Я открыл глаза, всхлипнул и поспешил зажмуриться. Поздно. Блин, лучше бы я не просыпался. Можно даже совсем. Голова не болела - она разламывалась на части, а глаза... если бы я только что не видел что-то похожее на свет, то был бы уверен, что они уже вытекли. А еще этот звук. Какого хрена?! Нет, это - свинство, так нельзя с людьми обращаться! Подвывая от приступов головной боли, я повернулся набок, хлопнул по будильнику и упал назад. О-о-о, как больно! Я же не знал, что будет так больно. Все, больше не пью. Клянусь, всем чем угодно клянусь, пусть только голова болеть перестанет. Больше - ни капли... Ну, не больше ста грамм.

  Опять завопил будильник. Он, сволочь, специально так сделан, что большая кнопка сверху выключает его только на пять минут. Чтобы вырубить его совсем, надо нажать маленькую неудобную кнопку на его нижней части. А еще можно шваркнуть его об стену...

  Плохая идея. Теперь придется вставать и идти за ним, потому что это чудо китайской электроники после удара заверещало даже громче.

  Морщась и не открывая глаз, я сполз с кровати, шатаясь, добрался до стены, но наклоняться к вопящему будильнику не стал. У меня появились более приоритетные желания, и я рванул в ванную. О-ох. Что ж я маленьким не сдох. И как же это вообще вышло? Я же собирался только пару рюмок на сон грядущий тяпнуть. Перцовки Немировской. Помню, что выпил три - подряд, не закусывая. Я же вроде потом спать пошел? Или не пошел? А... нет, пошел. Даже полежал немного, а потом решил еще глоточек сделать... блин! Неужели - все? Спился? Как будто мало мне моего членистоногого второго 'я'.

  На секунду появилась надежда, что все вчерашнее мне просто приснилось в похмельном бреду. Не было ничего. Никаких разрушений, никакой Аделаиды, а была банальная белая горячка.

  Но только на секунду - стоило только поднять голову и кинуть взгляд в сторону. Прибираться я вчера не стал - зачем? Да и поздно было. Только лампочку поменял да осколки немного подмел, чтобы они в ноги не впивались. А вот, кстати, и бутылка перцовки стоит. Точнее, из-под перцовки - пустая. Ай да я, ай да силён: ноль-семь без закуски высосал. Теперь понятно, почему так паршиво. Странно только, почему бутылка в ванной. Ах да... припоминаю. Я же припёрся сюда и орал что-то в канализацию... звал этого гада членистоногого, чтобы с ним по душам поговорить. М-да.

  Я хмыкнул, потом поднялся, спустил воду и повернулся к раковине. Блин! Кран-то... того. И распрямить я его не смогу, не стоит и пытаться. Придется в кухне умываться. Интересно, что соседи думают?

  Прошел, покачиваясь, в кухню. Сполоснул несколько раз рот, умылся, вытер лицо полотенцем. Что соседи? Думают, что это Михалыч буянил, разумеется. Первый раз, что ли? А вот что думает Михалыч - это вопрос. Если он трезв был, то... Морщась от головной боли, я засмеялся. Надеюсь, он был трезв.

  Еще раз ополоснул лицо, вытерся и пошел в комнату. Будильник, странное дело, молчал. Я присел возле стены, подобрал его, покрутил в руках. Треснувший посредине экран не светился, а внутри что-то звенело и перекатывалось. Сдох. Ну и хрен с ним, все равно он стоит примерно в сто раз дешевле, чем ванная. Деньги... мда. А ведь звонил-то покойный не просто так. Он звонил потому что мне пора на работу, вот почему. Я задумался. С одной стороны - это казалось попросту глупым. Ну какая, к черту, работа? Завалиться в офис и сидеть, тупо пялиться в экран, в то время когда в любой момент из меня может вылезти этот чудовищный омар и начать крошить весь окружающий мир? А то! Я-то помню, какой он хрупкий - пару раз не так повернешься, и собирать особо нечего будет. А с другой стороны... С другой стороны - на меня и так шеф очень косо смотрит. Не приду сейчас - и уволить может. Запросто. А вот Аделаида обещала сегодня мной заняться. И вообще - она санскрит знает, вдруг она сможет с этой гигантской креветкой общий язык найти? И попросить ее убраться восвояси? А та (почему нет) возьмёт и уберётся? Хорош я тогда буду гусь: без работы, с теплыми напутственными записями в трудовой книжке, почти без денег, и с расколотой ванной в квартире. А за квартиру, кстати, через неделю платить надо. Может, позвонить и сказаться больным? Тем более, что это недалеко от истины?

