Весной 2003 года КПРФ совместно с другими оппозиционными организациями левого толка объявила о подготовке всероссийского референдума. На него предлагалось вынести несколько вопросов, в том числе о возвращении в руки государства нефти и газа, об отказе от частной собственности на земли сельскохозяйственного назначения, о недопустимости проведения разорительной для большинства людей жилищно-коммунальной реформы, о минимальной заработной плате.
О подготовке к проведению референдума стало широко известно российской общественности. Социологические исследования показали, что предлагаемые на обсуждение вопросы при голосовании получили бы подавляющую поддержку. В связи с этим президент В. Путин и обслуживающие его в Государственной Думе депутатские объединения «Единая Россия», «Отечество — Вся Россия», «Народный депутат», СПС, «Яблоко» высказали явную обеспокоенность. Начался лихорадочный поиск выхода из создавшегося положения, ибо народное голосование могло бы серьезно изменить проводимый социально-экономический курс в стране. В итоге в спешном порядке была внесена поправка в Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации», которую «протащили» с грубыми нарушениями Конституции РФ и регламента Госдумы.
С такой же поспешностью поправка была одобрена Советом Федерации и президентом. Ее суть сводилась к тому, чтобы запретить проведение референдумов ранее чем за год до окончания полномочий президента, Госдумы, иных выборных федеральных органов.
Депутаты-коммунисты, аграрии в Госдуме обратились в Конституционный суд РФ, считая, что воля народа на решение своей судьбы и Отечества не может быть ограничена какими-либо временными рамками. Конституционный суд депутатский запрос по поводу изменений в законе о референдуме удовлетворил частично.
С поддержкой и обоснованием запроса в суде выступили депутаты В. Зоркальцев, В. Илюхин и А. Лукьянов.
Читателю предлагаются тексты двух выступлений В. Илюхина — соответственно его речь и заключительное слово в Конституционном суде РФ при представлении и рассмотрении депутатского запроса о несоответствии Конституции РФ закона *О внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон *О референдуме Российской Федерации».
Речь
Уважаемый высокий суд!
Позвольте мне продолжить выступления моих коллег, представителей депутатов Госдумы, обратившихся с запросом, и представить новые доказательства, свидетельствующие о том, что 18 и 20 сентября 2002 года, при принятии изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации», произошел конституционный деликт (правонарушение. — Прим. ред.).
В первую очередь он связан с тем, что один из субъектов конституционных правоотношений — Государственная Дума Федерального Собрания — при обсуждении и принятии поправок допустила грубые нарушения Конституции Российской Федерации, иных федеральных законов и собственного регламента, которые были оставлены без внимания Советом Федерации, а затем и президентом России.
А коли налицо конституционный деликт, о чем достаточно убедительно говорили уже мои коллеги — депутаты А.И. Лукьянов и В.И. Зоркальцев, то должна наступить и конституционная ответственность — независимо от того, в форме действия или бездействия произошло это нарушение. У Государственной Думы в форме действия; у Совета Федерации, а потом и президента страны — в форме бездействия, ибо они при дальнейшем прохождении законопроекта не приняли мер по пресечению нарушений.
В данном случае речь может идти только о признании всех принятых изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации» не соответствующим и Основному закону страны и не имеющими юридической силы.
Я остановлюсь на нарушениях норм права, носящих процессуальный характер, тех норм, которые имеют не менее важное значение, чем материальная норма, ибо они отражают формирование и развитие самого конституционного процесса, а без них не может быть реализовано материальное право, установлена истина и справедливость. Забвение процесса неизбежно приведет к произволу и хаосу, поставит под сомнение незыблемость самой конституции и существующего строя.
Мы глубоко убеждены, что и право большинства, его возможности в Федеральном Собрании, как и в других законодательных и представительных органах, должны реализовываться только через строгое соблюдение установленного процесса. Чего, к сожалению, давно нет ни в Государственной Думе третьего созыва, ни в Совете Федерации в его новом составе. Тем самым подается дурной пример не только для органов государственной власти, но и для граждан России. И этот произвол вами должен быть пресечен.
Я не вижу необходимости приводить многочисленные свидетельства значимости процессуальной нормы. Остановлюсь лишь на некоторых.
