Завершение эпопеи с компьютерами праздновалось роскошно, хоть и в узком кругу нашего коллектива из трех человек. Вечером четверга, с опережением установленного срока на один день, были подписаны и украшены печатями последние акты приемки, переданы в бухгалтерию, после чего дверь в наш кабинет была закрыта на ключ, а из двух больших пакетов, привезенных Эдуардом Семеновичем в обед, на начальственный стол стали выгружаться контейнеры с салатами, пачки сока, баночка икры, немного напластованного хлеба и праздничная бутылка шампанского. Да мы так ни одного дня рождения не праздновали. Хотя тут повод для счастья у шефа куда существеннее, чем минус один год до пенсии.

— Сегодня у нашего дружного коллектива три знаменательных события! — Шустро откупорив шампанское и разлив по пластиковым стаканчикам, взял слово Эдуард Семенович.

Я скосил взгляд на Анну Михайловну, оценивая реакцию на слово «дружного». Но та, в общем-то, смотрела нейтрально и внимала начальственным словам с полуулыбкой, удерживая импровизированный бокал на уровне груди.

К столу босса были поставлены дополнительные стулья, но праздничным речам мы внимали, разумеется, стоя.

— В первую очередь, хочу поздравить нашего дорогого Сергея Никитича с повышением, — поставив свой стаканчик на стол, шеф лихим движением открыл верхний ящик стола, выудил заполненный бланк приказа в прозрачном файле и величественным жестом протянул его мне. — «Старший специалист первого разряда»!

Тут и мне пришлось поставить стаканчик, принять документ двумя руками и поохать, рассыпаясь в благодарностях и глазами поедая текст. Ведь кем я был до того? Простым специалистом первого разряда, а теперь — старший. Короче, оклад выше на пятьсот рублей и право на премиальные в шестьдесят процентов, что с коэффициентом в две целых пять десятых и минус НДФЛ дает нам двенадцать тысяч рублей заработной платы. Две трети аренды за квартиру, весьма неплохо.

— Спасибо, Эдуард Семенович, — изобразил я полупоклон и прижал документ к груди.

Тот с довольным видом отмахнулся и посулил дальнейший карьерный рост.

Выпили, заели, шустро наполнили стаканчики и приготовились внимать второму поводу для торжества.

— Наша прекрасная Анна Михайловна, — обратился шеф с новым тостом. — От всего коллектива желаю вам успехов в новой вехе вашей жизни.

«Это какой?» — удержал я любопытство.

— Пусть она будет вам подспорьем в работе и радует, — Эдуард Семенович в два шага прошел к окну и распахнул в занавеску, глядя на парковку.

Подошел вслед за ним и отчего-то сразу понял, о чем идет речь. Она одна там такая была — новенькая серебристая «Лада Гранта» с номерами свежей серии, в длинном ряду тойот и мерседесов.

— Ну, с чего-то надо начинать, — обозначил конец тоста шеф, подмигнув заместительнице и опрокинул в себя шампанское.

Я тоже поздравил и отпил показавшийся горьким и невкусным напиток.

Значит, договорились таки. Честно, ожидал от Анны Михайловны диверсий, звонков в Москву, отказа подписать акт или же целого ряда замечаний, которые она в него запишет. А вышло вот оно как.

Только договорились-то они, а ночами, обеспечивая скромное экономическое чудо всем причастным, не спал я. В общем, осадок на душе остался, чего скрывать — но оно такое, сам ведь по тысяче за компьютер просил. Мог бы, по всей видимости, в три раза поднять цену — так кого в том винить?

Третьего тоста так и не дождался, начальство засело за стол и стало под еду с шампанским обсуждать вопросы своего уровня. Но, в целом, кому должны были быть предназначены еще одни поздравления — и так угадывалось. Шеф просто от скромности не стал возвеличивать себя, да и размер вознаграждения так же вряд ли стоил огласки.

— За уважаемого Эдуарда Семеновича! — Все же поднял я стаканчик, дождался нехотя поднявшихся шефов, чокнулся с ними и, пока те садились обратно, свинтил за свой стол, прихватив наиболее вкусный салат.

Те моего исчезновения не заметили, вновь вернувшись к разговору под шампанское.

