— А вот и наш герой, — сказал Мадин, глянув в зеркало заднего вида.

Человек, тяжко дышавший на заднем сиденье, с натужным кряхтением извернулся, чтобы посмотреть назад, и Мадин с невольным злорадством подумал: «Не надо было распоряжаться поставить машину задом к тому месту, откуда должен появиться нужный человек. От таких вывертов можно вывих позвонков себе заработать!». Но эту ехидную мысль он оставил при себе.

— Ха-арош, — задумчиво протянул одышливый после паузы. — А что, за Чечню он действительно отхватил «Героя»?

— Ну что вы, Тополь Артемьевич, — невольно усмехнулся Мадин, — это я просто так выразился… фигурально…

— Выражаться полагается в пивной, Вик, — строго заметил тот, кого Мадин назвал Тополем Артемьевичем. — А мне ты должен докладывать!..

Он покрутил головой, потом полез в карман роскошного кожаного пальто, и Мадин услышал за спиной шуршание хрустящей бумажки. Тополь Артемьевич питал необъяснимую страсть к карамелькам. «Хоть бы раз предложил, хотя бы ради приличия!», мелькнуло в голове Мадина, хотя он был равнодушен не только к леденцам, но и вообще к любым сладостям.

— Все равно — вылитый герой! — сказал немного погодя с нечеткой от конфеты дикцией Тополь Артемьевич. — Да с таким ростом и с такой фигурой ему сам Бог велел позировать художникам в качестве модели!.. Аполлон, да и только!.. Ты полагаешь, что с такой внешностью он не будет там привлекать к себе внимание?

Мадин оторопело взглянул в зеркало. В двух шагах за человеком, которого они поджидали, действительно двигался спортивный мужчина баскетбольного роста.

Встречные особи женского пола, независимо от возраста, пожирали красавца глазами так увлеченно, что забывали обо всем на свете — даже про витрины коммерческих киосков, бесконечной, хотя и несколько однообразной чередой тянувшихся вдоль тротуара. Мадин почувствовал, как на его лице возникает неуместная ухмылка, и поспешно отвернулся от зеркальца.

— Это не тот, Тополь Артемьевич, — поправил он своего спутника. — Наш человек идет перед высоким… Во-он тот, в вязаной шапочке, у которого в правой руке «дипломат», видите?

Одышливый с хрустом разгрыз карамель.

— М-да? — с сомнением пробурчал он. — Ты уверен?

— Я же контактировал с ним от имени Ассоциации, — с некоторой обидой сообщил Мадин.

— Да я не это имею в виду… Вы уверены, что он — именно тот, кто нам нужен?

— Во всяком случае, он зарекомендовал себя только с положительной стороны…

— Э-э, брось, Вик! — протянул укоризненно Тополь Артемьевич. — Эти излюбленные фразы наших кадровиков у меня уже в печенках сидят!.. «Морально выдержан», «в плане пристрастия к спиртному устойчив»… Читаешь служебную характеристику, а кажется, будто перед тобой реляция на присвоение к награде!.. Все такие хорошие, такие морально устойчивые… Поэтому мы и державу свою просрали, что перестали различать, кто надежен, а кто — нет… Давай-ка лучше по существу!..

— Понял. Значит, так… Ему тридцать лет… скоро исполнится. Возраст вполне подходящий: рефлексы еще не утрачены, но мышление все еще, скорее, романтическое, чем конкретное. Аттестации по всем линиям — просто отличные… в том числе, и от кадровых органов. Управляем в той мере, в какой требуется — то есть, не слишком самостоятелен, но и не безвольная марионетка. В своих побуждениях прост и прозрачен. Практические тесты показали, что при выполнении даже сложнейших задач проявляет инициативу и изобретательность… я бы даже употребил слово «смекалка», но знаю, как вы не любите подобных определений…

Что еще? И морально, и физически безупречен…

Тополь Артемьевич звучно чмокнул языком, не то наслаждаясь конфетой, не то желая таким образом выразить обуревающие его эмоции.

— А как, по-твоему, он догадывается, что его подвергали, как ты выразился, «практическим тестам»? — вдруг осведомился он.

— Разве это имеет какое-то значение? — удивился Мадин.

— А разве нет?

