Переворот был совершен в лучших традициях отечественной и мировой истории — кулуарно и внезапно.

Собственно говоря, конфликт назревал давно, но лишь теперь появились все предпосылки для превращения его в гнойный нарыв, который надо не врачевать с помощью заговоров и психотерапии, а вскрывать хирургическим путем. Отдельные противоречия во взаимоотношениях между Тополем Артемьевичем и Мадиным проявлялись и раньше, и они были обусловлены разницей во взглядах относительно приоритетных целей деятельности организации, которой они управляли — или пытались управлять. И тот, и другой стремились извлечь максимальную пользу из разведки будущего, но дело было в том, что каждый из них понимал эту пользу по-разному. Тополь Артемьевич, например, полагал, что информация, которая поступает от агентурной сети, подлежит использованию только при крайней нужде, и то в интересах «узкого круга ограниченных лиц». В остальных случаях информацию следовало копить, как золотой запас, а если и пускать в оборот, то действительно лишь в качестве товара, не раскрывая источников получения. Отсюда, по Тополю Артемьевичу, вытекала необходимость поддержания строжайшей секретности. В крайнем случае, когда отвертеться было невозможно, и требовалось хоть как-то объяснить, каким образом стало известно о предстоящем событии, то, чтобы не навлечь на себя ненужных подозрений, в ход шла тщательно разработанная и структурированная дезинформация о неких «экстрасенсах-провидцах», о посещении «посланников Высшего Разума», об опытах с использованием магических формул, астрологических выкладок и даже обыкновенных зеркал, и тому подобная чепуха, коей ни один нормальный и здравомыслящий человек никогда значения придавать не будет…

Мадин же придерживался мнения о том, что информация, добытая с такими трудностями и за счет многочисленных жертв, именно в силу этого должна работать с полной отдачей. Нет, он ни в коей мере не был альтруистом, стремившимся, чтобы всем в этом мире было хорошо… Он просто хотел, чтобы у него была возможность влиять на ход истории, но не ради обеспечения прогрессивного развития человечества, к чему стремился, например, один из рефов-«предателей», лицейский учитель альтернативной истории Сергей Сергеевич Рыбкин, а чтобы не ощущать себя ничтожеством, пылинкой, не способной ничего изменить в окружающей действительности. Если бы не было ни Ассоциации, ни возможности получать информацию о будущем, то Виктор Петрович, наверное, нашел бы себе иное применение, но обязательно в той же ипостаси вершителя исторических проектов: что-нибудь вроде переброски вод северных рек на юг нашей страны или провозглашение независимости Уральской Республики…

Они столкнулись не на жизнь, а на смерть из-за Калифорнии. Впрочем, о том, что разрешение их спора лежит через альтернативу «жизнь-смерть», знал лишь один из них, а другой мог только догадываться, но, видимо, тут чутье его подвело…

Информация о серии землетрясений огромной силы в Калифорнии, которое должно было произойти в июне 2001 года, имелась у Ассоциации едва ли не с самого начала ее деятельности по разведке будущего, но ее до сих пор придерживали в сейфе.

Информация эта была просто ужасной. Даже для Мадина, повидавшего в своей жизни много потрясений и смертей…

Ранним летним утром ничего не подозревавшие жители Западного побережья США были разбужены толчками неимоверной силы. В этих районах, лежавших на стыке древних тектонических плит, и ранее происходили значительные подвижки земной коры, так что землетрясения, даже очень сильные, не были новостью для калифорнийцев. В начале девяностых крупное землетрясение ударило по Сан-Франциско, руша небоскребы и мосты, поднимая на дыбы автомобильные шоссе и железные дороги, убивая и калеча людей. Но то, что происходило на этот раз, не было похоже ни на что, виденное ранее. Это был как бы конец света в масштабах отдельно взятого штата с населением в несколько десятков миллионов человек. Катаклизм протекал так быстро, что ни у американского руководства, ни у мирового сообщества не было времени, ни на эвакуацию тех, кто не погиб сразу, ни на оказание помощи многочисленным пострадавшим… За каких-то полтора часа с лица Земли исчезли такие крупные города, как Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Окленд, Беркли, Сакраменто и Сан-Диего. Динамика бедствия была следующей: сначала толчки огромной разрушительной силы вызвали обрушение высотных зданий, выход из строя транспортных магистралей, средств связи, прекращение энергоснабжения. Потом в населенных пунктах начались жуткие пожары, когда горело всё, что только могло гореть. Затем плита, на которой стояла Калифорния, сдвинулась в океан, и участок побережья площадью в две тысячи квадратных миль оказался затопленным. И в довершение всех несчастий в атмосфере возникли ураганные ветры и бури, которые пронеслись по всему атлантическому побережью материка, убивая и круша все на своем пути… Итоги катастрофы как по количеству человеческих жертв, так и по масштабу разрушений были ужасны. Не только Америка — весь мир долго не мог прийти в себя после нее. Поэтому тот день в июне навсегда был объявлен Генеральной Ассамблеей ООН Днем траура на всей Земле. По горькой иронии судьбы он совпал с датой, которая в России ассоциировалась с началом Великой Отечественной войны…

Да, информация была страшной, но Ассоциация оказалась в двусмысленном положении.

