В монтажной царил напряженный хаос. Вечерние новости должны были пойти в эфир через четверть часа, а между новостным блоком и культурой образовалась дырка. Обычно там шел столь любимый зрителем криминал, но сегодня как назло в стране никого не застрелили и не взорвали.
Вернее, одного взорвали, но потом оказалось, что он отделался легким испугом, и сюжет пришлось срочно вырезать.
— Тоже мне киллеры, мать их!., работать разучились! — возмущался выпускающий редактор. — Ты посмотри, может, там что-нибудь еще есть, хоть даже бытовуха? Может, кто-нибудь кого-нибудь зарезал или отравил, желательно не меньше двух.
— Нет, — виновато развел руками редактор. — Только два пьяных мордобоя, и то вчерашних.
— Вот невезуха! — совершенно расстроился выпус — Вот невезуха! — совершенно расстроился выпускающий редактор. — На хрена мне этот мордобой? Мордобой каждый день под окнами видеть можно, для этого не надо телевизор иметь...
Вечерний зритель рисковал остаться без картинки свежих трупов.
— Может, возьмем что-нибудь у них, — кивнул в стену выпускающий редактор.
На максимальной скорости промотали новости СКК, где все взрывалось, падало, рушилось, стреляло. Работают же люди — любо-дорого посмотреть...
До эфира оставалось десять минут.
— Стоп! Что это?
— Заложники в Париже.
— Сойдет! Пусть видят, что у них там тоже не сахар. Врезай сразу после сюжета о выставке цветов...
В вечерних новостях, сразу после рассказа о выставке цветов в Голландии, первый канал показал короткий сюжет о захвате в центре Парижа заложников. Только когда сюжет уже шел, сообразили, что разговор идет о русском преступнике. Понять что-либо еще из “картинки” было невозможно — туда-сюда бегали, бестолково суетясь, полицейские и пожарные, спускались с крыши на веревке люди в черных комбинезонах, что-то, размахивая руками, объясняли в кадре французские чиновники. Но в самом конце дали трех — секундный стоп-кадр лица преступника.
— Так это тот мужик, про которого была передача, — узнал кто-то. — Ну еще когда брали интервью у этого... у Шерлока Холмса.
— Точно! — разом вспомнили все. Потому что та передача неожиданно получила хорошие рейтинги и о ней несколько раз упоминали на оперативках.
Запахло сенсацией.
Сюжет СNN просмотрели еще раз и высеяли из эфира все, что касалось захвата заложников в Париже.
Довольно быстро выяснилось, что происшествие в Париже снимало не только СNN, потому что один из центральных каналов анонсировал эксклюзивную съемку захвата русского гангстера в Париже. А Московский канал показал передачу, где сравнивались достоинства и недостатки двух столиц, объективно складывающиеся не в пользу Парижа, где гвоздевым сюжетом был репортаж о захвате заложников, на две трети смонтированный из кадров, снятых СNN.
Сюжеты перекатали на пленку.
Заодно подняли и переписали фрагменты передач с участием следователя Старкова, где упоминалась фамилия Иванова.
Смонтировали черновую “болванку”.
Получилось забористо — русский бандит новой формации (немного публицистики не помешает), об опасности которого в свое время предупреждал не менее известный сыщик по кличке Шерлок Холмс (преемственность героев и поколений), захватил в Париже (замечательно, что не в Улан-Удэ) заложников (что очень актуально), отказался сдаться в руки французской полиции (русский характер), несмотря на призывы жены и родственников (немного мелодрамы), и даже, кажется, кого-то успел пристрелить (можно вмонтировать несколько батальных сцен)... Налицо все атрибуты зрительского успеха — бандит и противостоящий ему милиционер (для мужской аудитории), любящая жена и плачущие родственники (для женщин), стрельба и кровь (для подростков), Париж (для бедных россиян и для рекламы туристических фирм).
“Болванку” с заявкой предъявили продюсерам.
— Все классно, — оценили материал продюсеры. — Нам давно нужен новый герой и антигерой, — не уточняя, кто есть кто. — Особенно важно то, что мы утрем нос нашим конкурентам. Каким числом они анонсировали передачу?
— Двадцать первым.
— Замечательно, наша передача должна выйти двадцатого. Будем считать это ответом за телепузиков.
— Но мы не успеем?
— Не успеете — напишете заявление об уходе...
