Отступать было поздно. И некуда. Иванов вздохнул и, как в ледяную воду, вошел в кафе.
Будь что будет!..
— Все, зашел, — облегчённо вздохнул майор-, Проскурин.
— Войти мало, надо еще выйти, — многозначительно сказал генерал Трофимов.
Иванов стоял возле входа, напряженно оглядывая зал. Крайний, за который он должен был сесть, столик был занят!
“И что теперь делать?” — совершенно растерялся он.
Новый посетитель обратил на себя всеобщее внимание. В первую очередь тем, что он никуда не шел — стоял у входа и пристально глядел на столик, за которым сидела молодая пара.
Может, это пришел муж, который случайно застал свою жену с любовником и теперь не верит собственным глазам? Тогда дальнейшее может быть интересным...
Пара тоже занервничала, не понимая, что нужно этому уставившемуся на них мужчине.
К. Иванову подбежал официант.
— Проходите, пожалуйста, — показал он на пустые столики.
— Нет, мне надо туда, — показал Иванов на занятый столик.
— Почему туда? — удивился официант.
— Если дальше, то я могу опоздать, — туманно ответил странный посетитель.
И направился к облюбованному столику.
— Можно, я сяду тут? — попросил он, берясь за стул.
Пара переглянулась. И пожала плечами. Иванов сел.
— Что будете заказывать? — спросил официант.
— Водки, — попросил Иванов.
Но тут же вспомнил, что водку заказывать нельзя.
— Нет, нет, не надо водки. Мне нельзя. Официант удивленно посмотрел на клиента.
— Дайте кофе... Нет, лучше пива!
— Темного или светлого? — спросил официант.
— Да, — невпопад ответил Иванов. — Четыре бутылки. Нет, пять бутылок...
После третьей выпитой залпом бутылки Иванову полегчало. Он расслабленно смотрел на своих соседей и глупо улыбался им, думая о чем-то своем.
“Ничего страшного: выйду, выстрелю, убью и свободен, — уговаривал сам себя Иванов. — Всего каких-нибудь три минуты... Выйду, выстрелю, убью...”
И совал руку за пазуху, щупая закрепленный под мышкой револьвер.
Парочка испуганно наблюдала за соседом, который пил пиво, молчаливо шевелил губами и периодически зачем-то лазил под мышку...
В семнадцать ноль три брошенный в щель под воротами микрофон уловил какой-то неясный шум.
Генерал Трофимов и майор Проскурин переглянулись.
Кажется, началось!
Доносящийся из динамика ноутбука шум нарастал. По длинному тоннелю, ведущему из подземного гаража, на улицу ехала машина.
В запасе оставалось чуть больше минуты.
Майор быстро вытащил мобильный телефон и набрал номер-Иванов сильно вздрогнул и побелел. В наружном кармане пиджака у него зуммерил телефон.
Ну вот и все... Он вытащил мобильник и прижал его к уху.
— Машина на месте, — прозвучала условная фраза.
— Ага, сейчас иду, — автоматически ответил Иванов, хотя должен был молчать.
Дальше он действовал, подчиняясь выработанному на тренировках условному рефлексу. Быстро встал. Прошел пятнадцать шагов в сторону выхода, потянул на себя дверь...
— Эй, а деньги! — крикнул сзади официант. — Вы за пиво не заплатили!
И бросился вдогонку за убегающим посетителем.
“Какие деньги? — не понял в первое мгновение Иванов. — Ах ну да, я же должен был заплатить за пиво заранее!.. Ну вот, опять забыл”.
Но возвращаться он уже не мог — времени не было.
Иванов выбежал из кафе.
— Все в порядке, вот он, Иванов, — показал на экран ноутбука майор Проскурин.
— А это кто?
Вслед за Ивановым из кафе выскочил мужчина в светлом костюме с подносом.
— Держи его! — заорал он благим матом и бросился вслед за убегающим Ивановым. — Он пиво украл!
И тут же из-за двери вывалился еще какой-то мужчина с табуреткой в руках и огромными прыжками поскакал вслед за Ивановым и официантом.
Похоже, он забыл за ужин заплатить, одновременно поняли генерал и майор. Говорили же ему!..
Динамики ноутбуков ревели, воспроизводя рев мотора в замкнутом пространстве и шум скребущих бетон шин. Автомобиль с объектом приближался к воротам.
Иванов добежал до фонарного столба и остановился.
Официант остановиться не успел и пролетел по инерции еще несколько шагов.
— Вы мне за пиво!.. — на ходу орал он. — Давай деньги, гад!..
