Гар изучал карту. Первый Нил восстанавливался после побоев, второй лишь хмурил брови. Не нравилось ему то подавленное состояние, в котором тот пребывал. Словно сломалось что-то в душе. Он был ко всему безразличен, шел по инерции, и даже дышал, похоже, тоже. Нил даже спросить хотел, но не решался, да и Гар предупредил, чтобы не лез.

— Послушай, я вроде как свою задачу выполнил. Может, отпустишь меня?

— И куда ты пойдешь?

— В Адеон. Я все еще хочу стать анваром.

— И станешь. Только без тебя сейчас никак.

— Да что я могу?

— От тьмы ее исцелить, — ответил за Гара проснувшийся Нил.

— Кого? Ту девчонку? Почему я?

— Потому что я не смог. Полез туда, уверенный, что увидит, и тьма отпустит, но нет. Ни прежнее знакомство, ни то, что знаю, не отпустило. Она совсем не та…

— Я не дурак, понимаю твои намеки. Ты говоришь, что она моя судьба. Любовь всей жизни и прочий бред.

— Это не бред.

— Да все равно. Только откуда гарантия, что у меня получится?

— Ниоткуда. Но ты должен попробовать.

— Да ничего я тебе не должен, — вскипел парень, — Ты псих, оба вы психи. И с меня хватит всего этого бреда. Разбирайтесь сами.

— Ты не можешь… — проговорил Нил и даже поднялся с кровати, но второй уже открыл дверь с намерением уйти.

— Пусть идет. Проветрится. И вернется.

— Да пошли вы, — окончательно разозлился он и громко хлопнул дверью.

— Думаешь, вернется?

— Не сомневаюсь. Ему и самому интересно. Да и что сейчас делать в Адеоне? Там он ничем не сможет помочь ни маме, ни Миле, ни другим.

— Значит, у меня получилось изменить будущее?

— Насколько это вообще возможно. Ты рисковал.

— Я так понимаю, вы пришли не за тем, чтобы меня поздравить.

— Нет. Твоего мира уже нет. В этом ты остаться не можешь. Попробуем найти тебе какой-нибудь другой.

— Где я не буду вредить?

— Да.

— Это она вас послала? Всевидящая?

— Мы зовем ее бабушка. И ей очень нравится снова быть живой.

— Получилось, значит.

— Ты создал возможность, она воспользовалась.

— И чье тело она заняла?

— Гвинервы. Тьма ушла, и тело осталось пустым, оно умирало. Из нее вышла своеобразная, но очень хорошая бабушка.

— Как ты думаешь, у него получится?

— Не знаю. Уже нет. Кто-то очень сильно меняет историю.

— И это не я?

— Нет. Кто-то другой. И этот кто-то опережает нас на несколько шагов. Мамы не должно было с нами быть. По плану, она должна была быть сейчас в Адеоне, разбираться со своими возлюбленными.

— Вопрос, а кого она выберет?

— Сейчас я даже этого не знаю. Последовательность событий нарушена, и к чему все это приведет, даже я не могу предугадать.

— Итак, значит, мы идем к побратимам?

— Нет. На этот раз мы подчинимся желанию Нила и отправимся в Адеон. Время почти пришло. Для нас всех.

* * *

Пока мы шли по бесчисленным туннелям, я все думала о том, какого же размера нужно построить портал, чтобы перенести нас всех в призрачные горы. Ведь не по пескам же идти в самом деле. А еще тот странный разговор с Вилом. Именно на это он тогда намекал?

— Алис, скажи, а Олли и Ула…

— Бери выше, мамочка.

— Что, и Роза?!

— Вил весь в отца. Представь себе только, какие у них будут дети.

— Даже не представляю, — все еще в легком шоке ответила я, — А как…

— Это логично, не находишь? Олли партнер Вила, Ула — Розы. К тому же они очень похожи. Ну и что, что не гном?

— Да я и не против. Просто странно.

— Ничего странного. Просто всему свое время. И для тебя, и для Олли, и для Вила, и для Эйнара. Кстати, уже двенадцать, а значит, мое пророчество скоро сбудется.

