После уроков мы с Эриком и Сенькой отправились на наше первое наказание в подвалах. И то не сами. Себастиан расстарался, прислал целый эскорт в лице двух суровых старшекурсников. Они нас до места сопроводили и поспешили ретироваться. Ну, конечно, кому хочется в подвалы спускаться и на трупы любоваться.

— О, первокурсники, — Руф встретил нас у входа в подвал и расплылся в довольной, предвкушающей улыбке. — Свеженькие. Эх, мы повеселимся. Повеселимся ведь?

Парни заметно струхнули то ли от манеры Руфа говорить, то ли от его хищной улыбочки, больше напоминающей оскал. Что поделать, даже в мире магии некоторые верят, что демоны не гнушаются каннибализмом.

— Эх, повезло вам, друзья мои. Вчера такой свежачок привезли. Закачаетесь.

Парни и впрямь закачались только отнюдь не от счастья. А Руф, схватил обоих под руки и почти понес в мертвецкую, а мне бросил:

— А ты стой. За тобой придут.

Вот теперь уже мне стало не по себе. Что может быть хуже дня, проведенного в мертвецкой. Какую пакость еще они для меня придумали?

Не успела я дойти до конца коридора, как дверь в мертвецкую распахнулась, и оттуда вылетел совершенно зеленый Эрик а за ним и Семен. Оба промчались мимо меня, и согнулись где-то там, под лестницей.

Тут же и Руф вышел, еще более сияющий чем раньше.

— Да, — хмыкнул он. — Слабаки. Я надеялся на пять минут, а тут… Элька, а может, ты ко мне, а? У тебя желудок покрепче будет.

— Нет, спасибо, — открестилась я от сомнительной чести. Что бы меня тут не ждало, а как эти двое, торчать под лестницей мне не хочется.

— Ну, как знаешь. Эй, первокурснички, давайте заканчивайте демонстрировать друг другу содержимое желудков. Мне еще вам швабры, да тряпки надо найти.

В ответ послышалось жалобное мычание.

— А вы что думали? Никто вашу блевотину убирать не станет. Сами нагадили, сами и уберетесь.

— Сурово ты с ними, — заметила я.

— Что? Я? Сурово? — притворно удивился демон. — Эх, Элька, ты с моим дедом еще не знакома, вот где сила, мощь и способность довести здорового мужика до состояния младенческого мычания. А я что? Так, любитель. Эй, долго мне вас ждать? Или попросить постоянно вас ко мне направлять, как накосячите? Так я завсегда, с радостью.

Да, никто из них всю учебу в мертвецкой провести не жаждал. Так что парни худо-бедно, но потопали назад. И мне их даже немного жаль стало.

— Руф, задержись на пару секунд, — попросила я, проводив взглядом позеленевших парней. — Скажи, ты ведь аспирант?

— Так точно. А что?

— А ты всех аспирантов в школе знаешь?

— Ну… — почесал макушку демон. — Наверное.

— Мне нужно найти одного аспиранта, скорее всего он ядодел. Блондин, лопоухий, взгляд такой…

— Какой?

— Странный, но глаза голубые.

— Голубые, говоришь, да еще и ядодел… — еще больше задумался Руф. — Не, Эль, прости, не знаю. Хотя… ты и сама его найти сможешь. В восточной башне. Все аспиранты первого года там обретаются.

— Почему ты думаешь, что он с первого года?

— А потому что всех остальных ты уже видела. Кураторы, и пара преподов.

— Точно. Значит, восточная башня. Теперь вопрос, как туда попасть?

— Прости, Эльчик, этот вопрос не ко мне. Ладно, я тебе больше не нужен, а то чувствую, касатики мои заждались?

— Нет, Руф, спасибо.

