Свежий, морской воздух благотворно сказался на здоровье леди Маргарет, она по-настоящему влюбилась в этот край, в людей, в город Сорель. Губернатор города с радостью принял супругу первого министра, но леди было неудобно стеснять его и его семью, поэтому в первый же день приезда она попросила найти ей небольшой, но уютный дом, пару слуг и компаньонку.
Супруга губернатора не без огорчения решила исполнить волю своей новой подруги, и очень скоро леди Маргарет уже жила в своем, снятом только для нее доме. Но в еще большем восторге она пребывала от своей компаньонки, о которой с такой любовью отзывалась губернаторша.
- Эта леди настоящее сокровище. Умная, образованная, добрая и очень порядочная. Она супруга одного из помощников моего мужа. Господин Аскот не менее порядочен, но, увы, беден. После войны он остался практически ни с чем. Сейчас они копят на небольшое поместье, и очень нуждаются в средствах. А их дочурка, просто чудо. Когда она приходит вместе с матерью, словно солнышко врывается в наш дом.
- Мне уже не терпится познакомиться с ней, - ответила тогда леди Маргарет. И оказалась в таком же восхищении, как и жена губернатора. Леди Генриэтта Аскот была именно такой, как ее описали и даже лучше, а крошка Мэл... никогда еще она не видела такого солнечного и послушного ребенка. Ей было всего пять лет, но когда девочка смотрела на нее своими умными, совсем не детскими глазами, казалось, что на нее смотрит кто-то равный. Более того, когда девочка приходила, садилась к ней на колени или просто гладила по растущему с каждым днем животу, состояние ее чудесным образом улучшалось, она буквально расцветала, боли прекращались, как и тошнота, и спазмы, все проходило. Она сама не заметила, как начала ждать новой встречи.
Леди Маргарет искренне полюбила это семейство, даже Бертран показался ей очень преданным и любящим свою семью человеком. Все в них пребывало в гармонии, а вот ее гармония была нарушена. Амина совсем перестала писать, а Ричард отделывался лишь парой ничего не значащих фраз в своих письмах. И это угнетало, заставляло ее нервничать ровно до того момента, как приходила маленькая Мэл и ее проницательная мама.
- Переезжайте ко мне, - как-то попросила леди Маргарет. Нет, это не было спонтанным решением. Она много думала об этом, размышляла, и наконец, пришла к такому нехитрому выводу. - Вы ходите ко мне через всю долину по несколько миль.
- Нам не трудно, - уверяла ее леди Генриэтта. - Да и Бертран останется в городе совсем один.
- Пусть и он переезжает.
- Это будет неудобно, - в очередной раз отказалась леди, но тут в разговор вмешалась ее чересчур проницательная дочь.
- Мама, давай останемся. Мы нужны леди Маргарет и ее малышке.
- Малышке? - удивились в этот момент обе женщины.
- Да, у леди в животике живет девочка, Джули.
Именно тогда леди Маргарет и осознала, что маленькая Мэл совсем не такая обычная, как кажется.
- А как ты об этом узнала?
- Джули мне сказала. Она уже все-все понимает. И ей не терпится появиться на свет, а я говорю, что еще рано. Ведь рано же?
И окончательно убедила ее в своих догадках разом побелевшая леди Генриэтта. Она тогда заторопилась домой, но леди остановила ее.
- Леди Генриэтта, ваша дочь маг?
- Очень надеюсь, что нет.
- Вы боитесь, что я кому-нибудь расскажу? Но вы моя подруга, а Мэл я люблю, как собственное дитя. Боги, как ее можно не любить, она же самый солнечный ребенок на свете.
- В этом-то и проблема. Мне не дано познать свою судьбу, но я вижу судьбу дочери. Я вижу, как зло ломает мою девочку, как гасит этот свет и ни я, ни кто-либо другой не могут ее спасти.
- Я понимаю ваши страхи. Я сама мать. Но уверяю вас, ничто и никто в моем доме не причинит вам вреда.
