ЭТО Я, МИКЕЛЕ МОРЕТТИ, РАССТРЕЛЯЛ ДУЧЕ

— Историю нельзя повернуть назад, но по-иному взглянуть и проанализировать многие факты можно. Например, как был убит Муссолини? Во всех учебниках и энциклопедиях было написано, что застрелил дуче партизан по кличке полковник Валерио. Но это не так. Застрелил Бенито Муссолини другой партизан. Он был известен под псевдонимом Пьетро. Настоящее имя и фамилия: Микеле Моретти, 1908 года рождения. И этот Моретти, партизан Пьетро — я.

Моретти положил на стол свои сильные большие руки.

— …Судьба Муссолини была предрешена задолго до окончания войны. Руководители сил освобождения Италии единогласно приговорили еще в августе 1944 года Бенито Муссолини и 14 главарей итальянского фашистского режима к смертной казни. В знак отмщения (зуб за зуб) за убийство 14 августа пятнадцати антифашистов.

Охоту на Муссолини одновременно с партизанами-гарибальдийцами, коммунистами, социалистами, демохристианами, «партией действия» вели агентура маршала Бадольо, английская и американская разведки. Одни требовали немедленного публичного расстрела дуче при его аресте; другие стремились к тайному уничтожению лидера итальянского фашизма; третьи настаивали на взятии его под стражу, чтобы Муссолини оказался бы на скамье подсудимых будущего Нюрнбергского или другого процесса, где главным обвиняемым стал бы фашизм в целом. Фашисты, верные Муссолини, еще на что-то надеялись, считали, что союз с немцами их спасет. А для этого надо было спасти Муссолини.

Муссолини, как и Гитлер, избежал приведения в исполнение приговора международного трибунала. Бытовала версия, будто Бенито и Кларетта покончили, как Адольф и Ева, жизнь самоубийством. Эта версия была опровергнута, но отработана официальная, по которой расстрелял дуче один из членов партизанского штаба полковник Валерио (подлинное имя — Вальтер Аудизио). Но теперь и эта «последняя истина» оказалась «не истиной». Последнюю точку в жизни дуче поставил партизан Пьетро — Микеле Моретти.

— Это я застрелил Муссолини. Полковник Валерио не смог поднять пистолет. У Валерио тряслись руки. Оружие не сработало. В его кармане был револьвер дуче. Но он его даже не попытался вытащить. А автомат…

По решению партии, тем не менее, он, Валерио, вошел в историю как человек, расстрелявший дуче. Решений не меняют. Но стрелять был вынужден я. Затем эмигрировал. Жил под чужим именем сорок лет… Тогда при расстреле дуче присутствовали еще девять партизан-боевиков.

— Я прошу вас не сообщать в прессе обо мне, пока я жив или пока в мире радикально не изменится политическая обстановка, — говорил мне Микеле. Мы беседовали более двух часов. Он сидел в сером плаще. На шее, на лице не дрогнул ни один нерв. Редкая выдержка. Внутренняя сила. Бывшему партизану Пьетро — более девяноста лет, он жив. Но политическая обстановка в Европе и мире изменилась, и я, с согласия Микеле Моретти, рассказываю о нашей беседе в Комо. (Теперь о нем открыто сообщает итальянская печать. О Валерио ныне — ни слова. Зачем ворошить старое? «Герой» остается «героем»…)

— Известно, что в теле Муссолини осталось шесть пуль, четыре из которых, по данным экспертиз, выпущены в спину, — сказал я.

— В спину? Это не мои пули, — ответил Моретти. — Моих всего две. Впрочем, могли стрелять и позже. Уже в труп. В Милане…

— Он пытался защищаться?

— Только словно прикрыл лицо руками.

— Что было на нем надето? Доктор Алессиани, юрист, утверждал, что на Муссолини были лишь майка и трусы. Одели его только потом. Сапоги на мертвого дуче едва натянули, но застегнуть «молнию» не смогли.

Правда, но только отчасти. В отношении сапог. Они были расстегнуты..

— Утверждают, что Петаччи пыталась заслонить дуче и погибла первой?

— Домыслы. Но в Петаччи я не стрелял. Ей предлагали уйти. Но она решила принять смерть вместе с Муссолини.

— Другой вопрос истории: зачем потребовалось скрывать подлинное место, где расстреляли дуче и Кларетту, почему изменили дату и время расстрела? Почему исполнение приговора не произвели публично, на той же площади Лорето в Милане, где 29 апреля 1945 года были повешены за ноги Муссолини, Петаччи, четырнадцать фашистских иерархов?

— Нам было не до церемоний. Война еще не окончилась. Могли вернуться эсэсовцы и освободить Муссолини. Как это уже было в 1943-м. Немало еще оставалось и сторонников фашистов… — рассказывал Моретти. — В ночь перед расстрелом дом-сарай, где были Муссолини и Петаччи, охранял всего один партизан со старым ружьем. Неясно, почему Муссолини не предпринял попытку бежать. А мог бы… Мы исполнили приказ 28 апреля 1945 года. Трупы погрузили в кузов грузовика желтого цвета, доставили в Бонцаниго — Джулино ди Меццегра. Это неподалеку от озера Комо. Там «историческая точка» в истории жизни Бенито Муссолини — дуче.

Примерно за сутки до смерти Муссолини написал последнее письмо к супруге Ракеле. На небольшом листке — строки синим карандашом, и подпись — красным. (Это был своеобразный их шифр цветом. Означало: последнее письмо.) Далее дата: 27 апреля 1945 года. Вот текст: «Если не пройдете через швейцарскую границу, вам придется сдаться на милость союзников, которые, может быть, будут более великодушны, чем итальянцы… Прости меня за то зло, что я тебе причинил… Я отчетливо осознаю, что все кончено…» Ракеле простила, и лет через двадцать появились ее записи о 36 прожитых вместе годах. Она знала все. Если не все, то многое. Была хорошо осведомленным лицом, имела свою «агентуру» из разных доносчиков, чиновников, военных, приближенных к дуче.

Прежде чем появились последние строки обращения Муссолини к жене, была длинная жизнь диктатора, фашистского лидера и, надо признать, одного из крупнейших политических и государственных деятелей XX века. В последнюю ночь перед расстрелом, а в том, что та ночь станет последней, Муссолини был убежден, человек вспоминает всю свою прожитую жизнь. Такие, как Муссолини, себе поблажек не дают… «Умея размениваться, он был личностью цельной». Так считала Ракеле Муссолини.