Вот так осталась я ни с чем. Восточная башня — это святая святых всех научников. Многие студенты даже мимо проходить боятся, вдруг затянет. Ну и задачка мне подвернулась, всю голову сломать можно. Впрочем, я и забыла, что сегодня день неожиданных сюрпризов, правда в основном, плохих. Но на этот раз судьба решила, наверное, что хватит меня, бедную, мучить и отсыпала немного удачи.

Не прошло и пяти минут, как я увидела спускающегося по лестнице человека, а когда рассмотрела его, наконец, улыбнулась так же солнечно, как Руф.

— Илья Захарович? А что вы здесь делаете?

— Так я за вами, моя дорогая. Идемте, идемте. Покажу вам свою бесценную коллекцию артефактов.

— А бабушка…

— О, не переживайте. Все согласовано, — проговорил он и потянул меня наверх. Я с радостью ухватилась за протянутую руку, заинтригованная и возбужденная. Уверена, сейчас что-то будет, что-то удивительное, что я точно не увижу в мертвецкой. А вот заслужила ли, большой вопрос.

— Илья Захарович, а куда мы идем?

— В восточную башню, кажется. Там Алевтина для нас с вами местечко выделила.

— Да ладно?! — выдохнула я. Быть не может! Я же пять минут назад думала, как мне туда попасть, и тут такой подарок. Ну, дела. Вообще, о научниках я знала мало. Мы их редко видим, даже в столовой, а опознаем по белым халатам, как у докторов. Студенты их не особо жалуют, и их братию пополнять не жаждут. В основном туда идут те, у кого пытливый, любознательный ум, те, кто ловит кайф от учебы. Кажется, Федя применил для их определения более конкретное слово — «зануды». На этот счет не знаю, но судя по демону некроманту, личности они незаурядные.

Башня была обыкновенной, по крайней мере, снаружи, а вот внутри пространство совершенно не соответствовало внешнему содержанию. Большой просторный холл больше напоминающий гостиную, или кабинет какого-нибудь книгочея: несколько уютных диванчиков и кресел, камин, в котором к моему удивлению горел вполне живой огонь, полки с различными справочниками, два больших стенных шкафа.

Через коридор начиналась большая винтовая лестница, при чем она вела не только наверх, но и вниз. А еще у той же стены был лифт, куда мы, собственно и направились. Илья Захарович нажал кнопку вызова, а пока мы ждали, к нам присоединился какой-то парень с большой, накрытой большим платком, клеткой для птиц. Сам парень был очень колоритным: высокий под два метра, широкоплечий качок в очках и расстегнутом белом халате. Он совершенно не тянул на заучку, скорее уж на спортсмена, я даже засмотрелась, пока не поняла, что он тоже на меня посматривает с интересом. Смутилась, опустила взгляд и сосредоточилась на разглядывании пола, а тот наклонился вдруг ко мне и сказал:

— А я тебя знаю. Ты Эля.

— Да, — страшно удивилась я. — А откуда вы…?

Я не успела спросить, лифт открылся, и на нас хлынула большая толпа. Мы поспешили посторониться, пропуская всех этих девушек и парней разной комплекции, возраста и расы. Некоторые оживленно беседовали, совершенно не обращая на нас внимания, другие, наоборот, с живым интересом нас рассматривали, а один, как Шурик из знаменитого советского фильма, шел за какой-то девушкой, уткнувшись в книгу, которую она держала перед собой и также увлеченно читала.

В лифте остался только один, седовласый мужчина в темном костюме. Он строго нас оглядел, пропустил и спросил:

— Куда вам, молодые люди?

— Четырнадцатый этаж, — ответил парень с клеткой.

— Минус шестой, — продолжил Илья Захарович.

И сначала мы поехали наверх в странном лифте, со странным дядечкой в костюме, и парнем с клеткой, который, оказывается меня знает.

— Хочешь глянуть, что у меня там?

— Птица? — предположила я.

— Не просто птица, а жар-птица, — гордо проговорил он.

— Как? Да разве они бывают? — еще больше удивилась я.

— Что-что? — заинтересовался и профессор. — Жар-птица? Настоящая? Где вы ее взяли?

