— Значит, вы утверждаете, что 27 декабря мы все умрем?

— Не утверждаем, знаем, — уверенно проговорила я.

Мы с девочками решили собрать всех у нас в комнате. Наложили защитный купол, при чем тройной. Варя привела Федю, я пригласила Руфа и Крис, а с ней и Эрик заявился, что неудивительно. Ведь они уже месяц встречаются, серьезно и по-настоящему. И никакие разногласия темных и светлых эту сладкую парочку не смущают.

— Не смотрите на меня, — подняла руки Венера. — Я сама только недавно узнала.

— А где гарантия, что это не шутка? — нахмурился Эрик.

— Ты в себе вообще? Мы такими вещами не шутим.

— Это какой-то бред, — все еще не верил мой одногруппник. — И вообще, вы говорите, что в видении стояло семеро. А кто седьмой?

— Кто-то из Егоровых, наверное. Но я не видела, кто.

— Скорее всего Вик или Егор, — предположила Катя.

— Нет, точно не Егор. Он по идее меня убить должен.

— А Стас?

— Его я вообще не видела. Да и не точно все.

— Тогда может и Кристины там не будет.

— Она будет.

— Откуда ты знаешь? В видении своем дурацком видела?

— Оно не дурацкое. И это все правда, все, что мы рассказали — правда.

В общем, друзей пришлось долго и нудно убеждать. Даже Федя и тот скептически хмыкал. Один Руф поверил сразу, особенно учитывая то, что на него уже покушались однажды.

— И зачем было на тебя нападать? — снова вставил свои пять копеек Эрик.

— Я думаю, они хотели бабушку сместить, — нахмурилась я. — Как видите, им это удалось.

— Я знаю, что Серафим и Соломея не могли проголосовать за смещение Алевтины Георгиевны, — проговорила Кристина.

— Мой отец тоже, — поддержала Катя.

— Остаются темные и вампиры.

— Леман дружил с отцом, — заметила Венера. — И дружит сейчас с Егоровым. Получается два из трех.

— Остается дед. У которого, как у главы совета в таких случаях появляется два голоса. Вот вам и результат, девочки, — заключил Руфус. Зато этот довод Эрика убедил, и он заткнулся, наконец.

Моя зацепка на счет имени также не произвела должного эффекта. Никто об этом Джо Отто не слышал, а некоторые даже и не знали, что когда-то нашим МЭСИ управлял регистратор.

Кстати о регистраторах. Как-то раз, в обсуждении, Варя выразила одну очень дельную мысль. Лестница, которую опрашивали инквизиторы говорила, что по ней только поднимались. Но и спускаться они тоже как-то должны были. Следователи предположили тогда, что возможно туда переместились и бросили все силы на поиски темного, владеющего техникой перемещений, на меня тоже странно косились и даже затащили на допрос. Неприятная штука, скажу я вам. Пять карателей в одной комнате и Диреев где-то совсем далеко… в общем, помятуя о нашем разговоре со Стасом, я всерьез опасалась, что каждый из них может мгновенно вытащить меч и разрубить меня на две непрезентабельных половинки. Бррр.

Так вот, Варя тогда сказала, что может зря инквизиторы отмахиваются от слов хранителя, может, это действительно был регистратор, такой обычный и незаметный, с которым мы здороваемся и даже разговариваем иногда, но на самом деле не обращаем внимания, выходим на свои этажи и напрочь забываем о его существовании. Вот, вот. Лифтер. А я, к своему стыду, даже имени его не знала.

— Но в лифте есть камера, — не согласилась тогда я. А Варя снова начала размышлять.

— Если брать в расчет только их, то в приемной нашего любимого ректора сидела и сидит до сих пор одна не безызвестная нам всем особа. Сколько лет она там обретается? Думаете, ей не хватило ума разобраться, как работает Джулс? Скопировать голос Алевтины Георгиевны? Сомневаюсь.

В общем, у нас появились кандидаты в предатели, за которыми мы и собирались следить. Конечно, есть вероятность, что им тоже запудрил мозги артефактник, но мне почему-то казалось, что действовали они добровольно. Просто вспомнился разговор с Олегом, братом Лены, который у нас произошел, когда мы к ее похищению готовились. Тогда он высказал одну поразительную мысль, которая буквально врезалась в мою память:

— Мои родители маги, и ты не представляешь, с каким разочарованием они смотрят на меня. Лене проще, она ничего не подозревает. Они могут любить ее без всяких условий. Они и меня любят, но это разочарование, чувство ущербности никуда не девается. Оно свербит где-то здесь, в душе и постепенно превращается в мутный, тяжелый комок желчи. Я каждый день вижу, как мои сослуживцы маги колдуют, делают это так просто, естественно, как дышат, и я вижу, с каким снисхождением и даже презрением некоторые смотрят на нас. Мы — люди второго сорта, понимаешь? И за возможность изменить это я отдал бы многое, может даже все.

