Мысль о России и СССР как тюрьме народов настолько популярна, насколько мифологична по своему содержанию.

П. Бьюкенен приводит осторожную фразу о том, что Сталину приписывают 30 млн жертв, и называет Сталина убийцей народов, а затем пишет: «После распада СССР Россия вернула киргизам, казахам, узбекам, таджикам и туркменам захваченные у них территории». И такая позиция является доминирующей в современной западной пропаганде. Высказываемый нашими геополитическими противниками миф о СССР как тюрьме народов абсолютно несостоятелен. Даже если СССР действительно был бы тюрьмой народов и его можно было бы обвинить во всех без исключения преступлениях, делать акцент исключительно на нем, не обращая внимания на историю США и Запада, абсолютно неправомерно.

Британский (да и в целом европейский) империализм истреблял всех, куда бы он ни приходил; индейцев и австралийских аборигенов массово убивали, негров обращали в рабство, индийцев жестоко эксплуатировали. Лишь незначительная часть чернокожих рабов, которых везли в Америку, смогла пережить дорогу. Но эксплуататорам до этого не было никакого дела. Ч. Дарвин еще в 1839 г. писал: «Похоже, куда бы ни ступила нога европейца, аборигена везде будет преследовать смерть». Отравляющие вещества были любимым орудием У. Черчилля против «нецивилизованных племен» и «непокорных арабов». Наверное, именно в этом заключается сходство взглядов Черчилля и Ллойд Джорджа, который, приветствуя блокирование Британией международного договора о запрещении бомбардировок гражданского населения, требовал сохранить за ней «права бомбить черномазых».

Во времена Просвещения европейские интеллектуалы всерьез обсуждали вопросы типа «На кого больше похожи чернокожие – на людей или обезьян?». Антропологи того времени пытались доказать, что негры, учитывая устройство их тела (в первую очередь позвоночника), созданы для тяжелого труда на земле, для работы на плантациях, а потому белые завоеватели только помогают им быть ближе к собственной природе. Вообще, антропология стояла на позициях защиты европоцентризма и колониализма. Как подчеркивают М. Хардт и А. Негри, антропология XIX в. представляла неевропейские общества и культуры как неразвитые разновидности европейскости, как знаки примитивности, как этапы на пути к европейской цивилизации. Соответствующий антропологический дискурс, апеллирующий именно к такой концепции эволюции и определенным образом представлявший инаковость, узаконивал особое положение европейцев и колониализм. Очевидно, что в мире господствовала точка зрения, что существует только одна развитая цивилизация – европейская. Но такая точка зрения указывала как раз на противоположное – на неразвитую этику и мораль этой цивилизации.

В США также наблюдалась некоторая расистская преемственность. «Так же как земля должна быть очищена от деревьев и камней для того, чтобы заниматься на ней сельским хозяйством, так и территория должна быть очищена от коренных жителей. Так же как люди, живущие на фронтире, должны подготовиться к суровым зимам, так же они должны вооружиться против коренного населения. Коренные американцы рассматривались просто как особенно неудобный элемент природы, и постоянная война имела своей целью их изгнание и/или уничтожение. Здесь мы встречаемся с противоречием, которое не может быть разрешено при помощи конституционной машины: коренные американцы не были предусмотрены конституционным замыслом и не могли быть включены в процесс передвижения фронтира все дальше и дальше; скорее они должны были быть удалены с территории, чтобы открыть пространства и сделать экспансию возможной. Если бы их признали, на континенте не стало бы реального фронтира и свободных пространств, которые можно заполнить. Они существовали вне Конституции как ее негативное основание, иными словами, их исключение или уничтожение были необходимыми условиями действия самой Конституции. Возможно, это противоречие даже не может пониматься как кризис, настолько полно коренные американцы исключены из работы конституционной машины и находятся вне ее». В отличие от них, афроамериканцы были включены в социально-юридические реалии, но эта интеграция, естественно, не предполагала никакого равенства. Любые высказывания о равных правах между белым и негром тогда могли рассматриваться лишь как крамола.

Вроде бы капитализм декларирует тезис о свободном труде, о собственности рабочего на свою рабочую силу. Следовательно, капитализм противопоставляется рабовладению. Однако, как справедливо пишут М. Хардт и А. Негри, идеология и реальность не совпадают: европейский капитал в свое время подчинил и усилил имеющиеся системы рабовладельческого производства во многих частях мира и таким образом создал новые системы рабства в мировом масштабе. И рабство здесь не выступало переходной стадией, мостом к капитализму. Рабовладение было самой настоящей опорой европейского капитализма. Не подобное ли мы наблюдаем и сегодня? Достаточно посмотреть на недавнюю историю Соединенных Штатов, которые ради интересов управляющей ими корпоратократии поддерживали латиноамериканских диктаторов (откровенных фашистов). Для обеспечения своего существования и развития капиталистический «цивилизованный» мир продолжает грабить целые народы путем их финансового закабаления посредством Всемирного банка и МВФ. Ради своего роста истеблишмент этого мира делает все возможное, чтобы установить в неподконтрольных странах лояльные себе, а не своему народу правительства (вспомним цепь «цветных революций»). Или же просто в нарушение всех норм международного права западная военная машина под руководством США и в интересах Вашингтона без всякого законного основания ведет захватническую войну, окончательно разграбляя несчастное население (Ирак, Ливия – самые наглядные тому примеры).

Дж. Вашингтон сравнивал «индейских дикарей» с волками, считая их хищниками, которые отличаются от волков только обликом. Т. Джефферсон называл латиноамериканцев низшей расой, а англосаксов, конечно, высшей. Непонятно, чем отличаются идеологемы, оправдывающие геноцид, у европейских колонизаторов и гитлеровских нацистов. Колонизаторы намеренно создали миф о кровожадности и воинственности американских индейцев. Однако у них не было ни регулярных военных объединений, ни укрепленных жилищ. Где же тут воинственность и кровожадность? И даже если бы этот миф отличался приближенностью к реальности, остается спросить: неужели она оправдывает интервенцию поселенцев в Америку и массовое убийство коренного населения? По вполне справедливому замечанию самих индейцев, «не существовало дикости, пока не пришли белые». Как однажды сказал А. А. Вассерман, европейцы критикуют Гитлера не за его бесчеловечные деяния, а за то, что он использовал в отношении европейцев те самые методы, которые они применяли в отношении других народов.

Когда Дж. Вашингтон начал завоевательную кампанию против индейцев, его целью было «истребить этот народ полностью на территории американской страны» и раздвинуть границы США. То есть не эксплуатировать, не грабить, а именно истребить. Однажды вождям ирокезских племен объявили, что они должны заплатить компенсацию за их сопротивление освободителям. Тогдашний губернатор штата Нью-Йорк Дж. Клинтон довел до побежденных племен следующую мысль: «Учитывая наши потери, объем долговых обязательств и наши прежние дружеские отношения, будет разумно с вашей стороны, если вы уступите нам ваши земли, что покроет понесенные нами убытки и ваши долги». Ирокезы отдали земли, принадлежавшие им, но потом власти штата Нью-Йорк нарушили свои клятвенные обещания и «Статьи Конфедерации» (договора о создании тринадцати штатов до принятия Конституции США), через угрозы, обман и хитрость заполучив остальные территории индейцев. Впрочем, и сегодня такое вероломство, двойные стандарты, обман, хитрость и угрозы – норма для американской внешней политики. Те лидеры (Вашингтон, Джефферсон и т. д.), которые не покладая рук уничтожали индейцев, и поныне не удостоились причисления к лику убийц, нацистов и тиранов. Их по-прежнему чтят в качестве героев США.

Американцы часто говорят нам что-нибудь типа «одумайтесь, ваши Грозный, Петр I и Сталин – убийцы и тираны». Однако они не декларируют у себя тезисы, что Джордж Вашингтон – предатель английского короля, убийца коренных жителей Америки, что он поддерживал рабство. Ведь такая риторика, вполне согласующаяся с историческими фактами, подорвет многие идеологические позиции, на которых держится Америка в качестве оплота свободы и «града на холме». У них действует запрет на ревизию собственной истории, хотя таковая соответствовала бы исторической реальности. При этом они активно пропагандируют ревизию истории страны-конкурента – конечно, вовсе не в сторону улучшения имиджа России.

Американская пропаганда восславляет и героизирует как события, которые были связаны с успешным истреблением коренного населения Америки, так и соответствующих архитекторов этих событий. Отношение к убийцам коренных жителей как к патриотам и героям – важный элемент культуры, несмотря на то, что речь идет о давно минувшей истории. Склонность Запада к этническим чисткам, к порабощению других народов и к самым циничным оправданиям своих преступлений перед человечеством никуда не исчезла. Это показывает недавняя история и прежде всего история США.

