Противно запиликал будильник.

Дима разлепил глаза, поморщился, нащупал телефон. На хаотичное нажатие кнопок телефон никак не отреагировал, продолжая надрываться пронзительным писком. Дима всмотрелся в экран.

— А! — ткнул нужную кнопку, выключив звук. Но телефон не убрал — на экране светился текст «1 SMS сообщение». Дима ткнул «Ok».

Как-то сумбурно вчера получилось. Я про твой вопрос. Прости, я соврала. Я испугалась. Что все окажется ошибкой. Вся моя жизнь, все мои планы. Сейчас ничего уже не изменить, поэтому пусть лучше все остается, как есть. Но ты мне небезразличен. Прости, я и сейчас больше не скажу, хотя следовало бы. Ну вот, написала, легче стало. Береги себя, ладно?

Дима перечитал текст два раза, улыбнулся. Вздохнул облегченно. Посмотрел на время — 02:30. Он уже спал в это время. Жаль. Можно было бы позвонить, и… хотя, можно и сейчас. Дима ткнул зеленую кнопочку и поднес телефон к уху. Пошел звук вызова, тут же сменившийся безэмоциональным женским голосом: «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Дима нахмурился, нажал «отбой». Спит, наверное, вот и выключила.

Дима не спеша умылся, оделся, задумчиво поизучал внутренности холодильника, словно за прошедшие сутки там могла самозародиться какая-то еда. Попил пустой чай без молока, посмотрел время на телефоне и нехотя полез в телефонную книгу.

Звонить Вирджилу не хотелось. Хотелось послать его к чертовой матери и забыть обо всем. Кроме Юли, разумеется.

— Ну что за жизнь? — спросил он вслух, обращаясь к серому небу за окном, — вместо того, чтобы… эх.

Махнул рукой и нажал кнопку вызова.

— Ты дома? — спросил Вирджил без приветствия.

— Да.

— Выходи к Боровскому шоссе, я тебя подберу.

— Когда?

— Сейчас, — и Вирджил положил трубку.

Дима показал трубке оттопыренный средний палец и пошел одеваться. Покосился на стоящую у выхода сумку. Подмывало взять ее собой, чтобы потом не таскаться за нею. Но Вирджил — не дурак и вид дорожной сумки может вызвать у него подозрения. Поэтому Дима вздохнул, оставил сумку лежать на полу и вышел в подъезд.

Вышел на улицу, поежился от холода и неспешным шагом пошел по направлению к Боровскому шоссе. В цокольном этаже десятиэтажки, на месте бывших хозтоваров недавно открылся «М-Видео» и свежеотмытые витрины сияли экранами телевизоров. Проходя, Дима скосил взгляд. Часть телевизоров показывала рекламный ролик «М-Видео», часть — какой-то клип, на части экранов шел выпуск новостей. Дима зевнул и отвел взгляд, но мельком замеченный кадр заставил его снова посмотреть на витрину. Посмотреть, замереть и прильнуть к холодному стеклу. На заинтересовавшем его экране пара ДПС-ников хмуро возились рядом с останками развороченного автомобиля. Ничего слышно, разумеется, не было, но по низу экрана бежала строчка: «…в сознание во время транспортировки в больницу. Водитель второго автомобиля с места ДТП скрылся и в настоящее время разыскивается.»

— Ближе покажите! — В отчаянии выкрикнул Дима, хлопнув ладонями по стеклу. Телевизоры его выкрик, разумеется, проигнорировали. Сюжет сменился, теперь там показывали мужика, хмуро сидящего в каком-то кабинете, а субтитры гласили: «Пойманы с поличным мошенники, продававшие фальшивое…». Дима заметил краем глаза какое-то движение, повернул голову и увидел за стеклом витрины мужчину в униформе охранника. Тот недобро посмотрел на Диму и вопросительно кивнул. Дима пожал плечами и быстро пошел в сторону. «Мало ли спортивных машин в Москве?», — думал он, отмахиваясь от накатывающего ощущения беды, — «ну, похожа. Так они все похожи. А что красная — ну и что? Почти все спортивные машины — красные. Че дергаться-то?». Но успокоиться не получалось. Дима вздохнул, остановился и достал мобильный. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Дима заволновался. «А вчера она говорила, что телефон у нее все время включен должен быть. И ехать куда-то собиралась… ночью». Позвонил еще раз — тщетно. Надо в интернет зайти, вот только монитор он вчера отнес Лехе, а без монитора… в конце улицы вроде интернет-кафе было… Вирджил… Вирджил может уехать… а и черт с ним, разве это сейчас важно?

«Еще как важно», — спокойно сказал внутренний голос и Дима замер. Потом зло всхлипнул и бегом припустил в сторону дома. Залетел в квартиру, не разуваясь и пятная пол грязными отпечатками, прошел к шкафу, вытащил черный пакет и вывалил его содержимое на пол. Быстро вкрутил все взрыватели и распихал гранаты по карманам. Пиджак сразу потяжелел, но Дима покрутился возле зеркала и не нашел, к чему придраться — все-таки у зимней одежды есть свои преимущества. Посмотрел на свое злое лицо в зеркале, мрачно усмехнулся и сказал негромко:

— Еще посмотрим.

И выбежал на улицу.