Во-первых, на самой российской Конституции. Она, к примеру, определяет основные моменты, этапы формирования органов государственной власти и временные параметры их функционирования, порядок принятия законов, иных нормативных актов. Отдельные положения Конституции вообще не могут быть реализованы без соблюдения установленного порядка.
Давайте обратимся к статье 93 Конституции. В ней прямо отражено, что процедура отрешения президента не может начаться без заключения Конституционного суда Российской Федерации о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения в отношении главы государства.
Во-вторых, вы, уважаемые судьи, в своих решениях, и в частности в постановлении Конституционного суда от 20 июля 1999 года, неоднократно отмечали, что несоблюдение порядка принятия закона, нарушение процессуальных норм является основанием для признания его юридически ничтожным и не подлежащим исполнению.
В мае 1997 года президент страны возвратил без рассмотрения Федеральному Собранию направленные ему для подписания и обнародования законы «О Правительстве Российской Федерации», «О кредитных потребительских кооперативах граждан (кредитных потребительских союзах)», закон о реституциях. Основанием для такого решения стали грубые процессуальные нарушения, допущенные Федеральным Собранием при их принятии.
В частности, было отмечено, что при рассмотрении закона о реституциях члены Совета Федерации проголосовали через опросные листы, что не предусмотрено регламентом, а со стороны Государственной Думы —- в юридически подтвержденном отсутствии в зале необходимого числа депутатов.
Решение президента не было оспорено, с ним согласилось Федеральное Собрание.
Сегодня, спустя несколько лет, к сожалению, мы снова стали свидетелями аналогичных нарушений, о чем уже говорил Анатолий Иванович Лукьянов.
Я лишь подтвержу, что на момент голосования по изменениям дополнениям в конституционный закон «О референдуме Российской Федерации», в зале пленарного заседания Госдумы находилось не более 120—180 депутатов. В подтверждение этого мы и просим проанализировать здесь видеозапись (видеостенограмму) пленарных заседаний Госдумы за 18 и 20 сентября 2002 года.
Считаю необходимым обратить ваше внимание и на другие грубейшие процессуальные нарушения при обсуждении и принятии оспариваемого нами закона. Их было множество, поэтому остановлюсь лишь на тех, которые бесспорно не позволяют считать закон принятым.
Как уже отмечалось, в соответствии с частью второй статьи 108 Конституции Российской Федерации, Федеральный конституционный закон считается принятым, если он был одобрен большинством не менее трех четвертей голосов от общего числа членов Совета Федерации и не менее двух третей голосов от общего числа депутатов Государственной Думы.
В связи с этим я хочу обратить ваше внимание, уважаемые судьи, на то, что за законопроект об изменениях и дополнениях в закон «О референдуме Российской Федерации», в 14 часов 41 минуту, при первом голосовании не было отдано 300 голосов. После этого в зале пленарного заседания Госдумы начался откровенный балаган. По залу стали ходить посторонние лица и в открытую общаться с депутатами. Вопреки регламенту работы Госдумы, без достаточных к тому оснований был поставлен вопрос о переголосовании по законопроекту, но законопроект опять не получил необходимого количества голосов.
Государственная Дума прервала свою работу и ушла на перерыв, во время которого состоялись встречи работников аппарата президента с рядом руководителей депутатских объединений. На депутатов явно оказывалось давление с целью принятия законопроекта. Однако и при третьем голосовании, в 16 часов 11 минут, он не получил необходимой поддержки. И только под занавес пленарного заседания, после многих манипулирований, с четвертой попытки, в 17 часов 58 минут за законопроект якобы было подано 304 голоса депутатов. После этого наши оппоненты считают проект закона принятым в первом чтении. Такая оценка не соответствует действительности. И вот почему.
Во-первых, во время обсуждения, как мы уже и отмечали, в зале не было 300 депутатов, а голосование, тем более по Федеральному конституционному закону, должно быть непосредственным, как это исходит из положений Конституции.
Во-вторых, были нарушены и другие регламентные нормы. В частности, голосование по проекту закона проводилось несколько раз. При этом председатель Комитета по регламенту и организации работы Государственной Думы О. Ковалев в зале пленарного заседания дал разъяснение, что голосование может быть многократным и здесь, мол, нет никаких ограничений. Пояснение явно абсурдное, вводящее в заблуждение депутатов, и оно исходило из уст главного «хранителя» регламента.
