Побратимы были очень воодушевлены, возбуждены и жаждали праздника. Причем настоящего. Поэтому в Лунном городе, да и во всех остальных, разожгли костры, приготовили море еды, вынесли столы и показали нам всем, как умеют праздновать побратимы. Нам с Лиссой, да и Эйнаром с Азраэлем оставалось только рты открывать, особенно когда мы увидели танцы побратимов. В этот момент у костра творилась магия, настолько завораживающая, отдающаяся где-то в глубине, что хотелось вскочить на ноги и поддаться ритму колдовской музыки барабанов и дудок, издающих не менее магические звуки. Так умели танцевать только побратимы. Альфы мерцали, вибрировали на грани, наполняя воздух треском статического электричества. У Лиссы волосы электризовались и все время поднимались вверх, а у меня почему-то нет. В какой-то момент стало просто невыносимо, но тут меня халф спас. Поднялся, протянул руку, и я откликнулась. Мы не умели, да и не желали танцевать, как они, но быть рядом, чувствовать друг друга… Казалось, сейчас эта потребность сродни дыханию. Рука в руке, глаза в глаза и настойчивое, непреодолимое желание поцеловать. Мне казалось, что меня опоили, сам воздух был пьянительно притягательным. И поцелуй — почти совершенным, вот только все внутри кричало «Нельзя». Это родная энергия, родная душа, но не моя судьба. И, как мне показалось, он тоже это понял. Мы снова смотрели друг другу в глаза, а видели что-то совсем другое. Его чувства и мои. Сейчас они сливались вместе, как тогда, на свадьбе Милы. Он чувствовал меня, а я его. Все потаенные желания, все страхи, всю боль и любовь.

Все прекратилось так же резко, как началось. Он просто вырвал руки и ушел, почти оттолкнул меня, а я ничего не могла сделать. Хотелось кричать: «Прости» много раз, пока не сорву голос, «Я неправильный халф, я бракованный побратим, я люблю тебя, но не так, как тебе бы хотелось. Моя судьба решена уже так давно, так много лет назад. И я иду за зовом своего глупого сердца, потому что однолюб, как и ты. И с этим уже ничего не сделать».

Я хотела пойти за ним, поговорить, что-то объяснить, но Лисса остановила.

— Сиди. Я сама, — улыбнулась она. Обняла меня, и направилась туда, где цвело прекрасное дерево расмен.

* * *

Лисса видела их танец, наблюдала за ним, понимая, каким же серьезным у Ауры тогда был выбор. Не просто между двумя мужчинами. Это гораздо, гораздо глубже. Между тем, кем она была — человеком, и тем, кем стала — побратимом. Страшный выбор. Вот только, если бы она не выбрала тогда так, как выбрала сейчас, то они с Гаром бы так и не родились.

Он стоял у дерева с закрытыми глазами, казалось, был расслаблен, но руки сжаты в кулаки почти до крови.

— Почему она выбрала его? Ведь я… — он замолчал и открыл глаза. Никогда, ни до, ни после она не видела в его глазах такого отчаяния. Словно в одно мгновение его мир перестал существовать. Ей захотелось плакать, потому что ей и самой было больно сейчас, но сдержалась. Не нужна была ему сейчас ее жалость.

— Я помню, как увидела тебя в первый раз. Ты показался тогда таким огромным, почти великан. А я едва доставала тебе до коленки. Ты еще не знал тогда, кто я. Взял на руки, посмотрел в глаза и улыбнулся. Я помню, ты сказал тогда, что терпеть не можешь детей, и моя мать сумасшедшая, если оставляет меня одну, а я рассмеялась и схватила тебя за волосы. Но ты не разозлился. Отобрал локон и щелкнул по носу. А потом признался, что я тебе понравилась, единственный приятный ребенок на планете.

— Я так сказал? — усмехнулся он, — Да, очень может быть.

