Кира привела меня в класс, где иногда у нас теоретические занятия проходят. В отличие от поточных аудиторий, здесь стоят обыкновенные школьные парты, на которых мы и расположились, напротив друг друга, правда, в платье это было сделать весьма не просто.

— Я знаю, у тебя много вопросов, и я готова ответить.

— Если честно, у меня нет ни одного. Просто не знаю, какие именно задавать.

— Хорошо, тогда я начну с самого начала, с того момента, как я поняла, что ты искра.

— Да, я помню. Вы тогда мне браслет подарили… ой, а я его отдала.

Блин, как неудобно получилось. Это же чужая вещь, а я.

— Не беспокойся. Этот браслет никогда не был моим. Его подарила одна светлая ведьма, когда я больше всего в этом нуждалась. Она сказала, что когда-нибудь я почувствую необходимость его отдать кому-то, кто будет нуждаться в защите больше меня. Видимо ты тоже почувствовала такую необходимость.

Я кивнула, подтверждая ее слова. Действительно, когда Олеф меня попросила его отдать, я почти не сомневалась, чувствовала, что так надо.

— Мы знали, что Лекс начнет охоту за тобой, поэтому решено было приставить к тебе Стаса, а чтобы люди не задавали вопросы, придумали легенду, что вы встречаетесь. Впрочем, я догадывалась, что ваши отношения очень скоро могут перерасти в нечто большее, чем необходимость.

— Почему?

— Потому что я не только умею убеждать, но иногда, очень редко вижу тех, кто идеально подходит друг другу, тех, в ком может вспыхнуть пожар истинной любви. В вас он вспыхнул, в вас обоих. Но Стас… упрямый мальчишка. Он вбил себе в голову, что потянет тебя на дно, что тебе нужна обычная жизнь, он не хотел разрушать ее всей этой чертовщиной. Вот только не представлял, что ты уже давно принадлежишь нашему миру.

— И он меня отпустил?

— Нет. Он просто не успел остановить тебя. Хочешь, я покажу?

— Как?

— Открою свои воспоминания. Но предупрежу, это достаточно болезненно.

— В каком смысле?

— К сожалению, я не могу вызвать воспоминание по заказу, возможно, тебя перекинет на что-то иное. Впрочем, этого может и не случиться.

— И часто вы так делаете? — опасливо спросила я. Мало ли что, вдруг что-то там замкнет, и я окажусь с поджаренными мозгами.

— Иногда, но только с мужем, когда нужно какую-то сверхважную информацию передать. Не бойся, это не опасно, неприятно только. Моя жизнь была не сахарной.

Я покусала губу, подумала и решила довериться Кире. В конце концов, она и правда никогда мне не лгала и оберегала, когда это было необходимо. Вампирша кивнула, улыбнулась, глубоко вздохнула, и, взяв меня за руки, закрыла глаза. Я почти сразу почувствовала тепло, исходящее от ее ледяных пальцев, а через секунду, словно вспышка в голове возник образ. Я увидела себя ее глазами, ту, какой была раньше. Надо же, а я и не замечала до сих пор, насколько сильно изменилась. Не внешне, нет. Глаза. Те глаза еще не познали боль предательства и отчаяния, они еще не совершали непоправимых ошибок, не разрушали свою жизнь, не любили так сильно и не знали, как болезненны безответные чувства. Это были детские, невинные глаза, которые сейчас были полны решимости.

— Ты готова?

Другая я лежала на кровати в гипсе и повязке на голове. Видимо, я уже побывала в аварии. Интересно, она была настоящей?

— Да.

— Не передумаешь? Эль, я могу оставить их.

— Не надо. Меня ничто не держит в этом мире. И никто. Тогда какая разница?

— Мне жаль.

— Он сделал свой выбор, а я делаю свой. Стирайте. Стирайте все.

Кира, чьими глазами я сейчас смотрела, кивнула, погладила другую меня по волосам, коснулась лба, и со мной что-то случилось. Прошло не больше нескольких секунд, прежде чем другая я открыла глаза и уставилась на вампиршу.

