Как раз когда Грабли начал раздеваться, в дверь постучали. Он снова натянул брюки, надел пиджак и нерешительно сделал несколько шагов к двери.

– Это я, Стина, – послышался тихий голос снаружи.

Грабли торопливо причесался, повязал платок на шею и открыл.

– Добро пожаловать!

Когда она вошла, он сразу заметил тень беспокойства на ее лице.

– Немного шампанского?

Она покачала головой и опустилась в кресло.

– Итак, ты выбрал Флагманские апартаменты. Здесь все как бы для настоящих мужчин, – сказала она и провела пальцем над бровью.

– Я посчитал, что они мне подходят. Своим стилем напоминают о временах, когда я ходил в моря. – Его щеки порозовели.

– Подумать только, как шикарно можно жить. Я слышала, что гости, которые возвращаются в отель, всегда хотят заполучить один и тот же номер. И я их понимаю. И не хочу попасть в тюрьму. Я хочу остаться здесь.

– Но, Стина, ничего не поделаешь. Только совершив преступление, мы сможем жить так же хорошо, – сказал он и сел рядом с ней.

– Я в любом случае не хочу воровать. – Голос Стины дрожал. – Мы не можем этого делать. Это неправильно. Нельзя брать вещи у других.

– Но, милая Стина, ты же не можешь уйти сейчас. Тогда ты все разрушишь.

– А как же мои дети? Что скажут они? Эмма и Андерс будут стыдиться меня, и подумай, если они отвернутся от меня навсегда?

– Нет. Они станут гордиться тобой. Вспомни Робин Гуда, который обирал богатых. Англичане обожают его.

– То есть мои дети зауважают меня только за то, что я ворую, как Робин Гуд? Но Робин Гуд и шкафчики с ценными вещами в Гранд-отеле все-таки далеко не одно и то же.

– Да, но мы ведь собираемся воровать у богатых, а люди всегда снисходительно относятся, если брать у того, у кого много денег. Так же будет с Эммой и Андерсом. Помнишь большое ограбление поезда в Англии? Все считают его ужасно ловкой проделкой. И восхищаются тем, кто все это провернул.

– Но ведь там было очень крупное ограбление. Мы же собираемся украсть немножко.

– Все верно, для того, чтобы попасть в тюрьму.

– Да, это лучше, чем электронный браслет на ноге, конечно. Просто отвратительно. Представить страшно, ходить везде с ним. – Стина посмотрела на Грабли влажными от слез глазами.

Он обнял ее, пытаясь утешить.

– Ты и представить себе не можешь, какой смелой тебя все будут считать. Это будет историческая кража, и ты примешь в ней участие. И станешь легендой.

– Я?

– Именно. Люди будут говорить о тебе с уважением. Я горжусь тобой и рад, что ты составишь нам компанию.

– На самом деле? – Стина опустила взгляд, и Грабли заметил, что еще немного, и он убедит ее. Он знал о своем таланте уговаривать женщин и продолжил, уверенный в победе.

– Ты ужасно хорошенькая, ты знаешь это? – Он повернул ее голову лицом к себе и посмотрел в глаза. – Я верю в тебя и знаю, ты справишься.

Потом он погладил ее по щеке, наклонился вперед, обнял и долго не отпускал.

– Я постоянно буду с тобой. Ты можешь положиться на меня, – сказал он и поцеловал ее в щеку. А затем любезно проводил до самой двери.

Придя к себе в комнату, Стина долго не могла заснуть и лежала, сложив руки на груди. Она с улыбкой вспоминала, каким милым был Грабли и как ей стало спокойно на душе, когда он обнял ее. Но что касается кражи…

Ее родители-пятидесятники постоянно твердили ей, как важно вести праведную жизнь. И сейчас просто забыть обо всем этом? Каждое воскресенье они заставляли ее ходить в церковь. Там было скучно, и, если бы не музыка, она не выдержала бы. В Йёнчёпинге много говорили о Свободной церкви и о необходимости делать все правильно. Когда зеркальную поверхность озера Веттерн не нарушала даже мелкая рябь, она верила, что Господь пребывает в хорошем настроении и не дает разгуляться стихии. Если же начинался шторм и волны с ревом обрушивались на берег, она боялась, что он рассердился и придет забрать ее. Ведь, по словам матери и отца, Господь мог наказать ее, сделай она какую-то глупость, а подобное с ней случалось часто. Стина улыбнулась себе в темноте.

Родители торговали тканью и надеялись со временем приобщить ее к своему делу. И так все, пожалуй, и вышло бы, не влюбись она в Олле, тенора церковного хора. Он всегда звал ее прогуляться к развалинам замка Брахехус, откуда открывался красивый вид на озеро. Руины с их толстыми стенами и черными, пустыми оконными проемами производили неизгладимое впечатление. Они пугали и манили, как и он сам. И уже после нескольких таких экскурсий там среди кустов она потеряла невинность. Точно так же, как сейчас не смогла противостоять чему-то новому и возбуждающему.

Но когда она забеременела, родители заставили ее выйти за него замуж. Судьба оказалась благосклонна к Олле, и у них всегда было много денег. Хотя счастье так и не пришло в их дом, и после роли домохозяйки с презентациями и всем прочим, что ей так не нравилось, развод стал большим облегчением. На полученные деньги она открыла шляпную мастерскую, и результатом стала новая и более обеспеченная жизнь. Она изучала историю литературы, и потом у нее был хор и друзья, которых она любила. Стина закрыла глаза и подумала о своем друге со смешным прозвищем Грабли. Если он решил стать преступником, она не могла остаться в стороне. Это напоминало те прогулки к Брахехусу. Нечто запретное и увлекательное…