Машина Вирджила уже стояла рядом с перекрестком, причем — на этой стороне. То ли Вирджил уже успел развернуться, то ли сам ехал откуда-то из Подмосковья. Дима открыл дверь и молча залез в пассажирское сиденье. Вирджил смерил его недовольным взглядом, хмыкнул, но ничего не сказал. Включил поворотник, плавно выехал на шоссе.

— Вот, — сказал Дима, вынув из кармана айфон и протягивая его Вирджилу, — я купил себе другой.

При этом он искоса, но очень внимательно следил за лицом Вирджила. Но тот спокойно взял телефон и молча положил его в отделение для перчаток. То ли ему было пофиг, что Дима избавился от подслушивающего устройства, то ли он и в самом деле не знал. Видимо, все-таки второе. «Может, сказать?», — подумал Дима с усмешкой, — «вот бы он офигел…». Лукшин отлично понимал, что делать этого не стоит, но так хотелось посмотреть на реакцию.

Вирджил повернул на МКАДе направо. Доехал до пересечения с Киевским шоссе и снова повернул направо.

— Куда мы едем? — спросил Дима.

— Тут недалеко, — неопределенно отозвался Вирджил и замолчал. Дима подождал продолжения, не дождался, хмыкнул и откинулся на спинку сиденья.

Впрочем, ехали и в самом деле недолго. Через пару километров Вирджил заехал вправо, по развязке пересек Киевское и съехал на обычную двхуполосную дорогу. Справа сначала тянулись какие-то склады, потихоньку сменившиеся коттеджами средней паршивости вперемешку со старыми малоэтажными домами. Проехали поселок, впереди появился какой-то лес, но перед первыми деревьями Вирджил свернул с дороги, проехал вдоль глухого двухметрового забора и остановился перед высокими воротами. Требовательно погудел.

Ворота медленно открылись. Вирджил заехал внутрь, притормозил и продемонстрировал неспешно подошедшему охраннику какую-то корочку — то ли удостоверение, то ли пропуск. Охранник внимательно изучил предъявленное, бросил хмурый взгляд на Лукшина, осмотрел через стекла заднее сиденье и багажник. Потом махнул рукой — проезжайте.

Вирджил медленно проехал мимо длинного двухэтажного здания с облезлой краской стен и мутными окнами, свернул за него и остановился перед еще более невзрачно выглядящим одноэтажным зданием. Вышел, поманил пальцем недоумевающего Диму. Лукшин привык, что всё, связанное с новым местом его работы, выглядит как картинка из глянцевого журнала об архитектуре и дизайне. А тут — какая-то провинциальная советская столовка, ни дать ни взять. Но — делать нечего, Дима вышел из машины и пошел вслед за Вирджилом ко входу.

Внутри ситуация чуточку улучшилась. Дизайном там и не пахло, даже промышленным, но, по крайней мере, все было чисто, аккуратно, свежеокрашено и не так запущено, как снаружи. Стойка, за которой сидела симпатичная девушка в темно-синей униформе охранника, была, хоть и из дешевого ДСП, но без сколов и царапин. Вирджила тут, похоже, знали. Девушка, увидев его, вскочила и заулыбалась.:

— Здравствуйте, Вирджил Сидорович.

— Добрый день, — Вирджил благосклонно кивнул, — сделайте мне и молодому человеку пропуск в центральный-бета.

— С удовольствием, — охранница повозилась с чем-то за стойкой, потом протянула Вирджилу две запаянные в целлофан карточки.

— Спасибо, — кивнул Вирджил и протянул один пропуск Диме со словами:

— Сунь в карман куда-нибудь.

Лукшин быстро оглядел карточку. Она была салатного цвета, в углу на ней была маленькая надпись «IDC» и номер — 79105. Оборотная сторона карточки вообще была чистой. Дима пожал плечами и сунул карточку в карман и поспешил за идущим вглубь здания Вирджилом. Чем дальше, тем больше казалось, что он совершил ошибку. Ну наверняка возле этой машины хотя бы примитивная рамка металлоискателя стоит. Даже если не так, то уж вешалка — точно есть. Вон же — никто из ходит в верхней одежде. А если снять куртку, то одного взгляда на Димин пиджак хватит, чтобы даже у самого беспечного человека вызвать кучу вопросов. Все-таки сглупил он, точно. Может, в туалет попроситься?

Вирджил, тем временем, дошел до лифта и нажал кнопку вызова. Двери распахнулись, Вирджил зашел внутрь, мгновение поколебавшись, за ним шагнул и Дима. «Здание же одноэтажное», — подумал он и догадка пришла к нему одновременно с тем, как он увидел панель лифта и как Вирджил нажал кнопку «-3». «Ну конечно! Подвал…». Ехали долго — с минуту. То ли лифт шел медленно, то ли подвал был глубок.

На выходе из лифта обнаружился небольшой тамбур с тремя выходящими в него дверями. Практически сразу, как они вышли, от одной из дверей прозвучал негромкий мелодичный звук и горевший у косяка красный светодиод сменил свой цвет на зеленый. Вирджил открыл дверь, и бросив за плечо, — «Заходи», шагнул внутрь. «Пропуска, видимо, магнитные», — подумал Дима, осторожно проходя в проем. Ничего не завизжало и не замигало, но Дима чувствовал себя уже совсем на иголках и понял, что дальше тянуть не стоит. Тем более, что в комнате, в которую они зашли, кроме нескольких шкафов и столов с компьютерами наличествовали две вешалки.