Ну а я коротал время до конца банкета за компьютером, стараясь не сильно крошить на клавиатуру. Кое-как отделался от коловшего разум чувства разочарования — маневры Анны Михайловны прошли мимо меня, а значит стоило немедленно вычищать из наших периодических встреч прикипевшие было эмоции и быть куда осторожнее в будущем. Иначе рано или поздно продадут — сам не замечу, доверившись. Ведь могла намекнуть потребовать на вознаграждение за труды мои, но промолчала… Долей своей рисковать не захотела?

Заел грусть-тоску салатом и открыл новостную колонку. Затем сравнил с подборкой условно-развлекательных ресурсов на ту же тему и какой уже день подряд неодобрительно покачал головой.

Неделей раньше великий Китай объявил односторонний выход из соглашений о «Той стороне» и объявил экспансию на новые территории. Даже лозунг под это дело ввели — «Новые просторы родины!» и благоразумно начали строительство нового города вокруг группы из десятка порталов севернее Гуаньчжоу. Благоразумно — потому как лишние люди видны будут сразу (шпионаж в таком деле никто не отменял), да и вдруг мировое сообщество долбанет чем увесистым. А мировое сообщество очень этого хотело — судя по тем самым официальным новостям. Истерика в ООН поднялась адовая, раз за разом пытались принять запрещающие, угрожающие и призывающие меморандумы, но Китай всякий раз налагал свое вето на любой документ. Странная, все же, организация — всем серьезным странам наплевать на ее решения, а мнение несерьезных государств никому не интересно.

В общем, так бы и продолжалась вся эта говорильня, если бы вчера в пятимиллионном городе Шаньтоу на побережье Тихого океана не вспыхнула чума.

Тут даже говорить о масштабах начавшейся истерики как-то неловко. Во всех новостях всех стран мира — одно и то же. Траурная картина карантинной области, журналисты в масках (даже те, что в Нью-Йорке), данные о потерях мирного населения и призывы немедленно призвать Китай к благоразумию — ведь именно с порталами новости связывают новую беду. Никому не интересно, что между новым «Городом южных ворот» и Шаньтоу что-то около четырехсот километров, а пресс-релизы правительства Китая сообщают о кратно меньшем числе заболевших и высоком проценте выживших. Все же, не средние века — есть лекарства и понимание стратегии борьбы. Ну а справедливые видео-доказательства, что инфекция после перехода через портал вообще не выживает — игнорируется начисто. Даже своими собственными гражданами игнорируется, судя по неким намекам на бунт, когда один из замурованных порталов в Шаньтоу хотели разблокировать для экстренного лечения зараженных. В общем, теперь там комендантский час, армия на улицах и никакого интернета — потому как истерика в сети заражает куда быстрее любой заразы и жертв от нее как бы не больше.

В нашей же стране смотрят на это все с опаской, а из-за расстояния — куда спокойнее и взвешеннее. Мол, граждане, не допустит портал к нам заразу — он вообще что-то типа иммунной системы меж двух миров, есть такая версия. Но о порталах вы все-таки сообщайте, если увидите. Мало ли…

Сдается мне, подставили китайцев, а смертельная инфекция в город прибыла не через портал, а в колбочке из заморских лабораторий. Но Китаю от этого не легче. Накрылись их «новые просторы», думается.

— Пора и честь знать, — подняв пустую бутылку из-под шампанского и посмотрев через зеленоватое стекло на свет потолочной лампы, задумчиво вымолвил Эдуард Семенович.

Рядом поддакнула Анна Михайловна, и слегка неловко из-за выпитого поднялась с места. Это у нас стартовал традиционный забег «последний убирает со стола».

— Я еще посижу, поработаю, — дал я отбой этой неловкой гонке. — Сам уберу, не беспокойтесь.

В самом деле, покидать контейнеры обратно в пакеты — минутное дело. Тем более, что есть разница — быть назначенным крайним или благородно взять на себя несложное обязательство.

— До завтра, — признательно качнул головой шеф и покинул кабинет вместе с замом.