Иванов не обращал на него никакого внимания и, кажется, даже не видел его — он вспоминал, что нужно делать, боясь что-нибудь пропустить.
Вначале нужно изготовиться к стрельбе...
Иванов принял рекомендованную и многократно отработанную в тире стойку — повернулся чуть боком, отставил на полшага левую ногу, прижался плечом к столбу.
Официант приблизился вплотную и схватил его за рукав.
— Деньги, гони деньги, пока я милицию не позвал! — кричал официант.
Иванов быстро сунул руку за отворот пиджака. Официант подумал, что он полез за кошельком.
Но Иванов полез не за кошельком, он полез за револьвером. Нащупал рифленую рукоять и потянул оружие вверх.
— От меня не убежишь! — удовлетворенно сказал официант, собираясь принять купюры. Но увидел не деньги, увидел пистолет. Огромный, блестящий, с длиннющим дулом револьвер. И еще увидел, как в двух шагах от сбежавшего посетителя, словно на невидимую стенку налетел, остановился швейцар с вскинутой над головой табуреткой.
“Ну все, сейчас он меня пристрелит, — вдруг понял официант. — За каких-то жалких пять бутылок пива!..”
Где-то там, впереди, зашумели моторы, потянувшие вверх ворота гаражного выезда.
Иванов быстро выбросил правую руку с револьвером вперед, обхватив, как его учили, пальцами левой спусковую скобу.
Официант сказал:
— Ой!
Заплакал и упал на колени. Из тоннеля показался передний бампер автомобиля.
— Ты готов? — спросил генерал Трофимов.
— Так точно, — ответил майор Проскурин.
Он стоял на приставленных друг к другу ящиках против небольшого, проделанного в обшивке фургона окошка. Стоял примерно так же, как стоял Иванов, — полубоком, расставив на шаг ноги. И держал в руках точно такой же, как у Иванова, револьвер, только с толстым набалдашником глушителя. Под дуло револьвера был подставлен специальный телескопический упор, который обеспечивал лучшее прицеливание. На рукоять был почему-то надет бумажный пакет...
Иванов глубоко вдохнул и шумно выдохнул воздух. Потому что его учили, что именно так должен поступать настоящий стрелок. Иванов сделал все как нужно, но опять не увидел точки лазерного прицела.
Ну куда она опять подевалась?
Автомобиль наполовину выехал из гаража.
Иванов хотел выстрелить, но вспомнил, что сейчас стрелять нельзя, что машина должна быть видна на две трети.
Передняя дверца...
Задняя...
Машина выехала полностью.
“Тянет гад! — подумал про себя генерал Трофимов. — Не хочет стрелять сам, ну не хочет!.. А раз так, то, значит, никакой ошибки нет, значит, я просчитал все верно...”
Когда Иванов спохватился, машина уже отъехала от стены дома на метр.
“Надо же стрелять!” — очнулся он. Зажмурился и вжал в скобу спусковой крючок.
Грохнул оглушительный выстрел. Отдача была на удивление слабая, была не такая, как если бы из ствола вылетела пуля сорок пятого калибра. Но Иванов этого не заметил.
— Работай! — тихо сказал генерал Трофимов.
Майор Проскурин зафиксировал красную точку посредине стекла передней дверцы, там, где смутно угадывалась фигура водителя, и плавно, чтобы не сбить прицел, нажал на спусковой крючок.
Револьвер сильно дернуло назад, но звука выстрела, из-за навернутого на дуло глушителя, слышно не было.
Пуля сорок пятого калибра, мгновенно преодолев четыре десятка метров, пробила автомобильное стекло и ударила водителя в левую скулу, силой страшного удара разломав ему череп. Машина прокатилась еще с полметра и замерла.
Иванов осторожно приоткрыл глаза и посмотрел на автомобиль. Посредине стекла передней дверцы была большая дыра.
“Смотри-ка, попал! — удивился Иванов. — Точно туда, куда нужно!”
И, воодушевленный успехом, сдвинул дуло револьвера чуть правее, к задней дверце. Красной точки он снова не увидел, но сильно не расстроился — первый раз он ее тоже не видел, но тем не менее не промазал. Оказывается, стрельба это не такое уж трудное дело!
Иванов снова зажмурился, потому что всегда жмурился, и выстрелил три раза подряд. Так как должен был три раза подряд.
Майор Проскурин тоже выстрелил три раза. Практически синхронно с ним.
Иванов открыл глаза.
На стекле задней дверцы наискосок слева — направо и сверху — вниз зияли две дыры с расползшимися во все стороны паутинками трещин. Еще одна пуля пробила насквозь металл самой дверцы чуть выше уровня сиденья. Эта пуля была выпущена на случай, если клиент успел среагировать на опасность, завалившись набок, что вряд ли, так как с начала нападения прошли мгновения.
