Особое мастерство сюрприза – вызвать неподдельное восхищение на лице получателя.

В машине, подаренной мне Артемом, все вещи были на своих старых местах, подчеркивая внимание и уважение к привычкам. Я постарался угодить не в меньшей мере.

– Слушай, даже регулировка сидений и зеркал под меня, – наслаждался Артем вождением, с удовольствием поворачивая с тесной улочки, заставленной машинами, на автостраду.

Моя подколка забылась, а пейзаж вокруг сменился обзорными видами Москвы – с высоты поднятых над землей путепроводов и развязок. Столица – она очень разная: красивая и тоскливая, богатая и бедная, в сверкании позолоты и облезшей с ржавчины грунтовки. Смотря куда смотреть и откуда. Чем выше и ближе к центру, тем больше красоты – как уже наверняка приметили хозяева сотни невероятно высоких клановых башен, видимых практически из любой точки города. Разных башен, индивидуальных в своем величии, мастерстве архитекторов и богатстве, выставленном напоказ. Но все они едины в одном – из каждой башни отчетливо виден Кремль, далеко не такой высокий и помпезный. Можно сказать, скромный в своем облике белых стен и молодой зелени островерхих башен. Но смотрят на него с княжеских высоток пристально и очень насторожено.

– Документы твои тоже переложил на положенные места, – между тем, прикрыл я глаза, принимая похвалу.

– Руль-то какой удобный, все как в моей парадно-выездной машине! А мне говорили – редкость, – продолжал Артем восторгаться, любовно проводя рукой по бежевой коже. – И герб на номерах как у меня, – слегка задумчиво продолжил он, а затем отчего-то напрягся и откинул солнцезащитный козырек. – Максим.

– Ау? – Откликнулся я, лениво глянув, как товарищ цепко смотрит на укладку документов, подцепленных в специальный кармашек.

Документов, которые он точно не брал с собой в Москву.

– Ты спер мою машину. – Утвердительно и как-то спокойно произнес он, отчетливо скрежетнув зубами.

– Совершеннейшая неправда, – открестился я. – Чья машина? Твоя. Кто за рулем? Ты.

– Ты спер мою машину!!!

– Доставил к тебе в Москву. – тактично поправил я.

– Да ты знать не знал, что я с тобой поеду!

– Позвольте, – возмутился уже я. – У меня было сорок минут, пока мы ехали по трассе. Ты что, считаешь, что я настолько бездарен, что не способен ничего организовать за это время?! Ну знаешь, я считал тебя другом, – скрестил я руки на груди и демонстративно отвернулся к окошку.

– Да постой ты, – с досадой отозвался Артем. – я не это хотел сказать… Стоп! Ты мне зубы не заговаривай!

– Ну что мне, тот красный контейнер на вертолете порожняком в Москву гонять? – Примирительно произнес я. – Зато сейчас на колесах. Ну что тебе не нравится?

– Мне не нравится, что она сейчас наверняка в угоне!!!

– Так документы же на руках? Отзвонись да и сними угон.

– Максим, – снова скрежетнули его зубы, но он все же не сорвался на новый вопль. – Мне очень не желательно звонить домой.

– Досадно, – потянулся я почесать затылок, но спохватился и оставил руки лежать на коленях.

– И это все, что ты можешь сказать?!

– Если бы ты мог позвонить домой, наверняка был бы доволен. – Вздохнул я в ответ. – Команду на доставку я дал еще до посещения универмага.

– На «доставку», - фыркнул Артем. – Да как тебе в голову пришло такое поручить?! С охраняемой стоянки, джип на княжеских номерах!

– Ой, ключи все равно в замке зажигания.

– Конечно в замке зажигания! Назови мне человека, который станет угонять княжеский джип! Хотя погодите, я же его знаю!

Но говорил Артем уже без прежней ярости, скорее ворчливо. Он вообще – отходчивый и при этом очень умный, так что редко злится на то, в чем видит логику и доброе пожелание.

– Да, я немного виноват, – признал свой недосмотр. – Думал, ты просто сбежал из дома под шумок больших событий. Дед точно еще лет пять власть не отпустит, время у тебя – море.

– А просто спросить? – покосился он.

– Что спросить?

– Спросить, – терпеливо повторил он. – Стоит ли перевезти мою машину сюда?

– Так какой же тогда будет сюрприз, – хмыкнул я.