П. Бьюкенен негодует по поводу того, что новоявленные ревизионисты переписывают историю США, представляют отцов-основателей уже не героями, а рабовладельцами, авантюристами и убийцами. Бьюкенен, утверждая необходимость сохранения патриотизма в американских массах, пишет, что десакрализация Колумба, Вашингтона, Джефферсона – это антиистория, своим идеологическим запалом снижающая гордость населения за свою страну. Только действительно ли это антиистория? Это самая настоящая американская история, реальная настолько, насколько же бесславная и позорная. Проблема не в том, что история в США переписывается, а в том, что это делается недостаточно, ведь массовая убежденность в моральном авторитете США остается весьма высокой. Вооружившись ею, американцы творят любые бесчинства в разных странах и оправдывают свои деяния своей априорной национальной правотой, а также чувством исключительности, навеянным поистине расистским мировоззрением. Проблема для мира не в снижении веры американцев в святость своей истории, а напротив – в ее наличии. Согласно Бьюкенену, американцам не надо каяться за грехи отцов, так как придумал рабство не западный человек, но он его отменил. А отменил ли? Может быть. Но есть большое «но»… ТНК по-прежнему используют труд, который можно назвать рабским, в том числе эксплуатируют детей.

По Бьюкенену, ни одна нация не может соперничать с американцами в величии их истории. Однако правильно было бы сказать, что ни одна нация не может соперничать с американцами в количестве пятен исторического позора. Согласно Бьюкенену, чем лучше американский ребенок будет знать историю своей страны, тем выше вероятность, что он не примкнет к тем, кто объявляет войну американскому наследию. Однако скорее все произойдет наоборот. Близкое знакомство с тем политическим, военным, экономическим вероломством, которое американцы учиняют по отношению к другим, может поубавить любви к Штатам. По Бьюкенену, американцы – благословеннейшие из смертных. Но кто их благословил? Только они же сами. Бьюкенен неоправданно возлагает ответственность за переписывание истории США на марксистов, прежде всего на А. Грамши. От такой позиции до практики неоправданного навешивания ярлыков – один шаг. Представим себе, что кто-то сказал правду о том, как США поддерживают игиловских головорезов, – и его сразу обвиняют в коммунизме.

Ж. Бодрийяр отметил: американцы гордятся тем, что довели численность индейцев до той, которая была до завоевания Америки, и видят превосходство своей цивилизации в ее способности произвести индейцев больше, чем они сами могли это сделать. Такая рационализация есть очередное проявление цинизма! А. С. Запесоцкий называет американцев самым кровожадным народом, отщепенцами и бандитами, явившимися на материк и уничтожившими 7 млн индейцев, которых они приравнивали к животным. История США, по меткому замечанию А. С. Запесоцкого, началась именно с этого, а не с Декларации. Дадим слово Б. Ридингсу: «…жажда субъективной автономии, например, привела к тому, что североамериканцы попытались забыть о своей ответственности за акт геноцида, лежащий у истоков их общества, закрыть глаза на свой долг перед коренными американцами и другими народами, долг, который ныне живущие не брали на себя, но за который они, по-моему, все равно несут ответственность (и не только потому, что получают косвенную выгоду от исторических последствий совершенных деяний). <…> Никакой налог в x процентов с доходов белых американцев не сможет полностью изгладить историю расизма в Соединенных Штатах (сколько “стоит” линчевание?). Признание вины за расизм не избавит от нее и даже не позволит ответить на вопрос о том, в чем именно состоит “белокожесть”».

В США отменили рабство в 1865 г., то есть на четыре года позже отмены крепостного права в царской России. Штаты сохраняли расовую сегрегацию на законодательном уровне с 1876 по 1965 г. Она получила название «кроуизм». Д. Кроу создал законы, установившие расовую сегрегацию в публичных местах, что привело к отведению различных мест в школах, общественном транспорте, ресторанах и т. д. для белых и черных. Черный цвет кожи выступал маркером, клеймом, указывающим на низкий социальный статус. На темнокожих распространялась масса запретов. В итоге выбором в США чернокожего президента американцы якобы закрыли свою вину, стерли из исторической памяти свои прошлые расистские грехи и предпочли более о них не вспоминать, однако продолжают при каждом удобном случае тыкать Россию носом в грязь за деяния, в которых она значительно уступает «цивилизованному» миру. Забывая про свои преступления, они «помнят» про наши, преувеличивают масштабы содеянного, фальсифицируют события, навязывают неприемлемые интерпретации и тем самым под флагом абстрактного гуманизма нарушают объективность исторического знания.

Расизм в американской пропаганде никуда не исчез. Про вероломные, основанные на расистской идеологии подвиги янки можно писать целые тома. Американцы во время войны во Вьетнаме жгли напалмом целые деревни. Иракцы и вьетнамцы вообще не воспринимались американцами в качестве людей. Так, вместо слова «убийство» ими использовалось во Вьетнаме слово «зачистка». Отчасти эта дегуманизация противника связана с нейтрализацией мук совести у американских солдат, ведь они якобы не убивают, а зачищают, причем их деятельность распространяется на нелюдей, которых не жалко. С другой стороны, такая дегуманизация определяет идеологическую позицию Запада по отношению к иным. Даже в мирное время американцам и европейцам свойственно относиться к людям третьего мира как к недочеловекам.

Однако, несмотря на все эти факты, империей зла и тюрьмой народов выступают почему-то СССР и Россия, а демоническими фигурами – именно русские правители. Даже Александра Невского называют предателем, уничтожителем России, занимавшимся карательными экспедициями (см. «Час Делягина» на КП от 09.05.2011). Интересно, что из российских деятелей в западной прессе прославляются только те, кто работал на ослабление России, и, соответственно, демонизируются те, кто своей деятельностью способствовал развитию страны.

Мы не ставим перед собой цели описать все зверства, которые «цивилизованные» люди учиняли в отношении других. И так понятно, что в своей патетичности весьма комично выглядит высказывание президента США Вудро Вильсона: «Получилось так, что благодаря Божественному Провидению целый континент оказался не использован и ожидал прибытия миролюбивых людей, любивших свободу и права человека превыше всего на свете. Им суждено было учредить там свободное от эгоизма сообщество».

Интересно вспомнить давно утвердившееся мнение, что во время Гражданской войны в США Север героически боролся с рабовладельческим Югом. В книге А. Бушкова мы находим опровержение этого мнения. Позволим себе привести главные тезисы из его книги.

Британцы тех времен активно занимались не только работорговлей, но и пиратством. Королева их «крышевала» и возводила в высокий чин (Френсис Дрейк, Джордж Клиффорд и т. д.), а они делились нажитым. Когда разразилась Война за независимость, британцы пообещали чернокожим рабам сделать их свободными, если они перейдут на их сторону. Но, проиграв войну, британцы увезли с собой столько негров, сколько смогли погрузить на корабли, и продали в рабство на острова английской Вест-Индии.

Северяне, учитывая свойственную им гордыню, относились к неграм еще хуже, чем южане. Отменив рабство, масса северян принялась не отпускать, а продавать бывших рабов на Юг. На Севере отменили рабство не благодаря прогрессивности и гуманизму, а из-за экономических условий. Рабы здесь были невыгодны, так как съедали больше, чем производили. Земля на Севере мало подходила для больших плантаций, сельское хозяйство ограничивалось небольшими фермами. Сначала на Севере активно занимались рыболовством, китобойным промыслом, охотой на пушного зверя, для чего рабские руки были малопригодны. Позже, когда стали сажать кукурузу и пшеницу, рабский труд тоже не требовался: раба надо кормить постоянно, а эти культуры, в отличие от выращиваемых на юге табака, риса, хлопка, постоянной работы не требовали. Рабство все-таки де-факто сохранилось и в северных штатах, а негры продолжали оставаться бесправными «недолюдьми».

В начале XIX в. англичане запретили работорговлю, но отнюдь не из гуманистических соображений. Они стали производить хлопок в Индии и Египте, используя вместо рабского наемный труд. Но для уничтожения американского хлопкового конкурента нужно было ограничить поступление рабов в Америку – под лицемерные возгласы о прогрессе и гуманизме. В США ввоз рабов отменили, а владение ими – нет. Да и контрабанда возросла, рабов продолжали ввозить нелегально; при появлении военного корабля негров просто выбрасывали за борт. Северяне в том числе занимались контрабандой, перепродавая рабов на Юг.

Пуритане северной Новой Англии ввели строжайшие порядки, согласно которым человек мог быть убит за недостаточную набожность, за прелюбодеяние и т. д. Любое инакомыслие преследовалось. Яркая лента в девичьих волосах считалась смертным грехом. Эти религиозные фанатики прославились многими античеловеческими деяниями. Тех же мормонов травили именно в северных штатах. На Юге же с самого начала (в середине XVII в.) были законодательно закреплены веротерпимость и свобода вероисповедания.

