраивать засаду. Звоните домой и сообщите, что задержитесь на работе.

— А почему опять мы с Крюковым должны впрягаться в проверку сообщения твоего агента?

— Да, потому, что других сыщиков нет на месте. К тому же мне удобнее работать с уже проверенными в деле людьми.

— Мы-то уже проверены, а тебя кто контролировать будет?

— Не задирайся! Сейчас меня со всех сторон обложили, а завтра за тебя с утроенной энергией возьмутся. Сам знаешь, в нашей оперативной работе попасть под колпак ничего не стоит.

— Ладно, не обижайся. Это я так к слову сказал. Не хочется вместо тёплой постели в ночной засаде мучиться.

— Ты сам знал, на какую работу подписался. Ну, всё, берите стволы и поехали. Нам опаздывать нельзя.

Прибыв на место, сыщики объяснили хозяевам дачи ситуацию. Напуганная пожилая пара спряталась в доме под охраной Конева и Крюкова. А сам Смыслов решил выдвинуться в сад и укрыться за деревянной баней. Время текло томительно медленно. Наконец за забором раздался шум подъехавшего автомобиля. Смыслов предположил, что сначала грабители пошлют вперёд разведчика, который перелезет через забор и откроет им изнутри железные ворота.

Так и вышло. Высокого роста бандит легко преодолел преграду и спрыгнул вниз. Лицо его скрывала маска, и рука в перчатке сжимала пистолет. Он замер и начал нервно осматриваться вокруг. Смыслов не знал, сколько у грабителя сообщников и чем они вооружены. Вступать в перестрелку с явно превосходящими силами и подставлять себя и товарищей под пули он не хотел. И во избежание возможных жертв сыщик решил сыграть на опережение и захватить разведчика нарочито шумно. Он надеялся, что это вспугнёт других бандитов, и они уедут. А уж потом у задержанного грабителя можно будет выяснить имена сбежавших соучастников.

Решение не было оптимальным, но приходилось действовать в условиях плохой видимости, не зная реальных сил противника. И Смыслов из своего укрытия громко скомандовал:

— Руки в гору! Иначе стреляю на поражение!

Грабитель резко присел и направил оружие в сторону сыщика. Раздумывать было некогда, и Смыслов поспешно выстрелил. Болезненный вскрик раненого человека предупредил о засаде находящихся за забором грабителей. Послышался рёв мотора отъезжающей автомашины. На шум выстрела выбежали из дома Конев с Крюковым и подбежали к подстреленному бандиту. Тот отбросил оружие в сторону и, сорвав с лица матерчатую «балаклаву», прижал её к кровоточащему животу. Смыслов поднял с земли оружие и, осмотрев, растерянно спросил:

— Ну, ты, земляк, меня удивляешь. На вооружённый грабёж с травматом идёшь.

— Это не мой ствол. Вы его мне только что подкинули. Вызывайте скорее «скорую помощь». Если кровью истеку, то ответите за беспредел.

Смыслов позвонил медикам и доложил Пыжову о происшествии. До приезда «скорой помощи» задержанный грабитель злобно матерился, не отвечая на вопросы. Смыслов стоял в стороне и нервно курил, понимая, что неприятности неминуемы.

Так и случилось. На следующий день начались предвзятые допросы в службе собственной безопасности и прокуратуре. Объяснения Смыслова сходу отвергались, а лживые показания задержанного грабителя Алексеева охотно принимались на веру. Грабитель утверждал, что залез в сад по естественной нужде и неожиданно без предупреждения получил пулю в живот. Никакого оружия у него с собой не было, а «Макарыч» ему подбросили полицейские. Маску же он подобрал в траве, чтобы в качестве тряпки зажать кровь из раны. Против сыщика свидетельствовало и то, что Алексеев оказался ранее не судимым вполне благополучным мелким предпринимателем.

Смыслова удивляла явная готовность прокуратуры привлечь его к уголовной ответственности за превышение служебных полномочий. Настораживало и нежелание Пыжова вступиться за своего сотрудника. У Смыслова возникло подозрение, что кто-то хочет воспользоваться сложившейся ситуацией для его устранения. Но он ещё сохранял надежду на справедливое решение дела. Хотя положение усложнялось из-за ухудшения здоровья грабителя, печень которого оказалась сильно повреждена пулей.

Но на следующее утро у сыщика вновь вспыхнула надежда на возможность оправдаться. В его кабинете появилась молодая блондинка и сразу перешла к делу:

— Я Бурова Лидия, гражданская жена раненного вами Алексеева. Я готова в обмен на небольшую услугу предоставить полезные для вас сведения об этом подлом человеке.

— Если информация существенная, то я пойду на сделку. Но в чём будет состоять моя роль?

— Сущие пустяки. Дать указание полицейским, дежурящим у его палаты, никого к нему не пускать в течение одних ближайших суток и особенно близких родственников.

— С этого момента можно поподробнее?

— Я была у этого типа не только бухгалтером, но и любовницей более двух лет. Рассчитывала со временем узаконить наши отношения. А сегодня в его больничной палате застала девицу с младенцем на руках. И он без смущения представил мне свою «большую любовь всей жизни» и родного сына, которому на грани смерти завещает всё своё имущество. Он просил привести к нему нотариуса. А мне заявил, что я достаточно хорошо пожила за его счёт, и потребовал навсегда исчезнуть. Но он напрасно думает откупиться от меня прошлыми подачками.

— А зачем нужна краткосрочная отсрочка?

— У меня есть подписанная им платёжка на крупную сумму. И мне нужны сутки, чтобы перевести бабло на своё имя. Это будет справедливо.

— Значит, в обмен на эту услугу расскажешь о его незаконных махинациях?

