Эссир 8 месяцев спустя...

В столице было неспокойно. Все обсуждали уже не слухи, а самую настоящую правду о помолвке Солнечного короля с дочерью губернатора. Какой в тот день закатили бал, а сколько разодетых гостей съехалось в дом губернатора, даже правители соседних государств, с которыми король усиленно налаживал контакты, прислали свои поздравления. Все были рады и счастливы, за исключением некоторых семей, которые и сами были бы не прочь породниться с королем, но тут уж сыграла воля монарха, которому каждый умудрился подослать своих дочерей, племянниц и даже жен. А что? Фаворитка самого короля тоже весьма почетная должность. В глазах общества так точно.

Но король был неприступен. Его занимали только дела и прелестная невеста, с которой он был очень любезен, очень ласков и мил, одаривал цветами, подарками и говорил комплименты при каждой их встрече. Амина была очарована и отчаянно влюблена в своего будущего супруга. И чем крепче становилась ее любовь, тем отчетливее сам губернатор понимал, что зря он позволил этому пожару разгореться. Его любимая дочь не понимала, не осознавала, что король встречается с ней только потому, что так требует этикет и его будущие обязанности. Именно так он к ней и относился, как к обязанности, необходимой в данный конкретный момент времени.

Не раз и не два губернатор пытался говорить об этом, но его останавливало только одно, обещание, данное супруге, не вмешиваться. К тому же сейчас его тревоги раздвоились. Ведь леди Маргарет ждала ребенка - удивительное и неожиданное событие для обоих. Увы, в этой тревоге, он пропустил момент, когда все вышло из-под контроля. И уже стало невозможно уберечь дочь от надвигающейся катастрофы.

- Мама, я так счастлива, так счастлива, - шептала леди Амина, делясь своими переживаниями с матерью. - Мама, ты только представь, если Пресветлая богиня позволит, я в скором времени сама забеременею и стану матерью, мы будем воспитывать мою сестру и твою внучку одновременно.

- Или внука, - с намеком ответила женщина.

- Конечно, конечно внука, много внуков. Я так мечтаю об этом. Быть примерной женой и матерью. Мама, ведь все это будет, все это будет у меня?

- Конечно, будет, - насторожилась леди. - Почему ты думаешь, что этого может не быть?

- У меня столько завистников. Я не знала, что может быть так. Не знала, что друзья могут так говорить.

- Постой, что? Что сказали твои друзья?

- Не знаю, - замялась девушка. - Все это глупости.

- Но эти глупости беспокоят тебя, - еще больше насторожилась леди.

- Мама, вы не должны беспокоиться обо мне.

- Я всегда буду беспокоиться о тебе, дорогая. И я хочу знать, что терзает твои мысли.

- Это ужасные сплетни, о которых я даже думать не хочу, но почему-то все время думаю. Мама, говорят, что у короля есть любовница, говорят, что она ждет от него ребенка.

- Ты права, дорогая. Это происки завистников. Злые языки болтают не весть что.

- Я знаю, что это неправда. Александр слишком благороден, слишком добр, чтобы совершить столь бесчестный поступок.

Леди Маргарет была несколько иного мнения о будущем зяте, не в плане благородства, но в плане доброты так точно, и все же предпочла промолчать, чтобы не нарушать безмятежного восхищения дочери будущим мужем. И все же эта история о любовнице задела ее, заставила задуматься. А что если все это правда, что если у короля, действительно, есть любовница, а брак с Аминой всего лишь необходимость? Тогда сердце ее дочери будет разбито? Она просто умрет от горя и позора. Леди Маргарет решила поговорить об этом с мужем, хотя сама еще недавно умоляла его оставить дочь в покое. Но не успела застать его дома, потому что именно в этот момент король вызвал его на личную аудиенцию.

* * *

- Значит, ты говоришь, та девчонка из захолустья беременна? - допытывался Феликс, когда Сорос вернулся в столицу из своей поездки на запад. Это известие стало громом среди ясного неба для всех, включая самого короля. Нет, он помнил нежную леди, с которой встретился почти год назад, помнил свое обещание вернуться за ней, но после помолвки с леди Аминой, он конечно же, не мог выполнить своего обещания в полной мере. Поэтому и послал Сороса разузнать, не нужна ли помощь вдове графа Мартона и его прелестной дочери. И вот теперь эти новости.

- А ты уверен, что это ребенок Алекса?

- По времени все сходится. Она вот-вот должна родить.

