Боцман Янсон вел машину между ангарами гавани Вертахамн, остановился перед нужными воротами и открыл их с помощью пульта дистанционного управления. На причале не было ни души. Во всяком случае, кроме дремавшего на грузовом поддоне одинокого портового рабочего, он не увидел никого и, проехав дальше, затормозил перед местом 4Б. Аллансон вышел из машины и привычными движениями направлял своего товарища, когда тот подавал прицеп задним ходом. Потом Янсон заглушил мотор и тоже вылез наружу.

Несмотря на то что они арендовали ангар всего девять месяцев, он уже был прилично заполнен. Вдоль одной боковой стены стояли поддоны, компрессор и автомобильные покрышки, а вдоль другой тянулись стеллажи, заполненные всевозможными вещами. Там лежали автозапчасти, контрабандный алкоголь, медные трубы и самый разный хлам. Но больше всего места занимали велосипеды. Собственно, они давно продали бы их в Эстонию, но кто-то стукнул в полицию, и сделку пришлось на время отложить.

– Сейчас посмотрим, с добычей ли мы сегодня, – сказал Янсон и бросил взгляд на прицеп.

– Ящик финской водки – уже неплохо.

– А автомобильный багажник?

Они попробовали замок. Аллансон достал отвертку и поколдовал над ним немного, потом раздался щелчок, и замок сдался.

– Помнишь тот раз, когда в таком же оказалась куча грязного белья?

Янсон усмехнулся и открыл крышку. Внутри лежала кошачья перевозка, кошачья еда, несколько покрывал и консервы. Две пары лыж с палками виднелись в самом низу.

– Вот черт!

– Будет «потеряшка», – сказал Аллансон.

– Выброси это дерьмо!

– А как насчет сумок на колесиках? – Аллансон сломал замок и расстегнул молнию. – Вот дьявольщина! Бумага… На кой черт набивать ее целиком старыми газетами?

– Под ними, возможно, лежит китайский фарфор или похожая дребедень! – Янсон рьяно полез внутрь, но на полу оказалась только куча макулатуры, и ничего больше. Аллансон наморщил лоб и внимательно изучил сумку.

– В ручке, наверное, наркота, нам лучше соблюдать осторожность. Видел маленькое отверстие в самом верху? Там, вероятно, хранили что-нибудь подозрительное. Мне не нужны лишние проблемы.

– Мне тоже. Давай выбросим ее. А как насчет второй сумки?

– Наверное, то же самое дерьмо, – сказал Янсон, но все равно открыл крышку, заглянул внутрь и простонал: – Тут тоже газеты.

– А в ручке есть дырка?

Янсон пощупал пальцами.

– Да, и здесь тоже.

– А в этой тогда? – Янсон пнул ногой оставшуюся сумку-тележку.

– Хм, в ней нет никакого отверстия, но, черт побери, чувствуешь, тоже бумага шуршит. Я ничего не понимаю, три сумки с газетами. Ах, выбросим их всех. – Аллансон швырнул продукцию фирмы «Урбаниста» на прицеп и окинул взглядом ангар.

– Слушай, пора попробовать продать их. – Он кивнул в сторону стоявших вдоль торцевой стены велосипедов. Три недели назад они сделали вылазку в город с ножницами для перекусывания железных тросов и неплохо поживились.

– На следующей неделе, пожалуй. Субботний тур подходит лучше всего, и я просил эстонцев расплатиться в евро, – сказал Янсон.

Он сел за руль и выехал из ангара. Потом, закрыв дверь и заперев ее на замок, в машину также сел Аллансон. Он достал сигарету, закурил и опустил стекло со своей стороны. Несколько капель упали ему на лицо.

– Черт, дождь начинается, поехали быстрее, – сказал он.

– Послушай, кстати, сумки на колесиках из водонепроницаемой ткани. Давай сохраним их, – предложил Янсон.

– Это дерьмо? Да ну.

– Может быть, одну? – настаивал Янсон, который совершенно забыл про отверстия в ручке.

– Ты собираешься таскать такую за собой, как старуха? – съязвил его товарищ.