— Вы доктор? — услышала я слабый голос.

— Да. Вы попали в аварию, не помните?

— Нет.

— Спите, вам нужно отдохнуть, набраться сил, впереди вас ждет долгий, болезненный процесс выздоровления. Спите, Элечка, спите.

Ее голос был таким тихим и нежным, он убаюкал меня, а может, это лекарства сыграли свою роль, которые мне вколол появившийся Василий Петрович — мой ангел-хранитель.

— Вы поедите с ней. Проследите, чтобы все было хорошо.

— Она точно ничего не вспомнит? — поинтересовался доктор.

— Я ошибок не допускаю. Но присмотреть за ней нужно. Девочка очень важна.

Кира поднялась, и не успела и нескольких шагов к двери сделать, как в комнату ворвался он.

— Ты пришел удостовериться, что я выполнила приказ начальства? — хмыкнула она, а он поднял взгляд, и нам обеим язвить перехотелось. В нем было такое непередаваемое отчаяние. Точно такое, как в Праге, когда я узнала, что он тоже Егоров. Это был взгляд смертельно раненого человека, который больше всего на свете хотел жить. Тогда он не играл, не притворялся, не пытался кому-то что-то доказать, тогда он был раздавлен, уничтожен, тогда он лишился, казалось всего. И то, как он подошел, как коснулся моей руки, как смотрел на спящую меня. Этот человек был не просто влюблен или увлечен, он не представлял жизни без девушки, лежащей сейчас на кровати.

— Ты можешь вернуть все назад?

— Мне очень жаль, но моя сила так не работает. Я смогу помочь, только если она сама этого захочет.

— Значит, не судьба. Значит, так надо.

— Это значит, что ты опоздал на каких-то две минуты. Нужно было просто сказать ей, просто признаться в своих чувствах и ничего бы не случилось.

— Она — человек. С ней уже все случилось. И я не имею никакого права быть здесь, просить о чем-то, втягивать ее.

— Тогда уходи и забудь, что она существует. А я посмотрю, как долго ты продержишься, сможешь ли ты спокойно наблюдать, как она влюбляется, живет, заводит семью. Сможешь?

— У меня нет другого выхода.

— Дурак, — не сдержалась Кира, просверлила его гневным взглядом и вышла за дверь. И как только она переступила порог комнаты, мы оказались в каком-то совершенно другом месте. Я, то есть мы, почему-то лежали на полу, в чем-то мокром, но дрожи, или холода не ощущалось. Только из горла доносился какой-то тихий хрип и что-то текло из уголка рта. Я не сразу сообразила, что это кровь и лежу я не в воде, а в луже собственной крови. Ее было так много, и она все текла и текла из изрезанных ран, несчетного количества ран. А в ушах бился пульс, пока еще учащенный, пока еще в венах хватало крови, чтобы гнать ее по организму, но с каждым ударом сердца ее становилось все меньше и меньше. Где-то гудела музыка, кто-то кричал:

— С Новым годом! Вот и наступил миллениум! Дорогие друзья, спешу поздравить вас с новым тысячелетием, которое мы пережили. Ура!

— Извини, — смущенно проговорила Кира, возвратив меня в реальность. — Не самое лучшее воспоминание.

Не самое лучшее? Да я словно в фильме ужасов побывала в роли главной жертвы.

— А это…

— Не важно, — не стала развивать тему своего прошлого она. — Собственно, я все показала, теперь решай сама.

Легко сказать, решай сама. Да и не дает мне ничего это воспоминание. Я вот тоже очень любила Егора, но нашелся тот, кого полюбила больше, что ему помешало сделать также? Да с той же самой Венерой. Ведь больше года прошло с того дня. Единственное, что я поняла, обстоятельства так сложились. Я решила стереть память, не дождавшись взаимности, а он просто опоздал на две минуты. Кто знает, что бы было, если бы он пришел вовремя? Я бы не влюбилась в Егора, не отдала ему свою силу, не познакомилась с Диреевым во второй раз. Многое с тех пор произошло. И хорошего и плохого. И даже не знаю, хотела бы я сейчас вернуться назад и сделать другой выбор? Ведь тогда бы я не стала такой, какая я теперь, не нашла бы столько друзей, не нажила бы врагов, да кто знает, какой бы я стала? Но если бы я выбрала другой путь, там мы со Стасом были бы вместе.