Леди Генриэтта поверила и через неделю они с Мэл переселились в ее небольшой особняк. Тогда она не знала, что только чудо, а точнее несчастье спасло их обеих от новой встречи с Солнечным королем, но встреча с его друзьями стала неизбежностью.
* * *
Они приехали на рассвете, сначала в дом губернатора, потом в поместье леди Маргарет. И да, для них тоже встреча с леди Генриэттой стала большим сюрпризом. Особенно для Сороса, который знал и понимал больше друзей. С момента их приезда леди была напряжена и скована, а леди Маргарет наоборот излучала приветливость и несказанно радовалась встрече. Она надеялась получить весточку от дочери, но Андре отвел взгляд, Феликс не слишком удачно отшутился, а Сорос сказал, что леди не о чем беспокоиться.
- Если бы что-то случилось, вы бы узнали.
- Да, наверное, - расстроилась женщина, пока в комнату не вбежало солнечное создание с широкой улыбкой на красивом личике. Присутствие троих смутно знакомых мужчин немного затормозило ее, но совершенно не испугало. Неожиданно девочка подошла к Соросу, посмотрела в глаза, благо он в этот момент догадался присесть на колено, и проникновенно спросила:
- Ты приехал к Джули?
- Что? - несказанно удивился мужчина, поскольку не знал никого с таким именем. А девочка тем временем обняла его и прошептала на ухо:
- Ты пришел слишком рано.
- А ты? Кого ждешь ты? - также прошептал он.
- Мама запрещает мне говорить. Это секрет, - доверительно сообщила она.
- Мэл! - в панике проговорила леди Генриээта и почти утащила дочь из гостиной.
- Что с ней такое? - спросил обескураженный Андре.
- Ничего, просто она слишком опекает дочь.
- Да, нет. Похоже, здесь что-то другое. Раздери меня черти, если она не дрожит от одного нашего присутствия.
- Да, я еще в замке Мартона это заметил, - согласился Феликс.
- Так вы знакомы? - удивилась леди Маргарет.
- Не так чтобы очень. Леди Генриэтта была учительницей леди Элиран.
Эта новость стала неприятным открытием для женщины, заставившим чуть более пристально присмотреться к своей компаньонке. Но единственное, что она могла увидеть, это слишком сильное волнение о дочери. Ей показалось, да нет, она была уверена, что с приездом этих господ, леди совсем потеряла самообладание и готова была схватить девочку в охапку и бежать от них как можно дальше.
Эта ситуация ей совсем не нравилась, ведь господа намеревались остаться на какое-то время. Поэтому она попыталась вызвать подругу на откровенность, но потерпела неудачу. Леди Генриэтта окончательно замкнулась в себе.
Да и не могла леди понять ее страхов. Никто не мог, разве что Сорос, который словно нарочно преследовал ее по пятам.
- Вы слишком напряжены. Король не приедет.
- И слава богам, - отозвалась она, когда, он как тогда, в замке графа Мартона, вошел в приоткрытую дверь ее комнаты без предупреждения.
- Но вы продолжаете бояться, меня, нас всех, даже Мэл, или того, что она скажет ненароком.
- А вы думаете, у меня нет поводов бояться?
- Король не чудовище. Даже если бы он приехал сейчас сюда, неужели вы думаете, он бы причинил вред вашей дочери? Она ребенок.
- Вы не понимаете. Достаточно искры, одной искры и ее судьба будет предрешена.
- Да, вы правы, я не понимаю.
- У нас есть дар. У вас, у меня, у Мэл. Мы видим то, что будет, если захотим, конечно. Например, та, первая встреча. Ведь вы могли объехать замок. Вам совершенно не было нужды туда ехать, но вы видели, уже видели...
- Я не видел, просто знал, что это необходимо, возможно даже неизбежно.
- Это еще хуже, - резко ответила она. - Когда знание идет из глубины нашего сознания. Вы знали тогда, что именно та дорога будет правильной, а я знаю, что если они еще хоть раз встретятся, ее гибель будет неизбежна.
- От руки короля? - попытался прояснить пророческие слова женщины Сорос.
Но она не спешила отвечать.
