Домик светлой ведьмы

Пока я переваривала информацию, полученную от Вика, не заметила, как к бабушкиному дому подошла. И таким он странным показался, словно по настоящему я его и не видела никогда. Во-первых, меня просто убила калитка. Которая долбанула током, едва я к ней приблизилась, а на двери надпись появилась: "Пароль?".

- Ни фига себе. А раньше у меня никаких паролей не спрашивали, - похлопала глазами я.

- Элечка, - бабуля появилась на пороге в домашнем платье, сбросившая свою личину шестидесятилетней старушки. Я глянула на нее при свете дня и поняла, что моя бабуля еще о-го-го. Любую красотку за пояс заткнет. Не понимаю, почему она одна? Дедушки уже двенадцать лет, как не стало, а у нее не то что мужчины, даже поклонника не наблюдается. Или она их от меня очень тщательно скрывает?

- Бабуль, как ты узнала, что я приду? Я же тебе не звонила.

- Ну, милая, я же все-таки ведьма, - улыбнулась бабушка. - А если серьезно, мне с КПП сообщили. А чего ты стоишь, как не родная. Заходи скорее.

- Да я бы с радостью, - откликнулась я. - Но меня твоя калитка не пускает, током бьется и пароли спрашивает.

- Пароли? - заинтересовалась бабушка. - Хм, в самом деле спрашивает. Матрена!

Она повернулась к дому, где в дверях застыла маленькая женщина в переднике и с метелкой, а, заметив мой взгляд, расплылась в радостной улыбке и сбежала с крыльца.

- Домовая? - догадалась я.

- Она самая.

- Элечка! - радостно воскликнула женщина. - Ой, как выросла-то, а похорошела. Любо-дорого посмотреть. Ну, что же ты стоишь-то на пороге, заходи, заходи скорее. Мы пирожки печем и ватрушки. Твои любимые.

Я разулыбалась. Давно не чувствовала себя ребенком. С этими взрослыми проблемами и побаловать-то не кому, а тут такая забота, доброта, от совершенно незнакомой мне домовой.

- Матрен, да погоди ты. Калитка ее не пускает.

- Как не пускает? - удивилась домовая. Подошла к двери и как даст по ней метелкой, что та не выдержала и переломилась. Не, не калитка, метелка. - Это ты что, железяка старая удумала? Я тебя зря что ли не упокоила? Так сейчас исправим.

В ответ дверь задрожала, заскрипела и на ней новая надпись появилась:

"Так велено же, темных не пущать".

- Да где ты темных-то углядела, кастрюля ты ржавая? - посмотрела на меня Матрена. И бабушка тоже, даже дверь... Жуть. Глазами, слава богу, не настоящими, нарисованными похлопала.

- Ох, горюшко, - вздохнула домовая, - и правда, склоняется Элечка на темную сторону.

- Эй, эй. Я еще ничего не решила, - воскликнула я.

Бабуля же проявила не свойственное ей, конкретно в этом вопросе, спокойствие.

- Вот предвидела я, что твое общение с темными добром не кончится. Да и как на сторону эту не склониться, если ты светлой-то и не видела совсем. Мой просчет. Придется исправлять.

- Верно, верно, - согласилась Матрена, подошла к калитке, пнула ее своей маленькой ножкой, облаченной в старинный лапоть, прошептала что-то, калиточка заскрипела, захрипела и открылась.

- Бабуль, а что за странная система охраны дома? - спросила я, топая следом за бабушкой, по ее чудесному садику и каменной дорожке, а по бокам клумбы с цветами, разных расцветок, от тигровых лилий, до декоративных подсолнухов, настоящее буйство красок. Вот всегда, как к бабушке прихожу, в сказку попадаю, только раньше не думала, что сказка эта реальная.

- Да это Матрена все, - протянула бабушка, отвечая на мой вопрос.

- Ой, а можно я сама Элечке расскажу?

- Можно, - кивнула бабушка. - Только сначала...

- Поняла, - ответила Матрена и заспешила в дом.

А я вот ничего не поняла, еще меньше понимать стала, когда домовая начала скатывать все бабушкины половицы и даже коврик у дома убрала.

- Обереги, - пояснила бабушка. - Сейчас нам лучше перестраховаться. Если уж живой дух учуял в тебе темные ростки, то мои обереги могут неадекватно отреагировать.

- Все так плохо?

