Иванов открыл глаза. Перед ним стоял человек в белом. И поодаль еще один человек и тоже в белом. И еще у Иванова сильно болела голова.
Он подумал о том, почему у него болит голова, и вспомнил, как стоял растянутый наручниками возле машины и как в него стреляли. В голову стреляли. В упор. Из пистолета...
Значит, эти люди в белом — ангелы. И значит, тот свет не выдумка, а действительно существует. Как приятно убедиться, что смерть — это не конец, а лишь начало чего-то нового и интересного.
Иванов радостно улыбнулся.
— Ему еще и весело, — обрадованно сказал ближний ангел знакомым голосом. Голосом майора Проскурина.
Значит, майора Проскурина тоже, понял Иванов. И даже обрадовался столь неожиданной встрече. Со знакомыми начинать новую жизнь как-то легче.
— Как вы, Иван Иванович?
Этот голос был тоже знаком. Этот голос принадлежал генералу Трофимову. И его тоже? У них там что на земле — мор прошел?
Белые фигуры приблизились и склонились над Ивановым.
Нет, рожи у них были не ангельские, были самые что ни на есть земные. И воняли табаком.
— Я что, жив? — расстроенно спросил Иванов.
— А вы думали, мы ангелы? — хохотнул генерал.
— Думал, — честно ответил Иванов. И спросил:
— Почему вы хотели меня убить?
— Если бы хотели — убили, — не очень учтиво ответил генерал Трофимов. — Никто вас не убивал. И не собирался. Кого убили — так это двойника, сыгравшего вашу роль. А теперь вы сыграете его.
— А как же это? — показал Иванов глазами на бинты.
— Это все ерунда — маскарад. А под ним царапины. Не могли же мы вас притащить в больницу целым и невредимым. Кто бы нам поверил без крови, что вы почти мертвый. Вот нам пришлось вас чуть-чуть продырявить. Но совсем чуть-чуть... Врачи, конечно, потом во всем разобрались, но с врачами мы договорились, а средний медперсонал считает, что вы почти уже покойник...
С врачами столковаться было легко — осматривавшим Иванова врачам генерал Трофимов сунул в нос удостоверение ФСБ и пообещал им десять лет лагерей за неправильно поставленный диагноз. После чего вручил ошарашенным врачам по шесть тысяч баксов наличными, заставив написать расписки. Получив которые сообщил, что посадит их на пять лет за взяточничество, если они кому-нибудь когда-нибудь ляпнут, что он показывал им удостоверение ФСБ. И это в лучшем случае, потому что в худшем их обвинят в хищении у пациентов органов с целью их перепродажи за границу и даже найдут пару почек в домашних холодильниках.
— Так он что — ваш? — кивнули на Иванова врачи.
— Нет, в данный момент — ваш.
Иванова перевели в одноместную палату и лишних врачей к нему не допускали. Допускали только посвященных.
— Но зачем меня сюда? — спросил Иванов. Как будто, гад, сам не понимал, зачем.
— Они посчитают, что вас недострелили, и обязательно захотят дострелить, — популярно объяснил генерал Трофимов.
— Меня? — испугался, задергавшись под бинтами, Иванов.
— Ну-ну, успокойтесь. Мы не дадим им этого сделать. Кроме того, у вас будет оружие.
Генерал вытащил из кармана и сунул Иванову под подушку пистолет.
Как будто это могло его спасти!
— А можно, за меня полежит кто-нибудь другой? — завел обычную свою волынку Иванов.
— Иван Иванович!..
Делать нечего, пришлось лежать самому.
Вторым “пациентом” в палату лег майор Проскурин. У которого даже своей койки не было и которому пришлось спать на брошенном на пол матрасе под кроватью Иванова. Что было неудобно, так как Иванов постоянно ворочался во сне, скрежеща пружинами. Но майор по этому поводу не роптал, потому что позиция у него была очень хорошая, а мучиться предстояло недолго. Вряд ли больше суток.
