Вокруг недостроенного городка под ярким солнцем зеленела молодой травой бесконечная прерия. В чистых синих водах Серебряного озера отражались большие белые облака.

Лора и Кэрри, взяв за руки Мэри, медленно шли к городу. За ними в нагруженном фургоне ехали папа с мамой и Грейс, а позади плелась на привязи корова Эллен. Инглзы переезжали в город.

Землемеры уже возвратились. Мистер и миссис Боуст уехали на свой участок. Кроме как в папином недостроенном доме, Инглзам жить было негде. В шумном суматошном городе, где Лора не знала ни души, ей было одиноко и страшно. Теперь даже в пустынной прерии она не чувствовала себя счастливой — и всё из-за того, что там появился этот город.

Вдоль всей Главной улицы шла стройка. На затоптанной грязной траве валялись стружки, опилки и обрезки досок; земля была изрыта глубокими колеями от фургонов. Сквозь каркасы построек, еще не обшитых досками, в проулках между строениями и там, где кончалась улица, виднелась чистая зеленая прерия, волнами уходившая к далекому ясному горизонту. Там было спокойно и тихо, а в городе стоял неумолчный гул — скрипели пилы, стучали молотки, возчики с грохотом сбрасывали с фургонов ящики и доски, и везде раздавались громкие голоса.

Лора с Кэрри робко остановились, дождались папиного фургона и следом за ним пошли к тому углу, где стоял папин дом.

Высокий фальшивый фасад загораживал полнеба. По обеим сторонам передней двери были застекленные окна. Открыв дверь, Лора увидела длинную комнату с дощатым полом. Сквозь щели и дырки от сучков в дощатых стенах проходил свет. В доме было пусто.

— Здесь пока не очень тепло, — сказал папа. — Я не успел обшить стены и потолок изнутри. Карниза под крышей пока еще тоже нет, и поэтому наверху такая большая щель. Но настала весна, мы не замерзнем, а я скоро все закончу.

— Надо сделать лестницу на чердак и перегородки, — сказала мама. — А пока я повешу занавески, и у нас получится две комнаты. В такую теплую погоду мы можем обойтись без обшивки.

Папа отвел лошадей и корову в маленький хлев на заднем конце участка, а потом установил печку и натянул поперек комнаты веревку для занавески. Пока мама вешала на нее простыни, Лора помогла папе расставить кровати, с помощью Кэрри их застелила, а Мэри тем временем играла с Грейс. Покончив с занавесками, мама принялась готовить ужин.

Когда все сидели за ужином, лампа освещала белую занавеску, но дальний конец комнаты был окутан тенью. Во все щели дул пронизывающий ветерок, и от него пламя лампы дрожало, а занавеска колыхалась.

В доме было просторно, но Лоре все время казалось, будто под самыми стенами толпятся чужие люди. В окнах чужих домов светились лампы, на улице слышались шаги и раздавались чьи-то голоса, но слов Лора разобрать не могла. Даже ночью, когда шум затих, она чувствовала себя так, словно ее со всех сторон теснит толпа. Лежа в постели в темной проходной комнате, она чувствовала себя как зверь, попавший в капкан.

Временами ей снился волчий вой, но на самом деле за окном выл ветер. Лора замерзла. Так замерзла, что даже не могла проснуться. Одеяла казались слишком тонкими. Она теснее прижалась к Мэри и укрылась с головой. Во сне она еще долго дрожала, но в конце концов согрелась. Вдруг она услышала папин голос:

Лора открыла один глаз и выглянула из-под одеяла. На лицо падали мягкие снежинки. Одеяло было покрыто толстым слоем снега.

— Лежите спокойно, девочки! Я вас мигом откопаю, но сначала надо растопить печку и сбросить снег с мамы.

Лора услышала, как скрипнула печная заслонка, потом чиркнула спичка и затрещали щепки.

Она не шевельнулась. Под тяжелым одеялом ей было тепло, как горячей лепешке под салфеткой.

Вскоре из-за занавески вышел папа.

— На ваши кровати навалило с добрый фут снега! — воскликнул он. — Но теленок и хвостиком махнуть не успеет, как я его с вас сброшу. Лежите тихо!

Как только он взял лопату и принялся сгребать снег с одеял, девочки сразу задрожали от холода. Освободив их от снега, папа пошел в хлев откапывать Эллен и лошадей.