– Максим!!! Я в угнанной, но при этом в своей машине, еду по столице под десятками камер! Где-то там уже наверняка грузится в автобусы спецназ, объявлен план-перехват! Да нас заблокируют на следующем же съезде!!!

– Главное – не спорить и спокойно дать уложить себя на асфальт, – поспешил я с дельным советом. – Там люди вообще без чувства юмора.

Кожа на руле отчетливо скрипнула под руками Артема.

– Мне кажется ты просто нервничаешь перед университетом. – Заметил я мудро.

Тот каменной физиономией медленно повернулся ко мне – благо, хоть дорога впереди прямая, так бы точно влетели куда.

– Ай, да ну тебя, – расслабляя мышцы, безнадежно махнул Артем рукой, дотянулся до портфеля с документами на заднем сидении и принялся выуживать документы, выкладывая их на торпеду над рулем.

Чтобы, значит, при проверке под рукой были.

– Ты паспорт после четырнадцати лет менял? – Заинтересовался я.

– Нет, зачем? – Продолжал он манипуляции с бумагами.

Значит, на фотографии в паспорте – скромный парень интеллигентного вида в очках. А не обретший волю и мышцы шкаф.

– Не признают, – цокнул я скептически. – Ты с этими документами из разных эволюционных ступеней.

Артем замер, затем взглянул на права, лежавшие на стопке бумаг сверху, и хмуро всмотрелся в улыбающуюся и худенькую физиономию. Права мы тоже получили в четырнадцать.

– Да что б тебя… – Произнес он с тоскливым надрывом, а затем заприметив что-то в зеркала уже откровенно взвыл. – Я же говорил!

Крякнув дикой уткой, позади пристроился мерседес с полицейской расцветкой и игриво мигнул сине-красной люстрой.

– Вон там остановиться можно, – с заботой подсказал я ему, указывая на кармашек после знака «место стоянки».

– Молчи, просто молчи, – категорично отозвался Артем, снижая скорость и выруливая одной рукой, другой же лихорадочно тасуя документы так, чтобы сверху был просто княжеский патент.

Внешний вид и форма серебристой гербовой бумаги «Его светлости» пережили уже два столетия без серьезных изменений, оттого и сейчас она не украшалась фотографией. Но и подделать ее было не под силу обычному жулью, так как в сути своей патент представлял собой артефакт, охотно отзывающийся визуальными эффектами по требованию настоящего владельца, будучи в его, и только в его руках. У Шуйских серебро бумаги проходило жемчужными волнами, складываясь в силуэт стремительно взлетающей чайки – мне как-то показывали, опасаясь, что я решу проверить эффект самостоятельно и все сломаю. Возмутительное предубеждение.

Занятно, что именно чайка – в роду-то прирожденных медведей-оборотней. Быть может потому, что второй облик Шуйских – довольно серьезная и тщательно оберегаемая тайна. У них из-за этого и родовое оружие – пистолеты, огнестрельное оружие, а родовая стихия – огонь. Абсолютные антагонисты медвежьей природе – чтобы даже краем мысли не связали огромные следы в дремучих заповедниках княжества с теми элегантными и солидными людьми, что обитают в родовой крепости. В общем, тайна настольно деликатная, что подшучивать над Артемом никогда не становится скучно. Понятное дело, что допустимо это только средь своих, посвященных и уже успевших на нем прокатиться. Но если без шуток – большой кровью может огласка обратиться. Никто не любит чуждого, нелюдского – под искоренение коего (и попутный грабеж) всегда можно найти союзников. Хорони их потом…

– Так, документы есть, руки на руле, Максим молчит, все будет в порядке, – между тем успокаивал себя княжич, останавливаясь на краю дороги.

Я только фыркнул и отвернулся, но краем глаза продолжал наблюдать в центральное зеркало, как из остановившегося позади автомобиля, уже не сверкающей «люстрой», с пассажирского сидения с солидной неспешностью выбрался мужчина в возрасте, поправил мундир с богато расшитыми и звездными погонами и принял от кого-то в салоне фуражку, размещая ее на голове козырьком ровно вперед мастерски и с изрядным опытом. Последним из салона показался продолговатый футляр орехового дерева сантиметров сорок в длину, десять в ширину и пять в высоту, принятый вышедшим офицером бережно, двумя руками. И столь же деликатно, неспешно, он понес его к нашей машине, двигаясь со стороны водителя.

