Куратор пыталась вдогонку сказать что-то еще, но какой нормальный ученик слушает учителя после звонка с урока? Мы радостной толпой высыпали на улицу, и у меня снова перехватило дыхание. Правда, не от счастья, а от холода. Озноб пробирал до костей, завывал сильный ветер, – такое ощущение, что я опять попал на макушку Проклятой Башни. Вдобавок ковер мелко потряхивало, и приходилось напрягаться, чтобы не упасть.

За Воротами нас поджидала немаленькая компания. Забавно: число тех, кого я в ней знал, составляло половину от того, с кем я был знаком в Карпетауне, и треть от того, сколько всего было человек. За главного явно был Дерек, хотя несколько парней рядом с ним выглядели постарше. Он смешно краснел и то и дело косился на товарищей. Дождавшись, когда ветер чуть стихнет, гордость Школы предложил:

– Давайте посидим в кафе. Это такая традиция: ученики в неформальной обстановке рассказывают об учебе и угощают конкурсантов…

– Да, отличная традиция. Главное, совсем новая, – хмыкнул высокий чернявый студент, не обращая внимания на шипение и гримасы Дерека.

Толпа конкурсантов замялась и заколебалась. С одной стороны, было лестно, что приглашают поболтать с настоящими учениками. И продлить ощущение радости от победы. С другой – все устали и хотели отдохнуть. Зануда Китти Плюш решительно взмахнула косичками и заявила, что лично она собирается готовиться к следующему туру. За ней потянулась еще пара человек. Моя причина была гораздо серьезнее: мне просто не нравился Дерек.

– Ладно, я думал, вам будет интересно узнать кое-что о конкурсе, ну как хотите. Удачи!

Все разом обернулись и вопросительно уставились на него. Вайверин никак не могла решиться – уйти или остаться. Скрюченными от холода пальцами я застегнул сюртук на все пуговицы и поднял воротник. Уж я-то не собираюсь смотреть в рот этому говоруну. Лучше схожу в «Сироту», проведаю Визла с Бобом, отметим победу, в конце концов.

– Мэтью, не бойся, там не опасно. Я помню, что у тебя особая ситуация. Кстати, по пути заглянем на площадь Баллов, – крикнул Дерек всем остальным.

Он что, думает, я боюсь?! Так вот: даже если вы полностью уверены в своем решении, но вас прилюдно заподозрили в трусости, наплюйте на него. Честь дороже! Сжав зубы, я пристроился рядом с Дэйвом.

– Советую всем применить обычные защитные чары, они отлично помогут от ветра, – перекрикивая очередной порыв, посоветовал пухлощекий парень, похожий на пельмень.

Я с трудом нацепил амулет и побежал догонять остальных. Они как раз остановились возле Алтаря баллов. Сейчас он выглядел как пещера с сокровищами: сверху над черной громадой куба распростерлись кожистые в багровых прожилках крылья дракона, под которым вперемешку лежали россыпи самоцветов. Золотыми и серебряными ручейками монеты стекали по постаменту в большие глубокие чаши, откуда фонтаном били вверх, чтобы через мгновение со звоном снова разлететься по мрамору. Картину несколько портила здоровенная глыба угля, торчавшая сбоку. Она висела на самом краю и раскачивалась от особо сильных порывов ветра, рискуя рухнуть вниз.

– Победитель конкурса получит столько камней, сколько отдаст Алтарь, – начал рассказывать Дерек, придвигаясь поближе к Вайверин. – На самом деле любой участник может потребовать свои камни, но тогда придется платить штрафы, и не факт, что выигрыша хватит, так что редко кто рискует. Обычную ставку может сделать любой желающий, главное – точно проговорить условия. Вот Мартен, например, умудрился выигрышем оплатить учебу! На себя ставить нельзя.

Его чернявый дружок самодовольно улыбнулся. Алек, наоборот, нахмурился. Долго любоваться сокровищами Дерек не дал и потащил нас дальше. По дороге он то и дело сверялся с картой. Теперь понятно, почему ученики живут в Школе, – с этими передвижками они добирались бы до нее как раз к выпускному. Наконец Мартен победно замахал руками. Кафе было на первом этаже небольшого зеленого домика и называлось «Профессор и училка».