— Это никогда не пройдет. Но станет легче. Папа говорил, что вы никогда так и не стали друзьями, но терпели друг друга из-за нее. Вас объединяло это странное желание, чтобы она была счастлива. Ради этого вы готовы были даже терпеть друг друга и много больше.

— Ты так говоришь… сейчас все по-другому?

— Ее не стало, когда мне было пять.

— Слишком мало для ребенка.

— Да. Слишком мало. Но у меня есть папа и Гар. Я бы очень хотела, чтобы был и дядя.

— Но я умер.

— Нет. Твоя любовь убивала ее, твоя боль. Ей так хотелось, чтобы ты был тоже счастлив. Как она. Поэтому она искала способ… Я не знаю много. Это из того раздела магии, за который отец меня высечет и не посмотрит, что девочка. Поэтому я не лезу туда и никогда не полезу. Ее поиски спасения тебя были очень опасны. Она хотела обмануть саму природу. И ради тебя ее обманула. Если ты любишь ее настолько, как говоришь, то заставишь верить, что хотя бы спокоен. Потому, что если она начнет копаться в том, что выше ее сил, я потеряю мать, а ты душу. Она любит тебя. Сильнее, чем ты можешь постичь, но если ты не прекратишь изображать оскорбленного мужа, ранить ее каждый раз, купаться и упиваться своими страданиями, то у нас всех будет только пять лет счастья и вся жизнь пустоты.

Она сказала все, что накопилось в душе, выплеснула всю ту боль, которая жила в ней все эти годы. Она не винила Азраэля, хотя он был причиной гибели мамы, но… это был ее выбор. Она не могла терпеть, чтобы из-за нее кто-то так сильно страдал. И всеми силами желала исправить это. Возможно, не представляла, что для этого ей придется пожертвовать жизнью.

— Постой, — Азраэль остановил ее, — Она умрет из-за меня?

— Да. Надеюсь, ты сумеешь это предотвратить, если захочешь, конечно.

Наверное, ей не стоило рассказывать. Быть может, это было глупо и недальновидно. Но… не сдержалась. И ругала сейчас себя. Гар бы на ее месте был собран и благоразумен, но Лисса привыкла жить чувствами. К тому же ей так хотелось, чтобы, когда она вернется, ее встретила мама. Потому что мама для любого человека, побратима, эльфа, анвара и Всевидящая знает, кого еще — самое близкое, самое доброе, самое любимое существо на планете, ведь ее любовь к своему ребенку бесконечна и никогда не умрет.

* * *

— Просыпайся.

Я очнулась оттого, что кто-то гладил меня по лицу.

— Что?

Проговорила я, увидев его встревоженное лицо.

— Чувствуешь?

Я и сама встревожилась не на шутку когда поняла.

— Гнилью пахнет.

— Да. Тьма здесь.

Стало не по себе. Ладони покрылись липким потом, потому что тьмы здесь не должно быть ни под каким видом. И холод, замогильный какой-то. Думаю, его почувствовали все.

Азраэль метнулся к выходу, я за ним. Спала не раздеваясь, поэтому время на одевание не теряла. А когда догнала, почти врезалась в его спину да так и застыла от тихого ужаса. Дерево расмен начало терять листья и цветы, так стремительно, что через несколько минут от красивой, живой кроны остались лишь голые ветки. И это было страшно, потому что оба понимали — осыпание дерева только начало.

Мы переглянулись.

— Надо найти источник.

— По запаху?

— Боюсь, что он уже распространился повсюду, — разочаровал нас вышедший на крыльцо Яр. — Пока дерево видели лишь несколько побратимов.

— Я могу поговорить с миром.

— Нет, — непреклонно ответил Азраэль, причем таким тоном, что поняла, спорить бесполезно, но это не значит, что я не попробую.

— У нас нет времени.

— Все твои попытки оканчиваются трагически. Последний раз забыла?

— Но у меня есть ты. Неужели не вытянешь? Да я и не буду далеко ходить. Только определю источник.

— Нет.

