Придя утром в салон, Ли не стала никому плакаться в жилетку — это было совершенно не в ее натуре. Чем перебирать воспоминания о вчерашнем вечере, куда лучше с головой уйти в привычную работу, благо ее хоть отбавляй. Не прислушиваясь к укорам совести, Ли велела помощнице не звать ее к телефону и погрузилась в изучение горы бумаг, громоздившихся на ее столе.

За делом она даже не заметила, как промелькнуло время. Предложение помощницы пойти позавтракать отверг ее содрогнувшийся от отвращения желудок. Выпив прохладительного, она вернулась к письменному столу, не обращая внимания на множество обращенных лично к ней сообщений, скопившихся на автоответчике.

Но вот салон почти опустел, солнце переместилось на другую сторону здания — это означало, что время близится к шести. Однако Линда в запале даже и не думала о том, чтобы уходить. Если у нее хватит сил продолжать в том же духе до полуночи, она хотя бы сможет потом заснуть.

Тут распахнулась дверь и показалась голова Ронды.

— Привет! Когда ты выползешь из убежища?

— Завтра. Я по шею в этих делах, — весело отозвалась Ли, махнув рукой в сторону папки с надписью «Исходящие».

— Ничего не скажешь, впечатляет, даже если знать, какой ты трудоголик.

Ли пожала плечами и закончила писать лежавшее перед ней письмо. Она надеялась, что Ронда поймет намек и удалится, но ничуть не бывало. Подняв голову от стола, она увидела, что Ронда вошла, закрыла за собой дверь и, всем своим видом выражая нетерпение, уселась напротив.

— Так ты собираешься рассказать мне про вчера?

— Что рассказать?

— Не строй из себя святую наивность! Вчера произошло нечто, чем ты очень и очень расстроена. Давай выкладывай.

— Ничего такого не произошло. Мне просто нужно отдохнуть.

— У тебя ведь был с ним секс?

— Только из того, что я сегодня несколько скованна, не следует делать вывод, что…

— Расскажи кому-нибудь еще. Значит, был.

Хоть у Ли трещала голова, а все мышцы были напряжены, она не смогла удержаться от улыбки.

— Ты что — телепат или психоаналитик?

— Ни то ни другое. Но только слепой не прочтет на твоем лице, что произошло. — Ронда уселась на стуле поудобнее и скрестила руки на животе. — Сейчас ты сообщишь мне, что ничего особенного не испытала и повторения не желаешь.

Ли пошарила рукой под стопкой папок.

— Я, по-видимому, потеряла справочник «Беседы с друзьями о вашей личной жизни». Ты не дашь мне твою копию?

— Ну почему, Ли, ты такой трудный человек? Уэйд совершенно роскошный парень, недаром он из Маккеев. Кто-кто, а уж я-то знаю.

— Откуда же, интересно, ты знаешь? — довольно резко спросила Ли.

— В старших классах школы я училась вместе с Джонатаном. — Ронда принялась с величайшим интересом рассматривать свой безукоризненно наманикюренный палец. — Но мы были «просто друзья».

— Ах вот как! Это для меня сюрприз. Почему же ты прежде молчала?

— А не было нужды говорить. Вряд ли я встречусь с Джонатаном, даже во время свадьбы, поэтому с легким сердцем признаюсь, что мне известна притягательность мужчин из клана Маккеев. Может, тебе от этого станет легче.

Ли заерзала на своем стуле.

— Я на это не рассчитывала.

— А кто когда рассчитывает? Ведь на мужика, достойного нас, мы и не взглянем вторично, зато бросаемся на шею тому, кто не заслуживает ни малейшего внимания. Это непреложный закон.

— Да, — засмеялась Ли, — Уэйд Маккей вчера вытряс из меня душу.

— И подумать не могу о том, чтобы секс с таким роскошным мужчиной мог быть неприятен.

— О, секс был грандиозный. Даже слишком.

— Хороший секс не бывает слишком хорошим, — нахмурилась Ронда.

— Для меня бывает. Я, Ронда, вчера совершенно потеряла голову.