В телевизионных войнах все, как в настоящих, — кто первым бьет, тот и побеждает. А личный состав не в счет, личный состав — “пушечное мясо”, которое обязано выполнить приказ, чего бы это ни стоило.
— Одной нарезки будет мало! — категорически заявил режиссер передачи. — Нужен живой материал, нужен герой.
Герой был недостижим, потому что сидел во французской тюрьме.
— Ну тогда давайте хотя бы этого, как его... Шерлока Холмса...
К Старкову домой прибыли сразу два редактора с предложением принять участие в передаче. Старков был уже опытный телевизионный волк и задавал вопросы по существу.
— Запись или прямой эфир?
— Запись.
— Кто будет работать, кроме меня?
— В каком смысле? — растерялись редакторы.
— Ну там министры, депутаты, члены правительства? С кем я буду общаться в студии?
— Вы один.
— Значит, соло, — удовлетворенно кивнул Старков. — Сколько?
— Пятьдесят, — ответили редакторы, поняв, что имеют дело с опытным человеком, — у.е.
— Сколько? — удивленно переспросил Старков. — Это несерьезно! Я на мелких интервью больше возьму!
— Но это Первый канал! У нас самая большая зрительская аудитория. И, значит, раскрутка, рейтинги... У нас олигархи бесплатно соглашаются!
— То олигархи, а то я. Они могут себе позволить бесплатно — им деньги не нужны. А мне — нужны. Мне машину давно пора менять. И гараж!
— Хорошо — семьдесят пять.
— Сто пятьдесят.
— Сто!
— Ладно, уговорили — сто! — Когда запись? — по-деловому спросил Старков.
— Завтра.
— Завтра, завтра, — забормотал Старков, соображая, что у него запланировано на завтра и вытаскивая свой ежедневник. — Сейчас посмотрю, есть ли у меня завтра окна, — раскрыл блокнот. — Утром брифинг с первым заместителем министра, встреча с личным составом в Школе милиции, интервью на радио... Если только втиснуться между Школой милиции и радио. Часа вам хватит?..
В студии Старков держался уверенно и раскрепощенно.
— Где у вас тут гример? — спросил он. Крикнули гримера.
— Поправьте здесь и здесь, — показал Старков. — И подведите немножко под глазами...
Гример, стал обрабатывать лицо новоявленной звезды.
— Так вас устраивает?
— Да, так нормально. Спасибо. Операторам он тоже дал ЦУ.
— Сбоку, пожалуйста, не снимайте, у меня профиль нефотогеничный. Или дайте на левую сторону тень...
Запись прошла гладко. На этот раз ведущего не интересовали коррупция в правоохранительных органах и новые методы, применяемые сыщиками в борьбе с преступностью, его интересовал Иванов. Только Иванов.
— Вы действительно считаете, что это преступник нового типа? — спрашивал он.
— Безусловно! — рубил с плеча Старков. И загибал перед камерой пальцы: — Пять трупов на Агрономической, четыре на Северной, четырнадцать в Федоровке...
— Четырнадцать?! — заинтересовался ведущий, акцентируя внимание зрителей на цифре и делая вид, что впервые слышит о том, что случилось в Федоровке.
— Да, четырнадцать! — подтвердил Старков. — Четырнадцать трупов, как с куста.
— Неужели один человек способен убить четырнадцать человек, — поразился ведущий. — Это какая-то фантастика!.
— Обычный человек, конечно, нет. Обычный человек не способен даже курицу зарезать. Но мы имеем дело с не просто людьми, а с преступным элементом, для которого жизнь человека ничего не стоит. Помню, в семьдесят втором я расследовал дело некоего Васютова, так вот он убил и съел свою мать и своего отца. Причем семья у него была интеллигентная, мальчика воспитывали очень хорошо, и съел он их культурно, с помощью вилки и ножа...
Обычно история с Васютовым шла на ура и вызывала бурный интерес аудитории и звонки зрителей в студию. Но на этот раз Васютов никого не интересовал.
— Да, да, это очень интересно, — сказал ведущий. — И мы обязательно вернемся к этой теме. Но не сейчас. Сейчас меня интересует Иванов. Он действительно убил четырнадцать человек? Сам убил?
— Да ему человека прикончить, что вам яичницу поджарить, — уверил Старков. — И даже проще — раз — и готово!