Я очень расстроилась. Всегда думала, что общение с темными на меня не влияет, оказалось, влияет, да так, что темнею буквально на глазах. И даже не знаю почему, и как, если не остановить, то хотя бы замедлить процесс. Бабуля решила меня утешить, обняла, но только на душе все равно не спокойно, и настроение ползет к критической отметке минуса.

- Все хорошо. Пока сторона не выбрана, есть еще возможность что-то изменить. Если ты сама захочешь.

- А если не захочу?

- А если не захочешь, придется мне добавить к домику пару новых комнат, потемнее.

Я не поняла бабушкиных слов ровно до того момента, как вошла в дом, потому что стоило только переступить порог, как на меня буквально нахлынула лавина теплоты, света и силы, поманила, словно ветерок, обозначила себя, коснулась, но не впиталась.

- Ох, как вовремя Диреев отдал тебе браслет, - вздохнула бабушка.

- Бабуль, ты и об этом знаешь?

- Конечно, ведь это была моя идея.

Домик бабушкин был оформлен в русском духе. Печка, деревянный стол, скамьи, несколько больших резных тумб, шкафы и полки. Все как в обычной деревенской избе. Правда, до дома и современный прогресс добрел в виде газовой плиты, отопления, и всех сопутствующих коммуникаций. У бабули есть и ванна, и туалет, и современные евророзетки, замаскированные, конечно, чтобы не нарушать гармонию. Но есть и банька, которую она иногда с удовольствием топит, а там и огромные деревянные кадки, и лавки с березовыми вениками, и большая глиняная печь с чугунным котлом. Светлые вообще стремятся жить поближе к природе, в своем доме, обязательно с большим участком, или в квартире, но обязательно на первом этаже. Как тетя Нина, например.

- Бабуль, ты ведь знаешь, что должна объясниться?

- Знаю, но прежде, а не заварить ли нам чайку.

Ох, и хитрая моя бабуля. Знает, чем меня можно отвлечь, и пользуется этим, а я поддаюсь и задаю совсем не те вопросы, которые бы хотела задать.

- Твой ромашковый?

- Он самый. Пойдешь собирать?

- Собирать? - не поняла я, а бабушка кивнула, взяла маленькое деревянное лукошко, потянула меня к террасе и внутреннему дворику. А там... целая поляна ромашек обнаружилась, без конца и без края.

- Ух, ты! Бабуль, откуда все это?

- Так всегда тут и было. Только обычным людям не доступно. Они видят просто огород с грядками, а мы бескрайние просторы.

- Красота.

- Да, что есть, то есть. Именно поэтому я люблю свой дом и никуда съезжать не собираюсь.

- Даже миришься с соседством Егоровых?

- Что поделать, не всегда нам везет с соседями.

- Это точно, - согласилась я, вспомнив Кира.

- Ну что? Пойдем ромашки собирать?

Я радостно кивнула и ринулась в это ромашковое великолепие. Нарвала целую кучу, даже венок сплела, жаль, васильков нет. Они бы здорово оживили композицию.

- Бабуль, а погода в твоем царстве тоже логике не поддается?

- Я не всесильна, дорогая. Мы можем только чуть дольше продлить лето и чуть подтолкнуть наступление весны. А так, если дождь пойдет, то и здесь пойдет, если снегом все покроет, то будем зимовать. Природа тоже должна отдыхать.

И не только природа. Вот я здесь чуть больше часа, а уже чувствую себя отдохнувшей, спокойной и даже полной сил. Вон, даже кулон потемнел.

В дом я вернулась уже не такая расстроенная, помогла бабуле заварить чай, вдохнула ромашковый аромат и уселась поближе к плюшкам. Я не очень люблю пироги, особенно покупные, а вот мамины и бабушкины просто обожаю, но мама редко их делает, а бабушке некогда. Дела в МЭСИ и проблемы со мной отбирают все ее время.

Когда чай заварился, Матрена налила его в мою любимую кружку, выставила к пирогам и ватрушкам варенье, мед, все, что я люблю, и принялась рассказывать.

- Мы с бабулей твоей, Элечка, на Урале встретились.

- В той деревне, где Гришенька родился, - пояснила бабушка.

- Это там, куда вы с папой уехали, когда дедушка тебя нашел?

- Да. Я и не знала тогда, что когда-то в той деревне ведьма жила, и не простая ведьма.

- Погоди бабуль, Алена? Алена, что Углич, наша прародительница? - аж подскочила я.

- Она самая, - подтвердила бабушка.

- Ух, и ничего себе. А как та деревня называлась?