Южные плантаторы владели рабами, но южные штаты эксплуатировал Север, используя их как сырьевой придаток. Так, Север препятствовал тому, чтобы Юг самостоятельно экспортировал свой хлопок. Юг, несмотря на то, что там было почти вполовину меньше жителей, чем на Севере, обеспечивал около 80 % налоговых поступлений в американский бюджет. Север без налогов и хлопка Юга захирел бы.

Южане как представители крестьянской цивилизации, в отличие от северян как жителей города, дорожили свободами, и жизнь в южных штатах была более свободна, чем в северных. Именно южане инициировали Войну за независимость, они же писали «Декларацию независимости» и Конституцию. У Юга не было цели захвата северных земель. Когда они одерживали победу, то даже не пытались наступать. Северяне воевали с Югом не потому, что он был рабовладельческим, а потому, что не желали его независимости. Северные солдаты гибли не за идеалы свободы, а за интересы железнодорожных компаний, которым требовались новые земли Юга. Тем более что после войны правительство не освободило американских негров.

На Севере во время войны ограничили права трудящихся, забастовки жестко подавляли, закон не работал, коррупция возросла. Чиновники вовлекались в коррупцию, осуществляя покупку оружия, военной амуниции, мундиров и продовольствия по завышенным ценам, то есть под откат, или же, «экономя», покупали это все крайне низкого качества. Цены на продукты и товары первой необходимости взлетели, а зарплаты остались прежними. Север вел наступательную войну, а Юг оборонялся. Правительство Линкольна стало брать займы у банкиров, причем банкиры затребовали себе 12 % золотом и серебром. Власти, чтобы расплатиться, подняли таможенные тарифы, в результате чего выросли цены. Именно война дала возможность вылупиться грабительскому олигархату. Линкольн отдал частной корпорации государственные золотые рудники Калифорнии. Тогда же расцвел антисемитизм, и евреев, необоснованно обвиненных в контрабандной торговле с Югом, принялись депортировать.

Северяне во время войны сжигали южные хлопчатобумажные фабрики, чтобы задушить Юг экономически. После войны они принялись его грабить, отбирая у людей земли, передавая имущество южных церквей северным. Если после Гражданской войны негров и освободили, то оставили в безземельном статусе, что лишило их возможности самостоятельно жить – рабство сменилось крепостничеством. К тому же расовая сегрегация еще надолго осталась в США.

А. Бушков также описывает воинственность американцев, которую они проявляли в своей ранней истории по отношению к Мексике, Канаде, Аргентине, Японии и т. д. И эта воинственность осталась актуальной и поныне, став бичом современного мира.

* * *

Американцы продолжают проводить политику экономической и военной экспансии. За счет эксплуатации других стран и народов англосаксы поддерживали свой уровень благосостояния и развивали все сферы жизни. Россия (и СССР), напротив, расширяла свою империю, не проводя политики истребления или эксплуатации жителей присоединяемых территорий. Понятно, что присоединение далеко не всегда носило мирный характер, но цель уничтожения или геноцида «завоеванного» народа не преследовалась. В конечном счете «завоеванные» народы пользовались равными правами с другими народами страны. Некоторые из них обрели письменность, национальный язык, национальное самосознание, национальную идентичность и культуру только в период советской «колонизации» и только в составе СССР оформились как народы. Поэтому на «гордое» название «тюрьма народов» СССР ну никак не тянет.

Как в России, так и в национальных республиках уже с 20-х гг. XX в. начали открываться школы и вузы, количество учащихся увеличивалось, уровень подготовки рос. Выпускались образованные люди, а не «образованцы», каких готовят сейчас во многих учебных заведениях РФ. Благодаря советской школе стал расти уровень образованности советских людей, а народы СССР приобщились к русской классической литературе и мировой культуре.

Достигнутый в СССР уровень среднего образования дал доступ к культурным достижениям мира и позволил создавать высокообразованные кадры в Союзе. К тому же он благодаря своей общедоступности не предполагал отделения некоей образованной элиты от невежественных масс. Учиться могли все, и открытость образования стала одним из способов ликвидации классовых различий.

Г. Киссинджер пишет: «…проблема ползучего экспансионизма красной нитью проходит через всю российскую историю. На протяжении четырех веков Россия жертвовала благосостоянием своего населения в пользу [возможности наносить] безжалостные удары вовне, угрожая всем своим соседям. Столетия такой жертвенности породили в российском самосознании представление об особой миссии России, отчасти во имя собственной безопасности, отчасти во имя утверждения высочайших нравственных принципов, якобы ве́домых России». В тексте Киссинджера не хватает только конкретных исторических примеров, когда же проявлял себя этот экспансионизм, да еще проходящий красной нитью через всю историю России. Нет в книге американского дипломата и данных о том, когда же Россия наносила безжалостные удары вовне. И самое главное – подобные писатели обычно не учитывают того простого факта, что России вместо ведения наступательных войн постоянно приходилось обороняться, ведь нам в этом смысле не слишком повезло с географией и нужно было отбивать нападки со стороны степных народов, монголо-татар, шведов, поляков, германцев и т. д. А оборона и экспансия – явления совсем не тождественные. В царской России и СССР позволялась свобода развития этнокультур – и никакой экспансионизм не был в почете. Ни идеология русского мира, ни идеология панславизма не являются экспансионистскими и агрессивными.

Киссинджер говорит о советской оккупации Европы, но забывает сказать, что она была вынужденным ответом на стремление объединенной под владычеством Гитлера Европы оккупировать СССР. Наконец, при критике российского экспансионизма полезно обратиться к экспансионизму западных демократий типа Великобритании, Испании и Франции – вот уж воистину колониальные державы! Самое нелепое происходит, когда Киссинджер противопоставляет американские и российские идеалы. Американские идеалы он связывает со свободой и изоляционизмом, а российские – с ощущением совместного страдания, всеобщей покорности властям и экспансионизмом. Непонятно, о каком изоляционизме в США следует вести речь, когда американцы активно (более чем кто-либо другой) суют свой нос во внутренние дела почти всех стран мира и пытаются им навязать свою волю. Ведь не существует никакого мозамбикского, бангладешского, индийского, китайского и т. д. консенсуса. Существует именно Вашингтонский консенсус, подкрепляемый подконтрольными ему мировыми СМИ и «демократическими» томагавками, летящими вдаль. Заодно вспомним доктрину Монро, рядом с которой изоляционизму оставалось совсем мало места.

Далее Киссинджер озвучивает поразительную конспирологическую версию, отмечая, что при Ельцине, а затем при Путине Россия совершала попытки с помощью присутствия своих войск в бывших советских республиках, поддержки гражданских войн и посредством экономического давления сделать независимость этих республик (Молдавии, Грузии, Азербайджана, Узбекистана, Белоруссии, Украины) максимально болезненной, чтобы возвращение в российское лоно представилось им меньшим злом. Однако, в отличие от Штатов, инициирующих антинародные «цветные революции», в результате которых стремительно падает уровень жизни в потерпевшей революцию стране, Россия такого себе не позволяла. Но Киссинджер, как и подобает пропагандисту, «забывает» об этом. Нет данных, которые указывали бы на причастность России к госперевороту или гражданской войне где-либо. Однако в истории США мы находим колоссальное количество разных – самых наглых, самых разрушительных и самых беспринципных – вмешательств в дела других стран.

Нет также никаких данных о нелегитимном экономическом давлении России на какую-либо из этих или других стран. Правда, когда Украина инициирует против России санкции, а Россия вводит ответные, правительство Незалежной начинает возмущаться и кричать о беспределе. Если подобные явления, связанные с самообороной, принимать за нелегитимное экономическое давление, то стоит оглянуться вокруг и признать, что оно присуще всем, поскольку любое нормальное правительство стремится защищать свою экономику и симметрично отвечать на недружественные действия руководства других стран. Но когда «цивилизованный» мир заставляет всех и каждого открывать свои рынки, размещать на своей территории западные ТНК, покупать американские долговые облигации и брать кабальные кредиты у МВФ под обязательства приватизации и либерализации, это считается нормальным. А когда Россия, защищая себя, отвечает санкциями на санкции, это неизменно квалифицируется как агрессия.

Еще Н. Я. Данилевский показал, что царская Россия не вела насильственных завоеваний и «убийств национальностей», а европейские страны этим активно грешили и не менее активно критиковали Россию за какое-то вероломство. Россия часто жертвовала своими интересами ради спасения других. Она принимала под свой кров разные племена и народы и тем самым защищала их от врагов, желающих лишить их национальной и политической самостоятельности. Та же финская народность начала пробуждаться после присоединения Финляндии к России. Финнам вместо эксплуатации со стороны русских была предоставлена свобода самоопределения. То же самое касалось поляков. Союзникам России нечего опасаться за свою самостоятельность. Идея Данилевского о формировании славянского мира с Россией как его ядром весьма актуальна сегодня, но в новом прочтении. Сам же Данилевский писал, что всеславянский союз не угрожает никому, но является оплотом сохранения свободы и разнообразия в жизненных проявлениях рода человеческого, серьезным барьером для установления европейского мирового владычества, оборонительной мерой для всего человечества.

