Человек пытлив и тщеславен – он даст имя звездам, до которых никогда не доберется, и придумает название явлениям и вещам, о сути которых не имеет даже приблизительного понимания. Но так ему станет легче, и «темная материя» встанет в одну строку с «черными дырами». Неведомо, что происходит там на самом деле, но если у этого есть наименование – то как-то немного спокойнее на душе.

Примерно так же было с «блокираторами».

Аймара Пакэри Инка Тинтайа не знала, что они собой представляют, не знала принципов действия и не догадывалась о процессе создания. У этих вещей не было цены – если не считать человеческую жизнь, которую отберут у любого его владельца, а само изделие постараются уничтожить.

Зато был примерный год, когда это название появилось и было переведено на все языки. Вернее – вторая половина столетия междуусобных войн, охвативших Европу, Африку и ближний восток в тринадцатом веке. Времена безвластия, горя и насилия, прокатывающихся из края в край по обильным землям обернулись появлением в покосившихся деревенских лачугах и обворованных до каменных стен городских домах множества бастардов, о которых не ведали пьяные до победы и славы отцы. Много в этих историях боли и несправедливости, щедрыми всходами проросшими в сердцах юношей и дочерей, в крови которых дремала Сила семейств, искренне считавших себя благородными.

Не то, чтобы кто-то учил бастардов этой Силой пользоваться – вовсе нет. Но иногда, под ударами господского кнута, унижения или бессилия что-то изменить, ненависть в сердце выплескивалась на врага огненным шквалом или рассекала водяным хлыстом от шеи до паха наглого мытаря; подкидывало горстку солдат с лошадьми в чистое небо или накрывало курганом мелкого аристократишку со свитой. После такого – оставалось только бежать, бросая все. Прорываться Силой через кордоны на дорогах и мостах, сея новое горе и кровь.

Большинство «сорвавшихся» не доживало и первой недели, обретая смерть от загонщиков. Редким везунчикам доводился шанс остаться живыми, в обмен на службу любому, готовому укрыть и защитить. Пускай даже ремеслом станет та же смерть – врагов нового господина, и врагов его врагов, но это лучше, чем гибель от арбалетного болта в брюхе. И немало влиятельных людей соблазнилось пригреть беглецов, сознательно идя на риск – там, где выгода всегда шагает рядом с возможностью потерять все в одночасье, ценили неожиданный подарок судьбы, готовый убивать за еду.

Если бы случаи были единичными, вряд ли бы кто-то обратил внимание. Однако чего было в избытке в те времена – это боли и голода, рано или поздно доканывающих даже самого смирного мирянина. А ведь сожженный дом старосты подрывает дисциплину; труп мытаря – расхолаживает чернь; смерть солдат – аукается запрятанными в подвалах доспехами и оружием, ну а смерть аристократа – порождает вооруженный бунт. И если во главе станет одаренный, гореть начнут уже феодальные поместья.

Ну а когда разведка крупных аристократов, уже порядком раздраженная недобором податей от вассалов и паническими докладами, обратила внимание, что иные купеческие приказчики ведут сознательный поиск «детей с даром» среди деревенских юнцов, чтобы Сила служила толстым кошелькам, а не кошельки были запасом быстроизвлекаемых денег для Силы…

Словом, такое положение дел не могло понравиться истинным владетелям земли и дара. Так появилась Инквизиция, созданная высшим духовенством, традиционно происходящим из тех же высших аристократов.

Новая организация встала во весь рост на нерушимом фундаменте логики, вещаемой народу: ведь если Сила настоящих феодалов от Него, то любому совершенно ясно, откуда Силу получают все остальные. А значит долг настоящего католика – указать на людей «странных» и «отличающихся», проявляющих «таланты» или «особенности». Ну а если есть сомнения – всегда можно отправить человека на костер, где Сила «преисподней» непременно постарается защитить своего владельца. А за ошибочного община не станет платить штраф, чему можно радоваться (заодно употребив его имущество по собственному разумению).