Я подождал пару минут и с интересом выглянул в окно, глядя на парковку. Что-то такси они не вызвали, странно. Вряд ли такой вечер хочется завершить толкотней в общественном транспорте. Хотя, может, сейчас вызовут…

Но нет — вышли мои боссы из здания и по прямой линии к «ладе» Анне Михайловны. Машина моргнула отключенной сигнализацией и молча отреагировала на поглаживания шефом по своему капоту. Из-за окон и расстояния не понятно, о чем говорили двое возле «гранты», но по чуть скованным движениям Анны и размашистым и легкомысленным позам босса, я бы поставил на то, что хозяйка сомневалась, стоит ли садиться за руль, а ее убеждали, что шампанское за алкоголь не считается. В итоге, Анна Михайловна села на пассажирское сидение своей машины, а Эдуард Семенович приземлился за руль и лихо вывернул с парковки.

— Алоу? — Набрал я номер городского батальона ДПС со скайпа. — Тут двое пьяных на серебристой гранте в сторону Ленкома поехали. Номер 643. Вот прямо сейчас, машина жутко виляет. Как бы не убили кого. Да не за что.

Нажал отбой и с невозмутимым видом вернулся к салатику. Заговорщики хреновы.

Снесет какой-нибудь придурок остановку с людьми, и уже потом выяснится, что не придурок это был до того, как пьяным за руль сел, а вполне уважаемый коллегами человек. Это уже потом он будет зэком, который отчаянно будет желать, чтобы его остановили на час раньше, пусть даже ценою прав.

В общем, никакого желания промолчать и стать соучастником, если они реально куда-нибудь въедут. Перед потерпевшими стыдно будет, они в чужой глупости не повинны.

Прибрал со стола, вымыл руки и по привычке заглянул в серверную.

— Девятнадцать градусов, — отметил я с довольством, глядя на индикатор кондиционера.

Один градус все же скрадывался через гипсокартонную перегородку, но особого дела до него не было. Материал фальш-стены под краской спокойно реагировал на соприкосновение двух полюсов температур — условного тепла северной и холода Эдема. Возможно, был конденсат по ту сторону перегородки, но для внезапного проверяющего это не будет заметно, а остальное не важно.

Даже шкаф можно, в теории, вернуть — для маскировки он уже не нужен. Но этот предмет мебели оказался удивительно востребованным, пусть и не по целевому назначению. Правда, последние три дня Анна Михайловна была весьма занята и проверки на прочность старой и основательной деревянной конструкции не проводились — что-то там с квартальной отчетностью и запросом из столицы, тут все министерство на потолке бегает. Это сегодня вечером шефы позволили себе расслабиться, завтра опять будут по уши в бумагах. Хотя после сегодняшнего, что-то меня этот шкаф уже не сильно возбуждает.

А так, нормально все в серверной — подытожил я. К концу месяца можно будет съездить в Москву, обналичить накопленные на временных счетах средства.

На часах к тому времени было почти восемнадцать, так что уже ничего не препятствовало неспешной прогулке до кабинета и потом — домой. Может, в клуб даже заеду — после эпизода с «доставанием копья из себя» бывал я там редко, работа отъедала большую часть дня, а забегать на десять-двадцать минут несерьезно — даже размяться не успеешь, как уже уходить.

Кстати говоря, «копье» в метке-кружочке чувствовало себя отлично и никак себя не проявляло. Первые дни, помню, сильно переживал, порываясь сходить к врачу и сделать рентген, но, встав на весы, успокоился — масса тела соответствовала той, что была записана во время медосмотра. Так что инородный предмет был скорее не во мне, а где-то в ином измерении, а отметка на коже служила чем-то вроде ярлычка. К слову, ничего нового отметка в себя не впускала, а поэкспериментировать с ней на «Той стороне» не было возможности — это ведь фальш-стены отдирать и заново красить. Не до этого, со всей рабочей суетой. Хотя, на самом деле, надо бы решить вопрос.

— Сергей… Никитич? — Окликнули меня из коридора хорошо поставленным басом.

Повернулся на голос и узрел сиятельного Андрея Сергеевича самолично. Министр стоял возле выхода из ведомства и вряд ли дожидался меня — просто увидел и окликнул. Уже интересно, что имя мое знает.

— Да, Андрей Сергеевич? — Прибавил я шагу и постарался добраться до него побыстрее.

Не кричать же через коридор, в самом деле.

Аккуратно пожал протянутую руку — мозолистую и сильную.

— Сергей, у меня в кабинете лампочка перегорела. Будь добр, займись? — И даже в просьбе чувствовался оттенок документа с визой и печатью.

Лампочки — это хозчасть, не мы. Даже место, где запас столь нужных предметов лежит — мне недоступно, но это не повод отказывать неплохому, вроде как, человеку.