— Ууу. Ты упрямый, хуже брата.

— Сочту за комплимент, — хмыкнули в ответ.

Я посмотрела на него, не понимая, то ли он играет, то ли так тщательно прячет от меня свои чувства.

— А я думала, ты меня ненавидишь.

— Для этого тебе надо сделать что-то похуже, чем просто разбитое сердце, — улыбнулся он, а я виновато опустила взгляд. Тревога уступила место глухому, отчаянному сожалению.

— Не изводи себя. Я взрослый мальчик. Переживу. К тому же у меня такой выбор, целый мир. Кто знает, может, я получше найду. Не такую безмозглую и упрямую курицу, как ты.

— Я феникс вообще-то.

Конечно, его наигранная веселость нисколько не убедила. Ведь знаю, как больно, когда ты не нужен. Благодаря Повелителю у меня и такой опыт был, но Всевидящая знает, как мне самой от этого больно. Я обязательно сделаю что-нибудь, придумаю, когда все закончится. Обязательно. А сейчас мне надо убедить этого упрямца, что ритуал необходим. И тут, как нельзя кстати, подоспел Эйнар.

— Эйнар, хоть ты его вразуми, — бросилась к подошедшему другу.

— Хм, а у тебя, кузен, есть план получше? — оценив обстановку, выдал он.

Ох, всегда знала, что Эйнар сумеет выкрутиться из любой западни и меня вытянет, если что.

— Пойми, риск минимален. Ты рядом, Эйнар начеку, я в безопасности.

— С тобой слово безопасность несовместимо, — ответил он, но я уже поняла, что победила. Он сдался, правда, настоял на своем присутствии на ритуале. Неудобно конечно, я бы предпочла одна, но и так пойдет. Потерпим.

Яр помог достать все необходимое, а Рокси предоставила свою комнату для ритуала. В ответ на это Лис недовольно вздохнула, но промолчала. И чего эти двое не поделили?

В подпространство я провалилась внезапно. Даже ритуал до конца не закончила, а уже была там. И сразу наткнулась на Милу.

— Привет.

— Привет. А я уж не ждала. Столько дней не могу до тебя достучаться, — проговорила подруга.

— Что-то случилось? Тебе плохо? Что?

— Ну, для начала, в таком положении мне хорошо быть не может. Я умираю, забыла?

— Шутим, это уже хорошо.

— А во-вторых, ты чувствуешь?

— Не очень, — я прислушалась к себе, но ничего необычного не обнаружила, — А что я должна.

— Не здесь. Пойдем, — перебила подруга и потащила меня в пустоту.

— Да куда ты меня тащишь? Постой. Я обещала Азраэлю, что не отойду далеко.

— А я не могу говорить здесь о том, что узнала. Нас могут слушать.

— Да ты о чем вообще?

— Об отравителе моем. Идем.

Я подчинилась. Знала, что это неправильно, зайдешь слишком далеко и можешь потеряться в пространстве, но не подчиниться подруге не могла.

В какой-то момент меня буквально силой потянули назад. Я даже не сразу поняла. Мила так крепко сжимала руку своей холодной, прямо ледяной рукой, что моя собственная начала неметь. Еще чуть-чуть и меня бы просто переполнили две противоположные силы. Я стояла между и никак не могла решиться в какую сторону идти, а потом вырвала руку и отступила назад.

— Прости, Мил, но я не пойду.

— Выбираешь его? Подонка, убившего наших друзей? А что, если это он все затеял? Что, если это его безумный план?

— Мил, да что с тобой такое?

Я видела подругу и совершенно ее не узнавала. Она была резкой, часто говорила то, что думает, но с Лестаром она научилась более широко мыслить. Не видеть только черное и белое. И моя Мила никогда бы ничего подобного не сказала. И тогда я словно прозрела, а образ моей подруги начал расплываться, принимая уже совсем другие, странные и уродливые формы. Тьма, она добралась и сюда. И пыталась сейчас утянуть меня за собой. Прав был Азраэль. А я не послушалась.