Только вот на подобных аутодафе выходило по-всякому: бывало, и сгорит одержимый под шумное ликование толпы, тщательно контролируемый одаренным из духовенства. А бывало – снесет ко всем демонам и палачей, и жадную до потехи темную толпу. Сила в крови бывала всякая.

Если простых людей инквизиторам было не особо и жаль (не их данники), то своих представителей – особенно благородных, способных вести поиски и удерживать «нечистое», недосчитываться было крайне болезненно. И пусть земли неудачников епископат отпишет себе, но служить-то далее кому? Не сильно и много было желающих подвергать себя угрозе даже за золото крупных феодалов, а истовые фанатики закончились первыми.

Так родились первые блокираторы. Неведомо как и кем изобретенные – нечто, завернутое от чужого взгляда в холщовые мешки, для народа названное «мощами святых», по аналогии с реально существующими реликвиями веры. И пошли по свету люди в черных балахонах с сотнями – если не тысячами – «перстами» и «десницами», вершить огненную казнь над собственными – порою – племянниками, а иногда и детьми.

Кровавая вакханалия завершилась логично и просто – вырезав вместе с «проблемными» детьми поросль вообще всех одаренных и немалую толику просто умных и талантливых, вместе с кузнецами, учеными, книжниками, лозоходцами, мельниками и иным людом, традиционно приписанным к нечистому, Европа ослабла и пала под копыта монголо-татарского нашествия, спокойно добравшегося до большой воды на западе, не заметив более-менее значительного сопротивления и народного неприятия. Инквизиция новым хозяевам была ни к чему, как и сильное духовенство – вместо них продвинули людей из народа, накрепко затвердив исключить любые проповеди об «избранности свыше», потому как в ставке хана на это другая точка зрения. Вот выживших феодалов оставили на тронах – местным было проще собирать налоги и переправлять серебро на восток, в качестве «пряника» и взятки отдав им все орденские и храмовые земли. Собственно, после этого католичество столетиями возвращалось к прежней структуре – там, где уже не было денег, а значит и власти, амбициозным одаренным делать было нечего. Да и высшая аристократия как-то не стремилась исповедоваться вчерашнему пахарю, оставив веру народу – заодно и переписи населения велись, чтобы знать, с какого подворья какой налог.

Блокираторы новые хозяева постановили уничтожать по нахождению, имеющиеся же – изъяли и забрали с собой, вместе с караванами добычи из высоких каменных замков, считавшихся неприступными, но взятых измором.

Потом дела на востоке завертелись куда стремительнее и интереснее, и отдаленные, уже разграбленные провинции завоевателям стали не очень-то интересны. Европа, облегченно вздохнув, продолжила резать друг друга – теперь уже будучи свободной от варварской власти и диктата. Но делала это, наученная горьким опытом, гораздо куртуазней, с гордостью объявив о введении «правил войны».

А блокираторы в мире так и остались, пусть уже не увеличиваясь числом. Создателей, по всей видимости, вырезали – то ли свои, то ли захватчики… Но и сделанных хватало, чтобы налет разбойной шайки на благородный замок внезапно обернулся успехом и копьем в глотке вчерашнего «мастера». Тогда-то блокираторы уже официально объявили вне закона, показательно убивая любого, кто мог быть причастен к владению или видел, но не донес. Аристократы хотели жить – настолько сильно, что даже уняли свои аппетиты и перестали зажимать купечество и вольные города. Ведь всякий знает, что отличие между «разбойной шайкой» и «купеческими наемниками» – обычно исключительно в том, поймают или нет.

Некогда изделий было тысячи. Сейчас же владеть одним – означало оснастить первоклассный клановый полигон, способный варьировать интенсивность применяемой Силы, что весьма способствовало обучению новой поросли одаренных и обеспечивало стабильный поток просителей-аристократов, готовых немало платить за аренду. Владеть же иным количеством, более потребного на полигоны – значило нарушать закон или быть законом на своей собственной земле.

Но даже так – ни в одной стране мира не допускалось свободное владение блокиратором. Он обязан быть замурован под полигоном или лежать в клановом хранилище, пока не придет желание замуровать его под новым полигоном.

