Родители пребывали под впечатлением от поездки по Праге, предместью, но больше от Стоунвуда. Еще бы. Такой особняк, больше на замок смахивающий. Нас встречала Женевьев. Одна. Говорила не искренне, но внешне очень добродушно, даже своеобразную экскурсию устроила. И обращалась в основном к Кате. Впрочем, пусть так, чем никак. Маме очень понравился дом и Афина. Эти двое поразительно быстро спелись. И все на почве кухни и готовки. Права Олеф, общие интересы — верный способ завести друга. Папу же впечатлила коллекция трубок Владислава. Папа не курит, но ценит. Наслаждается так сказать визуально, а все остальное достается воображению.

Удивило меня только странно напряженное знакомство Катерины с Диреевым. Я бы даже не обратила на это внимание, если бы рядом с Катей в тот момент не стояла. Не знаю, как объяснить, но от нее такая мощная волна негатива пошла.

Ощущение не для слабонервных. А вот Диреев как стоял невозмутимый и спокойный, так и остался. Непрошибаемый он какой-то и странный. Не знаю, есть в нем что-то. И вот вопрос: что же такого страшного узнала о нем Катя, если так реагирует? Если бы не родители, спросила бы немедленно, а так, пришлось вечера ждать. Правда и после ужина мне никак не удавалось отловить эту лунную кошку.

Я замучилась разыскивать ее по всему дому. Побывала в библиотеке, где папа не переставал удивляться, как хорошо по-русски говорит Владислав, в столовую заглянула, где Афина на завтрашний праздничный ужин заготовки делала, а моя, совершенно счастливая, мама ей помогала. Даже к Грете сходила в другое крыло. Столкнулась с Женевьев. Да уж. Она облила очередной порцией презрения и пробормотала что-то о паразитах оккупировавших ее дом. Она по-чешски вещала, поэтому я мало что поняла и не обиделась. Я ведь тоже не в восторге от знакомства с ней.

В общем, молодежь куда-то испарилась. Я даже немного паниковать начала. Ведь даже Ленки в ее комнате не обнаружилось. Пока не наткнулась на Марка с двумя бутылками текилы в руках.

— Эль, ну где ты ходишь? Мы тебя обыскались.

— А я вас не могу найти. Где вы все?

— Как где? В бассейне. Надевай купальник и присоединяйся. Вечеринка. Это хорошо. Разрядит немного обстановку, да и мне отвлечься не помешает. Надеюсь, хоть там я Катерину перехвачу.

Но мне не пришлось даже спускаться. Я обнаружила свою пропавшую подругу в самом неожиданном месте. В комнате Диреева, точнее выходящей из нее.

— Я надеюсь, мы друг друга поняли, — проговорила Катя.

Сейчас все ее внимание было направлено на моего репетитора, поэтому она даже не заметила меня. Какое упущение.

— Но это не значит, что я тебе доверяю.

— Я понял.

— Ты не должен тянуть с этим. Рано или поздно она все равно узнает. И лучше будет, если от тебя.

— Еще не время, — покачал головой парень.

— Главное, чтобы поздно не было. Эля кажется сильной, но это только видимость. Боюсь, что нового предательства она может не пережить.

— Я не собираюсь ее предавать.

— Но твое молчание она может воспринять, как предательство, — с этими словами Катя открыла дверь своей комнаты, напротив комнаты Диреева и вошла, так и не заметив меня. Зато он был более наблюдателен. Мы встретились взглядами, но опять же, он остался невозмутим. Ни один мускул не дрогнул на лице.

— Мама тебя не учила, что подслушивать не хорошо?

— Хм, иногда это полезно, — оттаяла я и приблизилась. — А порой и жизненно необходимо. Что у тебя за дела с моей подругой?

— Она, также как и ты, иногда, лезет не в свое дело.

— Ты что-то скрываешь.

— Все мы что-то скрываем, — согласился он. — Ты хочешь сейчас поговорить о тайнах?

— Если они касаются меня.

— А разве я обязан перед тобой отчитываться? — выгнул бровь он.

— Хорошо, я выясню сама, — ответила я и постучала в комнату Кати.

— Хм, удачи тебе в этом, — улыбнулся он и захлопнул свою дверь. А я заскрежетала зубами. Ненавижу тайны, особенно, если они касаются меня.