— Э-э, — сказал Дима, — Вирджил Сидорович…

— Не раздевайся, — сказал Вирджил, берясь за ручку двери в противоположном конце комнаты, — в боксе холодно.

И исчез за дверью. Дима, поневоле заинтересовавшись, пересек комнату, потянул на себя туго подпружиненную дверь, шагнул в полумрак следующей комнаты и замер. Два стола с компьютерами, работающий на полную мощность кондиционер и внушительного вида систему рубильников на стене он заметил позже. Всю противоположную стену маленькой комнаты занимал подсвеченный изнутри аквариум и Дима стоял, не в силах оторвать взгляд от его содержимого. Там, за толстенным стеклом, плавал, удерживаемый тысячами, а может, и сотнями тысяч тончайших проводков, человеческий мозг. Проводники расходились от мозга во все стороны и были настолько тонки, что на большей части длины были не видны и угадывались только по тонким бликам, вспыхивающим в толще воды при малейшем движении Диминого взгляда. Но возле самого мозга концентрация проводников становилась настолько высокой, что мозг выглядел окутанным золотистым сиянием.

— Ого, — потрясенно сказал Дима, — это и есть — Машина?

— Да, — Вирджил был явно доволен произведенным эффектом, — Машина Бланка. Видишь ли, процессы, происходящие в человеческом мозгу, до сих пор остаются тайной за семью печатями. Разобраться в них, в принципах хранения информации, в логике, в алфавите… не то, чтобы невозможно, но никто пока даже не знает, с какого бока к этому подобраться. Мы же пошли другим путем — говоря популярно и очень упрощенно, мы считываем запись с одного мозга, совершенно не понимая ее состав и структуру, записываем ее в другой, а уже этот, другой, — Вирджил ткнул пальцем в стекло, — ее расшифровывает и выдает нам в виде вполне понятных образов.

— Так он что — живой?! — с ужасом спросил Дима.

— Нет, ты что, — Вирджил хохотнул, — что ты подумал — что там разумный человек плавает? Нет, конечно. Используется только механизм. Если все до безобразия упростить, то выглядит это так — на сотню нейронов поступает электрический импульс, с пары сотен других нейронов импульс считывается. Вот и всё. Алгоритм преобразования непонятен совершенно, матричная модель преобразования — по имеющимся примерам — описывается многомерной матрицей мерностью в несколько сотен и порядком около полумиллиона. Пока не существует компьютеров, в которые можно было бы хотя бы просто загрузить эту матрицу, не то, что как-то ее анализировать.

— Ого, — повторил Дима, не отрывая взгляда от аквариума и подмечая некоторые детали: по задним и боковым стенкам струилась мелкая сетка трубочек — видимо, для регулировки температуры, снизу к мозгу тянулось несколько гофрированных шлангов и проводов с разноцветной изоляцией, — а почему он — один?

— Алоиз Скочинский, — со вздохом сказал Вирджил, — автор Машины, был странным человеком. Скрытным, немного сумасшедшим. Он предложил концепцию машины еще в семьдесят шестом, но был попросту осмеян своими коллегами и решил воплотить идею в жизнь самостоятельно. Всю жизнь проработав гистопатологом в институте морфологии, он не испытывал недостатка в, скажем так, человеческом материале и все работы производил в одиночку. Был он патологически осторожен, — Вирджил вздохнул, — фактически просто болен. И никто о его увлечении не знал до тех пор, пока у Скочинского не появился рабочий экземпляр. Даже самому больному человеку приятно признание и он показал Машину кому-то из своих бывших оппонентов. Ну и, тайное начало становиться явным. К счастью, мы успели первыми и Машина досталась нам.

— А почему вы тогда не сделали их… а, я понял. Его убили, да?

— Нет, — Вирджил поморщился, — он прожил еще два года и, разумеется, все эти два года мы не оставляли попыток повторить Машину, как не оставляем и сейчас. Но Скочинский… не то, чтобы сломался… просто целью его жизни было — сделать эту Машину. И, когда он ее сделал — жизнь для него утратила смысл. Ему не было интересно повторять Машину, и, хотя его поставили во главе немалого отдела, фактически — небольшого института, он от руководства самоустранился и помощь его была минимальна. Я помню его — очень неприятный в общении, самолюбивый, упертый… язвительный… проще говоря — мерзкий старикашка. Неудивительно, что общаться с ним никто не любил, в последние годы он был просто невыносим.

Вирджил пожал плечами:

— Но у нас есть его записи, есть рабочая модель, мы со всем этим работаем, и… я думаю, успех не за горами. Жаль, конечно, что мы не узнали о Скочинском раньше. По слухам, он когда-то был вполне вменяемым и общительным человеком. Если бы он получил признание раньше, то вполне мог бы стать ученым мирового уровня и сделать множество других открытий. Одно только сочетание этого физраствора и электромагнитного поля, поддерживающее функционирование мозга, уже сделало бы его всемирно известным, а он, сделав это открытие, так и оставался безвестным кандидатом наук — он даже докторскую не писал. Ну, а теперь давай я тебе покажу то, зачем мы сюда пришли.

— Я думал, — Дима кивнул в сторону аквариума, — мы пришли за этим.