— Понимаю. И как ты себя чувствуешь? — Насмешливая мина уступила место сочувственной.

— По сути дела, неважно. Прямо не знаю, как быть. Тем более что свадьбу я хочу довести до конца, и не только ради повышения профессионального престижа.

— Надо было отложить секс на потом.

— Спасибо, но ты чуть опоздала с этим советом.

— Так что ж ты все-таки собираешься делать?

— Даже и не знаю, но что-нибудь придумаю. Слава Богу, до репетиции свадьбы, на которой мы с ним неминуемо встретимся, еще целых две недели. Надеюсь, меня осенит.

Зазвонил колокольчик на входной двери, и Ронда поднялась.

— Похоже, последний из уходивших не запер дверь. Пойду проверю.

— Благодарю тебя, подруга. Завтра я приду в нормальное состояние и обещаю — буду пахать во всю силу, не меньше вас.

— Ты и так пашешь не меньше нашего. Лучше отдохни как следует. — С этими словами Ронда вышла, но лишь для того, чтобы тут же вернуться.

— Помнишь, Ли, ты говорила о двух неделях?

— Да, ну и что?

Ронда отступила в сторону и распахнула дверь во всю ширь. За ее плечом возвышалась сама судьба.

— До завтра. — И Ронда ушла.

— Подожди!

— Желаю приятной беседы.

Предательница! — подумала Линда вслед удалявшейся Ронде.

— Ты не отвечаешь на мои звонки, — произнес он.

— Ну не отчитывать же меня ты сюда явился! — Ли сложила перед собой руки.

— Весь день висел на телефоне, пытался дозвониться.

— Я тебе не перезвонила, потому что из-за занятости не прослушала сообщений.

— Ты знала, что я буду звонить.

— Ну так как — ты меня поколотишь или ограничишься предупреждением?

— Я не шучу, Ли.

Было видно — он рассержен, рассержен настолько, что не поленился проделать не такой уж близкий путь в Остин, лишь бы объясниться.

— Ну вот, ты здесь, чем я могу быть тебе полезна?

Уэйд сделал шаг вперед и с силой оперся руками о столешницу перед ней, так что теперь их лица разделяло всего лишь несколько дюймов.

— Я хочу поговорить с тобой.

Она было заколебалась, но, вовремя опомнившись, твердо встретила его взгляд:

— Я и так разговариваю с тобой, но, если ты не отодвинешься, я тебя оттолкну.

— Даже это будет лучше, чем твое подражание Снежной королеве, — возразил Уэйд, не сдвинувшись ни на дюйм.

— Я и есть Снежная королева, так прозвали меня, Уэйд Маккей, мужчины получше тебя. Но я не пошла у них на поводу, и у тебя не пойду.

Тут она чуть извратила истину. Мужчины, считавшие ее фригидной, Уэйду в подметки не годились, уступая ему и ростом, и статью, но до таких ли ей было мелочей в этот миг?

Уэйд в сердцах отскочил от ее стола и раздраженно зашагал вдоль стены.

— Ли!

Тут зазвонил телефон, и Ли взяла трубку. Провожая глазами Уэйда, шагавшего взад и вперед по комнате, она слушала своего собеседника, изредка хмыкая в ответ или изрекая: «понимаю, понимаю», «да, конечно». Под конец разговора она произнесла:

— Поздравляю, Брандт. Желаю счастья. — И положила трубку.

Уэйд с любопытством поглядывал то на нее, то на телефон.

— К тебе это не имеет никакого отношения, — вздохнула она. — Звонил мой любовник, сообщил, что женится. Точнее сказать, мой бывший любовник. Что еще нам надо с тобой выяснить, чтобы я могла вернуться к работе?

— Ты на редкость легкомысленная женщина.

— О, последние полгода мы почти не виделись, так что для меня эта новость не такая уж ошеломляющая.

— Да я вовсе не о твоем глупом любовнике толкую.

— Он был очень многообещающим. Да и остался таким. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Когда-нибудь он станет заправилой на Уолл-стрит.

— Плевать я хотел на твоего Брандта, — процедил сквозь зубы Уэйд. — Прекрати, Ли.