— Элька. Наконец-то, я тебя уже обыскалась.

— Нет, это я тебя обыскалась. И уж никак не ожидала найти в комнате Диреева. Вы знакомы? — воинственно проговорила я. — И не вздумай увиливать.

— Заочно, — вздохнула подруга и пропустила меня внутрь.

— Это как?

— Мы сталкивались пару раз на вечеринках, но имени его я не знала.

— Понятно. А что ты имела в виду, когда говорила о предательстве?

— Думаю, об этом тебе лучше спросить у него.

— Я спрашиваю у тебя. А он мне не ответит.

— Эль, он инквизитор. Когда я по твоей просьбе начала наводить о нем справки, меня вызвали в особый отдел.

— Правда? — удивилась и расстроилась я. Не хотелось мне ее так подставлять. Блин, да если бы я знала…

— Ты многого не знаешь о нашем мире. Иногда лучше просто оставить все как есть.

— Что с ним не так? Ты так говоришь, словно боишься его. А ведь та Катерина Илюхина, которую я знаю, ничего не боится.

— Ты мне льстишь.

— Я приуменьшаю, — не согласилась я. — Кать. Если он тебе угрожал.

— Дело не в этом, — поспешила заверить подруга. — Просто… в особый отдел просто так не берут. И не наделяют такими полномочиями.

— Какими?

— Он — каратель, Эля.

Я вздрогнула. Не представляю, что это значит, но звучит пугающе.

— Им разрешено убивать. До суда. Понимаешь?

— Не очень.

— В нашем мире есть два основных закона. Не выдавать себя и не убивать. Можно ранить, сильно покалечить, но отнимать жизнь без веской причины нельзя. Но, каратели… им дан карт-бланш на убийство.

— И что? Он типа может убить, кого захочет. Даже меня или тебя?

— Тебя никто убить не может. За это сразу смерть, а вот я… да. Если он сочтет, что я угрожаю миру, то может убить без всякого суда семьи.

— Да уж. И с чего такой как он взялся меня учить? Долг перед бабушкой в свете этих открытий звучит как-то неубедительно. Это какого же размера долг должен быть?

— Не знаю.

— Как-то неуверенно ты это сказала, — заметила я.

А Катя неожиданно рассердилась.

— Знаешь, ты совершенно не умеешь выбирать мужчин.

— А это-то здесь при чем?

— При том, что он может быть здесь не из-за тебя, а из-за твоего бывшего. Такая мысль тебе в голову не приходила?

— Не понимаю, как это-то между собой связано.

— А так. У темных черте что сейчас творится. Отец твоего Егора рвется в совет. И, черт возьми, с его помощью у него это получится.

— А я-то здесь каким боком?

— Эль, ты всерьез не догоняешь?

Я всплеснула руками. Блин, что за намеки?

— Ты толком объяснить можешь?

— Объясняю для тех, кто в танке. Твой Егоров получил неограниченную силу. Если заинтересованные люди докажут, что это было незаконно, то накроется медным тазом их место в совете.

— А я и есть это доказательство?

— Доперло, наконец-то. Аллилуйя.

— И Диреев здесь, чтобы меня защитить?

— Я ему не доверяю, как и всем темным, но толк в своем деле он знает.

— Постой, он темный?

— Темнее некуда.

— Ладно. У меня уже голова пухнет от информации.

— Тебя сейчас только бабушка защищает. Не было бы ее…

— И что тогда было бы? — вскинула голову я. — Меня бы притащили на их дурацкий совет? Заставили давать показания против Егора?

— Вообще-то да.

— Бред какой-то. Блин. Я так надеялась, что вся эта история останется в прошлом.

— Прости, Эль. Но, боюсь, твой неудачный постельный опыт еще долго будет обсуждаться на всех уровнях власти.

— Ты шутишь?

— Да какие уж тут могут быть шутки.

Я была так расстроена всей свалившейся на меня информацией, что совершенно забыла спросить Катю о втором своем задании. И как-то не тянуло меня больше на вечеринку с оборотнями. Захотелось забиться куда-то подальше в угол и подумать. А Крыс, увидев, в каком я состоянии вернулась, даже отлип от компьютера и принялся допрашивать. Я и рассказала все в деталях. Он — мой хранитель, знает намного больше. Может, что-то да подскажет.

