В последнее время я предпочитала ночевать с Диреевы. Когда он рядом, мне легче, когда он рядом, я не думаю о прошлом. Просто живу, улыбаюсь, почти счастлива. Поэтому, когда он не появился, я решила пойти к нему сама и застала за странным занятием. Он складывал свои вещи в сумку, очевидно куда-то собираясь. Для меня это стало неожиданным ударом.

— Ты уезжаешь?

Он обернулся и посмотрел на меня. На перепуганную меня.

— А что? Наше обучение почти закончено. Экзамен ты сможешь сдать и без меня. Случай с оборотнями показал, что ты стала сильнее, увереннее, больше не будешь сидеть весь день на дереве, чтобы спасти свою жизнь.

Мне хотелось спросить: «А как же мы? Что это было? Я опять обожглась, опять напридумывала себе то, чего нет? И теперь все кончено?»

Это больно. Не думала, что мне снова будет так больно.

— Что ж. Тогда прощай, — сказала я и отвернулась, чтобы уйти.

— Что ты придумала себе, глупая? — послышалось, когда я взялась за ручку балконной двери.

Он подошел, обнял сзади, прижал к себе.

— Глупый мой, Эльфенок. Я же ненадолго. У меня дела в России, возникли внезапно и неожиданно. Вернусь максимум через неделю.

— Правда? — обернулась к нему.

— Правда, глупая, — улыбнулся он и поцеловал. — Ты теперь так просто от меня не избавишься. Все, милая. Пути назад не будет.

И не надо мне никаких путей назад. Диреев порой бывает невыносимым, жестким, раздражающим, но я… кажется, я его люблю. Без него мне плохо и так не хочется расставаться, даже на день. И без него мне страшно, и сны тревожные возвращаются, и неспокойно как-то.

— Я хочу дать тебе кое-что, — расцепил мои руки он, снял с шеи кулон в виде солнца и протянул мне. — Пожалуйста, прими его.

Как я могу не принять? Но для него, видимо это разрешение имело какой-то особый смысл. Что там говорил тот псевдо-гном с парада звезд? «Харум. Знак защитника, знак силы. Если кто-то подарит его, значит, он навечно клянется вам в верности». Впечатляющая перспектива.

— Знаешь, когда я трогала его в последний раз, обожгла руку, — засомневалась я и с опаской прикоснулась к кругляшу пальцем.

— Это потому что ты не воин.

— Ну, так ничего не изменилось. Я по-прежнему лишь слабая искра.

— Слабая? — выгнул он бровь. — Очень условно слабая. Но такая же трусишка, как раньше.

— Неправда! — возмутилась я.

— Еще какая правда, — улыбнулся он и потрепал меня по волосам, словно я ребенок. — А что до амулета, владелец может его подарить или отдать на время. Для защиты.

С этими словами он осторожно одел его мне на шею. Надо же, и правда не жжется.

— Постарайся его не снимать, — предупредил Диреев. — Если тебе будет угрожать опасность.

— Ты примчишься на помощь?

— Постараюсь.

— Тогда я постараюсь как можно скорее попасть в такую ситуацию, — улыбнулась я и обняла его.

— Означает ли это, что ты будешь скучать?

— Буду. Ты — жук, Диреев. Залез ко мне под кожу, а я и не заметила.

— Тогда ты знаешь, каково мне… было без тебя.

— Было? — удивилась я, но отвлеклась на очень чувственные поцелуи, которыми он принялся меня осыпать. И шептать что-то возбуждающее и нежное и прикасаться кончиками пальцев, распаляя еще больше. Как жаль, что мы не одни, а в логове оборотней, которые славятся исключительным слухом и вредным характером. Как же жаль… но Диреев уедет, а мне тут еще жить, и жить. Новых насмешек мое бедное самолюбие не переживет.

Я легла спать в его кровати. Так легче. Если закрыть глаза, вдохнуть носом запах, то кажется, что он рядом. За эти три месяца я так привыкла к нему, даже сама не поняла, как так получилось. И я действительно скучаю.