— За этим тоже, но это не главное. Видишь ли, при работе с записью воспоминаний, как с базой данных, пересылаются огромные объемы информации. Поэтому мы здесь. Вообще, нами запланирована прокладка терабитового канала в центральный офис, но дело это небыстрое. Но даже такой, самый быстрый на сегодняшний день канал, не обеспечит такого быстродействия, какое можно получить непосредственно на терминале главного компьютера Машины, — Вирджил сел за один из компьютеров, пошевелил мышкой. Экран засветился и на нем появилась уже знакомая Диме картинка чьей-то записи, изображавшая комнату с сидящими на рядах кресел людьми — то ли небольшой зрительный зал, то ли аудиторию. Некоторые из людей были обрисованы весьма схематично, некоторые — более подробно.

— Вот, — сказал Вирджил, щелкая мышью на изображении одного из людей, — мозг — удивительная база данных. В нем все плотно взаимосвязано, и, зацепившись за один конец ниточки, можно легко размотать весь клубок.

На экране вывалилось большое многоуровневое меню, Вирджил ткнул в какой-то пункт, в результате появилось заполненное текстом окно.

— Фактически, досье, — удовлетворенно сказал Вирджил, — мы эту информацию так и называем. Здесь — вся информация, которую оператор помнит о выбранном объекте, отсортированная по важности ее для оператора. И, зацепившись за любой пункт, можно посмотреть подробности. Скажем, обстоятельства знакомства, — картинка сменилась. Теперь на экране был вид зимней улицы какого-то города, и по центру его стоял и улыбался какой-то человек.

— Можно проиграть, — Вирджил пошевелил мышкой, — отдаленные воспоминания не так хорошо проигрываются, многие детали могут исказиться или даже совсем забыться, но…

— А, — Дима сглотнул, — эта картинка, ну, то, что на экране — она где формируется? В компьютере?

— В том-то и дело, что нет! Скочинскому удалось сделать так, что подключенный к машине мозг сам преобразовывает визуальные образы в понятное для обычного компьютера изображение. Это, кстати, одна из проблем, с решением которой у нас пока подвижек практически нет. Все-таки Скочинский был гением.

— Ага, — согласился Дима, лихорадочно размышляя. Картинка формируется в этом мозгу — в аквариуме? А зачем же тогда… Негромкая мелодия прервала его размышления и заставила вздрогнуть и напрячься. Но это был всего лишь телефон, — Вирджил выудил его из кармана, поднес к уху. Мужской голос сказал что-то неразборчивое и Вирджил вскочил, чуть не опрокинув стул, на котором сидел.

— Да ты что!? Когда!?

Голос буркнул что-то неразборчивое.

— Подожди, оставайся там! Я сейчас, — отнес телефон от уха, посмотрел на Диму.

— Посиди тут пока, — бросил взгляд на аквариум, на светящийся экран, — можешь пока посмотреть, поиграться. Я вернусь минут через десять, — и выскочил за дверь.

Дима пару секунд постоял у стола, потом сел на стул и уставился в экран. «Ну вот», — подумал он, — «как все просто». Вот она — чёртова Машина, без которой у них ничего не получится. А в карманах у него — шесть гранат. Поставить на десять минут и что — просто выйти на улицу? А почему нет? Пропуск-то у него свой. А потом начнётся заваруха, можно будет тихонько — через забор и в лес.

Дима осторожно оглядел потолок и стены в поисках камеры наблюдения. Ничего не увидел, и это его успокоило, хотя он и понимал — что зря. «Знаешь, какие камеры бывают — с булавочную головку», — сказал у него в голове Юлин голос. Но Дима от голоса отмахнулся и присмотрелся к аквариуму, точнее — к его краю. Очень толстое стекло. Сантиметров пять. Наверняка еще и бронированное — не факт, что даже гранаты… а там что? Под аквариумом в стене темнела ниша, ранее Димой незамеченная. Он зашел за стол, нагнулся. Там, в нише, что-то помаргивало светодиодами, тянулись какие-то трубки, провода. Что-то тихонько булькало и гудело, а еще, в верхней стенке этой ниши было маленькое стеклянное окошко, через которое было немного видно внутренность аквариума. И стекло в этом окошке было явно не такое толстое. Если сложить все гранаты в эту нишу… ну как все удобно складывается, прямо фантастика. Дима расстегнул куртку.

«Любая фантастика имеет под собой самое, что ни на есть, прозаическое объяснение», — сказала Юля. Дима услышал это настолько явственно, что даже вздрогнул и обернулся. Разумеется, никого в комнате не было. «Ну вот», — сказал он себе, — «первые признаки… шиза косит наши ряды, товарищи». Но задумался. Что там еще говорила Юля… а вот. Про двойное дно, которое больше, чем двойное. А ну-ка… Дима достал телефон, присел у стены, и, пользуясь сотовым, как фонариком, осветил стенки ниши. Хмыкнул, выпрямился. Тяжело вздохнул и сел в кресло. Всего-то.

Дима не раз слышал выражение «ключевая мысль», но только теперь понял до конца, что это такое. Всего-то надо взглянуть на ситуацию с другой стороны и всё непонятное мигом становится настолько понятным и недвусмысленным, что впору схватиться за голову и начать выдергивать себе волосы. Взять хотя бы эту чёртову лекцию в МГУ — ведь и Андрей ему признался, и Леха сказал, что звук пишется на кафедре. А он не понял. И зачем им прослушка — тоже не понял. И… холдинг «Русь»! Ну конечно! Как всё просто!