Для одаренных-преступников есть одаренные-полицейские; для одаренных-мятежников – одаренные-каратели, а благородную кровь потерявшего берега аристократа должна успокоить собственная родня, либо их придет и вырежет кто-то более могущественный или многочисленный. Впрочем, равные по силе могут перелаиваться вечно. Но ни в одном сценарии общественных взаимоотношений не было места блокиратору.

Кроме тех редких случаев, когда свидетелей не должно остаться. Или в самом скором времени должны умереть исполнители, так и не рассказав о заказчиках, вручивших им в руки запретный артефакт. В мире было немало «одноразовых людей», так сильно жаждущих умереть за клан, что иногда им это великодушно позволяли сделать.

Одним словом, никакие погоны и форма не могут оправдать применивших блокиратор. А мотивы именно этих «одноразовых» – раз они с Дейю все еще живы, а вокруг клубится явная отрава – прозрачны. Кому-то они нужны живыми, но в другом месте. Сожаления же по судьбам похитителей не было ни малейшего.

Работа блокиратора никак не ощущается простыми людьми. Для одаренных же чувство от активации похоже на первые секунды после выхода из воды – отступает приятная легкость и свобода движения, на коже появляется ощущение капелек воды, сдуваемых резким ветром, и становится зябко. Но совсем скоро никаких чувств более не останется – равно как и доступа к Силе. Тогда-то первой волной подступит паника, вместе с ощущением беспомощности и слабости. Панические попытки дозваться до Силы Крови провалятся – для этого тоже нужна толика Силы, которой нет. Нет ее и для обращения к артефактам – работают только те из них, которые не надо включать. Например, как защитный браслет на руке Инки, белые полосы индикатора на котором стремительно желтели, отражая, что времени осталось совсем мало.

Но Инка успеет. Не драться, вовсе нет – что такое две девушки килограмм по пятьдесят против мужчин в два раза тяжелее. Мало какое карате поможет при такой весовой категории – да и не учили ее оставлять врага живым, а все современные боевые искусства именно про это. И даже не бежать – в выломанный дверной проем мимо напружиненных и настороженных людей в форме не прорваться, а за спиной – комната с закрытым окном и десятый этаж.

Она успеет позвать. Не голосом – хоть блокиратор и не в силах заблокировать мышцы горла, равно как способность мыслить, двигаться и дышать.

Аймара позовет тем самым способом, из-за которого в детстве вокруг ее кроватки собирались в горку камни, чтобы юной принцессе было проще спуститься вниз; благодаря которому отступил обратно в чащобу побитый речным окатышем голодный ягуар, выследивший одиноко гулявшую девушку. И благодаря которому сдохнут эти двое.

За те мгновения, что отделяют бездну размышлений от реальности, с виду мало что изменилось. Прямоугольник прихожей в три на пять метров по-прежнему освещался светом лампы дневного света; бледно смотрелись обои с ненавязчивым бежевым орнаментом; сквозило холодом из подъезда сквозь проем выбитой двери. Но кое что, просто произнесенное вслух, меняло решительно все.

– Все чисто, Аймара. Вали их.

Препятствий более не было, как и нарушения клятвы, сковывающей разум и дух.

– Хорошо, – коротко кивнула Инка, со всей силой и предвкушением потянувшись с призывом к небесам, закрытым бетонными плитами.

Главное, что оно там было – удивительно живое для большого города, разное в каждой его точке: ненастное и чистое, всех оттенков закатного цвета, представшее перед ее глазами в воспоминаниях о сегодняшнем и прошедшем днях. И неподвластное никаким блокираторам мира.

Отражая истовый порыв души, распахнулись в сторону руки, а из горла во все дыхание лёгких вырвалась чистая и высокая нота…

– Заткнись, – мотнул голову удар, и Инка упала на пол, схватившись ладонью за левую щеку.

Рядом упрямо и напряженно смотрела на нее Дейю, пытаясь найти какой-то ответ в отрешенном и усталом взгляде.