На самом же деле действовавший на тот период регламент Государственной Думы давал однозначный и совершенно иной ответ. Он пунктом 6 статьи 87 прямо предписывал, что при отсутствии кворума, необходимого для проведения голосования, председательствующий переносит голосование на следующее заседание Государственной Думы. А далее в пункте 7 той же статьи определено, что объявленные результаты голосования могут быть пересмотрены только в случае неправильного технического фиксирования электронной системой подсчета голосов волеизъявления одного или нескольких депутатов. Причем если эта неточность будет опять-таки установлена специальной комиссией по заявлению депутата или депутатов.
А в пункте 8 той же статьи содержится совершенно категорическое предписание. Оно звучит так: «Если не зафиксирована техническая неисправность абонентского устройства депутата, то результаты голосования после их объявления пересмотру не подлежат».
Согласно стенограмме пленарного заседания Госдумы за 18 сентября 2002 года, при обсуждении изменений и дополнений в закон о референдуме ни от одного депутата не поступило ни устных, ни письменных заявлений о неправильном фиксировании при голосовании его волеизъявления электронной системой.
Первое переголосование состоялось по предложению депутата Климова, который заявил: «Мы просим вернуться к голосованию. Видимо, просто многие не успели».
Но многих неуспевших не было и при втором голосовании, за проект было подано 297 голосов, которых явно не хватало для его принятия, и председательствующий объявил вторично о его отклонении. Однако по надуманным основаниям и по требованию депутатов из фракций «Единство», «Отечество — Вся Россия» было, как мы уже отмечали, проведено третье голосование, при котором законопроект опять получил только 297 голосов. И после этого председательствующий объявил, что законопроект не принят, и он снимается с рассмотрения (стр. 47 стенограммы). Решение абсолютно точное.
Пленарное заседание перешло к обсуждению других пунктов повестки. Однако в конце рабочего дня представители фракций «Единство» и «Отечество — Вся Россия», обладая большинством мест в Думе, навязали решение о четвертом голосовании по законопроекту, не приведя в обоснование необходимых для этого условий, указанных в статье 87 регламента Госдумы. Вместе с этим, возвращаясь трижды к голосованию по отклоненному законопроекту, Дума нарушила положения части 2 статьи 119 регламента, где сказано: «Если по итогам голосования предложение о принятии законопроекта в первом чтении не набрало необходимого числа голосов, то он считается отклоненным без дополнительного голосования. Отклоненный законопроект дальнейшему рассмотрению не подлежит и возвращается субъекту права законодательной инициативы».
Произошедшее же в Думе 18 сентября, а потом и 20 сентября 2002 года, не только вступило в противоречие с конституционными нормами, а стало полным абсурдом, грубым фарсом и давлением большинства, его надругательством над принципами демократии.
Еще два-три таких циничных примера, переходящих в откровенный произвол, и у народа лопнет терпение. Он вытряхнет Думу, весь госаппарат на помойку. И будет трижды прав.
На этих нарушениях, уважаемые судьи, можно было бы поставить точку и ими ограничить пределы судебных исследований, ибо все другие грубые нарушения конституции, регламента вытекают из этого произвола. Но последуем за нашими оппонентами.
В пункте 2 постановления Госдумы о принятии законопроекта в первом чтении было закреплено, что постановление и законопроект направляются всем субъектам законодательной инициативы, упомянутым в части 1 статьи 104 Конституции РФ, в том числе и вам, уважаемые судьи, для подачи в 30-дневный срок поправок в принятый проект. Кстати, еще раз напомню, что именно в таком регламентном порядке в 1994— 95 годах проходило обсуждение и принятие закона «О референдуме Российской Федерации». Я это особо хочу подчеркнуть, а с самими постановлениями Госдумы первого созыва, далеко нс левой по своему составу, можно ознакомиться в Собрании 'законодательства Российской Федерации №1 за 2 января 1995 года (стр. 40).
Однако уже на другой день, 19 сентября 2002 года Совет Государственной Думы принимает решение об обсуждении законопроекта во втором чтении с теми поправками, которые поступили с 18 часов 18 сентября до 10 часов 19 сентября 2002 года, то есть за ночь после принятия законопроекта в первом чтении.