Артем явно удивился, но виду не подал. Кнопкой опустил стекло рядом с собой, позволяя звукам оживленной трассы ворваться в салон. Следом пришел запах разогретого асфальта и бензина, а парой секунд позже – тонкие нотки хорошего одеколона.

Из-за высоты машины, взгляды Артема, все еще дисциплинировано удерживающего руки на руле, и подошедшего господина, оказались на одном уровне.

Седина на висках, морщины под глазами и холодный, цепкий взгляд, за равнодушием которого чудилась ярость и обреченность, запрятанные настолько глубоко, что уловить их можно было только зная, что произошло.

Артем понятия не имел, оттого встретил офицера радушной улыбкой и простодушным вопросом.

– Что-то случилось? – Произнес мой друг легко и спокойно, щурясь от заглянувшего в открытое окошко яркого солнца.

Офицер ощутимо вздрогнул, подавившись заготовленной фразой. Но довольно быстро собрался и четким, выверенным движением протянул футляр Артему.

– Приношу извинения, Артем Евгеньевич, за доставленные неудобства. Неизбежные в профессии накладки. Виновные будут строго наказаны. Прошу принять от всего сердца.

Артем подарок принял, умудрившись не выдать обескураженности на лице и не озвучить вертящиеся на языке вопросы.

– Честь имею, – резко качнул головой офицер, по-уставному повернулся через левое плечо и отправился к своей машине чуть ли не чеканя шаг.

Надо сказать, следующие свои слова Артем произнес уже после того, как позади вновь замерцало синим, и ведомственный авто, потребовав себе начальственным покрякиванием место в вечно спешащем потоке, вновь вырулил на магистраль. И даже после этого события прошло не менее пяти минут.

– Максим, что происходит? – Коротко выдохнул он, продолжая смотреть вперед через лобовое стекло.

Футляр продолжал лежать на его коленях нераскрытым.

Я изобразил пантомимой, что вообще-то мне настрого запретили что-то говорить.

– Не пясничай. Можешь говорить. Итак? – Рубленными и строгими фразами потребовал он ответа.

– Позволь выразить искреннее возмущение этим безальтернативным тоном, который накрепко связывает меня с происшедшим. Эта тенденция во всем винить именно меня, раздражает еще со школы. Какая-то вечная презумпция виновности!

– Но это ведь ты, да? – Не сменил тон Артем.

– Я, но…

– Максим!

Один из случаев, когда слово приобретает новое значение. Было имя – а стало нечто обвинительное и требующее немедленного раскаяния вместе с расшифровкой всех планов.

– Ладно… Твоя машина, как я уже сказал, была контейнере. Вертолет с контейнером летел в Москву. Мои недоброжелатели задействовали свои связи в штабе ПВО столицы и посадили вертолет. Вскрыли контейнер, сорвали пломбы. А там твой джип. Княжеский, то есть.

– Краденный… – Глухо отозвался Артем.

– Ну кто ж станет красть княжеский джип! Да кому такое в голову придет!

Артем молча сложил руки на руле и уперся в них лбом.

– Вот и получается, что местного генерала подставили, заставив посадить вертолет с имуществом наследника княжества Шуйских. А тот даже не аристократ, ему твой гнев, переданный через отца, всю карьеру сломать может. Вот, разыскал нас и пришел лично приносить извинения.

– Так что у тебя в Москве есть первый должник, – бодро завершил я, уже со скепсисом предчувствуя, что благодарностей не дождусь.

– Максим, а мне он нужен? – Выпрямился товарищ и строго посмотрел на меня.

– Ну, дело ведь хорошее. Не в этом году, так через пару-тройку…

Артем поднял стекло, завел машину и молча вырулил на магистраль. Смотрел он вперед холодно и равнодушно, сконцентрировав все внимание на дороге. А подарок офицера, так и неоткрытым отправился на заднее сидение, вместе с документами, собранными одним движением с приборной панели.

– Что, даже что в футляре, не посмотришь? – Осторожно поинтересовался я, заерзав от его реакции.

– Нет.

Я невольно покосился назад.

– А можно я посмотрю?

– Нет.

Тревожное ощущение и некая неустроенность, как у кота перед дверью, за которой кто-то шуршит, поселилась в душе.

– Я одним глазком?

Артем вобрал воздух для очередного категоричного отказа, но выдохнул с некой обреченностью и отмахнулся рукой.