В этот момент мы синхронно посмотрели на идущего впереди анвара, который с каждым шагом хмурился все больше. Очевидно, что-то беспокоило его, и очень сильно. А когда мы наконец вышли к основанию рубинового города, его беспокойство переросло в настоящую панику. Он дернулся, словно током пронзило, и посмотрел куда-то в центр города. Роза тоже заметила его нервозность. Присмотрелась и удивленно вскинула бровь.

— Преяр?

— Уже нет, — ответила Лис.

И как по заказу, из темноты выскочил маленький пушистый комок, прямо нам под ноги. Столкнувшись с препятствием комок распался, явив нашему взору двух волчат, ожесточенно дерущихся.

— Эй, сорванцы, вы чего не спите? А ну, живо домой, — шикнула на них Роза и, отпустив Улу, направилась вперед по песочной дорожке.

Мы с Лисой сейчас просто наслаждались видом. Ни она, ни я раньше не видели такой красоты. Песочный город, крыши которого были покрыты рубиновой крошкой. Красивое, удивительное зрелище. Свет, льющийся сверху, преломлялся зеркалами и заставлял крыши сверкать. Сейчас этот свет был приглушен, едва уловим. И я представляю, насколько здесь все ярче днем, когда луну сменяет солнце. И опять зверей словно магнитом тянуло ко мне. Но волчатам досталась вся ласка. Я почесала за ухом одного, погладила животик другому, а эти сорванцы, как две сытых пиявки с блаженными улыбками остались лежать на дорожке, когда мы пошли дальше.

Навстречу нам вместо старейшины вышел мужчина, или даже парень, чуть старше Яра. С пронзительными, умными, синими глазами.

— Добро пожаловать в рубиновый город, — проговорил он и пожал мне руку, — Я Рен, можно сказать — предводитель мятежников.

— Мятежников? Против чего?

— Против власти старейшин, конечно.

— Теневые короли?

— Мы предпочитаем не столь очевидные понятия, — ответил он и посмотрел на Лису. А моя дочурка покраснела, даже уши запылали. А что? Он кажется вполне ничего. Ох, и о чем я только думаю? Присматриваю жениха своей еще не родившейся дочери. Ужас.

— Я рад, что вы посетили нас.

— Думаю, у меня не было выбора. Вы, наверное, наслышаны о решении старейшин.

— Они не хотят ничего менять, или даже не так, они хотят, чтобы кто-то решил за них все проблемы, а они пришли на все готовое.

— А вы не разделяете их политики?

— Но и ваша нам не подходит. Мир? Прошло то время, когда можно было решить все мирно.

— Я верю, что вы мудрый предводитель, Рен, и понимаете, что против той силы, что вас ждет, вам нечего предложить.

— Не совсем так, — загадочно ответил он. Я ожидала пояснений, но тут нашу дискуссию прервал странный шум в окружавшей нас толпе. В этот момент Лиса дернула меня за руку и сказала:

— Смотри. Вот она, Лена.

Я повернулась туда, куда смотрели все. Сквозь толпу пробралась девочка с длинными черными волосами, упрямым взглядом темных глаз и двумя ямочками на щеках, появляющихся, когда она улыбалась. На вид ей было не больше семи. Но она уже была серьезной и строгой, как любая другая юная леди. Она обвела взглядом толпу, наткнулась на побелевшего Эйнара и сказала женщине, что держала ее за руку:

— Он. Я хочу его.

— Бедный Эйнар, — простонала я, осознавая всю нелепость ситуации, впрочем, о том, что сейчас произошло, узнали все. Зашептались, зашумели, но радости ни на одном из присутствующих я не увидела. Только Лена… Ребенок просто сиял от счастья, а ее мама в одно мгновение вся почернела и схватила девочку на руки. Хотела сбежать, но ей не дали. Эйнар тоже стоял бледный как смерть, все еще в шоке.

— Мне очень жаль, Надира, это настоящая трагедия, — сказал Рен. После его слов многие женщины не выдержали и заплакали, словно вместо радости обретения халфа, им сказали, что он умер. Даже Яр…

— Да что в конце концов происходит? — не выдержала я.

Женщина Надира прижала к себе покрепче дочь и скрылась в толпе. Эйнар хотел пойти за ней, но Рен преградил путь. Нельзя. Запрет. Но почему?

Я хотела узнать ответ у единственного доступного мне источника, но Лиса была так же обескуражена, как и я. И также ничего не понимала.