“Опять попал!” — возликовал Иванов и расплылся в улыбке.
Ошалевший официант, стоя на коленях на тротуаре, смотрел, как посетитель, не заплативший за пиво и оказавшийся киллером, садит пуля за пулей в машину, не меняя позы, и при этом ухмыляется.
Еще две пули Иванов выпустил, уже почти, не целясь, так как совершенно уверовал в свои снайперские возможности.
Бах!
Бах!
И эти две последние пули тоже попали в цель! Две последние пули были не простыми, были зажигательными — они пробили бензобак и воспламенили бензин.
Раздался мощный взрыв. Под машиной и внутри машины лопнул огненный шар, куски бензобака и рваный металл покореженного корпуса, словно осколки рванувшего снаряда, прошили салон насквозь, калеча и убивая сидящих там людей. Дело довершило пламя, которое ворвалось в салон в образовавшиеся в результате взрыва дыры, выжигая все на своем пути. Выжить в таком аду было невозможно. Но кое-кто все же выжил!
В мгновение взрыва с переднего сиденья из машины, вышибая плечом дверцу, выпал телохранитель. Его нашли осколки и опалило пламя, но он остался жив. Откатившись от пылающей машины на несколько метров, он закатился за какой-то выступ в стене и выдернул из кобуры пистолет.
Сквозь языки огня и застилающий обзор дым он увидел человека, стоящего возле фонарного столба с вытянутыми в его сторону руками, и, не целясь, потому что целиться в такие мгновения некогда, важно испугать, сбить противника с прицела, короткими очередями по три патрона опустошил обойму.
Возле головы Иванова что-то свистнуло. И что-то ударило в бетонный столб, отчего во все стороны веером полетели мелкие каменные осколки. Несколько кусочков стеганули Иванова по лицу.
— Ой! — сказал он, хватаясь правой рукой за щеку и перехватывая револьвер левой.
Телохранитель сбросил пустую обойму и вытащил запасную.
— Ну же, ну же, стреляй, стреляй, дурак! — умалял шепотом майор Проскурин. — Ну!..
— Да как же он будет стрелять, у него оружие в левой руке! — тихо сказал генерал.
Иванов вдруг понял, что в него стреляют, что его хотят убить и уже, кажется, ранили!.. Но что делать дальше, он не знал, потому что никаких инструкций на этот счет не получал.
Телохранитель быстро перекатился в другое место, потому что боялся, что обнаружил себя, вогнал в пистолет новую обойму, передернул затвор и приготовился стрелять. Но на этот раз приготовился стрелять на поражение.
— Ну же, ну, хоть с левой!..
Со стороны горящей машины раздался выстрел.
Возле самой головы Иванова, обжигая кожу, прошла пуля. Страшно испугавшись, он отшатнулся назад, потерял равновесие и стал падать. Но не упал, а, пытаясь удержаться на ногах, всплеснул вверх руками. И, инстинктивно цепляясь пальцами за воздух, нажал на спусковой крючок.
Бабахнул выстрел. Последнего остававшегося в барабане патрона.
И одновременно с ним, прикрываясь грохотом, произвел выстрел майор Проскурин. Но он стрелял прицельно, стрелял наверняка.
Пуля ударила телохранителя в плечо, сломав ключицу, пробила легкое и печень и, пройдя насквозь все тело, застряла в тазовых костях.
Телохранитель обмяк и рухнул лицом на асфальт.
Но за мгновение до своей смерти он успел выпустить еще одну, последнюю очередь. Три пули ушли в сторону киллера, две пролетели мимо, одна нашла его.
Иванов вскрикнул и схватился за ухо. И почувствовал, как его руку заливает горячая кровь. Пуля попала ему в ухо, продырявив его насквозь.
“Уходи! — одновременно подумали генерал Трофимов и майор Проскурин. — Быстрее уходи”.
И Иванов их “услышал”.
Надо бежать, вспомнил он! Надо бежать, пока вся кровь не вытекла.
И медленно, но все более убыстряя шаг, побежал от горящей машины.
Не помнящий себя от страха официант смотрел вслед убегающему киллеру, который так и не заплатил ему за пиво. Смотрел и не верил, что так легко отделался.
Генерал Трофимов облегченно вздохнул.
Дело было сделано. Вопреки Иванову. Но все же Ивановым! Он стрелял мимо — но попадал! Стрелял холостыми патронами — но убивал жертвы настоящими пулями! Он считал, что воплощает в жизнь свой хитроумный план, на самом деле играя по правилам, навязанным ему чужой волей.