Естественно, законопроект даже вопреки протащенному через Госдуму постановлению не направлялся субъектам, наделенным конституционным правом законодательной инициативы. Вот как это голословно объяснил на пленарном заседании 20 сентября 2002 года В. Гребенников, председатель Комитета Госдумы по государственному строительству: «...Регулирование вопросов, связанных с проведением обще-федерального референдума, входит в исключительную компетенцию Российской Федерации, рассылка в субъекты федерации этого проекта не является обязательной» (стр. 9 стенограммы).
Однако в части 2 статьи 120 регламента вполне определенно и конкретно указано, о чем не хочет знать или умышленно скрывает В. Гребенников: «Поправки к законопроекту, принятому в первом чтении, вправе вносить субъекты права законодательной инициативы, указанные в статье 104 (части I) Конституции Российской Федерации».
А в пункте 5 статьи 119 регламента закреплено: «Срок представления поправок, как правило, не может быть менее 15 дней, а для законопроектов по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации менее 30 дней».
Из этого следует, что любой законопроект, принятый Государственной Думой, независимо от его правового статуса — федеральный конституционный или просто федеральный — в установленном порядке направляется субъектам, наделенным правом законодательной инициативы.
Иного толкования здесь не может быть. Тем более что в пункте 7 той же 119 статьи регламента закреплено, что законопроекты, принятые в первом чтении, в пятидневный срок направляются субъектам, наделенным правом законодательной инициативы, указанным в статье 104 Конституции РФ, к которым относятся законодательные (представительные) органы субъектов Российской Федерации. Но этого сделано не было. Уж слишком торопились протащить закон через Думу.
Однако председатель комитета В. Гребенников заявил и другое, что можно и не направлять законопроект, принятый в первом чтении, в субъекты Федерации, ибо в случае его окончательного принятия он будет передан «в Совет Федерации, в котором сидят представители всех 89 регионов Российской Федерации».
Ну эго же полный абсурд, уважаемые судьи. Это — явная подмена конституционных полномочий одного субъекта, наделенного правом законодательной инициативы, другим субъектом. К тому же в закон, поступивший на одобрение в Совет Федерации, уже нельзя вносить поправки.
Это далеко не полный перечень конституционных нарушений, допущенных при обсуждении и принятии законопроекта.
Согласно пункту 5 статьи 124 регламента Госдумы, «о заседании комитета председатель комитета уведомляет не менее чем за двое суток членов комитета». Такого уведомления сделано не было. Его и невозможно было реализовать, коли, как мы отмечали, на следующий день, к 10 часам 19 сентября 2002 года документы для обсуждения законопроекта во втором чтении были направлены в Совет Государственной Думы.
Более того, уважаемые судьи, заседание комитета по обсуждению поступивших поправок, иных вопросов не проводилось. Мнение членов комитета фиксировалось, вопреки регламенту, через опросный лист.
В нарушение требований статьи 121 регламента, депутаты, успевшие внести поправки, не были заблаговременно уведомлены о дне и часе их рассмотрения. Они были лишены возможности дать по ним объяснения на заседании комитета, уточнить их формулировки.
Было допущено и еще одно грубое нарушение. Согласно статье 48 регламента, депутаты Госдумы своевременно извещаются о вопросах, вносимых на рассмотрение палаты. Проекты документов и другие необходимые материалы предоставляются депутатам не позднее чем за три дня до их рассмотрения.
В данном случае они раздавались или 20 сентября 2002 года, в день пленарного заседания, или вечером предшествующего дня по ящикам депутатов, но не за три дня до обсуждения, как это положено.
Как известно, 20 сентября на обсуждение пленарного заседания, одновременно с проектом закона «О внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации», было вынесено постановление Госдумы о признании утратившим силу абзаца второго пункта постановления Государственной Думы от 18 сентября 2002 года о внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации». Того самого пункта, которым предусма-
тривался 30-дневный срок для подачи поправок в законопроект, принятый в первом чтении.
Этим постановлением были нарушены конституционные права субъектов, наделенных правом законодательной инициативы, по внесению в законопроект своих поправок и дальнейшей работе над ним.