Да, класть гранаты смысла нет. Они, скорее всего, вообще ненастоящие. Но они зря думают… жаль, что тут подвал и телефон, скорее всего, не ловит. Всё можно было бы сделать и без гранат… кстати, Вирджил же разговаривал по сотовому! Дима быстро посмотрел на экран и удовлетворенно улыбнулся. «Видимо соту тут поставили». Достал Лехины распечатки. Выбрал на телефоне «Новое сообщение». Хорошо, если эта Нокия рассылки умеет делать. Если понадобится одну СМС десять раз набирать, он может просто не успеть. Где тут эти телефоны…

Дверь открылась минут через пять после того, как Дима убрал телефон и просто сидел, бездумно глядя в экран. Лукшин обернулся, посмотрел на Вирджила.

— Пошли, — деловито сказал тот. Дима кивнул и неловко выбрался из-за стола. Лифт почему-то был не на этом этаже, и, при нажатии кнопки, двери не открылись, только негромко загудели механизмы. Вирджил достал из кармана плотный черный пакет, развернул его.

— Гранаты сюда складывай, — сказал он спокойно.

Дима, хотя уже все понял, всё равно дернулся. Потом понял, так даже лучше и изобразил на лице нешуточный испуг — Вирджил-то не должен знать, что он обо всем догадался… А интересно, знает ли сам Вирджил?

— Откуда… откуда вы знаете? — изображая панику, выдохнул Дима. «Не переиграть бы… актер-то из меня — так себе».

Вирджил усмехнулся:

— Не дергайся, все в порядке. Это был тест и ты его сдал. Еще чище ты б его сдал, если б оставил их дома, но так — в некотором смысле даже лучше.

— Ага, — сказал Дима, — значит, тест. Полез в карман, нащупал рубчатую поверхность первой гранаты, — так они, получается, ненастоящие?

— Нет, — Вирджил невозмутимо распахнул пакет, и посмотрел, как Дима складывает в него ребристые шарики, — вполне настоящие. Вдруг бы ты проверить захотел? Кстати, психологи утверждали, что ты, скорее всего, попытаешься проверить.

Приехал лифт. Вирджил втолкнул в него Диму, шагнул следом. Дима обернулся, снисходительно посмотрел на Вирджила.

— А что я их, скорее всего, просто выкину, они не утверждали?

— Нет. Ты же не выкинул. И поверь мне, это не случайно.

— Тогда что? А! Машина ненастоящая?

— Правильно. Это один из нерабочих экземпляров. Настоящая тоже в этом здании, но там с охраной, — Вирджил ухмыльнулся, — всё по другому. Да и эта — защищена на самом деле намного лучше, чем кажется. Если бы ты взорвал там гранаты, пришлось бы только оргтехнику менять.

«И стенки штукатурить», — ехидно заметил Дима про себя, — «хреново, кстати, отштукатурили-то». А вслух спросил:

— Мне вообще непонятно — зачем такой риск? Вы ж могли и проще мою лояльность проверить — сунуть меня в эту Машину и все — я весь как на ладони. А ну как бы я вас вместе с собой взорвал в этой комнате?

— Психологи утверждали, что ты на это не пойдешь. Хотя, — Вирджил подмигнул Диме, — признаюсь, страшновато было. А что до риска… понимаешь, если бы ты знал, что лояльность твою мы будем проверять Машиной, это бы в корне повлияло на твои действия. И твоя лояльность могла оказаться ложной. Поэтому ты должен был верить, что просветка тебе пока не грозит и действовать только в соответствии своим убеждениям.

«А Юля-то права была», — подумал Дима, — «а я-то… дурак».

Открылась дверь лифта, Дима вышел наружу и только тут понял, что вышел не на том этаже. Глянул на стену — там, рядом с дверью, значилось «-1». Дима посмотрел на стоящих у лифта двоих мужчин, пробормотал, — «Извините», — и попытался шагнуть обратно в лифт, но Вирджил не дал.

— Мы — сюда, — сказал он, подталкивая его в спину, — Дима, представляю тебе твое новое начальство. Это — Оканапетян, Юрий Арменович, твой непосредственный начальник. Теперь ты будешь подчиняться ему. А это, — Вирджил указал ладонью на худощавого высокого мужчину, — твой куратор. Шестой координатор Вадим Андреев, прошу любить и жаловать.

— Драсте, — Дима кивнул.

— На этом, — Вирджил улыбнулся, — моя работа с тобой заканчивается, с чем я вас всех и поздравляю.

Вадим Андреев прокашлялся, пристально посмотрел Диме в глаза и спросил:

— Ты уверен?

— Абсолютно, — даже с некоторым весельем ответил Дима.

— Ясно, — Вадим отстранил Вирджила в сторону, шагнул к лифту и нажал кнопку вызова. Двери распахнулись.

— Извините, — сказал он, обращаясь, видимо к Вирджилу, после чего двери закрылись и лифт уехал. Вирджил выглядел слегка растерянным.