— Ну, нет, мы были с ним в одной лодке, и я не хочу отправиться с ним вместе за решётку. Но я могу рассказать о его криминальном прошлом.

— Согласен. Мы обеспечим строгую изоляцию Алексеева от всех посетителей. Так, я тебя слушаю.

— Договорились. Он никакой не Алексеев, а Жуков Борис, которого ищут за убийство в Иркутске. Однажды в минуту откровенности, находясь в сильном подпитии, он рассказал, что участвовал вместе со своими дружками в рейдерском захвате и случайно забил до смерти бизнесмена бейсбольной битой. Когда появилась полиция, он сбежал, бросив орудие преступления. Его соучастников схватили, и они всю вину свалили на него. Скрываясь, он несколько месяцев тайно жил у своих дальних родственников.

— А как он стал Алексеевым?

— Подвернулся удачный случай. Его сводный брат по матери Алексеев Анатолий на машине Бориса поехал рыбачить на лесное зеро. Там выпил водки и полез купаться. На середине водоёма захлебнулся и утонул. Прошла неделя, пока грибники натолкнулись у озера на машину без водителя. Водолазы вытащили на берег уже разложившийся труп. По номеру машины установили владельца. Возраст, телосложение совпали с приметами Жукова, и полиция без лишней возни прекратила розыск. Узнав об этом, Борис взял себе документы родственника и уехал под чужим именем в наш город. Вот и всё.

— Ладно, информация интересная и, главное, кстати пришлась. Даю тебе сутки на устройство личных дел.

Сразу после ухода любительницы лёгких денег Смыслов направился в больницу. Через главврача изъял посуду, которой касался раненный им бандит. Сняв отпечатки пальцев, срочно запросил Иркутск, из которого пришло подтверждение, что в больнице лежит живой, а не похороненный Жуков, совершивший убийство. Смыслов с заключением направился в больницу для разоблачения оклеветавшего его бандита. Но ему объявили, что он опоздал, и Жуков, скрывающийся под чужим именем, скончался. Сыщику ничего не оставалось делать, как отправиться с собранными материалами к Пыжову.

Подполковник выслушал его без тени сочувствия:

— Со смертью грабителя твоё положение только осложнилось. Стрелять без достаточных оснований в человека, который не успел серьёзно нарушить закон, никому не позволено. И не имеет значения его преступное прошлое. Так что придётся тебе сушить сухари. Чего усмехаешься?

— Просто вы мне сказали то же самое, что я услышал в Москве, когда меня хотели наказать за чрезмерную активность. Начальство всегда вспоминаете о законности, когда надо избавиться от инициативного сыщика.

— Не передёргивай. Правильных полицейских, которые уважают просьбы влиятельных людей, мы всегда готовы взять под свою защиту.

— Я, значит, в эту категорию не включён?

— Ты сам черту перешёл. Я же тебя предупреждал, чтобы прекратил копаться в делах Валова. А ты не послушал, встретился с тайным информатором и неизвестно, что он тебе наговорил.

— Так что посоветуете делать?

— Ты сыщик опытный и все ходы наперёд знаешь. На днях состоялась сходка авторитетных людей и многие выступали за твою ликвидацию. Но Мирон с Куценко за тебя впряглись и слово сказали. Не хотят оставаться неблагодарными за твои прошлые добрые дела. Короче, решили дать тебе шанс. Отдашь папку с бумагами, полученными от Бубнова, и конфликт будет исчерпан.

— А если я откажусь?

— Неужели, угодить за решётку предпочтёшь? На тебя помимо обвинения в незаконной стрельбе ещё кое-что накопать удалось. Вот, можешь ознакомиться с показаниями Жизнева. Он утверждает, что после его задержания в музее был отпущен за переданную тебе в качестве взятки золотую цепочку.

— Не мог он такое написать!

— Откуда, такая уверенность? Шестов по моему указанию слетал тайком в Нижний Новгород, и получил от Жизнева необходимую бумагу. А ты полагал, что этот мужик будет тебе благодарен до конца жизни и станет защищать тебя ценою собственной свободы? Нет, ему больная дочь дороже незнакомого сыщика. Между прочим, он не сразу согласился наклепать на тебя. Пришлось нажать.

— И вы дадите ход этому лживому доносу?

— А у меня нет иного выхода. От меня потребовали добиться возвращения документов сегодня до семи часов вечера. Осталось не так много времени. И ещё, чтобы подсластить пилюлю, я уполномочен предложить тебе быстрое возвращение в Москву.

— Это, каким же образом?

— Пришла разнарядка о направлении этой осенью слушателей в Академию МВД. В случае, если отдашь материалы, поедешь в столицу уже через месяц. Отсидишься там в учебных аудиториях года два. А потом, когда твои подвиги забудутся, вернёшься на практику. Такой вариант тебя устроит?

— Мне надо подумать.

— Разве у тебя есть выбор между тюрьмой и полной реабилитацией? Не смеши меня! Даю тебе два часа. Если ровно в семь, ты не позвонишь, то я даю команду тебя арестовать за неправомерную стрельбу и взятку. Всё, иди. Мне сказать тебе больше нечего.

Смыслов вышел на улицу, сел в машину и поехал в городской парк. Ему хотелось побыть одному. За чахлыми кустами вдали от центральной аллеи он присел на давно некрашеную низенькую скамейку. Сыщик понимал, что легко избежит неприятностей, отдав коррупционерам папку с номерами секретных счетов. Но ему казалось, что из потустороннего мира на него с тревожным ожиданием наблюдают Бубнов и трагически отдавший жизнь Валов.

В сомнениях текло время. Наконец, сыщик встал и направился к выходу из сквера. У него оставалось совсем мало времени, чтобы решить, кто он на самом деле, лев или прикидывающаяся им обезьяна.