Родные Анды, все же, слишком далеко… А небо – совсем чужое….

– Проводка ни к черту, – цокнул главный, глядя, как из розетки в стене и цоколя люстры с шипением защелкали электрические разряды.

Но это Небо тоже может слышать.

Инка резко перехватила дернувшуюся было Дейю, замыслившую воткнуть тайком вынутую заколку в ботинок ближнего к ней злодея. Затем и вовсе сильным движением Тинтайа прижала ее к себе, спасая в объятии.

Потому что в следующую секунду стены прихожей буквально взорвались мелкими и крупными обломками, нашпиговывая всех, кому не посчастливилось быть выше лежавшей Инки.

Камни – гранит и щебень, вложенный в создание перекрытий, некогда тоже бывшие частью гор, хлестнули по врагу, ломая кости и пробивая одежду, снося в сторону и погребая под массой бетонных обломков. Воздух наполнился бетонной пылью и гарью сгоревшей проводки, но не было атмосферы приятнее и свободнее для тех, кто десятком секунд ранее не распоряжался своей судьбой.

Откинув от себя Дейю, Инка энергично метнулась к явно живому, но точно оглушенному главному бандиту и принялась уверенно обшаривать его карманы. А когда под ладонь лег небольшой холщовый мешочек, завязанный бечевой, и Сила вновь хлынула со всех сторон, с довольством констатировала:

– Пожалуй, на этом мои дела в этой стране завершены.

Блокиратор был немедленно запрятан поближе к телу.

Рядом слегка шокировано озиралась Дейю, все еще не спеша вставать в окружающем бедламе, в который превратилась вполне ухоженная прихожая – никаких внутренних стен более не было, разве что их огрызки по потолку и небольшой участок в полметра над полом. Зато света стало определенно больше – он шел от окон в комнатах.

– Одевайся, уходим, – холодно сказала Инка китаянке и заспешила в свою комнату.

Следовало упаковать золото, маску, ценные вещи и продолжить «спасать себя» от похищения в каком-нибудь другом месте.

Го, вместо этого, отчего-то метнулась на кухню и принялась поджигать кухонное полотенце на газовой плите. Вот же сумасшедшая – отметила было Инка. Но потом, когда разгоревшаяся ткань была тут же потушена перед выбитым проемом, оставив после себя гадкий жженый аромат, а китаянка ринулась стучать в двери соседей и звонить им, крича на русском «pojar!», который и переводить было не надо, то Аймара даже с уважением покачала головой. Пожалуй, в общем потоке бегства их исчезновение будет не так заметно – вряд ли эти два идиота тут одни, должен быть и наблюдатель, который изымет девушек, артефакт и позаботится о том, чтобы исполнители никому ничего не рассказали.

Китаянка же, украдкой оглядевшись через перила, ринулась на нижние этажи – обзванивать и пугать.

Тем не менее, минут через семь – когда и сама Инка была готова – Дейю стояла рядом с ней полностью одетая. И даже согласилась понести одну из плотно набитых Аймара сумок – со всем натрофеенным в этом негостеприимном крае.

– Уходим через крышу? – Деловито уточнила Инка, глянув на лестницу, соединяющую этажи.

– Смысла нет, – резко вздыхая воздух через нос, напряженно размышляла Дейю. – Все подъезды выходят на одну сторону. Легко заметить.

– А если с людьми?

– У нас их блокиратор. – Как маленькой, произнесла ей Го. – Они убьют всех, если почуют провал. Дом обрушат, чтобы до него добраться!

– Но зачем тогда кричать про пожар и стрельбу… – С легким недоумением спросила Аймара.

– Чтобы вызвали пожарных и полицию, – закатила глаза Дейю и нервно притопнула. – Нужно, чтобы они побоялись огласки и ушли сами.

– В общем, сидим тут, пока не услышим сирены.

– Или пока не снесут дом. – Неестественно хохотнула Дейю, выглядывая в коридор.

Мимо них в вызванный лифт проследовали озабоченно выглядящие соседи по этажу – милые люди даже дверь придержали, надеясь, что они зайдут вместе с ними.