  Я задумчиво покрутил шеей, нахмурился. Странное дело, неприятные ощущения почти все куда-то делись. Ощущение легкой пустоты в желудке, да слабая тянущая боль в мышцах спины. Интересный феномен! Очень интересный, я бы сказал. Я уже, слава богу, не юнец и возможности своего организма изучил. Да не так уж я вчера и напился. Бывало и хуже... например на четвертом курсе, когда от нехватки денег мы решили усилить эффективность бутылки водки путем смешивания ее с бутылкой шампанского. Ой, что было... или вот еще полгода назад, на корпоративе, я тогда еще подающим надежды ведущим менеджером считался... Я поморщился - неважно. Важно то, что если я утром проснулся с такого бодуна, что с белым другом пришлось обниматься, то это - на весь день. В смысле, лучше станет только вечером, и то - не факт. А до этого будет тошнить, мутить, голова болеть... а вот не болит! Я еще раз похрустел шеей, вздохнул и пошел одеваться. Шеф редко остается на рабочем месте после обеда - у него вне офиса куча дел. И если с утра быть на месте, а после обеда тихонько свалить, то, может, он ничего не заметит. Потому как, чую я, он в любом случае не будет восторге, узнав про мое отсутствие. К нам представители заказчика послезавтра собираются, первую очередь проекта принимать. А у нас, как водится, и конь не валялся, так что валяем мы сейчас этого коня всем отделом часов по двенадцать в сутки.

   Полчаса на морозе выветрили из меня все остатки дурного самочувствия, только вот пустота в желудке не уменьшилась, а наоборот, стала еще ощутимее. Ну да ладно, у меня в рабочем столе полкило печенья - пожую, чаем запью - авось полегчает.

   Шеф уже сидел нахохлившимся вороном за своим столом. При моем появлении он глянул на меня недоброжелательно и демонстративно перевел взгляд на часы. Подумаешь, всего пять минут! Сам иной раз приходит часам к одиннадцати - и ничего. Пользуется тем, гад, что его-то начальник раньше двенадцати никогда не приезжает. Ладно бы и сам каждый день к одиннадцати приходил - так нет же! И попробуй опоздай больше, чем на десять минут - всю душу вытрясет. Сволочной тип, короче. Раньше он мне таким не казался, но... это было раньше.

   Я сделал вид, что не заметил недовольного взгляда начальства, прошел к своему столу, сел за него и включил компьютер. Место мое в офисе не слишком удачно расположено - из всех людей в отделе я к шефу ближе всех сижу. Так что мелких поручений мне больше всего достается, просто в силу того, что я ближе. Зато (и это немаловажно) он со своего рабочего места экран моего компьютера не видит. Остальные все вдоль стен сидят и их экраны перед шефом - как на ладони. Так что как минимум до обеда хотя бы деятельность работы им изображать приходится. А мне - не обязательно. Главное только, выражение лица контролировать, когда по разным сайтам лазишь, вместо того, чтобы работу работать. Но деловой вид создавать я уже давно научился, а админ наш меня не сдаст - я с ним давно дружеские отношения установил и стараюсь их поддерживать. Угощаю его пару раз в неделю кружкой пива в баре внизу, а он мне за это истории из личной переписки сотрудников рассказывает. И кто из начальников сколько порнухи за последнюю неделю просмотрел. Страшный человек, с таким лучше дружить.

   Вот и сейчас - надо мне над проектом голову ломать, а я в Интернете ищу связь между санскритом и гигантскими ракообразными. Плохо находится. Пока удалось выяснить только, что 'лалитавистара' (буддийский литературный текст, написанный на санскрите) и 'лангусты' в онлайн-словаре подряд идут. Неплохо, но не совсем то, что надо, по-моему. Еще я узнал, что у Анфисы Чеховой есть татуированные надписи на санскрите, а самые дешевые лангусты продаются на Кубе. М-да. Я вздохнул и закрыл окно. Куба мне пока не светит. А светит мне Турция в лучшем случае, а то и просто - пиво и колбаски на берегу какого-нибудь озера километрах в тридцати за городом. Это если я сам не превращусь в лангуста к этому времени.

   Хотя, если вдуматься, пиво на берегу озера - вовсе не так уж плохо. Особенно если его предварительно часик подержать в воде этого самого озера. А пока оно остывает, очистить полянку от накиданного 'любителями' природы мусора, насобирать в округе дров, соорудить костерок, пожарить на огне колбаски. Потом - разложить скатерку... вечереет, а жара не спадает - под тридцать... в теле легкая усталость от долгого пути и всяких приготовлений... и вот - оно. Пиво... холодная, запотевшая бутылка с жидкостью благородного янтарного цвета, с легким дымком при открывании... Плеснуть щедро в походную кружку, поднести ко рту... холодная пена касается губ и уже совершенно невозможно удержаться и большой - на всю кружку - глоток происходит сам собой, без всякого моего участия. М-ммм... А потом - долить в кружку, то что осталось в бутылке. Вдохнуть полной грудью жаркий июльский воздух, еще раз ощутить разморенное блаженство и - допить. А есть еще бутылки, лежат в воде и ждут своего часа, ну, разумеется...

