Как подсказывает теория, людям с комплекцией Артема крайне не желательно прыгать на черепичную крышу, ходить по тонкому льду и кричать «Помогите!», потому что от такого рева все, кто мог бы помочь, на всякий случай разбегаются.

Теория, между тем, подкрепляется рядом достоверных слухов и фактическими данными прошедшего года: свежей заплаткой на крыше старой княжеской башни, под козырьком которой свили гнездо сокола, а так же многочисленными знаками «Осторожно, тонкий лед!» заполонившими заснеженный берег за какую-то одну ночь. К слову, несмотря на то, что Артем в те времена меня избегал, даже тогда я нашел время поддержать друга: подкармливал соколов самостоятельно, а все предупреждающие знаки в городе для пущей убедительности снабдил обращением «Артем!». Обращения совершенно по-хамски замазали на третий день…

Оказывается, есть еще одно действие, которое определенно не следует воспроизводить моему другу. А именно – в панике хвататься за голову.

Обычно крупные люди легко управляют своей мимикой, знают пределы движений (все вокруг такое хрупкое), а на высоких должностях и вовсе репетируют отдельные жесты перед зеркалом. Но, видимо, именно это движение последние три года Артем не тренировал. Раньше-то, в классе в девятом, у него получалось отлично – с толикой иронии, осуждения и лихорадочных мыслей, как все исправить. Однако сейчас он вырос, и вид со сцепленными на голове руками имел весьма деморализующий. Прямо хоть оглядывайся в поисках схемы бомбоубежища или физиономий многочисленного врага, которых можно бить. В общем, триггер на классическое «бей!» или «беги!».

Однако есть еще третий исход: благородный, похвальный и совершенно нежизнеспособный с учетом действующих лиц. «Спасай!».

– В-вы не смеете обижать Артема! – выставив палец вперед и храбро закрывая своим телом Артема примерно до уровня солнечного сплетения, выступила хрупкая девочка, в памяти моей отозвавшаяся на имя Вера. За тем столом в приемной комиссии она выглядела выше и не такой раздражающей.

Нет, до философских рассуждений и воспоминаний, мысли мои от такого ее явления были куда проще. Мещанские, одним словом, были мысли, самой приличной из которых являлось «откуда она тут взялась?». Главное, была бы в чем-то светомаскирующем, а тут подкралась в платье такой синевы, что зубы сводит, и тыкает в меня чуть подрагивающим от храбрости пальчиком.

– Вера, ты чего? – Тоже удивился Артем, осторожно тронув ее за руку.

– Нет! Я скажу! – Выпалила девушка, дернув плечом и глядя мне в глаза. – То, что вы даете ему деньги, не дает вам п-право его обижать!

«Какие-какие деньги?» – мелькнуло изумление. Перевел взгляд на Артема за ее спиной, а тот виновато развел руки. Ага, тоже мне – конспиратор недоделанный, наплел ей, что деньги чужие.

А теперь эта стоит, храбрится на остатках адреналина и куража, словно подслеповатый хомячок, выпрыгнувший перед бронепоездом. Соотношение отваги на единицу мозга примерно соответствующее.

Беда в том, что даже такое создание может принести кучу неприятностей – например, по скверной хомячковой традиции внезапно помереть от сердечного приступа. И где ее хоронить в этот солнечный день?

Так что и гаркнуть хочется, и проблему желательно обойти. В общем, надо обозначить, что бронепоезд стоит на месте, а перед ним бетонная стена.

Я вздохнул поглубже, успокаиваясь.

– Ты вообще знаешь…? – Указал я на Артема, собираясь завершить «кто он такой». Пусть с его княжеским титулом разбирается.

Но тут рекомый замотал головой и скорчил настолько жуткую физиономию, что позади испуганно вскликнула какая-то женщина, неосторожно глянувшая в нашу сторону.

– Ты вообще знаешь, – повторил я чуть нервно, придумывая, что теперь сказать, исходя из сложившейся диспозиции, и добавил осуждающего напора в голос. – Что он плохо ест?!

Вера явно ожидала услышать что-то иное, оттого сбилась и недоуменно повернулась к Артему.

Который выглядел так, что скорее из-за него плохо ест пара-тройка африканских государств. Ну хоть живот втянул – хотя там живота этого… В общем, скорее плечи расправил и грудь вперед выставил.