Быстро перегнулся через кресло, приподнял крышку, мазнул взглядом по содержимое, закрыл и удовлетворенно вернулся на место. Ощущения – как будто прохладный ветер подул на зачесавшееся место.

– И что там? – Полюбопытствовал все-таки Артем, пусть и прежним равнодушным тоном.

– Наградной кортик, выданный в честь завершения офицерских курсов. Категорически не рекомендуется терять, вещь сугубо индивидуальная и где-то даже ритуальная.

– Зачем он мне?

– В том-то и дело, что незачем! – Старался добавить я эмоциональности в тон, чтобы перебить его равнодушие. – Поэтому спокойно можешь вернуть его назад. Более того, с твоей стороны это будет правильно и красиво. Но так как это подарок возвращенный, то вместо него тебя попросят выбрать что твоей душе угодно: вещь или услугу. Это обычная ситуация, когда неизвестна плата, которую затребуют, но по умолчанию согласны на любую.

– Я же не для себя… – Произнес чуть смущенно, так и не дождавшись ответа или какой-либо реакции.

И вновь тишина.

– Мы же просто ехали учиться, – произнес он, не выдержав, сквозь зубы.

– Тебе не кажется, что просто ехать – невероятно скучно?

– Поэтому надо манипулировать, использовать чужой герб и имущество, сталкивать лбами генералов и тревожить систему обороны столицы?!

– У меня все точно и запланировано на несколько ходов. – Уверил я его. – В конечном итоге, ты главный выгодоприобретатель, без малейшего для себя риска.

– А ты?

– Я – в легком плюсе, – добавил я тоном скромного хорошиста.

На этот раз молчание длилось несколько минут. Я уже собрался выдать что-нибудь примирительное, когда Артем вновь заговорил – тоном усталым, но с оттенком заботы. Как отчитывают тех, кто бесспорно дорог.

– Скажи, почему с тобой все так сложно, а? Какие-то танки, вертолеты, контейнеры, генералы…

Набрал было воздуха, чтобы отделаться шуткой, но, поразмыслив, решил, что так будет неправильно. Крепко дружили мы достаточно давно, так что теперь многое друг о друге не знаем. При этом, в памяти моей, Артем – он все еще прежний, будто не прошло и одного дня с момента последней встречи. И для Артема, наверняка, я остался там, в конце девятого класса.

Забавно, но отвечая на его вопрос, не придется искать отметку, с которой все изменилось, после которой со мной стало «все так сложно».

– А что мне было делать тогда, два года назад? Ты телефон не берешь, Федор уехал, скучно. – Спокойно ответил я, не допуская и намека на иронию.

Артем покосился, но встретив абсолютно серьезный взгляд, задумчиво хмыкнул и надолго замолчал. Поглядывал, правда, будто ожидая улыбки или продолжения истории. Но она, история, вся целиком такая и есть.

Новый съезд вернул нашу машину в тесные объятия города. Тут, ближе к центру, свободной земли было отчаянно мало, оттого теснились по обеим сторонам дороги дома: старые и новые – древние панельки времен завершения войны, когда жилья требовалось много, дешево и быстро; там же, плечо к плечу к ним высились молодые красавцы из кирпича и гранита. Иногда казалось, будто не здания, а отцы и дети стоят плечом к плечу. И виделась в этом даже не смена поколений, а подвиг, которые старики, пусть ветхие, но все еще горделиво и осанисто стоящие на мощных фундаментах, через бедность и надрыв сил совершили для того, чтобы росли рядом молодые, богатые и счастливые.

Медленно приближался центр города через традиционные пробки, куда быстрее росли цены за квадратный метр на рекламных баннерах, а Артем все молчал, обдумывая что-то свое.

Университет, в общем-то, далеко не в середине города – корпуса и общежития вынесены ближе к северо-востоку, забирая от столицы добрый десяток квадратных километров. Просто навигатор, который Артем пробудил в машине, вел нас напрямик через центр, не признавая сложности передвижения по перегруженной транспортом столице. Вернее, вел он правильно со своей точки зрения – ведь для княжеского авто допускалась куда большая свобода по правилам дорожного движения. Те же выделенные полосы со значком «А» – для автобусов, но Артему можно читать и для «аристократов». Только вот после новости о сложном статусе машины – толи в угоне она, толи нет – двигался он по дороге с осторожностью пенсионера, у которого на день просрочена страховка, в багажнике тело случайно сбитого оленя, а сам он немного нетрезв в связи с поминками по сохатому. А вокруг, как бы, столица страны…

– И ты занялся танками? – Произнес наконец Артем недоверчиво.

