Южный крест. Два года спустя...
- Давным-давно, в одной чудесной, цветущей стране жил мальчик. Он был страшно одинок, и только море, прекрасное и бескрайнее стало его другом.
- Как море может быть другом? - спросил любопытный восьмилетний мальчишка с большой медовой копной волос, как у сестры. Сегодня его ожидала очередная интересная история о приключениях самого известного героя современности, капитана Кросса, которые каждый вечер читала ему сестра. Каждая ее история начиналась одинаково, а вот заканчивалась всегда по-разному.
- Природа может быть нашим другом, а может стать и врагом. Например, лесной хозяин может показать самые ягодные места, а может и заставить плутать по кругу целый день или вывести к болоту.
- Лес тебя любит, - заметил мальчик.
- И тебя он может полюбить, если ты того захочешь.
- Нет, лучше бы меня море полюбило.
- Мы, кажется, о капитане читали, - напомнила сестра, и мальчик поспешил замолкнуть. - Так вот, тогда он еще не был капитаном, и даже матросом не был, но мечтал когда-нибудь им стать. И однажды к их маленькому порту причалил большой, величественный корабль, название которому...
- Хэйзер, - счастливо выкрикнул мальчишка.
- Может, ты сам тогда историю закончишь? - строго спросила девушка.
- Все, все. Молчу, - клятвенно пообещал он. Сестра посверлила его подозрительным взглядом и продолжила чтение.
- Целый день мальчик смотрел, как разгружают товары, привезенные из заморских стран, а когда на город опустилась ночь, и большая часть экипажа ушла развлекаться в город, он быстро и тихо, как мышь, забрался на корабль и спрятался в самом темном, самом дальнем углу трюма.
Мальчик снова хотел о чем-то спросить, но сестра строго погрозила ему пальцем.
- Он так притомился, что даже не заметил, как заснул. А утром пришли носильщики, чтобы заполнить пустые трюмы новыми товарами.
- И тогда они заметили мальчика, - не выдержал напряжения Уилл.
- Ну, все, молодой человек. Спать.
- Ну, Мэл, ну, пожалуйста, расскажи еще.
- Поздно уже, - осталась твердой и решительной сестра. - Тебе давно пора спать. А мне нужно идти на дежурство в больницу. Мэдди за тобой приглядит. И смотри у меня, никаких ночных вылазок из дома.
- Обещаю, - обреченно вздохнул мальчик, а сестра поцеловала его в макушку, укутала в собственноручно сотканное одеяло и загасила лампу на столе. Он было дернулся, чтобы попросить оставить ее, но вспомнил, что ему скоро будет девять, и он глава их маленькой, но дружной семьи, а мужчины не боятся, как ничего не боится его главный герой, прославленный капитан Кросс.
* * *
Мэл прикрыла за собой дверь и спустилась по лестнице вниз, на кухню, где Мэдди заваривала ароматный ромашковый чай. С недавних пор они жили в гостевом домике родителей Мэдди, которые, так же, как и родители Мэл, покинули этот мир один за другим в прошлом году. В тот год в их краях бушевала лихорадка настолько сильная, что порт оказался на несколько месяцев закрыт для кораблей. Много людей в окрестных селах и деревнях погибли, даже в Сорели население сократилось на треть, а Южный крест, казалось, сам ангел уберег. Тогда там не умер ни один житель, но родители Мэдди, на свое несчастье отправились навестить родственников в Бекасе.
Только трое знали, кого стоит благодарить за это чудесное избавление города - Мэдди, доктор Харрис и старая знахарка, научившая Мэл управлять своим даром. И эти трое свято хранили тайну Мэл.
- Устала? - участливо спросила подруга, когда Мэл тяжело уселась на стул.
- Немного. Утро выдалось суматошное. Миссис Остин никак не могла разродиться, а у малыша Бэггинсов выявили круп.
- Хочешь, я сама за тебя подежурю?
- Нет. По ночам спокойнее, чем днем. А мне нужно хоть немного тишины.
- Да, твоя прядь совсем поседела.
Мэл посмотрела на кончик передней пряди волос и грустно вздохнула. Эта прядь служила своеобразным индикатором ее сил. Если светлела, значит, силы на исходе, если темнела - то можно помочь еще одному больному. Она редко лечила больных сама, только если случай действительно безнадежный, и никогда не бралась за тех, кто уже переступил порог смерти. Об этом ее предупреждала учительница.