— У Брандта я тоже вызывала раздражение, — сообщила Ли, убирая со стола скоросшиватель и папки. — Дело в том, что я…

Уэйд одним ловким движением выхватил Ли из-за стола и заключил в объятия. Губы его, поначалу твердые и жесткие, быстро становились мягкими, податливыми, искушающими. С их помощью он старался дать ей понять без слов, как она ему нужна, и у него это прекрасно получалось. Едва руки Уэйда коснулись плеч Ли, как все ее тело с готовностью откликнулось на призыв. Как она и предполагала. Как она и опасалась. Как она и надеялась.

Уэйд отпустил ее и с горечью произнес:

— Будь оно все проклято, женщина, ты сводишь меня с ума.

Дрожащие от вожделения ноги отказывались держать тело, и Линда опустилась на стул.

— А по-моему, ты, когда вошел, уже был не в своем уме.

— Твоя правда. Я не спал двое суток, сил моих больше нет. Объясни мне, в чем дело!

Она помедлила с ответом.

— Мне жаль, Уэйд, что ты так расстроен, но я не готова говорить на эту тему — ни с тобой, ни с Рондой, ни с кем иным. Стоит мне подумать о тебе, и я рассыпаюсь на тысячи частиц, а я еще для этого не созрела. Прошу тебя — иди домой, прими снотворное и оставь меня в покое.

Он смотрел на нее долго, очень долго. Она знала — ей ничего не стоит затеряться в серых глубинах его глаз, как уже с ней случилось однажды. Одна мысль об этом приводила ее в трепет. Но ведь наверняка рядом с ним она как личность исчезнет. Предательский голосок нашептывал Ли, что ей надоело быть самостоятельной, надежной, ответственной — чересчур много выпало на ее долю, и хорошо бы довериться Уэйду. Но она не слушала: она не может отказаться от себя, даже ради такого сексуального, красивого, замечательного мужчины, как Уэйд.

Наконец Уэйд в своей неподражаемой манере поднялся и протянул ей руку.

— Идем, я подброшу тебя домой.

— С какой такой стати?

— Судя по виду, ты устала не меньше, чем я. Я не допущу, чтобы ты в таком состоянии села за руль.

— Ты не допустишь? — Она вперила в него взгляд, качая головой. — Может, для тебя это новость, но ты не властен допускать или не допускать, когда это касается меня.

Они в упор смотрели друг на друга, и Уэйд, к вящему удовольствию Ли, первым отвел взгляд. Ли удивилась, но и обрадовалась.

— Видишь ли, Уэйд, в какой-то мере я понимаю, что с тобой происходит. Ты привык быть хозяином, главой семьи, владельцем преуспевающего бизнеса. Но и я, если не считать семьи, привыкла к тому же. И ни один из нас не любит, когда ему приказывают.

— Объявляю перемирие, — заявил он. — Ли, разреши, пожалуйста, отвезти тебя домой.

— В этом нет надобности.

— Прошу тебя, Ли. Пожалей меня. Сил моих больше нет. Мне необходимо выспаться, а я не засну, если не буду уверен, что ты благополучно добралась домой.

Она склонила голову. Второе дыхание придававшее ей энергию в последние несколько часов, кончилось, у нее больше не осталось сил. Уэйд был в таком же состоянии, но у нее не хватило решимости окончательно положить его на обе лопатки.

— Хорошо. Твоя взяла. Поехали.

— Спасибо. Я подкину тебя, а затем поеду отсыпаться к приятелю.

— А где он живет?

— В Буде.

Ли видела, что он только усилием воли заставляет себя не засыпать за рулем, и в ней заговорила совесть: как она может допустить, чтобы Уэйд в подобном состоянии вел машину еще тридцать пять, а то и все сорок минут? Нельзя ставить на кон его жизнь.

Когда он затормозил перед ее домом, Ли положила руку ему на плечо.

— Пойдем со мной, Уэйд.

— Нет, благодарю. Выйдя из машины, я уже не смогу сесть за руль.

— Ты просил меня об одолжении, сейчас мой черед. Пожалуйста, зайди ненадолго.

