Город, собранный широченными лентами автомобильных дорог вокруг монструозных высоток с гербами на шпилях. Город, в котором серые цеха заводов и складов могут занимать пространства до горизонта, а за дымом теплоцентралей не видно неба. Но одновременно – с парками неменьших размеров, разбитых в самом центре, на драгоценной земле, квадратный метр которой стоит больше, чем обычный человек заработает за всю жизнь.

Город-государство с населением в двадцать миллионов человек. Сердце, качающее по артериям банковской системы финансовые потоки. Ум страны, ее голос и твердая рука, открытая для рукопожатия и сжатая в кулак для драки…

– Почему в наш вагон загрузили танк? – бестактно прервал романтику сравнений Артем, подозрительно глядя с пассажирского сиденья.

– Потому что это технически возможно, – дипломатично ответил я.

Мы неслись по трассе в шесть полос с положенными ста двадцатью километрами предельной скорости, разумно выбрав крайнюю справа полосу, чтобы не мешать отчаянно опаздывающему городу. Ракетами проносились мимо одиночки и богатые кортежи. Камеры фиксации нарушений никого не смущали – тут все были готовы платить. Десяток минут ценился дороже штрафа, единого на всю страну, потому смешного для столицы: стандартные расходы, вроде бензина.

– Допустим, – набрал Артем воздуха в легкие и медленно выдохнул. – А почему тогда его заварили той же самой маскировкой из металлического хлама?

– Тебя очень сильно волнует этот танк? – присмотрелся я к указателям будущей развязки.

– Очень.

– Ну вот, – спокойно констатировал я. – А так люди его не увидят, и волноваться не будут.

– Максим!

– Что? – невозмутимо уточнил я, съезжая на нужное ответвление трассы.

– Ладно, – махнул он на меня рукой. – Вот поймают тебя с этим танком, сам все расскажешь.

– Это металлолом по документам.

– Танк?! Да он своим ходом на платформу залез!

– Ну он же из металла, – пожал я плечами. – Плюс разумный процент включений: пластик там, резина… Идет по пятнадцать копеек за килограмм, если интересуешься.

– Мм, он хоть стреляет?

– Металлом-то? – с усмешкой уточнил я.

– Тогда ладно, – успокоился Артем.

– Конечно, стреляет. – Я вырулил к башне из стекла и бетона в двенадцать этажей.

Все, что выше, – запрещено к строительству тем, у кого нет герба. Небо – для аристократов.

Рядом подавился фразой товарищ и закашлялся.

– Снаряды – по сорок копеек за килограмм. Цветмет, сам понимаешь.

– Но это же страшно дешево! – Удивление даже перекрыло возмущение.

– Зато ты бы знал, как дорого порою стоит перевозка негабарита! – цокнул я, с улыбкой выбираясь из машины на асфальт парковки. – Да успокойся, груз принадлежит одной фирме, перевозит вторая по заказу третьей, а та на комиссии у четвертой. Я там вообще ни при чем.

– Доиграешься, точно говорю, – буркнул товарищ, выходя из машины со своей стороны. – Надо ли так рисковать из-за одного танка?

Там их полтора десятка, вообще-то. Но эдак он еще сильнее переживать начнет… И это еще без вертолетов, которые по тридцать копеек за килограмм – меди и серебра много.

– На университет не похоже, – скептически озвучил Артем, вслед за мной двигаясь к тонированным дверям из стекла.

Никакой рекламы или наименования на здании не было. Обычная безликая коробка, органично влившаяся в ансамбль похожих зданий по обе стороны улицы, с литерным номером на адресной табличке. Что это за место, можно было прочитать только на небольшой золоченой эмблеме возле входа.

– «Индивидуальные механизированные перевозки», – прочитал друг и скользнул взглядом на лозунг чуть ниже. – «Единые решения автоматизированной транспортировки объемных ресурсов». Кучеряво.

Я молча вдавил неприметную кнопку слева от входа и придержал для Артема распахнувшуюся дверь.

– Прошу.

Тот со странным выражением оглядел меня и шагнул на мраморный пол широченного зала, вдали которого угадывалась стойка, на данный момент пустая, и серебристые двери четырех лифтов позади нее.

– Что-то немноголюдно, – цокнул Артем, разглядывая окружающую пустоту.