— Вырастили в неволе.

— Но это невозможно, — не поверил он.

— Было невозможно, — ответил парень. — Так хотите глянуть или нет?

— Но у нас нет защитных очков, — с сожалением протянул Илья Захарович. Ох, судя по взгляду, он просто жаждал увидеть чудо-птицу, как, собственно, и я.

— Они не понадобятся, — заверил здоровяк. — Поскольку птица родилась в неволе, да еще и не сменила оперение, ее сияние не обжигает.

— Ну, раз так, мы были бы рады посмотреть.

Парень радостно кивнул и приоткрыл покрывало. Яркий свет в первое мгновение ослепил, но потом мы проморгались и увидели удивительное чудо. Она была именно такой, как в сказочных мультиках. Небольшая птичка, похожая на фениксов, или соколов, только с прямым клювом и очень ярким, оранжевым оперением, но особое, непередаваемое впечатление вызывал хвост птицы, словно сотканный из огня, языков пламени, как в костре. Не удивлюсь, если они также натурально обжигают.

— Ты заходи к нам, Эля, на четырнадцатый этаж, с другими обитателями питомника познакомлю. У нас и саламандры есть, и горные гидры, и фениксы, и даже единорог.

— Единорог? — воскликнули мы с профессором одновременно.

— Да, правда, только один. Мы пытаемся подыскать ему подходящую пару, но пока не выходит. Ну, что придешь?

— Спрашиваешь, — незаметно для себя перешла на ты и я.

— Я тоже приду, — тут же присоединился профессор.

И тут лифт остановился, двери разъехались и парень с клеткой вышел, а я, наконец, вспомнила, что даже имени нашего собеседника не знаю.

— Постой, а как тебя зовут?

— Не уж-то не узнала?

Мне даже присматриваться не надо было. Его я бы точно запомнила.

— Я — Сергей, Сергей Федотов, брат Кирилла.

У меня брови поползли вверх от очередной порции удивления. Надо же, они совершенно разные с Киром. Словно небо и земля. И никакого зла я в нем не почувствовала, никакого безумного интереса к моей персоне, ничего, что могло бы проявить его связь с культом «Темная кровь». Наоборот, он показался дружелюбным, увлеченным, забавным, хорошим, в общем. Да уж, мне было над чем подумать, как и профессору, который после встречи с жар-птицей находился под настоящим впечатлением. Меня же, мои впечатления ждали впереди.

Спустившись на минус шестой этаж, мы с Ильей Захаровичем оказались в небольшом коридоре, точно таком же, как наверху, с одной единственной дверью напротив лифта. А за ней находилась настоящая сокровищница, для меня, а другие бы подумали, что это просто склад забытого, никому не нужного хлама. Но, зная профессора, не удивлюсь, что даже дверь или окно, непонятно как здесь оказавшееся, являются каким-нибудь древним артефактом. Здесь было все, от старинных часов и ламп, как из мультика про Алладина, до всевозможных кулонов, ножей и даже фарфоровых кукол.

— И это все артефакты?

— У меня самая большая коллекция на сегодняшний день, — похвастался учитель. — Правда, я подумываю организовать выставку или распродажу…

— Или магазин.

— Магазин? Хм…

— Магазин всевозможных вещей.

— Магазин забытых вещей. Так лучше звучит?

— Намного лучше, — улыбнулась я.

— Хорошая мысль, Элечка, но этот день наступит не скоро, вот вы подрастете, обучитесь немного, и мы вместе подумаем над этой мыслью.

— Я?

Нет, с этим удивлением надо завязывать. Скоро мои брови затылка достигнут, и боюсь, обратно не вернутся. Бррр.

— А что? Элечка, вы моя первая ученица, за бог знает, сколько лет. И я не собираюсь вас терять.

— Э… спасибо, наверное, — оторопело ответила я. Вот так поворот. Это была всего лишь мысль, навеянная непонятно чем, а мне тут уже бизнес открыть предлагают. Не хило.