— Но ведь жертвы должны были сопротивляться? — пытался докопаться до истины ведущий.
— А кто вам сказал, что они не сопротивлялись? Еще как сопротивлялись, — заверил Старков. — Это же не просто жертвы были, а матерые уголовники! Но Иванов их все равно уделал... простите, лишил жизни.
— Как? Каким образом? — напирал ведущий, вытягивая из Старкова столь любимые зрителем подробности.
— Ну, значит, он связанный был, — начал вспоминать, как все происходило Старков. — Но каким-то образом развязался и сразу ударил одного кулаком вот сюда и тут же другого сюда, а потом ка-ак...
— Нет, так зритель ничего не поймет, — расстроенно сообщил, останавливая размахивающего кулаками Старкова, ведущий. — Но мы провели собственное расследование и, чтобы разобраться, возможно такое или нет, попытались реконструировать те памятные события с помощью заслуженного мастера спорта по самбо, трехкратного чемпиона мира по древнеславянскому рукопашному бою, обладателя черных поясов и кимоно, подаренного монахами монастыря Шаолинь Солодкова Виктора Алексеевича. Прошу приветствовать.
Зрители в студии захлопали. Звукооператоры врубили фонограмму бурных аплодисментов.
— Сейчас вы получите уникальную возможность увидеть, как все происходило. Прошу!
В студию вбежали две дюжины молодых ребят в спортивном трико. И вошел дублер Иванова.
Он поклонился ведущему, поклонился зрителям, поклонился камерам, жутко вскрикнул: — “Я-а-а!..”, — принял стойку и начал крушить и стучать об пол ни в чем не повинных молодых людей в трико, вышибая из них дух. Поджидавшие “убийцу” юноши рушились как подкошенные и, выждав секунду, на четвереньках отползали в сторону, чтобы дать возможность другим статистам подойти и удобней встать для броска. В три минуты заслуженный мастер спорта перебил всех и с большим трудом был остановлен возле трибун со зрителями.
— Как видите, это не фантазия, это действительно было так, — поздравил ведущий зрителей с успешным завершением эксперимента.
— Он смог это сделать!
И на огромном мониторе и на голубых экранах появилась фотография Иванова из личного дела.
Зрители снова зааплодировали. Тому, что Иванов смог убить четырнадцать человек.
— Теперь я хочу пригласить сюда еще одного участника передачи, бывшего свидетелем недавних событиqa, которые освещало СМК. Прошу!
В студию втолкнули двоюродного брата Иванова.
— Что вы можете сказать зрителю? — дал ему слово ведущий.
— Что могу сказать?.. Я много что могу сказать...
— Нас интересует ваш брат Иванов.
— Ну что... Хочу сказать, что мой братан — настоящий мужик! Вот такой мужик! — поднял большой палец. — Этот, как его, Робин Гуд.
Ведущий изобразил на лице недоумение.
— Он же это... он только ментов и бандитов мочил, которых за дело. А просто народ он не трогает, — сообщил двоюродный брат.
Зрители на всякий случай захлопали в ладоши.
Образ Иванова получил новое неожиданное толкование.
— То есть вы хотите сказать, что он не преступник? — подлил масла в огонь ведущий.
— Какой преступник?! Преступник тот, кто за два доллара паленую водку продает! Или там детишек с бабами мочит. А мой братан, он ребенка пальцем не тронет, он только бандитов, которых не он, которых менты должны... вместо того чтобы честных тружеников, за здорово живешь, по почкам! — ударил себя в грудь двоюродный брат. — Он за них, как папа Карло, а они на него бочку катят! Он же, как этот — как санитар леса. Ему памятник надо вот та-акой! Или в министры. Да кабы Ванька министром стал, он бы всю эту мразь враз к yогтю сделал! Как Сталин.
— Ну, это вы хватили! — покачал головой ведущий.
— А чего? Они одно дело делали — Ванька и Иосиф Виссарионыч.
— Да, но ведь он еще, кажется, убил кого-то в Париже, — возразил ведущий.
— Кого убил? — вскинулся двоюродный брат. — Французиков?.. Я вас умоляю!.. Так им и надо! Ты знаешь, как меня их менты там отделали? Знаешь?!. Ты глянь! — двоюродный брат выдернул из штанов и задрал к подбородку свитер. — Нет, ты глянь, — видал синяк!.. А ниже! Ниже показать?