Естественно, перед дверью оказался барьер, который все, кроме меня, благополучно прошли. Эта была классная идея – тащиться сюда через полгорода, чтобы застрять на пороге. Хуже было только то, что спасать меня вышел Мистер Дружелюбие Дерек Хельм.

– Извини, Мэтью, это обычные чары защиты, они от нелегалов. Сейчас помогу. Слушай, а как ты умудрился уговорить Феррариуса? Он же после Проклятой Молли больше не берет учеников! Вот, проходи.

Так во мне яркой вспышкой зажегся важнейший жизненный принцип: я ненавижу двери. Любые: раздвижные, зачарованные, простые деревянные, тайные, призывно распахнутые, калитки, врата и воротца, проемы и арки. В этом городе все мои беды начинаются даже не с порога, а именно с дверей, моль побери эти типовые защиты!

Скрип переезжающих домов, рев Стражей, хриплый кашель, шуршание шагов, гудок поезда, шлепки пузырей по мостовой, детский плач, пьяные ругательства, звон посуды, шипение жареных сосисок, стук дверей, хлопанье форточек на ветру – все звуки разом, до головной боли, навалились на меня. Парень-пельмень быстро достал затычки из сапога при входе и вставил мне в уши. Жуткий шум сразу исчез, осталось только негромкое бормотание нашей компании.

– Это Чарли Пранк устроил на экзамене по гармонии, называется «Симфония „Музыка города“». Громыхало на весь Карпетаун. Чтоб не оглохнуть, придумали эти затычки. Потом, конечно, волшебство развеялось, но тут, в кафе, почему-то осталось. Все привыкли, это даже удобно – крутишь затычку и слушаешь то, что тебе нравится, – пояснил он.

Сделав всего пару шагов, я почувствовал, как амулет становится заметно тяжелее и меняет цвет с черного на ярко-синий. Это наводило на мысль о просто запредельной концентрации магии. Что, в общем-то, было понятно и без амулета.

Под потолком была в разгаре битва огненного кольца и волшебной палочки. За столиком возле размалеванной надписями стены из белого кирпича сидела симпатичная девчонка и старательно помешивала в котле какое-то зелье. Пара студентов мирно дрыхла в подвесных койках и гамаках. К молодому человеку, который с сердитым видом читал растрепанную книгу, подошла хозяйка, светловолосая девушка неопределенных лет. По-моему, татуировки у нее были даже на мочках ушей. Читатель что-то буркнул, и она, даже не разлепив глаза, принялась лить из чайника прямо ему в руку. Вместо пузырей от ожогов в ней оказался столбик прозрачного травяного настоя.

Парень-читатель так увлекся книгой, что не заметил, как из его раскрытой сумки выбираются две тонкие брошюрки и потихоньку удирают к дверям. Дерек перехватил их, засунул обратно и застегнул пряжку.

– Так и норовят сбежать к Стократусу. Видите, здесь все книги приходится держать под замком. – Он кивнул на стену, где за решеткой на полке томилось несколько томов солидного возраста.

Мартен и человек-пельмень согнали вместе пару носившихся в воздухе столешниц без ножек, подогнали кучу разноцветных подушек, и все наконец расселись. Хозяйка ловко метнула нам карточки меню, и кто-то звонко заверещал. Ласло Восемнадцатый-старший вытянул из нагрудного кармана пузырек, в котором завывал и потирал ушибленный бок хорошо знакомый мне Ласло Восемнадцатый-младший.

– После того раза папа разорался и полез в бутылку, вот я и подумал, пусть посидит там подольше, – хохотнул надежда рода Ласло и потряс пузырьком, отчего папенька нелепо раскорячился по стеклянной стенке.

Ласло продолжал гаденько хихикать, но остальным было уже не до него: буквы в карточках меню то и дело менялись и смешивались в кучу. На моей так вообще ничегошеньки не было. Хозяйка одним махом сгребла их и шлепнула мухобойкой.