Как-то грустно стало от этих мыслей, от воспоминаний, но возвращаться в зал совсем не хотелось. Скоро объявят последний танец, все, кто готов признаться в чувствах, пойдут танцевать, а я буду смотреть, как мой любимый ведет в танце Венеру, как они улыбаются друг другу, шепчут ласковые слова, и смотрят так нежно и обещающе, признаваясь друг другу в вечной любви. Бррр. Нет, на это я точно глядеть не хочу. Хватит! Для меня сегодняшний вечер закончен. Пойду к себе, сниму это чертово платье, жуткие туфли, умоюсь, пореву быть может, и побуду, наконец, в тишине своей комнаты, одна. Это же так редко случается в последнее время. Надо пользоваться моментом.

Но не успела я решиться, как услышала голоса в коридоре. Встречаться с кем-то из знакомых в таком ужасающе унылом виде мне совсем не хотелось. Может переждать, глядишь уйдут. Только вот судя по звукам, эти неизвестные именно сюда направляются. Ну, дела. Так, надо решать, и быстро, либо я выхожу к ним, либо прячусь. Решила сделать второе и спрятаться в каморке преподов, которая на мое счастье была открыта, и стоило только туда нырнуть, как дверь в класс отворилась, голоса стали громче, и к своему удивлению, я их узнала.

— Эрик, ты спятил? Зачем мы здесь?

— Там слишком много народу, и я не могу позволить себе сделать это… и это… и это…

— Прекрати, — прошептала Крис, не слишком протестующе, на мой взгляд. Это чего это они удумали? Не, не. Я тут чужой адюльтер слушать не намерена. Блин, кажись, они целуются. Во, и правду целуются, так увлеклись, что даже моего покашливания не услышали. Пришлось обозначить свое присутствие другим способом.

— Эй, народ, здесь занято вообще-то.

Крис в мгновение отлетела от Эрика и залилась краской стыда и смущения. А этому… донжуану хоть бы что. Наглость, наверное, вперед него родилась.

— Элька, ты чего здесь делаешь?

— Комнату охраняю от всяких.

— Зачем? — искренне удивился одногруппник.

— За спросом. Кончай глупые вопросы задавать. И давайте, шуруйте отседова, найдите себе другой укромный уголок, а эта комната моя.

— Эль, ты там не одна что ли? С ухажером? — высунулась из-за спины парня слегка растрепанная Крис.

— А любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Топайте, я сказала. И Крис… ты хорошо подумала? Если хоть раз темному поддаться, не отвяжешься потом.

Подруга хранительница пристыжено захлопала ресницами, а Эрик надулся, как хомяк.

— А что? Я не правду что ли сказала?

— Злая ты, Элька. И сама не ам и другим не дам.

— Во, Крис, слышала, он уже присказками заговорил с непонятными подтекстами. Берегись подруга.

— Все, пошли.

Эти двое скрылись, но не успела я порадоваться и дух перевести, как появились новые. Да что ж такое-то?

Нежданными гостями оказались еще одни мои знакомцы, только эти пришли не амурчики заводить, а отношения выяснять.

— Ты на нее весь вечер пялился, я видела.

— Тебе показалось, Снеж, правда.

Вот те на, да это же местная красотка Снежана Снежная. Ага, сама в шоке от имечка, а вот второго я не узнавала, точнее голос был точно знаком, но хоть убейте не вспомню, где его слышала.

— Мне? Приснилось? — распалилась не на шутку красотка. — Я. Не слепая!

— А я тебе ничего не обещал, — также строго ответил парень, и тут до меня дошло. Да это же Себастиан! Наш куратор встречается со студенткой? И пусть она выпускница, но это же… это же… вообще пипец!

А девица тем временем разрыдалась.

— Ну, ты же… мы же… как же.

— Давай только без этих истерик, ты знаешь, я их не люблю.