- Черемухово, - просветила бабушка.

- Матрен, значит вы тоже оттуда? Может, даже встречали ее? Алену?

- Ну, что ты, Элечка, я еще не такая старая. А вот моя прабабушка служила у нее, и видела этого черта заморского. Помню, она рассказывала, когда приполз, худющий был, черный весь, а глаза горят. Как увидит Аленушку, так оторвать свои зенки не может, все пялится и пялится. Она рану ему на лбу перевязывает, а он глазами зыркает и лопочет что-то по-своему. Долго так на пальцах разъяснялись. А потом он начал язык учить, да и она что-то понимать. Так за год и приноровились.

- За год? - удивилась я. - Он целый год с ней прожил?

- Да не с ней, а возле нее.

- У них что же, любовь была?

- Да еще какая. И разве можно было в Аленушку не влюбиться? Она же истинно светлой была. Добротой своей, теплом, да лаской этого басурмана мохнатого и приворожила. Ходил за ней, как привязанный, землю под ногами ее целовал, на руках носить был готов, до конца жизни своей никчемной.

- Так если был готов, почему же хэппиэнда-то не случилось?

- Так злой он был, Элечка. Сколько невинных душ загубил. И не отмоешься. Он как касался Аленушки, так боль невыносимую причинял. Вот и решили они, что расстаться нужно. У нее своя дорога, а у него своя.

- И что же, они так больше и не встретились?

- Отчего же, встретились. Но лучше бы не встречались.

- Почему?

- Матрен, лучше расскажи, как мы с тобой познакомились. Нечего Эльке голову всякими сказками забивать, - встрепенулась бабушка. А я прищурилась. И чего это она не договаривает? Эх, бабуля, бабуля. Не можешь ты без тайн своих жить.

- Так я к тому и веду. Много веков с тех пор минуло.

- Погодите о веках. Алена была нашей прародительницей, так? А кто же прародителем? Если не Бьюэрман, то значит, у нее другой ухажер имелся?

- Вот чего не знаю, того не знаю, - пожала плечами Матрена. - Аленушка так замуж и не вышла. А от кого ребеночка зачала, не говорила. Со временем у сына Алены появились свои дети, затем внуки, правнуки. Разрослось семейство Углич, но неизменным оставалось одно. Сила мощная только по женской линии и передавалась. А позже разъехались Угличи, кто куда. Покинули родные места. Дом опустел, начал хиреть и разрушаться, а живой дух засыпать. Я в последние годы поддерживала домишко, как могла, пока крышу во время урагана не унесло.

- Вот таким старым и полуразрушенным я дом и обнаружила. Матрена жила фактически под открытым небом.

- Да не жила, а так... существовала. Пока тебя Алюшка не встретила, - улыбнулась женщина. - Домовые нашего рода не могут служить другим людям. Безрадостная меня судьба ждала: блуждать среди развалин и распугивать местных мальчишек - хулиганов. Да следить, чтобы живой дух не пробудился.

- А что за живой дух? - решила уточнить я.

- А это дух дома. Делающий его живым.

- Как мой домик в Праге?

Бабушка кивнула, а Матрена заинтересовалась. Пришлось бабуле отвечать на неудобные вопросы и рассказать краткую версию моего воссоединения с домом. А вот имя прежнего хозяина опустила. Матрена подивилась, что я встретила мать, запричитала, всплеснула руками, и попыталась обидеться на то, что бабушка скрыла от нее такую важную информацию. Но обижалась не долго. Домовые вообще редко обижаются в силу своей доброты безграничной и бесхитростности.

Я предложила замять инцидент новой кружкой чая и даже сама налила его Матрене, за что получила признательный взгляд и продолжение рассказа о живых духах.

Их почти не осталось. Старые деревянные дома сгорали, разрушались под действием разных причин, их сносили, чтобы построить многоэтажки и продавали, перепродавали, или просто оставляли пустовать. В итоге, истинно живых домов и не осталось почти. Даже тот дом, в селе Черемухово исчез. А чтобы дух не обернулся несчастьем для деревни, решено было его перевезти. Заточили бабушка и Матрена его в железную, резную калитку, взяли кирпич и немного земли с того места, да и заложили в фундамент бабушкиного дома здесь, в Ручейках. Так живой дух переселился из того дома в бабушкин, а калитка стала первым слоем защиты. И меня она не приняла. Безрадостная перспектива получается.

- Бабуль, и что? Теперь так будет всегда?

