Мы живем в эпоху величайшей смуты. Правда и ложь, честь и бесчестье, верность и предательство, вера и лицемерие – вот уже больше тридцати лет преднамеренно смешиваются и подмениваются для того, чтобы духовно оглушить и ослепить людей, вызвать в душах замешательство, растерянность и беспомощность и подмять заблудших и обессиленных под чужую им власть. С этим намерением – обмануть и поработить – выступает целый ряд организаций, конечно, во главе с левыми и правыми тоталитаристами…

Кто годами читал советскую прессу и не поддавался ее пропаганде, тот прошел хорошую и наглядную школу умственной и духовной зоркости. В советских газетах ложь идет сплошной волной. Она преподносится тоном непререкаемого авторитета и наигранного, лицемерного пафоса, свойственного скверным драматическим актерам. Читаешь и думаешь: лжет! и сам знает, что лжет; и даже не скрывает своего знания… «Да, лгу! А ты слушай и молчи! И попробуй только не согласиться! И повторяй мою ложь за мною! Да без оговорок, без колебаний! Уверенно! С чистосердечным убеждением! Лги искренно! Обманывай вместе со мною с пафосом! Лицемерь с темпераментом, чтобы я, перволжец и обер-обманщик, имел основание сделать доверчивую физиогномию!!!»…

Читаешь и чувствуешь, что начинается тихое головокружение, сопровождаемое отвращением к лжецу и тайным презрением к самому себе… – за молчание…

И вдруг – в этом потоке лжи и обмана, – тем же тоном, –выговариваются целые куски фактической правды… И эта правда выговаривается именно в составе лжи – для ее подкрепления и удостоверения. Знаешь, что это правда… и начинаешь не верить и ей. Потому, что и она лжет! Она лжет тем, что произносится тем же тоном наглого апломба, с теми же лицемерными и аффектированными «жестами» (умственными, нравственными и стилистическими!). Она лжет и тем, что появляется, окруженная ложью, в обманной картине и для-ради обмана. И вот стараешься отцедить в этой скомпрометированной «правде» – настоящую правду от лжи, удержать одну честную фактическую правду, закрепить ее и осудить ею и своим свободным разумением всю ту ложь, которая ее окружает…

Этот тон вызывающей и провоцирующей лжи, водворившейся с самого начала революции в советских газетах и речах, – постепенно, но прочно захватил в Советии все: и суд, и все остальные ведомости, и журналы, и науку, и искусство, и низшую школу, и среднюю, и высшие учебные заведения, и частные разговоры, и самое мышление советских «граждан», и особенно миросозерцание советской молодежи, в новых поколениях ничего иного не видавшей! Страх и гипноз внесли в души людей величайшее духовное безвкусие, которым многие из них наивно гордятся…

В Советии лжет все: там все искажено, все двусмысленно, все обманывает. Подумать только: что называется в советском суде «чистосердечным признанием»?; что почитается в советской науке – «доказанной» теорией, хорошим учебником, научной «заслугой»?; какое искусство предписывается и премируется и какое бывает поруганным и запрещенным? Вот по радио посылается «Евгений Онегин» Чайковского; зачем? Чтобы выдать Советию за Россию и наглядно показать всему миру «свободу советского художества»… Зачем комиссариаты переименованы в министерства? Зачем в советской пропаганде появились драгоценные русские имена – Александра Невского, Петра Великого, Суворова? Зачем была выдвинута кощунственная декорация «патриаршей церкви»?.. В Советии пролгано все вплоть до денег, которые не стоят своей собственной валюты и не принадлежат их частному владельцу; вплоть до тракторов, которые служат не труду, а порабощению; вплоть до полицейских собак, которые ловят не частных жуликов и не государственных разбойников, а мучеников режима и героев борьбы; вплоть до «исправительных трудовых лагерей», которые никого не исправляют, а эксплуатируют и вымаривают лучших людей страны. В Советии лгут и «чины» и «ордена», ибо чины даются за предательство России, а «ордена» – за льстивое угождение ее врагам…