Субъекты с правом законодательной инициативы были поставлены в неравные условия, разделены на две части: одним предоставили возможность внести поправки, других этой возможности лишили. Лишили в первую очередь президента, правительство, депутатов Госдумы, членов Совета Федерации и Конституционный суд.
Это — грубейшее нарушение норм Конституции, закрепляющих равные права, хотя бы депутатов Госдумы, в законодательном процессе.
Стадия подготовки законопроекта ко второму чтению началась с момента принятия его в первом чтении, и она должна была проходить в обозначенные сроки. Но этого не случилось. Она была прервана без принятия на то правового решения, волевым усилием большинства в Госдуме.
Дело в том, что за постановление Думы о принятии законопроекта в первом чтении, в котором и устанавливался 30-дневный срок для внесения поправок, было подано, как это следует из стенограммы заседания за 18 сентября 2002 года, 304 голоса (стр. 63 стенограммы).
Однако 20 сентября за внесение изменений в постановление о принятии Федерального конституционного закона, если верить стенограмме, проголосовали лишь 276депутатов (стр. 26 стенограммы). Таким образом, водя большинства, высказанная 18 сентября 2002 года, осталась прежней и не отмененной.
И здесь уместно обратить внимание на мнение председателя Комитета Госдумы по организации работы и регламенту О. Ковалева, высказанное 18 сентября. Отвечая на вопрос, он сказал: «...Если законопроект будет проголосован и вы предложите вернуться, то тогда мы должны будем отменить принятое решение тем же кворумом, которым мы проголосуем законопроект» (стр. 62 стенограммы). Мы же видим сплошные нарушения и противоречия.
Еще хотелось бы сказать, что и 20 сентября 2002 года за законопроект о дополнениях и изменениях в закон о реферсн-думе Российской Федерации не было подано необходимого количества голосов. За принятие закона в третьем чтении формально проголосовали 302 депутата, 130 высказались против. Но что осталось за пределами стенограммы?
Согласно пункту 2 статьи 85 регламента, депутат «свое право на голосование осуществляет лично». Такая редакция регламента была принята после ваших решений, уважаемые судьи, и в частности высказанных в постановлении Конституционного суда от 20 июля 1999 года.
Однако допускается передача голоса другому депутату при голосовании с использованием электронной системы, в связи с отсутствием на заседании Государственной Думы по обстоятельствам, имеющим исключительный характер (чрезвычайные ситуации на местах, болезнь, направление в командировку, необходимую для выполнения функций палаты, и другие обстоятельства экстраординарного характера).
Заявление о передаче своего голоса другому депутату составляется на имя председателя Государственной Думы и передается в Комитет по регламенту и организации работы Госдумы для учета и хранения. В заявлении обязательно указывается, как депутат доверяет распорядиться своим голосом.
И здесь я хочу заявить еще об одной особенности. Депутаты, доверившие свое право по голосованию другим депутатам на пленарном заседании Госдумы 20 сентября 2002 года, не знали и не могли знать о вопросах, которые будут включены в повестку дня.
Вот, например, депутат А. Трешневиков подписал запрос в суд о некойституционности принятых изменений и дополнений в закон о референдуме, хотя он, как значится по стенограмме, 20 сентября проголосовал за них.
Он прямо заявил, что передал доверенность на голосование своему коллеге по депутатской группе А. Чершинцеву, который и голосовал за него, однако он никогда не поручил бы голосовать за этот закон. А произошло это из-за того, что он не знал повестки пленарного заседания на 20 сентября 2002 года.
Комитетом по регламенту и организации работы было заявлено о поступлении 125 доверенностей. При их изучении оказалось, что в 49 доверенностях не было указано доверителем, как он поручает распорядиться своим голосом, что уже делает их недействительными. А значит, 49 голосов необходимо исключить из общего числа голосов, поданных за законопроект, ибо это голоса депутатов фракций «Единство», «Отечество — Вся Россия», группы «Народный депутат», отдавших свои голоса за закон.
В доверенности депутата В.А. Литвинова, выданной Ф.И. Гайнуллиной 19 сентября 2002 года, указано: «Я, Литвинов Владимир Александрович, на сегодняшнем пленарном заседании Государственной Думы доверяю свой голос Гайнуллиной Ф.И.». Однако не была указана дата пленарного заседания, и эта доверенность не может быть признана действительной.