По легенде Дейю, пожар был на балконе кого-то сверху, и двух девушек не за что было винить – равно как и прорываться к ним в квартиру с ведром воды наперевес. Бандитов хоть и оттащили в комнату, но вопросы по состоянию стен определенно бы появились. А еще сверху, по словам Го, стреляли, и был слышен женский крик (крик-то уж слышали все) – так что владельцы проводных телефонов обязаны были вызвать и настоящих полицейских. Потому что сотовые все еще не работали.

– А если через крышу и в дальнем подъезде через окно второго этажа во двор? – Предложила Инка, которую откровенно корежила мысль о том, чтобы просто стоять и дожидаться, пока их тут похоронят, когда враги осознают поражение.

Потому что Дейю определенно права – чтобы скрыть нападение с блокиратором, неизвестный противник может запросто обрушить все здание. Тяжесть этого преступления все равно будет меньше. А принимать поединок под завалом – было делом куда более сложным, чем имея маневр и ровную землю под ногами. В своих Силах Инка не сомневалась, равно как в способности победить врага лицом к лицу.

Ну или сбежать, не подвергая смерти посторонних – на это уж ее ранга точно хватит.

– Надо же, толковая, – в ответ на предложение, оценивающе посмотрела на нее Дейю и первой понеслась по лестнице вверх.

Бетонные ступени быстро кончились, сменившись металлическими. Потом был квадратный стальной люк и место, наполненное гулом электрического лифта, еще один подъем и покосившаяся дверка, держащаяся скорее не на петлях, а на амбарном замке – его Дейю вышибла, не заметив, тут же оказавшись на черной плоскости крыши, продуваемой всеми ветрами. Пригнувшись, они пробежали до первого по счету подъезда, ударом освободили проем очередной двери и проделали короткий путь на лифте до нужного этажа, уже откровенно мандражируя напороться на лестнице на кого-то еще.

– Otkroite, polcia! – Вдавила Дейю звонок нужной квартиры, чьи окна смотрели во двор, и уверенно продемонстрировала в дверной глазок красненькое удостоверение, явно прихваченное у бандита.

Власть, по всей видимости, тут уважали – дверь открыли почти сразу, как в глазке мигнул свет от включенной люстры.

– А в чем, собственно… – Хотел было поинтересоваться лысоватый мужчина в майке, но так и замер от вида невысокой китаянки.

– Вперед, – скомандовала Го, отодвигая растерявшегося владельца и уверенно проходя внутрь помещения однокомнатной квартиры, тут же юркнув в сторону кухни, откуда тянуло запахом сигарет и свежестью открытого балкона.

– Вы что себе позволяете! – Возмущался голос хозяина, но Дейю продемонстрировала молнию в руке, и тот отчего-то юркнул в туалет, немедленно закрывшись.

Инка, загородившись белой кружевной занавеской, опасливо посмотрела во двор. С виду – вообще никого. Через двадцать метров возвышался параллельно такой же дом, а пространство между ними было отведено под небольшой парк с невысокими деревцами и кустарником, вытоптанными тропинками и несколькими пустующими по холодному времени скамейками. Слева виделась дорога в соседний двор, тупиковый участок которой был плотно заставлен машинами – непонятно даже, как будут разъезжаться. Но и в самом деле, казалось, ни души. Да и высота плевая – второй этаж, метров пять.

Го, по всей видимости, пришла к тем же выводам.

– Выпрыгивай, – поставив табурет перед распахнутым балконным окном, произнесла Дейю. – Куда с вещами! – Тут же остановила она Аймара, намеревавшуюся перелезть с сумкой в руках. – Скидывай за окно!

– Но они сломаются! – Возмутилась Инка, по-хозяйски прижав самое дорогое к груди.

– А иначе сломаешься ты! – зашипела на нее китаянка. – Силу не вздумай использовать! Почуют!

– Ладно. – Признала Аймара правоту и прицелилась было выкинуть груз меж кустов.