— Кто ты?

— Ты знаешь.

— Ты хочешь меня убить?

— Ты мешаешь.

— Чем? Что тебе нужно?

— Так требует хозяин.

— Зачем?

— Чтобы закрыть ей проход.

— Кому?

— Той, что приходит видящим.

А потом я почувствовала давление, словно прорвало какую-то стену и меня накрыло неконтролируемым выбросом силы. Если бы не Азраэль, я бы погибла там тотчас. Он вытянул. Хотел накричать, встряхнуть хорошенько или надавать затрещин, но времени совсем не осталось.

Я спрыгнула с кровати и бросилась на улицу. Нам нужен был щит, самый мощный, который могли бы создать, чтобы защитить всех. Потому что это с самого начала была ловушка. И троянским конем для побратимов стала Илана.

— Будите всех. Скоро будет жарко, — бросила я и побежала ко Льву. Он отыскался довольно быстро в толпе. — Что вы знаете о еще одной из рода Леер?

— Не понял?

— Она здесь?

В ответ он посмотрел на ничего не понимающую, Рокси.

— Ваше последние задание, вы выполнили его?

— Да, — настороженно ответила девушка.

— Тогда ваша сестра здесь.

— Кто?

— Вот черт! — воскликнула Лис, — Одного щита будет недостаточно.

— Насколько много у нее силы?

— Я не… — растерянно проговорила Алиссия, — Прости.

— В будущем, не повторяй мои ошибки, пожалуйста. И займись историей всерьез, — буркнула я и кинулась к дереву. Сколько у нас было времени? Пара минут, может чуть больше. Илана была очень сильной. Я видела, что она сделала со стоянкой мятежников, еще даже не войдя в полную силу, а сейчас она способна уничтожить всех.

— Киара, вы должны увести детей, всех кого сможете, передайте другим городам, чтобы выбирались в верхний город. И будем надеяться, что их не заденет. Альфы тоже должны уйти. Здесь сила не поможет, только магия. Много магии.

Женщина кивнула и поспешила выполнять поручение, Лев и Рокси отправились с ней, а мы с Азраэлем, Эйнаром и Яром остались у дерева. Почему-то мне показалось, что само это место может тоже помочь. Я заметила, что Алис осталась с нами, что в данный момент меня совершенно не устраивало.

— Лис, ты должна уйти.

— Нет.

— Пойми, ты не нужна мне здесь, сейчас.

— Я маг, не забыла?

— Я хочу, чтобы ты ушла, немедленно.

Она разозлилась, обиделась, возможно. Но главное результат, разве нет? Вот только не ожидала, что она окажется настолько упрямой.

Побратимов магов набралось с полсотни, дети тоже рвались помочь, но мы приняли помощь только совершеннолетних и их родителей.

— Она действительно настолько опасна? — спросил Азраэль.

— Помнишь ту волну, что создала я на том поле? А теперь представь, что это волна не света, а тьмы, и выжигает она не предметы, а людей. Да. Она очень опасна.

Он кивнул, посмотрел мне в глаза, и мы оба начали плести защитный щит, остальные присоединялись постепенно. Мы сейчас словно полотно ткали, и каждый маг вплетал в нужный момент свою нить. Зачем? Чтобы оно не распалось на части, не расползлось, если кто-то из нас умрет.

Прошло всего двадцать минут, а мне показалось — вечность, прежде чем мы услышали отдаленный гул, и земля под нашими ногами дрогнула.

— Приготовьтесь. Началось, — проговорила я, но мы уже видели несущийся на нас поток тьмы, который казалось, уже ничто не сможет остановить. И наш щит по сравнению с этим потоком был всего лишь песчинкой, воздушным змеем, стеклянным окном, которое ни за что не выдержит целый ураган, но мы должны были попробовать.