Не может быть признанным правомерным голосование и по доверенностям депутатов В.А. Пехтина и М.Л. Коробова, передавших право своего голоса депутату В.М. Резнику, который в свою очередь, отсутствуя в зале пленарного заседания, доверил свой голос А.В. Бездольному. Но только свой голос.
Однако в таблице голосования голоса Пехтина и Коробова значатся в числе поддержавших законопроект. Исключение из общего списка даже только трех голосов — Пехтина, Коробова и Литвинова — дает право утверждать, что законопроект об изменениях и дополнениях в закон о референдуме в Российской Федерации не получил необходимого конституционного большинства для его принятия.
Надо отметить, что во всех доверенностях, за исключением доверенности депутата Аслаханова, нет ссылки на исключительный характер причин их отсутствия в зале пленарного заседания.
В доверенности Чуприны сделана ссылка на семейные обстоятельства.
В доверенности В.Г. Драганова отмечается, что он передает свой голос депутату Ф.И. Гайнуллиной с 5 апреля 2002 года, без указания окончания срока доверенности.
Таким образом, мы еще раз заявляем, что изменения и дополнения в закон о референдуме в Российской Федерации не получили требуемого конституционного большинства, и они не могут считаться принятыми.
13 мая 2003 г.
Заключительное слово
Уважаемые судьи!
Мы внимательно изучили представленные вам материалы, выступления оппонентов, в первую очередь представителя президента в Конституционном суде, и утверждаем, что они нисколько не поколебали наших убеждений и не опровергли аргументов, изложенных в депутатском запросе. Что касается экспертных заключений, подготовленных по просьбе президентской стороны, то они больше свидетельствуют о теоретическом споре по проблемам государственного строительства или конституционного права, и меньше содержат доказательств по предмету судебного исследования.
Одновременно мы отмечаем, что, к нашему сожалению, оппоненты вновь проявили явное неуважение к процессуальной норме, устанавливающей незыблемый порядок реализации конституционных положений, к праву вообще, подменяя его такими понятиями, как «обыкновения», «сложившаяся практика», «традиция».
Вызывает удивление позиция представителя президента — гаранта конституции оправдать нарушения, допущенные при принятии Госдумой изменений и дополнений в закон «О референдуме Российской Федерации», тем, что подобные отступления от закона и регламентной нормы Дума допускала и ранее, а посему надо на все закрыть глаза. Это опасная тенденция: сегодня жить по «обыкновениям», а завтра — по «понятиям» изменчивого большинства.
Что же касается сферы государственной деятельности, тем более законотворчества, то «обыкновения» не могут подменять процессуальную, регламентную норму.
Одновременно состоявшаяся в этом зале дискуссия позволяет заявить, что наши оппоненты все-таки готовы признать допущенные нарушения при прохождении закона о дополнениях и изменениях в закон о референдуме. Но опасаются создать, по их мнению, опасный прецедент по пересмотру других законов.
Дилемма есть, но выбор должен быть одним. Законотворческую деятельность необходимо, чего бы это ни стоило, защитить от посягательств на процессуальную, регламентную норму, ибо в ином случае вся деятельность Федерального Собрания будет окончательно дискредитирована, а сам законодатель превратится в свою противоположность.
Мы придаем исключительно важное значение регламенту Государственной Думы, который берет свое начало из статьи 101 Конституции и, как любой федеральный закон, принимается большинством голосов депутатов. Положения регламента напрямую связаны с реализацией конституционных норм, поэтому его нарушение во многих случаях необходимо рассматривать и как нарушение Основного закона государства.
Исходя из этого, мы еще раз заявляем, что при принятии изменений и дополнений в закон «О референдуме Российской Федерации» были допущены многочисленные грубейшие нарушения, которые дают основания признать их не соответствующими Конституции Российской Федерации.
О попрании процессуальной нормы мы подробно говорили при обосновании депутатского запроса в Конституционный суд и исследовании материалов. Поэтому остановлюсь лишь на основных моментах.
Как известно, в соответствии со статьей 108 Основного закона страны федеральный конституционный закон считается принятым, если он одобрен большинством не менее трех четвертей голосов от общего числа членов Совета Федерации и не менее двух третей голосов от общего числа депутатов Государственной Думы.