– А чем вы его кормите? – Оглядела она Артема, затем добавила с истерично-сострадательной нотой. – Это какой-то допинг, да? Вы испытываете на нем новые препараты?!

– Слушай, убери ее куда-нибудь, – потерял я терпение.

– К-куда?

– В карман! – Рявкнул я.

Отчего хомячок внезапно прозрел и попятился назад, ожидаемо упершись в стену по имени Артем. Но продолжил пятиться, не глядя перебирая руками по его телу в поисках то ли дверной ручки, то ли уступа, по которому можно забраться и убежать. Логично, что в своих поисках Вера достигла его лица, ощупала, признала, повернулась и со звуком «Ой!» мигом исчезла вправо в толпе.

– Вера, погоди, – заспешил Артем за ней.

«Вот что за человек», – недовольно поцокал я, проследив за его движением в людском море, волноломом рассекающим народные массы, пока он не исчез внутри здания. – «Сначала котят бездомных домой таскал, теперь квартиры раздает. А кому потом этих котят в нормальный дом устраивать? У него же сокола – мигом сожрут!»

– Конечно же, мне, – проворчал я уже вслух.

А ведь девушка – это уже не милое пушистое создание, которое можно вручить со значительным видом, как знак княжеской милости (и только попробуй на улицу выкинуть). У девушек есть достаточно возможностей, чтобы принимать решения самостоятельно и от них страдать.

Прибьют эту Веру, если возле Артема задержится, и всего дел. Тут не сокола – тут хищники поопасней. Хотя тоже охотятся ради удовольствия, а не для еды…

Чтобы отвлечься, прошелся по площади перед университетом – удивительно плотно заполненной народом. Понятное дело, что сегодня станут известны результаты ключевых экзаменов, но даже в день подачи заявлений не было так много людей. Да еще каких людей – то тут, то там видны клинья из охраны, вежливо высвобождающие пространство перед неторопливо шествующими парами с весьма знакомыми лицами.

И тут же – звонкое, перекрывающее общий гомон толпы:

– Пи-ирожки-и! – голосом дородной лотошницы.

Рядом встрепенулись двое постовых и целеустремленно пошли на звук. Допускаю, что подкрепиться.

А вон и знакомый городовой с сопровождающим – тоже в том направлении. Махнул им рукой, но те, завидев меня, предпочли развернуться и спешно пойти обратно. Значит, провели с ним разговор – одной заботой меньше.

Прошелся вдоль фонтанов к обзорной площадке, все сильнее удивляясь такому скоплению персон и гербов на ограниченной площади. Словно прием какой, в самом деле.

Дойдя до места, с любопытством посмотрел на традиционно промышлявших там актеров в нарядах и гриме императоров, великих князей и императриц – прошлых и нынешних, которые нынче не только не хватали нагло прохожих за рукава, призывая на русском, английском и китайском с ними фотографироваться, но и вовсе скромно собрались в уголке у бортика, поглядывая с почтительным волнением на НАСТОЯЩИХ князей и их спутниц.

Разумная осторожность – никакая прибыль не стоит того, чтобы случайно оказаться перед людьми, которые могли лично знать тех, кого они тут изображают. Могут ведь и оскорбиться.

И все же, откуда их тут столько? Не утерпев, решил телефонным звонком разбудить Романа Вениаминовича. Тот после дежурства должен был отсыпаться, но иных источников оперативной информации пока не было.

– Так замок с утра вскрыть не смогли, – с пониманием встретив мои извинения по поводу испорченного сна, пояснил старик. – Ладно механизм сломали, так дверной косяк к раме каким-то образом приварило.

Оу…

– Сразу выбить не удалось, – продолжил он. – Провозились аж до прихода самого светлейшего князя Воронцова, тот дверь лично открыл и там же остался, чтобы протоколы подождать, да подписать.

– Так как это связано с нынешним оживлением? – Глянул я вновь на людское полноводье, которое от минуты к минуте только усиливалось.

Вон, на парковке уже делят место два кортежа, апеллируя к более древнему происхождению приехавших позже – аж сюда крики долетают. Само собой, это охрана ругается, а их господа улыбаются друг другу и шутят в отдалении.