Зря я все-таки не пошла к себе. У Диреева действительно тонкие стены, и не только в ванной.

В комнате Ника хлопнула дверь. И Катин голос проник в сознание.

— Что ты себе позволяешь?

— Это ты что себе позволяешь? Крутишь хвостом перед всеми этими…

— Что ты несешь?

— То, что вижу. Тебе приятно не так ли, когда столько самцов обращают внимание? Ведь теперь тебе есть из кого выбрать. Не то, что в России.

— Я не собираюсь разговаривать с тобой в подобном тоне.

— Нет, ты выслушаешь меня.

Звук удара заставил открыть глаза и тревожно посмотреть на стену. Что они там делают?

— Тебе понравилось вилять хвостом перед этими кобелями? Отвечай, понравилось?

— А если и так, то что? Я не твоя жена, чтобы ты.

Она замолчала на полуслове и вскрикнула.

— Нет, Ник. Прекрати. Мне больно.

Я встала, накинула халат и уже собралась идти к соседней двери, как услышала еще один удар, такой сильный, что наша смежная стенка дрогнула и Катин тихий всхлип. Я уже не медлила, бросилась к двери, дернула на себя и влетела в комнату. Катя почти полностью трансформировалась, как и бешеный Ник, нависающий над ней своей грозной тушей. Но даже так я заметила синяк у нее на скуле.

— Какого черта здесь происходит? — крикнула я и бросилась к подруге. — Ник, ты совсем что ли?

Нет, я знала, что у них не все гладко. Знала, что с приездом всех этих оборотней, молодых, красивых и не обремененных долгом, Ник начал всерьез ревновать, но не до такой же степени. Блин, мне говорили, что оборотни — горячие парни, особенно молодые, но чтобы настолько.

— Кэт, — опомнился Ник и кинулся было к ней, но я остановила.

Он отступил, но ненадолго. Как только я повела дрожащую Катю к выходу, преградил нам путь.

— Кэт, нам нужно поговорить.

— Ник, ты в себе, а? Какие разговоры после этого?

— Эля, не лезь.

— И позволить тебе ее бить?

Он промолчал. Виновен. Хорошо хоть не скрывает и понимает. А вот я не понимаю, почему Катя позволила подобному случиться. Она же сильная, смелая, решительная. И дать кому-то так с собой поступить?

Но и отпускать он не собирался. Преградил дорогу. Не представляю, что собирался делать, но Катин взгляд остановил и тихое:

— Уходи.

Не ушел, сбежал, разломав при выходе дверь, а я отвела подругу вниз. На кухню. Сейчас нам обеим не помешает свежезаваренный ромашковый чай. Жаль, не бабушкин.

— Кать, ты как? — решилась спросить я, после ее получасового угрюмого молчания.

— Хреново.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже, — ответила она. — Покрепче ничего нет?

Я спорить не стала. Пошла в гостиную, достала из бара мартини и вернулась на кухню. Застыла от потрясения. Никогда не видела Катю плачущей. А сейчас… я даже не знаю, что делать.

— Кать.

— Забей, — проговорила она, даже не пытаясь вытереть слезы. — Это не первое и не последнее мое любовное разочарование. Одним козлом больше, одним меньше.

— Кать?! Может не стоит так категорично?

— Стоит, Эля. Стоит. Он не просто на свою девушку руку поднял. Меня учили быть сильной, реагировать на угрозу мгновенно. Ты не представляешь, что бы было, если бы ты не появилась.

— А что бы было?

— Кто-то из нас бы сильно пострадал. Скорее я, он старше и сильнее. Если бы не ты, все это скверно бы закончилось.

— Мне очень жаль, — повторила я, не представляя, как помочь.

— А самое ужасное, что после этого ничего уже не будет, понимаешь? Ничего.