* * *

Лис была зла. Она понимала умом, что Аура беспокоилась за нее, а сердце кричало: «Не подчиняйся». Или это была интуиция, которая никогда ее не подводила? Вот и сейчас она решила ей последовать и бросилась к Рокси. Девушка помогала матери уводить детей через портал в Изумрудный город, самый дальний от Лунного.

— Роксана!

— Чего тебе? — враждебно отозвалась девушка.

Лиса поморщилась. Эта рыжая белка выводила ее из себя с того самого момента, как прилипла к ее, ЕЕ маме. Да и вообще, один ее вид наглой, самовлюбленной, эгоистичной зазнайки выводил из себя. Но сейчас она была нужна.

— Ты ведь знаешь, где она?

— Что ты задумала?

— Они не справятся.

— Решила поиграть в героиню? А силенок-то хватит?

— Так ты знаешь, где она или нет?

— Допустим.

— Проведешь?

Рыжая проводила последнего мальчика, обернулась и в упор посмотрела на нее. Она хотела отказать, но что-то в лице Лис заставило остановиться и неуверенно кивнуть.

— Это чистое безумие.

— Я знаю.

— Ты понимаешь, что это самоубийство?

— Да.

— Хорошо, иди за мной.

Они бросились в противоположную сторону от центральной площади, куда-то в глубь между улочками. Роксана задала очень быстрый темп, но и Лисса не отставала. Неожиданно она остановилась в каком-то тупике. Лисса не успела затормозить и врезалась в нее.

— Эй, поосторожнее нельзя? — возмутилась Рокси.

— Куда ты нас привела?

— Смотри, — хмыкнула девушка и коснулась нескольких камней. Через секунду вместо гладкой стены образовалась дверь. Рокси потянула за ручку и открыла ее.

— Ты уверена? Есть еще шанс передумать.

— У них нет шанса, — ответила девушка и первой нырнула в пустоту.

— Подожди, глупая, ты же не знаешь, куда идти, — крикнула Рокси и последовала следом.

* * *

Удивительно, но Илана совсем не боялась. Когда ее привели в это здание, она уже догадалась, что никто не причинит ей вреда. И она узнала их. Побратимы. Все. Странно. До этого она встречала только двоих — Ауру и того странного мужчину, что забрал камень. И ведь он первым увидел в ней что-то. Тьму, живущую в душе. И сейчас эта тьма просилась наружу. Ей стало хуже, во много раз. Хуже, чем в Велесе. Все началось с тупой боли в голове, перекинулось куда-то в район желудка. Она не могла есть, хотя и предлагали, не могла пить и даже закрыть глаза. Но почему-то позвать на помощь, предупредить этих людей ей в голову не пришло.

К ночи ей стало еще хуже. Боль была просто невыносимой и в какой-то момент она подумала, а почему, собственно, сдерживается? Почему так отчаянно пытается отгородиться от той темной сущности, что живет в ней? Ведь она та, кто есть. Но другая часть настойчиво шептала — держаться. Та самая, маленькая часть ее, которая умела любить. Родителей, Аделар, Ауру. И, наконец, она убила ее. Убила первой.

Здание сотряслось от выброса, кто-то кричал, кто-то бежал, звал на помощь, а она вся почернела от тьмы. Смотрела на свои руки и улыбалась. Да. Больше никто не сможет ее обидеть, похитить или попытаться убить. Она не позволит. Никому.

В какой-то момент дверь в комнату буквально слетела с петель, она обернулась туда и увидела в проеме девушку. Удивительно знакомую девушку. Она даже решила, что это Аура, каким-то чудесным образом сюда добралась, но нет. Это был кто-то другой. И этот кто-то протянул руку и схватил ее за запястье. Ей стало больно. Словно тысяча иголок одновременно воткнулись в кожу. Она закричала, не в силах сопротивляться, упала на пол, пыталась отодрать эту страшную руку от кожи, но не могла. Ничего не могла. Только скулить от боли, пока руку не убрали.

— Ну, ничего себе, — воскликнул кто-то за спиной девушки, — А ты действительно крутая.