В истории России не наблюдалось разделения на метрополию и колонии. В отличие от западных стран, Россия не грабила свои «колониальные» окраины, а вкладывала средства в их развитие. Тот же Байконур как лучший космодром в мире был построен в Казахстане. Люди независимо от их национальной принадлежности воспринимались равными, они представляли собой общую семью, а не сообщества «высших» и «низших» национальных групп. Этносы сближало осознание общих или просто близких религии, языка, государственного устройства, истории и культуры. Многие их представители наравне с русскими двигались по карьерной лестнице и занимали высокие посты в органах власти.

Как народ, так и правящая элита Российской империи и Советского Союза были многонациональными. Прислушаемся к словам И. Л. Солоневича: «Министры-поляки (Чарторыйский), министры-армяне (Лорис-Меликов), министры-немцы (Бунге) в Англии невозможны никак. О министре-индусе в Англии и говорить нечего. В Англии было много свобод, но только для англичан. В России их было меньше, но они были для всех». Английскому (и не только английскому) «цивилизованному и демократичному» гражданину трудно признать туземца своим начальником, а в СССР героями, генералами, министрами, директорами заводов, академиками и т. д. были далеко не только русские. Досоветская Россия здесь тоже не являлась исключением.

Российской истории чужды западный феодализм, религиозное насилие, зверства инквизиции, папская вертикаль власти, имперские войны. Для России и СССР также неприемлемы геноцид, этнические чистки, насильственная ассимиляция и апартеид, которыми «славится» Запад, где колонизация и гетто для иммигрантов – нормальные явления. Русские делились всем с другими народами, тем самым устраняя препятствия для сближения с ними. Через распространение русского языка и русской культуры усиливались связи нерусских народов с русскими и между собой. Бо́льшая часть населения СССР считала русский язык родным и пользовались им не только для межнационального, но и для внутринационального общения. Использование русского языка сочеталось с сохранением национального, а система господствующих в культуре социальных смыслов не противоречила этнокультурным.

Надо признать, для русских нехарактерна национальная сплоченность, однако им свойственна способность понимать и принимать других. Вот только далеко не все другие отвечали взаимностью на русскую открытость. Русские не относились к другим как к недочеловекам, исходя из цвета их кожи, разреза глаз, религиозной принадлежности, национальной идентичности, социально-политического режима, материального благосостояния (как это делали, допустим, некоторые разновидности протестантизма, ставившие клеймо богоотдаленности на финансово бедных). Этим русские выгодно отличаются от западных народов, через историю которых красной нитью проходит сегрегация. В СССР был применен очень эффективный способ собирания народов в единую мобильную и сильную целостность, это было настоящее достижение. Следует согласиться с М. Б. Пиотровским в том, что рецепт мирного сосуществования различных культур в одной многонациональной стране как сложившаяся российская традиция может быть полезен всему миру.

М. Делягин приводит три признака, по одному из которых в американской культуре люди признаются людьми: Люди – это: 1) те, кто живет в условиях, которые американское государство признает демократическими; 2) это те, кто живет в недемократических условиях, но искренне стремится к демократии, однако степень искренности определяется американским государством; 3) те, кто живет в странах, выступающих по отношению к Штатам союзниками. И в этих словах мало иронии и много правды. Русской культурой же любой существующий человек признается человеком. Для американца человеком считается тот, кто живет в стране, поддерживающей Штаты. Да и то он на ступеньку ниже самих американцев. Для русского человеком (то есть равным себе, имеющим права и т. д.) считается абсолютно любой. «Национальное многоцветие всегда лишь обогащало русскую культуру».

Хотя мы не можем назвать У. Бека нашим идеологическим союзником, обратим внимание на его мысль о том, что признание американцами «других» равнозначно признанию их сходства с собой, а не отличия. «Абсолютистский вариант универсализма США сводится к высокомерному допущению, будто единственно подлинным мусульманином является американский мусульманин. Если же мусульмане, африканцы, арабы, китайцы и женщины ведут себя не по-американски или даже антиамерикански, делается вывод, что у них нет на это санкции и они находятся в плену “антиамериканских предрассудков”, являются скрытыми “расистами”, во всяком случае порабощены “устаревшим” восприятием самих себя. <…> [Правительство США] ориентируется на схему мира, в котором одна страна владеет суперсуверенитетом (догадайтесь, какая именно), а всем остальным суверенитет “даруется” лишь на определенных условиях. Проблема устранения границы между сферами национального и интернационального разрешается в пользу “американского национализма международного”. Антикосмополитический момент здесь заключается в таком обстоятельстве: власти США абсолютистским образом позиционируют себя над всеми границами, одновременно требуя, чтобы все прочие народы и правительства их соблюдали, даже принуждаемые к этому силой, если потребуется. Тем самым оно ставит под удар не только легитимность, но и действенность своего вмешательства. Например, поскольку США категорически отказываются подчиниться нормам разоружения, соблюдение которых во всемирном масштабе сама Америка поддерживает (военными средствами), они тем самым разрушают договорный механизм, в конечном счете являющийся единственно надежной гарантией безопасности американских граждан. Кроме того, противоречие между приверженностью делу всемирной демократии, которому в случае необходимости США готовы служить военными средствами, и пренебрежением демократическими консультациями и сотрудничеством с союзниками невозможно бесконечно замалчивать на внутриполитической арене. Такая гегемонистская односторонность вступает в конфликт с восприятием Америкой самой себя как антиколониальной страны».

Так и современные европейцы к другим относятся сообразно признакам, выдвинутым американскими структурами, наделившими себя правом определять, кто «люди», а кто – «ватники» и «колорады». Русская культура максимально открыта и всечеловечна, западная сохранила в себе «следы гитлеризма», время от времени проявляющие себя, несмотря на риторику о толерантности и мультикультурализме, которая на практике сводится к антидемократической поддержке меньшинств против большинства. «Цивилизованному» миру, так активно сегодня оплевывающему нас и насаждающему всем пресловутую идею толерантности, сложнее отказаться от национализма и апартеида. Они от него в полной мере и не отказались.

В советский период белорусы, украинцы, латыши, азербайджанцы и другие народы свободно расселялись по всем республикам, вступали в смешанные (по национальному признаку) браки и культурно ассимилировались на территории проживания. Территория всего СССР была открыта для его граждан независимо от их национальности. Люди имели как малую, так и большую родину; как свой этнос, так и более масштабную общность людей; как свою национальную, так и советскую культуру. Все этнические группы вместе составляли большой советский народ, признавали единое советское государство и свое гражданство в нем. Этническая идентичность интегрировалась в советскую идентичность, принадлежность к этносу соединялась с принадлежностью к народу.

Народное хозяйство, школа и армия были едины и крепки. Армия скреплялась полиэтничностью, в ней служили представители разных национальностей. Великая Отечественная война, в которой все советские народы в равной степени выполняли свой воинский долг, укрепила полиэтничность. На ней героически сражались солдаты всех советских национальностей.

В СССР дружба народов не только воспевалась и декларировалась, но и реализовывалась, и ее нельзя было насильственно навязать. Хорошо функционировал феномен «всепонимания». Дружба народов как идея и практика была одной из самых важных сторон культурно-цивилизационного топоса советского народа, позволяющая делать своим человека независимо от его национальности и религиозной принадлежности. Под топосом здесь понимается ядро, матрица, состоящая из основных ценностных ориентаций и доминант и преобразующая в соответствии с ними окружающую реальность. В СССР коллективизм строился как на уровнях семьи, трудового коллектива, артели, большого рода или национальности, так и на общесоциальном уровне. Хотя и принято считать, что империализм отказывает малым этносам в признании (в отличие от национализма, выпячивающего их различия), в СССР имел место империализм иного типа, не связанный с сегрегацией.