 

СЕМЬЯ. ПЕРВЫЕ ШАГИ

В десяти километрах от Предаппио в местечке Монтемадджоре, где находится семейный склеп Муссолини на кладбище Сан-Кассьяно, есть старый дом. На его фасаде с 1931 года прибита памятная доска — «лапида». Надпись составлена самим дуче:

«С 1699 по 1900 год на этой ферме жили несколько поколений крестьян из семьи Муссолини. Здесь же 11 ноября 1854 года родился мой отец Алессандро».

В семье кузнеца, убежденного социалиста и атеиста Алессандро Муссолини и его жены учительницы Розы Мальтони было трое детей. Старший из них — Бенито Муссолини. Он появился на свет 29 июля 1883 года. Спустя девятнадцать лет получил диплом преподавателя, учительствовал в начальных школах Эмилии-Романьи, затем (в поисках лучшей жизни) эмигрировал в Швейцарию, где перепробовал все: был чернорабочим и преподавателем, журналистом и грузчиком, примкнул к кружкам политэмигрантов, пил пиво в том же женевском заведении, где собирались «политические»: русские, немцы, поляки, и якобы помнил невысокого лысоватого с бородкой, который картавил и вполне мог быть Владимиром Ульяновым (Лениным). Впрочем, Ленин, Троцкий, Плеханов при разных обстоятельствах упоминали о Муссолини и, видимо, даже встречались с ним.

Особого вреда безопасности Швейцарии Бенито Муссолини не причинял, но однажды его в 1903 году все-таки арестовали и выслали из страны. Он вернулся в Италию с маленьким чемоданчиком и скрипкой, которую пронес с детства через всю жизнь. В те годы сбрил густую черную бороду. Она его выдавала. Он переезжал из одного города в другой на севере Италии. Не находил «общего языка» с охранкой, стал «постояльцем» полицейских карцеров в Болонье, Равенне, Роверетто. Его считали решительным сторонником социалистов, а точнее «ирредентистов» — поборников националистического движения, выступавших за присоединение к Италии всех земель, где проживали даже небольшие общины итальянцев. В те годы среди левых партий в Италии самой влиятельной была социалистическая, и Муссолини становится одним из ее лидеров.

Что известно о детстве Муссолини? Его сын Рома-но преподносит все так, как поведала ему мать Ракеле, от которой он появился на свет в 1927 году, на семнадцать лет позже старшей сестры Эдды.

«В конце прошлого века Предаппио был маленьким городком, каких много в Романье. Кроме развалин старого замка там было только одно значительное сооружение — здание муниципалитета, возвышавшееся над низкими домиками; вокруг — виноградный край, богатые виноградники, на которых трудились знающие свое дело люди.

Именно там, а точнее, в небольшом соседнем местечке Сальто в семье Аугустина Гвиди и Анны Ломбарди 11 апреля 1892 года я и родилась», — писала Ракеле Муссолини, и эти слова знает наизусть Романо.

Сегодняшний Предаппио — город, сильно изменившийся с тех пор. Он превратился в современный центр, который раскинулся в долине со стороны Довии, промышленного поселка, выросшего как по мановению волшебной палочки на левом берегу небольшой реки.

«В доме, где я впервые увидела свет, — рассказывала Ракеле, — наша семья обитала на протяжении трех поколений. Прадед служил управляющим этих земель во времена, когда они принадлежали графам Раньери-Биша, древнему аристократическому дому Эмилии-Романьи. В замке Сальто, ветхом и разрушенном, сохранились еще следы фресок. Их непонятный смысл поражал детское воображение, внушал любопытство, смешанное со страхом. В замке размещались две часовни — одна в самом здании, другая в саду, где служили мессы. Два колодца открывали вход в подземелье, которое, как рассказывали, в средние века было местом пыток и казней. И действительно, здесь можно было увидеть железные пики, которыми поражали жертв. Все это способствовало созданию особой атмосферы вокруг древнего жилища. Многие утверждали, что слышали ночью стоны или даже в окна стучались привидения. (Что-то мистическое всегда жило в доме Ракеле.

В семье нас было четверо девочек и двое мальчиков, продолжала Ракеле. Я была самая младшая. Мальчики умерли в детском возрасте. Девочки очень рано были вынуждены заниматься хозяйством. Готовили деревенские блюда, что-то вроде мучной лепешки без дрожжей. Это был местный хлеб. В четыре года девочкам уже доверили ухаживать за курами…

Когда мне было, кажется, шесть лет, я потребовала, чтобы меня отправили в школу, и мы с матерью пошли записываться в начальную приходскую школу Предаппио. Там девочки занимались на втором этаже, а мальчики — на первом. Я была усердная ученица, отличалась общительным и живым характером, но товарищи, жившие в городе, считали меня «деревенщиной».

Я закончила начальное образование. В тот год мы переезжали с фермы Сальто. Сестра Джованна вышла замуж, и мы лишились значительной помощи по хозяйству. Свадебный обряд был совершен в приходе Риджианео. После пиршества, шумного веселого заполья, она уехала за десять километров от Сальто, где и прожила долгие годы. В счастье и добре. У сестры родилось 14 детей.

В Довии я начала посещать среднюю школу, которая помещалась в большом сельском здании, называвшемся Палаццо Варано (ныне здесь находится муниципалитет) Моей учительницей стала Роза Мальтони-Муссолини. Ее большие черные глаза, глубокие и грустные, поражали меня, внушали уважение и симпатию. Она жила с мужем и тремя сыновьями в комнатах, примыкавших к школе. Ее муж, Алессандро Муссолини, занимался кузнечным делом, но между ударами молота давал волю своим чувствам страстного социалиста. Его буйный темперамент был причиной бесконечных инцидентов и частых огорчений для доброй Розы Мальтони. Крикливость и буйство — эти черты характера мужчин Муссолини передавались из поколения в поколение и не изжиты внуками и правнуками дуче.