– Раньше, за плату малую, можно было результаты сразу от членов комиссии узнать. – Пояснил Роман Вениаминович. – А раз есть результат, то и прибывать было не зачем, – добавил он с ощутимой сонливостью.

На том и завершили беседу, после обоюдных благодарностей по поводу нашего с ним существования на свете.

Ситуация прояснилась. То есть, кое-кто не смог детям оценку поправить, оттого нервничает и ходит кругами вокруг фонтана. А кое-кому издревле докладывали все оценки еще в ночь до объявления результатов, и те тоже нервничают ввиду общей неопределенности.

Дети непростых родителей все равно поступят – не своим умом, так благодаря привилегиям своей семьи или личному прошению на высокое имя. Только раньше все это делалось кулуарно – до публичного оглашения отметок – руками прикормленных преподавателей или поверенных, которые изымут заявление на поступление и предъявят гербовые бумаги. Сейчас же придется побегать лично, судьбу потомка устраивая, да и низкие оценки – какая-никакая, но тень на честь рода. С другой стороны, еще может оказаться так, что сыновья и дочери пройдут по результатам экзаменов без посторонней помощи. Оттого и напряжение.

А виноват во всем этом я.

– Хорошо, – впервые почувствовал я от этого довольство.

Вернее, не только я – тут еще личное присутствие Воронцова сказывается. При нем пытаться хитрить или выслуживаться перед кем-то – значит жить не хотеть.

Посмотрел на часы – половина двенадцатого, результаты представят ровно в полдень. Время занимать место там, куда эти результаты, собственно говоря, вынесут – на огромных листах, прикрепленных к металлическим рамам, прямо на площадь. Будущая их расстановка уже была обозначена прямо на асфальте – линией стальных анкеров, о которые все регулярно спотыкались. Не внутри же здания их вывешивать – точно кого-нибудь задавят на входе.

– Что тут стоишь? – Объявился хмурый Артем, плечом аккуратно сместив рядом стоящих ребят.

– Место удачное.

– А там – неудачное? – Указал он на бортик фонтана.

– Категорически. – Емко и со значением ответствовал ему, выражая позицию, что никуда уходить не собираюсь. – Где твоя… Проблема?

Никого в синем рядом не было.

Артем возмущенно запыхтел, но ответил со спокойной солидностью:

– Она хотя бы не рвет мои документы.

– Она мне мозг рвет, – поморщился я.

– Ну слушай, она переживала, – с жаром заступился Артем. – Признаюсь, я вчера ей наговорил про тебя разного. Она не хотела покупать квартиру! Говорит, дорого! Вот я и сказал ей, что ты бываешь страшно зол, когда кто-то отказывается от твоих подарков. И мне, в общем, влетит.

– Влетит, – поддакнул я, хмуро на него покосившись. – Значит, я опять чудовище, да? А ты герой в светлом.

– Да какой тебе от этого урон, – примирительно повел он руками.

Тем более, не соврал он ни полслова – и деньги там были мои (частично – но ведь он не уточнял), и я не люблю равнодушного отношения к своим подаркам.

– Ну а тебе какая польза? – Не повелся я, продолжая поглядывать без воодушевления. – На мечту ты средства дал, долга чести нет. И не отводи мне тут глаза, Артем Евгеньевич!

– Тут отвратительно кормят! – Не выдержал он давления взглядом и произнес со всей возмущенной искренностью. – Дорого, порции маленькие, двойную не кладут! Я им говорю – дайте мне четыре борща, так они вынесли и косятся всем персоналом, как я ем! Это возмутительно!

– Артем. – Произнес я тем же тоном, которым говорят обычно мое имя.

– В общем, Вера отлично готовит, – сдался он сразу. – И тарелки у нее – большие!

Ты смотри, работает.

– Ох не заглядывался бы ты на размер тарелок, – поцокал я и произнес наставительно. – Не это главное в человеке!

Артем состроил ироничную мину.

– Главное в человеке – не злить меня! – Продолжил я. – И у нее это не получается.

– Да ну… Я тут, может, душу изливаю. – Махнул он рукой.

– Ладно, – настала моя очередь мириться. – Ты хоть подумал, что будет с ней дальше?

– А что будет? Все хорошо будет, – сказал он со знакомыми уверенностью и энтузиазмом.

Такими, после которых в его дворце появлялся новый котенок.