Советский проект не требовал культурной ассимиляции народов. Это в США господствовала методология плавильного тигля. Как пишет С. Хантингтон, британские переселенцы в Америку устраивали настоящие этнические чистки индейцев и проповедовали расовую теорию (согласно которой их раса наивысшая, а остальные – недочеловеки). Позднее проживающие в США этнические меньшинства стали «американцами по принуждению», вынужденными приспосабливаться к англо-протестантской культуре, так как американизация непрерывно оказывала на них психическое воздействие, и от иммигрантов ожидали отказа от привычных для них ценностей и согласия на ассимиляцию в существующую культуру. Советский проект, в отличие от американского, не предполагал создание плавильного тигля, соединявшего многочисленных принадлежащих к разным национальностям иммигрантов в новую искусственную нацию с одновременным истреблением и порабощением других народов. Он был основан не столько на русскости, сколько на интернационализме. Само это понятие указывает на принятие концепции множественности равноправных национальностей. При этом русская культура выступала неким ядром, связующим звеном, «смысловым и организующим стержнем всей многонациональной советской культуры, осуществлявшей в известном смысле опыт глобализации на шестой части мировой суши». Как отмечает И. В. Кондаков, советская культура может и должна рассматриваться в качестве:

1) конгломерата культур, обладающих специфическим советским менталитетом;

2) локального сообщества гетерогенных культур, объединенных общностью отношений к мировому сообществу и единой международной цивилизационной миссией;

3) прообраза глобального единства народов и их культур в качестве единой мировой цивилизации.

Зачастую в России люди, относящиеся к «национальным меньшинствам», самостоятельно идентифицировали себя в качестве русских, а русскую историю и культуру принимали за свою. Русские же не посягали на гегемонию внутри советского проекта, не ущемляли быт и культуру других народов, а даже заимствовали инонациональные культурные особенности (например, кухню). Главным критерием оценки человека выступала не национальность, а его собственно человеческие и профессиональные качества. Происходило межнациональное культурное обогащение. Пролетарский интернационализм при сохранении национальных сущностных особенностей и межнациональных различий позволял народам дружить, а не враждовать. Он выступал как некая сверхсущность, возвышавшаяся над сущностью национальной. Для многих малых и больших народов русская культура и язык вместо барьера стали условием их этнического развития.

Административное включение народа и его территории в Союз не сопровождалось нападками на национальное самосознание. Национальные сознания не восхвалялись, не подавлялись и не вытеснялись, а пробуждались и формировались, сосуществовали вместе с тем, что именовалось как «советское»; так сохранялось сочетание разнообразия и единства. Поддерживался баланс между инкорпорацией народов в единую систему и сохранением различий между ними. Национальное самосознание проявляло себя, но оно не доходило до национализма, а вполне сожительствовало с самосознанием полинационального единства. Интернациональное пролетарское сознание (советская идентичность) доминировало над национальным сознанием, поэтому представители разных национальностей чувствовали себя как грузинами, армянами и т. д., так и советскими людьми.

Выходцы из различных народов соединялись благодаря наднациональной сверхсущности; при сохранении своей самобытности шли по отношению друг к другу на компромиссы, а в большей степени на сотрудничество. Коллективная идентичность (наднациональная сверх-сущность) советского общества выходила за границы республик, объединяла республики и народы, и каждый называл себя советским человеком, не забывая при этом о своей национальности.

В результате в СССР был создан особый тип сверхсложного межнационального общежития, сформировался большой многонациональный народ со своей ментальностью и социокультурной спецификой, объединенный общими мировоззрением, территорией, хозяйством, армией, государственностью, историей и миром символов. Воплощенная в реальность идеологема дружбы народов, индустриализация и глобальный советский футурологический проект просто не давали возможности для проявления национализма. «Советскость», возможность построения будущего своими руками и мечта о социальном прогрессе в сознании людей занимали больше места, чем национальная идентичность. СМИ, задавая общую идеологию, являлись дополнительным инструментом объединения людей.

Только с перестройкой инициированная ею актуализация этничности вкупе с приватизацией и отказом от дружбы народов, индустриализации и советского проекта привели к психологическому дистанцированию от России. Информационная война против СССР велась в том числе по направлению межнациональных отношений. Межнациональная связность в стране нарушилась. Дружба народов значительно ослабла. На Украине, в Эстонии, Казахстане стартовала политика вытеснения русского языка и дискриминации русских.

Революции на постсоветском пространстве в качестве основы имели под собой искусственную актуализацию национальной проблематики, что имело целью отвратить народы от идеологии советского проекта и в первую очередь – от ощущения себя советским человеком, гражданином единой, многонациональной страны. СССР сдерживал межнациональные конфликты и подавлял их проявления, он самим своим укладом способствовал успешной профилактике межнациональной розни. В постсоветской же России конфликты всячески разжигались.

Указывая на многонациональность советского народа, некоторые либералы стали доказывать, что, мол, Советский Союз – это и не страна вовсе, он вообще не имеет права на существование, поскольку в нем нет ни национального государства, ни нации. Посмотрели бы они на современную Францию, раздираемую межнациональной конфликтностью! Кстати, сейчас в мире популярен тренд на лоббирование мультикультурализма – под требованием отменять государственные границы и давать зеленый свет глобальной миграции. Такое смешение народов в каждой стране, значительное повышение градуса «многонациональности» и «мультикультурности» населения обеспечивают создание очагов конфликтов в пространстве, где нет взаимных культурных притирок. Вместе с тем это способствует атомизации и отрыву тех или иных народов от их территориальных корней.

В общем, в тезисе о СССР как о «тюрьме народов» не наблюдается никакой состоятельности. Так же как и во фразах типа высказывания К. С. Гаджиева: «Как показал опыт формирования в нашей стране “новой исторической общности в лице советского народа”, всякие попытки искусственного создания национальной идентичности обречены на неудачу». Русские всегда отличались такой культурной особенностью, как открытость, переходящая во всечеловеческую направленность по отношению к представителям других культур. Н. Бердяев отмечал, что из всех народов мира русский народ наиболее всечеловеческий. Ведь в русской культуре, в отличие от многих иных культур, не наблюдались «пределы гуманизма» типа сегрегации людей на «своих» и «чужих», «их» и «нас». А. А. Галкин выделяет следующие черты национального характера русского народа: добрососедство, терпимость, способность усваивать ценности разных культур. Северный климат способствовал выработке общинности, традиций коллективизма и артельности, которые необходимы для выживания в суровых условиях. Да, в России не наблюдался партийно-политический плюрализм, но и в «цивилизованном» мире его не всегда можно было увидеть. Вместо него Россия характеризовалась многообразием конфессий, этнических культур, образов жизни. Возможно, именно этой настоящей толерантности (в отличие от западной толерастии) миру следует поучиться у России.

В США в начале XX в. среди элит распространились античеловеческие евгенические взгляды о том, что американцы и англосаксы – представители высших народов. На основе этих взглядов стала формироваться политика по ограничению иммиграции в США: в 1924 г. Конгресс принял иммиграционный ограничительный закон Джонсона. Также евгенические воззрения послужили тому, что в 1907 г. в штате Индиана был принят закон о принудительной стерилизации, в 1937 г. Джорджия стала 32-м и последним штатом, принявшим закон о стерилизации. В список «показаний» для принудительной стерилизации включались олигофрения, психозы, криминальные наклонности, хронический алкоголизм, эпилепсия, проституция и т. д. За первую половину XX в. в США принудительной стерилизации подверглось более 60 тыс. человек. Аналогия с фашистской Германией налицо. В Швеции с 1934 по 1976 г. функционировала принудительная стерилизация умственно отсталых, людей низкого социального статуса и представителей некоторых национальных меньшинств. Книга Ф. У. Энгдаля дает нам следующую информацию. В 1909 г. в Калифорнии был принят закон о стерилизации всех слабоумных. По усмотрению врача мог подвергнуться стерилизации преступник, трижды виновный; были стерилизованы 9782 человека – в основном женщины. Энгдаль также описывает, как Рокфеллеры поддерживали евгенические программы немецких нацистов. В его книге находим данные о том, как производящие генно-модифицированные объекты корпорации создают продукты, вызывающие бесплодие, и оказывают серьезное давление через ВТО и другие глобальные институты на правительства разных стран, чтобы те открывали свои рынки для такой продукции. Цель – снижение народонаселения плане ты.

Советскому Союзу до такого «прогресса» было далеко. Наше правительство никогда не пыталось стерилизовать кого-либо как внутри страны, так и вовне. На Западе был сформирован устрашающий облик Советского Союза, но действительно античеловеческие программы, предполагающие максимально широкий (глобальный) охват, реализовывали именно Штаты.

Русская и советская геополитическая мысль основывалась на гуманизме, на поиске пути совместного проживания разных цивилизаций. Она не цементировалась фундаментом силовой экспансии, а основывалась на содружестве, культурном творчестве. Геополитическая стратегия Pax America, наоборот, активно насаждается с помощью бомбежек различных стран, провокаций, дезинформации со стороны мировых СМИ, экономического закабаления, инициирования «оранжевых» революций, ведущих к потере государственного суверенитета и обнищанию стран и народов. Западная геополитическая мысль основывалась и основывается на силе и гегемонии. Пропагандируемое Западом международное право – всего лишь ширма. За этой красивой риторикой стоит варварское право сильного, которому США активно следуют в мировых делах. Многие их действия, начиная с бомбежек Югославии, показали абсолютное пренебрежение к какому бы то ни было международному праву. Томас Гоббс с его «человек человеку волк» по-прежнему жив!