Каждый, в ком текла кровь дэйвов, чем-то обладали. Дэйвы были могущественной расой, потомками древних эльфов, самых сильных существ на планете. Но смешанные браки, разбавление крови заметно ослабили их. В каком-то смысле они сами были полукровками. Чтобы не допустить вырождения великой расы, смешанные союзы были запрещены законом, нарушителей уничтожали, обоих. Лишь недавно, когда к власти пришла королевская ветвь Дирона, закон смягчили, позволив тем, кто его нарушил, покинуть Илларию.
Да, полукровки были намного сильнее и выносливее своих чистокровных родственников, но разбавленная кровь изначально делала их париями для всех. Отец леди Генриэтты был полукровкой, кровь дэйвов текла в ней лишь на четверть, а в дочери было и того меньше, но даже этого хватало, чтобы ощущать, чувствовать намного больше других.
Когда Мэл родилась, старая повитуха взяла малышку на руки, заглянула в глаза и сказала, что ее ждет великая судьба, что когда-нибудь она примерит корону. Леди тогда не поверила, отмахнулась от глупого предсказания, и благополучно забыла о нем, но в день смерти Кровавой королевы, кровь дэйвов проснулась и забурлила в ней. Ее посетило первое в жизни видение, в котором ее повзрослевшая, красивая и цветущая дочь буквально на ее глазах начала стремительно увядать, как роза, срезанная садовником. Лепестки розы чернели и опадали, также и Мэл, теряла свою красоту, бледнела, худела, и взгляд ее тускнел, пока окончательно не заледенел. И все это время за руку ее держал он - Солнечный король. Но леди не тревожила его боль, его муки, его отчаяние. Она видела только свою умирающую от неизвестной болезни малышку.
После той первой встречи с королем, она снова попыталась заглянуть в будущее, и увидела всю ту же неизменную картину. Как она надеялась, что леди Ровенна все изменит, если бы только он женился на ней, если бы только женился...
С тех пор страшное видение преследовало ее постоянно. Разве можно объяснить тревогу матери словами? Может и можно, но она не знала, как.
- Не намеренно, но он ее погубит, - сказала она, наконец, на выжидающий взгляд Сороса.
- Думаю, в ней достаточно силы, чтобы избежать этого.
- Разве ваши видения когда-либо вас подводили? - с вызовом спросила она, не для того, чтобы в чем-то убедить, а чтобы он оставил ее в покое.
- Я давно не вижу будущего.
- Потому что связали его со своей судьбой, - ответила женщина и отвернулась, показывая тем самым, что разговор закончен.
Они пробыли в Сорели почти три месяца, и все это время леди Генриэтта порывалась уехать, бросить все и бежать без оглядки, даже подавила свою гордость и согласилась взять в долг довольно приличную сумму, предложенную леди Маргарет. На эти деньги они с мужем хотели выкупить небольшое имение в живописном городке на берегу океана, под названием Южный крест. Но ее все время удерживала Мэл, да и оставить леди Маргарет в таком положении было почти преступлением. Тем более, что впервые за долгое время от королевы пришло большое, "пузатое" как сказала Мэл, письмо.
Леди Маргарет проплакала весь день, узнав о несчастьях, преследующих ее дочь, и очень сердилась на мужа, который в письмах даже не намекнул об этом. Она с надеждой читала дальнейшие строчки, в которых дочь писала о муже, о его трепетной и нежной заботе о ней, и о ребеночке, которого носила под сердцем. И все же ее не покидала тревога, что вот-вот что-то должно случиться, что-то страшное и непоправимое. Только не знала с кем? С ней, с Аминой или с ними обеими.
* * *
- Мама, мама, вставай.
Леди Генриэтта резко проснулась и вздрогнула от прогремевшего, казалось, над самой крышей, грома. За окном бушевал настоящий ураган.
- Мэл, ты чего? Испугалась грозы?
- Нет. Леди Маргарет, мы должны идти к ней.
Леди Генриэтта не сразу поняла смысл слов дочери. Накануне леди отпросилась у заметно посвежевшей и почти здоровой леди Маргарет, чтобы привести в порядок дом. Бертран отсутствовал несколько дней, все ездил с посланниками короля, как писчий, а они, вместе со специалистами исследовали прибрежные территории, в поисках наилучшего места для первой судостроительной верфи.