— Конечно, ты свою Венеру любишь, только о ней и говоришь.

Мне показалось, что я ослышалась. Но Себастиан разбил в пух и прах все мои сомнения.

— Она моя подопечная, идиотка.

— Я тоже была твоей подопечной. Что, решил променять меня на эту клыкастую дрянь?

— Что ты несешь?

— А то! Я видела, видела, как ты хотел за ней пойти, как мечтал быть на месте этого карателя. Скотина, ты во сне ее имя шепчешь.

Теперь у меня отвалилась еще и челюсть.

— Дура, — припечатал наш инкуб куратор. Затем я услышала, как распахнулась дверь и он ушел, а девица порыдала еще с полчаса, костеря своего возлюбленного на все лады.

— Ох, и ни хрена себе, — прошептала я, когда девица свалила. Сначала Вик, теперь Себастиан. А наша Венька оглушительным успехом пользуется. Жаль, только она в моего любимого вцепилась, как клещ и ничего вокруг не замечает. А какая бы красивая из них пара вышла. И не важно из кого. И с Виком ничего и с Себастианом, главное, чтобы не с Диреевым. Хотя нет, с Виком тоже не надо. Венька иногда адекватная, и вполне ничего себе, но лучше нам с ней не родниться.

После ухода Снежной, я решила снова попробовать свалить. Ага, сейчас. Размечталась! Стоило мне только опасливо приоткрыть дверь, как появились новые действующие лица. Да что ж это такое? Медом им что ли всем тут намазано?

На этот раз никаких скандалов и обнимашек не было. А был мордобой. Причем, это мои отличились. Сенька и Антон, ухажеры нашей скромницы Олены. О, и девочка нарисовалась, сначала уговаривала их прекратить, потом кричала, дальше в слезы и угрозы ударилась, ну, а когда ей надоело плясать вокруг идиотов, разозлилась наша скромница и раскидала обоих по углам. Ох, и силища у нее. Вот так и выясняется, что за фрукты мои одногруппники. Вот с Оленой лучше дружить и, кажется она, как и я, воздушница.

— Идиоты. Не хочу вас больше видеть. Никого, — рявкнула Олена и, разметав стулья, вылетела в коридор.

Я уж понадеялась что эти двое тоже свалят, но тут явился… о нет, Диреев.

— Что здесь происходит?

— Ничего, — ушли в несознанку мои придурки. Зато Джулс активировалась и всех сдала. Причем не повезло всем, включая меня. Так что мой минусовой счет резко увеличился на целых тридцать баллов. Спасибо вам, мои дорогие. Если б могла, сама бы вас и прикопала. Но их пропесочил Диреев, да еще и пообещал незабываемые ощущения на завтрашней утренней пробежке. Нет, по случаю бала завтрашние тренировки отменили, и пары сократили, сделав нам подарок в виде незапланированного выходного, но для этих двоих он резко стал рабочим.

Ух, есть, есть на свете справедливость. Ой! А вот так радоваться не стоит. Диреев за километр меня чует. Так что я поспешила прикрыться дополнительным, самым лучшим щитом, на который мы с Варькой весь месяц убили и тихо молилась, чтобы эта славная троица свалила, наконец. И, кажись, мои молитвы были услышаны, правда, не до конца.

Я слышала, как славная парочка, которой завтра очень не поздоровится, утопала в коридор, а вот ушел ли Диреев, не поняла. Хотела уже открыть, проверить, но меня спасло внезапное появление Венеры.

— Вот ты где, а я везде тебя ищу.

— Не стоило беспокоиться, — ответил Диреев. А я мысленно простонала. Да что ж за невезение-то такое? — Тебе удалось поговорить с отцом?

— Да он только и делает, что обещает. Обещает, что все будет иначе, что он из-под земли достанет убийцу мамы, говорит, что не станет больше ни к чему меня принуждать.

— А ты не веришь?

— Хотела бы, но не могу. Он и раньше кормил меня своими обещаниями, но ничего не менялось. Боюсь, и не изменится.

— Но он пришел. Какими бы ни были ваши отношения, он пришел.