— В любом случае, — задумчиво произнес Мадин, — узнать это не представляется возможным. Человеческая душа, как известно, — потемки…

— Душа? Ты считаешь, что у этого киллера есть душа?

— Если бы у него не было души, — с расстановкой сказал Мадин, невольно начиная злиться, — то мы бы никогда не остановили на нем наш выбор!.. Вы же прекрасно знаете, Тополь Артемьевич, что нам с вами нужен не заурядный убийца, и даже совсем не убийца-профессионал, а обычный, нормальный во всех отношениях человек, который вынужден убивать других людей, будучи убежден, что, с одной стороны, таким образом он облагодетельствует, не более и не менее, всё человечество, а с другой — не видит иного выхода из того положения, в которое его поместили, кроме как убивать…

— Да ты философ, Вик, — с иронией заметил человек на заднем сиденье. — Но теории теориями, а как этот твой гуманист поступит на практике — вот что меня интересует, и ничего, кроме этого!.. Ты мог бы за него поручиться?

Мадин хотел было сказать, как он обычно говорил в таких случаях, что когда за кого-то ручаются головой, то чаще всего имеют в виду не свою и что убедительнее всего присяга на верность звучит в устах будущего предателя. Но вместо всего этого он почему-то лишь молча кивнул.

Человек, которого они поджидали, давно уже миновал их машину и теперь удалялся по тротуару. Тополь Артемьевич со странной улыбочкой созерцал сутуловатую спину, размеренно покачивающуюся при ходьбе из стороны в сторону.

— Знаешь что, Вик? — спросил он немного погодя. — Если хочешь верно оценить человека, то наблюдать за ним следует сзади. Лицо — вовсе не зеркало души, оно изначально лживо, как бульварная газетенка, потому что человек непроизвольно напрягает лицевые мышцы, желая выглядеть лучше, чем он есть на самом деле. Нет, только спина способна сказать о человеке правду, потому что никто не в состоянии контролировать свою спину…

— И что же вам говорит спина нашего героя? — с улыбкой поинтересовался Мадин.

Тополь Артемьевич выбросил в окно дверцы смятый конфетный фантик и некоторое время следил, как ветер гонит его по тротуару.

— В целом, она внушает мне доверие, — наконец, с серьезным видом признался он.

— Значит, можно готовить его к отправке?

— Ну-ну, ты слишком забегаешь вперед, Вик, ведь ему остается пройти самый главный и самый трудный тест.

— Разве того, что он уже выполнил, недостаточно?

— Ну, ничего из ряда вон выходящего он пока не совершил. Прикончить кого-то, когда тебя навели на цель, как управляемый снаряд, — не такой уж подвиг Геракла!.. Да, конечно, этот парень еще ни разу не сплоховал и был весьма техничен, но нам-то ведь нужен не просто отличный исполнитель, но, прежде всего, думающий исполнитель, а этим качеством обладает не каждый… Иначе заказные убийства не были бы в наше время такими однообразными, словно их совершает один и тот же убийца. Статистика, дорогуша, статистика… Девяносто процентов наемных убийц пользуются огнестрельным оружием. В семидесяти пяти случаях из ста киллер подкарауливает свою жертву в подъезде либо стреляет по подъехавшей машине…

— Я знаю, — рискнул перебить своего собеседника Мадин. — И что же вы предлагаете, Тополь Артемьевич?

— Суть последнего теста будет заключаться в том, что твоему кандидату придется самому отыскать того, кого он обязан убрать. Он не будет знать о своей жертве ничего.

— Ничего? — с изумлением переспросил Мадин.

— У него будет только вот это.

Тополь Артемьевич протянул своему спутнику бумажный глянцевый квадратик. Это была не очень четкая фотография темноволосого мужчины средних лет в темном костюме и рубашке с галстуком. Снимок был черно-белым и не позволял рассмотреть все детали расплывчатого фона, но лицо человека было достаточно резким, чтобы рассмотреть его в деталях. Ничего примечательного в нем не было. Никаких особых примет.

— Кто это? — спросил Мадин.

— Вот это ему и нужно будет установить, — не без удовольствия ответил Тополь Артемьевич.

— Но вы-то, надеюсь, знаете этого типа?

— Конечно, иначе испытание не имело бы никакого смысла… Все равно что экзаменатор задавал бы студенту вопросы, а сам не знал бы на них ответа.