Чтобы не возвращаться по темноте, леди решила остаться. Кто знает, возможно, Бертран вернется утром, и она первой встретит его, устроит настоящий сюрприз.
И вот, все ее планы обратились в дым из-за настойчивых слов дочери. Леди Генриэтта привыкла прислушиваться к ним, поэтому поднялась и начала собираться. Единственное, что она наотрез отказалась делать - это брать дочь с собой.
- Нет, я не возьму тебя, ты простудишься.
- Но я нужна леди Маргарет, я нужна Джули.
- Нет, я сказала, - прикрикнула женщина, приказала служанке отвезти дочь в детскую и оставаться там, пока она не вернется, а сама взяла свою сумку с травяными настойками и мазями, и бросилась на улицу.
Мэл не зря так торопила мать. Леди Маргарет рожала, тяжело и болезненно. Ее крики раздавались на весь дом, слуги ужасно суетились и не знали, что делать. Повитуха неотлучно находилась с роженицей, но она не могла помочь в таком тяжелом случае. Ребенок никак не хотел выходить. И все надеялись на доктора, за которым послали еще перед грозой. Наконец, через два часа мук и боли, доктор появился, осмотрел роженицу и с сожалением сообщил, что случай крайне тяжелый.
- А если кесарево попробовать? - с надеждой в голосе спросила леди.
- Слишком поздно, - покачал головой доктор. - Нам остается только ждать и молиться, что Пресветлая сжалится над леди Маргарет, и пошлет нам всем чудо.
Леди Генриэтта хотела еще что-то спросить, но ее слова заглушили новые крики роженицы.
Когда наступило утро, леди Маргарет снова заметалась. Боль была такой нестерпимой, что даже капли леди Генриэтты перестали действовать, доктор лишь беспомощно разводил руками. Отвел леди Генриэтту в сторонку и тихо прошептал, что ничего уже невозможно сделать. Малышка застряла, началось кровотечение и обе в скором времени просто погибнут. Служанка Мирта, тихо плакала от жалости, как и повитуха, как и другие слуги внизу. Одна лишь леди Генриэтта не хотела опускать руки, но с каждым часом, каждой минутой и ее вера начала исчезать. Она верила в медицину, в травы, в магию, но в чудо?
- Чудес не бывает, - прошептал доктор. И она готова была с ним согласиться, пока внезапно на пороге не появился запыхавшийся слуга, подозвал леди и сообщил, что внизу ее ожидает муж.
- Она рвалась сюда, - проговорил Бертран, когда леди Генриэтта спустилась и увидела у него на руках Мэл. - Не спала всю ночь, все металась и просилась к тебе. Что случилось, дорогая?
Ответа не потребовалось, так как сверху снова послышался отчаянный, надрывный крик. Мэл дернулась, и протянула руки матери.
- Я могу помочь, - доверительно прошептала она, и леди Генриэтта снова ей поверила.
В спальне ощущался спертый, тяжелый воздух. Простыни меняли почти каждый час, но этого было недостаточно, казалось, сама смерть притаилась в углу, и только и ждала своего триумфального часа, но тут в комнату ворвалось то самое чудо, которого так хотел доктор, проворно забралось на кровать и положило руки на живот измученной женщины. Все, кто присутствовал в комнате, увидели сияние, исходившее от этих маленьких, детских ручек в тот момент. Пальчики спустились ниже, и сияние стало ярче, а затем Мэл коснулась покрытого испариной лба женщины, улыбнулась и уверенно сказала:
- Все будет хорошо.
Через несколько минут леди Маргарет родила здоровую, крепкую и очень крикливую девочку. Кровотечение прекратилось, боли утихли, и она смогла, наконец, спокойно заснуть.
Мэл тоже заснула прямо в кресле. Леди Генриэтта хотела поднять ее, отнести вниз, но рука испуганно замерла, когда она увидела, как одна из прядей в медовых волосах дочери посветлела, став почти белоснежной.