Янссон не стал его слушать, а вышел из машины и взял одну из тележек с прицепа. Потом он открыл дверь ангара, поставил ее внутрь на поддон у самого входа и, покончив с этим, снова запер за собой дверь. Теперь дождь пошел уже по-настоящему.

– Такая сумка-тележка – просто клад. Она очень пригодится, если надо сохранить что-то в сухости. Рано или поздно мы найдем ей применение.

– Черт с тобой, но если еще обзаведешься зонтиком и шляпой с вуалью, тебе придется искать другого кореша.

Мужчины подъехали к стоявшему на причале контейнеру и выбросили в него мешки с мусором и две сумки-тележки. А потом отвезли автомобильный багажник и еще несколько мелких вещей в бюро находок. Они иногда так поступали, создавая себе репутацию честных и бескорыстных парней.

Солнце дотянулось своими лучами до каждого уголка кабинета и заставило комиссара Петтерсона прилично вспотеть. Он поднялся и открыл окно, но почти сразу же закрыл его, поскольку ветер сдул бумаги на пол. Тихо ругаясь себе под нос, он поднял их и снял пиджак. Потом сел, вытер лицо носовым платком и взял лежавший сверху документ. Расследование разрослось как на дрожжах! Сейчас по нему работало шесть человек, шесть квалифицированных полицейских, которые пытались найти картины и выкуп. Он вздохнул. Странное получилось преступление, у него лежало пять признаний, но украденное и деньги исчезли. Ничего подобного никогда не случалось в его практике. И хотя суетливая дама размахивала одной из пропавших купюр, этого никак не хватало для обвинительного приговора. Старики ведь порой путали сны и действительность, а пятисотка могла попасть к ней в руки самыми разными путями. Прокурор в любом случае посчитал нужным арестовать их, дав полиции возможность спокойно собирать улики. Но пока им не удалось накопать ничего стоящего, они только отправили отпечатки пальцев подозреваемых и образцы их ДНК в Линчепинг на анализ. Пожалуй, это могло дать результат. Петтерсон повернулся к своему коллеге.

– Послушай, Стрембек, нам надо провести обыск в отеле.

– Знаю, я уже звонил туда. Представляешь, старперы жили в апартаментах принцессы Лилиан. Как кинозвезды! С ума сойти!

– Хм, звучит прекрасно, по-моему. Тогда эта часть их истории соответствует истине. Но в то, что они повесили полотна за тридцать миллионов в комнате, мне трудно поверить, – сказал Петтерсон.

– Картины, которые пропали во время их поездки в Финляндию, – констатировал Стрембек. – Возможно, они насочиняли все, и как нам доказать теперь, что полотна вообще у них были, если они исчезли?

– Вот именно. И потом, по утверждению старой дамы, вся компания плавала в Хельсинки на пароме «Силья Серенаде», – сказал Петтерсон. – Но, согласно бумагам, они находились на борту «Мариэллы» линии «Викинг», и там нашли кое-что из их вещей.

– Они, наверное, называют это судно «Силья Серенаде», потому что они хористы, – попытался пошутить Стрембек. Ему приходилось принимать участие во многих сложных расследованиях, и он знал, насколько важно снять напряжение, когда дело не клеится.

– Уф, даже название судна не сходится, – вздохнул Петтерсон.

– Их комнаты в доме престарелых, пожалуй, могут дать что-нибудь, – вступил в разговор коллега Ленберг из Нормальма, которого прикомандировали в качестве подкрепления. Он уже успел поговорить с персоналом «Диаманта» и имел свежий взгляд на вещи. – Кражи ведь тщательно спланированы. Наверняка где-то есть какие-то наброски. Забытые кем-то записи.

– Ты прав. Возьми с собой двух человек и поезжай туда, – решил Петтерсон.

– Обыск в богадельне, – вздохнул Ленберг и остановился в дверях. – В нашей работе чего только не бывает.

– Не забудь заглянуть и в коробку из-под печенья, – поддел его Стрембек. – И в матрас тоже.

– Мы должны относиться к этому делу серьезно, – сказал Петтерсон резко. – Нельзя расслабляться, даже если пять человек признаются в одном и том же преступлении.