– Во-первых, она узнает, кто ты такой.

– Не узнает. У университета закрытые базы. Когда я подтвержу свою фамилию, то просто попрошу закрыть эту информацию от остальных. Максим, это главный университет страны, тут ничего нельзя выяснить со стороны, полная анонимность для тех, кто ее желает. А через пять лет посмотрим.

– Хорошо, – прикрыл я глаза. – Во-вторых, кто-то признает тебя и решит через Веру навредить.

– Я их уничтожу, – буднично произнес он.

– А Веру это вернет? – Приподнял я бровь. – Сделает ее вновь здоровой, невредимой?

Артем насупился, подыскивая решение.

– Статус ей нужен, – не стал я его мучить. – Положение в обществе, которое ее бы защищало.

Друг чуть наклонил голову, оценивая услышанное, но все же без охоты кивнул, соглашаясь.

– Она хоть кто-то? – Намекнул я на род.

– Она как ты. – Задумчиво пробормотал он.

– Тогда вообще не вижу для нее проблем.

– То есть, не как ты, – спохватился Артем. – Ранг у нее есть, но самый минимум. Рода нет, родителей нет, живет у дедушки с бабушкой.

– Что-то подозрительная какая-то особа. Давай лучше тебе повара наймем, и ты снова вернешься к помощи бездомным котятам?

– Да причем тут котята! – Возмутился он. – Слушай, ну какая тут подозрительность! Мы же ее знать не знали еще вчера утром!

– У меня тут огромный список людей, которые тоже узнают обо мне в первый раз. – Со скепсисом отнесся я к доводу. – Поверь, это будет очень случайно и неожиданно.

– Это не то! – Уперся Артем. – Что там со статусом?.. Слушай, я взрослый…

– Ничего не говори! – Остановил я его на полфразы. – Вечно какая-то ересь получается, когда ты это произносишь. В общем, надо делать из твоей Веры телезвезду.

– Чего? – Протянул он с сомнением.

– Это – статус, известность и защита в одном. Для тебя тоже огромный плюс – не девочка-студентка из комиссии, а звезда экрана. Никакого урона репутации.

– Ты не обо мне заботься. Я о себе сам…

– Тогда про Веру, – охотно вернулся я к теме обсуждения. – Предлагаю поставить ее вести прогноз погоды. Считай, после каждого выпуска новостей на экране – максимальная аудитория, примелькается мигом.

– И ей прямо вот так уступят место?

– Это мой канал. – Терпеливо пояснил я. – Нынешнего ведущего отправим в отпуск, если тебя карма девушки интересует. Все идеально, все довольны.

– А она согласится? – Замялся Артем.

– Сейчас узнаем. Изобрази, что тебе плохо.

– А? – Отразил он непонимание.

– Просто сделай. Она где-то здесь, я это чувствую, – обвел я взглядом толпу.

– Ты какого-то неправильного о ней мнения, – возмущенно пробормотал друг.

– Артем!

– Ох, что-то сердце закололо…

Этот жест он за три года тоже не тренировал.

– Артем, что с тобой?! – Явилась, не прошло и мгновения.

За локоток его заботливо поддерживает и снизу вверх в глазки встревоженно заглядывает. Только что ее тут не было!!!

– Проверь его температуру, – распорядился я строгим голосом.

– Н-нормальная, – приложила она ладошку к широкому лбу наивно улыбающегося дуралея.

– Цифрами!

– Тридцать шесть и шесть!

– А завтра какая будет?!

– Тридцать шесть и шесть! – Выпрямилась она испуганно, но ладошку не убрала.

– Полный ответ!!!

– Завтра температура Артема тридцать шесть и шесть!

– Вместо Артема – Нарьян-Мар!

– Завтра в Нарьян-Маре тридцать шесть и шесть!

– Не дай бог им такую погоду! Закончили. – Отвел я взгляд в сторону и позволил Вере выдохнуть.

– Ч-что закончили?

– Кастинг, – веско ответил я и обратился к Артему. – В общем, раз до твоего лба дотягивается, то до Анадыря по карте тоже сможет. Голос поставлен, дикция четкая, завтра на работу.

– Какую еще работу! – Возмутилась Вера в голос.

– Вера, Максиму срочно очень нужен ведущий прогноза погоды, – взяв ее ладошку в свою лапищу, заворковал Артем.