– Последний фокус Чарли Пранка перед тем, как он пропал, – сообщила она, перекидывая во рту жвачку с одной щеки на другую. – Пытались расколдовать – бесполезно. А новые карточки они разрывают в клочья. Тока меня слушают. Лан, выбирайте, я кофейку сварю. Меня Полутиэль звать, если что.

Полутиэль снова закрыла глаза и побрела к стойке, возле которой пыхтел небольшой огнедышащий вулканчик. Она сыпанула в него кофе, помешала в жерле ложкой и ловко поймала в кружку густую коричневую бурду, которую выплюнул вулкан.

Разговор не клеился, все или молча уткнулись в меню, или с небывалым интересом таращились по сторонам. Дерек снова покраснел и принялся вещать:

– Я вас почему именно сюда привел? Во-первых, раз вы прошли первые испытания, значит, могли бы учиться в Фосе. Эта кафешка только для своих, а вы свои – это вообще без вопросов. Во-вторых, хотел показать Стену выпускников. Кто-нибудь о ней слышал?

Уверен, что безвременно покинувшая нас Китти Плюш прочитала бы целую лекцию. Но остальные конкурсанты были слишком умны, чтоб хвастаться своими мозгами.

– Ну о праве выпускника все знают? «Согласно традиции, тот, кто получает звание выпускника Школы, имеет право на самое заветное желание» и тэдэ?

Судя по тому, как задергались почти все участники, про желание не только знали, но как раз ради него в Школу и пытались попасть.

– Так вот, в ночь перед выпуском на этой стене пишут то, о чем действительно мечтают, а не то, что загадают на завтра. На ней высвечиваются заветные желания тех, кто отказался от них ради более реальной цели.

В полной тишине я рассматривал стену, исписанную фразами вроде «Я никогда не стану старой занудой», «Я возьму от жизни все!», «Пожалуйста, мы будем любить друг друга вечно», «Хочу, чтобы мне принадлежал весь мир». Судя по растерянным физиономиям, не я один как-то не так представлял себе право на желание.

– Ну… э-э-э… Наверное, это довольно грустная традиция, – растерянно проговорил Дерек, переводя взгляд с одного вытянувшегося лица на другое.

– Да ну! Ничего грустного тут нет! Лично я рад, что никто не будет исполнять дурацкие желания вроде «Хочу покорить все миры»! – искренне сказал Мартен.

Ответ Дерека заглушил рев и скрежет. Это с сияющей улыбкой подошла принимать заказы Полутиэль, ушные затычки которой разрывала ужасающе-невыносимая суперпопулярная группа «Железом по стеклу».

– Чо буишь? – поинтересовалась она, когда подошла моя очередь. Разборчиво говорить ей мешали то ли пузырь из жвачки, то ли пирсинг на языке.

Я молча ткнул пальцем в меню Дэйва.

– Те семнадцать есть?

Рок-звезда деловито приложила мою руку к карточке. Та моментально перевернулась пустой стороной. Дэйв с трудом сдержал смешок, даже Вайверин соизволила скосить глаза в мою сторону.

– Тогда на ваш выбор, – прошипел я.

Надеюсь, напиток будет достаточно холодным, чтобы потушить огонь, от которого пылали мои уши. Полутиэль довольно кивнула, чиркнула в блокноте и отбыла в сторону барной стойки.

На мое счастье, волшебная палочка ускользнула от огненного кольца и с вжиканьем начертила в воздухе знак «Z», только почему-то боком. Кольцо ответило дымовым залпом как от курительной трубки, который мгновенно заволок все кругом густым туманом. Теперь никто не мог видеть моего смущения. Так-то!

Когда хозяйка разогнала дым совсем немагическим грязным полотенцем, все уже худо-бедно начали общаться. Алек что-то рассказывал Вайверин, и она даже слабо улыбалась ему. Рива чертила сложную схему в блокноте, а Дерек с таким кислым видом отвечал что-то двум очкастым парням и недовольно косился на Алека, что я испытал почти такое же торжество, как от выполненного задания.

– Так, народ, разбирай, кто что заказывал.