Люди, выросшие в этой атмосфере, уносят ее с собою, в себе – за границу. И самые бойкие газеты эмиграции (независимо от их направления) суть самые просовеченные: безответственные, лживые, нравственно-развязные и провокационные. Террор отучает людей от правды и приучает ко лжи; и они должны заметить это в самих себе, осудить и преодолеть. Это растленное правило: «каждый человек всю жизнь лжет в свою пользу и надо только научиться лгать умно, искусно и правдоподобно» – есть порождение дьявольской смуты и означает ее торжество. Мы должны понять и прочувствовать это. И лгущие не должны воображать, будто мы не видим их лжи и не умеем распознавать ее. По чему мы узнаем это? По глазам, беспокойно бегающим туда и сюда; по выражению лица; по интонации голоса; по жестикуляции; по внутренним противоречиям; по разнобою в их же собственных показаниях; по расхождению с фактами; по этой манере: каждому собеседнику лгать иное и иначе, в порядке приспособления…

И вот, кто так лжет, тот теряет в самом себе чувство правды; а перед другими людьми и перед Богом – он теряет и право на правду. Самая правда его начинает лгать. И он сам чувствует это и сам себе не верит. И другие ему не верят. Если он не поймет всего этого, – то он сам станет мнимым человеком, социальным призраком, фальшивой монетой, картонным кирпичом, поддельным товаром (муляжом) из советской витрины. Кому он нужен такой? Только не будущей России!

В жизни необходимо иметь право на правду! Не всякий, пытающийся выговорить ее, может это. Человек с хитро шмыгающим взглядом, с фальшивой улыбкой, с лицемерным лицом, с наигранной интонацией, с аффектированными жестами, с мутным, пролганным или прямо бессовестным прошлым, с лукавыми целями, с тщеславно-актерскими замашками – будет высказывать самую сущую правду неискренне, возбуждать у всех подозрение, компрометировать истину и вредить ей…

За словом должна стоять личная мысль; должен ощущаться характер, а не жажда новой, обратной карьеры; должна слышаться искренняя убежденность; должно проглядывать чувство собственного достоинства. Слово должно быть выстраданным и сказанным из сердца. Тогда оно убеждает и побеждает; тогда оно несет не лгущую полуправду, а честную правду. И напрасно думать, что все это теоретическая выдумка, ибо это доступно всякому простому и порядочному человеку, не обремененному никакими «теориями».

Когда Гитлер вел пропаганду против большевизма-коммунизма, – он лгал; лгал в густую мировую смуту; лгал с темпераментом бесстыдника; лгал и тогда, когда произносил подходящие слова об удостоверенных фактах. Искренние русские антикоммунисты, годами работавшие над ответственным и правдивым обличением большевизма, чувствовали, как эта двусмысленная, обманная пропаганда лжеца – компрометирует их и их дело. Бывают соседи, от которых все отворачиваются; бывают «единомышленники», которые внушают всякому отвращение. Подобно тому, как бывают «награды», которые хуже пятна. Орден Красного Знамени совсем не возвышает человека; напротив, он обязывает его доказать, что он не заслужил его никакою нарочитою противорусскою низостью. И кто делал в Советии «карьеру», тот не мог останавливаться перед низостями; и кто сделал ее, подобно Вышинскому, тот несет на плечах целое бремя злодейства. Кто поверит «передумавшему» эн-ка-ве-де-ку?

Когда предатель проповедует верность и с виду высказывает правильные мысли, – он лжет. Когда наемный агент чужой державы зовет к бескорыстному служению России, – он лжет. Лгал Зиновьев, взывая к «социальной справедливости». Лгал Дзержинский, восхваляя и «практикуя» «гуманность». Лгал Литвинов, рекомендуя денежную корректность. Лжет «отец народов», призывая к миролюбию; ибо мир необходим человечеству, но его «мир» – есть обратное.

В эпоху величайшей смуты и пролганности нам надо хранить чувство правды как зеницу ока и требовать от себя и от людей права на правду. Ибо без чувства правды мы не узнаем лжеца, а без права на правду мы погубим всякую истину, всякое убеждение, всякое доказательство и все священное в жизни.

Россию можно строить только на взаимном доверии; а если русские люди будут лгать друг другу, то они распылятся в мире и погибнут роте и погибнут от взаимного недоверия и предательства.

Евангелие недаром называет дьявола «отцом лжы» (Иоан. 8, 44).