- Вот бездна со всеми ее демонами, Алекс, ты скоро станешь отцом! - воскликнул до сих пор молчавший Андре. - Только не говори, что ты не рад.

- Не скажу, - задумчиво откликнулся король. - Если это так, если она, действительно, ждет моего ребенка, то я немедленно отправляюсь на запад, как только поговорю с губернатором.

- Расскажешь о девчонке? - догадался Феликс.

- Слухи уже пошли, - ответил за Александра Сорос.

- Да, но как ты все это мог проворонить? Где твое хваленое предвидение? Или ты весь свой дар растерял в поисках своей загадочной одалиски?

От этих слов друга Сорос вздрогнул и отвел взгляд от короля. Ему претила вся эта ситуация, вся эта ложь, ловушка, которую им всем расставили две коварные интриганки. А он, идиот, так глупо и бездарно в нее попался, и подставил при этом своего друга, своего короля и хозяина, но его воистину приперли к стенке, настолько, что он молчал, молчал и скрежетал зубами от бессилия.

Сколько он денег потратил, нервов и сил, направил свой дар только на одну цель, на поиски той, что украла его сердце, что въелась в душу, в воспоминания, в сны. И какой удар его ждал там, в замке графа Мартона, когда графиня, эта мерзкая жаба, неприятно улыбаясь, рассказывала ему о том, что не король, а он сам скоро станет отцом. Конечно, поначалу он не поверил, с негодованием отсек всякую мысль об этом, но она представила доказательства. Стояла там, в гостиной и протягивала ему злосчастные заколки, которые он не мог не узнать.

- Узнаете? Они были на вашей потерянной незнакомке, в доме мадам Присциллы, на маскараде. Вы ведь не забыли? Не забыли прекрасную одалиску, что подарила вам ночь любви?

- Где вы их взяли? - похолодел он тогда.

- Это мои семейный драгоценности, я отдала их дочери. Вы ведь помните леди Ровенну.

- Не может быть...

Вот тогда-то он и догадался.

- Да, правда, моя девочка удивительная выдумщица? И удивительная женщина, ведь и ваше сердце она успела покорить?

- Ребенок...

- Ваш. Конечно, для нас всех будет лучше думать, что это сын короля. Плоть от плоти его, кровь от крови.

- Вы не в себе.

- О, нет. Я прекрасно осознаю, что делаю, господин Кради. И вы поможете мне убедить всех, в том числе и его величество, что ребенок, которого ждет моя дочь, будущий солнечный принц.

- И вы верите, что я стану вам помогать? Обманывать своего короля, своего друга?

- Если вы хотите, чтобы ваш ребенок жил. Подумайте только, что сделает с ним король, узнай он об этом? Узнай он, что его тень, его лучший друг, почти брат, обрюхатил ту, за которой он обещал приехать? Что он сделает? Неужели пожелает вам счастья?

- Я заберу ребенка и отправлю вас обеих в бездну, как вам такой расклад?

- А если я скажу вам, что Ровенна даже не догадывается о том, что ждет ребенка не от короля?

- Что?

- Что слышали, сударь. Я опоила ее, я заставила ее поехать в столицу, соблазнить вас, а потом дала ей зелье забвения. Слышали о таком?

Сорос слышал. В войну многие предатели прибегали к таким уловкам. Нельзя обвинить в предательстве того, кто искренне верит, что никогда не предавал. Запрещенное зелье, запрещенные методы. Магия, о боги, она еще и обладает магией.

- Неужели вам хватит совести забрать у младенца его мать? А что вы скажете ему потом? Что он дитя обмана? Что вы сгноили его мать в тюрьме или куда еще вы нас хотите отправить, только потому, что она отчаянно любила? Вы в самом деле способны на это? Способны обречь собственного сына на жизнь никому ненужного бастарда? Или вы даже имя для него пожалеете? Давайте, действуйте, но прежде посмотрите на нее, посмотрите на мать своего ребенка и скажите, сможете ли вы обречь ее на невыносимые муки, сможете?

Он не смог. Когда увидел ее, глубоко беременную, тяжело спускающуюся по лестнице, улыбающуюся и такую доверчивую, он не смог. Просто стоял там, пытаясь найти в этом невинном создании хотя бы черточку его прекрасной одалиски, и не находил ничего. На какое-то мгновение ему показалось, что все это неправда, какое-то глупое недоразумение, ошибка или насмешка судьбы, но вот она коснулась его руки, в невинном приветственном жесте, а его опалило огнем узнавания. Пусть сейчас она была другая, но где-то там таилась она, коварная и страстная женщина, которую он все еще хотел, все еще видел во сне, только теперь уже с настоящим лицом.