Хоть англосаксы и продолжают обвинять Россию в захватнических войнах, эти обвинения повисают в воздухе и не подкрепляются никакими фактами. Россия не завоевывала Казань; татар, ее осаждавших, было больше, чем татар, ее защищавших, в войске Руси татарских воинов насчитывалось довольно много, а часть татарской знати присягнула русскому царю. Финляндию Россия не захватывала, а купила у Швеции. Эстонии вообще не было как страны. Молдавию Россия отвоевала у турок. Грузия под крыло России попросилась сама. Северный Кавказ присоединился по собственной воле. Россия присоединяла к себе боровшихся против нее и не ущемляла их прав, а европейцы истребляли целые народы.

* * *

Учитывая весь русофобский массив, создается впечатление, что наши оппоненты в идеологической войне просто ангелы с крылышками и уничтожение коренного населения Америки захватчиками, гордо провозгласившими себя американцами, бомбежка японских городов, вероломное вмешательство в дела других стран ради собственных выгод глубоко закопаны под землю.

Америка и НАТО представляются западными идеологами в качестве спасителей всех народов и стран. Они насаждают то, что называют гуманизмом, насильственно причиняют то, что именуют добром и пользой. Они же обвиняют в отсутствии гуманизма в первую очередь не тех, кто действительно совершает преступления против человека, а тех, кто противится их собственной эксплуататорской политике, кто не разделяет «общечеловеческих ценностей». Причем определяют, где демократия, сами американцы, то есть используют крайне субъективный критерий, вполне удобный для политики двойных стандартов. Оценка степени демократичности тех или иных стран осуществляется по их лояльности Штатам. Важна не настоящая демократичность, а готовность играть по правилам американского истеблишмента, непротивление их военной или экономической экспансии. Если страна является демократической согласно всем критериям, но проявляет независимость от США или в той или иной форме противопоставляет себя Штатам, последние просто объявляют ее страной недемократической.

Превосходство Америки и универсальность американских ценностей – главное убеждение, позволяющее творить все что угодно. Америка наделяет себя абсолютным правом устанавливать свой вариант мирового порядка и преследовать где угодно то, что воспринимается ею как зло. Как заметил С. Хантингтон, универсалисты полагают, что «другие общества привержены тем же ценностям, что и американцы, а если нет, то хотят быть им привержены, а если не хотят, то упорствуют в заблуждении; американцы имеют полное право переубедить их и даже заставить принять те универсальные ценности, которые определяют американский образ жизни». Только так, как указывает Хантингтон, полагают не какие-то немногочисленные универсалисты, а все те, кто вносит весомый вклад в «демократизацию» мира Америкой. Пропагандистские фразы времен вьетнамской войны типа «в каждом вьетнамце сидит американец и желает, чтобы вы его освободили» остаются актуальными и поныне, ведь США продолжают «освобождать» всех подряд. И заодно заниматься критиканством в отношении тех, кто просто хочет решать свои проблемы собственными силами, не прибегая к помощи мирового гегемона: России, Китая, Венесуэлы, Кубы, Северной Кореи, Ирана.

Все войны, экономические катаклизмы, провокации и прочие подвиги, инспирированные истеблишментом Англии и США, как утверждается, осуществлены для мира во всем мире, торжества свободы и демократии. Если США бомбили Ирак во имя благой цели экспорта демократии, то можно добавить, что превращением африканцев в рабов и массовым уничтожением индейцев до этого они занимались тоже во имя демократизации. На самом деле англосаксонская империя, включающая высший истеблишмент США, Британии, а также транснациональную корпоратократию, объявила войну мировому развитию и принялась за реализацию глобального проекта антиразвития, то есть стагнации.

Тем, кто называет досоветскую Русь и СССР тюрьмой народов и страной-эксплуататором, следует вспомнить еще некоторые факты из «блестящей» истории Запада. В середине XVIII в. только из Индии, удушаемой налогами, Англия извлекала ежегодно огромнейшие доходы. Экономику Индии, прославившейся высоким качеством производимых тканей, просто уничтожили на корню и тем самым вызвали в стране страшный голод. Англия хотела облегчить конкуренцию для своих хлопчатобумажных товаров, которые по качеству значительно уступали индийским, и ей это удалось. Помимо этого ей хотелось выжать все соки из поверженной Индии, и это тоже удалось – ценою миллионов человеческих жертв. Британцы превратили индийские пашни в опиумные плантации, что стало причиной массового голода в Бенгалии (ныне Бангладеш). Этот опиум британцы навязывали Китаю с помощью военной силы, позабыв о всяческих принципах свободного рынка. Это была опиумная наркотизация Китая, в ходе которой был осуществлен тотальный геноцид китайского населения.

К. Маркс писал: «Англия разрушила основы общественного строя в Индии, не сделав до сих пор ни малейшей попытки хоть что-нибудь построить. <…> Ручной ткацкий станок и ручная прялка, породившие бесчисленную армию прядильщиков и ткачей, были главными стержнями в структуре индийского общества. С незапамятных времен Европа получала великолепные ткани – продукт индийского труда – и посылала взамен свои драгоценные металлы, снабжая, таким образом, материалом местного золотых дел мастера… Британский завоеватель уничтожил индийский ручной ткацкий станок и разрушил ручную прялку. Англия сначала вытеснила индийские хлопчатобумажные изделия с европейских рынков, затем приступила к ввозу в Индостан пряжи и кончила тем, что стала наводнять родину хлопчатобумажных изделий хлопчатобумажными товарами. За период с 1818 по 1836 г. экспорт пряжи из Великобритании в Индию возрос в отношении 1 к 5200».

До разграбления Индии Англия подчинила себе некогда процветающую Ирландию, которая стала для нее всего лишь источником дешевого сырья. В ней была разрушена вся промышленность, в первую очередь текстильная, вследствие чего голод сократил население страны в разы. Но английская паразитическая экономика на этом только крепла. «Чтобы создать современную относительно сытую Великобританию, нужно было столетиями грабить и грабить колонии, вывозя из них материальные ценности в огромных размерах».

Англичане покупали у китайцев чай, но по требованию жителей Поднебесной расплачивались не деньгами, а серебром. В конце концов серебро стало заканчиваться, а потребность в чае только возрастать. При этом Китай не нуждался в товарах, произведенных в Англии. Тогда англичане «предложили» свой вариант «взаимовыгодного торгового обмена». Они, в том числе благодаря коррумпированности китайских чиновников, создали наркотрафик в Китай и, поставляя выращенный в Индии опиум, смогли существенно обеднить китайскую экономику, а также подсадить на наркотики китайское население. Стороны поменялись местами; теперь уже Англия выигрывала от взаимодействия, а не Китай, и заплаченное ранее Англией за купленный чай серебро потекло обратно. Это выгодное для «царицы морей» положение сохранялось очень долго, несмотря на противодействие со стороны китайских властей. Китай превратился в зависимую страну, а его народ – чуть ли не в нацию наркоманов. Наркоманизация ударила не только по национальному здоровью, но и по производительности труда, демографии, привела к росту преступности и резко ослабила китайскую армию. Наркомания стала национальной катастрофой и массово косила население страны вплоть до середины XX в.

Когда китайское правительство попробовало воспрепятствовать ввозу в страну опиума, Англия объявила Китаю войну. Опиумную войну Китай проиграл и попал в еще более зависимое положение, так как ему пришлось снять запрет на ввоз опиума, выплатить огромную контрибуцию, отдать Гонконг под британскую юрисдикцию. Покровителем наркоторговли была сама британская корона. За счет колоний и экономических удавок поддерживался высокий уровень жизни англичан.

Теперь сравним английскую наркоторговлю с более современным аналогичным явлением. До интервенции США в Афганистан правительство талибов более или менее успешно боролось с производством наркотиков. После входа США в Афганистан производство и продажа афганских наркотиков возросли в десятки раз. Как отмечает У. Белло, после свержения талибов в 2001 г. производство мака возросло в 40 раз, под его культивирование выделили в 20 раз больше земель. Многие государственные чиновники и представители законодательной власти Афганистана были вовлечены в торговлю героином. Н. Стариков также отмечает рост производства наркотиков в Афганистане в 40 раз после появления там войск США. После победы США над талибами, как пишет М. Делягин, производство наркотиков в Афганистане выросло более чем в 100 раз. Может быть, эта цифра и завышена, хотя Делягин, ее называя, добавляет, что она – результат самых скромных оценок. Однако факт остается фактом: огромный рост наркоторговли был замечен именно после ввода в Афганистан американских войск.

Британия, когда ей вменяют в вину кровавую колонизацию Индии и наркотизацию Китая, начинает вещать, будто в этом виновата не британская власть, а Ост-Индская компания, которая якобы была независимой от властей, что на самом деле является ложью. А когда вспоминается что-то хорошее, сделанное Ост-Индской компанией, британские представители расплываются в улыбке и относят это хорошее к себе любимым, точнее, к своей стране и своему правительству.