Рен не стал ничего объяснять при таком скоплении народа и провел нас к своему дому. Странно, но убранство здесь и наверху кардинально отличались. Там было много окон и света, здесь много цветов и мебели. Нас усадили в кресла, Эйнар остался стоять у окна, вглядываясь в темноту. Окно как раз выходило на площадь, которая очень хорошо освещалась. И ему мерещилось, что прямо под фонарем стоит она, девочка со смешными хвостиками.

— Что все это значит?

На объяснения решился Яр.

— Нам запрещено соединять разнополых побратимов.

— С каких пор?

— Всегда, — ответил за Яра Рен, — Мы против этого закона, но не можем преодолеть его. Старейшины…

— И что происходит с теми, кто нарушает запрет?

— Таких нет.

— Совсем?

— Совсем. Ты не понимаешь, Аура. Мы не можем пойти против закона. Это противоречит нашей природе.

— Чушь. Яр, посмотри на меня. Я побратим, инициированный. И мой халф — мужчина.

— Ты — другое дело.

— То есть, последней из рода Леер все можно?

— Ты не росла здесь, не впитывала с молоком матери наши законы.

— Хорошо, и что случается с этими неинициированными побратимами?

— Они не доживают до двадцати.

— Класс. Вы намеренно их убиваете?

— Для них это очень тяжело. Для нас всех.

— Ты знаешь мою историю. Почему же я тогда не умерла?

— Повторюсь, ты другая. Ты маг, универсал, королевской крови. Достаточно?

Для кого? Для меня? Для этой девочки, которую уже похоронили все, даже собственная мать. Для Эйнара. Я посмотрела на присутствующих, на убежденного Яра, на сурового Рена и Лиссу, девочку, которая и знать не знала о таком законе. Я глубоко вздохнула тогда и проговорила:

— Значит, мы поменяем этот чертов закон.

— Невозможно, — произнесли почти хором Яр и Рен, а вот Эйнар немного сбавил напряжение. Знаю я, какие мысли в его голове витают. Он не смирился бы, потому что тоже не воспитывался в этой среде и понимает всю абсурдность этого глупого закона.

— Кто сказал? Старейшины? Кем написан этот закон? Ими. А значит, это всего лишь бумага.

Я уверилась в своей правоте, когда утром увидела двоих из этих неинициированных побратимов. Меня трясло от их вида. Они словно тени, иссохшиеся, полумертвые души, точнее одна душа. Большей пытки я не представляла. Прав был Яр, я другая. У меня были мои странные переходы и подпитка, которой эти бедняги были лишены. Ужасная, чудовищная несправедливость.

— Как вы можете так обращаться с ними? Они же дети.

— Они понимают, — попытался донести до меня простую истину Рен, но она как-то не доносилась, потерялась где-то там, между страданиями этих существ.

— Да неужели? — окончательно разозлилась я, когда один из них прошел мимо своей половины, а самого трясло от желания его коснуться. Твари. Как так можно? — Ты-то, небось, со своим халфом живешь душа в душу. А попробуй пожить вот так годами, без возможности на лучшее, зная, что умрешь.

— Ты забыла, мы не поддерживаем старейшин.

— Но, как и они, ничего менять не хотите. Ждете, что придет кто-то вроде меня и все изменит. Тогда чем ты и твои люди отличаетесь от них?

Задела, и судя по взгляду — сильно. Пусть. Я этого и хотела. Ударить побольнее, чтобы почувствовали на себе их боль.

— Ты несправедлива сейчас.

— Да, наверное. Но, глядя на это, я понимаю, что и у вас нет справедливости. Вы ее просто не заслуживаете. Правду говорят, что вы крысы. Они славятся поеданием себе подобных, — выпалила я, а потом посмотрела себе под ноги, где примостился, почти зарывшись в песок, побратим-альфа и крыс к тому же, — Прости, Партус, я не тебя имела в виду.

— Ммм, тебе, моя прелесть, я все прощаю, — ответили снизу и пробрались под штанину когтистой лапой. И чего они во мне находят?

— Моя сестра… была одной из них, — наконец, сказал Рен.

И как же трудно ему далось это признание, я ощутила его печаль, похороненные внутри, но все еще острые эмоции, и стало стыдно. И очень его жаль.

— Что с ней стало?

— Умерла, когда мне было семнадцать. Ты права, мне повезло, и я прошел посвящение и слияние со своим однополым халфом. Но тогда и сейчас я бы, не задумываясь, поменялся с ней местами.