Он уехал тогда так ничего и не ответив, просто сбежал, как какой-то трусливый юнец. А сейчас, в кабинете короля с полной уверенностью осознал, что ничего не скажет. Не потому, что сказала графиня, не из страха или еще какой-то ерунды, он просто увидел лицо короля, увидел надежду в его глазах, какое-то тихое мужское счастье, и понял, что сам ощущает такое же счастье. Он будет отцом, они оба будут отцами. Это гордость, это сила, это частичка его, продолжение его. Он не мог передать словами свои ощущения тогда, их общие ощущения. Так было иногда - тень чувствует сильнейшие эмоции своего сюзерена. Вот и он почувствовал, и они породили отклик в его собственном сердце.

И он предал, себя, своего сюзерена, принципы, многолетнюю дружбу, ради любви, ради мечты, которой его когда-то поманили. Леди Ровенна Мартон оказалась "страшной" женщиной, и даже не подозревает об этом. И он даже не мог посмотреть, что же будет дальше, потому что его дар не работал. Все, что было связано с этой женщиной, стало теперь частью его, частью его судьбы, которую ему никогда не дано было постичь.

* * *

Губернатор шел на аудиенцию к королю с тяжелым сердцем. Он тоже был наслышан о слухах, распространяющихся по Эссиру, и его, как отца, как советника они очень тревожили. За эти восемь месяцев он не только привязался, но полюбил своего короля, как сына, которого у него никогда не было. Они были близки по духу, по мыслям, по видению будущего своей страны. Каждое решение короля он горячо поддерживал, даже если иногда был в чем-то не согласен. И вот теперь этот удар.

Король приказал провести губернатора в личный кабинет, а это означало только одно: беседа будет сугубо частной и деликатной. Ждал он не долго, но когда увидел его величество, на душе стало еще тревожнее.

- Я рад, что вы пришли именно сейчас, - без предисловий начал король. - Я вынужден уехать на пару дней, быть может недель, поэтому попрошу вас проследить здесь за всем. Распоряжения о вступлении вас на пост генерального министра я уже подписал.

- Благодарю, ваше величество, но вряд ли я подойду на эту роль...

- Давайте, мы обсудим этот вопрос подробнее, по возвращении, а сейчас я очень спешу. На время моего отъезда попрошу вас переехать во дворец, и леди Амине будет полезен этот опыт.

- Ваше величество, на счет моей дочери... - начал было губернатор и вдруг замялся, уж слишком деликатная была тема. - Ходят слухи...

- До вас эти сплетни тоже дошли, - то ли спросил, то ли подтвердил король и, наконец, перестал суетливо собирать бумаги. - Думаю, как отец вы хотите знать...

- Простите мне мою дерзость, но да. Как отец, как ваш советник, как друг, наконец, я бы хотел...

- Это правда.

Губернатор аж упал в кресло от такой новости, от такого простого, обыденного даже, ответа короля.

- Есть девушка... которая, возможно, ждет ребенка от меня. Это случилось задолго до встречи с вами, с вашей дочерью, я не имел намерения обидеть ни ее, ни вас. Но если это так, то прошу простить меня за это.

- Король не должен просить прощения.

- Сегодня я не король. Сегодня, как вы сказали, я ваш будущий зять и друг.

- Что вы намерены делать с той...

- Ее зовут леди Ровенна Элиран, дочь графа Мартона.

- Мартона? - встрепенулся губернатор. - Того самого...

- Да. Так получилось, что возвращаясь в столицу, мы остановились в его замке.

- И сейчас вы направляетесь туда.

- Да. Если это мой ребенок, если леди и правда беременна, я не могу оставить все, как есть. Я должен буду привезти ее в столицу, обеспечить, как подобает. Она мать моего ребенка, моего первенца, и бросить их на произвол судьбы не достойно мужчины, не достойно короля.

- Значит, вы планируете разорвать помолвку с моей дочерью.

- Мне бы этого не хотелось, - ответил король, глядя прямо в глаза губернатора. - Я дал обещание вашей дочери и намерен его сдержать. Ребенка я признаю, он не будет наследовать трон, но будет считаться принцем.

- Принц-бастард. Быть может, вам стоило бы сделать его законным наследником.

- Слухи все равно пойдут, и леди Ровенна не та женщина, которая должна быть рядом со мной в качестве королевы Арвитана. Она - дочь графа Мартона. А я поклялся на могиле своего отца, что его враги, мои враги никогда не будут править.