Но тут же остановилась, расстегнула сумку, достала из нее бережно положенную сверху и обмотанную в новые кофточки золотую маску и только после этого равнодушно скинула оставшуюся поклажу вниз.

Маска же оказалась на лице Инки, как на самом надежном для хранения месте.

– Вторую сумку тебе в руки скину! Ну же, быстрее! – Поторапливала Дейю, нервно оглядываясь по сторонам и назад.

Аймара ловко перелезла через перегородку, оперлась подошвами о стык в бетонном блоке и прыгнула вперед, уже через мгновение коснувшись ногами и руками земли. Падение вышло удачным – все целое, да и земля мягкая, не успела еще промерзнуть. Мигом выпрямившись, Инка отошла со своего места и повернулась к дому.

– Прыгай! – Произнесла она в пустоту.

Потому что даже балконные окна второго этажа были закрыты. Дейю не было.

– Коза. – Безэмоционально выдала Инка, немедленно поднимая щиты.

А мгновением позже, такое ощущение, на плечи навалилась тяжесть всей громады дома, тень которого накрывала внутренний двор. Прижала вовсе не метафизически – ноги девушки, обутые в сапожки на коротком каблуке, стали погружаться в землю, а каждый шаг вперед давался с огромным трудом.

Но Инка продолжала идти – просто потому, что с ее нынешнего места она не видела врага. Много Сил было в ее руках, много накопленного – и усовершенствованного! – знания она могла применить. Но знать бы, где скрывалась та сволочь, что – казалось – бросила на нее тяжесть всего мира и ушла. Как бороться с невидимкой?!

Рядом с кожей все еще был блокиратор – но противная суть артефакта в первую очередь уничтожила бы защитный конструкт самой Тинтайа, а ежели противник был далеко вне действия блокировки, то ее просто раздавит в пыль.

– Где ты?! – Прорычала девушка, двигаясь дальше и пошатываясь от усилия.

Но даже ветер молчал, не шевеля желтой осенней листвой. Никакого движения и звука, и только ощущение близкой границы собственных сил – которая отчего-то ассоциировалась с границей света и косой тени, падающей от дома.

– Трус! – Выдавила из себя Аймара, продолжая упорно шагать.

И все-таки вышагнула в заходящий свет солнца, немедленно ощутив невероятное облегчение от пропавшего с плеч груза. Невольно покачнувшись, Инка упала на колени, оперевшись руками перед собой и внимательно оглядывалась по сторонам, тщась заметить врага. Пока какое-то движение не тронуло взгляд на периферии зрения, моментально заставив дернуть головой. Только вот обычно так бывает, когда кто-то мелькнет слева или справа. Пусть даже сверху. Но движение почудилось прямо перед ней.

С каким-то равнодушием, под которым до поры прятался самый настоящий ужас, Инка смотрела, как тени от собственных ее рук неторопливо протянулись к тому месту, где у девушки было горло. Только в отличии от собственной тени – эфемерной и невещественной, прикосновение и боль от сжавших шею ладоней Тинатайа почувствовала самые настоящие.

Никакой щит не спасал. Резкий бросок в сторону завершился тем, что от боли в шее потемнело в глазах, а сама она захрипела, не имея возможности вздохнуть. Руки – настоящие руки – царапали собственную шею в надежде отцепить руки призрачные, но никак не могли уцепиться за тень – за то, чего быть не могло, но оно было и убивало Аймара… Уже в отчаянии Инка попыталась слепо нанести по двору удары молниями и всполохами силы, но после первой же попытки боль в шее стала таковой, что на мгновение потерялось сознание.

И Аймара притаилась. Ведь врагу все равно придется подойти, чтобы забрать пленницу – а Инка сможет притворится беспамятной и ударить. Пусть даже оковы резко охватили не только шею, но и руки, ноги, торс. Пусть неведомая сила прижала лоб и закрыла глаза – Аймара упрямые и не забывают обидчиков.