— Хорошо, Андрей Сергеевич. И спасибо за повышение, — воспользовался я моментом.

— Я бы еще две недели назад подписал, да твои начальники просили повременить. Говорят, как бы не запил от радости, работы много, как они без помощника, — со смешинкой и укором произнес министр.

— Так я вообще не пью, — растерялся я от таких новостей. — И ни одного дня не пропустил за все годы!

И «помощник» как-то с недавним лично моим трудовым подвигом не вяжется.

— Ладно, поздравляю, — не стал вникать Андрей Сергеевич в суть моих возмущений. — Вот ключи от кабинета. Завершишь — сам закрой и сдай на вахту.

Связка легла мне в ладонь, а сам министр сложил руки за спину и медленно направился к выходу, переступая с пятки на носок.

Значит, две недели. Значит, запить могу и помощник. Интересно — аж зубы сводит от злости.

Тут ожил телефон в кармане, наполняя коридор симпатичной мелодией — я вздрогнул на секунду от неожиданности, из непростых мыслей выныривая. Глянул на экран — Анна Михайловна. Сделал пару вздохов, успокаиваясь, чтобы не наговорить ничего лишнего и ответил на вызов.

— Сережа, привет, — донесся с той стороны голос с оттенками отчаяния. — У тебя никого нет знакомого в ГАИ? У нас тут с Эдуардом Семеновичем ситуация…

— А что случилось? — Наполнив тон заботой и прикрыв глаза, поинтересовался я.

— Остановили, — после короткой паузы, будто губу прикусила, поведала Анна. — Эдуарда Семеновича хотят на освидетельствование везти. А я, а меня… Говорят, я машину пьяному доверила. Прав хотят лишить, — шмыгнула она. — Сережа, есть у тебя знакомые? Сережа, милый?

На моем лице расцветала тонкая улыбка.

— Знакомых в гаи нет, но рядом как раз находится очень влиятельный человек, — с участием ответил я. — Один момент, поинтересуюсь у него, не бросай трубку.

— Спасибо! — Пискнули счастливо.

— Андрей Сергеевич, — я прикрыл микрофон телефона и повернулся к министру. — Тут Эдуард Семенович пьяный за рулем попался на машине Анны Михайловны, они вместе ехали. Говорят, их прав сейчас хотят лишать.

— Да-а-а? — Могуче и недобро протянул министр.

— Просят человека найти, чтобы с ГИБДД вопрос решить. Я таким в жизни не занимался. Вы человек опытный, что мне делать?

— А дай-ка мне трубочку, мил человек. — Хищной походкой подошел ко мне министр.

— Анна Михайловна, передаю трубку, — отрапортовал я в телефон и отдал сотовый Андрею Сергеевичу, тут же отшагнув в сторону.

Оказывается, можно материться без мата. Оказывается, можно размазать человека тонким слоем, не повышая голос. Оказывается, можно сделать это дважды, не повторяясь — для замшефа и шефа персонально.

— Завтра ко мне оба в кабинет с утра! — Звенел от ярости голос министра. — Отдай телефон инспектору!.. Добрый вечер, Андрей Семенович Голованов говорит… Да, министр. Нет, инспектор, с начальником вашим я говорить не стану. Нечего Виталия Геннадьевича отвлекать. Вы этим двум архаровцам сейчас назначите максимально строгое наказание. Максимальное, слышите? И на мед освидетельствование они поедут как миленькие. Спокойной службы. Отбой.

Я взял сотовый обратно и, пользуясь тем, что министр отвернулся, тихонечко направился в сторону лестницы.

Навстречу быстрым шагом вышел водитель Андрея Сергеевича, заранее рассыпаясь в извинениях за задержку перед боссом.

— Не долго ждал, — буркнул в ответ ему министр. — Продуктивно, я бы сказал. Поехали… Трезвый?! — Гаркнул он так, что даже я на ступеньке подскочил.

— Вы что, Андрей Сергеевич! Конечно!..

Продолжение беседы уже не расслышал, поднявшись на начальственный этаж. А на душе отчего-то легко и спокойно. Даже, можно сказать — воздушно и невесомо, до легкого игривого мотива, который сам собой ложился на уста и требовал себя исполнить. Завтра на меня, разумеется, будут смотреть весьма косо — но уж извините, рядом действительно был весьма влиятельный человек, а то, что он не пожелал помочь, не моя проблема. Не в характере Андрея Сергеевича такая помощь, да и занимался бы он таким — к нему бы вы сами звонили, не ко мне.