Я уверена, если бы у них был хоть один шанс стать такими, как мы, регистраторы пошли бы и на кражу, и на похищение, и даже на убийство. Не все, но многие.

— Итак, девочки, мальчики, — наконец заключила Варя, которая как-то незаметно взяла на себя обязанности лидера нашей вновь организованной группы, к нашей всеобщей радости. — Крис, ты ищешь информацию на этого артефактника, все, что найдешь.

— Катя, Венера, на вас регистраторы, выясните, сколько их в нашей школе обретается, чем занимаются, имеют ли какие-то радикальные взгляды?

— Федя и Эрик, вы займетесь амулетами. Надо узнать, кто их поставляет в деревню, а еще лучше, кто изготавливает.

— А я? — нетерпеливо воскликнул Руф.

— А у тебя, — слегка вздрогнула Варька от близости демона, истинную суть которого она до сих пор забыть не могла. — А у тебя, самое ответственное задание. Вы с Элей поговорите с лифтером. Как вы сами понимаете, нам в восточную башню путь заказан, а вы вполне сможете пройти и побеседовать на досуге.

— Э… может, мы все-таки кому-нибудь расскажем? — спросила Крис, слегка пришибленная всей свалившейся на нее информацией и ответственностью.

Я ее понимаю. Не каждый день узнаешь, что не сегодня — завтра тебя проткнут, как подушечку для булавок и кровушкой попользуются.

— Вот еще, — фыркнули наши парни. — Да и не поверит нам никто.

— Не бойся, солнышко, — поддержал Эрик. — Я не дам тебя в обиду, никому, обещаю.

Крис вроде как поверила, но уж слишком пугал ее воодушевленный вид любимого. Его прямо распирало от жажды действий. Да и Федя тоже сиял, как начищенный пятак, что совсем не понравилось Варе. Хм, а это интересно. Я знаю, что эти двое нравятся друг другу, только Варька гордячка еще та, никогда не признается, что он ей нравится больше, чем просто приятель, а Федя слишком стесняется снова навязываться. Вот и ходят два идиота вокруг друг друга, не решаясь переступить через свою глупую гордость. Помочь им что ли?

— Кать, ты Нику расскажешь? — спросила я, проводив остальных из библиотеки.

— Если ты не против, — ответила подруга. Как я могла быть против? У этих двоих вообще все семимильными шагами к свадьбе шло. Она, конечно, скрывает, но я заметила на запястье один очень примечательный браслетик, который Ник однажды пытался подарить своей лунной кошке. Она тогда его послала, а сейчас… блин, кажись, все мои подруги созрели для брака. И это в восемнадцать-то лет. Куда катится мир? Нет, это, наверное, какой-то вирус. Сначала Ленка подцепила, теперь Катя, и я тоже, кажись на грани. Да какое там на грани, я уже им давно болею. Вот если Диреев вздумает мне предложить, думаете откажусь? Хотя, с этим ритуалом единения, мы как бы уже… того самого… женаты, ой, чур, меня, чур! Вот так вот, не успела в девушках побыть, как я уже замужем, твою мать. Несправедливо. Все у нас с Диреевым неправильно как-то. Сначала постель, потом свидание, закончившееся неудачно, потом расставание, несчастная любовь, а теперь вообще… черте что. И меня это здорово напрягает. Вот, мои подруги любят, ходят на свидания, мечтают, получают цветы и подарки, а я? А на мне браслет, и любимый проходит мимо, словно не замечает. И где тут, скажите мне, справедливость?

О, сегодня опять прошел. И ведь не было в коридоре никого. Глянул только, обжег взглядом, улыбнулся одними уголками губ и дальше двинул. И меня неожиданно так это разозлило, что я повернулась к нему и крикнула:

— А знаешь что, мне надоело. Венька все знает, девочки знают, все всё знают. А я хочу на свидания ходить, целоваться по углам, получать цветы, улыбаться, прикасаться, и слышать всякие глупые нежности от любимого человека. Я хочу на настоящее свидание.

Он повернулся, выгнул бровь, насмешливо на меня посмотрел и… промолчал.

— Вот так всегда, — вздохнула я, глядя на удаляющуюся спину.

А утром, когда я на пробежку собиралась, открыла дверь, а там маленькая корзинка фиалок. Думала сначала, что это Себастиан Веньке такой сюрприз сделал, он у нас любитель говорить языком цветов. Но тут я карточку заметила, на которой было мое имя.

— Надо же, — удивилась я, и открыла ее, а там четверостишье:

А на следующий день еще один букетик и снова стихи, продолжение этих:

И еще один:

И еще:

И новый букет:

Что я могла на это сказать?