— Да, но как я объясню ему?..

— А это уж — твоя забота… По-моему, недостатком фантазии ты не страдаешь, Вик.

— И сколько времени мы ему дадим?

— А сколько бы ты дал?

— Н-ну, я даже не знаю, — в замешательстве протянул Мадин. — Месяц, два?..

Тополь Артемьевич благодушно хохотнул.

— Я всегда подозревал, что в душе ты — мягкий и добрый человек, Вик, — проговорил он с улыбкой, — но на этот раз ты переборщил… Неделя, Вик, и ни днем больше!

Мадин кивнул и запустил двигатель.

Когда он уже выруливал на проезжую часть и, повернув голову, ждал, когда мимо промчится поток попутных машин, то в голове у него вдруг зародился вопрос, который он не преминул озвучить:

— Кстати, Тополь Артемьевич, — как можно непринужденнее спросил он, — а что мы будем делать, если он не справится с нашим заданием?

— Как будто ты сам не знаешь! — откликнулся его одышливый спутник так, словно давно ждал этого вопроса.

* * *

Ставров отложил лупу в сторону и со вздохом откинулся на спинку стула. Спина в том месте, где сходятся лопатки, тупо ныла от долгого сидения согнувшись над столом. Но самое скверное было то, что время опять было потрачено напрасно, до истечения недельного срока оставалось всего двое суток, а клубок упорно не желал разматываться в ту ниточку, которая могла бы вывести Ставрова на его следующую жертву.

Условия задания на этот раз напоминали некую игру, в ходе которой он, Ставров, должен был найти среди миллионов жителей Москвы одного-единственного. И не просто найти, но и убить. «У нас имеется только фотография этого человека, — сказал Георгию Заказчик, словно оправдываясь за нелепую схожесть задания с игрой. — Да, я понимаю, что задача на этот раз очень сложна, но… попытайтесь выполнить ее во что бы то ни стало. От вашего успеха на этот раз зависит очень многое. Вы даже не подозреваете, чту именно…». — «А все-таки, чем он так не угодил Ассоциации?» — «Имеются все основания полагать, что этот тип руководит мощной сетью распространения наркотиков, в том числе и в школах, среди подростков»…

И вот уже четыре дня Ставрова ни на минуту не оставлял вопрос: кто тот человек в темном костюме, который так неугоден Ассоциации, и как отыскать его след, не имея никаких сведений о нем?

Хотя чисто внешне все это время Георгий жил, как обычно. Он исправно ходил на работу в свой, никому уже особо не нужный, НИИ и с девяти до семнадцати изображал вялую трудовую активность на рабочем месте. Он возвращался домой в битком набитом общественном транспорте, уставившись невидящим взглядом в окно.

Он поддерживал разговор с женой и дочкой за ужином, он играл с Капкой в лото и помогал ей расправиться с заковыристыми задачками, но перед его глазами постоянно маячило симпатичное лицо мужчины с фотографии, и возможные варианты решения этой, отнюдь не математической, задачи один за другим штурмовали его изнемогающий от напряжения мозг…

Самое главное время суток наступало для Ставрова тогда, когда Ольга и дочка ложились спать, а он, сославшись на неотложную работу, садился за свой самодельный письменный стол, включал для отвода глаз компьютер, доставал фотографию, которую носил повсюду с собой, и начинал мыслить.

Если бы был известен хоть один параметр о неизвестном с фотографии!.. Например, фамилия… или род занятий… или хотя бы где и когда был сделан фотоснимок — но, увы, ничего этого в распоряжении Георгия не было, а был только кусочек бумаги, который хоть проешь взглядом до дырки, но ничего не узнаешь!.. Даже если бы Ставров имел доступ к тем справочным системам, которыми пользуются спецслужбы, и то едва ли ему удалось бы найти данные о человеке с фотографии: отсутствовали критерии, по которым его следовало искать. Ведь не являются же существенной зацепкой для поиска аккуратно подстриженные усики, которые носил человек в темном костюме! Или форма его ушей, почти лишенных мочек…

