Архивариус была та самая — молоденькая, фигуристая, обаятельная и в очках. Но главное — не вид, главное — ощущения...

Мишель-Герхард фон Штольц был готов хоть сейчас биться об заклад, что средь ее предков были аристократы — бароны, князья, графы, в крайнем случае советские наркомы или товарищи-министры, а одна из прабабушек обязательно состояла фрейлиной какого-нибудь двора. Голубую кровь, сколь ни разбавляй ее пролетарской, так просто из жил не вытравить.

Архивариус была прелестна, но речи ее были ужасны:

— К сожалению, это все, что я могла найти по рентерее, — казенным тоном посочувствовала она. — Больше в нашем архиве ничего нет.

— А где тогда есть? — растерянно спросил Мишель-Герхард фон Штольц.

— Не знаю, может быть, в других архивах... — отмахнулась от него прелестная архивариус с кровями прадедушек-графов и прабабушек-фрейлин. — Кто следующий?

— Следующий — я! — категорично заявил Мишель-Герхард фон Штольц, так как не привык, чтобы ему отказывали прелестные дамы. — Я хочу быть следующим в вашей жизни!

Архивариус испуганно взглянула на него поверх очков, густо покраснев.

— Но у нас все равно ничего нет по рентерее, — сдавленно прошептала она, виновато глядя на посетителя. Которого давно уж заприметила. Потому что нельзя не заприметить ослепительно белый костюм, ослепительно белые туфли и ослепительно белую улыбку на фоне серо-черных, вытертых на локтях, пиджаков прочих неулыбчивых посетителей.

— Да и бог с ней, с этой рентереей, чего она вам далась! — широко улыбнулся Мишель-Герхард фон Штольц. Притом отпихиваясь рукой от напирающего на него «следующего», на которого с опаской косилась архивариус.

— Молодой человек, вы будете, наконец, что-нибудь брать? — напористо вопрошал тот.

— Буду, — кивнул Мишель. — Вот эту милую даму! Дама зарделась еще больше, хоть, кажется, больше было некуда.

— Молодой человек, если вы желаете пофлиртовать, то ступайте куда-нибудь в городской транспорт или, как ныне говорят, — на тусовку! — нравоучительно сказал ему «следующий». — А здесь госучреждение, где люди занимаются делом. Перестаньте отвлекать ответработников от исполнения ими прямых их обязанностей.

И, обращаясь к архивариусу, спросил:

— Светлана Анатольевна, я заказывал материалы по скифским раскопкам...

Такого, да еще при даме, фон Штольц спустить не мог. Отчего не преминул тут же ответить:

— А вы, товарищ, если желаете узнать про скифов, то езжайте в степи, курганы лопатой копать, а не ройте здесь то, что другие для вас в поле накопали!

— Молодой человек!.. — ошарашенно ахнул «следующий».

— Как вы можете?! — вскричала архивариус, бледнея поверх выступившей на щеках краски.

— А ты — помолчи, пожалуйста! — одернул ее «следующий».

Чего Мишель-Герхард фон Штольц уж точно снести не мог!

— Как вы смеете разговаривать с дамой на «ты»? — возмутился он. — Тем более с ответработником, в госучреждении, при исполнении им служебных обязанностей! Тем более с ответработником столь неземной красоты!

При этих словах у архивариуса на лице, поверх бледности, выступившей на румянце, снова пошли красные пятна, на этот раз гнева.

— Да Михаил Львович всю жизнь в поле! — вскричала она. — Да он пятнадцать курганов раскопал! Его весь научный мир знает!..

— А отчего же он обращается к вам на «ты»? — стушевался Мишель-Герхард фон Штольц.

— Потому что он мой преподаватель. Любимый! — выкрикнула архивариус. — И еще дедушка! Родной!.. А вы!.. Его!.. И меня!.. Нас!..

Академик?.. И дедушка?.. И еще курганы копал?.. Оп-пачки! А ведь как все хорошо начиналось, — подумал Мишель-Герхард фон Штольц.

И, повинно склонив голову, сказал:

— В таком случае готов искупить свою вину кровью и потом. Хоть даже немедля срыть до основания сто курганов.

— Их и без вас уж срыли, — недовольно пробурчал академик. — Такие же, как вы, варвары.

— Тогда мне ничего не остается, как дать вам удовлетворение посредством любого избранного вами оружия, — сказал Мишель. — Ибо по правилам дуэли оружие выбирает оскорбленная сторона.

И стал терпеливо ждать своей участи.

— Ну хорошо же! — угрожающе сказал академик. — Тогда я выбираю...

Вряд ли эспадроны или дуэльные пистолеты, — подумал Мишель. — Скорее всего милицейские дубинки, которыми его отходят доблестные защитники правопорядка, утащив в ближайшее отделение милиции.

Но академик избрал более экзотическое оружие.

— В таком случае я выбираю... папки. Дас-с... папки! Вот что, молодой человек, возьмите-ка эти вот папки и несите их за мной в читальный зал на второй этаж. А там — посмотрим...

Мишель-Герхард фон Штольц глянул на привезенные на тележке стопки папок, что на вид тянули тонны на полторы, и в который раз пожурил себя за невоздержанность на язык.

— Ну что же вы?.. Или вы лишь флиртовать горазды? Мишель вздохнул и, взвалив на себя папки, виновато поплелся за академиком. Ну и угораздило же его...

А ведь — и угораздило!