Город, собранный широченными лентами автомобильных дорог вокруг монструозных высоток с гербами на шпилях. Город, в котором серые цеха заводов и складов могут занимать пространства до горизонта, а за дымом теплоцентралей не видно неба. Но одновременно — с парками не меньших размеров, разбитых в самом центре, на драгоценной земле, квадратный метр которой стоит больше, чем обычный человек заработает за всю жизнь.

Город-государство с населением в двадцать миллионов человек. Сердце, качающее по артериям банковской системы финансовые потоки. Ум страны, ее голос и твердая рука, открытая для рукопожатия и сжатая в кулак для драки.

— Почему в наш вагон загрузили танк? — Бестактно прервал романтику сравнений Артем, подозрительно глядя с пассажирского сидения.

— Потому что это технически возможно, — дипломатично ответил я.

Мы неслись по трассе в шесть полос с положенными сто двадцати километрами предельной скорости, разумно выбрав крайнюю справа полосу, чтобы не мешать отчаянно опаздывающему городу. Ракетами проносились мимо одиночки и богатые кортежи. Камеры фиксации нарушений никого не смущали — тут все были готовы платить. Десяток минут ценился дороже штрафа, единого на всю страну, потому смешного для столицы. Стандартные расходы, вроде бензина.

— Допустим, — набрал Артем воздуха в легкие и медленно выдохнул. — А почему тогда его заварили той же самой маскировкой из металлического хлама?

— Тебя очень сильно волнует этот танк? — Присмотрелся я к указателям будущей развязки.

— Очень.

— Ну вот, — спокойно констатировал я. — А так люди его не увидят и волноваться не будут.

— Максим!

— Что? — Невозмутимо уточнил я, съезжая на нужную ветку трассы.

— Ладно, — махнул он на меня рукой. — Вот поймают тебя с этим танком, сам все расскажешь.

— Это металлолом по документам.

— Танк?! Да он своим ходом на платформу залез!

— Ну, он же из металла, — пожал я плечами. — Плюс разумный процент включений, пластик там, резина. Идет по пятнадцать копеек за килограмм, если интересуешься.

— М-м, он хоть стреляет?

— Металлом-то? — С усмешкой уточнил я.

— Тогда ладно, — успокоился Артем.

— Конечно стреляет, — вырулил я к башне из стекла и бетона в двенадцать этажей.

Все, что выше — запрещено к строительству тем, у кого нет герба. Небо — для аристократов.

Рядом подавился фразой товарищ и закашлялся.

— Снаряды по сорок копеек за килограмм. Цветмет, сам понимаешь.

— Но это же страшно дешево! — Удивление даже перекрыло возмущение.

— Зато ты бы знал, как дорого порою стоит перевозка негабарита, — цокнул я, с улыбкой выбираясь из машины на асфальт парковки. — Да успокойся, груз принадлежит одной фирме, перевозит вторая по заказу третьей, а та на комиссии у четвертой. Я там вообще ни при чем.

— Доиграешься, точно говорю, — буркнул товарищ, выходя из машины со своей стороны. — Надо ли так рисковать из-за одного танка?

Там их полтора десятка. Но эдак он еще сильнее переживать начнет… И это еще без вертолетов, которые по тридцать копеек за кг — меди и серебра много.

— На университет не похоже, — скептически озвучил Артем, вслед за мной двигаясь с тонированным дверям из стекла.

Никакой рекламы или наименования на здании не было. Обычная безликая коробка, органично влившаяся в ансамбль похожих зданий по обе стороны улицы, с литерным адресом на адресной табличке. Что это за место можно было прочитать только на небольшой золоченой эмблеме возле входа.

— «Индивидуальные механизированные перевозки», — прочитал друг и скользнул взглядом на лозунг чуть ниже. — «Единые решения автоматизированной транспортировки объемных ресурсов». Кучеряво.

Я молча вдавил неприметную кнопку слева от входа и придержал для Артема распахнувшуюся дверь:

— Прошу.

Тот со странным выражением оглядел меня и шагнул на мраморный пол широченного зала, вдали которого угадывалась стойка, на данный момент пустая, и серебристые двери четырех лифтов позади нее.

— Что-то немноголюдно, — цокнул Артем, разглядывая окружающую пустоту.