При всей его усталости в глазах Уэйда мелькнула искра вожделения.

— Пойми, Ли, если я проснусь в одной комнате с тобой, да еще отдохнувший, между нами неизбежно все начнется сначала.

— Ну, так мы не станем спать в одной комнате. Нет проблем.

Он завел машину на стоянку, но помедлил, прежде чем выключать мотор.

— Посмотрим, что из этого получится. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Шатаясь от усталости, точно пьяные, они зашагали по подъездной аллее. Не будь Линда так измотана, она бы смеялась над собой до истерики. Сохраняя полную серьезность, она отперла дверь и впустила Уэйда.

Уэйд, чуть не падая с ног, прислонился к вешалке.

— Прости, Ли, сегодня я вел себя слишком требовательно. Передохну с минуту и отправлюсь домой. Вот увидишь.

Он говорил, говорил, а она тем временем вела его к дивану. Со вздохом облегчения Уэйд рухнул на удобные подушки. Она дала себе клятву — никогда ни за что ни одна живая душа не узнает, что она собственными руками сняла с него ботинки, а сам он утром и не вспомнит, что улегся прямо в них. И шляпу его она на всякий случай сняла со спинки дивана и положила на стол. Ли еще не успела выключить свет, как он, вытянувшись во весь рост, сладко захрапел.

Уэйд поместился на диване исключительно потому, что тот был сделан по специальному заказу длиннее обычного.

Не переставая улыбаться, Ли извлекла из бельевого шкафа подушку и легкое одеяло. Благодаря кондиционеру и потолочным вентиляторам в квартире было довольно прохладно, а она не хотела, чтобы он простудился. Так, по крайней мере, она убеждала себя, заботливо укрывая Уэйда и подкладывая подушку ему под голову.

Уже посередине коридора до нее донеслось бормотание. Ей послышалось слово «любить» и ее собственное имя, но, может, она ошиблась? Укоризненно качая головой — надо же доработаться, чтобы такое вообразить! — Ли прошла в свою спальню. Часы, к ее удивлению, показывали детское время — семь часов тридцать минут. На нее напала зевота, и она решила бороться с Уэйдом его же оружием — лечь спать. Проснется она раньше его и проследит, чтобы все было в порядке. Зная, что в платье ей не заснуть, Ли разделась и влезла в халат, крепко-накрепко завязав пояс на талии.

— Боже, как хорошо, — прошептала она, укладываясь на своей широкой кровати.

* * *

Утром Уэйд проснулся ни свет ни заря. Едва раскрыв глаза, он увидел, что в джинсах и носках лежит на двуспальной постели, а Ли в халате притулилась рядом, положив голову на его широкое плечо. Ощущая ее пленительный запах, он легко-легко, чтобы не разбудить, провел пальцем по ее спине.

Уэйд смутно помнил, как заснул на диване, каким же чудом он без рубашки оказался в ее постели? Он не мог припомнить, чтобы переходил в другую комнату. Получается, что он нарушил свое слово… Но стоит ли из-за этого вставать, а значит, будить ее, если на будильнике всего только — он вытянул шею и через голову Ли взглянул на ночной столик, — всего только три часа.

Единственно правильное — спать до утра.

Несмотря на столь раннее время, восьми часов сна ему хватило с лихвой и больше заснуть он не смог. Но и просто лежать рядом с красивой женщиной, прижимающейся к нему и что-то мурлыкающей со сна ему в плечо, тоже было приятно, ибо создавало — пусть на короткий срок — иллюзию полного счастья.

Свет ночника, хоть и слабый, позволял различить в утренних сумерках ее красивое лицо, такое мягкое и спокойное во сне. Ничто не омрачало гладкость ее кожи. А сильный и теплый запах — ее запах — возбуждал невероятно.

Уайд постарался заставить свои мысли свернуть с эротической стези, увлекавшей его все дальше, но грозившей исключительно неприятностями. Ли, проснувшись, должна увидеть его послушным, готовым внять ее словам. А если дать волю греховным мыслям, он мало что услышит, зато захочет во что бы то ни стало соблазнить ее.