И точно — недолго...
Уже на следующую ночь в больницу вошли два крепких на вид “доктора”. Вошли через служебную, которую отжали монтировкой, дверь. В подвале они расстегнули небольшие спортивные сумки, вытащили и надели на себя белые халаты и шапочки и повесили на шеи новенькие фонендоскопы. И все равно медработников они напоминали мало. Слишком они были большими, и слишком у них были “немедицинские” физиономии.
Пройдя насквозь подвал, “доктора” поднялись на пятый этаж в реанимационное отделение. Поднялись не на лифте — поднялись пешком.
На последней лестничной площадке они задержались — пошарили в сумках и вытащили из них пистолеты” Два пистолета “ТТ” с заранее накрученными на стволы глушителями. Эти “врачи”, в отличие от прочих, предпочитали пользоваться “на операциях” отечественным инструментом.
— Пошли?
— Пошли...
Они открыли дверь отделения и двинулись по длинному коридору. Шли они практически бесшумно, но на повороте были замечены дежурной сестрой.
— Вы куда? — спросила та, увидев незнакомых врачей.
“Врачи” дружелюбно улыбнулись и направились прямо к ней.
— Нам нужна шестнадцатая палата.
— Зачем?..
“Врачи” приблизились вплотную. Один из них, прыгнув как кошка, схватил медсестру за голову, перекрыв жесткой, как железо, ладонью рот. Медсестра испуганно таращила глаза и даже не дергалась.
Второй “врач” вытащил из кармана шприц-тюбик и ткнул его медсестре, прямо через халат, в руку. Та мгновенно расслабилась и сползла вниз по стулу.
Ее подхватили, приподняли, положили руки на стол и уронили на руки голову. Пусть все думают, что она спит. Телефонный шнур на всякий случай вырвали из стены и из аппарата.
Нужную палату нашли быстро, так как план больницы изучили заранее.
— Здесь.
— Ты первый, я за тобой.
“Врачи” особо не маскировались, так как знали, что их “пациент” находится при смерти. Лучше многих других знали, потому что лучше многих других были осведомлены о характере ранений.
Тихо потянули дверь на себя...
Майор Проскурин услышал скрип дверных петель. Петли скрипели еле слышно, потому что он засыпал в них песка не так уж много. Ровно столько, чтобы они начали “звучать”.
Майор быстро поднял с пола пистолет, выкатился из-под кровати и встал на колени, вытянув поверх одеяла правую руку.
Иванов ничего не услышал и ничего не заметил — Иванов крепко спал, подложив под щеку ладонь и шевеля во сне губами...
В щель полураскрытой двери полился неяркий свет коридорных светильников. В палате было темно...
В палате было темно, чтобы входящие не могли сразу разобраться в обстановке. И чтобы не смогли увидеть то, что им не следовало видеть. Не смогли увидеть залегшего за кроватью и за телом Иванова майора Проскурина.
В дверной щели мелькнула одна, в белом халате, тень.
“А ну как это просто случайный врач?” — подумал майор Проскурин.
Но это не был случайный врач, потому что в руках у него был не шприц и градусник, а был пистолет с неестественно длинным стволом.
Глушитель...
За первой фигурой, кажется, маячила еще одна...
Майор поймал на мушку киллера, но стрелять не стал, давая ему возможность шагнуть внутрь, чтобы открыть своего напарника. Если стрелять только в одного, то второй, под прикрытием его тела, сможет учинить ответную стрельбу.
Первый киллер сделал шаг вперед. И поднял руку.
Вот так-то лучше...
Майор Проскурин плавно потянул спусковой крючок на себя.
Раздался выстрел.
Пах!..
Первый киллер сильно дернул головой и стал заваливаться назад. Пуля попала ему в правый глаз...