Стоило закрыть дверь, отрезая уличный шум, и наступила приятная тишина — разве что шепот системы кондиционирования, наполняющей помещение приятной прохладой, звучал под перестук наших шагов — я уверенно шел к лифтам, а Артем за мной.

— Еще скажи, это тоже твое, — как-то серьезно, даже без иронии спросил он.

— У меня, если честно, ничего нет. — Признался ему, нажимая кнопку вызова у второго справа лифта. — Веришь, Юсупов Амир за это родственником признавать не хотел. Говорит, не достоин.

— Но ты ему объяснил? — Постарался заглянуть в глаза друг.

— Зачем? — Недоуменно глянул я на него, перед тем, как войти в лифт.

— Чтобы относились уважительно.

— Эм, а зачем? — Вновь не разобрался я.

Где в этом уважении деньги, прибыли и интерес? Вот желание назвать своим чужое и попытаться навязать свою волю — оно неотрывно с этим уважением.

— Нудный ты, — фыркнул Артем. — И скрытный. Ничего про все это не говорил, — обвел он рукой сверкающий металл кабины лифта.

— Когда ты в последний раз у меня о чем-то спрашивал? В девятом классе? — Вышел я на нужном, десятом этаже.

— Ладно, прости, — пробурчал он. — Родители посчитали твое общество слишком опасным, — признался он напоследок. — Я был против.

— Это после какого случая? — Заинтересовался я.

Мы шли по длинному светлому коридору, украшенному дверьми с обеих сторон. Ни на одной из них не было таблички, даже врезки замка не отыскать, не говоря о ручке — чистая, гладкая поверхность, окрашенная под дерево.

— По совокупности деяний, — засопел он, явно вспоминая насыщенное лето перед старшей школой.

Нас тогда отправили из города в местный летний лагерь, с отбором на основании социального статуса родителей. Артем был под маминой фамилией, и для всех — не княжеским сыном, а так — почти как я, из простых, хоть и приближенных. В общем, с остальными ребятами мы сразу не поладили, а классические методы решения проблемы блокировало торжественное обещание не применять Силу и не драться. «Вы должны научиться решать проблему без этого!» — благородным посылом был выстлан наш путь.

На третий день, после объявления войны в виде соленого компота на нашем столе и слитного гогота за соседним, в ночь мы слили с трактора солярки и залили ее в выставленный на подиуме при въезде в лагерь Т-34 времен второй мировой. Добротная техника завелась, пронзив ревом спящий лагерь. Ну а мастерство вождения позволило снести только домики неприятелей. Люди, разумеется, не пострадали — весь лагерь был предупрежден рокотом дизеля и с благоразумно бежал в лес. Наивные. Через какое-то время особенно отмороженные недруги повстречали в чащобе гигантского медведя. С тех пор характер их изменился, став робким и заикающимся.

«Я имел ввиду совсем не это!» — Кричал потом на нас человек, что брал обещание, а мы грустно кивали головой. — «Я говорил про дипломатию!»

В общем, во вторую летнюю смену, уже в другом лагере мы-таки освоили все таинства дипломатии. Оказывается, любой конфликт можно решить словами, если они звучат, как «ребята, у нас есть танк». Особенно после подтверждения, что те два отмороженных парня в дрожащем ночном видео на ютубе, снятом на бегу, неслучайно похожи на нас.

Дипломатия — это, как оказалось, вообще мое. Главное правило в дипломатии, чтобы танк действительно был, и продолжение беседы выходит позитивным и дружественным.

Ну а у Артема отчего-то любая затея с танками теперь ассоциируется с неприятностями. Индивидуальная реакция, причем ошибочная, я считаю — механик-водитель он от бога.

— Тебе в третью дверь направо. Там душ, сменная одежда. Твой размер найдется.

— Это еще зачем? — Возмутился Артем.

— Ты же не хочешь вызывать стойкие ассоциации с поездом и долгой дорогой? Выйдешь раньше — постучись в дверь напротив, я там.

— Откуда в офисах душевые? — С сомнением пробурчал он, подходя к своей створке двери, но не решаясь ее открыть.

— Не за всякой дверью то, что написано на табличке.

— Тут вообще ни одной таблички нет!

— Значит, там может быть вообще все, что угодно. — Распахнул я свою дверь, входя в уютную комнату с панорамным остеклением и запирая за собой.