Поймала моего упрямого льва в коридоре, подошла, огляделась, убедившись, что никто на нас не смотрит, обняла и прошептала:

— Тебя я люблю не меньше, поверь мне.

Чмокнула в щеку и убежала по своим делам, совершенно счастливая.

— И все же, я жду свидания.

— Как на счет бала?

— Бала? — я притормозила, обернулась, прищурилась.

— День Зимы. Ты и я, смокинг, платье, лимузин.

— А как же твое «мы должны все скрывать. Быть вместе — опасно»? Передумал?

— Не совсем.

— Тогда, значит, у вас наметились какие-то сдвиги, а ты мне не говоришь.

— Ты мне тоже многого не говоришь.

— Например? — теперь настала моя очередь хмуриться.

— Например, о ваших посиделках в библиотеке.

— Как ты. — хотя, чему я удивляюсь, он же всегда все знает. Не удивлюсь, если и имя J. тоже.

— Знаешь что? — возмутилась я.

— Что? — лучезарно улыбнулся он. Вот прямо во все свои тридцать два зуба и так счастливо, так заразительно, что весь мой гнев и обиды растворились, заменяясь ответной улыбкой.

— Хорошо, я пойду с тобой на бал. И мы будем танцевать весь вечер, наконец-то как нормальная пара.

— Обещаю.

— Ладно. Заезжай за мной в восемь, — ответила донельзя довольная я. Выпросила таки свидание, и не какое-то свидание, а самое что ни на есть грандиозное. Это свидание пройдет в Дмитриевском дворце через две недели, семнадцатого декабря, на глазах у всех мы объявим о наших отношениях, о нашей любви и больше никто, никто и ничто не сможет нас разлучить. Ведь он обещал, а мой Диреев всегда выполняет свои обещания.

С той фундаментальной встречи в нашей комнате прошла неделя. И теперь, каждый раз заходя туда, мы все меньше ее узнавали. Во-первых, цветы. Что Диреев, что Себастиан, оба словно соревновались между собой, кто больше подарит. Теперь полкомнаты заставили фиалки, а вторую половину розы. Запах стоял непередаваемый. Даже Варечка, наша ледышка бесчувственная, начала завидовать. Во-вторых, стены. Мы освободили одну, чтобы начать создавать картину из нитей и зацепок, как раньше я с Крысом делала. Здесь было все, все, что удалось выяснить за неделю.

Центром всего были стихи и то, что удавалось перевести Варе, которой я нехотя, но все же отдала дневник Бальтазара.

От стихов велась нить к артефактнику регистратору по фамилии Отто. Наш неуловимый J.. Кристине мало что удалось выяснить, в основном какие-то обрывки. Если Эмир Отто был очень знаменит, то о его ученике, о его племяннике не упоминалось вовсе. Мы знали только, что после ухода на пенсию, Эмир жил в Чехии. Совпадение или закономерность? Он умер не так давно, всего каких-то десять лет назад. Учеников не брал никогда, в последние годы слыл чудоковатым затворником. А вот его дом сохранился до сих пор. Я попросила Крыса выяснить, кому он принадлежит, и что там сейчас находится, быть может там люди живут. Кто знает? Но пока ответа не было. А я надеялась услышать его уже в живую, не через зеркало. Ведь очень скоро, всего через каких-то три дня они будут здесь. Ева, Владимир Рейнер и мой любимый хранитель.

Второй нитью стали кулоны. Оказалось, они действительно продаются в лавке, вот только совсем не те.

— Да как же не те? — возмущался Эрик, тряся перед моим носом целой связкой амулетов. — Я на последние деньги их все выкупил.

— А я говорю, не те. Понимаешь, в тех было зло, они светились злом, а эти лишь слабо мигают, как и положено защитным амулетам.

— Тогда что же получается? — нахмурился Федя. — Либо их подменили в лавке, либо подменяют уже здесь.

— Если первое, то еще можно что-то сделать, а если второе, то мы в глубокой жо… кхм. Ну, короче вы поняли, — выразил всеобщую мысль Руфус. — Что делать?

— А что вы все на меня-то смотрите? — возмутилась я. — Я что, супермозг? Варь, придумай что-нибудь.

— Нужно выяснить, откуда в лавку поступали данные амулеты, — мгновенно выдвинула идею подруга. — А еще… когда мы на занятия приходим, то все амулеты в раздевалках оставляем. Может, это там случилось?

— Тогда они могли заразить не только их, но и все кулоны. Элька, ты сможешь на расстоянии это выяснить?

— Могу, но.