В школе численность учащихся снижалась, многие родители не решались доверить детей жене столь невыдержанной личности. Власти даже провели расследование, оно не дало никаких негативных результатов; тем не менее антисоциалисты упорно отказывались отдавать своих детей в класс Муссолини. В тяжелые дни учительница изливала душу перед нами, своими верными друзьями. «Вы знаете мои заботы, мои беды, но вы не можете понять, что значит надрываться день и ночь, чтобы прокормить детей, да еще слышать оскорбления от людей, которые ничего не знают о нашей тяжелой жизни». Старший из детей, Бенито, в то время учился в педагогическом техникуме в Форлимпополи и во время каникул помогал своей матери в преподавании. Он был на десять лет старше меня. Мы все чувствовали, что это был необычный, не похожий на других учитель. Я была зачарована магнетической силой его черных и блестящих глаз. Много лет спустя я узнала, что и он заметил меня среди других учениц. Его, оказывается, увлекли мои длинные светлые волосы и непоседливость. Он требовал от нас строгой дисциплины и порядка, которых сам строго придерживался всегда. Я была исключением…

…Мне было 8 лет, когда умер отец. Однажды вечером, вернувшись домой поздно, он лег в кровать, пожаловался на усталость. Около одиннадцати часов мать проснулась. У него было очень затрудненное дыхание. Доктор объяснил, что у отца — глубокий обморок. Это случилось 11 сентября 1899 года. Смерть отца была для всей семьи страшным несчастьем. В доме не было ни гроша. Расходы по похоронам взяла на себя коммуна, и они обошлись в 24 лиры… Семью Анны Ломбарди записали в список остронуждающихся и в качестве первой помощи выделили килограмм соли на месяц…

Трудные были те годы. Менялись места жительства. Все были в постоянном поиске работы.

До меня доходили разные новости о Бенито Муссолини. Я узнала, что он был руководителем группы демонстрантов, захвативших молотилки в округе Сансо-вино. Хозяин одной из молотилок сказал мне: «Ты знаешь, взбалмошный Муссолини арестован. Этот сумасброд думал сразиться с нами. Помни, что тот, у кого деньги, всегда держит нож в руке. Вот он и получил теперь!» Как и многие в то время, я симпатизировала Муссолини. Я не смогла сдержаться и возразила: «Нет ничего позорного в том, чтобы пойти в тюрьму за правое дело».

Позже я узнала, что Муссолини получил диплом преподавателя в Форлимпополи, учительствовал в начальных школах Гуалтьери-Эмильи, затем эмигрировал в Швейцарию. Спустя несколько лет он рассказывал мне о своей жизни в этой стране: «Однажды вечером я бродил с каким-то случайным спутником, с которым я остался, чтобы только не быть одному. Это был странный тип, молодой русский, говоривший на всех языках и увенчанный в Санкт-Петербурге или Москве всеми лаврами; но за границей он был доведен до состояния нищеты. Он был тоже без работы. Выражение его лица было всегда угрожающим, глаза сверкали». Внезапно Бенито обратил внимание на тиканье часов и увидел, что часы спутника привязаны к запястью толстой бечевкой. Пораженный, Муссолини спросил:

— Ты случайно не украл их?

— Конечно! Рано или поздно и ты тоже будешь воровать.

— Я думаю, со мной этого никогда не случится, — возразил Муссолини.

Спустя два дня Бенито был арестован за бродяжничество и помещен в камеру. Там было темно; мало-помалу он начал различать какие-то лица. Один из обитателей камеры бросился к нему с восклицанием:

— Вот так-то, ты не избежал нашей новой встречи. Это был тот тип с часами. Напрасно Муссолини

старался объяснить ему то, что произошло на самом деле, что он не бродяга…»

На следующий день Муссолини освободили, а русский остался в камере.

Муссолини был выслан из Швейцарии. Вернулся на родину и сразу же явился в 10-й стрелковый полк берсальеров гарнизона в Вероне для прохождения военной службы. Именно в этот период, в феврале 1905 года, умерла учительница Роза Мальтони-Муссолини, мать Бенито. Сын едва успел приехать, получив увольнительную.

В конце армейской службы, осенью 1906 года Муссолини был назначен учителем в начальную школу Канева ди Толмеццо.

— …Я вышла после мессы из церкви, — вспоминала Ракеле, а сын Романо записывал. (Я веду повествование в первом лице, как говорила и записывала Ракеле, а затем все повторял Романо.) Как было принято тогда и как делается еще сейчас, мы остановились на паперти Санта-Меркуриале, чтобы поболтать и погреться на солнышке. Я услышала, как кто-то назвал мое имя. Обернулась, и мои глаза встретились со взглядом горящих глаз. Это был Бенито Муссолини. Он сильно изменился с тех пор, как я его видела в последний раз, отпустил черную бородку. Одежда была сильно поношена. Карманы полны газет. В руках — книги:

— Вы меня узнаете? Я — Бенито. А вы стали совсем барышней, — произнес он, рассматривая меня с головы до ног.

Это повергло меня в еще большее смущение. Я была не в состоянии произнести и слова, но он вывел меня из замешательства:

— Когда я был далеко отсюда, часто вспоминал о той девочке-шалунье из школы в Предаппио.

Потом он махнул мне рукой и ушел.

К тому времени семья Муссолини покинула Предаппио, переехала в Форли, где глава семьи, Алессандро, открыл ресторанчик около вокзала.

Мать Ракеле последовала за ним.

Счастливые часы — самые короткие: как-то вечером Бенито вызвался проводить меня. Мы шагали один подле другого. Довольно долго. Не произнося ни слова. Внезапно он сказал:

— Почему вы не хотите переехать к нам? Будете рядом с матерью. Переезжайте, я уверен, вам там будет лучше.

Мы пришли на площадь Дель Дуомо перед собором, он пригласил выпить чашечку кофе, но я отказалась. В те времена репутация молодой девушки была бы скомпрометирована, если бы она только показалась в компании с молодым человеком. Бенито все понял, и мы расстались.

Я провела бессонную ночь, была так счастлива и говорила себе, что наконец-то смогу обрести тепло семейного очага…

Прошло немного времени, и Муссолини назначил дату отъезда. Накануне вечером мы организовали небольшое празднество и после скромного ужина танцевали до поздней ночи. Бенито был необыкновенно весел, играл на скрипке по очереди со своим другом. Я заметила, что он очень хорошо играет, и это мне нравилось. В конце вечера он отвел меня в сторону и сказал:

— Я уезжаю, не когда вернусь, вы станете моей женой. Ждите меня.

Эти его слова застали врасплох. Я стояла словно пораженная молнией. Попыталась улыбнуться, потому что показалось, что он шутит, и, как бы подыгрывая ему, ответила:

— А если вы не вернетесь? Он серьезно отрубил:

— Вот увидите, я вернусь. Я всегда возвращаюсь, если хочу вернуться… А я всегда хочу…

За время своего пребывания в Тренто и в Австрии Муссолини прислал только одну открытку. Но не Ракеле, а своему отцу. В записке было несколько строк и для Ракеле. Он спрашивал, помнит ли она то, что он сказал ей накануне отъезда.