А. Е. Вандам предлагает вниманию читателей историю Англии, насыщенную хитростью, алчностью, ложью и предательством. Англичане как никто другой нагло вмешивались во внутренние проблемы иных стран и искусственным образом обостряли эти проблемы. Они совершали многочисленные провокации, взращивали внутри стран проанглийскую пятую колонну, участвовали в заговорах против неугодных правителей. Они же использовали методы ведения абсолютно подлых и бесчестных войн (например, начать войну без ее объявления), сталкивали разные страны (как азиатские, так европейские) между собой в сугубо английских интересах, ослабляли и разграбляли различные народы. Вандам с удивительной прозорливостью предсказал возможность Первой мировой войны и заявил, что это будет война между Германией и Россией, ведущаяся в интересах Англии. В конце концов так и случилось. Действительно, плохо бывает, когда англичанин – враг, но еще хуже, когда он – друг. История Англии, а впоследствии и США – история подлости, лжи, бесчестия, в чем элиты этих стран расписывались на протяжении долгих веков и продолжают расписываться сейчас. А теперь они еще нас и весь мир учат жить (и, конечно, жить так, как выгодно их элитам).

У Франции во времена, когда она противостояла Британии, один за другим умирали короли и их наследники – как бы естественной смертью, но с многочисленными нарушениями «естественности». Однако из мировой истории оказалась выдернутой страничка, повествующая об этой британской исторической вехе. «Сейчас это трудно представить, но средневековая Европа до Великих географических открытий и начала колониальных захватов (то есть до конца XV – начала XVI в.) – это сравнительно бедный, довольно проблемный во многих отношениях и почти захолустный уголок мира. За более позднее ослепительное кружевное великолепие абсолютизма XVI–XVIII вв., а также за поразительный материально-технический рост западно-европейского общества кто-то должен был заплатить, и этим кем-то, наряду с нещадно эксплуатируемыми низами Европы, являлись ограбленные и превращенные в колонии государства Востока и Нового Света, а также обитатели примитивных первобытных обществ Южной и Северной Америки, Африки, Австралии, Океании и отдельных районов Азии». За экспансионистское процветание всегда платит кто-то другой, и тех, кто платит, всегда слишком много.

Да, Россия в целях обеспечения экономического роста (а не в целях получения личных прибылей номенклатурным меньшинством) изымала собственность, но она никогда не опускалась до колониализма, как страны «золотого миллиарда», обеспечивающие себе благосостояние за счет дикой эксплуатации и грабежа других этносов. Достаточно посмотреть на то, как жестоко западные ТНК сегодня эксплуатируют труд в странах третьего мира.

Процесс перераспределения ресурсов между странами центра и периферии выражается, соответственно, не только в прямом вывозе капитала, но и в финансовой эксплуатации стран-должников через кредитную систему, а также в вывозе произведенных дешевой рабочей силой товаров для реализации их по высоким ценам в развитые страны, без возвращения прибыли в страны производства. Например, производство находится в Индонезии, главная контора, которая присваивает себе прибыль, – в Вашингтоне, а в Индонезию она отправляет только малую часть дохода для покрытия издержек. На либеральном языке последнее называется «инвестициями», которых отечественные либералы ждут от стран Запада и которые ими представляются как залог развития России.

Запад жнет там, где не сеял, и собирает там, где не рассыпал. На этот паразитизм указывает несоответствие между развитием производительных сил и уровнем накопления капитала. Это высшее проявление построения своего счастья на несчастье других. Зажравшегося и ожиревшего западного гегемона, живущего явно не по средствам, тащит на плечах худой голодный африканец (и не только африканец). Если бы Запад не выкачивал ресурсы из других стран, а ориентировался только на собственное производство, его уровень жизни был бы значительно ниже, а благодаря этому выкачиванию он позволяет себе производить один доллар, а жить на два. Практически весь мир расплачивается за несоответствие между англо-американским потреблением и производством.

Несмотря на большую идеологическую силу мифа, согласно которому капитализм – венец гуманной цивилизации, гуманизмом уклад европейских стран и не пахнет.

Нашими геополитическими противниками полагается также, будто царская Россия была почти людоедской страной, где кровь лилась рекой. Чего только стоит с радостью раздутый иностранцами миф о Петербурге как городе на костях. Однако европейцы, со знанием дела пишущие «о костях», не знакомы с документальными подтверждениями уровня смертности при строительстве города. К тому же слишком сильно разнятся приводимые ими цифры погибших, что говорит об отсутствии единой точки зрения на эти вопросы. Бывает, что приводят цифры умерших, превышающие общее количество людей, занятых на строительстве. Но этот миф не требует проверки там, за рубежом; незачем проверять антирусские данные, ведь и так всем известно, что русские – это варвары, не умеющие строить (да и вообще мало что умеющие), но готовые положить миллионы жизней своих людей ради какого-то дела.

Смертность в период строительства Петербурга составляла примерно 6–8 % и была для того времени обычной и значительно меньше той, на которой настаивают иностранные авторы. Петр же самолично заботился об обеспечении строителей денежным и хлебным жалованьем, лекарственными и профилактическими средствами. Кости, обнаруженные при строительных работах в конце 1710-х – 1720-х гг., были не костьми предыдущих строителей Петербурга, работавших в первые годы XVIII в., а останками людей, похороненных на том месте в допетровскую эпоху (XV–XVI вв.). Так что кладбище, обнаруженное в Петербурге, не имело отношения к возведению города на Неве. Оно было похоже на массовое (коллективное) захоронение (без гробов), к которым прибегали во время неожиданно большой смертности из-за эпидемий или военных действий. Но миф о костях укоренился. Помимо строительства Петербурга иностранцы с радостью подхватывают и раскручивают другие мифы о возведении различных объектов в России и твердят о большой смертности.

Еще один известный миф о Петре – это сказ про завещание, которое он оставил потомкам, где было назидание захватить Европу. Это завещание якобы передается из поколения в поколение правителям России. Однако такого завещания Петр не оставлял, оно было создано специально как страшилка для европейских народов и очередное средство очернения России. Петр был великим деятелем, внесшим огромный вклад в развитие России. Поэтому Запад и сделал его объектом очернения.

Не только сохранявший целостность Руси, но и активно расширявший территории русских земель Иван Грозный стал фигурой номер один в «цивилизованном» западном антирейтинге русских царей. На Западе принялись многократно преувеличивать совершенные во время правления Грозного казни, а ему самому приписывать невероятную жестокость. Возможно, он был жестоким тираном, но наши недоброжелатели обвиняют его в тирании не за саму тиранию, а за территориальное расширение Руси, за собирание земель русских, за попытку выйти к морю. Если бы он разрушил страну, они бы его принялись боготворить, как Горбачева, но уж никак не смешивать с грязью. И забыли бы про то, что на современном языке называется «нарушениями прав человека».

* * *

История показывает: чем более сильной фигурой является российский лидер, чем серьезнее он защищает ресурсы своей страны, чем активнее он пытается влиять на мировые проблемы в интересах России и мира, а не англосаксонской цивилизации, тем больше последняя выливает на него грязи, называя тираном, диктатором и злостным нарушителем прав человека. Так, Александр Невский, Иван Грозный, Петр I, Иосиф Сталин, мягко говоря, не особо привлекают симпатии Запада. А вот Михаил Горбачев, Борис Ельцин – те, кто внес огромный вклад в развал России, – выступают особо уважаемыми фигурами. Со стороны Запада не наблюдается критики этих слабых российских политиков, которые сдали интересы своей страны тому же Западу. Когда Ельцин расстреливал парламент из танков, «цивилизованный» мир не вспомнил об этой агрессии. И в наше время не вспоминает. Он даже ее всецело поддержал. Когда властвовавшие в 90-е гг. либералы привели страну к тотальному обнищанию и к кризису 1998 г., западные пропагандисты промолчали и сейчас молчат, не усматривая в этом ничего, что стоило бы критиковать. Они подвергают обвинениям только тех правителей, которые невыгодны так называемому мировому сообществу.

Н. Стариков и Д. Беляев со ссылкой на профессора Скрынникова отмечают следующее. За время царствования Ивана Грозного казнили около 4,5 тыс. человек, а в Англии за время правления Генриха VIII повесили за бродяжничество 72 тыс. крестьян. За одну только Варфоломеевскую ночь 1572 г. во Франции было казнено, по разным оценкам, от 30 до 100 тыс. протестантов. В это же время в Нидерландах подверглись казни около 100 тыс. человек. В Европе – образце добродетели и справедливости – во времена Ивана Грозного не прекращались казни. В начале XIX в. в Англии вешали даже детей за кражу на сумму более 5 фунтов стерлингов, а за бродяжничество клеймили с 14 лет. Вообще, бродяжничество в Западной Европе и особенно в Англии наказывалось крайне жестоко вплоть до смертной казни. Причем люди становились нищими и обреченными на бродяжничество в основном вследствие господствующих политических и экономических условий.

