На следующее утро, сразу после завтрака, папа с мамой стали укладывать в фургон вещи.

Сначала они сложили в задней части фургона все постельные принадлежности и аккуратно накрыли их красивым пледом. Днем Мэри с Лорой и Крошкой Кэрри будут на них ехать, а вечером верхнюю постель положат в переднюю часть фургона для папы с мамой, а Мэри и Лора будут спать на нижней постели, сзади.

Потом папа снял со стены маленький буфет, и мама упаковала в него посуду и провизию. Папа спрятал буфет под сиденье, а перед сиденьем положил мешок кукурузы для лошадей. Теперь ногам будет мягко и удобно.

Одежду мама сложила в два саквояжа, и папа подвесил их к дугам внутри фургона. Напротив он повесил на ремне ружье, а под ним — рог с порохом и мешочек с пулями. Футляр со скрипкой он положил на край постели, где его не будет трясти.

Мама завернула в мешки черный железный паучок, духовку и кофейник и уложила их на дно фургона. Кресло-качалку и бадью папа привязал снаружи, а ведро, из которого пьют лошади, и ведра для воды повесил под фургон. Жестяной фонарь он осторожно поставил в передний угол, где его будет поддерживать мешок с кукурузой.

Теперь фургон был готов, Единственное, что они не смогли взять с собой, был плуг. Ничего не поделаешь — укладывать его было некуда. Когда они приедут на новое место, папа добудет побольше шкурок и обменяет их на новый плуг.

Лора с Мэри залезли в фургон и уселись на постель, а Крошку Кэрри мама посадила между ними. Все трое были умыты и причесаны. Папа сказал, что они теперь чистые, как стеклышко, а мама добавила, что они блестят, как зеркало.

Папа запряг в фургон Пэт и Пэтти. Мама взобралась на сиденье и взяла в руки вожжи. Лоре вдруг захотелось еще раз посмотреть на дом. Она попросила папу разрешить ей выглянуть наружу. Папа распустил веревку в задней части парусинового тента, и в нем образовалось большое круглое отверстие. Лора и Мэри могли оттуда выглянуть, но парусина все равно была натянута так высоко, чтобы Крошка Кэрри не упала из фургона в кормушку для лошадей.

Хорошенький бревенчатый домик на вид ничуть не изменился. Казалось, он не понимал, что они уезжают. Папа постоял на пороге, обвел глазами комнату, посмотрел на кровати, на очаг и на застекленные окна. Потом плотно закрыл дверь, а ремешок от задвижки оставил висеть снаружи.

— Может, кому-нибудь понадобится кров, — сказал он, забрался на сиденье рядом с мамой, взял в руки вожжи и прикрикнул на Пэт и Пэтти.

Джек занял свое место под фургоном. Пэт заржала, подзывая к себе Зайку, и семья двинулась в путь.

Там, где дорога начинала спускаться к ручью, папа остановил мустангов, и все оглянулись назад.

На востоке, на юге и на западе, сколько видел глаз, — на всей огромной прерии ничто не шевелилось. Лишь зеленые травы колыхались под ветром, да белые облака проплывали по высокому ясному небу.

— Это прекрасная страна, Каролина,— сказал папа.— Но здесь еще долго не будет никого, кроме волков и диких индейцев.

Маленький бревенчатый домик и маленькая конюшня остались одиноко стоять в тишине.

Потом Пэт и Пэтти резво побежали вперед. Когда фургон спускался с обрыва в поросшее лесом русло ручья, где-то на верхушке дерева запел пересмешник.

— Я еще ни разу не слыхала, чтобы пересмешник пел в такую рань, — заметила мама, а папа тихонько сказал:

— Он хочет с нами проститься.

Меж высоких холмов они спустились к ручью. Вода стояла низко, фургон легко переехал вброд и двинулся дальше низиной, где на них смотрели рогатые олени, а оленихи с оленятами прятались в тень под деревья.

Потом по крутым рыжим откосам фургон снова поднялся в прерию.

Пэт и Пэтти весело бежали вперед. Мягкая земля в низине заглушала топот их копыт. Когда фургон снова поднялся наверх, копыта гулко застучали по твердому степному грунту, а встречный ветер со свистом надул парусину, натянутую на передние обручи фургона.

Папа с мамой сидели молча. Лора с Мэри тоже притихли. Но про себя Лора все равно волновалась. Когда путешествуешь в крытом фургоне, никогда не знаешь, что тебя ждет впереди и где ты очутишься завтра.

В полдень папа остановился у маленького ручейка, чтобы дать мустангам отдохнуть, поесть и напиться. Ручеек скоро пересохнет от летнего зноя, но пока воды в нем было вдоволь.

Мама достала из ящика холодное мясо и кукурузные лепешки, и, сидя на свежей травке в тени фургона, все пообедали и напились воды из ручейка. Пока мама приводила в порядок ящик с провизией, папа запрягал Пэт и Пэтти‚ а девочки бегали по траве, собирая цветы.

Потом они очень долго ехали по прерии. Нигде не было видно ничего, кроме волнистой травы, неба и бесконечных следов от фургона. Время от времени откуда ни возьмись выскакивал заяц или скрывалась в траву куропатка с выводком цыплят. Крошка Кэрри спала, Мэри с Лорой тоже задремали, как вдруг их разбудил голос папы:

— Смотри, там что-то случилось.

Лора вскочила и далеко, на самом краю прерии, увидела какой-то светлый бугорок. Больше ничего особенного она не заметила.

— Где? — спросила она.

— Вон там‚— Папа показал рукой на этот бугорок. — Он не двигается.

Лора замолчала. Она не сводила глаз с бугорка и вскоре увидела крытый фургон. Фургон постепенно становился все больше и больше. Лошадей возле него не было. Вокруг ничего не шевелилось. Потом она разглядела перед фургоном что-то темное.