На месте преступления не будет лишних пуль, на месте преступления будет ровно столько пуль, сколько выпустил из своего оружия Иванов. Баланс сойдется, и сойдется не в его пользу!..
Майор Проскурин спрыгнул с ящиков, удерживая револьвер за обернутую бумагой рукоять, скрутил с револьвера глушитель и вопросительно посмотрел на командира.
— Что будем делать дальше?
— Дальше то, что сделал бы преступник, — ответил генерал Трофимов.
— Избавляться от оружия? — предположил майор. Генерал утвердительно кивнул.
— В двух кварталах отсюда, возле тротуара, есть сливная решетка с деформированными прутьями, — сказал он. — Если бы я хотел что-нибудь выбросить, я бросил бы это туда.
Майор Проскурин восхищенно посмотрел на командира. Похоже, у того все было продумано заранее. И привязано к местности заранее.
Генерал взял двумя пальцами револьвер, снял с ручки бумажный мешок и сунул оружие в полиэтиленовый пакет. После чего набрал на мобильнике номер.
— Я хочу заказать такси, — сказал он.
— Это квартира, — ответили ему.
Но спустя секунду из ближайшего продуктового магазина выбежал какой-то мужчина — судя по всему, водитель овощного фургона. Подбежал к своей “Газели”, открыл дверцу кабины, завел мотор и тронулся вперед, стремительно удаляясь от горящего автомобиля. Понять его можно было — останься он тут чуть дольше, ему пришлось бы иметь дело с прибывшей на место происшествия милицией. А кому это охота...
Через два квартала “Газель” притормозила. Наверное, потому, что заглох мотор. Хотя на самом деле потому, что водителю позвонили по мобильному. Из расположенного за его спиной фургона. И попросили остановиться строго напротив телефонной будки. Вот он и остановился.
Генерал Трофимов сдвинул в сторону ящики и овощной сор и задрал посредине фургона покрытие. Открылся небольшой, смонтированный в днище люк неправильной формы и потому внешне похожий на поставленную на провалившемся полу заплату.
— Взяли!
Майор с генералом ухватились за специальную скобу и потянули люк вверх. Открылось отверстие, внизу которого был асфальт мостовой.
Майор лег на пол и сполз вниз, высунув голову наружу.
Он увидел колеса машины, бордюр и башмаки прохожих.
— Давайте, — показал он рукой. Генерал сунул ему в ладонь пакет с револьвером. Майор уперся в асфальт левой рукой, а правую вытянул в сторону решетки сливной канализации. Он засунул пакет в отверстие между погнутыми прутьями, но так, чтобы тот провалился лишь наполовину. Проверил, прочно ли закрепился револьвер. И вполз обратно.
— Все в порядке.
Генерал поднял мобильный телефон.
— Поехали.
“Газель” двинулась дальше. На ближайшем перекрестке она свернула в проулок, проехала до следующего светофора и снова повернула...
Иванов прошел примерно тем же маршрутом, что ехал овощной фургон, но свернул раньше, свернул во дворы, где его поджидала неприметного вида “Волга”. Он упал на заднее сиденье и захлопнул дверцу.
— Я умираю, я ранен, — жалобно сказал он. Водитель быстро оглянулся. Сквозь пальцы прижатой к щеке ладони пассажира обильно проступала кровь.
“Если пуля в башке, то дело дрянь, — подумал он. — Придется его чистить и придется избавляться от тела”. И попросил:
— Уберите руку.
Иванов, хныкая, убрал руку.
— Вам всего лишь ухо прострелили, — облегченно вздохнул водитель. — А я уж думал... Ничего себе — “всего лишь”!
— Там сзади аптечка, достаньте и прижмите к ране бинт.
Водитель вывел машину из двора.
— Где оружие?
Иванов вытащил из кармана револьвер.
— Положите его под сиденье. И прикройтесь пока чем-нибудь, хоть вон той газеткой, что ли, чтобы вас не было видно.
Иванов прикрылся газетой, делая вид, что читает.
Ему было очень больно, очень страшно, но более всего обидно. Он так стрелял, а его даже не пожалели!..
“Волга” влилась в уличный поток, мгновенно растворившись в нем. На заднем сиденье сидел, капая кровью, Иванов. А где-то там, далеко позади, догорала взорванная им машина, в которой был труп убитого им объекта.
Он сделал все как надо, он ни разу не промахнулся, его чуть не убили, и, может быть, даже он еще умрет от потери крови, а они!..
Да чтобы он еще хоть раз согласился!.. Да никогда! Да ни за что!..