Крыс внимательно выслушал и даже ругать не стал. Наоборот, задумчиво заходил на задних лапах по столу, сцепив передние за спиной. Ему только очков не хватало для полного, так сказать, образа. Я ему раздумывать не мешала, а вот когда он перестал ходить взад-вперед и обратился ко мне, задумались мы уже вместе.

— А что, если тот оборотень был послан, чтобы заткнуть тебе рот? Или наоборот, чтобы напугать и заставить твою бабушку действовать?

— В каком это смысле? — не поняла я.

— А в таком, что только забота о тебе не дает ей по-настоящему прижать этих мерзких темных. А у них, между прочим, постоянно идет борьба за место в совете. Именно темные меняли своего лидера больше всего раз.

— И сейчас я типа помеха, — задумчиво проговорила я. — И что будет, по-твоему, если я надумаю выступить там, обличая его?

— Папаша лишится своего шанса. Такое не прощают, Элька. Действительно не прощают. За это могут и убить, учитывая картину, которую я нарисовала. Меня затрясло. И тошно стало. Неужели ему мало того, что он сделал? Неужели он настолько циничен, чтобы… что? Убить меня?

— Так, не паникуй, — переполошился Крыс. — И дыши. Есть у меня одна мыслишка. Надо обмозговать. Знаешь, я отлучусь. Хочу к Милене съездить, посоветоваться.

— А меня посвятить?

— Я сначала сам. Но ты, Элька, без меня ни во что не влезай. А то знаю я тебя. Стоит на секунду оставить без присмотра, как ты норовишь помереть.

— Прости, — вздохнула я. — Плохая тебе подопечная досталась.

— Хорошая. Только глупая. Но ты, Элька, молодая еще. Тебе можно.

— Кстати, Крыс, давно хотела спросить. А ты не знаешь, почему у бабушки хранителя нет?

— Так ей лет-то сколько? Она и без помощников все знает. Даром что ректор.

— А я… я когда столько же проживу, ты тоже от меня уйдешь?

— Ты сначала проживи, — хмыкнул хвостатый. — И потом, я надеюсь, что когда-нибудь у тебя ребеночек появится, и я перейду к нему.

— А так можно?

— А че бы нет?! Я страсть, как детишек люблю младшего дошкольного возраста. Они послушные и во всякие авантюры не лезут.

Что есть, то есть. В общем, Крыс решил не медлить с отбытием. Дал мне последние наставления, помахал рукой, то есть лапой и испарился. В буквальном смысле. Не знала, что хранители так умеют.

А я, после получасовых раздумий жизненно важного характера, решила, что мне не помешает развеяться. Поэтому достала из шкафа недавно купленный купальник и пошла переодеваться в ванную. А ответы… пусть Крыс озаботится.

Эта вечеринка в бассейне нам всем была необходима. Отказался только Диреев, но никто особо не расстроился. Музыка, выпивка, бассейн, что еще нужно, чтобы хорошо провести время? Веселая компания. И это тоже у нас было. Лена очень подружилась с Гретой. Это видно. Они обе помешаны на тряпках. Валери и Женька нашли много общих тем. Конечно, Валери старше Жени и, наверное, намного, но выглядела она как школьница и даже ходила в самую обычную школу в Стоунвуде. Меня немного напрягает, что одна — человек, а вторая имеет клыки, хвост и нередко покрывается шерстью в самых неожиданных местах. Но, если бабушка ей доверяет, то и я не стану заморачиваться и препятствовать взаимному проникновению столь разных культур. Пусть дружат. В конце концов, кто я такая, чтобы им мешать?

Марк фонтанировал идеями. Устраивал различные конкурсы, вовремя подливал выпивку и не давал мне грустить. С этим вечно неунывающим оборотнем такое понятие как «грусть» просто несовместимо. Он как гигантский заяц из рекламы батареек. И, кажется, в него были вставлены самые долговечные. Но больше всех меня удивил и порадовал взаимный интерес Кати и Ника. Не знаю, но мне кажется, ей именно такой парень и нужен. Серьезный, волевой, который может сказать свое резкое «нет», который сумеет обуздать ее непростой темперамент. Кажется, они договорились даже вместе побегать.