Его пребывание за границей внезапно закончилось из-за одной фразы, написанной в момент увлечения ирредентизмом: «Италия не кончается в Ала!» (селение в области Трентино, из-за которого был тогда острый спор).

Власти отдали приказ о высылке Муссолини. Он возвратился в Италию таким же бедным, как и уехал. С маленьким чемоданчиком и неизменной скрипкой. Ракеле знала, что отец был вынужден послать ему денег на дорогу от границы до Форли.

Внешне он изменился к лучшему, продолжала Ракеле. Поправился, сбрил бороду, выглядел более ухоженным, почти элегантным. Улыбаясь, что случалось с ним редко, он сказал:

— Вы видите, я вернулся.

Он долго рассказывал мне о своей политической деятельности и журналистской работе. Позже, когда доверие между нами еще более возросло, он намекнул на какие-то любовные приключения, и это вызвало во мне странное чувство девичьей ревности и неловкости. Он понял мое смущение и подтвердил свое твердое намерение жениться на мне. И добавил, что поговорит об этом в самое ближайшее время со своим отцом и моей матерью. Через несколько дней после приезда он был арестован. Поводом был какой-то штраф, который был ему выписан на предыдущем процессе и который он еще не заплатил. В наказание он должен был отсидеть 18 дней в тюрьме. Отец, привыкший к такого рода неприятностям, не придал этому никакого значения. Я же плакала, когда один из его друзей, некий Феррсти, секретарь в муниципалитете, пришел просить меня отнести Бенито еду и несколько книг. Я ходила в тюрьму каждый день, носила передачи, и благодаря адвокату Бонавита мне удалось отправить Бенито книги, чему он очень обрадовался. Он отбывал наказание в башне, называемой Толлионе делла Рока Катерина Сфорца.

Когда вышел из тюрьмы, он сразу возобновил контакты с товарищами-социалистами из Форли. Они решили основать еженедельную газету. Готовили ее с лихорадочным возбуждением, и через несколько дней вышел первый номер «Ла Лотта ди Классе». Стиль письма Муссолини поражал своей агрессивностью даже самых близких его друзей и тем более самых ярых противников.

Я в это время получила предложение о замужество от некоего Оливейро, молодого топографа из Равенны, имевшего приличное состояние. Отец Бенито, человек практичный, ухватился за это предложение и говорил даже с родителями претендента на мою руку. Моя судьба была предрешена. Когда Бенито узнал об этом, он упрекнул отца, сказав ему сухо: «Ты хорошо знаешь, что именно я женюсь на Ракеле». Алессандро попытался разубедить его: «Оставь девушку в покое. У тебя нет работы, нет заработка, у тебя есть только твоя политика, которая принесет страдания не только тебе, но и женщине, которая будет рядом с тобой. Вспомни, что пришлось вынести твоей матери. Хорошо ли ты себе представляешь, что нужно для того, чтобы создать и содержать семью? Ракеле — славная девушка, ей попался человек, который сможет обеспечить ее будущее. Так не мешай ей!»

Это были убедительные аргументы, но не для Бенито. Он не сдавался и даже сам написал моему воздыхателю, чтобы тот оставил меня в покое.

Я уже любила его. Мне нравился его характер, его горячность, с которой он бросался на преодоление любых препятствий, упорство, с которым он преодолевал трудности. Я с радостью, а иногда с тревогой слушала его слова. Я восхищалась им. Еще я любила его за доброту, скрывавшуюся под внешней суровостью. Однако мысль устремиться навстречу беспокойной жизни приводила меня в отчаяние. Мне нелегко было забыть те трудные уроки, которые уже преподнесла моя короткая жизнь. Я любила его, но колебалась. Он же привык побеждать и получать всегда то, чего он хотел. Он был ужасно ревнив. В какой-то момент он запретил мне даже выходить из дома, чтобы идти в ресторан к его отцу. Он предпочитал работать в ресторане за меня в те часы, когда был свободен. Потом он запретил мне ходить к подругам.

Однажды мы пошли в муниципальный театр. Я в первый раз была в театре, и драматическая пьеса взволновала меня. Когда мы вышли, Бенито сказал мне, что пришло время принять решение о бракосочетании. «Я хочу построить свою жизнь и создать семью. Я хочу, чтобы вы стали моей женой и матерью моих детей». Это было сказано категорично. Возражения не допускались.

Я не ответила.

На следующий день он позвал мою мать, своего отца и меня. Достал из кармана револьвер и серьезно сказал: «Здесь шесть пуль. Одна для нее, остальные для меня». Моя мать, хорошо знавшая решительный характер молодого человека, сдалась первая. Затем его отец сделал то же самое. Он напутствовал Бенито пожеланием сделать меня счастливой и предупредил: «Твоей матери пришлось многое вынести из-за политики, и этой малышке предстоит пережить то же самое рядом с тобой».

Бенито никогда не откладывал выполнения своих решений. Тем же вечером, едва дав мне собрать скромный узелок, он повез меня в Сан-Мартино, находившийся в трех километрах от Форли, к моей сестре Пине. Я подчинялась во всем его железной воле.

Я оставалась в Сан-Мартино, пока Бенито искал в городе в аренду жилье. Он приносил свежие номера «Ла Лотта ди Классе», гордился своими заметками и, главное, своим умением излагать просто сложные мысли. И я разделяла его гордость, восхищалась и хвалила его. Мой инстинкт, секрет влюбленной женщины подсказывал мне, что в моих чувствах к нему есть что-то материнское. Он это сознавал и любил меня за это.

В конце концов Бенито нашел две комнатки в Палаццо Меренда на улице с тем же названием. Он пришел за мной вечером, усталый, но счастливый. Он не знал, что я скажу, так как необходимые бумаги для заключения нашего брака еще не были готовы. Мы жили нерасписанными, а это было непросто в католическом ханжеском окружении. Я поняла его тревогу. Я видела мужчину, заполнившего мое сердце, человека, измотанного борьбой, ждущего от меня только любви. Я последовала за ним, не оформив никаких документов.