– А что ты мне предлагаешь делать в такой ситуации? Начать курить?! – Отозвался я на его недоверие.

Он только головой покачал.

– Ладно, замяли, – буркнул Артем, уступая нагло влезшей из соседнего ряда «мазде».

«Мазда» моргнула габаритами «спасибо». Потом, видимо, присмотрелась к княжеским номерам, и замигала «спасибо» совсем уж отчаянно…

– Ну мы едем, нет?! – Рыкнул товарищ и длинно бибикнул.

Впереди сорвались вперед, обгоняя движение через две сплошные.

– Вот же сумасшедшие, – отозвался Артем, набирая скорость в, наконец-таки, приободрившемся потоке машин.

Дорога стремительно расширялась, уходила витками в высь, падала под землю, пронзая ее на протяжении доброго десятка минут, потом вновь взметнулась на широкий мост, открывая вид на изгибы спокойной реки, к которой вплотную подступал лес – настоящая чащоба, тут, все еще почти в самом центре… А на вершине лесного склона, шедшего к реке, горделиво смотрели в небо шпили главного корпуса МГУ, цвета платины и алебастра, с темно-алым кантом у карниза. Если приглядеться, виделась и свита из университетских корпусов – невысоких, максимум в пять этажей, окруживших главное здание. К слову, частенько перестраиваемых практически с нуля – нервные студенты, обладающие Силой, в период сессии иногда срывались…

– Мы будем там учиться, – спокойно произнес Артем, не сомневаясь ни мгновение.

– Разумеется, – кинул я, неотрывно глядя вперед.

Дорога повернула вправо под зеленую стрелку светофора и завершилась перед бетонным блоком с крупной и убедительной схемой, как выбраться на парковку. За бетонным же блоком кипела пешеходная жизнь – по асфальту, по тротуарным дорожкам уже расхаживали сотни людей самого разного возраста – от тех, кому предстояло сегодня сдать или не сдать экзамены, с группами поддержки из друзей и родни, до праздных зевак, кому дни поступления в центральное учебное заведение год от года служило неплохим шоу.

– Вот сюда поверни, – указал я на полностью заставленную «восьмерку» парковочных мест, ближнюю ко входу в главный корпус.

– Там все занято. – Отметил очевидное Артем, вытягивая шею в поисках свободного места.

Гигантская, без шуток, парковочная площадка была заставлена полностью и переплетена медленно двигающимися машинами, занятыми тем же самым, что и Артем – выглядыванием тех, кто-то может отъехать.

В цепочке гражданских машин бесшумно сверкали синими люстрами постовые автомобили, зорко пресекая через громкоговорители попытки запарковаться вторым рядом. В общем, многие, проехав всю парковку насквозь, выбирали обратный путь в город, потеряв всякую надежду. Благо, еще можно было оставить железного коня у станции метро и вернуться по персональной ветке до университета.

– Поверни, – добавил я просительно и мягче.

– Ладно, сделаем круг, – проворчал он, выруливая и медленно двигаясь вдоль заставленных с двух сторон рядов.

Неожиданно в двух метрах от нас ожил двигатель габаритного белого микроавтобуса и выехал, освобождая нам место.

Отличное место, надо сказать – в сорока метрах от главного входа. От такого чуда, кто-то даже выскочил из машины, надеясь занять место собственным телом. Но, углядев номера на машине Артема, с досадой остановился.

– Хочешь сказать, у тебя все распланировано? – Покосившись на меня, запарковался Артем.

– Смею на это надеяться, – ответил я ему улыбкой.

– То есть, вообще все? Куда нам идти? Как, к кому? – Не отрывая от меня взгляда, открыл дверь со своей стороны друг.

– Есть такое, – выбрался я из машины.

– Раньше ты любил неопределенность.

– В спокойствии и размеренности есть свои преимущества. – Прищурился я на солнечный свет и повернулся. – Документы не забудь.

– А твои где? – Достал он из машины укладку бумаг.

– В приемной комиссии, разумеется.