— Как я уже сказал, это просто мысли, — тем временем продолжил профессор. — Но привел я вас сюда не для того, чтобы любоваться на коллекцию. Это будет ваша работа на ближайшие месяцы.

— Работа?

— Разобраться в артефактах, составить опись, и почистить их, конечно. Как я уже сказал, мне предложили провести серию выставок в России. Хорошая возможность собрать немного средств на экспедицию.

— А как же ваше финансирование, профессор?

— Увы, мне отказали, представляете? Я десять лет ждал, а они передали деньги какому-то малолетке — стихийнику.

— Мне очень жаль, — искренне посочувствовала я.

— Ничего, зато у меня появилась возможность самому собрать деньги, и ни от кого не зависеть. Как у вас говорят: «Нет худа, без добра».

— А еще «не было бы счастья, да несчастье помогло».

— Знаете, Элечка, меня просто потрясает ваш богатый на выражения язык. Столько житейской мудрости, заключенной в простой короткой фразе. Был бы я человеком, непременно бы занялся изучением нескончаемых кладезей мудрости вашего языка.

— Я уверена, вы бы преуспели.

— Вы мне льстите, моя дорогая.

— Вовсе нет, — поспешила заверить я. — Больше завидую. Хотелось бы и мне настолько чем-то увлечься.

— О, поверьте, когда вы начнете разбирать коллекцию, мне придется силком вас отсюда выгонять.

В ответ я лишь неуверенно пожала плечами. И очень зря, как оказалось.

— Профессор, а вы уверены, что я справлюсь?

Это огромное помещение без конца и края, заполненное под завязку всевозможными артефактами, вселяло серьезные опасения. Это сколько же мне здесь пробыть придется, чтобы перелопатить всю эту коллекцию?

— Я очень рассчитываю на это, — весело улыбнулся учитель и предвкушающее потер руки. — Итак, моя дорогая, артефакты бывают какими?

— Какими?

— Разными, Элечка, разными. И сегодня мы будем учиться их опознавать.

Профессор прошелся вдоль рядов, открыл несколько шкатулок, достал различные предметы, отложил, взял две вазы, рассмотрел их и снова отложил, а затем остановился, призадумался, ушел куда-то совсем вглубь, но вскоре вернулся с большой коробкой. Я было кинулась помочь, но он одним жестом остановил.

— Запомните, моя дорогая, пока вы не знаете назначение магического предмета, не стоит к нему прикасаться, — пропыхтел профессор и поставил коробку на стол, единственное место, где не было артефактов. Внутри оказались старые шерстяные носки, небольшое настольное зеркало, которое профессор предусмотрительно закрыл, наручные часы, кольцо и каменная статуя горгульи. Видимо именно она придавала самый большой вес.

Затем профессор поставил еще одну вазу с полки, остановился снова задумался, и заменил вазу на шкатулку, небольшую, но очень красивую, глаз не оторвать. И больше всего меня привлекла именно она, не видом, но чем-то…

— Перед вами семь вещей, семь артефактов, — удовлетворенно сказал профессор, рассматривая вещи. — Вы должны понять их назначение, моя дорогая, силу, которую они несут, величину заряда и возраст.

— Но как?

— Все это вам расскажут сами предметы. Эля, я знаю, вы видите ауры у людей. Верно?

— Видела, когда была искрой.

— Но вы помните те ощущения?

— Немного, — нахмурилась я, все еще не представляя, что от меня хотят.

— Представьте, что перед вами люди. Каждый предмет излучает свой фон, свою энергию, и когда вы это увидите, то без труда сможете отличить простой обережный амулет от артефакта, заговоренного на смерть. Потренируйтесь, моя дорогая, а я отлучусь ненадолго.

— Профессор, а если у меня не получится?

— О, этого просто не может быть. Я в вас верю.