Часами напролет Георгий изучал лицо незнакомца с лупой и без лупы, но никак не мог нащупать верную методику поиска. Единственный вывод заключался в том, что работать следовало в два этапа. Для начала нужно было найти ту самую «печку», от которой нужно было, согласно известной поговорке, танцевать, а потом уже искать типа, запечатленного на фотоснимке…

Но каким способом искать? Не ходить же с фотографией, увеличив ее до размеров плаката, по вагонам метро, громко вопрошая пассажиров: «Граждане, кто видел этого человека»?.. А может быть, дать объявление в газету? Или обратиться за помощью к населению по телевидению — мол, так и так, пропал без вести такой-то человек… вот его фотография… просьба всех, кто что-то о нем знает, сообщить по телефону… Хм, заманчиво, конечно, но подобная методика влечет массу проблем. Во-первых, надо будет выдумать целую историю о «без вести пропавшем»: кто он такой, где родился, где жил, когда и как пропал… Во-вторых, правом давать такие объявления наделены милиция и прочие компетентные государственные органы, значит, предварительно придется обращаться в официальные инстанции, а это не только займет много времени, но и чревато разоблачением, если обман раскроется…В-третьих, информация о розыске насторожит и заставит быть начеку искомого субъекта, ведь даже если он сам не увидит объявления о своем розыске, то ему могут поведать об этом родственники, знакомые, товарищи по работе… И наконец, где гарантия, что в ответ на подобное объявление не посыплются звонки от любителей розыгрышей и жаждущих поживиться обещанным в таких случаях вознаграждением, и этот мутный поток дезинформации не захлестнет истинный вариант?..

Нет, надо идти другим путем; не таким путем надо идти, как говаривал в прошлом один политический деятель. Но каким?

Может, все-таки прибегнуть к помощи милиции? Например, неофициальным путем, через знакомых?.. Но ведь и в этом случае надо сочинить что-то убедительное.

Хотя бы историю о том, что тип, которого ты ищешь (пора, кстати, его как-нибудь окрестить для удобства… какую-нибудь кличку дать, что ли? «Неизвестный», например, — оч-чень оригинальная кликуха!), нагло поправ правила дорожного движения, совершил таран твоей машины, платить за нанесенный материальный ущерб категорически отказался, документы предъявлять не стал и преступно скрылся с места происшествия, а ты якобы успел только в самый последний момент «щелкнуть» затвором фотоаппарата, который, по счастливой случайности, оказался у тебя под рукой… А что? Вполне даже естественное объяснение… Номер машины и марку мы не запомнили, других сведений о нарушителе не имеем, так почему бы твоим милицейским дружкам не поспособствовать в установлении личности подонка? Им-то достаточно прогнать фотокарточку через компьютер… может, этот тип числится в розыске, может, ранее отбывал срок, ведь на него это похоже, раз он напускает на себя такую вид такого «крутого»?..

Чтобы убедиться, что путь этот не выводит на Неизвестного, Ставрову пришлось потратить целых три дня. Он приложил массу усилий, чтобы разыскать своего бывшего одноклассника Олега Воронина, который в настоящее время числился в штате одного из столичных УВД. Поначалу Олег заронил в сердце Ставрова слабую надежду на везение заявлением, что, мол, где-то этого субъекта он уже раньше видел, но вот где — хоть убей, не помнит. Но, как говорится, тревога оказалась ложной, потому что поиск по милицейским картотекам результатов не дал…

После этой неудачи оставалось надеяться только на собственные потенции несостоявшегося гения сыска.

И теперь, во втором часу ночи, Георгий сидел за своим столом, до рези в глазах вглядываясь в проклятую фотографию, лишавшую его сна и покоя. Порой ему начинало казаться, что человека, изображенного на снимке, вовсе не существует и что он напрасно тратит время, пытаясь вычислить его тем же самым способом, каким Леверье в свое время обнаружил существование планеты Урана в Солнечной Системе, а задание это — всего лишь неумная шутка со стороны Ассоциации, решившей таким способом поиздеваться над ним, Ставровым; что даже если это и не шутка, то ничто не мешает послать всех заказчиков на три буквы и спокойно отказаться от этого дела, потому что с такими исходными данными работать невозможно, ведь он не нанимался к ним в роли частного детектива!.. В конце концов Ставров спохватывался и гнал из своей головы эти мысли. В душе его еще теплилась надежда, что не все возможности исчерпаны…

Он вновь потянулся к фотографии. Так, в который раз сказал он самому себе. Давай попробуем рассуждать логически, абстрагируясь от всего, что мешает нашим умопостроениям.