– Ерунда какая-то, не под силу пятерым старикам совершить кражу произведений искусства, с которой ранее не преуспел ни один профессиональный преступник… Такого быть не может… Честно говоря, по-моему, они насмехаются над нами, – сказал Ленберг.

– Да, это видно невооруженным глазом: пусть, по словам пенсионеров, картины и выкуп пропали, речь идет об идеальном преступлении.

Мужчины не могли сдержать улыбок.

– По их словам, они должны были получить деньги в двух тележках на колесиках, которые они собирались поменять на две аналогичные, набитые газетами. Но потом, послушайте вот это… – продолжил Петтерсон. – Они сказали: все деньги, вероятно, сдуло за борт.

– Десять миллионов улетели в море, а сумки остались, – запротестовал Стрембек. – А что показывают камеры наружного наблюдения?

– Не слишком много. После каждого рейса боцман обычно моет палубу из шланга, и, очевидно, грязь и соль забрызгали объектив. Я не понимаю, зачем вообще эти камеры. Как только они нужны, на экране ничего не разобрать. Я просмотрел все записи, толку – ноль. Кое-где видны темные тени с зонтиками. И кстати, Янсон и Аллансон тоже не заметили ничего особенного: ни стариков, ни сумок на колесиках.

– Готов поспорить, что деньги лежат в коробке из-под печенья в их богадельне, – сказал Стрембек с кривой ухмылкой.

– Нет, сейчас мы поедем в отель, – сказал Петтерсон и поднялся. – Но не забудь, что нам надо искать измененную картину Ренуара, где дорисованы шляпа и усы.

– Естественно, в новом варианте, – буркнул Стрембек и тоже поднялся. Они надели пальто и в лифте спустились в гараж. «Вольво» завелся с третьей попытки, а потом, посидев в пробке в центре города, они в конце концов добрались до Гранд-отеля, незаметно предъявили свои полицейские удостоверения и попросили показать им номера, где жили пятеро стариков.

– Вы ищете пенсионеров из апартаментов принцессы Лилиан? – с дежурной улыбкой поинтересовалась девушка за стойкой дежурного администратора. – И по какой причине?

– Этого мы не можем сказать…

– Ах, они были такие милые. Но, к сожалению, уже выехали. Там сейчас живет одна поп-звезда.

– Мы хотели бы осмотреть номер.

– Боюсь, это невозможно. Подобное не в наших правилах.

Петтерсон и Стрембек демонстративно помахали своими документами. Дежурная, похоже, задумалась, позвонила куда-то, и через несколько минут к ним спустилась хозяйка Гранд-отеля. Когда Петтерсон объяснил ситуацию, она кивнула, проводила их к апартаментам, постучала и, не дождавшись ответа, сама открыла дверь.

– Боже праведный, – только и успела она сказать, прежде чем полицейские проникли внутрь мимо нее. На столе стояли бутылки и полная пепельница окурков, на диване валялась небрежно брошенная футболка, а на рояле висели красные трусы. На столе в гостиной стояли три пустые бутылки из-под шампанского, а на одном из стульев стояла тарелка с остатками еды и смятыми салфетками.

– Да, сегодня мы еще не успели здесь убраться, – пояснила хозяйка.

Комиссар Петтерсон заметил прислоненную к дивану гитару, но что делали трусы на рояле? В спальне дела обстояли не лучше. Над незастеленными кроватями наискось висела картина, повсюду валялась одежда, а выходя, Стрембек чуть не запутался в бюстгальтере. В ванной комнате сильно пахло лосьоном после бритья, а на полу валялась куча грязного белья. В левом нижнем углу зеркала красовались несколько следов от поцелуев, а на полочке рядом с умывальником виднелась расческа с застрявшими белыми волосами.

– Род Стюард? – спросил Стрембек.

– Мы не разглашаем имена наших гостей, – ответила хозяйка.

Они остановились около рояля, и комиссар Петтерсон вспомнил, что Марта рассказала на допросе. Ренуар и Моне висели там. Сейчас же их место занимали две пестрые картины, напоминавшие Матисса и Шагала.

– Как давно эти полотна находятся здесь? – поинтересовался Стрембек.