Аналитики пришли к единодушному выводу о том, что бедствие подобного характера и масштаба невозможно предотвратить имеющимися средствами, даже если гипотетически допустить, что будут объединены усилия и мощь всех государств Земли. Оставалась только возможность смягчить последствия катаклизма путем заблаговременной эвакуации населения Калифорнии в другие районы страны (а также в другие страны), демонтажа всех инфраструктур и вывоза материальных ценностей и техники за пределы зоны, обреченной на гибель. По расчетам экспертов, минимальный урон был бы нанесен катастрофой в том случае, если превентивные мероприятия начались бы не позже, чем за два с половиной года до трагедии. Потом каждый день промедления, даже с учетом всемирной помощи Соединенным Штатам, обернулся бы многомиллионными убытками и тысячами человеческих жизней…

Тем не менее, Тополь Артемьевич наложил свое личное вето на использование этих сведений. Целых три года он тянул резину, не принимая принципиального решения: предупреждать Штаты о предстоящем катаклизме или нет. Мадин неоднократно приставал к нему по этому поводу, но неизменно получал уклончивый ответ, что, мол, время еще есть, так что куда спешить, да и нет никакой гарантии, что это всё сбудется (к тому времени они уже не раз сталкивались с феноменом «отмены будущего», когда, в результате их вмешательства в естественный ход событий, что-то, о чем сообщал ранее референт, не происходило; получалась этакая «петля причинности», как ее называли ученые; одно время Тополь Артемьевич с опаской относился к этому парадоксу: не дай Бог, накроется вообще всё это медным тазиком в один прекрасный день — его изощренных оперативной работой мозгов все-таки не хватало уяснить суть происходящих процессов в пространственно-временном континууме, где причинность играла отнюдь не решающую роль), и потом, каким образом мы будем сообщать об этом Штатам? Письмом? По факсу? Публикованием книги? Да разве эти заокеанские тупицы нам поверят? Да ни в жизнь!.. А «светить» Ассоциацию на весь белый свет я не стану сам и другим не дам!..

Мадин терпел эту волынку вплоть до Нового года — того рубежа, когда, по расчетам аналитиков, истекал срок, отпущенный им с Тополем Артемьевичем на размышления. А потом стал потихоньку готовить почву для положительного решения вопроса.

В один из первых рабочих дней Нового года он вошел в кабинет Тополя Артемьевича для рутинной беседы, но начал ее с того, что поставил вопрос о Калифорнии ребром: или — или… Глава Ассоциации опять стал ерзать в своем мягком кресле из тончайшей кожи, изготовленном для него по спецзаказу, и принялся в который раз сетовать, что время еще есть, что зачем так уж сразу припирать его к стенке, и вообще это разговор долгий, и нельзя ли его перенести на другой раз…

— Нет, нельзя, Тополь Артемьевич, — жестко оборвал его Мадин. — И вы это прекрасно знаете. Вы же читали справку нашей экспертной группы?.. Ну вот, видите?!.. Если мы дотянем это дело хотя бы до марта, то людей вывезти они еще кое-как успеют, а вот имущество и технику — нет!..

Тополь Артемьевич внимательно взглянул на Мадина из-под опущенных белесых век и безмятежно изрек:

— Ну и что?

Мадин почувствовал, что ладони у него становятся неприятно скользкими от пота.

— Как это — что? — удивился он. — Вы предлагаете сидеть сложа руки и ждать, когда полсотни миллионов людей останутся без крова?

Тополь Артемьевич с трудом выбрался из кресла и, отдуваясь, прошелся по красивому гладкому ковру. Задумчиво вынул из кармана карамельку, развернул бумажку и закинул конфетку в рот.

— Ты, Вик, — сказал он, причмокивая, — выражаешься прямо как какой-нибудь газетный писака. Но писаку-то я понимаю — ему за его демагогию деньги плотят, а ты-то чё выступаешь?.. Или, может, ты так печешься об этих янках, потому что сам — скрытый американский шпион, а? Может, тебя, Вик, надо органам сдать, как в тридцать восьмом?..

Он высился посреди кабинета своей грузной тушей, по-детски посасывая карамель-«стекляшку», и был непробиваем, как шкура бронтозавра для мелкокалиберной винтовки.

Мадин почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Старый гастрит давал о себе знать именно во время таких вот стрессов.