Оружие майора было тоже с глушителем, и звук выстрела был почти не слышен. Но обеспечить полную бесшумность выстрела невозможно. Лязгнул затвор. Из пистолета выскочила пустая, отброшенная отражателем гильза и, ударившись о стену и громко звякнув, свалилась на спящего Иванова.
— А?.. Что! — испуганно вскричал тот, вскакивая.
Отчего дернул руку майора резко вверх.
Второй киллер, придерживая мертвого уже напарника, вскинул руку и неприцельно, в направлении вспышки, выстрелил раз и два...
Возле головы майора взвизгнула пуля. А он стрелять не мог, потому что его руку толкал вверх Иванов.
— Лежать, дурак! — гаркнул майор, что было сил ударив Иванова рукоятью пистолета, одновременно нажав на спусковой крючок.
Иванов ойкнул, упал и затих.
Три пули ушли в сторону двери, сбив киллера с прицела. Но он быстро пришел в себя и, завалив ствол пистолета чуть ниже и левее, хотел открыть огонь на поражение. Но не успел.
Майор увидел тень в двери и, мгновенно довернув пистолет, выстрелил. Короткая, на три патрона очередь попала в грудь киллера, отбросив его назад в коридор.
Но он тоже успел нажать на спусковой крючок, и пуля ушла поверх головы майора в окно.
Все!..
Еще секунд двадцать майор держал под прицелом дверь, но все было тихо.
— Вставайте! — быстро толкнул майор Проскурин Иванова в бок.
— Не встану! — хлюпая носом из-под одеяла, ответил Иванов. — Чего вы деретесь?
— Вы что, с ума сошли?! Я вас спас! Они же за вами пришли!..
Иванов высунул нос из-под одеяла.
— А они точно ушли? — испуганно спросил он.
— Точно. И нам тоже пора убираться.
Из-под одеяла высунулась ивановская голова целиком. По его лицу текла, капая на больничную койку, кровь.
“Неудачно я попал”, — подумал майор.
— Ну-ка подержите... Протянул Иванову пистолет. Тот взял пистолет в руку.
Майор рванул с подушки наволочку и промокнул ею голову Иванова.
— Ничего, до свадьбы доживет.
— До чьей свадьбы? Я женат, — всхлипнул Иванов.
— Ну, значит, до смерти... До смерти заживет.
Майор бросил пропитавшуюся кровью наволочку и взял обратно пистолет. За спусковую скобу взял. Двумя пальцами. В перчатках.
И бросил пистолет под кровать, не забыв вытащить из-под подушки точно такой же ивановский.
— Через десять-пятнадцать минут здесь будет милиция, — сообщил майор, — с которой вам, как я понимаю, встречаться не резон.
Иванов растерянно кивнул, наблюдая, как майор для чего-то рвет на полосы казенные простынку, пододеяльник и одеяло.
— Через главный вход вам уйти не удастся — там охрана. Служебные двери заперты, да и идти до них долго. Лучше всего спуститься на улицу по веревке.
Майор скрутил и связал две оторванные от простынки полосы.
— Вот по этой...
— По этой?! — показал Иванов на скрученную в жгут простынку. — По этой не буду! Ни за что!
— А чем она вас не устраивает? — удивился майор. — Здесь всего-то пятый этаж. Вы из парижской тюрьмы по веревке спускались?
— Да, — обреченно кивнул Иванов. — Но это не я... То есть я... Но я не хотел, это случайно...
— Ничего, раз там случайно смогли, значит, здесь тоже случайно сможете, — подбодрил майор Иванова.
Привязал конец импровизированного каната к батарее и выбросил его в окно.
— Там внизу, прямо под вами стоит машина “Скорой помощи” с ключом зажигания в замке. Выйдете из больницы через задние ворота, повернете направо и...
— Но я не умею водить машину, — сказал Иванов.
— Как не умеете? — поразился майор Проскурин. Ему в голову не могло прийти, что мужик может не уметь водить машину! Вертолет — еще туда-сюда, но чтобы машину!..
— А как же вы?..