— Не то слово, — ответила Лисса, пытаясь отдышаться. Она даже встать сейчас не пыталась. Просто сил не было.

— Слушай, я пойду, гляну что там снаружи творится. Ты тут справишься?

— Иди уже.

— И за этой приглядишь?

— Пригляжу, не волнуйся.

Рыжая ушла, а эта осталась. Смотрела на нее своими серыми глазами и качала головой.

— Не думала, что ты была настолько темной, — проговорила она и помогла Илане подняться.

— А мы знакомы?

— С тобой? Не совсем. Мама была права, мне надо было слушать семейные истории. Но не переживай. В будущем тьмы в тебе не будет. Ты станешь прежней. Тебе надо только поверить, что ты достойна этого.

— Чего?

— Второго шанса и прощения, — ответила девушка, а потом странно дернулась и у нее на груди начало расползаться кровавое пятно. Девушка несколько секунд просто стояла, смотря на нее удивленными глазами, а потом рухнула на пол. А Илана увидела ту, что сделала это с ней. Женщину, сжимавшую окровавленный атами в руках.

— Кто ты такая? — спросила она.

— Я думала, ты сможешь справиться хоть с этой малостью. Но ты так же бесполезна, как и раньше. Зря я возлагала на тебя столько надежд. Идем уже. Они скоро будут здесь.

— Ты убила ее, — в полном шоке проговорила девушка.

— И что? Словно ты сама не убивала. Идем, или ты хочешь стать следующей?

Женщина схватила ее за руку и потянула к выходу. Чтобы через минуту обе растворились в портале.

* * *

Волна схлынула. Достигла нас, потрепала и вдруг прекратилась. Мы недоуменно смотрели друг на друга, и пытались осознать, что только что случилось.

— Это слабо походило на то, к чему мы готовились, — хмыкнул Азраэль.

— Намекаешь, что я перегнула палку?

— Если бы. У меня другой ответ имеется. Ей кто-то помешал. И представляю, что с этим кем-то случилось.

От его слов меня дрожь пробрала. Я вдруг поняла, что в этой толпе ликующих не вижу свою неугомонную доченьку.

— Лис, — проговорила я, а потом закричала, расталкивая радостных побратимов, — Лис. Лис, где ты?

— Рокси тоже нигде нет, — воскликнула Киара, тронув за плечо.

— Уж не думаешь ли ты…

— Моя дочь способна и не на такое.

— Моя тоже, — ответила я, и мы обе бросились искать Льва. Весь путь от площади до штаба их подразделения занял несколько минут. Они были правы, волна началась именно отсюда. Мы увидели много раненых и еще больше мертвых, точнее, теней из пепла, в которые превратились еще недавно живые побратимы.

— О, Всевидящая! — воскликнула Киара и зажала рот рукой. Мужчины были более стойкими. Эйнар и Яр кинулись помогать раненым, а мы с Киарой выглядывали среди них своих глупых, безрассудных дочерей. И, не сомневаюсь, думали об одном и том же. Что сделаем с обеими, когда найдем.

Чем ближе мы подходили к эпицентру, тем меньше встречали живых. А потом увидели Рокси, вытаскивающую из завалов, порожденных не волной, а попытками ее остановить, какого-то мужчину.

— Роксана!

А я оглянулась в поисках дочери, но ее нигде не было. Киара обняла дочь и никак не хотела отпускать.

— Рокси, ты знаешь, где Лис?

— Да, когда я ее оставила, она была на втором этаже. Третья дверь направо, ты не пропустишь. Мам, она и правда крутая. Остановила эту больную одним прикосновением…

Я улыбнулась. Да — это моя дочь.

А потом я нашла, наконец, эту чертову дверь и мир рухнул куда-то в бездну.

— Лис, нет, нет, нет…

Я бросилась к девушке, перевернула ее, пощупала пульс. Она дышала. Дышала, а значит, все обойдется. Не может же быть иначе, просто не может.