Он молча достал из портфеля книгу и протянул ее Тополю Артемьевичу.

— Вам когда-нибудь доводилось читать такое? — спросил он чисто риторически, потому что литература, а тем более художественная, а тем паче — фантастика, интересовала Тополя Артемьевича не больше, чем в качестве снотворного.

Глава Ассоциации взял пухлыми пальцами и брезгливо полистал книгу в пестрой обложке.

— Детектив? — осведомился он и отставив книгу на расстояние вытянутой руки с запинками прочел: — «Гибель Дракона»… Саке Ко… Комацу… Япошка писал?

— Нет, это не детектив, это фантастика, Тополь Артемьевич, — сказал Мадин, принимая книгу обратно. — Не уважаете?.. Зря. В этом романе описывается как раз то, что имеет непосредственное отношение к предмету нашего разговора. — Он перелистнул наугад несколько страниц к середине и с выражением прочитал: — «Все эти люди попали как бы в мышеловку. С бесчисленных мостов и высоких веранд люди сыпались вниз на берег буквально градом. Сотни тысяч жизней были погребены под рухнувшими домами, сотни тел растоптала охваченная паникой толпа. Во всем городе в один миг погибло четыре миллиона двести тысяч человек, тринадцать миллионов были ранены. Целые районы исчезли с лица земли…». Только речь в книге идет не о Штатах, а об Японии…

Тополь Артемьевич поморщился:

— Вик, дорогуша, ты слишком впечатлителен… Да, я согласен, если это землетрясение состоится, то зрелище будет ужасным. Ну, а что ты предлагаешь?

Отправить анонимную депешу президенту США? Раструбить об этом в газетах? Или выступить в ООН? Даже если допустить, что мы прорвемся в какую-нибудь инстанцию со своим предупреждением, то чем мы докажем достоверность наших сведений? Что мы приведем в доказательство того, что это не прогноз, а констатация факта? Или ты предлагаешь ради спасения америкашек рассекретить всю Контору?!..

Он задохнулся от нехватки воздуха и некоторое время стоял, с тяжело колышащейся грудью. Потом вернулся за стол и погрузил свое тело в кресло.

— Что ты молчишь, Вик? — спросил он, отдышавшись.

Мадин молчал, потому что именно сейчас ему стало ясно: спасать Калифорнию от бедствия его начальник не собирается. Он так и будет тянуть время до последнего, а если и использует информацию о предстоящем катаклизме, то лишь для того, чтобы извлечь из этого крупную материальную выгоду. Ведь сразу после того, как Штаты будут парализованы бедой, на мировом рынке произойдут коренные изменения. Доллар резко упадет почти до нуля, акции американских компаний тоже обесценятся — только на одном знании этого можно сколотить огромное состояние… Жаль.

Хотелось обойтись без крови, но, видно, так уж устроен наш проклятый мир, что всё в нем делается лишь путем насилия — и добро, и зло… Ну что ж, сделаем еще одну, последнюю попытку.

— Тополь Артемьевич, — уже не заботясь о том, каким тоном он говорит со своим шефом, сказал Мадин, — я не знаю, каким способом мы будем изворачиваться, чтобы предупредить американцев о бедствии… может быть, для этого придется проводить специальную операцию информационного характера… наши ребята могли бы что-нибудь придумать. Но не это сейчас главное… Скажите мне честно и напрямую: вы, лично вы как руководитель нашей Конторы, хотите спасти их или нет?

Тополь Артемьевич даже крякнул, и лицо его мгновенно приобрело багрово-свекольный оттенок. Видимо, такой наглости от своего ближайшего заместителя он не ожидал.

— Идиот ты, Вик, вот ты кто! — рявкнул он в следующую секунду. — Ну, что ты заладил, как пьяный попугай: «Беда, беда»?.. «Спасти людей»!.. Или тебе начхать на Россию-матушку? Для кого-то, может быть, негры в Калифорнии — люди, а для нас они — а-ме-ри-кан-цы!.. Между прочим, наши бывшие — в недавнем прошлом — вероятные противники!.. И это для них землетрясение — беда, а для нас — надо еще хорошенько посмотреть!.. Ты что, Вик, не знаешь, какую роль Россия станет играть на мировой арене после того, что случится с этой сраной Калифорнией? Разве тебе не докладывали аналитики о том, какой будет раскладка политических сил в мире?

Эх, дубина!.. Да нам, наоборот, надо Господа благодарить за то, что он насылает бедствие на… конкурентов наших, мать их за ногу!.. А ты!..

Тополь Артемьевич картинно развел руками, словно поражаясь глупости людской.