— Я на городском транспорте ездил, — ответил Иванов на незаданный вопрос.
Весь хорошо продуманный и уже наполовину воплощенный в жизнь план рухнул.
Что же с ним теперь делать?..
Майор с Ивановым сбежать не мог, его с ним вместе даже видеть не должны были. У него был свой, отличный от ивановского, маршрут эвакуации.
Как же поступить?..
— Ладно, я вас сейчас быстро научу управлять машиной, — принял единственно возможное в такой ситуации решение майор. — Из больницы как-нибудь выедете, а там мы вас встретим. Значит, слушайте внимательно. Это кабина, — очертил руками воображаемую кабину майор Проскурин. — Садитесь на сиденье, поворачиваете в замке ключ зажигания, мотор начинает работать. Находите педаль сцепления...
— Где находить? — спросил, куда-то наклоняясь и что-то разыскивая, Иванов.
— Внизу слева, — ответил майор, чувствуя себя полным идиотом. — Да не рукой находите, ногой. Левой. Жмете на нее.
Майор нажал на воображаемую педаль.
— Находите рычаг переключения скоростей. Да не ногой!.. На этот раз рукой. Правой. И дергаете его вперед и влево до упора.
Майор переключил несуществующий рычаг на первую скорость.
— Жмете педаль газа — это та, что крайняя справа, и отпускаете сцепление. Вот так... — показал майор руками, как надо работать педалями.
— Если надо остановиться — давите на среднюю педаль. Если заглохнете — начинайте все сначала. Повторите.
Иванов повторил.
— Ну все, больше времени нет.
Майор подтолкнул Иванова к окну.
— С богом.
Иванов выглянул на улицу и отшатнулся назад.
— Я не полезу. Я боюсь!
“Может, он точно дурак? — подумал майор Проскурин. — Потому что так убедительно играть невозможно. Но, с другой стороны, я видел его в деле, например, в той же Франции...”
— А если не пойдете, то я вас здесь собственными руками... чтобы вы живым в руки милиции не попали, — грозно сказал майор.
Иванов испуганно посмотрел на майора. И посмотрел в открытое окно.
Нет, майор все-таки был страшнее.
— Ну хорошо, я попробую.
И, с трудом забравшись на подоконник, свесил ноги наружу. После чего завис, намертво вцепившись пальцами в подоконник. Лицо его мертвенно побелело.
— Вы что? Что случилось? — тревожно спросил майор.
— Ни-и-чего, — замотал головой Иванов. — Я хочу назад.
И стал вылезать обратно.
— Вниз! Быстро вниз! — страшным шепотом закричал майор, упираясь в голову Иванова ладонью.
Но тот лез, как трактор, напирая на выставленную ладонь лбом.
“Ни черта у него силища! — поразился майор. — А все слабака изображает”.
Иванов пыхтел, краснел и лез.
— Назад, гад! — гаркнул майор Проскурин и ударил Иванова кулаком по лбу.
Тот, словно от контузии, ошарашенно выпучил глаза и пополз по веревке вниз.
Майор Проскурин отскочил от окна и бросился вон из палаты. Он безнадежно отставал от графика и сильно рисковал, так как мог столкнуться с кем-нибудь в коридоре или на лестнице.
А все он — Иванов!..
Иванов висел между четвертым и третьим этажами, намертво вцепившись в простынки. Он боялся спускаться. Но еще больше боялся подниматься.
Он висел в безнадежной тоске сорвавшегося в пропасть альпиниста. И готов был висеть до утра, до приезда пожарной команды.
Он висел, тихо поскуливая и зажмурив глаза...
Но его руки были слабее обуявшего его чувства страха. Его пальцы устали, и простынка стала проскальзывать между ними. Иванов медленно, но, все более ускоряясь, пополз вниз.
На уровне третьего этажа он проскользнул мимо палаты рожениц. Возле которого маялась бессонницей одна из будущих мамаш.