Перед моим носом оказался стакан с молоком, щедро украшенным пенкой. По идее, от одного моего взгляда он должен был разлететься на мелкие осколки, но в этом заведении были бронированные стаканы. Дэйв подтолкнул ко мне соломинку с шоколадными шариками. Почему другим так нравится меня унижать?

Я обернулся к нему, готовясь высказать все, что думаю, и осекся: Дэйв спокойно помешивал соломинкой точно такое же молоко. И Рива. Даже самодовольный Мартен медленно потягивал какой-то лимонад. Странные люди. Им возраст разрешает пить что угодно, а они как дети! Нет, я – взрослый человек. Осталось дождаться, когда вырасту!

– Дерек, ты обещал сказать о конкурсе, – очень тихо напомнил парень по имени Ноба, но все немедленно замолчали.

– Это не совсем о конкурсе. Вот Дамплин расскажет лучше меня.

Парень-пельмень поерзал, почесал глаз и начал перечислять:

– Можно просто оплатить учебу, как Мартен, или сдать вступительные экзамены, как я, но эти варианты, надо полагать, не для вас. Остается, во-первых, конкурс; во-вторых, особые договоренности. Про конкурс вы и без меня в курсе. Стать его победителем очень почетно – Дерек вот знает, он сам выигрывал. Самое любопытное – это, конечно, особые договоренности. Участники, которые прошли дальше второго тура, могут сняться с конкурса и попасть в Школу, если предложат куратору какую-то личную сделку. Например, отработать магом в самых отсталых мирах Закружья или пройти ритуал отделения магии. Хотя это, по-моему, вообще бред. Решение принимает лично куратор.

– Тогда представляю, сколько интересных предложений скоро придется выслушать могунье Дэверелл, – хмыкнул Ноба.

– Почему? Сначала-то надо самому сняться с конкурса и надеяться, что твое предложение того стоит! Для тех, кто вылетел, – всё, ку-ку, поезд ушел. Тем более что только первые два тура стандартные. А дальше может быть хоть всего один, хоть сто, это как куратор захочет. Ей в этом даже Стократус не указ.

– Честно говоря, так себе вариант, – заметил один из очкариков.

– Ну, учитывая, что и победитель конкурса бывает не каждый год, нормальный вариант, вполне реальный. Больше никаких секретов я не знаю, клянусь.

Судя по его имени, родители Дамплина были кристально честными людьми, не скрывавшими суровой правды от любимого сына. Так что вряд ли он умеет врать, даже если бы хотел.

– А зачем тогда были все эти подробности – наследственные баллы родителей, особые льготы – если они не имеют никакого значения? – поинтересовался Алек.

– Это вроде важно при подсчете баллов, штрафов и прочего, – ответил Мартен. – Лучше расскажите, где вы успели побывать в Карпетауне? Кто-нибудь в «На досках» уже ходил?

Все стали дружно рассказывать о всяких страшно интересных выставках, лавках с редкими зельями и прочей ерунде. В кафе после занятий начали подтягиваться студенты, и Полутиэль врубила музыку на полную мощность. Вайверин повернулась к Алеку и что-то спросила, но в таком гаме разобрать слова было невозможно. Я принялся крутить затычки, чтобы настроиться на их диалог. Мэтью Грэнвилл не подслушивает – он просто интересуется хорошими знакомыми!

Но раз за разом я натыкался на совершенно ненужные мне разговоры. И случайно выцепил знакомое имя:

– …с Чарли Пранка такого не было.

– А что думает твой дядя?

– Никто не знает, что делать и с чем это вообще связано. И ткачи, и вышивальщицы работают день и ночь, но ковер как трясло, так и трясет.

– Дядя не говорил, это как-то связано с Проклятой Молли?

– Или с конкурсом. Он сказал, в этом году слишком много странностей. Он потребовал собрать совет Ордена. Представляешь, дядя думает, вдруг Чарли Пранк вернулся!