– Ну-ну, все просчитано, все учтено, – хмыкнул он. – Сколько у нас еще времени? – Мурлыкнул дважды брелок в руках Артема.

Никогда он ее на сигнализацию не ставил – и вот…

– Полтора часа.

Полтора часа – это до момента открытия регистрации на первый экзамен. Статус Артема позволял его там же и «сдать», как и все остальные, которые будут позже. Но общего порядка никакой титул не менял.

– Быстро мы. – Повернулся Артем в сторону площади и посмотрел с высоты роста на деловитую и чуть нервную суету абитуриентов. – Могли бы что-нибудь посмотреть интересное по пути.

– Вон, смотри, – указал я на площадь. – Самое интересное в Москве – это москвичи. – Произнес я убежденно.

И смотреть действительно было на что. Наверное, когда прическа может стоить со среднюю заработную плату в нашем княжестве, так и должно получаться – необычный вид, необычные одежды, стили, цвет волос, бижутерия, линзы в глазах. У парней. И почти то же самое, но при этом – длинные, ниже колен и почти до пола, летние платья у девушек с красными, синими, золотистыми и зелеными волосами, причудливыми браслетами и сверканием каменьев в ожерельях и сережках.

И все они – с книгами, конспектами, стоя, на ступенях, на брусчатке площади, привалившись к стенам, на траве, на парапете. Ощущение возбужденного предвкушения и легкомысленной радости последним теплым дням лета. А еще – флер причастности к этому могучему зданию, чтобы охватить взглядом которое приходилось задирать голову.

– Да ну, и обычные есть, – увидев ту же самую картину, явно впечатлился Артем, и невольно искал привычное.

– Приезжие, – с гарантией в голосе отреагировал я.

– Спасибо тебе, Максим, – отчего-то искренне произнес он.

– А?

– На фоне их, я нормальный. – Мельком и явно с довольством оглядел себя княжич.

– То-то же.

– Давай хоть пройдемся, – тронув затылок, шагнул он к зданию.

– Где машина стоит, запомнил?

– Так напротив парадного входа? – Не понял Артем.

– Мы сейчас вообще сбоку. – Хмыкнул я, глядя на чудо архитектуры, обладающее удивительным визуальным эффектом. – Справа.

– Да ну? – скептически огляделся он, и предложение лично в этом убедиться принял, как розыгрыш.

Но, в общем-то, убедились, повздыхали над красотами, полюбовались девушками («– В длинных платьях – местные, запомнил?») и уже с видом бывалым повторили круг по сторонам здания.

– Ощущение, как будто на открытку смотрю, – выдал сложные и противоречивые чувства Артем. – Как ненастоящее. И день такой же ясный, как на фото. Надо внутрь зайти, руками стены и перила потрогать.

– Наша очередь через двадцать минут подойдет, – глянул я на часы. – Вернее, нам уступят место, – уточнил я на вопросительный взгляд. – Но можно и сейчас. Ты, к слову, где жить собрался? Если тебе домой звонить нельзя, то в клановой башне, выходит, тоже не желательно появляться?

– Найду жилье, – отмахнулся Артем. – Я взрослый и самостоятельный мужчина.

– У тебя шнурки развязались. – Обратил я внимание на важное.

– Ага, спасибо, – жестом попросил он подержать свои бумаги и опустился на корточки. – В общем, ерунда. Объявления есть, деньги тоже.

– Ты там только не дай себя обмануть, – уже механически посоветовал я, поймав краем глаза движение в нашу сторону.

Целенаправленное, напряженное и наполненное силой – оттого пропустить его не было никакой возможности.

Резко собравшись, без труда определил и вектор движения угрозы, волноломом движущейся сквозь скопление людей у лестницы главного входа. А затем с невероятным недоумением и искренним удивлением узнал в быстро приближающемся силуэте человека – давным-давно не виденного, уже более трех лет. И тем не менее – забыть которого нельзя да и совсем не хочется.

– Ника? – С удивлением и радостью признал я в остановившейся напротив рыжеволосой девушке старую знакомую.

В изумрудном платье, удивительно ей шедшем, памятная знакомая виделась даже лучшей версией самой себя, которая оставалась в моей памяти. Да и сейчас, запыхавшаяся от быстрого движения, оттого румяная и с глубоким дыханием, слегка поднимающим плечи – была совершенным очарованием. Только вот взгляд ее отчего-то совсем не соответствовал кажущейся радости момента.