Она заплакала уже не сдерживаясь, а мне осталось только обнимать и гладить по голове. Да, это ужасно, когда парень поднимает руку на девушку. Этого не должно быть. Никогда. Но… я могу его оправдать. Они оба были на эмоциях, не соображали, что творят и говорят. Зачем же так? Ведь Ник не негодяй какой, он женщин не бьет. Это просто ошибка. Чудовищная ошибка.

— Кать. Пойдем. Ты отдохнешь, примешь ванну, выспишься, а завтра все решишь. Как говорится в известной пословице: «Утро вечера мудренее».

— Здесь не о чем думать, Эля. Думаешь, одна ты это слышала? Думаешь, наследница лунного клана может позволить себе иметь парня, любовника, мужа, который заводится, стоит только заговорить с другим? Мне нужен друг, союзник, тот, кто будет верить мне, а не изводить ревностью. Все кончено.

У меня разрывалось сердце. Она так плакала, что самой хотелось сесть рядом и зарыдать в голос. Интересно, а у всех так бывает? Всех любимые разочаровывают? Или только нам так не повезло?

Я решила спать у Кати. И очень кстати. Ник появился под утро. Пьяный, злой, жаждущий разломать и нашу дверь тоже, заодно и всех обитателей перебудить. Хорошо, Марк появился, увел брата. С большим трудом. Кажется, они там подрались даже.

— Придурок. Будь проклят день, когда я решила связаться с ним, — пробурчала Катя и перевернулась на другой бок. А мне не спалось. Я бы пробежалась, как раз и хотя бы перед завтраком, но не решилась оставлять Катю одну. Вдруг, Ник вернется.

А вот душ принять не помешает. И как только я поднялась с кровати, меня накрыло что-то. Я не думала, что это называется видением, но поняла, когда увидела яркий образ в голове. Я сейчас словно фильм смотрела и в этом фильме другая я шла по длинному коридору, напоминающему галерею или зал в музее. Поежилась от холода. Света, пробивающегося в окна, было недостаточно, чтобы разглядеть, что происходит в глубине. Но слышала Генри.

— Я все понимаю. Но давай попробуем сначала? Давай хотя бы попытаемся?

— Это не возможно. Пожалуйста, Генри, встань.

— Я люблю тебя, боги, как я тебя люблю.

— Генри… прости, но я не смогу ответить тебе взаимностью.

— Из-за него? Из-за того ничтожного человека?

— Пожалуйста, не мучай меня…

— У нас все было прекрасно. Ты любила меня.

— Я никогда тебя не любила. Мне было хорошо с тобой, легко, тепло, ты заставлял меня смеяться, но… этого недостаточно. Тебе нужен кто-то, кто оценит тебя, полюбит так, как ты того заслуживаешь.

— Мне никто не нужен. Только ты.

— Г енри, прошу тебя. Нет, Г енри… я сказала, нет.

Другая я услышала, как Олеф идет в мою сторону, за ней Генри и поспешила спрятаться.

— Ты не уйдешь вот так, — проговорил Г енри и схватил Олеф за руку, развернул к себе.

— Это было ошибкой. Нам не следовало встречаться.

— Нет, ошибкой было отказать мне. Ты забыла, милая, что я не знаю, что такое «нет»? Ты не смеешь уходить от меня. Ни сейчас, ни когда-либо.

— Генри, пожалуйста, успокойся. Ты не в себе.

Она попыталась его оттолкнуть, но он держал крепко. Так крепко, что она вскрикнула. Блин, да что за мужики-то пошли? Что Ник, что этот. Психи. Тем временем он притянул ее к себе, схватил за волосы, запрокинул голову и поцеловал, она попыталась оттолкнуть его, но тот сделал что-то с ней, сминая сопротивление не силой. Магией. В какой-то момент другая я увидела ее глаза, наполненные страхом. И не сдержалась.

— Отпусти ее.

Генри удивился, перестал удерживать девушку, она упала, прямо на пол, как безвольная кукла.

— Ты?!

А затем удивление переросло во что-то пугающе страшное.

— Маленькая дрянь, это все из-за тебя.