— Я не… — начал он, но тут с дальнего конца зала вдруг послышался нарастающий шум. Все трое обернулись туда как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь в конце зала распахивается и оттуда выбегают люди в черных масках, темно-серой форме и с автоматами в руках.

— Руки! Руки над головой держать! Не шевелиться!

Дима замер, осторожно скосил взгляд на Вирджила с Оканапетяном, те выглядели ничуть не менее ошарашенными, чем сам Лукшин. Оканапетян уже вжимался спиной в стену, выставив перед собой пустые руки, а Вирджил медленно поставил глухо звякнувший пакет на пол и тоже осторожно поднял руки на уровень груди.

— В чем дело? — спросил он почти спокойно, — кто у вас главный… черт побери!

Дима проследил взгляд Вирджила и вздрогнул: из распахнутых дверей, за которыми виднелся лестничный пролет, вышел Барон.

— Александр Викторович! — возмущенно сказал Вирджил, опуская руки, — это еще зачем? Все в порядке, гранаты у меня!

— Гранаты — что, — мрачно сказал Барон, подходя ближе и неотрывно смотря на Диму, — так пшик. Что ты им разослал?

Вирджил недоуменно закрутил головой, смотря то на Барона, то на Диму. Лукшин усмехнулся.

— Правду, господин Барон, всего лишь правду. Нет никакой Машины Бланки и никогда не было.

— Что?! — Вирджил выпучил глаза так, что казалось, они сейчас из орбит вывалятся, — что ты…

— А ведь он тоже не знает! — радостно сказал Дима и рассмеялся. Кивнул на Оканапетяна, — этот — знает, а Вирджил — нет!

— Я не… — начал Оканапетян, но Барон его перебил коротким и злым: «Молчи!». Вздохнул, покачал головой.

— Дима, это чушь полнейшая. Но мне интересно, с чего эта ерунда пришла тебе в голову?

— Понимаете, мне сразу показалось странным, что картинка этих ваших записей такая вся искажённая, как модерновый мультик, а звук — идеальный. По идее, он тоже должен искажаться, как думаете? Это вам на будущее мысль — надо доработать. Или хотя бы объяснение придумать какое-нибудь наукоподобное. На самом-то деле звук пишется с подслушивающего устройства — телефона, который должен быть всегда включен и всегда должен быть с собой… А вот видео — рисуют художники «Виртасофта».

Барон не вздрогнул и не воскликнул чего-нибудь вроде «Черт побери!» — выдержка у него оказалась просто железная. Но что-то в его глазах изменилось.

— Утечки, конечно, неизбежны. Но вы на этот случай придумали слух про онлайн-игру, в которую играют сильные мира сего. И это сразу все объясняет — и секретность и наверняка заоблачную зарплату. И почти легально развязывает вам руки в отношении тех, кто пытается что-то раскопать. Как те ребята, из «Бульварной звезды», которые узнали больше, чем им полагалось. Главного, они правда, не поняли, но слишком близко подошли к пониманию.

— Мне сразу не нравилась эта идея, — пробормотал Барон.

— Так это что… правда? — негромко, но с легким ужасом в голосе спросил Вирджил. Барон поморщился.

— Нет, конечно. Ты-то мог бы и не спрашивать. Ты же курируешь группу Ланового. И отлично знаешь, что Машина не только существует, но и повторима.

— Да, — согласился Вирджил, — еще лет пятьдесят-сто и нам, может быть, удастся решить проблему символьного представления для актуальной записи. Как раз я-то лучше многих понимаю. Как велика пропасть между тем, чего мы добились и тем… что есть.

— Я тебе потом объясню, — махнул рукой Барон, — Дима, флешка, выходит, у тебя?

— Да, — Дима кивнул.

— И на основании этого ты решил… ну это просто глупо!

— Нет, — грустно сказал Дима, — куча мелочей, которые не укладываются в ваши объяснения. Зато укладываются в мои. Зачем владельцам такого устройства прослушивать телефоны своих сотрудников? Вирджил, вы в курсе, что айфон, который вы мне дали — пишет все разговоры вокруг и постоянно сообщает свои координаты?

Внимательно слушавший Вирджил ничего не ответил, только прищурился. Дима ухмыльнулся.

— А зачем владельцам такой машины скупать социальные сети? Может потому, что массу информации о человеке и даже, в некотором роде, его психологический портрет — можно получить просто зайдя на его страничку? А если уж у вас есть доступ к его компьютеру — через специальный вирус — так человек вообще становится как на ладони, никакой Машины Бланки не надо. Ха-Ха! Машина Бланка! Да взять даже хотя бы это название. Я сначала думал, что она так названа по имени автора, так нет же. Я правда удивился. А потом понял. «Пустая машина», надо же. Небось, посмеивались про себя, когда решили так её назвать, да? Ну ничего, остроумно.

— Ты только одного не продумал, — процедил Барон, — зачем тогда вообще нужна эта сказка? Если ее не существует, какой смысл ее придумывать? А? — он развел руки и вопросительным взглядом обвел зал. Стоявший рядом с Бароном мужчина без автомата, но с властной осанкой — видимо, командир отряда — даже машинально пожал плечами в ответ на этот вопрос.