Шаги неизвестного соперника послышались метров за шесть, не более – тот явно умел ходить тихо. Он приближался от края дома, от той самой парковки – и вполне может быть, все это время смотрел на нее через тонированные стекла авто. Что же мешало подстраховаться и не пожалеть чужое железо… Бережливость, быть может…

– Артефакт, – произнес низкий мужской голос, в котором, казалось, не было ни малейшей эмоции.

Даже удовлетворения от исполненной миссии и победы.

Инка попыталась открыть глаза, но не преуспела. Разве что сверкали белые вспышки в глазах, когда чужая сила нажимала на веки слишком сильно.

«Артефакт!» – порадовалась Аймара.

Раз этот смертник стоит рядом, и верит в его всесильность – пусть так!

И девушка, ощутив свободу от оков в левой руке, осторожно потянулась к мешочку с артефактом. Уже, казалось, притронулась и была готова направить в него Силу, когда в лоб уперся холод металла, и прозвучал характерный звук взводимого курка пистолета.

Тем не менее, Силу в блокиратор она все-таки пустила. Просто, чтобы на секунду обрести власть над своим телом, открыть глаза и запечатлеть в памяти врага.

Враг был невзрачен. Гигант ростом и размахом плеч – но словно больной и стремительно исхудавший. Или же некогда спортсмен, подавшийся всем порокам мира, но теперь пытающийся вернуть прежнюю форму. Он был неприятен в своем переходном процессе, но в стальном взгляде была смертельная опасность и равнодушие к чужой судьбе. Все это было запаковано в черное пальто, в вороте которого проглядывались деловой костюм с рубашкой.

Похититель что-то произнес на русском и передвинул ствол пистолета к правому уху Инки, вдавив в него. Мигом почуяв намерение, Аймара немедленно передала артефакт в чужие руки.

Тот не стал его отключать – отправил себе в карман, а Инку вздернул за шиворот, поставив на ноги и подтолкнув вперед, в сторону машин. На попытку замешкаться тут же болезненно отозвалось болью плечо, в которое без затей ударили рукоятью пистолета, добавив еще и в поясницу.

Аймара побрела вперед, пусть и неспешно. Как можно торопиться, когда собираешься уронить дом на врага? Брела, понукаемая болезненными тычками, и Звала.

Только отозвалось не небо, а словно сама судьба. На парковку, дальняя часть которой теперь была видна куда лучше, въехала дорогая представительская машина. С водительского сиденья выпрыгнул мужчина при галстуке и галантно открыл правую заднюю пассажирскую дверь, выпуская девушку, в которой Аймара без труда и как-то меланхолично отметила Нику, отчего-то сменившую цвет волос на черный и сделав каре. Водитель тут же завозился у багажника, и Ника тоже отступила за кузов, скрывшись из виду.

«Странно… А ее она перекрасила в рыжий… Будто поменялись цветом…»

От догадки, возникшей из ниоткуда, Аймара даже приостановилась на мгновение, вновь получив болезненный и обидный удар.

«Какой же он подлец». – Метнулась в голове мысль, а ярость захлестнула с головой, ломая все призывы. – «Это же все подстроено! Эта скотина и сволочь специально подставил меня под удар!»

Подлецом, скотиной и сволочью на женском диалекте Анд традиционно назывался некий Самойлов Максим.

Конвоир Инки, впрочем, на подъехавшую машину не обратил никакого внимания, продолжая вести Инку к тонированному джипу, стоящему у края дома.

«А этот говорил со мной на-русском» – Как подтверждение своим мыслям, раскочегаривала свою ненависть Аймара. – «Он считает меня Никой! Да еще эта маска! Маска – маска тоже специально!!! Максим знал, что я ее надену, знал, что от нее не откажусь! Бандит не видит мое лицо, иначе бы сразу уловил подмену!»

Те два идиота были не в счет – они вообще вряд ли заметили что-то, кроме рыжих волос. Да и в тумане от отравы им было не до этого…

Между тем, откланявшись, водитель привезшей Нику машины с довольным видом сел за руль и отъехал, оставив пассажирку стоять с синим пластиковым ведёрком, прикрытым сверху тряпкой, в руках. Еремееву все еще загораживали несколько машин. Она была одета неброско, сменила прическу и ныне была брюнеткой. Но все это могла видеть только Аймара.