Уэйд решил воспользоваться прохладными утренними часами, чтобы спокойно все обдумать. Порою он думает слишком много, если верить окружающим, но подумать сейчас, на досуге, очень неплохо.

И помечтать. О Ли он способен мечтать хоть весь день напролет. Однажды, стоя в конюшне возле Грома — с подковой в одной руке и молотком в другой, — он до того размечтался, что только Гром, потершись об него носом, вывел хозяина из состояния транса и понудил продолжить работу. Уэйду оставалось лишь радоваться, что конь его не укусил.

Укусить! Прекрасная мысль! Чуть-чуть, совсем слегка, вот здесь, где углубление на плече, и пониже, ключицу, а затем горячую округлость груди.

Уэйд закрыл глаза и тяжело задышал. Он понимал — это занятие следует прекратить, и немедленно, но можно ли требовать такого от мужчины, лежащего в удобной кровати с весьма сексуальной полураздетой женщиной, о которой он грезит во сне и наяву? Невозможно, конечно, как решительно невозможно требовать от него, чтобы он мыслил холодно и логично, не желая повернуть ее так, чтобы полностью соединиться с ней. Если бы он хоть не знал, как она страстна, как нежна, как великолепно подходит ему интенсивностью чувства и реакцией на его ласки!

Ли на его плече шевельнулась и открыла глаза.

— Привет, — промолвила она, позевывая и глубоко вздыхая. — А я-то думаю, что ты спишь на диване.

— Я и спал там. Клянусь всем для меня святым, представления не имею, как я очутился здесь.

Она улыбнулась. Улыбка была нежной и мечтательной.

— А я не припомню, почему очутилась под одеялами. Мне надо на тебя обидеться, но с тобой так уютно, что, пожалуй, не стоит. Попозже напомни, что я должна рассердиться.

— Непременно, — ухмыльнулся он.

Она потерлась носом об его грудь и положила ладонь ему на живот. И напрасно. Ему показалось — вот-вот он не выдержит.

— Знаешь, что я тебе скажу, Уэйд Маккей?

— Нет, не знаю.

— Ты самый сексуальный мужчина на свете.

— Благодарю тебя.

— Я еще об этом пожалею. — Она подняла голову.

— И это мне известно.

— Вот тут мне следовало бы выгнать тебя из моей постели. Правда ведь?

— Может, и правда, но, надеюсь, ты так не поступишь, — искренне произнес он, целуя ее в лоб.

— Ну и хорошо, это тоже отложим на потом. — И она пододвинулась к нему на те два-три миллиметра, что разделяли их. — А сейчас я постараюсь заснуть и продлить это дивное сновидение до тех пор, пока снова не обрету способность логически мыслить и рассуждать и все начисто не испорчу.

Как ни странно, ей удалось заснуть. Спустя несколько секунд она задышала глубоко и ровно, как дышит только спящий. Ах, как бы ему хотелось последовать ее примеру!

* * *

Пробудившись, Ли заметила в просвете штор, что занялся рассвет. Голова ее покоилась на груди Уэйда, и, вспомнив, что в таком положении она где-то среди ночи беседовала с ним, Ли подумала, что в этой неудобной позе пребывала все время. Зато как было приятно!

Ведет она себя, конечно, очень глупо. Настанет день, и в его трезвом свете вернутся все сомнения и мысли, которые она пока что загнала в самый дальний угол сознания. Но сейчас ей хочется наслаждаться полным покоем. Это такое счастье, пусть и кратковременное!

Где-то в глубине души она понимала, что подобное чувство никогда не повторится, оно возможно только с Уэйдом, а с Уэйдом они неизбежно расстанутся. Она слишком занята, да и живет он настолько далеко от города, что вряд ли они смогут встречаться.

Эта перспектива заставила ее сердце сжаться, но не такая она дурочка, чтобы мечтать о несбыточном. Не та она женщина, которая может дать Уэйду вечное счастье. Ему нужна подруга, живущая той же жизнью, что и он. Она на эту роль не годится, а он не станет подлаживаться под нее.