- У вашей девочки большой дар, - заметила повитуха, подойдя ближе. - Скрывайте его. Такие силы всегда имеют последствия.
Она знала это. Поэтому и решила при первой же возможности обратиться к Пресветлой богине, чтобы та уберегла ее дочь, забрала страшный дар, спрятала магическую природу девочки, иначе будет беда, она не знала, но чувствовала это всеми фибрами своей души и страшно боялась.
- Как вы себя чувствуете? - спросила леди Генриээта, когда леди Маргарет очнулась, проспав почти двадцать часов.
- На удивление хорошо, - все еще слабо и устало улыбнулась леди Маргарет. - Мне ведь это не привиделось? За наше с дочкой спасение мы должны благодарить вас и Мэл?
- Прошу вас, никому не говорите об этом.
- Не скажу, конечно, нет. Мы у вас в неоплатном долгу. Если вам что-то понадобится, что угодно, когда-нибудь, вам или Мэл...
Леди Генриэтта благодарно кивнула, с ужасом думая, что если бы она знала заранее, на что способна ее дочь, возможно, она бы так и не позволила ей прийти.
* * *
Леди Маргарет быстро шла на поправку, а малышка Джули была пухленькой, розовощекой и очень любознательной. Она так серьезно смотрела на Мэл, а Мэл на нее.
- Кажется, девочки станут подругами.
"Не дай Пресветлая" - про себя говорила леди Генриэтта, но вслух, конечно же, этого не сказала. Ее сейчас занимали другие мысли: как запереть дар. Ведь всегда, обращаясь к высшим силам с просьбой, нужно чем-то жертвовать. Вот только чем? Что могут потребовать жестокие, бездушные боги?
И все же она решилась на это. Отпросилась у леди Маргарет, сославшись на неотложные дела в городе, оставила маленькую Мэл на ее попечении, взяла лошадь и отправилась за город в лес, чтобы обратиться к матушке земле, к ее природной, самой отзывчивой стихии.
Оказавшись далеко от возможных свидетелей, она спешилась, привязала лошадь у сосны и углубилась дальше в чащу. Лесные звуки не мешали ей, наоборот. Лес словно говорил с ней, рассказывая только ему одному известные тайны. Это кровь дэйвов пробудила его, заставила признать родственную душу. Так она узнала, что неподалеку течет небольшой ручеек, а если пройти еще чуть вперед, то можно выйти на чудесную солнечную поляну, где летом можно собрать несчетное количество земляники. Леди решила, что поляна, полная тепла и света, станет прекрасным местом для разговора с Пресветлой богиней, матерью всего сущего, самой жизни на земле. Лес одобрительно зашелестел, обещая уберечь гостью от посторонних глаз.
Разговор с богами требовал не только правильного места, но и правильного настроя. Поэтому, оказавшись на поляне, леди Генриэтта начала раздеваться. Оставшись нагой, как и пришла в этот мир, женщина начертила круг и символы по каждой стороне света, как когда-то давно учил ее отец, и как никогда она не будет учить дочь. Встала посредине и воззвала к Великой богине, матери всей земли, всего доброго и светлого, что было в мире. Долго, больше часа она сидела в позе лотоса в центре круга, прислушиваясь к тихому щебетанию птиц в отдалении, и дернулась от неожиданности, когда в расслабленном сознании вдруг возник вопрос:
"Что ты хочешь, дитя?"
- Забери дар моей дочери, спаси ее от боли знания.
"Я не в силах забрать, что даровано".
- Тогда подскажи, как спрятать, как запереть этот дар?
"Ты так боишься ее будущего, дитя".
- Она - моя дочь. Плоть от плоти моей, ты тоже мать, ты должна понять.
"Я понимаю. Но, заперев дар, ты ничего не изменишь. Ее судьбу не переписать".
- Почему?
"Потому что она важна".
- Для кого?
"Для мира".
- Это мы еще посмотрим, - упрямо ответила женщина.
"Глупая, тобой руководит страх".
- Она, моя дочь, я имею право бояться.