Стоило закрыть дверь, отрезая уличный шум, и наступила приятная тишина – разве что шепот системы кондиционирования, наполняющей помещение приятной прохладой, звучал под перестук наших шагов – я уверенно шел к лифтам, а Артем за мной.

– Еще скажи, что это тоже твое, – как-то серьезно, даже без иронии полуспросил он.

– У меня, если честно, ничего нет, – признался ему, нажимая кнопку вызова у второго справа лифта. – Веришь, Юсупов Амир за это родственником признавать не хотел. Говорит, не достоин.

– Но ты ему объяснил? – постарался заглянуть в глаза друг.

– Зачем? – недоуменно глянул я на него, перед тем как войти в лифт.

– Чтобы относились уважительно.

– Мм… а это зачем? – вновь не разобрался я.

Где в этом уважении деньги, прибыль и интерес? Вот желание назвать своим чужое и попытаться навязать свою волю – оно неотрывно с этим уважением.

– Нудный ты, – фыркнул Артем. – И скрытный. Ничего про все это не говорил, – обвел он рукой сверкающий металл кабины лифта.

– Когда ты в последний раз у меня о чем-то спрашивал? В девятом классе?

Вот мы на нужном, десятом этаже.

– Ладно, прости, – пробурчал Артем, выходя вслед за мной из лифта. – Родители посчитали твое общество слишком опасным, – признался он. – Я был против.

– Это после какого случая? – заинтересовался я.

Мы шли по длинному светлому коридору с дверями по обеим сторонам. Ни на одной из них не было таблички, даже врезки замка не отыскать, не говоря о ручке – чистая гладкая поверхность, окрашенная под дерево.

– По совокупности деяний, – засопел он, явно вспоминая насыщенное лето перед старшей школой.

Нас тогда отправили из города в местный летний лагерь, с отбором на основании социального статуса родителей. Артем был под маминой фамилией, и для всех – не княжеский сын, а так, почти как я, из простых, хотя и приближенных. В общем, с остальными ребятами мы сразу не поладили, а классические методы решения проблемы блокировало торжественное обещание не применять Силу и не драться. «Вы должны научиться решать проблему без этого!» – таким благородным посылом был озарен наш путь.

На третий день после объявления войны – в виде соленого компота на нашем столе и слитного гогота за соседним, в ночь мы слили с трактора солярку и залили ее в выставленный на постаменте при въезде в лагерь Т-34 времен Второй мировой. Добротная техника завелась, пронзив ревом спящий лагерь. Ну а мастерство вождения позволило снести только домики неприятелей. Люди, разумеется, не пострадали – весь лагерь был предупрежден рокотом дизеля и благоразумно бежал в лес. Наивные. Через какое-то время особенно злостные недруги повстречали в чащобе гигантского медведя. С тех пор голоса их изменились, став робкими и заикающимися.

«Я имел в виду совсем не это! – кричал потом на нас человек, что брал обещание, а мы лишь грустно кивали головами в ответ. – Я говорил про дипломатию!»

В общем, во вторую летнюю смену, уже в другом лагере, мы таки освоили все таинства дипломатии. Оказывается, любой конфликт можно решить словами, если они звучат как «ребята, у нас есть танк». Особенно после подтверждения, что те два отмороженных парня в снятом на бегу дрожащем ночном видео на Ютубе не случайно похожи на нас.

Дипломатия – это, как оказалось, вообще мое. Главное правило дипломатии – чтобы танк действительно был, и продолжение беседы выходит позитивным и дружественным.

Ну а у Артема отчего-то любая затея с танками теперь ассоциируется с неприятностями. Индивидуальная реакция, причем ошибочная; я считаю – он механик-водитель, что называется, от Бога.

– Тебе в третью дверь направо. Там душ, сменная одежда. Твой размер найдется.

– Это еще зачем? – возмутился Артем.

– Ты же не хочешь вызывать стойкие ассоциации с поездом и долгой дорогой? Выйдешь раньше – постучись в дверь напротив, я там.

– Откуда в офисах душевые? – с сомнением пробурчал он, подходя к своей створке двери, но не решаясь ее открыть.

– Не за всякой дверью то, что написано на табличке.

– Тут вообще ни одной таблички нет!

– Значит, там может быть вообще все что угодно… – распахнул я свою дверь, входя в уютную комнату с панорамным остеклением и запирая за собой.