При голосовании в Госдуме, в 14 часов 41 минуту 18 сентября 2002 года законопроект об изменениях и дополнениях в закон «О референдуме Российской Федерации» не получил одобрения.
После этого без достаточных к тому оснований по нему было проведено еще два голосования, которые опять не дали 300 голосов в его поддержку.
Председательствующий объявил, что закон не принят (стр. 47 стенограммы), и он снимается с рассмотрения. Дума перешла к обсуждению следующего пункта повестки работы.
Не получивший поддержки и снятый с рассмотрения законопроект, согласно части 2 статьи 119 регламента, дальнейшему обсуждению не подлежит и возвращается субъекту с правом законодательной инициативы.
Наши оппоненты в своих выступлениях утверждают, что голосование по обсуждаемому законопроекту может быть многократным и не ограниченным во времени. Однако в обоснование своей правоты они не привели ни одной процессуальной нормы, позволяющей проводить голосование до бесконечности, лишь сослались на прежнюю практику, но опять-таки не приведя конкретных примеров.
Их утверждения более чем странными назвать нельзя. Регламент Государственной Думы в пункте 7 статьи 87 однозначно определил, что объявленные результаты голосования могут быть пересмотрены только в случае неправильного технического фиксирования электронной системой подсчета голосов волеизъявления одного или нескольких депутатов. Причем если эта неточность будет установлена специальной комиссией, созданной по заявлению депутатов. В иных случаях результаты голосования после их объявления пересмотру не подлежат.
Приобщенные к материалам стенограммы пленарных заседаний за 18 и 20 сентября 2002 года наглядно свидетельствуют об отсутствии подобных ситуаций в тот момент.
Мы также обращаем ваше внимание на то, что снятие законопроекта, не получившего поддержки, происходит одновременно с отклонением проекта, и дополнительного голосования для этого не требуется. Снятый законопроект автоматически исключается из повестки работы Государственной Думы.
Несмотря на перечисленные запреты, по предложению ряда депутатов — без возвращения законопроекта в повестку дня — он был проголосован в четвертый раз и объявлен принятым в первом чтении.
Таким образом, состоялось грубое нарушение Конституции Российской Федерации, которого вполне достаточно для признания закона юридически ничтожным, не имеющим правовой силы.
Но, как это часто бывает, одно нарушение неизбежно влечет за собой массу других.
Законопроект был подготовлен ко второму и третьему чтению без всякого обсуждения в Комитете по государственному строительству. Процесс подачи поправок на принятый законопроект субъектами, наделенными правом законодательной инициативы, был прерван на следующий день, задолго до истечения срока их внесения и без отмены ранее принятого решения о работе с поправками в течение 30 дней. Об этом мы подробно говорили при обосновании сути депутатского запроса в Конституционном суде.
Вы помните, уважаемые судьи, что председатель Комитета Госдумы по государственному строительству В. Гребенников подтвердил, что постановление от 18 сентября 2002 года, в котором определялся и порядок подачи поправок, было принято 304 голосами. И это количественное голосование распространяется на принятие постановления как в целом, так и на каждый его пункт. Однако за внесение изменений в постановление и исключение из него записей по сроку подачи поправок было отдано лишь 276 голосов.
Депутатов Госдумы, других субъектов, наделенных правом законодательной инициативы, лишили конституционного права на законодательную деятельность. А коли это так, то закон о дополнениях и изменениях в закон «О референдуме Российской Федерации» и по этим основаниям юридически ничтожен и несостоятелен.
Мы вновь заявляем, что за его принятие в целом фактически не было подано необходимых 300 голосов депутатов.
Согласно стенограмме пленарного заседания за 20 сентября 2002 года, в голосовании приняли участие 432 депутата. Из них 302 депутата якобы проголосовали в его поддержку, 130 — против. Однако в зале в это время находилось не более 180 депутатов.
Комитет Госдумы по регламенту представил весьма противоречивые сведения о доверенностях депутатов, поручивших распорядиться их голосом своим коллегам. В письме на имя председателя Госдумы Г. Селезнева заявлено о наличии 150 доверенностей, в представленной же вам таблице говорится только о 125 доверенностях, а приложено лишь 119. Проведенные по этим цифрам подсчеты не дают оснований считать закон принятым.