Я закричала, звала на помощь, чтобы кто-то услышал, пришел, помог. Она будет жить. Обязательно будет.

Что-то капнуло на руку, обнимавшую девочку. Я даже не сразу сообразила, что это слезы. Почему я плачу? Она ведь не умрет. Тогда почему я, черт возьми, плачу?

— Мама…

Она пришла в себя, посмотрела на меня своими серыми, словно дым глазами и попыталась улыбнуться, а из уголка губ потекла кровавая струйка, я вытерла ее рукавом.

— Я здесь, дорогая. Я с тобой. Ты только держись, слышишь? Мы обязательно тебя вылечим. Обязательно.

— Нет. Все слишком плохо. Я чувствую. Это атами, мама.

— И что? Разве от атами умирают?

— Мы… все другие атами не могут нас… только один.

Она закашлялась.

— Скажи Гару, что он не виноват. Я сама…

— Перестань, ты сама ему скажешь все, что захочешь.

— Мы остановили волну?

— Да. Ты всех спасла. Ты настоящая героиня. И я горжусь тобой. Очень-очень. И люблю… я люблю тебя, моя Лис.

— Жаль, что я так и не повидала лиров. В нашем мире их нет.

— Еще увидишь. И один из них обязательно сядет тебе на ладонь, и ты сможешь рассмотреть его поближе.

— Обещаешь?

— Обещаю.

* * *

Побратимы, как и многие другие расы, не хоронят своих погибших, они проводят священный ритуал. Вот и Лису, как и двадцать шесть погибших вместе с ней, завернули в белый саван, символ чистоты и смирения, вознесли на помост и подожгли сухие ветки, которым помост был обложен. Пламя разгоралось все выше и выше под оглушающие звуки барабанов, пока не поглотило все.

Потом оставшийся пепел собирали в чашу и выходили на поверхность. Единственный раз, когда даже детям разрешалось увидеть небо, вот только вряд ли детям тогда это было в радость.

Когда звуки стихли, Киара запела, ее мелодию подхватили остальные женщины, к ним присоединились мужчины и дети, а потом вступили звери. Я бы сочла это даже прекрасным, если бы могла хоть что-то чувствовать.

Это была первая смерть настолько близкого мне существа после гибели друзей. И я оказалась совершенно к ней не подготовлена. Просто показалось, что кто-то заморозил меня. Я даже не знаю, сколько там просидела, сжимая свою девочку в объятиях, пока Азраэль не нашел. Кто-то пытался ее забрать, но я не давала. Что-то сломалось в душе. Возможно, та самая частичка детства, которая остается с нами навсегда. Та вера в жизнь и справедливость, что вела меня, как путеводная звезда все это время. А теперь эта звезда погасла, и я осталась без опоры, совершенно слепая в темноте.

Я что-то делала, со мной говорили, ела даже, пила что-то. А словно и не существовала. Чувствовала какое-то отупение в голове. И все время мерзла. Даже теплые руки Азраэля не согревали. Я слышала, что они говорили, но совершенно не слушала. Кто-то уходил и приходил, пытался со мной говорить. Ни о чем и обо всем. А я все думала, что за атами мог убить мою девочку. И вспоминала, что когда-то мне об этом говорил Аттиа, точнее, Тэри, притворяющийся Аттиа:

— Только живой атами никогда не сможет убить тебя, за исключением одного.

— Одного?

— Все оружие наследника и повелителя способно уничтожить любого. Даже того, кого клинок оберегает.

— Значит, клинок наследника может меня убить?

— Может.

Может. Когда-то у наследника было два клинка. Сколько их у повелителя, не знаю, да и не хочу знать. Но есть еще Грегор. Мой атами, подаренный им. И Грегор должен был быть сейчас в Адеоне. Должен был быть. Но не был. Я узнаю, кто это сделал. И убью его. И пусть при этом я потеряю остатки себя… Но такое зло не должно остаться безнаказанным.