– Мы купили их в 1952 году, но тогда этого номера еще не было. Давайте посмотрим, его открыли несколько лет назад…

– И они висят здесь с тех пор?

– Я так думаю.

– А вы не видели здесь Моне или Ренуара?

– Но, дорогие мои, большим искусством должны наслаждаться все. Именно поэтому у нас есть музеи. Если вы пойдете в Национальный музей, который находится здесь по соседству, то сможете увидеть их и другие прекрасные картины.

Стрембек беспомощно посмотрел на своего коллегу и прошептал:

– Что мы здесь делаем?

– Ищем Ренуара, Моне и десять миллионов крон. Вот и все, – пробормотал Петтерсон.

Они еще немного пошатались по отелю, пытаясь выяснить что-нибудь, но в конце концов сдались. А когда они спускались вниз, в лифте им составила компанию старая уборщица. Спереди на ее тележке лежали метелка для пыли и мешок для мусора, на полочке над ними стояла банка чистящего средства, жидкость для мытья стекол вкупе с тряпками, а также несколько картин.

– А это что такое? – поинтересовался комиссар Петтерсон и показал на них.

– Картины, которые отправятся в Городскую миссию.

– Городскую миссию?

– Да, это же плохие репродукции. Мы должны иметь хорошие произведения искусства в отеле, а не такой хлам, – ответила уборщица и толкнула их метелкой для пыли.

– Я понимаю, – сказал Петтерсон. – А где тогда отель хранит свои настоящие картины?

– На складе. Там стоят и скульптуры. А еще несколько мы убрали в пристройку, пока в ней идет реконструкция.

Немного спустя Петтерсон и Стрембек в сопровождении одного из охранников отеля попали на склад. Вместе они тщательно осмотрели все произведения искусства и полотна, которые находились там и в пристройке, но не обнаружили никаких Моне и Ренуара. Даже измененных, с намалеванными усами и парусниками. А потом, уставшие, вернулись в здание полиции.

У комиссара Ленберга выдался трудный день. Обыск в доме престарелых тоже ничего не дал, а тут еще сестра Барбара все время ходила следом за ним и ныла о необходимости избежать огласки, одновременно успевая покрикивать на стариков. Опять же обстановка требовала вести себя скромнее, что немного давило, и вдобавок – комиссара не покормили. Даже не дали кофе с печеньем.

Если же говорить о комнатах подозреваемых, в четырех из них царили чистота и порядок, что значительно облегчило его работу, и кроме старомодной одежды, ортопедической обуви, фотоальбомов и баночек для таблеток, там особенно ничего и не было. А вот пятая напоминала склад с массой инструментов, крепежа, моторов и радиодеталей, однако и там все равно ничего не удалось связать с преступлением, несмотря на все старания Ленберга. Чертовщина какая-то, подумал он, в любом другом случае, если бы кто-то один признался в исторической краже произведений искусства, ее можно было бы считать раскрытой, но сейчас таких имелось целых пять человек, и все стояло на месте. Комиссар вздохнул и за неимением лучшего прихватил с собой расчески стариков. Ведь образцы их ДНК они всегда могли взять, даже если за такие анализы приходилось платить неимоверно дорого.

Когда трое полицейских собрались в офисе, чтобы обменяться результатами своего труда, все они были утомлены и подавлены. Комиссар Петтерсон положил руки на стол перед собой.

– Как вы знаете, картины и выкуп исчезли, и пятеро пенсионеров признались в преступлении. Даже если мы еще ничего не нашли на них, прокурор хочет оставить всю компанию в следственном изоляторе, ведь речь идет о мировых шедеврах на тридцать миллионов, а у нас пока нет иных зацепок.

Стрембек положил ноги на стол и уставился прямо перед собой.

– Я уже представил себе заголовки газет, – сказал он. – «Полиция держит под замком пятерых стариков. У них нет других версий».

Все вздохнули, пожалели себя и решили пойти по домам, чтобы завтра с новыми силами взяться за работу. Ведь сейчас, помимо трудной кражи произведений искусства, они вдобавок получили себе на шею еще пятерых сумасшедших.