К тому же, как мы уже отмечали, более трети доверенностей были составлены с грубыми отступлениями от требований, предъявляемых к ним статьей 85 регламента Госдумы.
В доверенности депутата В.А. Литвинова, выданной Ф.И. Гайнуллиной 19 сентября 2002 года, не указана дата пленарного заседания, поэтому эта доверенность не может быть признана действительной.
Не может быть правомерным голосование и по доверенностям депутатов В.А. Пехтина и М.Л. Коробова, передавших свой голос депутату В.М. Резнику, который в свою очередь, отсутствуя в зале пленарного заседания, доверил свой голос А.В. Бездольному. Однако в таблице голосования Пех-тин и Коробов значатся в числе поддержавших законопроект. Тогда возникает вопрос: кто и на каком основании проголосовал за них?
Депутат В.П. Гусенков в сентябре 2002 года находился на излечении в одной из клиник США, и он не мог принять участие в голосовании, как и написать доверенность. Но его фамилия тоже указана в таблице тех, кто поддержал законопроект. Опять вопрос.
Исключение из общего списка только голосов Гусенкова, Пехтина, Коробова и Литвинова дает право утверждать, что законопроект об изменениях и дополнениях в закон о референдуме в Российской Федерации не получил необходимого конституционного большинства для его одобрения.
Представитель президента в Конституционном суде М. Митюков, пытаясь опровергнуть наши доводы, заявил, что и ранее, начиная с 1999 года, использовались доверенности, оформленные в таком же порядке. Им была предъявлена аналитическая справка.
Мы благодарны ему. Материалы Митюкова позволяют сделать один любопытный вывод, что не впервые за четыре последних года, до обсуждаемого случая, за законопроекты подавалось через доверенности более одной трети или половины голосов депутатов. Это нас настораживает и дает основания заявить, что сложившаяся в Госдуме порочная практика оформления и передачи доверенностей является формой искажения истинного участия депутатов в принятии законопроектов.
Следует обратить внимание, что все депутаты, написавшие доверенности, кроме двух, принадлежат к депутатским объединениям «Единство», «Отечество — Вся Россия», «Народный депутат», «Российские регионы», лидеры которых и внесли законопроект об изменениях и дополнениях в закон «О референдуме Российской Федерации».
Однако, видимо, и они не были уверены в безоговорочной поддержке инициативы даже со стороны своих депутатов-партийцев, поэтому с таким размахом и были задействованы доверенности.
Чтобы подтвердить наше мнение, сошлюсь на один весьма примечательный факт. Он зафиксирован на 36 странице стенограммы заседания от 18 сентября 2002 года.
Депутат Н.В. Коломейцев обратился к председательствующему — Л.К. Слиска со следующими словами: «...но я вижу пять человек в зале, а они написали заявления, в списке доверенностей написано Ковалев Николай Дмитриевич..., но вот он сидит».
Слиска ответила, цитирую стенограмму: «Он уйдет во время голосования». Бывший директор ФСБ Ковалев на время голосования действительно покинул зал.
Вот почему мы и настаивали на просмотре здесь видеостенограммы. Многое стало бы очевидным для вас, уважаемые судьи.
Подписи лидеров фракций под законопроектом, на наш взгляд, не позволили отдельным депутатам оспорить и результаты их голосования по доверенностям. Это наш ответ на вопрос, который постоянно присутствовал в судебном заседании.
Мы еще раз отмечаем, что сложившаяся порочная практика голосования в Госдуме по доверенностям может привести к тому, что в зале пленарных заседаний будут находиться по 5—7 депутатов от каждой фракции и группы. А это, уважаемые судьи, — окончательная дискредитация российского парламентаризма.
Волей большинства грубым нарушениям процессуальной нормы в Государственной Думе дверь приоткрыта. Ее хотят открыть настежь, но уже со ссылкой на Конституционный суд.
Вы — последняя инстанция, которая обладает правом их пресечь, чтобы восстановить строгий конституционный процесс законотворчества.
Произношу эти слова с глубоким уважением к вам и с верой в справедливость.
16 мая 2003 г.