С этими словами профессор ушел, а я вздохнула. Как бы я сама хотела, в себя вот так же верить, но пока не очень выходит. И с артефактами этими… Представить, что это люди. Легко сказать. Учитывая то, что видеть ауры у меня получалось естественно, и это никакой не дар.

Через полчаса безуспешных попыток хоть что-то понять, я расстроилась, еще больше разочаровалась в себе и вообще, хотела уже пойти искать профессора. Что поделать, если я не могу увидеть, точно так же как не могу создать плетение защиты. Мне только прозрачные стенки и удаются… На этой мысли меня и зацепило. Я начала лихорадочно вспоминать, что там Федя говорил о стенках, чтобы хорошая, возникшая, как вспышка, идея не ускользнула. Так о чем же мы еще говорили? Думай, Элька, думай. Это же так просто, вертится в голове что-то… что-то…

Ну, конечно! Мы говорили о защитном куполе, о том, что всегда можно увидеть рябь, если присмотреться, не так, как до этого, а словно сквозь предмет смотришь.

Я решила попробовать. Все равно ничего другого не остается. И каково же было мое удивление, когда у меня получилось. Получилось! Я увидела то, о чем говорил профессор. Не сияние, но отблески, отблески силы. У шкатулки отблеск был очень мощным и мне показалось, что даже обжигал, но тепло шло не от нее, совсем не от нее, но от того, что внутри. А вот шкатулка, как мне показалось, это просто шкатулка, магическая, конечно, но не артефакт. Скорее, она поглощает слишком сильное влияние предмета внутри. И опасности я никакой не почувствовала ни от нее, ни от того, что внутри.

Я решила отложить этот вопрос на потом и поспешила перейти к кольцу. Это оберег. От него шло слабое, мягкое, теплое свечение. Нет, не просто оберег — он лечит. Истинная белая магия.

А вот от зеркала шел холод и темные, мне показалось даже злые всполохи. Я поспешила отойти от него подальше, а то мало ли что. Жутко как-то становится рядом с этим зеркалом, душа в пятки уходит.

В часах был слабый заряд вечного хода. Уверена, они никогда не остановятся, и всегда будут показывать точное время, и ни тепла, ни холода они не несут, просто слабое излучение. А вот горгулья меня удивила. Не ожидала такого. Это была статуя, но очень странная статуя. Мне показалось, что она живая, нет, я готова была поклясться, что слышу биение чужого сердца.

В результате остались только носки, и я ходила вокруг них кругами, и никак не могла сообразить, в чем же кроется их секрет. Вот ничего не чувствую. Совсем. Я уже и так, и эдак на них смотрела, довела себя до мигрени, но ничего. Пусто. Еще раз прошлась вокруг стола, еще раз заставила себя взглянуть, и тут появился профессор.

— Ну, что, моя дорогая, вам удалось что-нибудь узнать?

— Да. Думаю, начнем с зеркала, — с готовностью кивнула я. — От него идет очень мощная и злая энергия. Подзарядки не требует, мне кажется даже, что его следует изолировать, как вы изолировали нечто в шкатулке. Кольцо — это оберег, но не артефакт. Требует подзарядки, в часах есть слабый заряд энергии, но, думаю, они и не созданы как артефакт.

— Прекрасно, прекрасно, а что вы скажете о горгулье?

— Не знаю, профессор. С ней что-то не так. Вы сочтете меня сумасшедшей, но мне кажется, что она живая.

— А так и есть, моя дорогая, — огорошил меня профессор. — Солнце мое, разоблачайся.

Через секунду вместо каменной статуи на столе стоял попугай. Настоящий, живой попугай ара. Глянул на меня одним глазом, повернулся другим и проговорил:

— Кр-р-расивая девочка. Талантливая.

Я зарделась от неожиданной похвалы совершенно незнакомого мне хранителя и даже покраснела слегка.

— Ты прав, Иннокентий, очень талантливая девочка.

— Значит, я угадала?