Артем уж наверняка справится и зайдет самостоятельно.

А передо мной был обычный гостиничный номер, из лучших — с широкой постелью, холодильником, офисным столом и ноутбуком. По правую руку дверь шкафа прикрывала полноразмерную гардеробную комнату, по левую же за зеркалом спряталась душевая и прочие удобства. Весь этаж предназначался для командированных, а так же для персонала, привычного к ночным вахтам. Страна большая — иногда нужно ночевать на работе, чтобы позвонить во Владивосток и застать их «восемь утра».

К слову, в коридор я вышел первым, поправляя серый костюм, надетый поверх классической белой рубашки с красной бабочкой.

Вежливо постучал в противоположную дверь и покосился на достаточно скромные часы на левой руке. Пока в графике.

— Тут сорочка не застегивается! — Отчетливо проворчал Артем на мой стук.

— Это называется «мода», — чуть повысив голос, подсказал я.

Резко распахнулась дверь, и из комнаты на меня хмуро посмотрел товарищ. Был он в островерхих бежевых туфлях, брюках им в тон, застегнутых строгим ремнем с достаточно вычурной серебряной пряжкой. Мускулистый торс закрывала шелковая сорочка с крупным, но почти незаметным по цвету орнаментом, а мощную шею даже и не думал закрывать достаточно широкий и непослушный ворот, пуговицы на котором были исключительно декоративными.

— Почему там нет ничего нормального на мой размер? — Хмуро произнес он. — Я проверил. Два пиджака на спине порвались. Кстати, извини, — добавил он с оттенком вины, чуть умерив тон.

— Это сейчас — самый шик, — доверительно доложил я ему.

К тому же, с пиджаком такое не носят.

— У нас за такое бы побили. — Тронул он ворот.

— Тебя?

— Не меня, а вообще!

— Через год перестанут. Мода распространяется со скоростью выхода новых сериалов. Тут снимают сейчас, у нас покажут потом. Да нормально все, точно тебе говорю! Между прочим, кучу денег вещи стоят. — Постарался я быть убедительным.

— А ты почему выглядишь нормально? — Смотрел он на меня с легкой завистью.

— Так провинциал, — развел я руками и выдал убедительную улыбку.

— А я, значит… — Как-то нервно оглядел себя с ног до головы Артем, подбирая приличное слово.

— Респектабельный аристократ, — уважительно высказал мнение и вовремя повернулся к лифту.

— Ладно хоть карманы нормальные, бумажник и нож переложить можно, — Проворчал он мне в спину, заходя в кабинку.

— Это под новую модель сотовый телефон. — Нажал я на две кнопки лифта сразу — седьмую и вторую.

— Все-то ты знаешь, во всем разбираешься, — тихо шумел рядом явно недовольный товарищ.

— Ботинки жмут?

— Нет!

— Тогда в чем дело? — Вышел я на новом этаже, пронзенной ниткой абсолютно такого же коридора, прошелся чуть дальше и остановился возле очередной типовой двери, пятой по счету от лифта.

Пока Артем формулировал свое недовольство, приложил ладонь чуть сверху и слева от центра, дождался щелчка автоматики и шагнул внутрь, на паркет крупного кабинета, залитого столичным светом.

— Максим, — подхватился с места друг Димка, блеснув радостью сквозь линзы дорогих очков, и тут же быстро зашагал навстречу, протягивая руку.

Пиджак индивидуального пошива, шелковая сорочка, сверкающие штиблеты и сияющие белизной ровные зубы — так теперь выглядел мой давний приютский друг. Деньги изменили его внешность, сделав лучше, но не тронули душу — потому как там и раньше все было отлично. Ум, верность, доброта для своих и жесткость для окружающих — именно характер позволял зарабатывать деньги, а вид был пропуском в мир крупного капитала.

— Хочу представить, мой помощник и хозяин этого здания, Дмитрий, — представил я его Артему. — А это Шуйский Артем.

— Очень рад знакомству, весьма наслышан, — осторожно пожал Димка руку моего товарища двумя ладонями. — Присаживайтесь, у меня все готово.

Он указал на длинный С-образный стол, заставленный папками, к которому было примкнуто три кресла с одной стороны и одно начальственное внутри дуги. Но присел Димка не за свое рабочее место, а в кресло рядом с нами.