Другая я сглотнула, и решила кинуть заклинание в обезумевшего темного, он отразил атаку и магия болезненно вернулось назад, а тот метнулся к другой мне и схватил за горло. Так сильно сжал, что даже я начала задыхаться.

Внезапно все прекратилось. Олеф нашла в себе силы ударить Генри вазой. Он упал, утянув другую меня за собой.

— Как ты? Идти сможешь? — Олеф потряхивало также как и меня, но она все равно попыталась меня поднять. Встать-то мы встали, а до выхода еще дойти надо.

— Ты его убила? — прокаркала другая я.

— Вроде нет.

— Жаль.

И в этом я с самой собой была согласна. Нет, я не кровожадная. Но этот гад чуть не прибил.

— Олеф, — в дверях появился Омар с пистолетом в руках. И очень вовремя он появился, потому что чертов Генри очнулся и совсем съехал с катушек. Кинулся на нас. Другая я едва успела отпрянуть. Но сейчас псих нацелился на Омара.

— Ты собираешься убить меня этой пукалкой, человек? — хмыкнул Генри и одним жестом вырвал оружие из руки мужчины. Оно пролетело несколько метров, пока не оказалось в руках темного. Он с нескольким удивлением и брезгливостью посмотрел на оружие, снова рассмеялся. Направил его на Омара и выстрелил.

— Нет! — закричала Олеф и другая я вместе с ней. Но его было не остановить. В какой-то момент я увидела дуло пистолета, направленного на меня и новый выстрел.

Вернувшись в реальность, я упала. Ноги совершенно не держали, а в голове угнездилась такая острая боль, словно кто-то воткнул прямо в мозг крюк и провернул несколько раз. Я никогда не чувствовала такой сильной, чудовищной боли. Даже когда сломала руку, упав с велосипеда. И сила начала неконтролируемо выплескиваться. Катя испуганно трясла меня за плечи, хотела бежать за бабушкой, но я остановила. Вцепилась в ее руку, пока боль не отступила. Ужас. Такого со мной еще не было. Если это видения виноваты, то они скорее меня прикончат, чем все враги мира. И стараться не придется. Вот уже кровь носом идет. Катя метнулась в ванну, намочила полотенце и протянула мне. А сама так тревожно смотрела, что я поняла, если все ей не объясню, она рискнет пойти к бабушке. А там и до Диреева информация дойти может. Он же задушит меня своей заботой.

— Кать, не говори никому. Пожалуйста.

Но добилась только вопроса:

— Что случилось?

И я рассказала. Все от начала и до конца. Катя внимательно выслушала и, кажется, приняла все это еще серьезней меня.

— Когда ты говоришь, Олеф с ним встретится?

— Точного времени не знаю. Но сегодня.

— Ясно, — проговорила она, потерла лоб. — Надо выпить.

Я была тоже не прочь. Но совершенно не хотела сейчас спускаться вниз. Катя пошла сама, через несколько минут принесла бутылку недопитого вчера мартини и почему-то один стакан.

— Кать, я бы тоже не отказалась.

— Ага, ты себя в зеркало видела? Синяя вся, сосуды в глазах полопались и кровь из носа идет. Какой алкоголь? На. Воды выпей. Она подошла к прикроватному столику, налила стакан воды из графина, и протянула мне.

Я подчинилась и выпила все до капли. Горло горело так, словно меня и в правду душили сегодня.

— Мы должны остановить это, — наконец, решилась я. Катя согласилась, но как-то странно согласилась.

— Конечно, только тобой я рисковать не собираюсь.

— Что? — не поняла я и вдруг ощутила, как зашумело в голове, как сильно слипаются глаза, как клонит в сон. — Кать? Что ты сделала?

— То, что должна, — проговорила подруга и подняла меня с пола на кровать. — Вот так. Отдыхай. Я сама обо всем позабочусь.

— Так не честно, — проговорила сквозь сон.

— Пускай. Зато ты во всей этой хрени участвовать не будешь.