– Но у меня работа в деканате…

– Иначе Артем будет страдать. – Жестко произнес я абсолютную правду.

– Я согласна! – Вера гордо вздернула подбородок и вновь посмотрела на меня, как на врага.

– Тогда вот тебе пятьсот рублей, купи нам мороженое.

– Максим, – возмутился товарищ.

– Себе тоже купи, – неохотно согласился я, вкладывая в прохладную ладошку купюру. – Смотри, чтобы была фабрика Максима.

– Максима? – Неверно поставила она ударение на первый слог.

– Иди уже, – прорвалось из меня раздражение, от которого она пискнула и исчезла.

– Максим, – вновь запыхтел возмущенно товарищ.

– Что? – Покосился я на него. – Я, вообще-то, тебе помогаю, а не ей.

Между прочим, после его котят ко мне Машк всякий раз неделю принюхивается и смотрит с осуждением.

– Я пообещал ей, что ты постараешься быть галантным.

– Ой, зря…

– И свидание ей пообещал, чтобы загладить твою вину. – Настойчиво добавил он. – А еще мы сегодня идем в музей! Вместе! Я тебя прошу, постарайся быть с ней вежливее.

– Одно условие, – подумав, обвел я шумящие и галдящие окрестности взглядом.

– Слушаю.

– Ты привяжешь ей колокольчик.

– Максим!

– А иначе она меня нервирует!

– Кто нервирует? – Осторожно спросили со спины Вериным голосом.

А я, между прочим, даже не дрогнул. Повернулся со всей солидностью, забрал свое мороженое в вафельном стаканчике и отвернулся обратно.

– Тут сдача… – Пробормотала она. – Только мелочью дали, размена нет… – Прозвенела она монетками.

– Оставь себе.

– А у меня карманов нет…

– К пояску привяжи.

– Так звенеть будет.

– И это очень и очень хорошо. – Прочувствованно выдал я.

– Так, подошли оба, – не выдержал Артем и жестким голосом призвал нас встать лицом друг к другу. – Вера, это Максим. Максим, это Вера.

– Очень п-приятно, – автоматически произнесла она.

Я смерил ее хмурым взглядом.

– Вера, Максим – это танки, подозрительные финансы, огромная собака, слишком умный кот, знакомства в высшем свете и планы захватить мир.

– Чего-чего? – Поднял я на него возмущенный взгляд.

Вот так – скопом, чужому человеку!

– Максим, Вера – это вкусный борщ, подозрительные перемещения, домашний хомяк, слишком молчаливый дед, целый деканат подкаблучников и планы стать гениальным инженером.

Ясно с кого она брала уроки храбрости – как знал.

– Артем, как можно! – Возмутилась она, порозовев.

– Теперь пожмите друг другу руки и не треплите нервы. Мир?

– Мир, – осторожно пожала мне руку Вера.

– А можно я все-таки повяжу ей колокольчик?

– Максим!

– Мир, – нехотя вздохнул я. – Сейчас смотрим результаты и едем к Игорю знакомиться.

– Какому Игорю? – Спросила Вера Артема.

– Долгорукому. На ДолТВ.

Девушка вновь пискнула что-то невразумительное и прижалась к руке Артема.

– Я ведь сказал: «знакомства в высшем свете», – мягко отлепил он ее от себя и поставил рядышком.

Но руку из своей не выпустил. Про владение каналом, впрочем, тоже не сказал – не во всем нужна откровенность.

А тут и оценки доставили – целой процессией, возглавляли которую члены попечительского совета во всей титулованной красе, следом за которыми вынесли стенды с результатами, закрытыми тканью до поры. Короче, в такой конфигурации, что толпа жаждущих узнать всё первыми даже не шелохнулась в их сторону. Наоборот, расступилась назад – ну а мы оказались в самой идеальной позиции, вроде как и не мешая монтажу, но первыми, кто увидит итоги первого дня экзаменов.

Само собой, ткань со стендов убрали после вступительной восхваляюще-утешительной речи, первая часть которой по традиции предназначалась императору, а вторая всем тем, кому в этом году не повезет.

– Девяносто девять, – вздохнул Артем, найдя себя и отметку по математике.

– Здорово, ты такой умный! – Восхищенно повисла на его руке Вера.