— Вот, ознакомься, — тронул он корешок папки рядом. — Это досье на преподавателей, это на их семьи, тут у нас материалы на секретариат деканата, — касался он папки за папкой. — Это материалы по аспирантам.

— Максим, что происходит, — вклинился громким шепотом в перечисление Артем, тронув за локоть.

Димка из вежливости остановил перечисление.

Я тоже приподнял бровь, ожидая продолжения от Артема.

— Сбор информации о государственных служащих — это нарушение закона! — Грозно тряхнул он непослушным воротом рубашки.

— Мы когда поступать будем, анкету заполняем, верно?

— Ну, — напряженно глядя, подтвердил он.

— Благодаря нашим анкетам, преподаватели с нами знакомятся, — благожелательно продолжил я. — Будет правильным, если мы тоже немного узнаем про них.

— Максим, но не в таком же объеме! — Пододвинул он папку и распахнул на случайном месте. — Тут даже кличка кота!

— Хорошо, я тоже напишу, что моего кота зовут Машк. — Терпеливо кивнул я. — Это ведь будет честно?

— Да тут не только клички, — в некотором смятении листал бумаги в папке Артем. — Тут вся личная жизнь, привычки, интересы!

— Согласись, все это мы узнаем во время учебы.

— «Федор Семенович, высшая математика, сорок семь лет, женат, есть любовница, смотри приложение шесть. Любит выпивать». — Продекларировал Артем. — Максим, пойми, должны быть какие-то пределы! Адекватные рамки, за которыми тебя не схватит за шкирку Имперская Безопасность и не потащит на висельницу!

— Что, так и написано? — С недоверием переспросил я. — «Любит выпивать»?

— Именно! — Хлопнул Артем по бумагам ладонью.

— Димка, — с укором повернулся я к другу.

Тот виновато хмыкнул и отвел взгляд.

— Почему не написано, что именно любит выпивать? — Покачал я головой. — В каких количествах? Где? С кем? По каким дням недели?

— Мало времени для разработки, — дернул Димка плечом, но тут же встряхнулся и куда увереннее выудил из внутреннего кармана черный смартфон, положил на стол и слегка подвинул в мою сторону. — Вот, тут все базы в электронном виде. Все то, что есть в этих папках на данный момент. Будьте уверенны, обновление направим в самое ближайшее время.

Артем ссутулился и недовольно покачал головой.

— Максим, ты в моей свите, если тебя с этими знаниями поймают…

— Спасибо Дим, отличная работа, — похвалил я расцветшего улыбкой друга и обратился к Артему. — Пойдем, поругаешь меня по пути.

— А мне дадут такой же телефон?

— Нет.

— Но почему? — Возмутился Артем в голос. — У меня, вон, и карман подходящий…

— Потому что ты вечно против любого приключения, но искренне возмущаешься, когда оно проходит без тебя. — Похлопал я его по спине, вызывая лифт. — Не беспокойся, мы ведь рядом, так какая разница, в чьих руках телефон?

— Если нет разницы, почему не в моих?

— Так он без моего отпечатка взорвется. — Невозмутимо пояснил я ему, нажимая на кнопку последнего этажа.

— Это да, аргумент, — нехотя признал Артем. — И вообще, ты мне должен многое рассказать. — Произнес он, вновь оглядывая пустынный холл.

Я только плечами пожал. Два года хотел рассказать — да он слушать не хотел. А тут — всего одно здание и немного информации.

— Сейчас в универ, — обозначил я другу планы, и вместе с ним вышел из здания на улицу.

Туда, где эвакуатор загружал на платформу мою припаркованную перед зданием хонду.

— Кем бы ты себя не считал, Москва тебя сожрет, — с неким довольством произнес Артем, положив мне руку на плечо.

Эвакуатор тем временем неспешно отчалил. А вслед за ним подъехал еще один — принявшийся сгружать с себя белоснежный «Кадилак Эскалейд».

— Это что за? — Удивился друг вслух.

— Княжич Шуйский не может приехать в университете на старенькой хонде, — прищурился я на блеск хромированных дисков. — Давай за руль, мне такой авто водить нельзя.

Артем с изумлением посмотрел на меня.

— Поехали, твоя светлость, — подмигнул я ему. — Я покажу дорогу.