На дышле фургона сидели два человека — мужчина и женщина. Они смотрели себе под ноги и подняли глаза только тогда, когда Пэт и Пэтти остановились прямо против них.

— Что случилось? Где ваши лошади? — спросил папа.

— Не знаю‚— отвечал незнакомец.— Вчера вечером я привязал их к фургону, а сегодня утром они исчезли. Ночью кто-то развязал веревки и увел лошадей.

— А где была ваша собака? — спросил папа.

— У нас нет собаки,— ответил мужчина.

Джек не выходил из-под фургона. Он не рычал и оставался на месте. Он был умный пес и понимал, как надо вести себя при чужих.

— Ваши лошади пропали,— сказал папа.— Вы их больше не увидите. Этих конокрадов повесить мало.

— Да,— согласился незнакомец.

Папа взглянул на маму, и она еле заметно кивнула.

Папа сказал:

— Поедемте с нами в Индепенденс.

— Нет‚— отозвался мужчина.— Все, что у нас есть, в этом фургоне. Мы его не бросим.

— Послушайте, что вам тут делать? — воскликнул папа. — Может пройти еще много дней и даже недель, пока тут кто-нибудь проедет. Вам нельзя тут оставаться.

— Не знаю‚— повторил мужчина,

— Мы останемся со своим фургоном, — сказала женщина, Она смотрела вниз, на свои руки, сложенные на коленях. Лица ее не было видно, и Лора смогла разглядеть только край ее капора.

— Поедемте лучше,— сказал им папа.— Вы сможете потом вернуться за своим фургоном,

— Нет‚— повторила женщина.

Они ни за что не хотели расставаться с фургоном, ведь в нем находилось все их достояние. В конце концов папа поехал дальше, а они остались сидеть на дышле — одни среди пустой прерии,

— Ну и дурачье! — бормотал про себя папа — Все их пожитки, а сторожевой собаки нет. И сам не караулил. Да еще лошадей веревками привязал! Дурачье! — фыркнул он. — Таких нельзя пускать на запад от Миссисипи!

— Да что ты говоришь, Чарльз! Что с ними теперь будет? — спросила мама.

— В Индепенденсе стоят солдаты. Я скажу капитану, и он вышлет за ними людей. Они тут долго не выдержат. Им страшно повезло, что мы проехали мимо. Если б не мы, еще неизвестно, когда бы их тут нашли.

Лора до тех пор смотрела на фургон, пока он опять не превратился в маленький бугорок посреди прерии.

Потом от него осталось только пятнышко, а потом и оно исчезло.

Весь день они ехали вперед. Больше никого они не видели.

Когда солнце стало клониться к закату, папа остановился у какого-то колодца. Когда-то здесь стоял дом, но он сгорел. Колодец был полон хорошей воды, и, пока папа распрягал и поил лошадей, Мэри с Лорой набрали обгорелых головешек для костра. Папа привязал лошадей, вынул из фургона сиденье и вытащил ящик с провизией. Огонь весело затрещал, и мама быстро приготовила ужин.

Все было так, как в то время, когда они еще не построили дом. Папа с мамой и Крошка Кэрри сидели на сиденье, Мэри с Лорой — на дышле. Они ели вкусный горячий ужин прямо с костра. Пэт, Пэтти и Зайка щипали свежую траву. Лора приберегала лакомые кусочек для Джека: ему нельзя выпрашивать еду, но после ужина он наестся до отвала.

Далеко на западе зашло солнце, и наступила пора готовиться ко сну.

Папа привязал Пэт и Пэтти цепями к задку фургона. Зайку он привязал на цепь сбоку, Он накормил лошадей кукурузой, уселся у костра, закурил трубку, а мама тем временем укладывала Мэри с Лорой. Крошку Кэрри она уложила в постель рядом с ними.

Потом мама подсела к папе, папа вынул из футляра скрипку и заиграл.

«О Сюзанна, не плачь и не рыдай!», —жалобно пела скрипка, и папа стал тихонько ей подпевать:

— Знаешь, о чем я сейчас подумал, Каролина? — спросил папа.— То-то зайцы порадуются, когда будут лакомиться овощами с нашего огорода.

— Перестань, Чарльз, — сказала мама.

— Не горюй, Каролина! — утешил ее папа. — Мы посадим другой огород, еще лучше этого, К тому же мы увозим с Индейской Территории больше, чем туда привезли.

— Не понимаю, о чем ты говоришь,— удивилась мама, а папа сказал:

— Как о чем? Ведь у нас теперь есть мул!

Мама засмеялась, а папа и скрипка снова запели:

Они пели в таком бешеном ритме, что Лора чуть не выскочила из постели, хотя ей следовало лежать тихо, чтоб не разбудить Крошку Кэрри. Мэри тоже спала, но Лоре спать нисколько не хотелось.

Она услышала, как Джек готовит себе постель под фургоном. Он крутился на месте, вытаптывая траву, потом свернулся клубочком, плюхнулся в свое круглое гнездышко и с удовольствием вздохнул.

Пэт и Пэтти дожевывали остатки кукурузы и гремели цепями. Зайка улегся возле фургона.

Вся семья была вместе, все уютно устроились на ночь под широким звездным небом. Крытый фургон снова стал их домом.

Скрипка заиграла марш, и чистый низкий голос папы загудел, как большой колокол:

Лоре тоже захотелось громко запеть. Но тут в круглое отверстие в парусине тихонько заглянула мама:

— Чарльз, Лора не спит. Под такую музыку ей не уснуть.

Папа ничего не ответил, но скрипка запела совсем по-другому. Тихо и протяжно она перешла на такой ритм, который, казалось, ласково укачивал Лору.