— Мне очень жаль.

— Каждый из нас здесь не просто так. У меня сестра, у других брат, дочь, подруга, сын или внук.

— А у старейшин?

— У Льва внучка. Она еще жива. В самом начале процесса.

— Поэтому он так хочет сместить старейшин?

— Заметила?

— Поняла по глазам. Я это, знаешь ли, умею. Значит, он с вами.

— Но остается еще шесть.

— Совет — это всего лишь кучка зажравшихся стариков, которые, может, и поддерживают порядок, но на власть не имеют никакого права, а уж тем более — писать законы. Твою сестру нам уже не вернуть, и поверь, они ответят за это, но мы поможем другим.

— Хочешь стать лидером?

— Нет, я совершу кое-что покруче. Мы выберем новый совет. Ты как, со мной?

— Я с тобой, моя прелесть, — послышалось снизу и лапа переместилась выше.

— Эй, не наглей, — ответила я и потрясла конечностью. Крыс свалился на землю, тяжело вздохнул и побрел куда-то в далекие дали. Наверное, искать новую прелесть.

— И все же жаль, что ты не хочешь быть нашим лидером.

— Боюсь, что у меня другие планы на ближайшее столетие, — ответила я.

* * *

Рен оказался просто незаменим. Конечно, многие пришли поглазеть на меня, а альфы так вообще глаз не могли оторвать, в отличие от их халфов-магов. Природу этой аномалии мне как всегда Яр объяснил. Он удивительно много знал о побратимах, в связи с чем у меня возникла гениальная и бредовая идея одновременно. Но всему свое время. Сейчас я хотела разжечь бурю, и вот кого-кого, но старейшин мне совсем не было жаль.

К утру собрались все жители Рубинового города, но оставался Изумрудный и Лунный. Яр вызвался поговорить с жителями Лунного, Аен, присоединившийся к нам уже под землей — Изумрудного, а у меня в связи с этим возникла еще одна бредовая идея. И для этого мне нужен был мой халф и покой, конечно. Поэтому я нашла свободную комнату в доме Рена, настроилась на связывающую нас нить и… вуаля, я уже во дворце. Точнее часть меня. А вот то, что не в той части оказалась, стало сюрпризом, причем не только для меня.

Когда увидела его, сердце пропустило удар, в горле пересохло и в глазах защипало. Ну, как он может быть таким… поразительно прекрасным, отчаянно холодным и неприступным, как скала? И ведь, несмотря на все сказанное между нами, жду, что посмотрит так, как раньше, и скажет:

— Иди ко мне.

Не сказал, лишь свел брови, и на лбу образовалась суровая складка, а мне даже сказать было нечего, точнее — много чего, но не сейчас и не к месту. Поэтому решила тоже изобразить неприступное равнодушие и вести себя так, словно мы едва знакомы. Глупо, но, по крайней мере, не больно… почти.

— Еще не рассвело, а ты уже за делами.

— Зачем ты пришла?

— Мешаю, ну прости… те, Ваше величие. Слегка ошиблась в векторах. Эти перемещения… я еще не совсем освоилась.

— Ты Азраэля искала? Он в зале «трех мечей», тренируется.

— Ну что ж, спасибо, что сообщил, — ответила я, а вот уйти никак не могла. Словно приросла к полу и все смотрела, и смотрела в его равнодушные глаза, непонятно на что надеясь. Я никогда не умела разгадывать его чувства, ни раньше, ни сейчас, а уж его мысли даже в период нашей связи оставались для меня загадкой. Зато он прекрасно умел читать в моих.

Странная мысль. Я зацепилась за нее, словно за нить и к этой мысли присоединилась вторая и третья, пока не формируясь во что-то действительно стоящее, но…

— Я пойду.

— Иди.

Вот и поговорили. А чего, собственно я ждала? Сама не знаю. Было плохо и больно, и плакать хотелось, вот так сесть прямо под этой дурацкой дверью в его кабинет и разреветься в голос. А потом вздрогнула от внезапного грохота за этой самой дверью. Что-то разбилось там, а у меня на лице расплылась победная улыбка. Чертов анвар. Не знаю, в какие игры он играет, а весь этот бред про то, что не нужна, сейчас разбился на тысячи осколков вместе, кажется, с чернильницей, а может, одной из двух хрустальных фигур, что стояли у него на столе. Ну и пусть. Мне они никогда не нравились.