Артем уж наверняка справится и зайдет самостоятельно.

А передо мной был гостиничный номер: обычный, но неплохой – с широкой постелью, холодильником, офисным столом и ноутбуком. По правую руку дверь шкафа прикрывала полноразмерную гардеробную комнату, по левую же за зеркалом спрятались душевая и прочие удобства. Весь этаж предназначался для командированных, а также для персонала, привычного к ночным вахтам. Страна большая – иногда нужно ночевать на работе, чтобы позвонить во Владивосток и застать абонентов в их «восемь утра».

К слову, в коридор я вышел первым, поправляя серый костюм, надетый поверх классической белой рубашки с красной бабочкой.

Вежливо постучал в противоположную дверь и покосился на достаточно скромные часы на левой руке. Пока в графике.

– Тут сорочка не застегивается! – отчетливо проворчал Артем на мой стук.

– Это называется «мода», – чуть повысив голос, подсказал я.

Резко распахнулась дверь, и из комнаты на меня хмуро посмотрел товарищ. Был он в островерхих бежевых туфлях, брюках им в тон, застегнутых строгим ремнем с довольно вычурной серебряной пряжкой. Мускулистый торс облегала шелковая сорочка с крупным, но почти незаметным по цвету орнаментом, а мощную шею даже и не думал закрывать достаточно широкий и непослушный ворот, пуговицы на котором были исключительно декоративными.

– Почему там нет ничего нормального на мой размер? – хмуро произнес он. – Я проверил. Два пиджака на спине порвались… Кстати, извини, – добавил он с оттенком вины, чуть умерив тон.

– Это сейчас – самый шик, – доверительно доложил я ему.

К тому же с пиджаком это не носят.

– У нас за такое бы побили… – тронул он ворот.

– Тебя?

– Не меня, а вообще!

– Через год перестанут. Мода распространяется со скоростью выхода новых сериалов. Тут снимают сейчас, у нас покажут потом. Да нормально все, точно тебе говорю! Между прочим, кучу денег вещи стоят, – постарался я быть убедительным.

– А ты почему выглядишь нормально? – посмотрел он на меня с легкой завистью.

– Так провинциал же… – развел я руками и выдал убедительную улыбку.

– А я, значит… – как-то нервно оглядел себя с ног до головы Артем, подбирая приличное слово.

– Респектабельный аристократ, – уважительно высказал я мнение и вовремя повернулся к лифту.

– Ладно хоть карманы нормальные, бумажник и нож переложить можно… – проворчал он мне в спину, заходя в кабинку.

– Это под новую модель сотового телефона. – Я нажал на две кнопки лифта сразу – седьмую и вторую.

– Все-то ты знаешь, во всем разбираешься!.. – тихо шумел рядом явно недовольный товарищ.

– Ботинки жмут?

– Нет!

– Тогда в чем дело? – Мы вышли на новом этаже, пронзенном ниткой абсолютно такого же коридора, прошлись чуть дальше и остановились возле очередной типовой двери, пятой по счету от лифта.

Пока Артем формулировал свое недовольство, я приложил ладонь чуть выше и левее от центра двери, дождался щелчка автоматики и шагнул внутрь, на паркет большого кабинета, залитого столичным светом.

– Максим! – подхватился с места друг Димка, блеснув радостью сквозь линзы дорогих очков, и тут же быстро зашагал навстречу, протягивая руку.

Пиджак индивидуального пошива, шелковая сорочка, сверкающие штиблеты и сияющие белизной ровные зубы – так теперь выглядел мой давний приютский друг. Деньги изменили его внешность, сделав лучше, но не тронули душу – потому как там и раньше все было отлично. Ум, верность, доброта для своих и жесткость для посторонних – именно характер позволял зарабатывать деньги, а вид был пропуском в мир крупного капитала.

– Мой помощник и хозяин этого здания, Дмитрий, – представил я его Артему. – А это Шуйский Артем.

– Очень рад знакомству, весьма наслышан, – осторожно пожал Димка руку моего товарища двумя ладонями. – Присаживайтесь, у меня все готово.

Он указал на длинный С-образный стол, заставленный папками, к которому было примкнуто три кресла с одной стороны и одно начальственное внутри дуги. Но присел Димка не за свое рабочее место, а в кресло рядом с нами.