Как пишет И. А. Ильин, в Европе эпохи Карла Великого и первых Каролингов германцами были истреблены славянские племена: ободриты, лютичи, леноны, гевеллы, рядарии, укры, поморяне, сорбы и др. Хотя И. А. Ильин не совсем объективно критикует советскую миграционную политику (и СССР в целом), но насчет России отмечает, что проживавшие здесь на протяжении 150 лет немцы не подверглись никакой принудительной русификации; они сохранили свой язык, обычаи и традиции.

Католический полководец Иоганн Тилли, захватив Магдебург, уничтожил всех его жителей (30 тыс. человек) и полностью сжег город. Робеспьер залил кровью всю Францию. В эпоху Нового времени в Великобритании жестоко вытеснялись языки таких «меньшинств», как ирландцы, шотландцы, валлийцы. Процесс англиканизации всего острова осуществлялся огнем и мечом. Европе есть чем гордиться! Британский диктатор Кромвель жестко подавлял ирландцев, уничтожив огромное их количество. Их вообще не считали людьми, и на этом основании оправдывались любые зверства, направленные против них. Из них сделали людей второго сорта и даже в качестве рабов отправляли в Америку – в так называемое белое рабство, о котором в «цивилизованном» мире не принято сегодня вспоминать. Англичане распространили свое варварство также на шотландцев.

Согласно А. Бушкову, в качестве рабов сначала выступали белые европейцы (их называли сервентами), в основном преступники, бродяги, посетители «незаконных религиозных собраний», бунтовщики и даже те, кто не донес об этих собраниях. Некоторых соотечественников отправляли в Америку обманом, суля им рай на земле и несметные богатства. Среди белых рабов были дети-беспризорники, похищенные и отправленные за океан. Перевозили людей в ужасных условиях – смертность на кораблях была очень высокой. По прибытии людей продавали, семьи разлучали: мужа приобретал один торговец, жену – второй, детей – третий. Бегство белых рабов жестоко каралось, а их жизнь находилась в руках хозяев, которым не воспрещалось творить с подопечными все, что заблагорассудится. Сервентам британцы запрещали вступать в брак без разрешения хозяина. В американских колониях конца XVII–XVIII в. белых рабов было примерно в четыре раза больше, чем черных. Как южане, так и северяне пользовались рабским трудом черных и белых, причем северяне превосходили южан в жестокости. После американской революции институт сервентов, число которых за время существования колоний только в материковой Америке достигло 50 тыс., исчез. Если испанские и португальские колонизаторы видели в черных рабах людей (у рабов были законом установленные дни отдыха, раб мог вступить в законный брак, нельзя было разлучить его с семьей, лишить одежды и пищи, мешать ему выполнять религиозные ритуалы), то британцы считали черных недочеловеками и условия им создавали самые невыносимые.

Ф. Бродель писал, что с 70-х гг. XVI в. Средиземноморье наводнили корабли купцов северных (протестантских) стран. Они захватывали богатства, не гнушаясь никакими средствами. Они наводнили Средиземноморье дешевыми, зачастую недоброкачественными товарами, искусно имитировавшими производившиеся на Юге отменные ткани, украшая свои подделки всемирно известным венецианским клеймом, чтобы продавать их под видом настоящих на рынках Венеции. В результате средиземноморская промышленность теряла клиентов и репутацию. Победа северных стран объясняется не лучшим ведением ими дел, не естественностью промышленной конкуренции (хотя более низкая заработная плата обеспечивала их продукции бесспорное преимущество), не Реформацией. Их политика сводилась к стремлению занять место прежних победителей, не останавливаясь перед насилием. В Европе изнуряли женщин и детей 12-часовым, а то и 14-часовым рабочим днем, сопровождаемым рабским жалованьем, угрозой голода и безработицы.

Как заметил не какой-нибудь ангажированный русский патриот, а С. Хантингтон, Запад завоевал мир в прошлые века благодаря не превосходству своих идей, ценностей или религии (в которую обратилось лишь небольшое количество представителей других цивилизаций), а превосходству в применении организованного насилия. Тот же Гитлер был порождением Европы. Кстати, З. Бжезинский пишет, что именно англичане – во время англо-бурской войны – первыми стали строить концентрационные лагеря, чем дали Гитлеру образец для подражания. Аналогичную мысль выразил британский социолог З. Бауман.

Также на Западе создали такую изощренную систему наказания, какого не было в России. Устрашающие казни сопровождались крайне садистскими пытками, что нередко в своем варварстве превосходило тяжесть преступления. Они проводились зрелищно и театрализованно, воспитывая в зрителях жестокость. Позже к этим зверствам присовокупились целые системы строгой дисциплины, регламентации, подчинения. Развитие такой «микрофизики власти» весьма обстоятельно описал М. Фуко.

Стоит только вспомнить святую инквизицию – позорную печать Европы, апогей безумия, костры от которой закоптили все европейское небо. Такого мракобесия на Руси не было.

Европейские порождения – это также эстетизация смерти и насилия в кино, «Молот ведьм», картины Босха, книги де Сада и прочие произведения искусства, наполненные изуверством и волей к смерти. По замечанию С. Кара-Мурзы, культура смерти на Западе связана с тем, что люди жили в постоянном страхе – сначала перед адом, потом перед чумой, также имел место «страх Лютера» перед соблазном, страх не уплатить долг, страх Природы, фрейдистский страх перед «другим Я», страх советской угрозы и ядерной войны. Русской культуре такие страхи несвойственны. Хотя, надо отдать должное, Запад дал миру помимо всего этого действительно глубокую философию, науку, музыку, литературу и многое другое.

Интересный метод используется в русофобской пропаганде. Берут Россию образца какого-нибудь XVI в. и сравнивают с современным Западом, после чего делают вывод о недемократичности России. Банально говорить, что сравнивать надо с одним и тем же временны́м периодом существования другой страны (стран). И надо именно сравнивать, а не замалчивать тяжелое прошлое Запада и выпячивать при этом наружу тяжелое прошлое России, как это любят делать некоторые западные «специалисты» по истории России.

Эти «демократизаторы» циничным образом говорят, что репрессии Сталина – самое тяжелое в мире преступление перед человечеством. Видимо, все наполненные антигуманизмом исторические события «прогрессивного» мира являются нормальной частью его истории, а Грозный, Сталин и многие другие правители Руси, России и СССР – это элементы ненормальности, мутации, безумия и жестокости. Да и сама Россия для Запада – некая патология, всегда (и совершенно на пустом месте) взращивающая в западных умах и пропаганде русофобию – просто за факт своего существования на планете Земля. Однако все то безумие, которое когда-либо проявило себя в России, в многократно большем объеме и в значительно извращенной форме проявляло себя в «цивилизованном» мире. Даже европейский мыслитель Р. Генон в свое время отмечал, что Запад осуществляет политическую, экономическую и культурную экспансию в отношении других народов. Правда, культурную экспансию Генон брал в кавычки, будучи убежденным, что на Западе не осталось подлинной культуры, воистину духовных ценностей, которые размениваются на вполне приземленное мировоззрение, и это мировоззрение проникает в другие народы и заражает их вестернизацией. По мысли Генона, западный прозелитизм не может признать, что иногда надо иметь равноправных союзников, а не просто подчиненных. Под риторику демократии Запад (в первую очередь США) продолжает рассматривать всех в качестве подчиненных, а тех, кто не желает смиряться с этой весьма непрестижной ролью, называет диктаторами, террористами и, естественно, борцами с демократией.

Так где же настоящая тюрьма народов? СССР был семьей народов. Западу выгодно очернять державу, которая не позволяла ему заниматься тем, за что он сам достоин порицания, – эксплуатацией третьего мира. Ему также выгодно ослабить геополитического противника путем внедрения разобщающего мифа, который производит демонтаж народного общежития.

Реальные исторические события, способные выставить США или Британию в крайне невыгодном свете, специально покрываются мраком молчания, и это молчание как бы указывает на отсутствие события вообще и даже на отсутствие мифов об этом событии! Хвала всевластию СМИ! Забывание, амнезия не исправляют великие несправедливости, имевшие место в истории США и западных стран, а всего лишь затушевывают их, «исключают из памяти».

В общем, когда западные пропагандисты СССР и Россию именуют тюрьмой народов, хочется ответить просто и лаконично: look at yourself . Запад пытается писать для нас нашу же историю, и во многом ему это удается. Но кто сказал, что Запад – единственный, кому допустимо писать российскую историю? Мы должны ее написать сами, а заодно написать историю Запада.