В общем, после этого интересного открытия на душе посветлело, усталость отступила и вообще. Чего это я так быстро сдалась? Да меня еще ни один парень не бросал. Конечно, кроме одного невыносимого анвара у меня и парней-то не было. Но это такие мелочи. Ха. Последнюю из рода Леер не бросают, даже Повелители. Так что недолго тебе бегать, дорогой, свободной козой… э… сказала бы — козлом, но он не козел. Он сволочь, но точно не представитель парнокопытных. В общем, над этим надо подумать, а сейчас дело. И где там мой халф?

* * *

Азраэль нашелся там, где и сказали. Странно, но сейчас при виде его я абсолютно точно понимала, что он не моя судьба. В нем было все, чтобы привлечь и завладеть разумом и сердцем любой женщины, да, я простила его, я могла бы его полюбить и быть счастлива при этом, да я уже любила его, но… свой выбор я уже сделала, осталось только донести его суть до всех заинтересованных лиц.

А у него шикарное тело и движения, плавные, тягучие, и одновременно молниеносные и завораживающие. Заметил, остановился, отложил мечи и пошел ко мне, своей вальяжной походкой совершенно уверенного в своей неотразимости самца.

— Привет, — улыбнулся он.

— И тебе не хворать, — улыбнулась в ответ и похлопала его по плечу, словно старого друга. А нечего, нечего свой павлиний хвост распускать на того, на кого он не действует, — Дело есть, поможешь?

— И вот почему я тебя терплю?

— Понятия не имею, — хмыкнула в ответ, — Ну, так что? Или ты так занят покорением очередного женского сердца?

— Это ты о чем? — не понял халф.

— О твоей группе поддержки, — просветила и заодно показала на верхние трибуны, где расположилось не меньше десятка адеонок, а то и вся двадцатка наберется, если к ним присоединится та тройка, что прячется за колоннами, а вон и еще одна, и еще. И среди них были не только служанки, судя по платьям. Хм, а Азраэль у нас пользуется бешеной популярностью, как оказалось.

— Интересно, а что мне надо сделать, чтобы покорить твое сердце? — и вроде шутит, а ответа ждет серьезно. Да знаю я. Все знаю. Он по-другому не может. И если Рейвен прячется за маской равнодушия, то Азраэль — за маской уверенного в себе хама. И я бы сейчас сказала бы в ответ что-то шутливое, выдала очередную колкость и даже рассмеялась бы в месте с ним, сделав вид, что не понимаю его намеков, но именно в этот момент заметила очень знакомый плащик на пресловутых трибунах.

— Поцелуй.

— Что? — изумился халф.

— Целуй, говорю, чего непонятно? — зашипела я. И чего ждет, ведь уйдет же, такой шанс упущу. Нет, дошло. Бережно взял за плечи, притянул к себе и поцеловал. Наконец-то. Я думала, не дойдет. А сколько так стоять? А инициативу проявить? Может, постонать для надежности? Нет, это перебор. Так, а вот статую из себя изображать не стоит. Вот, уже лучше. Так, а руки куда тянем, куда тянем, говорю?

Мы оторвались друг от друга, а я не удержалась и посмотрела на трибуну. Его там не было. Оставалось надеяться, что мое импровизированное представление до него дошло.

— Ты это специально?

— Что? — ушла в глухую оборону я.

— Поцелуй.

— Что ты, как можно? — воскликнула и даже изобразила самый наивный взгляд, на который была способна.

— Актриса из тебя никакая, — скривился он.

— Эх, ты прав. И вообще, что это такое? Я о серьезном пришла говорить, а ты свои ручонки тянешь. Непорядок.

— Ты невозможна.

— Ага, так ты поможешь?

— Говори уже, чудовище, чего тебе надо? — сдался халф.

— Самую малость: доставить парочку-тройку камней связи в морийскую пустыню.

В ответ меня стали щупать, словно проверяя, нет ли у меня лихорадки.

— Милая, ты перегрелась?

— Доставишь или нет?

— В пустыню?

— В самое ее сердце.

— И когда?

— А прямо сейчас. Там тебя встретят.

— Ты думаешь, я всесилен?