Это шептались Дерек Хельм и Мартен. Получается, наш золотой мальчик – племянник Торстена Хельма, главы Гильдии Вышивальщиц. Ну-ну, конечно, а будут рассказывать, что на конкурсе все по-честному! Я так задумался, что не заметил, как все уставились на меня. Очнулся, когда Рива помахала перед глазами ладонью и показала в окно. Я достал из левого уха затычку и услышал печальное «Ик! Ик!», которое пробивалось через все громыхание.

– Ой, там твоя жаба! Такая милая! Пойдемте на нее посмотрим! – радостно воскликнула Рива, и я пожалел, что кто-то додумался снять с Жабы заклятье тишины.

Парни-студенты немного задержались, рассчитываясь с Полутиэль, а мы вышли на улицу. На прощанье сапог, в котором хранились затычки, больно заехал мне под зад. Впервые в жизни я подумал, что розыгрыши и приколы Чарли Пранка начали надоедать.

Икучая Жаба гордо восседала верхом на смелле. Животное орало благим матом, изо рта текла слюна. В общем, мнение об уме смеллов оказалось ошибочным. Вживую он был еще тупее. Воняло так, что все дружно зажали носы. Жаба нелепо взмахнула лапками, шлепнулась вниз и заковыляла ко мне. Девчонки заахали от умиления. Эти любую змею пригреют, только изобрази безграничную любовь. Но взять Жабу на руки никто не решился: даже влюбленные рептилии на ощупь отвратительны.

– Скоро начнутся передвижки, может, кого-то нужно проводить? – с надеждой спросил Дерек, глядя на Вайверин.

Но она вежливо со всеми попрощалась и ушла одна. Зато мне и Риве с Дэйвом оказалось в одну сторону. Хоть рот у нее и правда не закрывался, среди советов были и дельные:

– Ну кому нужно готовить сто испытаний? Это ж тьму времени надо потратить, чтоб согласовать с Магистратом, Гильдией и Цехом все детали! Лучше поискать описания прошлых конкурсов, вот и будем знать, что нас ждет! Вот у этого Стократуса и можно все выведать!

Мы еще немного поболтали, а потом разошлись каждый в свою сторону.

Стоило переступить порог, как я увидел разбросанные по полу разноцветные пуговицы. Деревянной рукой я поднял их одну за другой. Да, это именно те самые, с которыми когда-то любила возиться Бусинка. Дерево-в-дереве было обмотано полосатым Ворониным шарфом, а под ним валялась шкатулка-пандорка с погнутым замком. Было видно, что по нему колотили чем-то острым. Клювом, например.

– Ворона! Ты что натворила?

– Я думала, ты деньги прячешь! Драгоценности! А оттуда всякий хлам как посыпался!

Проклятущая птица забралась куда-то на самый верх, снизу ее даже видно не было. Я сложил обратно в шкатулку пуговицы, брелок с Джеком-попрыгунчиком, сломанный транспортир и большую серебряную ложку в темных пятнах. Повертел в руках свои магические браслеты. Надо же, когда-то я так им радовался, даже рукава рубашки подворачивал, чтобы были заметнее. А теперь и не вспоминаю, что они есть. Брелок я стащил у папы – он фанат всяких таких штук.

Ворона лезла обниматься и рассказывала, как она гордится. Каялась, что ей нечем меня угостить, дома ни крошки. И тут до меня по-настоящему дошло. Я сделал это! Справился и без магии! В душе расцветали подснежники. Но весной из-под снега выходят не только цветы, но и собачье дерьмо. Цифры на столе переливались все тем же демоническим синим пламенем. Долг никуда не делся. Никаких сокровищ я не нашел. Осталось всего два дня. Или Мракотан.

Но сегодня был день подвигов. И я решился на то, что раньше считал невозможным. Подошел к кастрюле, налил себе полную тарелку борща и съел все до капли. Ворона потрясенно смотрела на все это, раскрыв клюв.

Заклинания, сами понимаете, были недоступны, а мыть посуду руками было лень. Так что я сунул тарелку в раковину, от нечего делать пнул столб грязевого желе и вышел в холл. Чего-то не хватало, и я не мог понять чего. На полу россыпь разноцветных пятен, на стенах – потеки. Кому-то не повезет оттирать все это. Порывшись в стопке журналов, я выбрал парочку и завалился на кровать. Прямо в ботинках.