— Да. И за это я должна поблагодарить тебя.

— Не надо, — как-то странно ответил Диреев. Я слышала только голос, и мне показалось, что в нем проскользнула досада.

— Стас. — а вот в голосе Венеры отчетливо читалась обида и мольба.

Что за хрень вообще?

— Мы уже говорили об этом. Я думал, ты поняла.

— Но ты ведь пригласил меня на этот бал? Позвал с собой. Я надеялась.

— Это была необходимость, не более.

— Необходимость? Необходимость?! — повысила голос Венера, а потом снова перешла на мольбы. — Пожалуйста, Стас, я прошу тебя, не разрушай все. Почему ты не можешь просто попробовать, почему мы не можем попробовать?

— Венера.

— Ведь нам хорошо вместе, ты же знаешь. Ты знаешь, что никто не будет любить тебя так, как я… я… я люблю тебя, Стас.

— Венера, пожалуйста.

— Ведь все думают, все верят, что у нас роман, так почему, почему мы не можем претворить его в жизнь, почему мы не можем попробовать?

— Хватит.

От его резкого окрика даже я вздрогнула, а что же чувствовала бедная Венера?

— Мы уже говорили об этом. Я здесь, пока ты в этом нуждаешься. Я здесь, пока тебе угрожает опасность.

— Ты лжешь. Ты здесь исключительно ради Эльки. Думаешь, я не вижу, думаешь не знаю… ты передал бы меня любому другому, наплевав на приказ отца и своего начальника, если бы ее здесь не было. Ты любишь ее, ты все еще любишь ее. Почему ты молчишь, ну почему ты молчишь? Скажи, что это не так. Скажи, что она для тебя ничего не значит. Ну, скажи, скажи же.

— Успокойся, — рявкнул он. Но куда там. Я услышала какую-то возню, крик Венеры и глухой звук пощечины, только не поняла, кто кого ударил, пока не услышала горький всхлип Венеры.

— Ну, почему она? Почему ты так помешан на ней, Стас? Почему? Ведь я… я… не могу без тебя жить.

— Почему?

— Что?

— Почему ты не можешь без меня жить? Почему ты любишь меня?

— Я не знаю, — ответила Венера после недолгой паузы.

— Вот и я не знаю. Это либо есть, либо нет. Ты права, мне хорошо с тобой, мы понимаем друг друга, схожи по темпераменту, можем говорить обо всем на свете, ты красива, сексуальна, умна, ты идеальна во всем.

— Но?

— Но я люблю ее. С первого взгляда, с первого вздоха, с того момента, как ее вырвало на мои ботинки в грязном вонючем переулке.

— Тогда почему ты не с ней? Почему не бежишь к этой маленькой дряни и не валяешься у нее в ногах, вымаливая ласку?

— Сейчас ты не в себе. Пойдем, я отведу тебя наверх.

— Не надо, не трогай меня, — вскрикнула она. — Зачем ты мне рассказал? Зачем? Ведь я и так ее ненавижу, а сейчас могу сделать что-то ужасное.

— В тебе говорит гнев. Но ты остынешь и поймешь, что так будет лучше… для всех. Ты еще встретишь того, кто будет сходить по тебе с ума, и когда-нибудь мы вспомним сегодняшний вечер без горечи, а с улыбкой.

— А до этого момента я буду желать, чтобы она сдохла.

— Если ты захочешь, то твоей безопасностью займется кто-то другой.

— Ты этого хочешь? — после долгого молчания спросила вампирша.

— Для нас всех предпочтительней, чтобы все оставалось, как есть.

— Почему?

Ответа мы с Венерой так и не дождались.

— Пойдем, скоро бал закончится, а я хотел еще переговорить с парой высокородных лиц.

— Сначала мне нужно привести себя в порядок.

— Значит, ты согласна забыть этот разговор и вернуться к нашим прежним отношениям?

— Я согласна потерпеть еще немного. Пока ты не найдешь того ублюдка, что убил мою маму.

— Я ведь обещал.

— Да, я знаю. Ты, в отличие от моего папаши всегда выполняешь свои обещания.