— Не прибедняйся, пожалуйста. К тому же там тебя будет ждать сюрприз. Тебе понравится. Обещаю.

— Хорошо, чудовище, одеться хотя бы мне можно?

— Да, пожалуйста. А можешь прямо так, там, куда мы направляемся, мужская красота очень приветствуется. Заинтриговала? Улыбнулась, заглянула в глаза и удовлетворенно кивнула. Еще как. Разожгла любопытство и заразила своей веселостью. А чего страдать и плакать? Жизнь прекрасна, бывает, конечно, что она поворачивается к нам задом, но… достаточно только обойти, и вот он, снова перед, только путь этот бывает очень длинным, иногда длиною в целую жизнь.

* * *

Акрон почувствовал отголоски присутствия Ауры. Надо же, не ожидал, что она вернется так скоро, но только потом сообразил, что она не сама приходила. А вот то, что с собой принесла, изрядно порадовало. Никогда еще кабинет Повелителя ему так не нравился. Особенно бумаги и осколки и бездна знает, что еще на полу. Повелитель просто все это смахнул одной рукой. И Акрон догадывался, что или, лучше сказать, кто заставил его это сделать. Рейвен сидел в кресле с бокалом. Хм, пиратский сидр? Нехило же она его достала. В отличие от людей, этот поистине адский напиток действовал на иные расы как своеобразный транквилизатор. Отключал чувства. Да, нехило, учитывая то, что Повелитель и так умел мастерски их отключать. Акрон опустился в соседнее кресло, но пить за компанию не рискнул. Не сегодня.

— Аура приходила?

— Да.

— Чего хотела?

— Азраэля искала.

— И, судя по тому, что ты пьешь, она его нашла. И эта встреча тебе не понравилась.

— Они целовались.

— Ну, что я могу сказать, — хмыкнул друг, — Она свободная женщина. А ты вроде как сам ее отпустил. Или надеялся, что она умолять будет? Сидеть неделями под твоей дверью и вымаливать ласку, как сотни других до нее?

— Я не идиот, а она не сотня других.

— Серьезно? Ты так думаешь?

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты перестал изображать из себя оскорбленного мужа и имел силы принять последствия своих действий.

— Я просто не думал, что это будет настолько тяжело, видеть ее в объятиях Азраэля и понимать…

— Что сам все испортил?

— Что ничего не осталось. Здесь. Разве ты не видишь? Не ощущаешь?

— Ты забыл, что пьешь?

— Ах, это? Я не пил.

— Совсем? — спросил Акрон и похолодел. Если это действительно так, то начало происходить именно то, чего они с Максом опасались. Рейвен уже пересек ту грань, где можно было уйти в сторону и не приближаться к тому безумию, в котором жил его отец. Для Арона именно так все и начиналось, с желания заглушить свои чувства, освободиться от боли. В итоге, он перестал чувствовать вообще.

— Мне надо работать. То, что произошло вчера, не должно повториться.

Акрон посмотрел на Повелителя и кивнул. Вчера кто-то пытался украсть браслет. Попытка не увенчалась успехом, и вора, точнее, воровку поймали, но она была лишь пешкой. Служанка, марионетка универсала. Она умерла в первые же минуты допроса. Универсал ее выжег, как тогда, шесть лет назад, с Селиной Леской, которую так хотела спасти Аура. Для них обоих не стало откровением, что, возможно, главный виновник тех событий, универсал, смог скрыться и теперь активизировался снова. Акрон даже тогда выразил всеобщую мысль: попросить о помощи или Гаара, или Ауру. Но ни та, ни другая кандидатура Повелителя не устроила. Акрон еще несколько минут посидел с Рейвеном, но тот был не настроен говорить. Поэтому он решил последовать его примеру и заняться делами. Выслеживанием универсала. Как там Аура говорила? Один из симптомов — кровавые глаза. А значит, маг будет испытывать боль. Почему бы не попробовать и не настроиться на эту волну, тогда, возможно, ему повезет, и он выйдет на след того жестокого универсала.

Наследник проводил друга взглядом, отхлебнул новый глоток сидра и усмехнулся. Сколько он уже пьет эту дрянь? Сколько обманывает всех? И сколько еще потребуется времени тьме, чтобы прийти к нему? Он только надеялся, что быстрее, чем станет алкоголиком.