— А это, — Дима улыбнулся, — один из самых гениальных моментов. Затем, что Машина Бланка на самом деле-то — и не нужна. Хватит веры в нее. Это как атомная бомба — она предназначена не для войны, а для её сдерживания. Вы хотели создать себе идеальный аппарат. Соратников, которые никогда не предадут, никогда не задумают переворот, всегда будут выкладываться на всю катушку, а если почувствуют, что сдают — сами придут и признаются. И попросятся в отставку. Конечно, полностью на это рассчитывать нельзя, поэтому прослушка, камеры, психологи — но это только для подстраховки. Главное — вера в Машину. И ведь могло получиться — я почти не вижу изъянов в этой идее. Всякие властолюбцы сами перестанут рваться к власти — зачем им это, если все их скрытые замыслы будут всем известны? Про явных коррупционеров я уж и не вспоминаю. Конечно, никакого «Виртасофта» не хватит, чтобы рисовать записи на население хотя бы даже одного города, но это вам и не надо. Рыба гниет с головы и если у вас будет возможность контролировать эту голову — то черт с ним, населением всей остальной страны. Так что для вас легенда про единственную и неповторимую, созданную злым гением, машину — самая удобная. Наверное, вас немного — человек пять-семь. Максимум десять. Больше опасно — растет риск предательства. Кстати, вам стоит друг друга бояться — любого из вас будут убирать моментально, как только в нем пропадет надобность. Остальные — либо вроде вот Вирджила — истово верят, либо вроде сотрудников «Виртасофта» — используются втёмную.

— Совет координаторов получит всю полноту власти, как только мы победим, — зло сказал Барон.

— Ай, ладно, — Дима махнул рукой, — чё врёте-то? По привычке, что ли? Да найдется куча причин остаться «серым кардиналом». Кто-то же должен контролировать работу этих «Виртасофтов» и «Русь-информов», кто-то, знающий истинное положение дел. Кто-то должен прослушивать телефонные разговоры и кто-то должен убирать тех, кто случайно узнает лишнее. Совет координаторов этого не будет делать.

Барон помолчал, пристально разглядывая Диму со странной смесью интереса и презрения.

— Даже если на секунду допустить, что этот бред, который ты несешь и в который, видимо, веришь — правда, так чем она тебя не устраивает? Ты предпочитаешь, чтобы к власти рвались властолюбцы? Или пусть там остаются коррупционеры? Или, может, ты сам хотел влиться в их стройные ряды?

— Нет, — устало сказал Дима, — у меня была такая мысль. Дескать, какая разница, если результат — тот же? Может, хоть в этом случае цель оправдывает средства? Но нет. И тому две причины. Первая — вы. Ну, не вы конкретно, а те из вашей крысиной стаи, кто останется стоять серой тенью за спиной номинальных правителей страны. Это же такая власть, какая даже Сталину не снилась — даже против него устраивались заговоры и готовились покушения. Кто сказал, что «абсолютная власть развращает абсолютно»? Не помню. Да и не важно — вы уже сегодня спокойно убиваете людей — не мерзавцев, не этих ваших «гнилых», а нормальных, хороших людей — убиваете и даже не стыдитесь этого и не пытаетесь скрыть. Что будет, когда вы победите — будете так же спокойно во имя идеи отправлять на смерть миллионы? Это во-первых. А во-вторых, од… один… — Дима сглотнул и перевел дыхание, — один умный человек сказал мне, что человека нельзя насильно сделать лучше. Понимаете? Знаете, когда человек стыдится своего пристрастия к спиртному — то он еще излечим. А когда он говорит: «Я алкоголик! Поэтому мне можно! Мне даже нужно!» — он уже безнадежен. Человек должен верить, что он лучше, чем он есть на самом деле. И именно постыдные, а не вредные привычки — это тот механизм, который мотивирует людей становиться лучше. Не под давлением кампании о вреде пьянства и курения, а самому — по собственному желанию. Если в человеке нет того, чего он стыдится, то у него и нет мотива к самосовершенствованию. Вот так.

— Будь добр не утверждать столь категорично, — сказал Барон, — это исключительно твое мнение. Если на то пошло — мнение человека прошлого.

— Ах, человека прошлого, значит? Хотите посмотреть на освобожденных от постыдных привычек людей вашего светлого будущего? Выйдите к вокзалу, загляните под скамейку! Вот он, человек будущего! Ничего не стыдится! Зато уж он-то точно не станет устраивать революций, правда ведь?

— Ну и муть ты развел Дима, — Барон вздохнул, — причем на пустом месте ведь. Ты ничего еще толком не знаешь, а уже такую теорию развернул, — усмехнулся, покачал головой, — ты только впредь не лезь сразу на трибуны, предупреждай, когда что-то такое выдумаешь.

Напряжение в зале как-то снизилось, Вирджил даже улыбнулся немного и сразу стал выглядеть куда более уверенно. Дима наоборот, засомневался: «Я что-то упустил? Но что?»

— Чистым-то моим ты что разослал? Не мог же ты всю эту пламенную речь в пару СМС вместить?

«А!», — Дима улыбнулся, вновь обретая уверенность, — «Вот оно!»

— Нет, конечно. Я просто подговорил их посмотреть собственные записи…

— Что? — вот теперь, на мгновение, Барон выглядел обескураженным. Даже — растерянным, и Дима испытал по этому поводу миг злорадного удовлетворения.