Две меблированные комнатки были совсем крошечными, но имели большое преимущество: стоили менее 15 лир в месяц. Такую плату бюджет в сотню лир мог вполне вынести. Жалованье за работу в газете составляло 120 лир, но 20 лир выплачивались в кассу партии. Все семейное имущество состояло из четырех простыней, четырех тарелок и четырех столовых приборов, доставшихся от родителей. Мы были богаты нашей молодостью и надеждами. Бенито сам — гораздо позднее — часто повторял, что это были самые счастливые дни в нашей жизни. Бенито работал. Я, напевая народные мелодии Романьи, занималась хозяйством в нашем маленьком жилище. Таком мирном и безмятежном. А за его пределами бушевали политические конфликты. Разногласия между партиями становились такими, что не проходило вечера, чтобы наиболее разгоряченные не подрались. Бенито умел постоять за себя и за других. И не без синяков.

Работа в редакции «Ла Лотта ди Классе» способствовала росту популярности имени Муссолини. Газета широко читалась, статьи Муссолини обсуждались. Ему посылали одобрительные и подбадривающие телеграммы. Послания приходили от французских и швейцарских социалистов, от эмигрантов из Америки. Среди социалистов в США статьи Муссолини пользовались таким успехом, что возникло предложение поручить ему редактирование одного крупного партийного еженедельника. Он принял это предложение, и, может быть, Муссолини отправился бы в Америку, если бы новое событие круто не изменило жизнь. От Америки Муссолини избавила рождение маленькой Эдды.

— Мы с сожалением расстались с мыслью о поездке в США, — продолжала Ракеле. Первого сентября 1910 года родился наш первый ребенок, Эдда, но Бенито не мог объявить ее своей дочерью, потому что мы еще не были женаты по закону. Поэтому и возникла глупая легенда, что якобы Бенито прижил ее от социалистки-агитатора Анжелики Балабановой из России, представительницы русской революционной эмиграции, примкнувшей к итальянскому социалистическому движению. Близкие отношения между ними были «на партийной почве» и в серьезную связь превратиться не могли. Тем более что Анжелика была неврастеничкой, впадала в «кризисы настроений», и это было бы невыносимо для Муссолини. (Ракеле к Анжелике не ревновала.)

Рождение Эдды повергло Бенито в большое волнение, а поскольку эмоции у пего всегда выражались в неистовом желании работать, он с новой силой включился в борьбу.

Бенито сам выбрал имя Эдда заранее, он был уверен, что у него родится девочка. Уже тогда у него появлялась эта абсолютная уверенность в своей способности «все знать и чувствовать» в любых обстоятельствах. Он был необыкновенно счастлив, а все находили в малюсеньком личике новорожденной волевые черты ее отца. Бенито купил деревянную кроватку за пятнадцать лир и с гордостью принес ее на плече. Перенес кроватку через весь город, прошел дважды по улице. Чтобы все его могли видеть. Его — отца Эдды!..

Один республиканец пустил слух, будто Эдда — не дочь Бенито. Тот выволок республиканца на улицу, поставил его на колени и потребовал публичного извинения. После нескольких ударов кулаком республиканец раскаялся, признался во лжи. (В Милане 29 декабря 1925 года, когда Эдде уже было пятнадцать лет, родители оформили брак, и дочь подарила Бенито и Ракеле букет алых роз.)

Следуя своим экстремистским принципам, Бенито не хотел крестить Эдду. Ракеле не настаивала, демонстрировала послушание, которое свойственно женам из Эмилии-Романьи. Здесь воля мужа — закон. Но произошло вот что: республиканец, служащий муниципалитета, распространил слух, что Муссолини лично носил крестить свою маленькую дочку в церковь. Бенито отыскал чиновника и с помощью пощечин заставил его опровергнуть свою ложь, целью которой, как сказал Бенито, было «стремление посеять недовольство среди социалистов».

Через некоторое время семью Муссолини постигло несчастье. Однажды вечером, изъявив желание побыть с внучкой, Алессандро Муссолини скончался. На похороны собралось огромное количество людей: социалисты Романьи приехали проводить в последний путь своего старого товарища. Раздел имущества по наследству был быстрым. Алессандро оставил ферму в Валлоне; она была продана за девять тысяч лир, которые поделили между детьми. Бенито отдал свою долю полностью Ракеле.

* * *

…К концу 1910 года республиканцы и социалисты стали высказывать отрицательное отношение к колониальной войне в Ливии. Почти каждый вечер Бенито выступал на улицах и площадях. Однажды Бенито председательствовал на собрании на бирже труда. Цель митинга — показать пагубность операции в Триполи. Вдруг стали раздаваться антиправительственные выкрики, люди пришли в движение. Муссолини и другие лидеры, среди которых был Пьетро Ненни, старались успокоить людей. Рядом на вокзале стоял поезд с солдатами, готовый тронуться к порту отгрузки. Толпа устремилась на железнодорожную станцию, взяла штурмом поезд и заставила солдат выйти на перрон.

Полиция не смогла противостоять этой силе. Но несколько демонстрантов были задержаны и отправлены в тюрьму. После этого события осведомители не беспокоили Муссолини и Ненни, но полиция пристально следила за ними. Бенито чувствовал, что его скоро арестуют, и думал о том, в каком положении он оставит семью. Чтобы Ракеле не осталась без денег, он решил попросить взаймы у адвоката Нанни де Санта София пятьсот лир. Он встретился с ним в кафе «Макарон». Двое полицейских подошли к Бенито в момент передачи денег и арестовали его. Деньги были конфискованы. Он смог лишь черкнуть мне две строчки и передать десять лир…

О случившемся Ракеле сообщил официально полицейский. Он сказал безразличным тоном: «Мы арестовали Муссолини». Но увидев, что жена арестованного молча смотрит на него, прижав к себе Эдду, внезапно добавил: «Вы не плачете?»

«Боль не лечится слезами», — ответила Ракеле. Оставшись одна, она расплакалась от отчаяния. У нее оставалось всего двенадцать лир, и предстояли мрачные времена лишений. Друзья-социалисты помогали чем могли, причем самые бедные оказались наиболее щедрыми.

В тот же день был арестован Ненни. Вместе с Муссолини его заключили в форлийскую тюрьму. Ракеле регулярно получала месячное пособие от партии, и это позволяло ей выжить. Раз в неделю она передавала пищу Муссолини.

Ракеле удалось принести Бенито итальянские, французские и английские книги. Во время тюремного заключения он продолжал изучение немецкого языка. В камере смог завершить работу, за которую ему уже заплатили, — перевод с итальянского на французский одного химико-фармацевтического трактата.

