Утром следующего дня компьютерщик Петрович проснулся с ужасной головной болью и не менее ужасным запахом, исходящим изо рта, случившимся из-за употребления внутрь чудовищного коктейля, составленного из французского «Наполеона», армянского коньяка, водки и пива.
Первым делом он прошел на кухню и постарался вылечиться от того, чем страдал, остатками того, по причине чего этим страдал. Он вылил из всех стоящих на столе бутылок скопившиеся на дне капли и залпом выпил. Крякнул. Гадливо передернулся. И пошел в ванную ополоснуть безобразно опухшую после вчерашнего физиономию.
Он растирался полотенцем и мучительно вспоминал события предыдущего дня. Отчетливо он помнил только «Наполеон» ценой чуть не в сто баксов за пол-литровую бутылку, разливаемый в простые граненые стаканы. И еще он помнил экран своего компьютера. Интересно, зачем он включал компьютер?
Ах ну да. Незнакомец, которого привел его приятель, кроме «Наполеона», принес еще какую-то дискету. Которую они в краткий промежуток между армянским коньяком и водкой отсматривали на мониторе. Там еще были какие-то цифры...
Да нет, не цифры, а номера счетов. Именно счетов. С указанием лежащих на них сумм... Очень немаленьких сумм, размещенных в швейцарских, английских и еще каких-то банках...
Откуда у того незнакомца взялись эти счета? И эта дискета, содержание которой он не знал?
Бог мой! Ведь если знать номера этих счетов и шифры этих счетов, то можно очень даже запросто снять с них лежащие там суммы. Причем даже не лично снять, а, например, через компьютерные сети, распорядившись о переводе денег из швейцарского банка на, к примеру, валютный счет ближайшего Сбербанка. Или обналичить их через банкомат...
А ведь там были десятки миллионов долларов! Ну или сотни тысяч доларов, если взять поправку на употребленные к тому времени внутрь градусы и вызванное этим удвоение наблюдаемых на экране цифр.
Все равно немало! Сотни тысяч! Сотни тысяч свободно конвертируемых баксов! Петрович быстро включил компьютер и отсмотрел его содержание в надежде, что сбросил информацию с дискеты в память машины. Нет, никакой дополнительной информации на диске не было.
Почему же он ее не сбросил?
А как же он мог ее сбросить, если тот незнакомец выдернул дискету из дисковода, как только увидел эти цифры!
Значит, все верно. Значит, это не просто цифры. Значит, это деньги, которые прошли рядом. Которые прошли буквально между пальцев!
Петрович быстро впрыгнул в штаны и побежал к одному своему дружку-приятелю, который был докой в денежных вопросах.
— Ну, — сказал приятель, — и что?
— Там же сотни тысяч! Я же сам видел!
— Ну, во-первых, после смешения столь разномастных напитков тебе могло пригрезиться черт знает что. В том числе и то, что ты не ты, а Рокфеллер. Во-вторых, даже если вообразить, что ты видел то, что видел, совершенно не обязательно, что эти цифры являются номерами реально существующих счетов.
— Но я видел...
— Что видел?
— Цифры. И буквы.
— Какие?
— Ну, я не вполне помню.
— А ты постарайся. Вспомни. Тогда и будет разговор.
Петрович напрягся.
— Вначале там буквы были. Латинские. S и J. И еще, кажется... Слушай, давай я попробую написать. У меня зрительная память хорошая. Если я буду писать, я могу вспомнить.
— На. Пиши, — протянул приятель лист бумаги и ручку.
— Первой была буква...
Через пять минут ряд цифр и букв был готов.
— Вот он. Плюс минус несколько цифр.
— Ладно, сейчас попробуем проверить. Приятель взял сотовый телефон и набрал какой-то номер.
— Слышь, Сева, скажи мне, как выглядят счета в швейцарских банках. Ну ты должен знать. Ну надо! Очень надо. Да, в швейцарских.
— И в английских, — напомнил Петрович.
— И в английских. Ну надо, тебе говорю! Ну что ты в самом деле? Как? Погоди, я запишу. Так. Так! Так!! Так!!! Все? Спасибо, Сева.
Приятель положил трубку. И очень внимательно посмотрел на Петровича.
— Ну?
— Откуда ты взял эти цифры? Только не крути.
— Что? Неужели совпали?
— Совпали. С одним швейцарским банком. Кроме одной буквы. Но все равно.
— Блин! А я думал...
— Откуда ты их взял? Откуда ты взял номера счетов?
— Я же тебе говорил, мужик один дискету принес.
— Какой мужик?
— Ну откуда я знаю? Его мой старинный друган притащил.
— Какой друган? Как его зовут? Где он живет, этот друган?
Петрович замялся.
— В чем дело?
— Это я нашел его.
— Ну?
— Это я запомнил цифры и пришел к тебе.
— Ну и что? Что с того?
— Пятьдесят процентов...
— Какие пятьдесят процентов?
— Пятьдесят процентов от прибыли мне. Пятьдесят тебе. Это я его нашел. И тебе сказал. А ты не верил...
— А тебе не много будет?
— В самый раз.
— Дурак. Этих денег не взять ни тебе, ни даже мне. От швейцарского пирога нам не укусить. Клыки коротки. Эти деньги могут добыть только очень большие люди, которые не нам с тобой чета.
— Тогда двадцать пять!
— Три куска. Три куска баксов. Половину сейчас. Другую после того, как дело выгорит.
— За три куска я ничего не скажу! Не скажу, где он живет.
— Скажешь. Им ты скажешь даже больше, чем ты знаешь. Им ты скажешь все. В общем, влип ты, Петрович. В денежную и, значит, в очень неприятную историю. И выход у тебя из нее только один — чистосердечно рассказать все, что ты знаешь. Или... Или они все узнают другими методами. С которыми лично ни тебе, ни себе я знакомиться не желаю. Так что бери причитающиеся тебе полкуска и радуйся, что легко отделался. Полтора куска сейчас. Полтора куска потом. Или... Твое последнее слово?
— Я согласен...
Как только Петрович ушел, его приятель поднял трубку телефона.
— Позови Папу, — попросил он. — Скажи, что я. Что по делу. По очень перспективному делу. Да. Жду у телефона. Столько, сколько надо, жду...
— Что тебе? — через несколько минут спросил голос Папы.
— У меня к вам дело. На несколько десятков миллионов долларов.
— Уж так сразу на десятков?
— Ну, может быть, на несколько миллионов. Но не меньше.
— А для того чтобы их взять, тебе надо ссудить пару сотен баксов наличными? Чтобы цветной ксерокс купить?
— Нет, ничего такого не надо. Это живые деньги.
— Даже так... Где находятся эти деньги?
— В швейцарских и английских банках. На закрытых счетах. Которые можно открыть. Вам открыть.
— Информация достоверная?
— Более или менее.
— Что ты хочешь за участие в деле?
— Долю.
— А если все это липа?
— Даже если это липа, вы ничего не теряете. Потому что ничего не вкладываете. Но это не липа. Я сверил один из указанных мне счетов с реально существующим. Он совпал.
— Хорошо. Приходи сегодня вечером. Потолкуем.
— Но вы обещаете мне долю?
— Я обещаю с тобой потолковать. Или этого мало?
— Нет. Этого достаточно. То есть я хотел сказать, что этого много. То есть я понимаю...
— Ну вот тогда и приходи.
— Приду...
Дело о похищенных и случайно доставшихся Иванову Ивану Ивановичу дискетах получило новый, совершенно неожиданный поворот.