Значит, не только соображения материальной выгоды его прельщают, понял Мадин, но и так называемая возможность сорвать куш в «большой политике». И наверняка за ним стоят определенные круги, которые, возможно, уже в курсе того, что должно произойти, и сейчас ведут скрытую, планомерную подготовку. Что ж, пора…

Подавив в себе раздражение, Мадин спокойно встал.

— Ты куда это? — удивленно поинтересовался глава Ассоциации.

— В Спасо-Хаус, — ответствовал Мадин.

— Ку… куда? — чуть не поперхнулся остатками «долгоиграющей» карамели Тополь Артемьевич, и его бульдожьи щеки протестующе затряслись. — З-зачем?

— Через час меня примет посол Соединенных Штатов Америки, — размеренно и нарочито равнодушно ответил Мадин.

Глава Ассоциации впился в Мадина долгим взглядом. Наверное, в этот миг он уже понял всё, но по инерции еще тщился что-то изменить.

— Михай! — крикнул он в селектор. — Михай, зайди-ка сюда!..

В приемной послышались странные звуки. Словно там кто-то решил передвинуть мебель. Потом что-то хлопнуло, и всё опять стихло. Мадин терпеливо ждал, не тратя слов напрасно.

Дверь кабинета медленно-медленно отворилась настежь, и на пороге появился белобрысый крепыш по имени Михай, который исполнял у главы Ассоциации функции личного секретаря и телохранителя. Двигался Михай почему-то, как сомнамбула из хичкоковских фильмов ужаса. Он вошел в кабинет на абсолютно прямых ногах, успел преданно и виновато улыбнуться своему хозяину, а потом рухнул как подкошенный лицом вниз на ковер. Из-под левой лопатки у него торчала рукоятка кинжала с насечкой.

Вслед за ним в дверном проеме появились двое молодых парней с компакт-автоматами и в пятнистых комбинезонах, из-под которых выглядывали тельняшки. Лица у них были простые и будничные.

— Все в порядке, Виктор Петрович? — спросил один из них Мадина, абсолютно игнорируя Тополя Артемьевича, смешно барахтающегося в кресле.

— В порядке, Гена, — сказал Мадин. — Машина готова?

— Шофер ждет внизу, — доложил Гена.

— Скажи, чтоб заводил, я сейчас приду.

Когда дверь за парнями вновь закрылась, Мадин обернулся к Тополю Артемьевичу.

Одной рукой тот лихорадочно царапал ногтями крышку стола, пытаясь открыть выдвижной ящик, а второй судорожно крутил диск телефона.

— Не спешите, Тополь Артемьевич, — меланхолично сказал Мадин, огибая стол. — Все равно телефоны ваши отключены с самого утра, а пистолет без патронов годится разве что гвозди забивать… И потом, спешка часто приводит к стрессу, а стресс, в свою очередь, — к инфаркту… Вы же не хотите умереть от инфаркта?

— П-подлец! — пропыхтел Тополь Артемьевич. — Скотина!.. Как ты мог, Вик?.. Я же к тебе, как к другу!.. Как младшего брата!..

— Значит, все-таки инфаркт, — грустно сказал Мадин и воткнул в плечо своему шефу иглу пластикового шприца. Сдавил его двумя пальцами, глядя в глаза Тополю Артемьевичу. Тот дернулся, застыл, как нелепо распластанная жаба, а потом, захрипев, беззвучно повалился на стол лицом…

Но это было еще не всё.

Глубокой ночью оперативная группа ФСБ при поддержке отряда ОМОН совершила рейд в офис несуществующей фирмы под названием «Фьючерные сделки. Торговая ассоциация» с целью проверки документации и уплаты налогов. После того, как дверь офиса никто не открыл, было принято решение взять помещение штурмом. Однако, когда люди в масках ворвались в помещение офиса, то в нем сработало взрывное устройство большой мощности, в результате чего семьдесят пять процентов штурмующих получили тяжелые ранения, а остальных с почестями похоронили три дня спустя. В ходе тушения возникшего пожара были обнаружены останки двух человек, не принадлежавших к числу милиционеров или эфэсбешников. После этого фирма «Фьючерные сделки», занимавшаяся куплей-продажей и складским хранением ширпотреба, перестала существовать, о чем и было сообщено мелким шрифтом в разделе «Частные объявления» газеты «Из рук в руки». Никто, включая самого Тополя Артемьевича, никогда не вдумывался в название ликвидированной фирмы, просуществовавшей без малого четыре года, даже самые дотошные списывали отсутствие буквы «с» в первом слове на незнание незадачливыми коммерсантами «англо-русского языка», а между тем так было задумано остряками из отдела обеспечения «внешнего прикрытия» «Конторы»…

Однако Ассоциация продолжала свою подпольную деятельность, теперь уже с новым руководителем, на новой базе и по новому адресу. Правда, никто, включая и самого Мадина, не ведал, что функционировать ей осталось совсем недолго.