У ворот тюрьмы Ракеле почти каждый день встречала мать и жену Пьетро Ненни. У них была дочурка чуть старше Эдды…

Через три месяца Ненни и Муссолини были переведены в Болонью. В тюрьму Сан-Джованни-ин-Монте. Их положение значительно ухудшилось, так как в Форли они были окружены друзьями и сочувствующими, а в Болонье оказались изолированными от единомышленников и заключены в общую камеру. Ракеле хотела последовать за мужем немедленно, но потом решила дождаться от него новостей. Наконец он написал, что здоров, но в камере страшно холодно. Процесс в Форли закончился вынесением приговора: один год тюрьмы и оплата судебных издержек. Бенито решил подать на апелляцию. Он снова оказался в Болонье, и некоторое время о нем не было сведений…

Однажды, февральским утром 1912 года Ракеле неожиданно увидела Бенито в сопровождении группы друзей. Они бурно приветствовали его. Апелляционный суд благополучно закончился. Бенито был освобожден из-под стражи. Ракеле подняла Эдду и дала ее в руки Бенито. Девочка тоже по-своему радовалась отцу…

Но у Бенито Муссолини — покорителя женских сердец была и другая, «вторая жизнь». Кое-кто назвал бы ее «сладкой», но дуче так не считал. «Вторую жизнь» он чаще всего сочетал с работой и называл ее «рабочей жизнью». Так было с Анжеликой Балабановой. Так было и с другими…

ФРАЗЫ БЕНИТО МУССОЛИНИ И ЕГО ОКРУЖЕНИЯ О НЕМ

• Чем короче прощанье (с жизнью), тем оно лучше.

• Счастливые часы — самые короткие.

• Боль слезами не лечат.

• Бедные часто бывают самыми щедрыми.

• Терпение спасет общество, а терпимость разрушает сознание.

• Чтобы легко жить, надо парить в облаках и на всех и на все смотреть свысока…

 

СКАНДАЛ В ГОСПИТАЛЕ

«…Я тебе помогала в самое тяжелое время. Имей хоть немного сострадания к женщине, которая тебя обожала и теперь носит в чреве твое дитя.

Я обливаюсь кровавыми слезами, и ты раскаешься однажды. Возможно, в погребальной ночи ты увидишь глаза младенца, в тишине последних мгновений услышишь его голос: «Отец, вернись к нам…»

Это письмо из 1915 года обнаружено только недавно, в конце 90-х.

Бенито Муссолини — в то время журналист, главный редактор газеты, не пожелал лично встретиться с Идой Далсер — автором письма, но послание со следами высохших слез сохранил на всю жизнь в своих секретных архивах вплоть до отъезда из Милана вечером 24 апреля 1945 года.

Чудом письмо оказалось не уничтоженным, попало в руки коллекционеров, несколько раз перепродавалось, пока 44-летний историк Джанкарло Морони не опубликовал его в номере еженедельника «Дженте».

Ида Далсер была на два года старше Бенито Муссолини. Родилась в Тренто, в 1881 году, в богатой австро-венгерской семье. Получила блестящее образование в Вене и Париже. В 1912 году случайно на одном из партийных собраний социалистов познакомилась с великолепным оратором Бенито, была очарована его красноречием, мужественным видом революционера и прониклась чувствами настолько, что не могла отказать себе в удовольствии слушать пылкие речи итальянца в. эту и многие последующие ночи напролет. Политика, амур и деньги Иды удачно уместились под одной гостиничной крышей в Тренто.

Но Бенито, или Бен, как ласково называла возлюбленного Далсер, не мог долго находиться на одном месте. Политическая жизнь сильнее любви, Ида с этим легко мирилась и, конечно, не знала, что ее героический итальянец уже был отцом маленькой Эдды, рожденной от тихой и молчаливой Ракеле Гвиди, пребывавшей в гражданском браке с Бенито. На все были свои оправдания: бурная революционная деятельность с недолгими перерывами на тюремные отсидки, затем Первая мировая и ранение в ногу, отчего Муссолини остался хромым и вынужден был скрывать физический изъян — носить только высокие черные ортопедические сапоги.

И все же имитация свадьбы Бенито и Ракеле состоялась — в военном госпитале, 17 декабря 1915-го. Об этом узнала Ида Далсер. Но ведь и она тоже стала матерью — матерью маленького Бенито Албино Муссолини, родившегося 11 ноября 1915 года, на пять лет позже Эдды.

Обманутая Ида нашла любимого в госпитале и устроила великий скандал. У нее были свои права на Бенито: для кого она содержала салон восточной медицины, в кого она вкладывала средства и кто героически сбежал от нее на фронт?! Муссолини вырвался из рук влюбленной Иды, выпрыгнул в окно, отнял карабин у находившегося случайно на улице солдата, вернулся в приемный покой, где рыдала несостоявшаяся супруга, и процедил сквозь зубы: «Пристрелю, лучше убирайся. Навсегда!»

Ида убралась, но… в здание суда. Там после недолгих усилий добилась от соблазнителя алиментов — 200 лир в месяц. Но Ида добивалась не денег, а справедливости; и она, как ей казалось, достигла своего. Впрочем, Бенито и не сопротивлялся. Он даже согласился дать ребенку свое имя, а затем быстро отправил Иду и малыша в Неаполь. Законная жена Ракеле ничего об этом не знала, жила вдали от войны и бурных будней Бенито в родном Предаппио. Муссолини супругу регулярно навещал, и у них в 1916-м счастливо родился сначала сын Витторио, а в 1918-м — Бруно, любимый сын Муссолини (в будущем летчик, погиб в авиакатастрофе в 1941 году).

Ида Далсер оказалась в психлечебнице сначала под Тренто, потом в Венеции, и навсегда ее следы затерялись в 1926 году. Ближайшие друзья Муссолини, знавшие о ее существовании, один за другим исчезали при самых невероятных обстоятельствах.

«Засекреченный» мальчик Албино рос под фамилией Бернарди в семье брата Муссолини — Арнальдо. Бенито Албино Бернарди погиб в горах под Ливорно в 1942 году при странных обстоятельствах. Он был моряком.

Эксперты утверждали, что у Муссолини было тридцать две постоянных любовницы, то есть тех, к кому он возвращался чаше, чем дважды или трижды.

Самой известной любовницей Муссолини остается Кларетта Петаччи — товарищ, шпионка, жертва.