Это сложно. Им кажется, что я как лампочка, включаюсь по щелчку, а то, что потом голова болит нещадно, никого не волнует. Впрочем, они правы. Я должна это сделать, посмотреть, настроить себя.

Решила делать это в столовой утром, и чуть не ослепла от переизбытка света. Блин, а я когда-то жаловалась на ауры. Да здесь в сто раз хуже. Бьет прямо по мозгу. Больно, между прочим.

В общем, выяснила я, что девочки правы были. Пол школы с этими амулетами ходит, злом сверкают. Остальные, слава богу, были обычными, как и положено амулетам.

— Значит, заражают только эти? — покусала губу Варя.

— Насколько я могу судить.

— А почему именно они? — спросила Венера. — В них должно быть что-то особенное.

— Блин, Элька, зря ты амулет в туалет спустила, — вздохнули девочки.

— У нас подделок целая коробка, неужели не сумеем подменить один или два?

— И что делать с ними будем?

— Что еще с ними делать? Изучать, конечно.

— Вопрос, где и как?

Мы долго думали, ровно до тех пор, пока я не вспомнила, что в хранилище есть поглощающие шкатулки, вот только как до них добраться? И здесь нам помогла Леда.

Это была идея Венеры целиком и полностью. И я понимаю ее желание защитить, не безразличного ей мужчину. А кто в этом может помочь, как не его родная сестра?

В общем, Венька сама ввела ее в курс дела, и деятельная суккуба очень быстро влилась в нашу компанию, а с ее даром внушения стала, по-настоящему, незаменимой. Эрик и Федя хотели взять ее в лавку, допросить продавца, мы с Руфом настаивали, чтобы она с нами пошла, Веня и Катя тоже стремились привлечь ее к их делу. Короче, Леду буквально рвали на части, и как всегда, своевольная суккуба решила все сама:

— А какое из ваших дел самое опасное? — спросила девушка.

— Поход в восточную башню, конечно, — ответили мы с Руфом одновременно.

— Тогда я иду с вами, — передернула плечами она, и заслужала уважительный и даже восхищенный взгляд от нашего демона. Я даже рот открыла от удивления. Да ладно?! Чтобы наш демон некромант заинтересовался кем-то, кто имеет пульс и дышит? Быть такого не может.

Оказалось, может. Еще как может. Эти двое теперь везде и всегда ходили парой, даже меня на допрос регистратора лифтера не взяли. И я даже больше скажу, меня медленно и верно устраняли от всех активных дел. Чем больше они узнавали, чем больше переводила Варька дневник, тем меньше знала я. На все вопросы был один ответ — пока информации нет. И даже шкатулку из хранилища демон и суккуба сами добыли. Воспользовались тем, что весь минус шестой этаж был все еще отключен от наблюдения Джулс.

С одной стороны это было правильно. Когда их инквизиторы застукали, сладкая парочка увлеченно целовалась. Их приняли за заблудившихся влюбленных и прогнали даже без выговора. Я уж точно была бы там не к месту, но то, что я однажды застукала Диреева за тайными разговорами с моей компанией стало настоящим перебором.

Ребята поспешили удалиться, оставив нас наедине. Меня негодовать, а его насмешливо на меня поглядывать.

— Ты может объяснишь, что проиходит?

— Ничего, — улыбнулся он.

— Да ладно, и вы тут так мило учебу обсуждали, — съязвила я.

— И это тоже. Почему нет?

— А потому, что ты мне врешь. И более того, не просто врешь, а не доверяешь.

— Оберегаю — это разные вещи, — снисходительно поправил он, а я разозлилась.

— Ну, конечно. Без учительских замашек мы жить не можем.

— Иди сюда, — неожиданно проговорил он и протянул руку.

— Не пойду. Ты мне опять мозги запудришь, но так ничего не скажешь. Блин, Диреев, мне снова, что ли придется тебя похищать? Ведь ты обещал, обещал мне, что больше не будет никаких секретов.

— Я лишь отдаю долг. Ты, милая, мне тоже кое-что обещала.

Блин, обещала, знаю. И зачем только я его дала?

— С тобой просто невозможно разговаривать, — в итоге заключила я. Умеет же он перестраивать меня. Я только на скандал настроюсь, а он вдруг руку протягивает и улыбается так многообещающе, как тут можно не поддаться? Вот-вот. Стоит мне только поддаться, как все… я пропадаю, и нет уже ничего важнее его, его губ, поцелуев, ласк и тихого шепота: «Люблю».

А когда он ушел, я вдруг осознала, что так ничего и не узнала. Блин, кажись, я попала. Этот невыносимый инквизитор подобрал ко мне ключик, нащупал самые слабые точки и безжалостно ими пользуется. Знает, что не могу перед ним устоять, а я… что о нем знаю я? Только то, что мой любимый «лев» отменный манипулятор.