«Они хотели похитить ее, но по ошибке схватили меня. Хотя она стоит совсем рядом! Просто руку протяни и скажи!»

В этот момент Тинтайо столкнулась взглядами с Никой, и та ощутимо дрогнула. Быть может – дрогнула еще и потому, что оказалась в зоне действия блокиратора. А значит – теперь тоже была бессильна атаковать и обороняться.

«Ну же! Это не твоя война, не твоя беда, не твое дело!»

Девушка шла к машине и смотрела на Нику. И Ника тоже смотрела на нее – на рыжую Аймара, которую, понукая прижатым к пояснице пистолетом, вел мерзавец.

Совсем близко ревели сирены пожарной машины и полиции – на той стороне дороги, куда наверняка выскочила ловкая Дейю, не желавшая умирать на чужой войне.

И Аймара тоже не должна. Всего-то поднять руку. Крикнуть. Или сказать тихо, на английском – этот человек наверняка его знает. Произнести свое имя – и все ее беды, вполне возможно, кончатся вовсе. Ведь враги Максима – ее друзья. Задумчивость обернулась замедлением шага, и в спину вновь последовал сильный удар.

Вернее, не друзья. Но у нее нет и никогда не было друзей.

До двери машины оставалось всего несколько шагов. Еще немного, и будет поздно. Будет боль, страх и судьба, предназначенные не ей, а этой дурехе, что стоит и продолжает смотреть на нее широко распахнутыми глазами.

Даже не бежит, а значит ее совсем не придется ловить.

Просто показать рукой.

Это ведь так легко.

* * *

Среди хребтов Анд много воистину диких и пустынных мест, куда не ступала нога человека. Есть и с десяток иных – куда человека не пустят вовсе.

Но только одно, в сосредоточии Силы гор, будет закрыто даже не человеческой волей, а чем-то более древним, название которому мудрые Аймара не стали придумывать. Потому что осознание непонимания и непостижимости того, что следовало с ними все существование их рода, и было отражением истинного уважения. Хоть и в иные часы было откровенно страшно.

На дне глубокого каменного колодца, попасть в который можно разве что спрыгнув с высоты сотни метров, в самом его центре, ярко освещенном зенитным солнцем, сидел мужчина в украшениях и вышитой алым белой накидке. Он мог бы и стоять все это время на ногах, отдавая уважения Колодцу душ, но этому месту не нужны были почести. Оно существовало вместе с Аймара, было углублено и расширено силами Аймара, но никак не изменило своих свойств.

И как было сотни и тысячи лет назад с его предками, вокруг мужчины медленно кружились в воздухе крупные камни и каменные осколки, сброшенные ветром и дрожью земли на самое дно. Только в последние дни в них более не было спокойствия и умиротворения, привычного главе клана.

Ныне они сталкивались в воздухе между собой, выдавая тоскливый и протяжный скрип, будто жалуясь и скуля – словно верный слепой пес, который перестал ощущать запах хозяина в пустой квартире.

И звук этого стона болезненно отражался в сердце сидящего среди них человека, тоскующего по своей дочке столь же сильно. Перед его закрытыми глазами стоял светлый образ вечно непоседливой девчонки, слишком быстро выросшей и возомнившей себя достаточно самостоятельной, чтобы жить, где и сколько пожелает. Она была достаточно сильна, чтобы постоять за себя, и ей благоволили Духи Неба, что рождались на дне этого колодца, так что отец не видел причин ей отказывать. Когда-то он и сам желал посмотреть мир и искал ответы вне гор. Только все Аймара возвращались. Вернется и она. Обязательно вернется – сжались его ладони в кулаки.

Неожиданно камни замерли, а потом и вовсе рухнули на землю, поднимая столп мелкой пыли.

А Аймара Катари, что сидел среди них, раскрыл глаза.

– Нашлась. – выдохнул он.

Но в тоне его не было радости и облегчения. Только гнев, ожесточение и жажда видеть города в огне.