 

ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ДУЧЕ

1926 год. В римском Капитолии ирландская гражданка Виолетта Албина Гибсон (преклонного возраста, врачи нашли ее невменяемой) с близкого расстояния стреляла в Муссолини. Дуче отделался легкой царапиной. Газеты, посвятившие покушению первые полосы, вовсю играли на повышение авторитета диктатора. Патриотический бум и визг, сопровождались многочисленными письмами поддержки из всех районов страны. Одна четырнадцатилетняя девочка писала Муссолини:

«О, Дуче! Почему я не смогла своими руками задушить ту, которая покушалась и ранила тебя. Дуче! Моя жизнь — твоя и для тебя!»

1928 год. Муссолини — на вершине славы и могущества. В июле он совершал обычную поездку в Остию (под Римом) на пляж и на одной из приморских улиц увидел девушку в коротком светлом платьице, которая посылала ему воздушные поцелуи.

«Прекрасное создание», — заметил, обращаясь к своему водителю дуче.

Через день в тот же час, на том же месте Муссолини увидел ту же девушку. Такие же трогательные воздушные поцелуи.

А через месяц случайные уличные зеваки могли разглядеть девушку в простеньком светлом платье рядом с дуче на заднем сиденье автомобиля диктатора…

Начались тайные свидания. Кларетта, как когда-то Ида, называла Муссолини «своим Беном». Это наводило диктатора на недобрые воспоминания, но с Клареттой скандалов не было. Никаких претензий на материнство. Смирение, любовь, умение слушать…

Петаччи жила в Риме в доме рядом с церковью Святого Петра в веригах (Сап-Пьетро-ин-Винколи), в десяти минутах ходьбы от Венецианского дворца — одной из резиденций Муссолини (на площади Венеции вам всегда покажут балкон на фасаде палаццо, откуда дуче обращался к толпе). Она добиралась сюда почти ежедневно на велосипеде или на мотоцикле с коляской вплоть до 25 июля 1943-го, когда был совершен переворот и Муссолини арестован.

Тогда Кларетта с семьей срочно покинула Рим, укрылась вдали от столицы на Лаго-Маджоре. Она была там обнаружена и арестована (всем членам ее семьи было предъявлено обвинение — чисто по-итальянски — в мошенничестве). Ее отправили в тюрьму города Навара.

18 сентября 1943 года Петаччи была освобождена, переправлена в селение Гарньяно на берегу озера Гарда, где находилась под защитой не только отряда Муссолини, но и под охраной эсэсовцев во главе с лейтенантом Францем Шпеглером.

В Швейцарии в 1995 году в секретных архивах обнаружены документы, которые утверждают (но пока не доказывают), что Петаччи была завербована гитлеровской разведкой и стала важнейшим агентом, дававшим Берлину информацию о Муссолини не просто из первых рук, а из самых нежных объятий самого дуче.

Видимо, Муссолини не догадывался об этом он был очень осторожным и подозрительным человеком иначе несмотря ни на что с Клареттой бы расправились.

С июля 1943 года вся Италия, а также семья Муссолини достоверно знали о связи Бенито и Кларетты. При обыске дома Петаччи в Риме были обнаружены и опубликованы тринадцать писем дуче к Кларетте. Дети Муссолини пытались скрыть от матери содержание писем, но не смогли: Ракеле получала анонимки; более того, главным подтверждением было свидетельство горничной Ирны.

Когда освобожденный после ареста Муссолини (его спас отряд СС во главе со Скорцени) встретился с Ракеле, в доме произошел, как позже напишет старшая дочь Эдца, страшнейший скандал.

«Отец так кричал и хлопал дверьми, что можно было оглохнуть…» Дело дошло даже до драки…

10 августа 1943 года агенты контрразведки совершили обыск на вилле Фьордализо, где находилась Петаччи, и обнаружили пять документов, компрометировавших ее. Кларетта выхватила револьвер и была готова открыть огонь. Агенты ретировались и позже доложили обо всем Муссолини. Однако Кларетте удалось успокоить дуче. «Если бы я не была твоей, я бы застрелилась. Но я жива. Значит, я — твоя», — позже объясняла Кларетта, и Бенито ей вновь поверил…

 

ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ

В 19 часов 25 апреля 1945 года Муссолини в сероватом плаще покинул епископский дворец в Милане (неясно, почему его сразу не взяли партизаны, знавшие о каждом его шаге), и затем в течение трех суток дуче вместе с Петаччи в составе крупного отряда итальянских фашистов и гитлеровцев метался по дорогам Северной Италии.

27 апреля отряд был перехвачен, Муссолини, переодетый в немецкую форму, опознан священником (а не партизаном, как принято было считать). Гитлеровцам была дана возможность беспрепятственно уйти в Швейцарию. А шестнадцать человек, включая Муссолини и Кларепу, ожидал смертный приговор — акт возмездия за смерть антифашистов. (Кларетта попала под расстрел и повешение добровольно.)

Партизаны поместили Муссолини и Кларетту в сарай под охраной пожилого конвоира, у которого даже «не стреляло ружье».

По «замечаниям» сторожа, они в свою последнюю ночь лежали на соломе крепко обнявшись. Кларетта была спокойна. Она получала свое.

Глубокой ночью 28 апреля пришли партизаны. По одной из версий, выдвинутой неофашистами, партизаны стали насиловать Кларетту, Муссолини бросился на защиту Петаччи и был застрелен. Затем убили и женщину. Подтверждений этой версии нет. По другой версии, когда партизаны вывели на расстрел Муссолини, Кларетта с криком: «Вы этого не сделаете!» бросилась к дуче.

«Убирайся, женщина! Тебя никто не собирается убивать», — отталкивали ее партизаны. Но Кларетта закрыла собой Муссолини и получила пулю…

В кузове грузовика трупы были доставлены в местечко Бонцаниго — Джулино ди Миццегра. В Милане на площади инсценировали расстрел, затем дуче, его любовницу и остальных иерархов подвесили за ноги… (Я расскажу в конце книги иную версию смерти дуче.)

 

ПОСЛЕДНЕЕ «ПРОСТИ»…

Последнее письмо дуче к Ракеле было написано, видимо, 26–27 апреля. Где была в это время Петаччи? Что подумала, что сказала «Бену»?

Ракеле с детьми — Романо и Анной — не смогла перейти швейцарскую границу, они были арестованы. Дети помещены в тюрьму города Комо. «Воссоединение» матери и детей Муссолини произошло в концентрационном лагере под охраной американских солдат. Затем ссылка на остров Искиа.