– Вот, ознакомься, – тронул он корешок папки рядом. – Это досье на преподавателей, это на их семьи, тут у нас материалы на секретариат деканата, – касался он папки за папкой. – Это материалы по аспирантам.

– Максим, что происходит?.. – вклинился громким шепотом в перечисление Артем, тронув за локоть.

Димка из вежливости приумолк.

Я тоже приподнял бровь, ожидая продолжения от Артема.

– Сбор информации о государственных служащих – это нарушение закона! – грозно тряхнул он непослушным воротом рубашки.

– Мы когда поступать будем, анкету заполним, верно?

– Ну… – напряженно глядя, подтвердил он.

– Благодаря нашим анкетам преподаватели с нами знакомятся, – благожелательно продолжил я. – Будет правильным, если мы тоже немного узнаем про них.

– Максим, но не в таком же объеме! – пододвинул он папку и распахнул на случайном месте. – Тут даже кличка его кота!

– Хорошо, я тоже напишу, что моего кота зовут Машк, – терпеливо кивнул я. – Это ведь будет честно?

– Да тут не только клички, – в некотором смятении листал бумаги в папке Артем. – Тут вся личная жизнь, привычки, интересы!

– Согласись, все это мы узнаем во время учебы.

– «Федор Семенович: высшая математика, сорок семь лет, женат, есть любовница, смотри приложение шесть; любит выпивать», – продекламировал Артем. – Максим, пойми: должны быть какие-то пределы! Адекватные рамки, в пределах которых тебя не схватит за шкирку Имперская служба безопасности и не потащит на виселицу!

– Что, так и написано? – с недоверием переспросил я. – «Любит выпивать»?

– Именно! – хлопнул Артем по бумагам ладонью.

– Димка… – с укором повернулся я к другу.

Тот виновато хмыкнул и отвел взгляд.

– Почему не написано, что именно любит выпивать? – покачал я головой. – В каких количествах? Где? С кем? По каким дням недели?

– Мало времени для разработки, – дернул Димка плечом, но тут же встряхнулся и куда увереннее выудил из внутреннего кармана черный смартфон, положил на стол и слегка подвинул в мою сторону. – Вот, тут все базы в электронном виде. Все то, что есть в этих папках на данный момент. Будьте уверены, обновление направим в самое ближайшее время.

Артем ссутулился и недовольно покачал головой:

– Максим, ты в моей свите, и если тебя с этими сведениями поймают…

– Спасибо Дим, отличная работа, – похвалил я расцветшего улыбкой друга и обратился к Артему: – Пойдем, поругаешь меня по пути.

– А мне дадут такой же телефон?

– Нет.

– Но почему? – возмутился Артем в голос. – У меня вон и карман подходящий…

– Потому что ты вечно против любого приключения, но искренне возмущаешься, когда оно проходит без тебя, – похлопал я его по спине, вызывая лифт. – Не беспокойся, мы ведь рядом, так какая разница, в чьих руках телефон?

– Если нет разницы, почему не в моих?

– Так он без моего отпечатка взорвется, – невозмутимо пояснил я ему, нажимая на кнопку последнего этажа.

– Это да, аргумент, – нехотя признал Артем. – И вообще, ты мне должен многое рассказать, – произнес он, вновь оглядывая пустынный холл.

Я только плечами пожал. Два года хотел рассказать – да он слушать не хотел. А тут – всего одно здание и немного информации.

– Сейчас в универ, – обозначил я другу планы и вместе с ним вышел из здания на улицу.

Туда, где эвакуатор загружал на платформу мою припаркованную перед зданием «хонду».

– Вот: кем бы ты себя ни считал, Москва тебя сожрет, – с неким довольством произнес Артем, положив мне руку на плечо.

Эвакуатор тем временем неспешно отчалил. А вслед за ним подъехал еще один – принявшийся сгружать с себя белоснежный «Кадиллак Эскалейд».

– Это что за?.. – удивился друг вслух.

– Княжич Шуйский не может приехать в университет на старенькой «хонде», – прищурился я на блеск хромированных дисков. – Давай за руль, мне такой авто водить нельзя.

Артем с изумлением посмотрел на меня.

– Поехали, твоя светлость, – подмигнул я ему. – Я покажу дорогу.