- Эль, мы ведь уже говорили об этом. Твоя судьба еще не определена. Ты все еще искра, да и пока связующий ритуал не пройдешь, истинно темной не станешь.

- А браслет? Я так поняла, ты знала об этом?

- Нам надо было что-то решить с этими всплесками. Пока другого способа нет, да и твое общение с темными надо ограничить.

- Не трудись, бабуль. Они сами прекрасно его ограничивают.

- Поссорились?

- Расстались, - с горечью вздохнула я. А бабуля обрадовалась, чуть в пляс не пустилась, а, заметив мое скорбное лицо, попыталась загасить свою радость. Безуспешно, на мой взгляд, но я не обижаюсь. Бабушка никогда Диреева не жаловала. Терпела по необходимости, а о Егоре я вообще молчу. Узнает, что мы видимся, одним браслетом не отделаюсь.

- И что? Я так и буду с браслетом ходить? А как же учеба? Думаешь, он не помешает?

- Я работаю над этим, - ответила бабушка, а я кивнула. Надеюсь, она действительно что-нибудь придумает, потому что долго я не выдержу.

Бабуля тоже заметила мою покрасневшую кожу, принесла знакомую мазь и еще какой-то укрепляющий бальзам.

- Это, будешь втирать вечером, перед сном, ну, ты знаешь, а вот эту настойку пей утром. А это, - бабушка на маленький пузырек валерьянки, - Анне передашь. Она знает, что делать. И не смотри на меня так. Появляющиеся из ниоткуда говорящие коты не тот опыт, который я желаю своему сыну.

- Но я не виновата, - попыталась оправдаться я, правда бабушка не поверила, покачала головой, потрепала меня по волосам и глубоко вздохнула. - Ох, Эля, скорее бы ты в МЭСИ перебралась.

- Так я хоть завтра, бабуль.

- Завтра. А что? Может и правда завтра? Я все устрою. Куратора организую.

- Да, конечно, и это испортит все мое инкогнито. А мы, если ты помнишь, договаривались - о том, что мы родня, никто знать не должен.

- А никто и не знает. Только деканы. Если сама не расскажешь, так и останется.

- Это не в моих интересах, бабуль.

- Только учти, поблажек тебе никто делать не будет.

- Не нужны мне поблажки и покровительство твое тоже. Взрослая уже.

- Взрослая, - хмыкнула бабушка. - А для меня всегда будешь несмышленой малышкой, которая обожала сидеть у меня на коленках и...

- Слушать твои сказки, - закончила я за нее и почему-то именно сейчас я рискнула спросить: - бабуль, а у вас в институте специалисты по культам имеются?

- По культам? Зачем тебе?

- Да... история моей мамы очень заинтересовала. Ты помнишь, что она рассказывала об этом жутком ордене "Тайная кровь", кажется.

Бабушка не подала виду, но я слишком хорошо ее изучила, чтобы понять - ее мой вопрос заставил занервничать.

- Думаю, тебе не стоит сейчас думать об этом. Лучше почитай о МЭСИ, об истории создания и прочих важных вещах. У меня где-то была книга... М-м, сейчас принесу.

- Сбежала, - констатировала я.

- А что за орден такой? - спросила Матрена.

И что я могу сказать? Только плечами пожать, потому что сама мало что знаю. И бабушка явно не настроена меня просвещать в этом вопросе. А это значит, что придется все выяснять самой. Как и о странной заминке бабушки, когда Матрена свою историю рассказывала. И пока она отсутствовала, я спросила:

- Так что там случилось, когда Алена и Черный маг встретились снова?

- Ох, Элюшка, то мне не ведомо. Знаю только, что пришел он с надеждой, а ушел злой как черт, и мама сказывала, что не приняла Аленушка его условий, прогнала.

- Условий?

- Видимо, нашел басурманин способ преодолеть препятствие. Душонку свою мелкую не очистил, магию использовал, ритуалы запретные.

- Эх, жаль, что никогда нам не узнать, что же случилось с ними на самом деле.

- Да и нужно ли, Элечка? То дело прошлое.

Так-то оно так, но что если прошлое наше начинает самым страшным образом влиять на настоящее. Тогда без правды не обойтись. А я очень хочу жить. Не знаю, связаны ли отношения Алены и Бальтазара со мной, может, и нет, но мне почему-то кажется, что именно в прошлом скрывается разгадка всех тех зловещих событий, что преследуют меня в последнее время.