… Что может нам дать фотография? Какие сведения о человеке? Да ничего явного:

Неизвестный может быть кем угодно, потому что нет у него никаких признаков, позволяющих определить его профессию, интересы, склад характера и наличие семьи.

Вроде бы есть такая наука (кое-кто полагает ее лженаукой) физиогномистика, с помощью которой пытаются определить что-то по лицу человека, но, насколько не изменяет память, сведения эти относятся, скорее, к складу характера индивидуума, а это нам мало что дает. Только потеряешь время на поиск специалиста по физиономиям…

… А что, если попытаться оттолкнуться от самого снимка? Тебе почему-то еще не приходил в голову вопрос, кто, когда, где и как мог его сделать, а ведь это может говорить о многом… Одно дело, если Неизвестного снимали скрытой камерой на расстоянии в несколько сотен метров в ходе слежки, и совсем другое — если это был чисто дружеский снимок, подаренный на память, возможно, даже с дарственной надписью… В любом случае, надо найти господина фотографа…

«Вот оно что!», сверкнуло в утомленном мозгу Ставрова. Я шел до этого по ложному пути. Я пытался сделать какие-то выводы о самом Неизвестном, а нужно было делать умозаключения о снимке и об его авторе!..

На следующий день Ставров отправился в фотолабораторию своего родного Института и продемонстрировал фотографию Неизвестного пожилому мастеру, которого все звали дядей Гошей. Двух минут дяде Гоше хватило, чтобы заключить, что снимок сделан профессиональной камерой типа «Никон» и не с натуры, а с другого снимка, причем, скорее всего, опубликованного в газете. При этом, по словам дяди Гоши, снимок представлял собой лишь увеличенную часть кадра оригинала, так называемую «вырезку».

Пораженный столь уверенным выводом, Георгий осмелился поинтересоваться аргументами в пользу данной версии, но дядя Гоша обрушился на него всей мощью своего авторитета, заслуженного им за почти четверть века работы в фотолаборатории. «Видишь, фон как бы размыт? — напирал он на Ставрова. — А что зерно не соответствует контрастности бумаги, тебе ни о чем не говорит?.. В общем, гони кубок или пошел вон!» (кубком дядя Гоша именовал всё, что вмещало в себя больше поллитры спиртного)…

Ставров взял отгул и закопался в зал периодики Государственной библиотеки, где принялся изучать центральные и столичные печатные издания. Задачка была из разряда весьма трудоемких, потому что число источников доходило до тысячи, да и временные рамки оставались неопределенными, хотя про себя Георгий принял решение ограничиться для начала двумя последними месяцами. Неизвестно, сколько времени у него ушло бы на поиск нужного снимка, и Ставров уже мысленно дал себе зарок обратиться к Заказчику с просьбой о продлении срока задания, но тут ему неожиданно повезло. В скромной газетке, выпускаемой в одном из столичных административных округов, он нашел не только оригинал того снимка, с которого была переснята заветная фотография, но и целую статью о Неизвестном. Прочитав ее, Георгий испытал нечто вроде шока.

Статья называлась незатейливо, но информативно: «На страже спокойствия жителей района», и посвящена она была будням рядового ОВД, начальником которого был майор милиции Владимир Анатольевич Звягинцев, он же — Неизвестный…

Ставров срочно связался с Заказчиком по телефону, чтобы сообщить ему о том, кем является руководитель подпольной наркосети. Но в ответ услышал невозмутимое: «Ну что ж, поздравляю вас, Георгий Анатольевич, с успехом. Но это лишь завязка сюжета, за которую нужно как следует потянуть… Вам остается решить проблему двухсотого варианта». Георгий похолодел. «Вы уверены, что хотите этого?», спросил он своего собеседника. Тот, судя по голосу, усмехнулся: «Подобные вопросы обычно задают джентльмены проституткам перед тем, как лечь с ними в постель… Неужели вы так плохо меня узнали за время нашего знакомства, раз считаете, что я решил пошутить?» — «Нет, но, может, все-таки есть какие-то другие способы… решения вопроса?», растерялся Ставров. «Никаких „но“! — отрезал Заказчик.