Решив таким образом, что потеря своего «я» ей не угрожает, Ли решила прислушаться к биению своего сердца.

Он вроде бы спал глубоким сном, но Ли решила попытать счастья и легким движением пальца провела по его груди, плечу, вниз по руке и снова по груди. Сильная мозолистая рука схватила ее кисть.

— Лучше не делай этого, — сказал он напряженным голосом. — Я не жалуюсь, Боже сохрани, но пеняй потом на себя.

— Извини. — Ли впервые почувствовала неловкость.

— О, не извиняйся! Но помни, я почти целую ночь обнимаю тебя и терпение мое того и гляди лопнет.

Она попыталась откатиться, но Уэйд удержал ее.

— Не уходи. Пока не уходи.

— Уже утро. Нам надо…

— Ничего нам не надо. Вообрази, что на небе еще луна, и поговори со мной о сексе.

Ли вспыхнула.

— Вот не думал, что это возможно.

— Что именно?

— Чувствовать, как человек рядом краснеет. Я боялся, что у меня на плече будет ожог.

Ли ущипнула его — не без труда — за живот.

— Ой! — вскричал он.

— Тогда прекрати дразниться!

— Мне потому и нравится поддразнивать тебя, что кровь приливает к твоей белой коже, и ты тогда кажешься такой невинной и милой.

«Невинная и милая». Так никто про нее не говорил. А ей эти слова нравятся и нравится тот, кто их произносит.

— Я хочу любить тебя, — заявил Уэйд, целуя Ли.

— Знаю.

— Звучит очень неуверенно.

— Нисколько. Я просто устала от этой боязни, Уэйд. Устала быть все время начеку. Без конца твержу себе, что ни за что не потеряю власть над собой, как это случилось той ночью. Нашей предпоследней ночью.

— Объясни мне, Ли, чего ты так страшишься?

— Ну как в нескольких словах обобщить опыт всей жизни? — промолвила она после некоторого молчания. — Короче говоря, мне пришлось стать взрослой в двенадцать лет, то есть я лишилась права делать то, что хочу. Мои братья и сестры могли капризничать, предаваться фантазиям, я же обязана была быть практичной. После того как умер мой отец, а некоторое время спустя и дедушка, я решила, что любить кого-нибудь слишком обременительно.

— Веришь ли, я тоже боюсь потерять власть над собой.

Ли вспомнила, что Уэйду тоже раньше, чем другим, пришлось взять на себя огромную ответственность.

— Тогда почему ты снова хочешь рискнуть? — спросила она.

— Потому что ничего подобного я в своей жизни не переживал.

— Все смеешься надо мной, Уэйд. Я, слава Богу, знакома с твоей дочерью и уверена — она не плод непорочного зачатия.

— Безусловно. Но я же не сказал, что никогда не занимался сексом. Но с тобой это было лучше, чем со всеми.

— Трудно поверить. Полагаю, после развода у тебя было более чем достаточно возможностей.

— Естественно, у меня были любовницы. Некоторые даже задерживались надолго, и секс с ними был вполне на высоте, но с тобой это нечто совсем иное.

— Как так?

— Я скажу тебе только тогда, когда ты расскажешь, что чувствовала.

— Тогда другой вопрос. Что, если мы снова займемся любовью? Что с нами будет?

— Честно говоря, не знаю. Одно точно — мы с тобой хотим ставить только наверняка. Слишком мы рассудительны и подходим с мерилом логики к вещам, не поддающимся разуму.

— И все же это рискованно, — сказала она.

— Жить вообще рискованно.

Медленными, скользящими движениями он гладил ее спину, опуская руку все ниже и ниже. Еще немного — и он достигнет бедер и ягодиц, и тогда пиши пропало.

Ли отклонилась, подперла голову рукой и взглянула ему прямо в глаза. Проникший в комнату солнечный луч высветил его лицо.

— Не уверена, что могу себе это позволить, — прошептала она. — Это как если бы я рискнула взбираться с тобой вместе на вершину горы и вдруг упала со склона.

— Не волнуйся, я тебя подхвачу, — сказал он и скрепил свое обещание поцелуем.