— Кошка и волк?! А так можно? — спросила я, когда Ник отлучился.

— Он… интересный, — неожиданно смутилась Катя. Впервые в жизни, по-моему.

В разгар веселья явился Диреев. Серьезный, и наводящий скуку. Мы в этот момент в водное поло играли, а мячик как раз был у меня в руках, ну я и решила подшутить. Выбила мяч прямо в него. Кто ж знал, что этот гад щит поставит. В общем, отскочил мячик прямо мне в фэйс. Звездочек я не видела, а вот нос слегка пострадал. Кажется, кровь потекла. Блин, весь свой купальник заляпала. Вот дура. Сама виновата. Нашла над кем шутить. Он же каратель.

— Хорошо, хоть не убил, — хмыкнула я, когда Марк мне на нос тряпку со льдом положил. — Не буду с тобой шутить больше, а то в следующий раз сочтешь меня угрозой, и секир башка мне будет.

— Извини, — буркнул он.

— О, а каратели еще и извиняться умеют?

Марк, который в этот момент рядом стоял, аж подскочил.

— Что? Ты каратель?!

Все остальные тут же повернулись к нам. Оборотни с подозрением, люди с недоумением. И вот мне даже не стыдно, что выдала его. И это даже не месть за то, что придется накладывать жуткое бабушкино зелье, которое не только воняет, но еще и жжется страшно. Это справедливое возмездие.

— Каратель? — в ужасе воскликнула Валери. Ее так затрясло, что Грета и Ник бросились к ней. А остальные остались стоять, совершенно не понимая, что произошло. Никто не заметил, но мне показалось, что Валери вот-вот перекинется, на глазах у людей. Это что же могло ее так довести?

— А папа знает? — шипела Грета, пытаясь успокоить сестру. — Каратель, в нашем доме? Это перебор. Я немедленно ему сообщу.

— А кто такой каратель? — догадалась спросить Женька, но никто не обратил внимания. В общем, с моей легкой руки, а точнее от длинного языка, праздник был испорчен.

Мне внезапно стало жаль Диреева. Ничего себе реакция. Его так испугались, словно он самая жуткая тварь на планете. И это его задело. Нет, внешне-то он был все также невозмутим, а вот глаза… я себя гадиной почувствовала. И вот кто за язык тянул?

Он ушел. А я не знала даже, что делать. То ли за ним идти, то ли утешать плачущую Валери. Решила, что у нее утешителей и так достаточно и пошла вслед за парнем.

— Прости меня, — сказала, догнав у лестницы. — Мне очень жаль. Я не думала, что так выйдет.

— Ты просто ответила ударом на удар. Именно так поступают темные, — ответил он и пошел дальше к нашим комнатам.

— Ты прав. И имеешь право злиться на меня.

— Я не злюсь.

— Тогда я буду злиться на себя за нас обоих.

Он не улыбнулся, но немного оттаял.

— Если бы я знала, что в этом мире «каратель» имя ругательное, то никогда бы его не произнесла.

— Оно не ругательное, но многих действительно пугает.

— Почему?

— Ты хочешь лекцию, сейчас?

— А почему нет. Тебе ведь не спится. И мне тоже.

Неожиданно для себя я пригласила Диреева в свою комнату. Мы оба были удивлены моим поступком, и даже не знаю, кто из нас больше. Однако, отказываться он не стал.

— Подожди, я только переоденусь, — проговорила я и скрылась за дверью ванной.

— А где твой хранитель?

— На задании, скоро вернется, — крикнула я из ванной.

Когда вернулась, он сидел на краю моей кровати и разглядывал один из альбомов для рисования.

— Ты замечательно рисуешь.

— Спасибо, — улыбнулась я. Не часто от него похвалы добьешься, а уж такого искреннего восхищения…

— Мне бы хотелось увидеть еще что-нибудь, но в цвете.

— Папа привез несколько моих работ.

Да уж. Я сто раз пожалела, что попросила его привезти картины. Потому что на границе его чуть не арестовали.