   - Павел Викторович! Что с вами!? - истошный вопль выдергивает меня из моих радужных видений. Я вздрагиваю, недовольно поворачиваю голову в сторону крика и вижу кричавшего - это Серега, недавно принятый к нам в отдел молодой парнишка. Я подозреваю, что его прочат на мое место, поэтому недолюбливаю (хотя, в общем-то, не за что - вполне такой нормальный и отзывчивый вьюнош). А чего это он разорался? Серега тем временем выскакивает из-за своего стола, спотыкается, поднимается и бежит ко мне. Остальной народ тоже потихоньку поднимается со своих мест, на их лицах - тревога вперемешку с любопытством и все смотрят куда-то мимо меня.

  Опа.

  Павел Викторович - это мой шеф. Четыре месяца назад он был для меня 'Пашка', и мы вместе ходили на охоту. Ну и что, что у меня - ни ружья, ни даже охотничьего билета. Водку можно и так пить. Другое дело - с кем пить: на охоту частенько выезжал сам генеральный, и с ним можно было запросто трепаться на всякие 'мужские' темы и чокаться рюмками. Разумеется, для того, чтобы оказаться полноправным членом клуба - было нужно и ружье и билет. Разумеется, я собирался обзавестись всем этим, и был очень горд своей причастностью к этому неформальному кружку. И уж совершенно разумеется, что последние три месяца никто меня на охоту не звал. А после того как я один раз нечаянно назвал своего нового шефа 'Пашкой', я имел с ним короткий, но очень неприятный разговор тет-а-тет в комнате отдыха.

  А сейчас Павел Викторович лежал возле своего стола на полу, из полуоткрытого рта на ковролин тянулась ниточка слюны, и пустые помутневшие глаза его бессмысленно пялились куда-то вверх.

  Я сглотнул, отчетливо ощутив на языке растворяющийся вкус пива. Черт возьми, что все это значит?

  Серега пробежал мимо, наклонился, загородив от меня труп шефа. Интересно, почему я так уверен, что шеф - того? И почему мне так хочется еще... глоточек... этого божественного нектара. А почему нет? Что ж не выпить, когда есть что выпить? Много есть - вот и остальные сотрудники подтянулись и столпились в проходах между столами. Шеи тянут, кричат - каждый свое:

   - Скорую, Скорую! Скорую вызвали?

   - По внутреннему в медкабинет звоните, они быстрей добегут!

   - Окно откройте, не видите, ему плохо!

   - Кто знает номер медиков?

   - Пульс пощупайте! Пустите, я пощупаю, я умею щупать.

   - Какой идиот окно открыл? Закройте, его в тепло надо!

   - Искусственное дыхание надо!

  Один я молчу. Молчу и борюсь - так тяжело удержаться. И вообще - зачем удерживаться? Если что-то доставляет удовольствие, зачем от этого удерживаться?

   - А-А-А!! - я ору и мотаю головой. Проходы забиты галдящими коллегами, поэтому я лезу на подоконник и - со стола на стол - прыгаю к выходу. Хватаю с вешалки свое пальто, портфель и бегу наружу - на улицу. По дороге кого-то сбиваю с ног, на кого-то просто налетаю, бегу дальше, огибая озадаченно останавливающихся коллег. Но по дороге успеваю перехватить еще парочку-тройку глотков. Боже, какое блаженство... Я почти останавливаюсь, но тут приходит понимание. Понимание того, что произойдет потом, после того, как я остановлюсь. Я вою от ужаса, роняю пальто и кубарем скатываюсь по лестнице. Охранник смотрит на меня растерянным взглядом, медленно поднимается, но я уже пробегаю мимо, урвав у него один глоточек. Твою мать! Я вываливаюсь на улицу и отбегаю подальше. Тяжело дыша, осматриваюсь. Людей поблизости нет - я через служебный выход выскочил, он во дворы ведет. Легкая волна сожаления накатывает на меня и тут же отступает - пить нечего. Я обнимаю портфель обеими руками, сажусь прямо в снег и начинаю смеяться. А может, плакать - я сам не понял. Видимо, что-то среднее.