— Ну, видите ли, если Машины Бланки не существует, то смотреть свои записи должно быть строго запрещено. Уж не знаю, какое вы обоснование придумали этому запрету, но наверное, что-то вполне правдоподобное — вы ж не дураки, я понимаю. Ведь если кто-нибудь посмотрит свою собственную запись, то наверняка увидит и те мысли, которых у него совершенно не было, и не увидит тех мыслей, которые он вполне четко в это время обдумывал. Не увидит те объекты, которые он хорошо осмотрел и запомнил, не увидит тех чувств, которые испытал, глядя на какую-то, одному ему понятную деталь — короче, увидит все недочеты психологов и художников, которые составляли эту запись. Увидит — и поймет, что это — подделка. И все остальные записи — тоже. Вот и всё.

Барон молчал, что-то напряженно обдумывая.

— Я думаю, это на паролях основано — ну, что у каждого свой пароль для входа и ему его файл просто не показывается. По идее, надо только, чтобы никто случайно не посмотрел свою запись — специально ее смотреть у обработанных вам людей и мысли не должно возникнуть, не так ли? Ну, я просто и предложил — поменяться паролями и посмотреть свои записи. И убедиться. Если я неправ, а правы — вы, то бояться вам нечего.

Дима победно улыбнулся.

— Жаль, — сухо сказал Барон, — очень жаль. Но ты просто не оставил мне другого выхода. Идем. Вирджил, Юра, оставайтесь здесь, ждите меня, — кивнул в сторону, — проводите его со мной.

Двое автоматчиков направились к Диме.

— Стоять! — рявкнул Лукшин, выхватывая пистолет и направляя его в лицо Барону, — прикажите им опустить оружие.

Автоматчики замерли, Барон недобро усмехнулся.

— Мы выйдем вместе, — сказал Дима, медленно двигаясь к Барону, — пусть никто нам не мешает. Вы отвезете меня туда, куда я скажу.

— И все-таки ты глуп, — сказал Барон, повернулся и отправился к двери, — Григорий, работайте.

— Стой! — Заорал Дима, — стой, сейчас выстрелю!

Но Барон даже не обернулся. Автоматчики зашевелились, поднимая стволы автоматов.

— Сука! — Дима сжал зубы и нажал на спусковой крючок.

— Бах! — сухо грохнул выстрел, но Барон даже не вздрогнул, как шел, так и продолжал идти.

— Бах! Бах! Бах! — бесполезно.

«Холостые?» — успел подумать Дима, — «ну конечно, как же я не подумал… это же тоже… условия… теста…»

Вирджил догнал Барона возле выхода.

— Виктор Александрович, — окликнул он его.

— Что, Вирджил? — даже ласково спросил Барон.

— Покажите мне мою запись.

Барон укоризненно посмотрел на Вирджила.

— Да, я все знаю. И про то, что если я случайно увижу в записи себя, смотрящего предыдущую запись, то немедленно свихнусь от резонанса воспоминаний. Да, я знаю и про момент тестирования. Но первое опасно только при втором просмотре записи, а что до теста — так я думаю, этот пункт можно пересмотреть.

— Тебе нужны доказательства?

— Да!

— А раньше ты мне верил. Видишь ли, это не просто тест. Это вопрос доверия. Либо ты мне доверяешь и тогда мы идем дальше — плечом к плечу, либо — не веришь. И тогда — нам не по пути.

— Но… — Вирджил замялся, — я не… если я увижу свою запись, я буду верить! И ничто уже эту веру…

— Ты уже так говорил однажды, — мягко улыбнулся Барон, — и как видишь, твоя вера опять поколеблена. Так не пойдет. Решай — ты с нами или ты против нас.

— Я с вами, вы это знаете. Но я должен увидеть свою запись. Без этого — я дальше не пойду.

— Ясно, — Барон вздохнул, посмотрел Вирджилу за спину, — а, Григорий, вы здесь… это хорошо.

Грохнул выстрел. Барон снова вздохнул и вышел на улицу. Григорий вынул из кармашка на плече маленькую рацию.

— Двенадцатый — заставе.

— Ответил

— Поправка. Террорист успел убить двоих заложников. Только что обнаружен второй убитый.

— Понял двенадцатый.

— До связи.

Дима застонал, открыл глаза и тут же зажмурился от яркого солнечного света. Попытался осмотреться через прищуренные ресницы. Вокруг — зеленое, сверху — голубое. «Оп-па. Не понял». Вдруг его накрыла тень — над ним склонился женский силуэт.

— Юля? — Дима удивленно и обрадовано открыл глаза и увидел красивое нечеловеческое лицо, вертикальные зрачки желтых глаз и кончики клыков, торчащие из-под полных губ.

— Меня зовут Сиукоатль, — сказала женщина глубоким бархатным голосом, — хотя это неважно, и ты можешь звать меня, как захочешь. Ты за этим пришел?

Дима присмотрелся и увидел в ее, зеленой и когтистой, руке — человеческое сердце. Скосил взгляд на свою грудь и с удивлением обнаружил, что, во-первых, она обнажена, а во-вторых, на ней наличествует глубокая рваная рана, зашитая несколькими грубыми стежками.

— А… что за…?

— Пошли, — зашуршали чешуйки, силуэт сдвинулся и с неба снова било в глаза раскаленное солнце, — времени — мало, дел — много.