— Нет, нет, не надо, мы верим, — забеспокоился ведущий.
— Да я бы тех французиков сам, собственными руками!.. Только я не могу, кишка у меня тонка, а братишка может! Он — герой. Он их там знаешь, скока положил! У-у!
— Но за что? — задал вопрос ведущий.
— Как за что? — удивился двоюродный брат. — А хоть за их Наполеона?! Ты знаешь, сколько он наших ребят почикал? И каких ребят! Что же им прощать; паразитам?
— Так это когда было! — сказал ведущий.
— Ну ты даешь, брателло! — ахнул брат. — Твои, видать, тогда в Сибири отсиделись, а наши на Смоленщине были. Они знаешь, как от этих лягушатников хлебнули. Во — хлебнули, по самое горло! Вот Ванька, видать, им и припомнил. И правильно сделал! Тем более что не он начал, они сами первыми полезли. Ну вот и получили!..
— Хочу пригласить сюда еще одного свидетеля этих взбудораживших Францию событий. Близкую родственницу Иванова — его жену.
— Верку, что ли? — сморщился двоюродный брат. — Она вам сейчас тут такого наплетет...
Камеру перевели на присутствующих в студии зрителей, которые дружно захлопали в ладоши.
Воспользовавшись моментом, к двоюродному брату подскочили два дюжих монтировщика и, ухватив под руки, потащили с площадки.
— Вы чего? Я еще не все сказал! Вы чего?! — возмущался брат. — А ну тащи меня обратно!
Но микрофоны были отключены.
В кресло против ведущего села жена Иванова.
— Говорят, вы были в Париже? — заинтересованно спросил ведущий.
— Ой, да, была! — блаженно расплылась жена Иванова. — Только сегодня прилетела. Мне там Лувр показали и Сену...
— Но вы там, кажется, были по делу? — перебил женщину ведущий.
— Я?.. Ах, ну да, я забыла... Там же Ваня, сокол мой ясный, такого натворил, уж такого... — заплакала женщина. — Ванюшечка мой! Миленький!.. Да кабы не он, разве бы я попала в Париж? И к вам сюда? Лютик мой голубоглазый! На кого ты меня покину-ул!
Женщины на трибунах достали платки и промокнули выступившие слезы.
— Как я вижу, вы любите своего мужа? — констатировал ведущий.
— Как же его не любить, родненького моего? Люб-лю-ю-у! Уж как люблю-у! — завыла жена Иванова. — И как он там без меня-а-а, сердешный! Может, обижают его французы те!.. Не кормят, не пою-ут! Мне бы только обратно в Париж попасть, хоть на недельку, да чтобы одним глазком взглянуть на миленка моего! Ой да кто бы меня туда отвез-то! — опять и очень искренне завыла женщина.
— Но ваш муж, кажется, преступник, убийца? — напомнил ведущий.
— Кто? Ванюша? Да он никогда кошки не тронул! Он даже тараканов сам не давил, меня кричал! Ну, может быть, только если его сильно обидели... А чтобы первым ударить — да ни в жизнь! Лапушка моя-а!
Ведущий тоже промокнул слезы.
— Мы решили помочь вам, — сообщил ведущий. — Нашлись добрые люди, спонсоры, внизу вы видите телефоны их коммерческого отдела, которые согласились оплатить вашу поездку к мужу.
— Правда? — очень искренне удивилась женщина. — Голубь мой ясноглазы-ый! Соколик мо-ой!
— Кроме того, они предоставляют билеты на самолет и номер в пятизвездочном отеле в пригородах Парижа с видом на Эйфелеву башню герою нашей сегодняшней передачи, отечественному Шерлоку Холмсу, следователю Старкову.
Старков помахал рукой. Зрители захлопали в ладоши.
— И предлагают всем желающим совершить увлекательный тур в столицу Франции с посещением Лувра, кабаре Мулен-Руж и мест, где бывал Иванов, в том числе подъезда дома, где происходили события, которые потрясли Европу.
Долгие, продолжительные аплодисменты.
— Но на этом мы не ставим точку, мы ставим вопрос, — многозначительно сказал ведущий, — кто он, Иванов — злой гений современности, маньяк, совершивший преступления, пред которыми блекнут деяния, совершенные небезызвестными Ленькой Пантелеевым и Чикатило, или новый Робин Гуд?
Кто он? Кто?!.