— Вариант двести — и точка!». — И он бросил трубку.

Только этого мне еще не хватало, подумал Ставров. Одно дело — убивать нуворишей, «крутых» наркодельцов и прочую нечисть, за смерть которых следует опасаться возмездия лишь от каких-нибудь группировок, и совсем другое — покуситься на жизнь человека в милицейских погонах, находящегося на страже закона и, в свою очередь, охраняемого этим самым законом. Если не смертная казнь, то лет пятнадцать точно будет светить за такое убийство!..

В то же время отказаться от задания Ассоциации было чревато, и не столько за себя Ставров опасался, сколько за жену и дочь. Оставалось только «стиснуть зубы да терпеть», как пел в свое время Высоцкий. И еще надеяться на то, что когда-нибудь удастся вырваться из этого порочного круга, в который его втянула Ассоциация…

На следующий день Георгий занялся майором Звягинцевым вплотную, взяв его под наблюдение. И вскоре испытал второй шок, не слабее первого.

Майор Звягинцев явно опасался за свою жизнь пуще, чем пенсионер, перенесший два инфаркта. Меры, предпринятые им с целью обеспечения собственной безопасности, внушали уважение. Так, с работы и на работу начальник ОВД добирался на «Волге» с тонированными стеклами под охраной трех вооруженных автоматами милиционеров — тем более, что подчиненных в распоряжении Звягинцева хватало. Майор наверняка не снимал с себя бронежилета и заплечную кобуру с пистолетом даже в туалете. Может быть, он и спал с пистолетом под подушкой, но об этом можно было только догадываться. Во всяком случае, дверь своей квартиры Звягинцев не открывал никому, а пытаться взять ее штурмом было бесполезно ввиду особой бронированности. И, самое главное, начальник отделения милиции перестал принимать каких бы то ни было посетителей, переложив эту обязанность на плечи своего заместителя, лысоватого капитана Борисова.

Можно было долго думать и гадать, чего опасался Звягинцев, но проще было принять этот факт за данность и ломать голову над тем, как подступиться к человеку, который подозревает в каждом встречном-поперечном киллера и дергается от малейшего подозрительного движения вблизи от него… О минировании машины или двери квартиры нечего было и думать, потому что никакое взрывное устройство не обеспечивало стопроцентной гарантии успеха. Наверное, лучше всего было использовать снайперскую винтовку, чтобы попытаться снять майора на пути либо от своего подъезда к машине, либо от машины до входа в ОВД. Но, во-первых, не было времени заказывать подобное вооружение у Ассоциации, а во-вторых, Ставров сомневался, что ему удастся снять майора первым же выстрелом — Георгий никогда не относил себя к людям, умеющим очень метко стрелять — а второго ему сделать уже не дадут…

Что же делать? Срок задания истекает завтра, и надо постараться уложиться в эти двадцать с лишним часов, причем, скорее всего, придется что-то придумывать на ходу.

В ходе своих наблюдений Ставров тщательно изучил здание ОВД и даже побывал там внутри, под каким-то пустяковым предлогом. Интерьер был стандартным, как в сотнях, тысячах отделений милиции по всей стране: у самого входа, за высокой стеклянной перегородкой, перечеркнутой прутьями стальной решетки, и стойкой-барьером, — комната дежурной части; миновав ее, попадаешь в унылый, кишкообразный коридор, куда выходят двери кабинетов сотрудников — впрочем, их не так-то много; наконец, за стальной решетчатой дверью — вход в ту часть отделения, где располагаются камеры для задержанных… Черных входов и выходов не предусмотрено, случайный человек в отделение не прошмыгнет, если только он не носит шапку-невидимку.