…В 60-х годах Ракеле поселилась в городе-курорте Кастрокаро, где, как мне рассказывали местные жители, была известна добротой и спокойствием. Умерла в 1979 году. Прах ее покоится в склепе на кладбище Сан-Кассиано Предаппао рядом с Бенито Муссолини…

 

ДЕТИ ДУЧЕ

Сложно складывалась судьба старшей дочери дуче Эдды Чиано-Муссолини. Сначала в середине 20-х годов деспот-отец не разрешил ей выйти замуж за еврейского промышленника, чем, как она считала, отец лишил ее счастья и, возможно, иудейской веры, которую она собиралась принять. Эдда перенесла эту потерю и боль. Затем в 1930-м состоялась пышная свадьба в Риме с графом Галеаццо Чиано, доверенным лицом Муссолини во всех внешнеполитических делах, журналистом и дипломатом, сделавшим бурную быструю карьеру министра.

Но Чиано стал активным участником заговора 25 июля 1943 года против Муссолини. На процессе в Вероне 8 января 1944-го он был приговорен к смертной казни. Спасти мужа Эдда не сумела и, кроме того, не смогла простить графу многочисленные измены. Последняя (с ведома Муссолини) произошла… в тюрьме, в ночь перед расстрелом Чиано, 11 января 1944 года.

В камеру Чиано была допущена для последнего свидания 22-летняя эсэсовка фрау Феличитас Бетц, сотрудник гестапо и «пассия» Чиано.

Итальянские источники не исключают, что это был последний «выдох» страсти шпионки и раздавленного графа. Сама же Феличитас заверяет, что любовью в камере смертника не занималась, хотя и прилегла на жесткую кровать вместе с Чиано, чтобы «облегчить ему душу», скрасить последние минуты. Охранники через глазок в двери камеры видели все или почти все… Только потом в камеру вошел священник и принял исповедь Чиано.

Феличитас жива. Имеет квартиру в Кёльне. Я звонил по телефону и разговаривал с ней, но никаких деталей она не сообщила…

В последний раз Романо видел Петаччи 16 апреля 1945 года. Он прервал исполнение вальса Штрауса, встал из-за фортепиано и резко спросил Кларетту: «Когда ты оставишь в покое отца?»

«Никогда, — ответила Петаччи. — Я с ним навсегда…»

Романо в лицах показывал мне эту сцену…

…Семья Муссолини разрослась и ныне без всякой дискриминации живет в Италии. Мужскую линию продолжает лишь один правнук — Гай Юлий Цезарь Муссолини (внук Витторио, сын Гвидо). Ему 30 лет, он женат на 23-летней Франческе Боссетти.

Из самых знаменитых женщин Муссолини в сегодняшней Италии — внучка дуче Алессандра Муссолини (1962 года рождения), депутат итальянского парламента. По матери Алессандра — племянница Софии Лорен. Замужем за майором финансовой гвардии Мауро Флориани. В честь рождения дочери Катерины в июле 1995 года Алессандра устроила на вилле Карпена пир, собрала всю большую семью Муссолини. Присутствовали пятнадцать взрослых родственников дуче. Жизнь продолжается. У Алессандры теперь две дочери. Младшая — Бенита…

 

ВНЕБРАЧНАЯ ДОЧЬ РАСКРЫВАЕТ ТАЙНУ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ

Дети лейтенанта Шмидта, как известно, национальности не имеют и прекрасно передвигаются по планете, меняя государства, города и веси. Не меньше и лженаследников знаменитостей и еще больше внебрачных детей. Были такие дети у римских императоров, у королей, маркизов и графов, были они и у любвеобильного дуче Бенито Муссолини.

Не секрет, что один сын (внебрачный) погиб во время войны, но вот то, что у Муссолини была еще незаконнорожденная дочь, до сих пор было неизвестно; и эта новость почти семьдесят лет спустя прозвучала в Риме сенсационно.

Оказывается, у Муссолини была тайная любовная связь (среди многих) с юной принцессой Свевой Витторией Колонна, которая в феврале 1929 года дала жизнь девочке Клаудии. И только теперь проясняются некоторые детали. Семидесятилетняя Клаудия Априотти, очень похожая на дуче, заявила журналистам: «Я понимаю, что доказать наше родство будет непросто, но чтобы установить истину, необходимо провести все анализы. Моя мать всегда хранила тайну, а чтобы спасти ее честь, все права материнства взяла моя бабушка — мать принцессы».

«Что вы думаете об этой сенсации?» — спросили журналисты внучку Муссолини Алессандру.

«Разве это сенсация? — ответила депутат парламента. — Мы на такие «новости» просто не реагируем. Никаких комментариев. Хотя, впрочем, у меня есть друг — адвокат, который также очень похож на дуче, но он почему-то на продолжение рода Муссолини не претендует… У нас в роду хватает прямых наследников».

 

ДИВАН БЕЗ РОДОСЛОВНОЙ

Стиль «ретро» в моде на многое. Но еще больше в Италии сегодня в моде оригинальная, теперь уже антикварная, мебель и разные украшения 20-х годов. На одном римском аукционе, например, продавался спальный гарнитур (из клена), который был сделан якобы, в 1928 году но рисункам Марчелло Пьячентини — придворного художника и архитектора Муссолини.

Гарнитур этот по виду напоминал свастику. Сам дуче, как говорится в проспекте, обожал проводить на диване, чем-то похожем больше на катафалк, свободное от государственных дел время с Клареттой-Петаччи. Диван-кровать пошел с молотка за 120 миллионов лир — примерно 80 тысяч долларов. Приобрели историческую и антикварную ценность счастливые братья Фарсетти. Но каково было их разочарование, когда они узнали, что купили… подделку.

И даже не подделку, а неизвестную вещь. Единственный свидетель тех давних времен — сын Муссолини Романо (остальные официальные четверо ушли из жизни) утверждает, что такой мебельной безвкусицы не могло быть в доме дуче. Не следует все доводить до абсурда: «Папа никогда не спал в таком катафалке ни на вилле Торлония, ни во дворце на площади Венеция», — заявил Романо Муссолини. (Только он теперь имеет право опознания подлинности вещей Муссолини. Признает — вещь подлинная. Нет — значит, имеем дело с подделкой.) А что касается братьев Фредиано и Франко, то они остались «с кроватью без исторической родословной». Даже следов Петаччи на ней не отмечалось…