— Вставайте, девочки, — позвала мама. — Возьмите свои вещи и оденьтесь возле печки.

Лора вскочила с кровати, схватила со стула свою одежду, стряхнула с нее снег и по холодному полу, засыпанному снегом, босиком помчалась за занавеску к печке. Она так быстро вытрясла нижнюю юбку и платье, что снег не успел растаять, а потом вытряхнула снег из башмаков и тотчас надела их вместе с чулками. От спешки ей даже жарко стало. Потом она стряхнула снег с Мэриных вещей и помогла ей поскорее добраться до теплой печки.

Кэрри, подпрыгивая, сама прибежала за занавеску.

— Бр-р-р! Снег обжигает мне ноги! — со смехом выкрикивала она, стуча зубами от холода. — Смешно человеку проснуться в сугробе!

Лора застегнула ей платье, потом они обе надели пальто, взяли метлу и совок и смели снег в дальние углы комнаты.

Вся улица была в сугробах. Каждая куча бревен превратилась в снежную гору, а из сугробов торчали голые желтые каркасы недостроенных домов. Взошло солнце, и снежные склоны порозовели, а впадины посинели. Из каждой щелки в стенах дома тянуло ледяной стужей.

Мама согрела над печкой свой платок, закутала в него Грейс и посадила ее на колени к Мэри. Около печки было тепло, и мама почти вплотную пододвинула к ней стол с завтраком.

— Эта постройка — настоящее решето! — воскликнул папа, входя в дом. — Снега намело во все щели и под крышу. Славная была вьюга!

— Подумать только — за всю зиму не было ни единой вьюги, и вдруг в апреле такой снегопад, — удивилась мама.

— Хорошо, что снег пошел ночью, когда все были под крышей. Днем бы непременно кто-нибудь заблудился и замерз. Никому и в голову не придет ожидать вьюгу в такое время года.

— Ничего, этот холод долго не продержится. Ливни в апреле приносят цветы в мае. Интересно, что принесет нам апрельская вьюга?

— Для начала — перегородку, — сказал папа. — Сегодня же я ее поставлю, чтобы вокруг печки сохранялось тепло.

Сказано — сделано. Весь день папа пилил и стучал молотком. Лора и Кэрри помогали ему держать доски, а Грейс играла щепками, сидя на коленях у Мэри. Получилась небольшая комнатка. В нее поместились кровать, стол и печка. Из окна открывался вид на зеленую прерию, припорошенную снегом.

Закончив перегородку, папа принес еще досок и обшил ими стены дома изнутри.

По всему городу из незаконченных строений доносились жужжание пил и стук молотков.

Мама сказала:

— Бедная миссис Бердсли! Содержать гостиницу, которая строится прямо у нее над головой!

— Ничего не поделаешь — так строится государство. Строят у тебя над головой и у тебя под ногами, но все равно строят. Мы никогда не сможем ничего сделать, если будем ждать, пока все сделается само, да притом еще именно так, как нам хочется.

Через несколько дней снег растаял и снова пришла весна. Ветер приносил из прерии запах сырой земли и молодых трав, солнце с каждым днем вставало все раньше и раньше, и в голубом небе с утра до вечера еле слышно звенели голоса диких птиц.

Теперь на Серебряном озере не собиралось так много птиц, как раньше. Лишь несколько усталых стай спустя долгое время после заката садились на болота, чтобы еще до рассвета снова подняться в воздух. Диким птицам, как и Лоре, не нравился полный людей город.

«Лучше бы мне жить в прерии — с травой, с птицами, с папиной скрипкой и даже с волками. Лучше бы мне жить где угодно, только не в этом грязном шумном городе, где толпится столько незнакомых людей». Подумав так, Лора спросила у папы:

— А мы скоро переедем на свой гомстед?

— Как только я продам это строение, — отвечал он.

Каждый день в город приезжало все больше и больше народу. Мимо окон по грязной улице тянулись тяжелые фургоны. С утра до вечера не смолкали голоса, стук молотков и топот сапог. Команды землекопов выравнивали лопатами железнодорожную насыпь, возчики разгружали шпалы и стальные рельсы, а по вечерам все они галдели и пьянствовали в трактире.

А Кэрри город нравился. Ей хотелось выйти на улицу посмотреть, что там творится, и она могла часами стоять, глядя в окно. Иногда мама разрешала ей навестить двух девочек, Лиззи и Энни, которые жили в доме напротив, но чаще девочки приходили в гости к Кэрри, потому что мама не хотела выпускать ее одну из дома.