   Не помню, сколько я так просидел: может - минуту, может - полчаса. Вряд ли больше. Те, кто сидят больше получаса на двадцатиградусном морозе без верхней одежды, обычно остаются сидеть до весны. Но очнулся я не столько от холода, сколько от того, что краем глаза заметил какое-то движение. Повернул голову, но понял, что там два человека, еще до того, как увидел пожилую тетку, волочащую слабо упирающегося ребенка. Нет! Только не это! Я вскочил и в панике завертел головой, прикидывая маршрут бегства. Тетка тем временем, меня заметила; видимо, чем-то я ей не понравился, и она ускорила шаг, намереваясь проскочить поскорее. Вот только для этого ей придется пройти слишком близко ко мне. Проклятье! Выйти со двора на улицу? Там наверняка масса народа - что начнётся - страшно представить. Обратно в офис? Отвернуться, чтобы их не видеть? Кстати, я уже до них вполне дотягиваюсь... до них еще метров двадцать, но я уже...

   Всхлипнув, я повернулся и кинулся в угол двора. Дернул первую подъездную дверь - закрыто... ну да, вот домофон рядом. Побежал ко второму подъезду - тоже... а тетка с ребенком уже почти за моей спиной, я их не вижу, но чую, как испугана тетка... и этот испуг меня веселит и немного возбуждает. А, вот - не заперто. Я изо всех сил дергаю тяжелую железную дверь и ныряю во влажный теплый полумрак. Закрываю дверь за собой, одновременно пытаясь глотнуть, но - успеваю. И не успеваю. Успеваю - закрыть дверь (с железным грохотом, гулко отдающимся во всех стенах) и не успеваю - глотнуть. Металл двери отрезает меня от испуганной тетки и сонного ребенка. Хотя я продолжаю их каким-то образом чувствовать - даже сквозь дверь - но дотянуться уже не могу... или могу? Я стою не шевелясь, но одновременно потихоньку просачиваюсь сквозь металл и тянусь вслед уходящей парочке... да хватит уже, мать твою! Отворачиваюсь, трясу головой, бью себя по ушам и щекам - отпускает. Надолго ли? Сейчас выйдет кто-нибудь в подъезд - и опять начнется. Трясущимися руками лезу в портфель, достаю мобильный. Трубку берут гудка после десятого, когда я уже нервничать начинаю.

   - Аделаида?

   - Да? - голос в трубке сонный и недовольный, - Почему так рано? Мы на после обеда договаривались. Ты меня разбудил.

   - Извини, - нарочито-равнодушно говорю я, - я не приеду. Я... я человека убил. Недавно.

  Аделаида секунд пять молчит, я сначала беспокоюсь, что она сейчас положит трубку, но потом вижу, что делать этого она не собирается, а просто - думает. Хмурит брови и покусывает нижнюю губу.

   - Кого? Где? Как? Так же, как у меня в кабинете? - голос собранный и серьезный.

   - Шефа своего, на работе, - отвечаю я, - не так. Я просто задумался, а потом... потом выпил его.

   - Что сделал? - Я вижу, как у нее взлетают брови.

   - Выпил. Я представил себе бутылку пива в жару и... вот. А он упал и умер.

  Аделаида хмыкает, голос у нее становится менее напряженным.

   - С чего ты взял, что это ты его убил? И почему так уверен, что - убил?

  Я пожимаю плечами.

   - Я чувствую.

  А еще я чувствую, что этот фокус можно проделать и по телефону. Благо собеседницу я вижу так ясно, словно она стоит прямо передо мной. Коротко выругавшись, отключаюсь, но успеваю немного отхлебнуть. Чувствуя густой и терпкий вкус на губах, обессилено сползаю по стене на пол. А у Аделаиды вкус другой - отстраненно отмечаю я - как у темного нефильтрованного... но чуток горчит.

   Откидываю голову, закрываю глаза и стараюсь ни о чем не думать. Может, этот сон уже сейчас закончится? И проснусь я в своей кровати, у себя дома... а то и еще на полгодика раньше.. без всяких голосов в голове, нормальным и здоровым человеком... можно даже рядом с Алёнкой. Черт, если я проснусь рядом с ней, клянусь, предложу ей выйти за меня замуж! Криво ухмыляюсь и вздрагиваю - за дверью слышен звон ключей и чьи-то голоса. Вскакиваю и быстрым шагом иду вглубь подъезда. Я начинаю понимать, что что-то не так с этим подъездом одновременно с первой, попадающейся мне под ногу, ступенькой. Увы, ступенька эта, как и вся лестница, ведет вниз, я оступаюсь, машу руками, пытаясь сохранить равновесие, но ничего не получается и я качусь кубарем вниз. Головой я бьюсь то ли об третью, то ли об четвертую ступеньку - перед глазами вспыхивают красные круги, потом становится темно.