- Я тоже служил Кровавой королеве.

- В силу необходимости, - поправил король. - Вы благородный, честный человек, губернатор. Я вижу в вас отца, каким он мог бы быть.

- Для меня, ваше доверие - огромная честь, а ваши слова... я тоже уже давно считаю вас сыном.

- Тогда, как отец, как друг, дайте мне совет, что делать? Правильно ли я поступаю сейчас?

Губернатор долго молчал, обдумывая все, что услышал. И вдруг осознал, что сейчас находится меж двух огней, два чувства раздирают его: любовь к дочери и преданность королю. И все же он ответил:

- Вы должны подумать, прежде всего, о стране, о том, что будет лучше для государства. А я, мы все примем ваше решение, как и подобает верным и любящим подданным.

- Спасибо, мой друг. Больше всего я страшился именно вашего осуждения.

- Разве вы можете чего-то бояться? - усмехнулся губернатор.

- Бывает, - также облегченно и светло улыбнулся Его величество, на мгновение, в глазах губернатора, став всего лишь мальчишкой, слишком рано познавшим горечь и боль взрослой жизни. Иногда, глядя на короля, он задавался вопросом, а было ли у него детство? Умеет ли он искренне радоваться, смеяться, способен ли он вообще на это? Ему хотелось верить, что способен, иначе когда-нибудь отсутствие искреннего тепла в жизни короля, может сыграть с ними со всеми злую шутку.

* * *

Вечером король и трое его верных друзей отправились в путь, чтобы прибыть как раз к самим родам леди Ровенны.

Когда он практически ворвался в ее покои, где повитуха, служанка и сама графиня помогали его сыну появиться на свет, короля обуяло доселе неведомое чувство, страх и благоговение перед священным таинством рождения.

Графиня вытолкала его за дверь, приказала оставаться в коридоре, и он, король, на которого не смеют даже голос повышать, безропотно исполнил приказ, оставшись стоять, прислушиваясь к крикам боли рожающей женщины. Но вот, крики прекратились, все стихло, он даже дыхание затаил, чтобы не пропустить момент, когда его ребенок широко откроет свой беззубый рот и в первый раз издаст истошный вопль, расправляя легкие. И в тот момент в нем родилось еще одно чувство - нежность, а когда графиня распахнула дверь и пригласила его зайти, когда повитуха передала уже помытого и высушенного малыша ему на руки, он взял его, как величайшую драгоценность и познал очередное, доселе неизведанное чувство - любовь и гордость. Теперь он стал отцом этого маленького, пищащего комочка.

За своей радостью король едва ли мог заметить взгляд своего друга, своей тени, который переживал все те же чувства, что и Александр. Но, в отличие от короля, он испытывал и еще одно чувство - отчаянную зависть, что не он держит своего сына на руках, что не на него с такой нежностью и любовью смотрит леди Ровенна, девушка, которую он так и не смог вытравить из своего сердца, как ни старался.

И когда первые восторги спали, когда они выпили за рождение новой жизни, за Солнечного принца, имя которому Дэйтон, за Солнечного короля, за леди Ровенну и боги знают, за что еще, когда все пьяные от радости разбрелись по своим комнатам, и уложили совершенно счастливого короля, когда подозрительный Феликс перестал на него так странно коситься, и косился уже на симпатичную служаночку, когда Андре опустошил последнюю бутыль крепленого вина, вот тогда-то он и проскользнул на второй этаж к комнатам леди Ровенны, чтобы посмотреть на своего сына, который никогда не узнает, кто его отец.

Мальчик был темноволосым, краснощеким, очень маленьким, но таким... таким... у Сороса даже слов не было, чтобы объяснить свои чувства в тот момент к этому маленькому существу. Он не мог на него насмотреться, на них обоих. Леди Ровенна спала, как ангел, подложив руки под щеку. Он подошел к ней, коснулся шелка распущенных волос, погладить не рискнул из страха разбудить, лишь только прошептал:

- Спасибо.

Он больше не мог сердиться на нее, ведь эта женщина подарила ему самую прекрасную ночь, подарила сына - самую великую драгоценность для любого мужчины. Как он мог ее ненавидеть? Нет, больше нет. Да и не виновата она. На что люди только не идут ради любви. Вот и он солгал своему королю, и будет лгать дальше, ради нее, ради себя, ради того, чтобы быть рядом с сыном, так долго, как будет возможно. И да помогут ему боги.