Я знал наизусть все комиксы о Чарли Пранке, но то, что он может вернуться, – такое даже в голову не приходило. С ума сойти, а если дядя Дерека прав? Да я жизнь отдам, только бы увидеть своего кумира! Чарли Пранк – человек, для которого не существовало авторитетов, он был гением розыгрышей и жил так, как хотел, а не так, как надо! Эта дуреха Китти Плюш не понимает, что придумать классный розыгрыш гораздо сложнее, чем вызубрить кучу заклинаний! А уж о силе магии я вообще молчу. Притащить в «Сироту» ледяного дракона – да за это «Мага года» давать надо! Хотя путаные меню и сапог были, признаться, так себе. Ну, даже у гениев бывают проколы, подумаешь.

Шее стало ужасно щекотно, и я отвернул воротник, чтобы посмотреть, в чем дело. Это рожица, знак Феррариуса, скреблась на волю. Она показала мне язык и подмигнула Вороне. Уверен, с приглашением они бы нашли общий язык.

– Ворона, куда ты его дела? – Я кубарем скатился с кровати.

Гадкая птица, которая тихонько кралась в сторону кухни, с перепуга подскочила и ударилась головой о балку. Надеюсь, хоть от этого она поумнеет!

– Кого дела? Куда дела? Как дела? Как делá?

Кажется, мозги ей отшибло окончательно.

– Приглашение! Оно было в шкатулке! Признавайся, куда ты его засунула!

– В глаза не видела, клянусь своей скорлупой!

Я обыскал весь дом, посмотрел во всех комнатах, но нигде не было ни письма, ни книги, в которую я его положил. Приглашение исчезло. Ворона уселась на дерево-в-дереве и наотрез отказалась спускаться. Заявила, что сегодня она занесла себя в Книгу Диковин Карпетауна и теперь должна охраняться ото всех, кто на нее так злобно зыркает. После того как я пару раз споткнулся о Жабу и наорал на нее, та забилась в ванную, и теперь из лужи торчали только глаза. Но я дал слово, что во что бы то ни стало найду письмо. Мэтью Грэнвилл не бросает друзей – они сами от него разбегаются!

– Ты чего раскудахтался? Подумаешь, письмо пропало! Как будто оно тебе еще нужно!

– Это ты ни на что не нужна, даже обнимашек не дождешься! А письмо – оно за меня всегда было. Помогало, не то что ты!

– Тогда радуйся! Ты-то скоро в Мракотан попадешь, а оно на воле останется, – обиделась Ворона и отвернулась.

Часа через два, когда я махнул рукой на поиски и завалился спать, вокруг меня сомкнулись большие темные крылья.

– Есть идея. Письмо ведь было в книге, да? А книга, скорее всего, сбежала к Стократусу.

– Опять этот Стократус! И про конкурс к нему, и приглашение искать! Сама расскажешь, как к нему попасть, или в Магистрат переться, адрес узнавать?

– Да нет его ни на одной карте, даже в Магистрате! Ты что думаешь, в Карпетауне так все просто, нашлепали карт и знай себе следи? Нетушки! Тут полно домов, которые как бы сами по себе, в них можно попасть или по зову хозяев, или надо специально искать. Лавка Стократуса из таких. Ты спи давай, завтра с утра пойдешь искать, если так неймется. Но я тебя предупреждала: у него лучше не читаться, там и свихнуться недолго.

Так что с утра пораньше я выбрался на охоту за Стократусом. Жаба так обиделась, что до сих пор не вылезла из ванной. План Вороны был как всегда гениален: она всучила мне потрепанный томик с колыбельными («От сердца отрываю, только попробуй не верни назад!») и велела следить, когда книжка попробует удрать: значит, лавка Стократуса где-то поблизости. Звучало все просто, только полдня поисков ничего не дали. На вопросы, где найти Стократуса, все только пожимали плечами.

Дело было к вечеру, народу было полно, и многие искали, где бы поесть. При этой мысли мне почему-то стали попадаться сугубо едальни: обжоровка, тошниловка, медитариум утонченного созерцания пищи… Они дразнили витринами и запахами, в глазах рябило от вывесок: окорок, пища богов – окрошка, раскрытая книга, гадсбургер. Стоп! Книга!