Когда они ушли, я буквально выпала из каморки. Захлопнула дверь, навесила на нее магический блокиратор и выдохнула то, что давно копилось в душе:

— Какого хрена!

Диреев только что признался своей клыкастой подружке, что любит… меня. Меня! Любит! Любит!

Охренеть! Тогда какого хрена он уверил всех, что я ему безразлична? Зачем он меня-то в этом уверил?

Хотя… судя по последнему видению, которое мне Кира показала, единственное, что могло бы заставить его так поступить, послать к черту мои и его собственные чувства, стать скотиной и трепать мне нервы, это понимание, что его присутствие в моей жизни каким-то образом угрожает моей безопасности. То есть, он уверен, что если мы будем вместе, то я окажусь в опасности еще большей, чем та, что висит надо мной сейчас. Почему? Что за угрозу он может нести мне? А может, мне показалось? А что? С кем не бывает. Задремала, привиделась мне вся эта сцена с Венерой и признаниями. Ведь слишком натурально он изображал равнодушного. Так не бывает? Просто не бывает. Я же знаю его. Или это месть за Егора? Нет, что это я, Диреев не такой. Он никогда бы не опустился до подобных глупостей. Черт, мне нужно подумать, серьезно подумать. Когда это началось? Когда он меня бросил? После нападения у кафе. И отдал браслет. Который предупреждает об угрожающей мне опасности. И на зов всегда появляются либо он, либо Игнат, который по странному или не очень совпадению является его лучшим другом. Это что же получается? Они ведут какую-то свою многоходовку, из-за которой этот гад решил пожертвовать нашими отношениями? И Игнат ему в этом помогает.

Я было кинулась к выходу с намерением отыскать этого гада и его дружка, и вытрясти из обоих всю правду, но вовремя себя остановила. Ну уж нет, я не буду спешить, темные так не поступают. Они все тщательно обдумывают, раскладывают все по полочкам и мстят. А я слишком злая сейчас. И я хочу мести, кровавой и ужасной. И, кажется, я знаю, как это сделать. Ну, Диреев, берегись. Ты еще не знаешь, с кем связался. Я — буду не я, если ты сам не разрушишь свои планы. Ты еще пожалеешь, о том, что решил все за нас обоих, за каждую мою слезинку ответишь, а уж за ту ужасную ночь будешь жалеть очень долго. Уж я постараюсь, я так постараюсь. Мало не покажется.

И только когда я придумала план, обтесала его в своих мыслях, обыграла, как по нотам, когда немного успокоилась и уложила это знание на нужное место в моей голове, тогда я и услышала голос своего глупого сердца:

— Он тебя любит, любит, всегда любил, с первого взгляда, а ты, глупая, мстить собралась, мучить его. Разве так можно?

— А я немножко помучаю. Совсем чуть-чуть. Правда-правда. Вот успокоюсь немного и расскажу ему, что все знаю.

— А может, лучше сразу. Иди, иди к нему, вы еще успеете станцевать свой последний танец.

— Ну, уж нет. Я последних танцев танцевать не хочу. Только первые. Да и не время сейчас. Мне нужно выяснить сначала, зачем он устроил весь этот цирк, а уж потом… потом и потанцуем.

— Глупая, глупая, Элька.

— Само такое. Молчи уже. Ты всего лишь мышца, кровь качаешь, вот и качай, а я… я пойду лучше спать. А то вернется злая Венера, увидит мое счастливое лицо и все поймет.

— Значит, ты все-таки счастлива? Несмотря ни на что?

— Конечно, я ж не дура. Разве это не счастье — знать, что твоя любовь взаимна, что ты нужна, любима, желанна?

Сердце опять заладило что-то о прощении, любви, но я его жестко заткнула. Вообще распоясалось, дай только волю, и превращусь я во влюбленную дуру, пускающую слюни по любимому Дирееву. Представила, как хожу за ним, как зомби, хлопая глазами и крича на весь институт: «Любииимый», перекрестилась. Чур, меня, чур! Не, если я превращусь в это нечто, то сама побегу к J. убиваться.