Для начала требовалось выбрать «театр военных действий». Таковых Ставров усматривал три: жилье Звягинцева (к этой категории он относил ближние подступы к дому, подъезд, лифт, лестницу и квартиру майора), транспорт (служебная машина и иные средства передвижения, которыми мог воспользоваться Звягинцев) и помещения ОВД. Наиболее заманчиво выглядел первый вариант, но именно поэтому после некоторых раздумий Ставров отказался от него. Если этот вариант представлялся соблазнительным ему, то и Звягинцев, так переживавший за свою жизнь, не мог не опасаться нападения именно в домашней обстановке, а, следовательно, находясь дома, он не только будет постоянно начеку, но и предпримет что-нибудь еще, чтобы обезопаситься от возможного покушения. Из оставшихся мест наиболее проблематичным вариантом, несомненно, было отделение ОВД — там-то, по мнению Ставрова, Звягинцев должен был чувствовать себя наиболее защищенным: под боком всегда находится десяток-другой вооруженных милиционеров, окна заделаны мелкой решеткой, доступ в отделение для посторонних существенно ограничен… Прямо-таки служебная крепость, штурмовать которую можно только в открытую, наделав много шуму, но не имея шансов на успех.

И все-таки именно этот вариант избрал Георгий Ставров. По своему боевому опыту он знал, что, если противник застигнут тобой врасплох, то ты уже наполовину победил его.

Однако, убийство начальника ОВД в своем служебном кабинете, под носом у всего личного состава отделения, да еще тогда, когда объект покушения боится своей собственной тени, — если не безнадежное, то, по крайней мере, очень трудное дело. Ставрову требовался достаточно надежный и в то же время оригинальный план.

На его разработку у Георгия ушла почти вся ночь…

* * *

Утром невыспавшийся, осунувшийся Ставров, как обычно, собрался на работу. Как всегда, Ольга и Капка провожали его до дверей: Георгий выходил из дома раньше, чем дочь отправлялась в школу.

Когда он уже поцеловал жену и Капку и собирался открывать дверь, Ольга спросила:

— Гер, ты во сколько сегодня будешь дома?

Он пожал плечами:

— Как обычно.

— Как обычно — это во сколько? — ехидно вылезла из-под руки матери Капка. — На прошлой неделе ты, между прочим, тоже обещал, что вернешься домой с работы вовремя, а сам только в начале десятого заявился!..

Ставров смущенно опустил голову. Дочь была права, такой эпизод действительно имел место. Это было в тот день, когда он расправился с подпольным тренером Анатолием.

— В шесть я буду, в шесть, — сказал он вслух. — А что это вы такой интерес проявляете ко времени моего прибытия со службы?

— Здрасьте, жопа: Новый год! — изрекла Ольга одну из своих любимых присказок. — Ты что, спал за столом, что ли?!..

Разумеется, полчаса назад за завтраком, будучи занят своими мыслями, Георгий слушал, но не слышал того, что вдалбливала ему жена. Теперь с помощью наводящих вопросов ему с трудом удалось уяснить, почему требуется, чтобы он нигде не задерживался после работы. Оказалось, что Ольга замочила огромный таз белья для стирки в стиральной машине, а поскольку управляться со всей бытовой электронной техникой способен был исключительно Георгий, то без него запуск «Индезита» не представлялся возможным. Кроме того, в половине седьмого у дочери в школе начиналось родительское собрание, и, с учетом того, что Ставровы посещали подобные мероприятия по очереди, сегодня очередь была как раз его, потому что в прошлый раз он вероломно не явился вовремя домой, и в школу пришлось идти Ольге…

Ставров возвел очи горе. Мысленно, конечно, чтобы не вызвать залпа упреков, причем из двух «стволов» сразу.

— Ладно, ладно, — с фальшивой бодростью сказал он. — Всё будет нормально…

Постараюсь не опоздать.

— Да уж постарайся, — в тон ему сказала Капка. — Иначе лучше домой не приходи, понял?

Ставров захлопнул за собой дверь и на несколько секунд прислонился затылком к прохладному дерматину, которым была обита дверь снаружи. Что-то было не так, какое-то смутное предчувствие томило его сегодня, а по своему чеченскому опыту Ставров знал, что предчувствия никогда не подводят. Некоторое время он пытался разобраться в своих ощущениях, но потом махнул рукой и двинулся к лифту.

Скорее всего, подумал он, на душе у меня так скверно от того, что вернуться сегодня к шести у меня вряд ли получится, и я прекрасно знал это, но все-таки обманывал своих… Но что я могу поделать? Ничего. Ладно, не так-то этот грех и страшен. Подуются, подуются на меня жена с дочкой, да и простят…

Думая так, Ставров и не подозревал, что этот день окажется намного хуже, чем можно было предполагать.