Она отчаянно забилась у меня в руках, пытаясь вырваться. «Читальня» – было написано старинными витиеватыми буквами на обыкновенном доме в конце улицы. Под дребезжание колокольчика дверь «Читальни» резко распахнулась, и оттуда выскочила всклоченная девушка в черном балахоне поверх черной водолазки. По ее бледным щекам текли потоки туши. Она даже не пыталась сдерживать рыдания. Увидев меня, девица шарахнулась в сторону и завыла еще громче.

Согласен: Мэтью Грэнвилл вряд ли победит в конкурсе «Мистер Совершенная Красота», но чтоб уж прямо шарахаться! Тем более я даже рта не раскрывал. Девушка в черном откинула со лба волосы, и я узнал ее: та самая, которая рассыпала лезвия на книжный прилавок! Может, это какая-то городская сумасшедшая, вроде Финнра, только помешанная не на растениях, а на книгах?

Пока я размышлял, книга Вороны отчаянно тащила меня в «Читальню». Я с опаской подошел к двери. Висевшая над входом книга чувствительно провела по волосам страницами, но дверь в кои-то веки оказалась самой обыкновенной, без подвоха. Внутри уютно пахло книжной пылью и почему-то коричным пирогом.

Узкая, темная лестница вела на второй этаж, где в большом мягком кресле с комфортом развалился парень в шортах и рубашке с закатанными рукавами. На левом запястье у него была татуировка. Он с упоением полировал ногти. К стойке была привинчена блестящая медная табличка: «Стократус, мастер-книгочей». Там же лежала пачка цветастых журналов. «Свадьба твоей мечты», «Как найти подходящего жениха», «Магия влюбленных сердец». Я уважаю чужой выбор, но как по мне – последовательность должна быть обратной.

Мастер-книгочей посмотрел на меня и приглашающе взмахнул рукой.

– Добрый день, я бы хотел…

Он замотал головой и снова взмахнул рукой.

– Мне посоветовали…

Он схватился за голову и тяжко вздохнул. Потом посмотрел на меня, вздохнул еще тяжелее и добавил:

– Вот и делай людям добро, а они потом даже не вспомнят. Кто сказал могунье Дэверелл о кодексе и тебе продлили испытание?

Ой, а ведь и правда, что-то такое смутно припоминаю.

– Спасибо, вы меня здорово выручили! Мистер Стократус, я бы хотел кое-что у вас узнать…

– Просто Стократус. Как можно узнать что-то у того, кто сам ничего не знает?

– Но…

– Правильно, остальные не знают и этого.

Честно говоря, мне стало казаться, что главным условием получения Стандартного права жителя Карпетауна является сумасшествие. А с безумцами надо во всем соглашаться. Вдруг они на самом деле правы?

– У меня пропала книга, а в ней было приглашение на конкурс, может, вы ее видели?

– Если твоя книга действительно тут, ничем не могу помочь. Я сам не знаю, сколько их здесь, а уж тем более каких.

– Она называется «Тедди Плюшик», если увидите, отложите ее для меня, хорошо? И не отдавайте никому читать, пожалуйста.

– Мэтью, кажется, тебе плохо объяснили. Я не даю читать книги. Я разрешаю или не разрешаю книгам прочитать тебя!

Спокойно, Мэтью. Психу нужно дать выговориться. Мало ли какой пыли он тут нанюхался. Стократус скосил глаза в зеркало, пригладил бровь и заговорил, как директор школы на общем собрании:

– Все привыкли к тому, что книга беспомощна. Любой может взять и прочитать ее от корки до корки. Листать жирными пальцами или вырвать страницу. Или вообще выкинуть в мусорное ведро. С ней можно делать что хочешь: читать кусками, как угодно переврать, забыть, о чем она. Но самое главное – решить, что она больше не скажет тебе ничего нового. Поэтому книги убегают сюда, ко мне.