В общем, раз со мной за все труды хотели расплатиться уже и так гарантированным повышением, да еще успели оговорить, то вернуть все это обратно, да по законному поводу — я в своем праве. Заодно ни один из моих шефов уж точно до зама меня повышать не станет, а значит — с любимой должностью и доступом к серверам все останется по-прежнему. Короче, нечего мне тут в карьерном плане терять, оттого никаких тревог. А спускать все это — себя уважать перестану.

Кабинет министра представлял собой обширное помещение с тамбуром в виде комнаты секретаря, за ныне пустующим столом которой и скрывалась дверь в начальственные покои. Из коридора и без записи не пройти. Два ключа в связке — от первой двери, еще один — от непосредственно комнаты министра, с длинным Т-образным столом, обрамленным задвинутыми стульями, на условной вершине которого было рабочее место министра — как полагается, с массивным креслом, флагами региона и России, фотографией семьи на столешнице и изображениями президента с премьером на стене за спиной.

Особый шарм помещению придавали темно-красные шторы, тяжелыми волнами украшавшие три больших окна с видом на внутренний двор министерства. Все это освещалось декоративными люстрами в количестве пяти штук, гармонично расположившимися по потолку, одна из которых аккурат щурилась погасшей лампой — причем, та самая, что располагалась над головой министра. Короче, непорядок.

Приценился к цоколю ближайшей лампы — стандартный. С довольством хмыкнул и отправился в свой кабинет, отвинчивать там такую же — завтра себе новую попрошу.

Только с заменой вышла заминка — весь начальственный стол на всю ширь покрыт распечатками формата А1, а люстра аккурат над столешницей. Не ногами же на документы вставать, отодвинуть бы по уму. С той мыслей и приценился к бумагам, решая, как бы их удачней дальше по Т-образному продолжению стола подвинуть и назад вернуть, чтобы разницы не было видно. Схемы какие-то, карты на распечатках — тут бы действительно не перемешать.

Вчитался в заголовок — «План выделения земли под железнодорожную станцию федерального значения направления „Новый шелковый путь“ и сопряжения с международным аэропортом. Вариант 2». Это я кратко сформулировал, там еще кучерявей было написано. Под этим листом был вариант четыре, а еще ниже — вариант один и три соответственно. Как-то не соблюли они исконно-русскую традицию в три возможных решения, даже интересно стало, почему. Обычно ведь делают один хороший план и два отвратительных, чтобы сомнений было поменьше — но то, наверное, на региональном уровне так работает, а тут все же федеральное строительство. Правда, с частичным региональным финансированием — перевернул я еще один лист и вчитался в аналитическую справку к проекту. Чуть-чуть денег дадим мы, много даст федеральный бюджет и много — китайские инвесторы. А тратить, что весьма приятно, всю сумму нашему министерству — оттого и бумаги на этом столе, а не где-то в Москве. Разумеется, со столичного одобрения и под их надзором будем тратить, но суммы тут такие, что ах — даже если чуть-чуть прилипнет к пальцам, уже можно считать себя обеспеченным человеком.

Заинтересовавшись, потратил половину часа на изучение проектов — так, ради собственного любопытства. Где-то авторы не учли многоэтажный самострой, которого не было ни на одной карте, но обитающие там непростые люди наверняка будут против строительства. Где-то проектанты заложили перенос старого кладбища, и быть им битыми как местными, так и федеральными изданиями, так как большинство могил там ветеранские, а память второй мировой войны у нас, к счастью, все еще чтут. Ну а в двух оставшихся проектах ряд коттеджных поселков, позиционирующихся, как тихие и элитные, ежедневно будет выслушивать перестук железной дороги. Вот же участки обесценятся. Большая стройка многое изменит, что уж поделать. Кого-то сделает беднее, кого-то богаче…

Я на мгновение замер, уловив мелькнувшую мысль, а затем сложил стопкой все четыре плана и поднял на руках к свету.

Планы, конечно, разные. Но вот один многоугольник земель, проявившийся темным пятном на фоне более светлых, разных участков, для всех четырех вариантов был один и тот же.