- Этот знак дается не случайно. Когда-то ты вытащила из лап смерти уже принадлежащую ей душу, если снова попытаешься, то другой седой прядью в волосах можешь не отделаться. Со смертью нельзя играть, девочка, она этого не любит. Можешь помочь, помогай, но черту не пересекай.
Она свято следовала наказу знахарки и предпочитала просто дарить свое рукоделие: браслеты, носочки для детей или платки. Правда и к этому знахарка относилась с подозрительностью.
- Смотри дочка, узнает кто, что ты целебной магией владеешь, захочет воспользоваться в своих злых целях.
Но Мэл знала, на что на самом деле намекает знахарка. Граф Айван, которого когда-то она любила и почитала как друга и опекуна, а теперь...
Не сразу она распознала причину его привязанности к ней, не сразу разобралась и в себе, но об этом болезненном времени старалась не вспоминать.
Так что она просто собралась и отправилась в город по дороге через поле. Как всегда, ее сопровождали невидимые то ли охранники, то ли тюремщики. Она давно привыкла к ним, как к июльской жаре или осенним дождям. Два года под колпаком - достаточное время, чтобы смириться.
Сегодня что-то странное происходило с ней, словно вот-вот должно случиться что-то такое, что перевернет ее жизнь навсегда. Но что? Хорошее или плохое? Ей было страшно от этого предчувствия, кожа покрывалась мурашками, и внутри все переворачивалось. Чем ближе приближалась ночь, тем острее она чувствовала.
Доктор Харрис ушел домой, передав ей все дела. Лежачих больных было всего трое, самое большое количество, за последний год. С тех пор, как в Мэл открылся дар, больница по большей части пустовала.
Она сидела в сестринской, заполняя карты больных, и так погрузилась в это занятие, что громкий стук во входную дверь и крики на улице, заставили ее испуганно подскочить. Она бросилась вниз, открывать двери, пока ночные посетители не перепугали всех больных и окрестных соседей.
Они тут же ввалились, мгновенно лишив пространство привычного простора. Трое мужчин несли на руках четвертого, совсем молодого юношу, полукровку. На вид ему было не больше пятнадцати, впрочем, полукровки стареют медленнее остальных, и ей ли не знать этого. Ведь ее мать всегда выглядела на двадцать пять, даже в свои сорок.
- Помогите ему, - сказал один из мужчин, властно и строго, но у нее от этого голоса внутри все похолодело и сердце забилось так часто, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Она обернулась, чтобы рассмотреть его, но незнакомец был скрыт в тени, в отличие от большого рыжего мужчины, от баса которого даже стекла дрожали.
- Сестричка, чего стоишь, как вкопанная, давай помогай. Куда положить мальца?
Она мгновенно очнулась от его окрика и бросилась показывать дорогу в сестринскую, где намеревалась его уложить, чтобы тщательно осмотреть.
- Сестричка, а доктор где?
- Я за него, - ответила она, окончательно придя в себя. Сейчас ей нельзя было быть слабой и нервной, потому что от ее выдержки, ее состояния зависит жизнь мальчика, который серел буквально на глазах. - Все выйдете! - строго проговорила она, а мужчины опешили, остановились в недоверии.
- Вон, я сказала!
Они переглянулись и обернулись к тому, кто все еще прятался в тени, словно ждали его разрешения, а он смотрел, как тонкие пальцы разрезают ножницами окровавленную штанину брюк, как берут из большого железного ящика спирт, бинты и много чистых полотенец. Он не мог понять, почему не уходит, почему он все смотрит и смотрит на эти пальцы, предплечья, изгиб шеи, пряди, выбивающиеся из косынки.
- Пойдем, пойдем, - толкнул его Андре, и тогда он отступил. Дверь закрылась, а его тянуло туда, разломать эту злосчастную дверь и снова увидеть эти пальцы...
* * *
Рана оказалась довольно тяжелой и не одна. В ноге явно застряла пуля, а грудь рассекло чем-то вроде ножа. Но сейчас ее больше беспокоила нога, которую она перетянула жгутом, чтобы выиграть время. Такие раны, когда внутри находился посторонний предмет, лечить еще не доводилось, и все же она попробовала, но тут же отдернула руку, ощутив прикосновение смерти.
