Во вторник к полудню метель закончилась. Ветер утих, и на чистом небе засияло солнце.

— Ну вот, все позади. Может, теперь установится хорошая погода, — весело сказал папа.

— Как хорошо снова увидеть солнце, — с улыбкой заметила мама.

— И услышать тишину, — добавила Мэри.

Теперь до них снова доносились негромкие городские звуки. То тут, то там хлопала дверь какой-нибудь лавки. Болтая друг с другом, мимо дома прошли Бен с Артуром. По Второй улице, насвистывая, пробежал Кэп Гарленд. Из всех привычных звуков не было слышно только паровозных гудков.

За ужином папа сообщил, что поезд застрял в заваленной снегом глубокой ложбине недалеко от Трейси.

— Но скоро снег уберут, — прибавил он. — При такой погоде беспокоиться насчет поездов нечего.

Назавтра он рано утром пошел в лавку Фостера, но вскоре прибежал обратно и сказал маме, что несколько человек на ручной дрезине поедут навстречу поезду станции Волга и по дороге будут расчищать путь. Папа решил присоединиться, а мистер Фостер согласился помочь маме.

— Я так долго сидел на месте, что мне хочется немножко попутешествовать, — улыбнулся папа.

— Конечно, поезжай, Чарльз, — сказала мама. — Но разве вы за один день сможете расчистить такой длинный участок пути?

— Думаю, что сможем. Ложбины по пути отсюда к Волге неглубокие, и тут всего миль пятьдесят. Самый тяжелый участок находится восточнее Волги, и там работают железнодорожники. Если мы поможем им расчистить остальную часть пути, то послезавтра вернемся сюда на поезде.

Он надел вторую пару шерстяных носков, закутал шею широким шарфом, завязал его на груди и плотно застегнул пальто. Потом приладил к шапке уши, надел самые теплые рукавицы, положил на плечо лопату и пошел на станцию.

Скоро должны были начаться занятия, но Лора и Кэрри, вместо того чтобы торопиться в школу, стояли на Второй улице и смотрели, как папа отправляется в путешествие.

Когда папа подошел к станции, мужчины уже забирались на дрезину, которая стояла на путях.

— Здорово, Инглз! Все на борт! — крикнули они.

Северный ветер раздувал блестевший на солнце снег, донося до Лоры и Кэрри каждое слово.

Папа мигом залез на дрезину, ухватился за рычаг и скомандовал:

— Поехали!

Мистер Фуллер, мистер Мэд и мистер Гинц встали в ряд против папы, мистера Уилмарта и Роя Уайлдера. Все взялись руками за два длинных деревянных рычага, которые были приделаны поперек дрезины по обе стороны от насоса.

— Готово, ребята! Двинули! — воскликнул мистер Фуллер и вместе с мистером Мэдом и мистером Гинцем нагнулся и толкнул свой рычаг вниз. А как только их головы вместе с рычагом поднялись кверху, папа и другие двое толкнули вниз свой рычаг. Вверх-вниз, вверх-вниз — оба ряда нагибались и поднимались, словно по очереди кланяясь друг другу. Колеса дрезины начали медленно поворачиваться, а потом быстро покатились по рельсам в сторону Волги. Папа затянул гимн, и все хором запели:

Вверх-вниз, вверх-вниз двигались спины в такт песне, и все быстрее и быстрее катились колеса.

Бух! Дрезина натолкнулась на сугроб и застряла.

— Всем за борт! — скомандовал мистер Фуллер. — Хорошо еще, что не опрокинулись!

Мужчины слезли с дрезины и, вооружившись лопатами, принялись отбрасывать снег в стороны. Ветер сдувал со снежных комьев блестящую снежную пыль.

— Нам пора в школу! – вспомнила Лора.

— Пожалуйста, постоим еще минутку и посмотрим, — взмолилась Кэрри, глядя на папу, который быстро разбрасывал блестящий снег перед дрезиной.

Не прошло и двух минут, как вся шестерка залезла наверх, сложила лопаты и снова взялась за рычаги.

Черная дрезина и два ряда мужчин, попеременно кланявшихся друг другу, становились все меньше и меньше, и из блестевшей на солнце заснеженной прерии все слабее доносились звуки их песни:

Папа и его спутники, разгребая лопатами снег на путях, пробивались на дрезине к Волге.

Весь этот и весь следующий день дом казался пустым. Утром и вечером мистер Фостер приходил работать в хлеву.

В четверг вечером мама сказала, что утром папа, наверное, вернется.

Назавтра в полдень над заснеженной прерией раздался долгий пронзительный гудок паровоза, и из окна кухни Лора и Кэрри увидели в небе столп черного дыма, а под ним грохочущий по рельсам поезд. Это был рабочий поезд, битком набитый веселыми поющими мужчинами.

— Помоги мне собрать обед, Лора, — попросила мама. — Папа, наверное, проголодался.

Когда Лора вынимала из печки печенье, в дверях раздался голос папы:

— Посмотри, кто со мной приехал, Каролина!

Грейс, которая уже мчалась навстречу папе, остановилась на бегу, попятилась и, засунув пальцы в рот, уставилась на гостя. Мама подошла к двери с блюдом картофельного пюре, бережно отодвинула Грейс в сторону и воскликнула:

— О, мистер Эдвардс!

— Я же тебе говорил, что мы с ним непременно еще встретимся, — сказал папа.

Лора сразу узнала мистера Эдвардса. Это был все тот же длинный и тощий кот из Теннеси. Морщины на его улыбчивом, выдубленном солнцем и ветром загорелом лице стали глубже, на щеке появился шрам от ножа, которого раньше не было, но его острые глаза по-прежнему смеялись.

— О, мистер Эдвардс! — обрадовалась Лора.