— Послушай, Лора, ты стала такая беспокойная, что мне просто не по себе, — сказала однажды мама. — Ты ведь собираешься стать учительницей, так почему бы тебе не начать прямо сейчас? Не хочешь ли ты каждый день заниматься с Кэрри, Лиззи и Энни? Кэрри будет больше сидеть дома, да и всем вам это будет полезно.

Лоре совсем не хотелось кого-то чему-то учить. Но она послушно согласилась.

«Может, и в самом деле попробовать», — подумала она, и на следующее утро, когда Лиззи и Энни пришли поиграть с Кэрри, Лора сказала, что сейчас они будут играть в школу, усадила всех троих в ряд и велела им выучить урок из маминого старого букваря.

Девочки молча посмотрели на нее большими глазами, склонили головы над книжкой и принялись за урок, а Лора сидела перед ними и наблюдала. Никогда еще пятнадцать минут не тянулись так долго. Наконец Лора выслушала, что они выучили по правописанию, а потом задала им урок по арифметике. Когда ученицы начинали ерзать на стульях и шалить, она делала им замечание и заставляла поднимать руку, если им захочется что-нибудь сказать.

— Я уверена, что вы все очень хорошо занимались, — одобрительно улыбнулась мама, когда настало время обеда. — Приходите каждое утро, и Лора будет вас учить. Передайте вашей маме, что вечером я к ней зайду и расскажу про нашу школу.

— Да, мэм, — вяло пролепетали девочки. — До свидания, мэм.

— Если ты будешь прилежной и настойчивой, из тебя получится прекрасная учительница, — похвалила мама Лору, и та ответила:

— Спасибо, мама, — а про себя подумала: «Ну что ж, если мне и вправду придется учить детей, надо постараться стать хорошей учительницей».

С каждым утром черноволосая Энни и рыжая Лиззи всё менее охотно приходили к Кэрри, и с каждым днем учить их становилось всё труднее и труднее. Они так шалили, что Лора отчаялась заставить их сидеть тихо, не говоря о том, чтобы заниматься уроками. А в один прекрасный день они и вовсе не явились.

— Может быть, они еще слишком малы, чтобы хотеть учиться, но меня удивляет их мать, — сказала мама.

— Не огорчайся, Лора. Зато ты стала первой учительницей в Де Смете, — сказала Мэри.

— Я ни капельки не огорчаюсь, — весело отозвалась Лора. От радости, что ей не надо никого учить, она принялась напевать, подметая комнату.

Кэрри стояла у окна.

— Посмотри, Лора! — воскликнула она. — Там что- то случилось! Может, поэтому они и не пришли.

Перед гостиницей собралась толпа. Со всех сторон подходило всё больше народу и раздавались громкие взволнованные голоса. Лора вспомнила толпу, угрожавшую папе в день получки. Вскоре она увидела, как папа пробился сквозь толпу и идет домой. Вид у него был взволнованный.

— Хочешь немедленно переехать на участок, Каролина? — спросил он маму.

— Сегодня?

— Послезавтра! За это время я как раз успею поставить там хижину.

— Садись, Чарльз, и расскажи толком, что произошло, — спокойно сказала мама.

Папа сел и проговорил:

— Произошло убийство.

Мама широко открыла глаза.

— Здесь? — спросила она, затаив дыхание.

Да, к югу от города. Какой-то человек захватил гомстед Хантера и убил его. Хантер с отцом работал на железной дороге. Вчера они поехали к себе на участок. Когда они подъехали к хижине, дверь отворилась, и из нее выглянул какой-то человек. Хантер спросил его, что он там делает, и тот его застрелил. Он застрелил бы и старика Хантера, но тот стегнул лошадей и уехал. Ружей у них не было. Старик отправился в Митчелл, привез оттуда полицейских, и они арестовали убийцу. Арестовали! Его повесить мало! — в ярости крикнул папа.

— Чарльз, — остановила его мама.

— Вот что, — объявил папа. — Пока никто не захватил наш участок, нам надо туда переезжать.

— Я тоже так думаю, — согласилась мама. — Мы переедем, как только у нас будет крыша над головой.

— Собери мне чего-нибудь поесть, и я сразу же возьмусь за дело. Я отвезу туда доски и попрошу кого-нибудь мне помочь. К вечеру хижина будет готова, и завтра мы переедем.