— Ой! — тихо сказала роженица, увидев качающегося на простынях Иванова, и схватилась за низ живота. Зрелище действительно было не для беременных дам — фигура голого человека, обмотанная обрывками проводов и капельниц, с залитым кровью лицом, с огромными оттопыренными ушами, болтающаяся туда-сюда на фоне полной луны на уровне третьего этажа.
Мама моя!..
Иванов тоже увидел женщину и попытался крикнуть ей, чтобы она позвала кого-нибудь на помощь. Но его слабого крика слышно не было, а было видно, как он страшно скалится, то ли матерясь, то ли грозя слабой женщине.
Роженица сказала еще раз:
— Ой!..
И стала рожать.
Иванов проскользил ниже. Когда он достиг уровня второго этажа, импровизированная веревка вверху оборвалась, и он рухнул вниз.
“Все”, — подумал Иванов, летя в пропасть...
Но летел он недолго. Внизу, как и говорил майор Проскурин, стояла машина “Скорой помощи”. Иванов со всего маха рухнул на крышу, проминая ее своим весом. С крыши он скатился вниз, на землю.
На третьем этаже истошно, будя больницу, орала роженица. В палатах зажигался свет.
Иванов, прихрамывая и держась за побитые бока, влез в кабину. Когда он падал, он почти все, что ему рассказывал майор Проскурин, позабыл.
Кажется, здесь должен быть какой-то ключ...
Ага, вот он...
Повернуть ключ было по силам даже дрессированной обезьяне.
Мотор заработал.
Иванов облегченно вздохнул.
Теперь педаль.
Педаль он искал довольно долго, шаря по полу левой рукой.
Ага! И педаль есть.
Он ткнул в педаль голой ногой и нащупал рычаг переключения скоростей.
Куда, он говорил, надо жать?.. Вправо вперед? Или влево назад? Или?..
А черт его знает.
Иванов подергал рычаг во все стороны и нажал на педаль газа.
Мотор страшно взревел, перекрывая даже крики роженицы.
Теперь нужно медленно отпустить левую педаль...
Машина поехала не вперед. Машина резко прыгнула назад, впечатавшись правой стороной в стену.
Значит, не так.
Иванов снова дернул рычаг и отпустил сцепление.
Мотор заглох...
С верхних этажей высовывались больные. Кто-то кричал:
— Держите его, держите!..
Иванов снова повернул ключ, выжал сцепление и переключил скорость...
Машина со страшной скоростью рванула вперед.
Испуганный до полусмерти, Иванов вцепился в баранку. Машина неслась в узком пространстве двора на другую такую же машину.
Удар!
Иванов ткнулся лицом в руль, отчего по лицу вновь густо потекла кровь.
С третьей попытки он отпрыгнул от помятой машины “Скорой помощи”, чтобы таранить еще две.
Да где же эти чертовы ворота?!.
В ворота Иванов не попал. Иванов проехал мимо ворот, снеся кусок металлической ограды и вырвавшись наконец на оперативный простор, где было очень много очень новых машин.
До условленного места было недалеко, так что по-настоящему разгуляться Иванову не удалось, он успел лишь собрать пяток “Жигулей”, три иномарки, два газетных киоска, скамейки на остановке трамваев и “КамАЗ”. После чего был вынужден остановиться.
— Сюда его! — приказал наблюдавший за маневрами Иванова генерал Трофимов.
К машине “Скорой помощи” подскочили, вытянули Иванова через обращенную к кустам, чтобы их не заметили, дверцу и, подхватив под руки, понесли к припаркованному в укромном месте микроавтобусу.
Операция была завершена.
На поле боя остались два трупа на пятом этаже больницы, десятки покореженных машин, смятые скамейки и киоски и хоть и преждевременно, но все равно счастливо разрешившаяся от бремени роженица.
Это был новый, не менее головокружительный, чем парижский, о котором пока еще никто не знал, но о котором завтра напишут все газеты, побег Русского Монстра...