Однажды они обходили озеро, и попали в странный распадок. Невысокие скалы ограждали его с четырех сторон. Вход походил на туннель. И Петьке показалось, что этот туннель когда-то пробивали люди. Он поднял глаза и удивился. Прямо над аркой был высечен из камня сидящий человек с вывернутыми наружу пятками. Ребята внимательно рассмотрели его. У человека было несколько рук. Две показывали на небо, две на землю, и еще две были изогнуты, как у танцора…

— Мальчишки, откуда он здесь?

— Ха, — сказал Шурка, — понятно откуда. Ранешные люди здесь молились. У нас, на Байкале, я в лесу видел такого же, только медного, в зимовье у бурята Зандры Бадаева. На полочке стоит. Он ему молится. А в идолов, как другие буряты, он не верит.

Ребята заметили на скалах давно поблекшие рисунки: люди, костры, покойники и большие собаки возле них. Из собачьих глаз текли слезы.

— Здесь не молились, — сказал Петька, — а людей хоронили. Сжигали мертвых, а пепел закапывали. Некоторые народы и сейчас так делают, мне отец рассказывал.

Среди курчавой травы, как черепа, лежали рядами круглые белые шары. На одном из них Таня различила шестирукого человека, печально смотрящего в небо.

Ребята тихо вышли с давно забытого древнего кладбища. Шурка немного отстал и, оглянувшись на сидящего человека, незаметно перекрестился, по-видимому, на всякий случай.

У Тимки старинные захоронения никакой грусти не вызвали. Он, наоборот, стал деловитым, начал оглядываться по сторонам и полез прямо в гору.

— Тимка, зачем в гору-то, давай по распадку

— Вы стойте, а я залезу, посмотрю. Избы здесь должны быть. Мертвых издалека же не возили.

— Ты что, Тимка. Это же тыщу лет назад было.

— Там тумба одна, совсем как новая стоит, и слова на ней: «Регина Блажиевская и Ян Самборский».

Как угорелые, бросились в гору.

Тимка оказался прав. В конце распадка куполами белели холмы. Возле них несколько деревянных построек и дорога, заросшая травой. Может быть, это была деревня Жаргино. Опережая друг друга, пошли вдоль горы. И уже не обращали внимания ни на птиц, ни на горный чеснок, ни на бурундука, настойчиво мелькавшего между камней.

Поднялись на взлобок и поразились. Широченный распадок был весь перерыт. Пирамидами высились кучи белого песка, лежали лиственничные бревна, покрытые плесенью, крыша какого-то сарайчика. На уступе скалы стояла высокая четырехугольная будка, рубленная из толстых бревен. Она походила на сторожевую башню с маленькими, как щели, окнами. Вокруг нее шел деревянный балкончик.

Ребята спустились и стали рассматривать давно заброшенный карьер. Возле бревен лежала аккуратная кучка чугунных заржавленных колес от тачек. Стальные обломки кайл. Под цинковым листом, горячим от солнца, обнаружили шесть лопат и кувалду, красную от ржавчины. Доски в полбревна толщиной подпирали нависшую над песчаной кучей эстакаду. Шурка шарахнул заржавленной лопатой, и доски, и эстакада рухнули. Поднялась туча тяжелой пыли. Доски, оказывается, закрывали вход в туннель. По скрипучему песку ребята подошли к провалу.

— Это забой, — сказал Тимка, — наверное, золото добывали, как у нас на Байкале.

Таня вместе с Петькой вошла в забой. Потолок его был укреплен бревнами, но все это едва держалось. На каменистом полу валялись кайлы, колеса, какие-то тяжелые обручи. У выхода стояла толстая, чугунная плита с круглыми дырочками, наподобие сита.

— Пойдемте на ту сторону карьера, заберемся в башню, — предложил Петька, — в ней можно и заночевать.

Шурка оживился:

— Пошаримся. В таких башнях всегда интересные штуки находят.

— Ничего там не найдешь. Там охрана жила.

— Найду. На Байкале, в Сенной, такая же башня была. И на чердаке старик Башкурин бутылку с золотом нашел. И наган нашел, восьмизарядный. Помнишь, Тимка?

— Помню. Наган был только шестизарядный.

К башне вели едва заметные в скале ступеньки, заросшие зеленым мхом.

— Мальчишки, вы бы лучше не лазили, оборветесь еще.

— Не по таким вышинам ходили, — хвастаясь, заявил Шурка.

Положили вещи у скалы, сбросили лишнюю одежду и полезли вверх, цепляясь руками за скользкие камни. Петька докарабкался до уступа, схватился за деревянную балку и стал подтягиваться…

Таня посмотрела на башню и обомлела.

— Мальчишки, назад!

В крайнем окошечке показалось белое опухшее лицо. На Таню не мигая, посмотрели круглые зеленые глаза. Мальчишки горохом скатились вниз.

— Что, Таня?

— Глаза! Там, в окошечке. На меня смотрели.

— Человек глядел или зверь?

— Не знаю.

— В башне темно, может, тебе почудилось?

— Я видела, Петька, ясно вокруг глаз пухлое и белое.

— Может, рысь?

— Может, — неуверенно ответила Таня.

Тимка встал за четырехугольный камень, вложил стрелу. Натянул лук.

— Эй, кто там, выходи!

В башне как будто что-то зашуршало. Но никто не вышел. Шурка осмелел и что, было, мочи заорал:

— Выходи, а то хуже тебе будет!

Прислушались. Но башня стояла молчаливая и угрюмая.

— Тебе, Таня, показалось. Никого там нет.

— Может, Петька и показалось, — нерешительно сказала Таня.

Петька взял в руки нож:

— Полезли, ребята. Надо посмотреть.

— Мальчишки, не лазьте! Я боюсь!