Им, знаешь ли, тоже хочется нас прочесть. Посмотреть, каково это – раскрыть свою душу, а получить ленивый зевок: «Как банально!» И наоборот, многие годами прячутся за маской умника и знатока, но обязательно найдется такая книжка, которая больше пары глупых фраз в них не прочитает.

Только здесь, в Карпетауне, достаточно магии, чтобы книги могли читать тех, кого хотят. Это мы для них – открытая книга! В которой записаны наши тайные желания и страхи. Вот девушка, как раз перед тобой была. Все надеется, бедняга, что ее оценит какая-нибудь ужасно важная книга. А ее видишь, что выбирает? – Стократус кивнул на кипу глянцевых журналов на стойке.

– И что, неужели есть желающие? – усомнился я.

– Да брось, отбоя нет! Каждый же рассчитывает, что за него возьмется какая-нибудь необычная книга. Последнее время, правда, толстые книги совсем обленились. Жалуются, что отскакивают от поверхности, не хватает им в людях глубины. Если так пойдет, скоро самыми активными будут справочники «Как общаться со смеллом: 10 ключевых фраз».

– То есть я могу пойти и поискать свою книгу? В худшем случае ко мне прицепится какой-нибудь любопытный сборник стихов?

– Без проблем, смотри. Но придется снять амулет. Если ты им понравишься и тебя растащат на цитаты, я не виноват.

Никогда не видел, чтобы в библиотеке был такой беспорядок. На полу, прямо посередине комнаты, лежала целая груда книжек и журналов. На столике были «Величие и тайны Вселенной» и «Уровни самопознания одинокой души». На полу в книжной свалке что-то шевельнулось. Я затаил дыхание и постарался сделать вид, что ничего не замечаю. Наоборот, громко принялся звать приглашение – почему-то горланить «Тедди Плюшик! Тедди Плюшик!» было ужасно неловко. Как будто показывать свои детские фотографии.

Когда подлетела первая книга, мне стало даже лестно – как-никак, это оказался не словарь смеллов, а учебник по математике. Правда, для начальной школы. Но потом они начали выпрыгивать с полок сплошным потоком, бесцеремонно шлепать по голове страницами или царапаться корешками только для того, чтобы через мгновение рухнуть под ноги.

Слова и буквы мелькали у меня перед глазами с бешеной скоростью. Я уже по колено стоял в книгах, а вперед все лезли и лезли новые. Они рылись в моих воспоминаниях и секретах, выдергивали отдельные фразы и перемешивали их с другими. Голова разрывалась от боли, словно в ней бились и никак не могли выяснить, какая главнее, две одинаково сильные мысли.

Эти фразы – одна за другой, одна за другой – бесконечным списком, как кассовая лента, прокручивались в моей голове.

– Помогите! Стократус! – Еще чуть-чуть, и в Карпетауне станет на одного полоумного больше.

Вжик! Вжик! И в стройной буквенной последовательности образовалась дырка. Недовольный фолиант покрутил страницей у корешка, но письмо, окрыленное победой, оказалось сильнее сборника крылатых фраз. Книжный вампир наконец отцепился от меня, и я рухнул на книжные горы размером с Гималаи. Приглашение радостно пискнуло и бросилось мне на шею.

Когда через пару минут мне удалось-таки отодрать его от лацкана с рожицей, вид у него был возмущенный и рассерженный. Только я хотел сказать про свято место, которое пусто не бывает, но фолиант так хищно ощерился страницами, что я мгновенно рванул обратно к Стократусу.

Уже на пороге я обернулся и спросил:

– А вы, случайно, не знаете, есть какой-нибудь способ не платить по счету? У одного моего друга проблема, он… ну, в общем, ему не хватило денег расплатиться в какой-то забегаловке.

– Безнадежно. Ты же знаешь – в Братстве Трактирщиков самые строгие правила, упекут в Мракотан, и глазом не успеешь моргнуть. Если, конечно, твоему другу не подсунули вместо огнепяток каких-нибудь хлюпокрылок. Хотя откуда такие деликатесы в забегаловке, правда, Мэтью?

– Спасибо, – ответил я. Такой ответ очень расстроил моего друга.