- Он уже за гранью, - прошептала она. Ей нужна была помощь, нужно было что-то, совет, приказ, она и сама не знала что... Потому что спасти его без последствий для себя она не могла, но и оставить умирать была не в силах. Поэтому она кинулась в коридор, спасаясь и страшась выбора, который должна была сделать. И вдруг оказалась в крепком мужском захвате.
- Как он? - спросил обладатель рук, сжимавших ее предплечья, а она подняла взгляд, посмотрела в суровое лицо мужчины, заглянула в его глаза, и в мыслях совершенно четко возникло понимание: "Он - моя судьба".
- Мне нужен доктор Харрис, - почти прошептала она.
- Алекс, я пойду, - сказал один из мужчин.
- Он живет через квартал в большом синем доме. Вы не пропустите его. Скажите, что это срочно, - все это она говорила, все еще глядя в глаза этому странному и страшному незнакомцу. - Я должна вернуться.
Он отпустил не сразу, не сразу осознал то, что только что увидел, что почувствовал. Когда эта незнакомка подняла на него свои глубокие, синие, как море в шторм, глаза, они проникли куда-то вглубь него, в сознание, сердце, заполняя его всего. Он едва ли мог понять природу этого чувства, просто когда увидел ее, захотел смотреть в эти глаза вечность, захотел просто быть рядом, слышать голос, вдыхать запах, просто ощущать. Ведь до этого момента он жил, но не был живым, чувствовал, но не ощущал, хотел, но не любил, никого не любил.
"Вот что такое неизбежность" - вдруг пришло в голову. Когда-то Сорос говорил, что он встретит ее тогда, когда меньше всего будет ожидать. Кто ж знал, что это случится в этом богами забытом захолустье.
- Все будет хорошо, - сказал Андре, похлопав друга по плечу. Он и сам сейчас в этом уверился. Надо же, он словно и не жил до сегодняшнего дня, все прошлое смело одним лишь взглядом прекрасных синих глаз, и сердце... впервые за очень долгое время он услышал, как оно бьется гулко и тяжело, до этого пустое и бесполезное.
- Как такое возможно?
- Что? - не понял его Андре.
- Ничего, - равнодушно ответил он, впервые испытывая совершенно противоположные чувства.
* * *
Доктор Харрис появился через четверть часа, очень быстро оценил обстановку и испытующе посмотрел на неестественно бледную Мэл.
- Хочешь попробовать излечить?
- Мне нужно, чтобы вы вытащили пулю.
- Когда ты в последний раз ела?
- Не помню, - не стала скрывать девушка.
- Этот мальчик угробит тебя.
- Знаю. Но иначе он умрет.
- Ладно, - доктор Харрис вышел, чтобы взять все необходимое, почти прошел мимо мужчин, но неожиданно обернулся и посмотрел на самого главного из них. Он не знал наверняка, но чувствовал это интуитивно.
- Достаньте мне хороший, добротный ужин и обязательно морс, клюквенный.
- Что? - переспросил рыжий толстяк, подумывая, уж не спятил ли доктор на старости лет.
- Что слышали. Хороший ужин. Жаркое или запеченный картофель. Много зелени и обязательно настоящий, терпкий клюквенный морс. Справитесь? Или мне сторожа послать?
- Не стоит тревожить сторожа, - ответил тот самый мужчина, которого он и принял за главного. - Мальчик выживет?
- Не знаю. Мы сделаем все возможное. Про морс не забудьте.
Доктор ушел, а Андре непонимающе хмыкнул:
- И зачем ему морс?
- Не ему, - туманно ответил Александр, запутав друга окончательно, но пожелание было выполнено.
Доктор Харрис забрал поднос, закрыл за собой дверь, а после пальцы закололо, так было всегда, если кто-то рядом творил магию. Она творила.
Удивительно, он всегда ненавидел это, не выносил магов и пытался всеми способами вытравить их со своей земли, и вдруг ему стало все равно, что она маг, что в ней живет то, что всегда будет вызывать в нем отвращение. Он и сам не знал, откуда это идет, понимание, что ей он мог позволить все, даже быть магом.
Еще через час доктор Харрис открыл дверь, и он увидел своего сына, мирно спящего на кушетке и ее, мертвецки бледную, дрожащую, как осиновый лист, и пытающуюся выпить этот злосчастный клюквенный морс. Она не смотрела на него в этот момент, и даже не замечала, и отставив стакан, коснулась волос, стянула косынку, перекинула пряди вперед и простонала. Они все были седыми.