«Земли сельскохозяйственного назначения дер. Шарапово, пункт двадцать три». И далее в описании пункта — «выкуп наделов у собственников, смотри раздел сметы». Посмотрел, оценил суммы, ахнул и мигом сфотографировал себе участок карты на телефон. Пока ни один проект не принят, и на регистрационные действия с землей не введен мораторий, надо немедленно становиться землевладельцем. Нечего деньгам просто так лежать в сейфе, когда тут светит под триста процентов прибыли.

В общем, всегда бы так лампочки менял.

Напоследок привел бумаги примерно в то же самое положение, пощелкал выключателем, проверяя работоспособность лампы, сдал ключи и с полным довольством жизнью отправился домой. Даже восьмой час вечера не смущал. Шампанское давным-давно выветрилось, но теплый вечер, наполненный ароматами первых цветов и финансовыми надеждами, пьянил не менее.

Только возле подъезда слегка сбился с настроения — мимо прошелестел Лилин внедорожник на родное парковочное место. Но там просто некоторая неловкость, оставшаяся после разрыва, от которой даже в простом «привет — пока» может послышаться неискренность. Хотя, казалось бы — разве могут быть слова равнодушнее.

Лифт, к сожалению, уже ехал куда-то на верхние этажи, так что дожидался я его, уже подспудно зная, что вскоре в подъезде раздадутся цокающие звуки каблуков, а значит впереди два десятка секунд неловкости в одной кабинет лифта. Так и случилось.

— Привет, — поприветствовал я Лилию.

— Привет, — мельком посмотрела она на меня, уперевшись взглядом в двери лифта.

Затем покопалась в сумочке, доставая ключи. Потом стала внимательно разглядывать экран сотового телефона, и наконец — лифт приехал.

— Как нога? — Спросил я у девушки, заинтересованно изучающей рекламу.

— Хорошо. Как карьера? — После паузы, со смешинкой превосходства поинтересовалась она.

— Повысили.

— Вот как. Поздравляю.

— Спасибо, — пропустил я Лилию вперед в открывшиеся двери лифта.

Зашагали мы в одну сторону и синхронно принялись возиться с ключами и замком.

— У вас, кстати, в банке фунты на рубли не меняют? — Поинтересовался я на всякий случай.

Никакого желания лишний раз ехать в Москву.

— Смотря сколько, — скользнул в ее голосе интерес.

— Землю купить хочу. Может, дом с землей.

— С кредитом тоже можем помочь, — оставила она ключ в замке и повернулась в мою сторону.

— Так меняют? — Спокойно посмотрел я ей в глаза.

— Приходи завтра, помогу. — Подумав и чуть наклонив голову, вымолвила она.

— Приду, — пообещал я ей, пожелал спокойной ночи и зашел к себе.

Дом встретил уже привычной разрухой отперфорированных стен, в который раз с укором напоминавших, что нужно завершить ремонт.

— В эти выходные — обязательно, — поклялся я.

Инструмент, некогда взятый в аренду под залог полной стоимости, уже перешел в собственность. Наверное, дешевле было нанять специалиста, но за ним тоже нужно следить и тратить на это время, которого за прошлые недели просто не было. Оставлять же человека с перфоратором наедине с моим сейфом не позволял здравый смысл.

А так, обещание можно совместить с грамотной мыслью — позвать себе в помощь электрика на субботу и за день добить объем работ по проводке. На воскресенье останется поклейка обоев и побелка потолка — хотя под это дело можно вызвонить еще одного специалиста. В общем, справлюсь. Еще хорошо, что хозяин квартиры заходит только в конце месяца — есть время.

За этими мыслями оформил себе спагетти, горячий чай и выставил мамины закрутки с салатом на стол.

Но, видимо, у мира стало хорошей традицией отрывать меня от еды звонком в дверь.

— Да? — Приоткрыл я дверь, глядя на смущенно мнущуюся на пороге Лилию, что-то скрывающую за спиной.

— Отпразднуем повышение? — Продемонстрировала она бутылочку коньяка, слегка отведя взгляд и покраснев.

Так. С Юлией Владимировной у меня ничего нет, с Анной Михайловной все закончилось этим днем. Выходит, я абсолютно свободен и открыт для новых отношений.

— Заходи, — с улыбкой отодвинулся я, давая девушке пройти.

Как же сложно быть порядочным человеком!