— А разве вы гадали, моя дорогая?

— Я смотрела, как вы и говорили.

— Да, вы правы почти во всем. Зеркало действительно досталось мне от одной весьма недоброй колдуньи. Всякий, кто в него посмотрит, увидит свою смерть.

— Жуть какая, — вздрогнула я и отодвинулась подальше от греха подальше, а потом вспомнила о последнем артефакте, который мне так и не удалось определить. — Профессор, а носки? Простите, но с ними у меня не вышло. Я ничего не нашла.

— А ничего и нет, — улыбнулся Илья Захарович и взял шерстяную пару. — Это всего-навсего носки и ничего больше.

— Простые носки?

— Совершенно обычные, — заверил профессор. — А теперь, давайте разберем подробнее все, что вы увидели сегодня. Вместе. Это очень важно. Вы должны не просто видеть по желанию, а с ходу определять, что перед вами, обыкновенная безделушка или мощнейший оберег. И видение должно включаться автоматически, на уровне инстинктов. Для нас — артефакторов от этого зависит жизнь. Когда у вас это получится, мы перейдем к более сложным вещам.

— Каким? — воодушевилась я.

— Попытаемся обезвредить темное влияние, — ответил профессор, а мне очень захотелось уже поскорее заняться всем этим. Потому что когда у тебя после череды неудач начинает хоть что-то получаться, это окрыляет и останавливаться не хочется ни на минуту. Я готова была дневать и ночевать в хранилище, изучая, записывая, применяя свои умения, но… наше время на сегодня вышло и меня прогнали до завтрашнего вечера, которого я не могла дождаться, словно свидания с любимым человеком. А еще больше воодушевляло то, что вот так, нежданно-негаданно я получила легальный доступ к восточной башне, и ничего выдумывать не надо, проникать сюда тайком, и бояться, что тебя прогонят. Теперь надо план составить, когда и чем заниматься. Интересно, а на моей чудо карте, которую мне Грент одолжил, восточная башня также подробно отображается? Надо срочно проверить.

Свои исследования я решила начать с холла. И много чего интересного обнаружила. Во-первых, у них в те самые шкафы, которые привлекли мое внимание при первом посещении башни, встроена кофемашина и холодильник. И не простой холодильник, а самый что ни на есть волшебный. Я когда его открыла, глаза на лоб полезли, потому что на полке стоял салат, компот и котлетка с картошкой, и в каждую тарелку был воткнут флажок, на котором красовалось мое имя.

— Офигеть, — не сдержалась я, доставая мой неожиданный ужин. И едва не пропустила появления симпатичной девочки, азиатки с синей челкой.

— Привет, — дружелюбно улыбнулась она.

— Привет.

— Можно?

— Конечно, прости.

Я поспешила посторониться. А девочка закрыла холодильник и снова его открыла. И на этот раз там был точно такой же набор, как у меня, только вместо картошечки, рис, и все тот же флажок с именем. Так я узнала, что ее зовут Юми. Девушка села за столик, улыбнулась мне и спросила:

— Я тебя здесь раньше не видела. Ты новенькая?

— Ага. Эля.

— Юми Сакито, — в ответ представилась девочка.

— Юми, скажи, а холодильник…

— Удивил?

— Впервые такое вижу.

— Чудо наших разработок, между прочим.

— Это как? — заинтересовалась я.

— Ну, мы техники. Пытаемся привнести что-то магическое в совершенно обычные предметы.

— Как артефактники?

— Нет, те намного круче. У них вещи оживают, а у нас, слава богам, нет. Мы имеем дело только с точной наукой и совершенными механизмами.

— И все-таки это круто.

— Это еще что. Вот лестница — это да. Остерегайся ее.

— А что с лестницей?

— Он живая, — шепотом ответила девушка. — И очень вредная. Только некромантов и пропускает.

— А что с остальными делает? Съедает? — удивилась я.