– Мда? – Усомнился он, но все же принял похвалу. А затем шустро нашел мой результат. – Самойлов, математика. Сто. Информатика. Сто. – И, главное, бровь поднял так выразительно.

– Артем забыл добавить удивительную честность, мне присущую, – обратился я к Вере.

Другу же достался укоризненный взгляд.

Народ, между тем, все же качнулся волной к нам. А мы, узнав необходимые данные, поспешили отойти в сторону. Толпа с головой не захлестнет, разумеется – городовые стоят во множестве, предупреждая окриками проблемы. Но вот свиты высокородных довольно ловко стали высвобождать пространство для своих господ, и настроение об них портить не было ни малейшего желания.

Так что мы неспешно – из-за встречного движения народа и желания Артема идти рядом с девушкой (а не прорываться, как при штурме стены), отправились к парковке.

– Это скандал! – Донесся возмущенный юношеский голос позади. – Тут нет моей работы по математике! Это возмутительно!

– У вас тоже прочерк в графе?! – Ответил ему столь же юный голос. – Моей оценки по информатике тоже нет! Я буду жаловаться папеньке!

Я продолжал идти вперед с невозмутимым видом.

– Максим, – мягко произнес Артем.

– У одного сорок баллов. У второго пятьдесят шесть. – Фыркнул я. – Что сказали бы их уважаемые родители?

– Я еще забыл добавить – Максим очень любит помогать людям. – Демонстративно громко шепнул Артем Вере.

– Это ведь хорошо? – Не понимая, уточнила она.

– Если он станет предлагать тебе помощь – беги, – очень убедительно произнес он. – Беги, не оглядываясь.

– Ну уж. Как будто он чудовище какое, – возмутилась Вера.

– Вот! – Потеплевшим взглядом посмотрел я на нее.

Да нормальная девушка. Мало ли у людей странностей.

– Посторонись, быдло, – больно стукнули меня плечом.

Это я не вовремя отвлекся. Но вот ухватить за пиджак намерившегося пройти мимо человека успел, с силой развернув его к себе. Обычный мужик холеной внешности, с оттенком заграничного загара и выбеленными зубами.

– Меня зовут Максим и у меня есть танк, – посмотрел я в глаза человеку, на лице которого собиралась гневная мина, а рот собрался выдать очередное мерзкое ругательство. – Кто ты и что есть у тебя?

Только он что-то перехотел гневаться, и на выдохе получился невнятный звук.

– Извините, – выскользнул он куда-то вниз и вбок, оставив мне пуговицу с незнакомым гербом и мерзкое ощущение на ладони, которую хотелось вытереть.

Повернулся к ребятам, со скорбью отметив испуганное выражение лица у Веры и невозмутимо-привычное у Артема.

– Не чудовище я, – буркнул, срывая с нижних ветвей деревца рядом лист и оттирая руку.

Тут и телефон позвонил, компенсируя неловкую паузу. Посмотрел на экран – сестры. Ну наконец-то!

– Але, Максим? – Донесся бодрый голос Кати.

– Ага.

– Ты – не чудовище! – Заверили меня оптимистично.

– Ну слава богу, – выдохнул я и улыбнулся Артему. – Вот, только что подтвердили, – с усмешкой, как шутку произнес я.

– Ты – балбес! – Категорично выговорила Тоня.

– Но это не точно, – прикрыв трубку и посмурнев, доложил я все услышавшей и фыркнувшей парочке. – Я перезвоню. – Завершил я вызов и гордо пошел впереди.

Рядом с этими я точно ничего обсуждать не буду.

Зато до Останкино добрались быстро – словно все пробки столицы собрались на въезде МГУ и решили не мешать остальному городу жить.

– Слушай, я вот что подумал, – шепнул незаметно от Веры Артем, когда мы выбрались из машины. – Может, не прогноз погоды? Может, реклама какая? Элитных машин, например?

– Ты бы хотел, чтобы вместе с машиной покупали твою Веру? – Шепнул я в ответ.

– Нет, – категорично ответил он и об альтернативах больше не вспоминал.

Я же стоял и смотрел на громаду строения, вершина которой утопала в облаках.

– Ну здравствуй, Игорь, – пробормотал я перед тем, как сделать шаг вперед. – Первый раз за пять лет, здравствуй.