Но Петька уже залез на площадку. Затянул за руки Тимку с Шуркой и осторожно пошел к башне. Тимка крался сзади и держал наготове лук. Шурка поднял острый камень, но с места не сдвинулся. Таня слышала, как под ногами Петьки и Тимки заскрипели старые доски балкона. Вниз посыпалась труха. На узкую дверь Тимка наставил лук, крикнул:

— Выходи, кто там есть!

Подождали. Тишина. Петька открыл скрипучую дверь и заскочил внутрь. Никого. Тимка кивнул головой Шурке и тоже исчез в темноте. Снизу Таня снова увидела в окне что-то белое.

— Беги, Шурка, туда! — закричала она. И сама полезла вверх к башне. Когда Таня забралась на площадку, Петька с Тимкой спокойно выходили из башни.

— Что там было, Петька? — спросила Таня.

— Пусто. Под стеной там дыра. Мы туда камень сбросили. Наверно, раньше это был колодец.

— Мальчишки, мне снизу опять показалось, что в окне мелькнуло, только в самом верхнем.

Тимка сразу же пошел вокруг башни.

— Не может быть, — сказал Петька, — мы наверх заглядывали. — Он повернулся к Шурке: — А ты что стоял, как истукан? Со стороны кустов не мог зайти, что ли?

— Не кричи! Я нарочно тут стоял с камнем. Думаю, если кого вы шуранете оттудова, я его здесь каменюкой и прикончу за один раз. Я бы и один справился…

Что-то ударило внутри башни или вернее под ней, там, где примыкала скала. Шурка присел от страха. Из-за башни, держа наготове лук, вышел Тимка:

— Ничегошеньки нет, Таня. Тебе почудилось.

— А что там бухнуло?

— Это я… камень ногой спихнул.

Они спустились вниз. Страх у Шурки прошел, и он стал насвистывать песню: «На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят…»

Таня заметила, что Тимка очень взволнован. Он царапал лоб, беспрестанно оглядывался по сторонам и молчал. Он всегда делался таким, когда не мог разгадать какой-нибудь тайны.

— Ночевать здесь не будем, — сказал Петька, — пойдемте дальше. Может, набредем на брошенные дома.

Шурка перестал свистеть.

— Откуда здесь избы?

— А рабочие, по-твоему, где жили, на небе?

— Я просто так сказал. Пойдемте, если найдем, в них и заночуем.

Петька вынул компас. Карьер тянулся поперек их пути. Но Тимка уговорил пройти вдоль всего карьера, может, где-нибудь встретятся дома или какие-нибудь бараки, там заночевать, а оттуда пойти утром по компасу на юг.

Таня видела, что Тимка незаметно оборачивается и пристально смотрит на узкие окошки. Ребята взбирались на песчаные кручи, и с каждой кручи Тимка оглядывался на деревянную башню.

У штабеля заросших мхом бревен увидели лужи воды. Заторопились. За бревнами, прямо из скальной стенки, бил струйкой ключ и рассыпался легким дождичком. Отполированные брызгами камни блестели на солнце, как ледяные.

Невысоко над ключом была крохотная пещерка. Ее когда-то использовали под склад, потому что там можно было различить две наковальни, лежащие на боку, и груду колес от тачек. Шурка хотел залезть туда. Он подтащил к скале два камня, ухватился руками за край пещеры, но подтянуться не успел. Подскочил Тимка и грубо сдернул его вниз:

— Не выпяливайся напоказ.

Шурка шлепнулся в песок.

Таня с Петькой переглянулись. Тимка молча залез в карман штанов, что-то там нащупал и вынул руку. Подошел к ребятам и разжал ладонь. Таня побледнела. Прижался от страха к скале Шурка. Петька напружинился, как перед дракой.

У Тимки на ладошке лежала Танина железная баночка из-под вазелина и обрывок кожаного ремешка. Этим ремешком они завязывали пропавший мешок с салом.

— Где взял? — спросил Петька.

— За башней, между скалой и бревнами.

ТОКИО. АВДЕЕВУ.

Офицера, прибывшего из Берлина, держите под строгим наблюдением. Это перебежавший к немцам Александр Костоедов, Крейзер-младший. Он занимается вопросами «золотой промышленности Сибири». Обо всех действиях «Феникса» и Крейзера-младшего сообщайте незамедлительно.

Вершинин

Тимка, Таня, Петька и Шурка стояли молча минут десять. Весело журчал холодный ручей, носились друг за другом большекрылые красные бабочки.

— Мальчишки, а почему бандит с нами не расправился?

Петька обтер ладонью лицо.

— Мы, наверное, ему зачем-то нужны.

— Конечно, зачем невинных убивать, — сказал Шурка, — мы же ему ничего плохого не сделали. Он и так наше сало сожрал.

— Не пори глупости, Шурка. Он, по-моему, не знает дорогу.

— Ты что, Петька, у него же карта деда Игната, обломок-то, помнишь, в кулаке у мертвого был, и слово там «Жарг…»

— Карту он мог потерять. И теперь будет тащиться за нами до Жаргино.

— А в Жаргино он может напасть?

— Не бойся, Таня. Мы его сами скараулим и свяжем, как бешеного волка, — спокойно сказал Тимка.

Петька наклонился к скале, попил воды и вполголоса стал говорить:

— Бандит надеется в Жаргино встретить Костоедова, а потом… — Петька замолчал, подумал и добавил: — В общем, надо его обмануть, чтоб он отстал от нас. А если ничего не выйдет, тогда…

И не закончил фразу. В каменистом коридоре, уходящем от ребят вправо, посыпались камни. Тимка схватил лук. Камни опять посыпались. Тимка бросился в коридор. И, по-видимому, сразу же выстрелил, потому что ребята услышали звенящий гул тетивы.