"Как знаешь, - прошелестело божество. - Но такая просьба не пройдет без последствий. Готова ли ты на это?"
- Да! - не задумываясь, ответила леди Генриэтта.
"Тогда твоя просьба будет исполнена, дитя" - ответил голос, и все пропало. На женщину навалилась такая усталость, что она едва могла разлепить глаза. Опустившись на траву, пролежала без движения до самого вечера, пока теплый ветерок не заставил ее шевелиться.
- Спасибо тебе лес, спасибо лесной владыка, - поблагодарила леди Генриэтта, оделась и медленно побрела к лошади. Тогда она все думала о разговоре с богиней, но и сожалеть она себе запретила. Что сделано, то сделано, главное, чтобы это вмешательство не усугубило ситуацию еще больше.
Еще на подходе к дому она увидела одинокую фигуру Сороса, который должен был сейчас быть у побережья, вместе с Бертраном. Он выглядел усталым и измученным, но глаза сияли, как два бриллианта, от ярости.
- Что вы наделали? - накинулся он на нее.
- Что? Что с моей дочерью?
Леди кинулась было в дом, но он жестко схватил ее за руку.
- С ней все в порядке, успокойтесь. Я не о том. Я о леди Ровенне.
- А причем здесь леди Ровенна? - не поняла женщина, ведь ее заботила совсем другая судьба.
- Сегодня ночью королева скончалась.
- Что?! - леди покачнулась, настолько ее потрясла эта новость. - Как? Как это случилось?
Точно так же, как у леди Маргарет. Ранние роды, сильное кровотечение, пуповина, обмотанная вокруг шеи ребенка. Никто ничего не смог сделать. Слишком поздно королева обратилась к целителю, промучилась полночи, надеясь, что все прекратится, слишком поздно целитель признался в своем бессилии, слишком поздно послали за доктором. Все слишком поздно. Это был какой-то ужасный рок судьбы или чья-то злая воля.
- Нет, Ровенна не настолько безумна! - вскричала леди Генриэтта, поняв, на что именно намекал Сорос.
- А рожать от другого ребенка и выдавать его за сына короля - это разве не безумие? Вы породили монстра.
- А вы взрастили его, - вернула леди его же обвинение. - Что помешало вам все рассказать? Что?
- Любовь.
- Тогда и вы меня в любви обвинять не смейте.
- Мы с вами убили две невинных души.
- Да, и каждый из нас понесет свое наказание, господин Кради. А сейчас, извините меня, но я должна быть рядом с леди Маргарет. Я должна ей помочь. В конце концов, Арвитан потерял королеву, но она потеряла дочь. Нет боли хуже для матери.
Ей ли не знать. Ведь она видит и переживает это каждый день, в своих собственных кошмарах.
Войдя в дом, она первым делом пошла к дочери. Мэл мирно спала в своей кроватке. Леди Генриэтта не хотела тревожить ее, но девочка проснулась и посмотрела на мать совершенно чистыми, детскими, свойственными всем пятилеткам глазами.
- Мама, ты вернулась.
- Да, дорогая, - облегченно вздохнула она, целуя дочь в холодный лобик.
- И никуда больше не уйдешь?
- Нет, не уйду. Мы теперь всегда будем вместе. И очень скоро поедем в чудесный город. Знаешь, как называется?
- Нет, - сонно ответила девочка.
- Южный крест.
- И папа с нами поедет?
- Обязательно. Мы купим большое поместье, и будем разводить уток, гусей и свинок.
- А зайчиков тоже будем разводить?
- И зайчиков и кроликов, все, что ты захочешь. Спи мое солнышко, спи мой ребенок, а я буду охранять твой сон и покой столько, насколько хватит сил, лишь бы ты жила, лишь бы ты была счастлива.
Леди Генриэтта, укачивала дочь в своих объятиях, а по лицу ее лились слезы боли и сожаления о леди Маргарет, о ее дочери, о своем проклятом даре, о том, что как бы она не старалась, как бы не вмешивалась в события, а все становилось все хуже и хуже. Сорос был прав. Именно она породила монстра, и за это ей еще когда-нибудь придется заплатить.