— Я так хотела поблагодарить вам за то, что вы тогда помогли мистеру Инглзу зарегистрировать участок! — обратилась мама к мистеру Эдвардсу, водружая на стол картофель.

— Я помню, как вы привезли нам подарки от Санта Клауса, — улыбнулась Мэри.

— Вы переплыли ручей, а потом вы уехали вниз по реке Вердигрис, — добавила Лора.

Мистер Эдвардс вытер ноги и отвесил всем низкий поклон.

— Мистер Инглз и девочки, я очень рад повидать вас всех снова, — проговорил он и, посмотрев в глаза Мэри, которые его не видели, ласково добавил: — Неужели эти две очаровательные леди — те самые маленькие девчушки, которых я качал у себя на коленях!

— А это Кэрри, которая тогда была еще совсем малюткой. Теперь у нас есть еще одна Крошка — Грейс, — сказала мама, но Грейс упорно отказывалась подходить к мистеру Эдвардсу и только смотрела на него, цепляясь за мамину юбку.

Мама с папой пригласили мистера Эдвардса к столу, и он, любуясь красивым крепким домом, с удовольствием пообедал, и хотя папа уговаривал его остаться подольше, сказал, что уедет, как только поезд отправится на Запад.

— Хочу к весне забраться как можно дальше на Запад, — сказал он. — Здесь слишком много народа. Сюда уже едет целая свора политиков, а для меня, мэм, политики хуже саранчи. Они готовы обложить налогом подкладку от пустых карманов, лишь бы построить столицы всех своих новых графств. А по мне, так графства эти и вовсе ни к чему. Мы и без них хорошо жили и были всем довольны. Прошлым летом явился ко мне ихний сборщик налогов. Велел мне оценить все мое имущество, все до последней нитки. Ну, я и оценил лошадей Тома и Джерри по полсотни за голову, пару волов тоже по полсотни, а корову в тридцать пять долларов.

«Это все, что у вас имеется?» — спрашивает он. «Нет, — говорю, — не все. Могу еще представить пятерых ребятишек — по доллару за штуку».

«Неужто это все? — говорит. — А как насчет жены?»

«Провалиться мне на этом месте! — отвечаю я ему. — Она твердит, что я ей не хозяин, и поэтому я за нее платить не стану!» И не стал.

— Как, мистер Эдвардс! А мы и не знали, что вы обзавелись семейством. Мистер Инглз нам про это ничего не говорил, — удивилась мама.

— Я этого и сам не знал, — отозвался папа. — Но вы же вовсе не обязаны платить налоги за жену и детей.

— Он велел мне составить длинную налоговую декларацию, — объяснил мистер Эдвардс. — Политикам только и радости, что совать свой нос в чужие дела, вот я и решил их порадовать. Я все равно не буду платить налоги. Я продал права на свой участок, и весной, когда сборщик ко мне опять заявится, меня там уже не будет. А ни жены, ни детей у меня отродясь не бывало.

Не успели папа с мамой что-нибудь на это ответить, как раздался долгий и громкий гудок.

— Вот он уже зовет, — мистер Эдвардс встал из-за стола.

— Может, вы все-таки передумаете и поживете у нас, Эдвардс? — уговаривал его папа. — Вы всегда приносили нам удачу.

Но мистер Эдвардс уже пожимал всем руки. Последней была Мэри, которая сидела рядом с ним.

— До свидания! — воскликнул он, быстро вышел из дома и побежал на станцию.

Грейс все это время молча слушала мистера Эдвардса и широко раскрытыми глазами на него смотрела. Когда он так скоропалительно исчез, она глубоко вздохнула и спросила:

— Мэри, это тот самый дядя, который видел Санта Клауса?

— Да. Он под дождем прошел сорок миль до Индепенденса, встретил там Санта Клауса и принес нам с Лорой подарки к Рождеству, — пояснила Мэри. — Мы тогда были еще маленькие.

— У него золотое сердце, — сказала мама.

— Он принес нам по жестяной кружке и по леденцу, — вспомнила Лора.

Медленно поднявшись из-за стола, она принялась вместе с мамой и Кэрри убирать посуду. Папа уселся в кресло возле печки.

Вставая из-за стола, Мэри подняла с колен носовой платок и уронила что-то на пол. Мама нагнулась и, онемев от изумления, застыла на месте.

— Мэри! Это двадцать долларов! Ты уронила двадцать долларов! — вскричала Лора.

— Не может быть! — воскликнула Мэри.

— Ох уж этот Эдвардс! — покачал головой папа.

— Мы не можем взять эти деньги, — решительно произнесла мама, но в эту минуту раздался прощальный гудок уходящего поезда.

— Не знаю, как тут и быть, — сказал папа. Эдвардс уехал и пройдет много лет, пока мы его увидим снова. А может, и вовсе никогда не увидим. Весной он уедет в Орегон.

— Но Чарльз... Зачем он это сделал? — в недоумении пролепетала мама.

— Он подарил эти деньги Мэри, — ответил папа. — Пусть они у нее останутся, они помогут ей поступить в колледж.

Подумав с минуту, мама с ним согласилась и вручила двадцатидолларовую ассигнацию Мэри.

Мэри осторожно коснулась ее кончиками пальцев.

— О, как я благодарна мистеру Эдвардсу, — проговорила она, сияя от счастья.

— Надеюсь, что там, куда он поедет, они ему никогда не понадобятся, — задумчиво проговорила мама.

— Не беспокойся, — уверил ее папа, — Эдвардс нигде не пропадет.

На лице Мэри появилось мечтательное выражение, с которым она всегда думала о колледже для слепых.

— Мама, — сказала она, — если к ним добавить те деньги, которые ты получила в прошлом году от жильцов, у нас будет тридцать пять долларов и двадцать пять центов.