Пограничники решили, что папа произведения искусства вывозит. Пока разобрались что к чему, пока папа не доказал, что везет не контрабанду, пока бабушка куда надо не звякнула… в общем, хорошо, что гроза рейс задержала.

— Если хочешь, завтра я покажу. Мне правда хочется самой посмотреть сначала.

— Я думал, художники помнят все свои работы.

— Да, но мысленная память и воплощение иногда различаются.

— Понимаю. У тебя много портретов.

— Я люблю рисовать лица. Но они редко получаются именно такими, как бы мне хотелось.

— Мой портрет кажется очень жизненным.

— Тебе да. А я вижу, что он пустой, безэмоциональный.

— Хочешь сказать, что в жизни я другой?

— Иногда. Но и таким ты тоже бываешь. У тебя мастерски получается прятать эмоции. Я знаю, что ты не такой, каким хочешь казаться, но уловить тебя настоящего очень трудно.

— Ты не знаешь, какой я настоящий.

— Нет, не знаю. Но мне бы хотелось узнать.

Странный у нас разговор получался. И слишком близко мы сидели, слишком пристально смотрели друг другу в глаза. Поэтому я испугалась немного. Встала, подошла к зеркалу и задала вопрос, который в принципе мне был уже не интересен.

— Кажется, ты обещал мне лекцию. Расскажешь?

Как оказалось каратели — это что-то вроде секты или особого клана. И корни их создания уходят в глубокую древность. Во времена массонства, тамплиеров и инквизиции. В те времена они были кем-то вроде слуг инквизиции. Ищейки, которые гнались за добычей до победного конца. А добычей этой выступали существа. В общем, существо убивало себе подобное. Без жалости и сострадания. Тогда они этих качеств лишались. Приносили в жертву клану. Сейчас же каратели уже не слуги, уже не приносят в жертву свою человечность и не дают святых клятв. В большинстве своем. Но есть кланы, отщепенцы, которые и сейчас верят в те, древние каноны и соблюдают все те правила и ритуалы, что были популярны в древности. В общем, жуть.

— Как я понимаю, Валери испугалась тебя не просто так.

— Нет, — ответил Диреев, и взгляд его заледенел. — Нам приходилось не раз сталкиваться с этими фанатиками. И разбираться с последствиями их действий. В России мы создали очень сильную сеть. Пересекая границы, эти существа попадают под наше наблюдение. В Европе же мало заботятся о таких вещах. Они предпочитают закрывать глаза, открещиваться от дьявола, которого сами же и породили. Это похоже на поведение ребенка. Спрятался под одеяло, и чудовищ вроде бы и нет. Также как и фашизма. Сколько тогда их ушло от наказания? Тысячи, сотни тысяч.

— Причем здесь это?

— А при том, Эля, что фашизм — это та самая крайняя степень бесчеловечности, что так жаждут воспитать в себе и других, последователи тех фанатиков. Фашизм — их изобретение, их продолжение, их детище, если хочешь.

— Мне казалось, что фашисты убивали только людей.

— Наш и их мир слишком тесно переплетены. Проблемы в одном неизменно ведут к проблемам в другом. И на нашей стороне погибло немало. И темных, и светлых, и хранителей, и оборотней, всех. Я не хочу об этом говорить. Потому что это позор нашей истории. Валери и ее семья стали жертвами той политики невмешательства, что проводят многие члены Европейского совета. Они не видят угрозы у себя под носом и не хотят видеть. Надеюсь, что когда они, наконец, осознают, не станет слишком поздно. Для всех. Мир слишком хрупок, чтобы мы могли себе позволить разжигать ненависть.

Признаюсь, меня слова Славы напугали. Он говорил о таких вещах, которые недоступны моему пониманию. Да и не хочу я знать о политике. Мне бы в своей жизни разобраться.

Он ушел, а я все думала о Валери. Она не просто так сиротой оказалась. Ее родителей убили каратели. Я не знаю, за что, почему и как. Но знаю, что и ее тоже они хотели убить. Чем им помешал ребенок, не представляю. Только чудо спасло тогда малышку. Незапланированное перерождение. Она была обычным ребенком, а под действием стресса, превратилась в волчонка и сумела сбежать почти без повреждений. Внешних. То что творилось, и творится у нее внутри, не знает никто. И мне ее очень жаль.