— Почти. Кружит по этажам, пока не взвоешь. Если все-таки вздумаешь пройтись по ней, держись правой стороны.

— Спасибо за совет.

— Не за что.

— Юми, значит, ты — техник?

— Да. А еще светлая. Правда, до недавнего времени я и знать не знала, кто я. Жила себе в Японии, возилась с железками разными, а тут нас с папой на выставку в Россию пригласили. Ну, я от переизбытка чувств и оживила своего механического робота прямо на выставке. Сначала все восхитились, а когда робот начал жевать дамские платья, и писать маслом на штанины мужчин, всем стало не до смеха. Потом ворвались инквизиторы, всех успокоили, моего робота скрутили и отправили нас в особый отдел. Тогда-то и выяснилось, что я вроде как маг. Когда узнала об этом, думала в какое-то ток шоу попала. То, где людей разыгрывают.

— Да, я знаю такое.

— Вот и я долго не верила. Пока сюда не попала.

— И как давно ты здесь?

— Уже три года.

— Ты хорошо по-русски говоришь. Почти без акцента.

— Да, то сейчас. А тогда приходилось «лингвистик» литрами пить. У нас в Японии тоже есть магические школы, но такого крутого научного института нигде не найти.

Меня очень заинтересовала история девушки, но еще больше то, что у нее возможно, осталось это зелье, о чем я не преминула спросить.

— Осталось. Надо?

— Очень. Если конечно, тебе не жаль?

— Совсем нет. Я завтра принесу. Встретимся здесь в это же время. Заодно и поужинаем.

— Я буду очень рада, — искренне улыбнулась я, в ответ на ее искреннюю улыбку.

Вообще, Юми оказалась просто замечательной. Веселой, забавной, всегда такой солнечной и позитивной, прямо, как Соня, только меньше стеснения и больше непосредственности. Мы облазили весь ее технический отдел вдоль и поперек. Кстати, у них действительно много общего с нами. Только мы больше обезвреживаем, а они создают. Поющий тостер, самонагревающееся одеяло, самоходные швабры.

— Класс, сюда бы Эрика сейчас, — восхитилась я, увидев это чудо современной техники.

— Эрика?

— Да — это мой одногруппник. Неугомонный мальчишка, но фанатеет от живых швабр.

— Правда? — удивилась в свою очередь Юми. — Тогда приводи.

— Э, нет. Он не только неугомонный, но еще и большая заноза в зад… ну, ты поняла. Боюсь, если я его сюда приглашу, от вашей лаборатории не останется камня на камне, особенно, если вздумает дружков своих привести.

— Тогда не надо приводить, — открестилась от сомнительной чести девушка.

— Правильное решение, — кивнула я.

Еще я заметила, что в лаборатории из девочек училась только Юми, остальные же студенты-аспиранты были типичными ботаниками, худые очкарики, интересующиеся исключительно своими железяками. И думаю, ей было немного одиноко с ними. Поэтому я, как бы взяла над ней шефство, а для начала рассказала о предстоящем бале. Юми страшно удивилась, представляете, она даже не подозревала, что здесь иногда проводится что-то подобное. Как я могла ее не пригласить?

А еще познакомила с Крис и Соней, мы вместе сходили к Симону, выбрали фасоны платьев, и все чаще я вытаскивала свою новую подругу на обед в столовую. Не гоже молодой, симпатичной девушке все дни пропадать в подвалах, впрочем, я и сама сейчас была не прочь там пропадать. Это страшно затягивает, любимое дело. И время пролетает так незаметно, что оглянуться не успеваешь, а уже суббота. И ты совершенно позабыл, зачем собственно сюда пришел. Я, когда осознала, что ровным счетом ничего за эту неделю о своем отравителе не узнала, горестно вздохнула. Вот дурында, совсем закрутилась с этими чудесами в восточной башне, но в понедельник я вплотную займусь поисками отравителя. Трепещи злобный аспирант. Злая Эля вышла на охоту.