– Так, – звонко и сухо произнесла она без малейшей улыбки. – Самойлов.

– Привет, Ника, – вновь улыбнулся я.

– Ты не будешь тут учиться. – Произнесла она строго и с тихой яростью.

– Что? – Признаться, недопонял я, и упустил момент, когда Ника аккуратно и ловко перехватила бумаги из моих рук.

А девушка одним невероятно сильным движением разорвала все документы напополам, после чего гордо и с вызовом подняла подбородок.

– Это были его документы, – указал на шокировано стоящего рядом товарища.

Артем со смятенным непониманием перевел взгляд с разорванных бумаг и патентов на Нику.

– Я, я, – сбилась Ника от взора княжеских очей.

В которых непонимание заклубилось яростью и гневом.

– Хочу еще представить, если вы успели друг друга позабыть, – галантно повел я рукой в сторону товарища. – Наследный княжич Шуйский Артем Евгеньевич. А это у нас, разумеется, Еремеева Ника, – улыбался я доброжелательно. Ника, вам не составит труда передать разорванные документы об образовании и удостоверения личности их владельцу?

– Я, я, я…

– Ох, давайте я вам помогу. Вот так… А теперь, беги, Машенька, – добавил я с искренней заботой, наблюдая, как поднимается тьма Ночи Охоты в глазах урожденного Шуйского.

– Я, я, н-не М-маша… – Пробормотала Ника, одновременно вполне разумно пятясь назад.

Инстинкт самосохранения – великая вещь!

Наконец, она повернулась спиной и опрометью и явно применяя Силу рванула в сторону корпуса.

– М-м-мак-с-сим-м, – провибрировал низким рокотом искаженный голос друга.

Люди с хорошей интуицией поспешили расчистить круг в радиусе двадцати метров.

– Да ну, почти не порвались, – успокаивал я его, вручая документы. – Вот, видишь? Если совместить две половинки…

– М-максим-м…

– Что Максим? – Проворчал я. – Я вообще не понимаю что происходит! Это – не я!

Артем крепко зажмурил глаза и глубоко вздохнул. А когда выдохнул – был прежним, старым, от которого не удаляются спешно люди и не рвут поводки, пытаясь сбежать, случайно оказавшиеся на их руках декоративные собачки.

– Та-ак. Твоя подруга?

– Я ее три года не видел! – Честно ответил я.

– Что ты ей сделал?!

– Ничего! – Попытался припомнить я все свои прегрешения и искренне развел руками. – Она мне жизнь спасла, я ей отослал письмо с благодарностями и ящик мороженого. Она не приняла. Я отправил нашего общего друга Игоря Долгорукого с новым письмом и подарочным тортом. И все!

– Точно?

– Да точно! – Всплеснул я руками. – Ну, я ее еще вроде в реку столкнул…

– Ах, в ре-еку!

– Да не записываю я! И вообще, я столкнул ее до того, как она спасла мне жизнь. – Воззвал я к логике.

– Иногда спасают для того, чтобы лично свернуть шею. – Как-то недобро посмотрел он ниже моего подбородка.

– Ящик мороженого! Торт! – Привел я веские аргументы этого не делать.

И не абы какой торт, а вышедший из под рук лично главы клана и рода Юсуповых. Как говорили знающие люди, за тысячелетия подковерных интриг род достиг настоящего мастерства в создании ядов и токсинов, убивающих медленно и быстро, маскирующихся под болезнь и спящих в ожидании катализатора, наполненных Силой и без малейшего ее следа. Но порою, крайне редко, побочными результатами поиска очередной отравы оказывались настоящие кулинарные шедевры, секреты приготовления которых, впрочем, охранялись столь же строго.

В общем, торт Юсуповых – это квинтэссенция Счастья в шоколадной глазури. У меня один такой оставался после турнира – да и наверное во всем мире в тот миг он был один. И я понятия не имею, как за него можно не простить.

– Так, – обратил Артем внимание на документы в своих руках. – Вот по этой части документов я Артем. – Качнул он левыми обрывками бумаг с патентом наверху. – Вот по этому – Шуйский.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем! – Выдал я оптимистично и бодро. – Немного прозрачного скотча, и ты снова княжеских кровей!

Артем поднял на меня хмурый взгляд и покосился на часы на главной башне.

Там, где до регистрации на первый вступительный экзамен оставалось десять минут.